--------------------------------

<1> Jasinska M., Kurpisz K. Op. cit. S. 12.

Предметом их исследования стали не только нормы права, которые напрямую создают те или иные возможности для возникновения коррупции вследствие своей неточности, отсутствия строгой и оправданной инстанционности в принятии решения компетентным органом либо вследствие принятия решения единолично, а не коллегиально, но и такие нормы, которые действуют в порочной системе.

Еще до возникновения положений об антикоррупционной экспертизе в международных актах и в национальном законодательстве эти польские исследователи подразделили правовые акты в аспекте их коррупциогенности на:

- правовые нормы, чей коррупционный характер вытекает непосредственно из самого их содержания. Нередко такими зачатками коррупции в праве становятся неточные, каучуковые формулировки. В этом случае поправки выглядят относительно простыми - либо изменение диспозиции нормы, либо ее замена на другую, более точную;

- правовые нормы, чей коррупционный характер обусловлен другими действующими нормами права в случае нестыковки положений разных законодательных актов. Нарушение связности норм в единую стройную систему приводит к возможности с помощью коррупционных средств добиться выгодного для той или иной стороны решения, в том числе судебного;

- правовые нормы, характер которых ни прямо, ни опосредованно не влияет на коррупционный образ действий, из-за чего последний рождается целиком из нарушения норм этики или из отсутствия даже этических норм. Борьба с коррупцией в таких случаях не может сводиться к изменению только самих норм - это мало что даст; не поможет даже усиление санкции правовой нормы. Надо что-то менять в признаваемых ценностях, в этике поведения.

Интересно, что авторы исследования нашли коррупциогенные моменты даже в Законе о судоустройстве и Законе о прокуратуре. Так, в связи с требованием ст. 115 Закона о судоустройстве Польши обязанность представлять декларацию об имуществе была распространена на судебных асессоров (помощников судей). Однако нормативный акт, изменивший этот Закон, не указал на необходимость предупреждения судебных асессоров о грозящей им уголовной ответственности за представление ложных сведений в декларации, что является условием применения к ним § 6 ст. 233 УК Польши.

В ч. 3 ст. 10 польского Закона о прокуратуре сказано, что вышестоящий прокурор может брать на себя любые функции нижестоящих по отношению к нему прокуроров. Законодатель в этой норме не указал ни характер принимаемых вышестоящим прокурором функций, ни ситуаций, в которых такие его действия оправданны. Оставление в этих случаях инициативы самому прокурору таит в себе возможность проявления коррупции в сфере, где это особенно опасно.

При всем уважении к названным выше авторам их полезная работа не может быть названа предтечей Конвенции ООН 2003 г., но свой скромный и достойный вклад в ее подготовку она, вероятно, внесла. Тем более что исследование велось на базе международного гранта и, значит, имело определенную международную известность, а проводилось оно в стране, которая на тот момент была в Восточной Европе одной из наиболее неблагополучных в области противодействия коррупции.

После принятия Конвенции ООН 2003 г. в национальных законодательствах стран, подписавших ее, было издано немало нормативных актов, направленных на имплементацию ее основных положений. И здесь не обошлось без преодоления или попыток преодоления немалых трудностей, коренящихся в различных правовых традициях стран-подписантов.

Нам не представляется особенно убедительной международная рекомендация придавать в деле борьбы с коррупцией фундаментальное значение учету национальных особенностей законодательства, то есть по возможности меньше менять последнее. Такой патриотизм не всегда оправдан.

В нашей юридической печати появились статьи на эту тему. Так, выделяет несколько проблемных аспектов имплементации международных обязательств, вытекающих, в частности, из Конвенции против коррупции 2003 г. <1>.

--------------------------------

<1> См.: Астанин антикоррупционных конвенций и устои национальных правовых систем в характеристиках соотношения и взаимоучета // Юридический мир. 2009. N 3. С. 22.

Первым таким аспектом он считает вытекающую из Конвенции необходимость криминализации обещания или предложения взятки, поскольку в Уголовном кодексе РФ подобные действия могут преследоваться только с позиции приготовления к подкупу (взятке). Если же изменить соответствующую норму Общей части Уголовного кодекса РФ, введя наказуемость приготовления к преступлениям средней и небольшой тяжести, то это вызовет непреодолимые накладки в правовом регулировании уголовной ответственности в целом.

Думается, что указанные опасения преувеличены. Надо смелее брать решения из заграничных правовых систем, родственных нашей. Например, в германском Уголовном кодексе действует принцип указания на наказуемость покушения или (реже) приготовления к преступлению в конкретной норме Особенной части. На наш взгляд, это совсем неплохое решение, позволяющее при необходимости вводить или отменять ответственность за эти стадии неоконченного преступления без ущерба для Общей части Уголовного кодекса РФ и Кодекса в целом.

Другим проблемным аспектом имплементации Конвенции ООН 2003 г. считается необходимость сужения перечня изъятий из принципа равенства привлечения граждан к уголовной ответственности. У нас иммунитетом от уголовного преследования пользуются Президент РФ, члены федерального парламента, Уполномоченный РФ по правам человека, судьи. Думается, что этот перечень может быть сокращен, например, за счет депутатов Государственной Думы и членов Совета Федерации. Возражение, что это нарушит их независимость, вряд ли убедительно, поскольку их зависимость от руководства выдвинувших их партий совершенно очевидна и это обстоятельство вроде бы не мешает им работать в парламенте. Во всяком случае, над этим вопросом стоит подумать.

О том, что содержащееся в российском Уголовном кодексе (примечания 1 - 4 ст. 285) определение понятия должностного лица нуждается в пересмотре и расширении, говорят в юридической литературе довольно давно, и нужно к этому прислушаться. Трудности расширения данного понятия (в ответ на требования Конвенции) не кажутся нам непреодолимыми. Во всяком случае, это стоит сделать ради борьбы с беспредельной коррупцией как государственных должностных лиц, так и всех остальных лихоимцев без различия чина и звания.

Наконец, важнейшая проблема имплементации Конвенции ООН 2003 г. в российское уголовное законодательство - это уголовная ответственность юридических лиц. Понятно, что Россия, Германия, Италия, Австрия как традиционные приверженцы и адепты континентальной системы права не могут отступить от принципа индивидуальной ответственности физического лица за вину в содеянном. Но ведь такие континентальные страны, как Франция (1992 г.) и Нидерланды (1976 г.), давно согласились с включением в свое уголовное законодательство норм об ответственности юридических лиц. Причем даже не по причине борьбы с коррупцией, а идя навстречу требованиям противодействия ухудшению экологической среды обитания человечества. Кто здесь более прав? Надо ли ждать будущего, чтобы узнать ответ? Думается, у нашего законодателя появился шанс для решительного шага в данном направлении.

Нельзя согласиться с , на которого мы ссылались выше, что "такое отличие не препятствует исполнению требований антикоррупционных конвенций в нашей стране и в других национальных системах права, с учетом сохранения незыблемых критериев института уголовной ответственности" <1>. К сожалению, препятствует и совершенно однозначно. И предлагаемые уважаемым автором паллиативы не помогут, вопрос надо решать кардинально. Приведенная позиция Астанина вызвала в памяти латинское изречение "Пусть погибнет мир, но восторжествует юстиция!" (fiat justitia pereat mundi). А будет ли кому торжествовать?

--------------------------------

<1> Астанин . соч. С. 23.

Глава 7. ЗАРУБЕЖНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

ОБ АНТИКОРРУПЦИОННОМ АНАЛИЗЕ ПРАВОВЫХ АКТОВ

Знание зарубежного законодательства и международной практики в такой важной сфере предупреждения коррупции, как анализ и оценка нормативных актов и их проектов на предмет коррупциогенности, чрезвычайно полезно как в плане сведений о масштабах и эффективности проводимой в зарубежных странах антикоррупционной экспертизы законопроектов и применяемой при этом методики, так и в плане возможной рецепции российским законодателем наиболее удачных правовых норм, регламентирующих проведение такой экспертизы.

1. Проведение анализа норм о противодействии коррупции в действующем или проектируемом законодательстве фактически имеет место в большинстве зарубежных стран. Экспертиза проектов нормативных актов на предмет выявления в них норм, способствующих созданию условий для коррупции или таящих опасность такового способствования, проводится практически в каждом государстве - члене ООН, даже если они не любят об этом говорить. Во всяком случае, она так или иначе осуществляется хотя бы в ходе юридической экспертизы, проводимой обычно в парламентах перед обсуждением законопроектов на пленарных заседаниях. Однако формы регламентации такого рода анализа и экспертизы в разных странах неодинаковы.

В большинстве европейских стран и в США порядок и правила оценки проектов правовых актов на коррупциогенность специально не регулируются ни в регламентах парламентов, ни в постановлениях правительства. В ряде стран (Испания, Португалия, Польша) в регламентах упоминается лишь возможность юридической экспертизы. Так, в ч. 3 ст. 34 Регламента польского Сейма предусмотрена возможность направления проекта на экспертизу (opiniowanie), если в пояснительной записке нет упоминания о проведении таковой в период подготовки проекта к рассмотрению в Сейме. В рамках этой экспертизы может быть полностью или частично проведена и оценка проекта на коррупциогенность.

Поскольку, однако, необходимость в такой оценке существует ныне везде, надо признать, что там, где она не регламентирована в нормативном акте, ее тем не менее по факту осуществляют комитеты парламентов и юридические отделы аппаратов парламентов, администрации президента или аппарата правительства, а по поручению последнего - министерство юстиции соответствующей страны. Поэтому можно сказать, что отсутствие в странах Западной и Центральной Европы формальных актов на этот счет не мешает в принципе выявлять коррупциогенные моменты в законопроектах даже в рамках экспертизы общеюридической.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35