самое относится ко всем математическим определениям и множеству
других отвлеченно-идеальных начал, имеющих всеобщее значение 1.
Благодаря своему единосущию субстанциальные деятели образуют
единое целое и своим совместным действием создают всю материаль-
ную природу сразу и с ее пространственною формою, и ее содержанием,
так что пространство не предшествует процессам отталкивания и притя-
жения и, обратно, процессы эти не предшествуют пространству, Вся
загадочность действия на расстоянии здесь отпадает.
В самом деле, между субстанциальными деятелями расстояний нет;
точно так же нет расстояний между субстанциальными деятелями и со-
здаваемыми ими продуктами, именно непроницаемыми объемностями;
расстояния существуют только между этими объемностями. Стоя, та-
ким образом, выше пространства, субстанциальные деятели могут,
напр., осуществлять притяжение созданных ими непроницаемых объем-
ностей, как бы ни было велико расстояние между этими объемами. Они
играют роль как бы хозяев, которые, будучи сверхпространственными,
способны обнаружить свое влияние во всякой точке хозяйства, именно
во всей сфере пространственного материального мира. Таким образом,
согласно динамизму, развитому на основе органического миропонима-
ния, взаимодействие между соприкасающимися объемами есть не близ-
кодействие и не дальнодействие, а сверхпространственное действие.
Иными словами, динамизм устраняет спор между двумя учениями,
заменяя его третьим учением. В этом немалое преимущество динамиз-
ма, так как история мысли показывает, что и учение о близкодействии
(путем прикосновения), и учение о дальнодействии (actio in distans)
одинаково приводят к неразрешимым трудностям 2.
Сторонники гилокинетизма говорят: «Тело не может действовать
там, где его нет». В противовес этому положению Целльнер высказал
парадоксальную мысль: «Где тело действует, там оно и находится»;
поэтому, если установлено, что приливы вызываются действием луны,
это значит, что луна находится также и в волне прилива. Динами-
стическая теория материи освобождает от узости гилокинетизма и от
парадоксальности тезиса Целльнера, выражая вместе с тем в понятной
форме истину, отстаиваемую Целльнером. Эд. Гартман говорит: «В
каждом месте и моменте времени имеется проявление того (силы),
что не находится ни в каком месте и ни в каком времени». Однако
данамист может сказать также: «Где сила действует, там она и есть»
1 О понятии единосущия и значении его для метафизики см. книгу от. П. Флоренского
«Столп и утверждение истины» *.
2 См. об этом в книге Мейерсона «Тожество и действительность».
2 33
(не сама, конечно, а в своих обнаружениях). Даже и гилокинетист,
рассматривая столкновение двух твердых тел, должен признать, что они
влияют друг на друга всею своею массою, между тем масса их принад-
лежит всему занимаемому ими объему, а не сосредоточена в поверх-
ности соприкосновения тел.
Динамистическое учение о материи упрекают иногда в том, что оно
исходит из большего числа основных предположений, чем гилокинети-
ческое. В ответ на это следует заметить, прежде всего, что количество
основных начал в каждой теории должно оправдываться существом
проблемы, а не стремлением к экономии во что бы то ни стало.
Обыкновенно эта экономия оказывается мнимою, если теория пытается
обойтись без какого-либо основного элемента, который в действитель-
ности не производен и ничем не заменим. Так, гилокинетическая теория
кажется исходящею из небольшого числа понятий только потому, что
она слишком рано останавливается в своем анализе и пользуется некото-
рыми весьма общими основными понятиями безотчетно в составе упот-
ребляемых ею более частных понятий. В самом деле, ядром понятия
атома служит понятие субстанции; в понятии движущейся массы кроет-
ся понятие силы. Сцепление некоторые сторонники гилокинетизма про-
шлых веков пытались понимать как сплетение атомов неправильной
формы с выступами, крючками и т. п. Это не что иное, как попытка
обойтись без понятия силы притяжения путем ссылки на факт, который
в действительности требует для своего обоснования или силы притяже-
ния, или какого-либо другого основного понятия, не выработанного
гилокинетизмом: в самом деле, в этой теории остается непонятным,
каким образом крючки, выступы и т. п. не отрываются от основной
массы атома; мало того, здесь непонятно вообще, почему множество
внеположных частей протяженного атома неотделимы друг от друга.
Для динамизма этот вопрос решается просто; субстанциальный деятель
неделим, как непротяженное единое начало, а протяженная объемность
его не может быть разделена, так как она есть продукт обнаружения его
сил, которых нельзя обособить друг от друга подобно тому, как нельзя
обособить в каком-либо человеческом я его чувство и волю 1. Защища-
емая мною разновидность динамизма, таким образом, вовсе не порыва-
ет с атомистикою: она представляет собою динамистический атомизм
(атом, конечно, может быть заменен электроном, от этого сущность
учения не меняется).
Изложенное данамистическое учение о материи имеет отчетливо
выраженный органический, и притом идеал-реалистический, характер.
Материальный процесс здесь рассматривается как система, в которой
каждый элемент существует не иначе как на основе целого. Последние
элементы материи, будь то атом или податом, электрон или субэлект-
рон, суть не абсолютно самостоятельные начала: они относительно
самостоятельные стороны целого. В самом деле, как субстанциальные
деятели, они имеют в себе сторону единосущия, без которой невозможны
были бы их деятельности, совместно создающие единую систему приро-
ды. Далее, непроницаемые объемы атомов (вообще последних элемен-
тов материи), будучи результатом процесса отталкивания, обусловлены
системою взаимодействий субстанциального деятеля с другими суб-
станциальными деятелями. Если бы все субстанциальные деятели,
кроме одного, чудесным образом исчезли, то единственный оставшийся
1 О количестве основных понятий гилокинетизма и динамизма см. Schelling, Ideen zu
einer Philosophie der Natur, собр. соч. I отд., II т., стр. 192—213 *.
субстанциальный деятель утратил бы свою телесность, свою матери-
альную объемность, так как не способен был бы проявить в действии
свою силу отталкивания, не встречая ниоткуда противодействия. Оста-
вшаяся частица сохранилась бы только как носитель силы, т. е. как нечто
такое, что способно при соответствующих условиях проявить отталкива-
ние, но само не есть действительное наполнение пространства.
Существенно важная черта этой теории материи — признание произ-
водности материального бытия. В таком учении, как материализм Демо-
крита, материя есть нечто первоначальное в такой же мере, как в других
философских системах первоначален Бог. Наоборот, в изложенном ор-
ганическом динамистическом учении материя есть бытие, обусловленное,
произведенное началами, глубже лежащими. Здесь различены два слоя
бытия, основной, сверхвременный, именно субстанции с их силами, и про-
изводный, временной, именно материальность, как процесс отталкивания
и притяжения.
Вследствие этой зависимости материального бытия от более глубо-
кой основы становится возможным учение о принципиальном различии
между актуальною и потенциальною энергиею: энергия становится поте-
нциальною тогда, когда лежащая в основе ее сила перестает проявляться
во времени и пространстве.
Далее, зависимое положение материального процесса обнаруживает-
ся в большей относительности, большей условности законов его, чем та,
какая мыслима для сторонника гилокинетизма. Так, в одной из даль-
нейших глав будет показано, что, опираясь на динамистическое учение,
можно вернуться к наиболее естественному пониманию отношения меж-
ду психическими и физическими явлениями, именно к учению о влиянии
психического процесса на материальный.
Мало того, признав, что материальное бытие есть процесс, и усмот-
рев производность его, нетрудно допустить и совершенное прекращение,
исчезновение его, если бы все субстанциальные деятели на определенной
ступени развития, о чем речь будет позже, перестали обнаруживать свои
силы в виде процессов отталкивания.
4. Энергетическое учение о материи
Современная физика рассматривает все перемены в материальной
среде как превращения энергий или изменение распределения их в про-
странстве. В этом смысле всякий современный физик— сторонник
энергетизма, который, если придать этому термину столь широкое
значение, легко комбинируется и с гилокинетизмом, и с динамизмом.
Согласно гилокинетизму и динамизму, понятие энергии есть не
основное, а производное. Все виды энергии гилокинетизм рассматривает
как видоизменения кинетической энергии и строит гипотетические ме-
ханические модели для понимания сущности различных физических
процессов. Такой энергетизм называется количественным, так как в нем
качественные различия энергии сведены к количественным. К нему
близок и динамизм в своем понимании энергии как работы сил от-
талкивания и притяжения, с тою, однако, разницею, что динамизм
вводит принципиальное различие между актуальною и потенциальною
энергиею.
Резко иной характер имеет так называемый качественный энерге-
тизм. Согласно этому учению, материя не имеет энергию, а есть
комплекс энергий в пространстве. Сторонники этого направления, такие,
35
как Мах Оствалъд, стремятся обойтись, по возможности, без умоз-
рительных понятий и без гипотез; они надеются построить всю науку
о материальной природе в форме описания материального процесса.
В самом деле, энергия выражается в процессе работы. Признав на
основании опыта наличность нескольких качественно отличных друг от
друга энергий (механической, тепловой, электромагнитной и т. п. )
и установив математические формулы эквивалентности их при превра-
щениях, они не считают нужным пытаться сделать нашему уму понят-
ным, каким образом одна энергия заменяется другою, по-видимому,
глубоко отличною от нее (напр., механическая—тепловою) и тем не
менее количественно равною ей, как это обнаруживается при обратном
превращении. Мах совершенно обесценивает идею понятности, сводя ее
к привычной для нас последовательности явлений 1. В мире он находит
только смену событий, без всяких идеальных основ, и даже законы
материальных процессов, согласно его теории знания, суть не более как
созданные умом исследователя формулы в целях экономии мышления.
Таким образом, энергетизм Маха есть один из видов актуализма.
Выдвигая понятие энергии как основное, энергетизм вообще естест-
венно отливается или в форму актуализма, или в форму отвлеченного
идеал-реализма, сводящего материю к процессам работы и отвлеченно-
идеальному оформлению их. Поэтому рассматривать эти виды энер-
гетшма мы не будем. Наше отношение к ним выяснится из общих
критических соображений об актуализме и отвлеченном идеал-реализме.
В энергетизме Оствальда энергия называется субстанциею. Однако
из этого вовсе не следует, что его мировоззрение есть субстанциализм.
Термин субстанция он применяет к энергии только потому, что количе-
ство энергии при всех превращениях остается неизменным; но какова
природа того, что обще всем видам энергии, он не определяет, и, каким
образом это общее начало приобретает различные видоизменения, он не
выясняет. Поэтому можно сказать, что в его учении наличествует лишь
«субстанция», но не понятие субстанции.
Глава вторая
АКТУАЛИЗМ
1. Борьба актуализма против идеальных начал
Познакомившись с учениями о материи, содержащими в себе поня-
тие субстанции в сознательно выраженном или безотчетном виде, мы
получили подготовку к тому, чтобы обстоятельно выяснить сущность
такого типа мировоззрения, как актуализм, который был лишь слабо
намечен во введении. Актуализм отвергает субстанции, а также какие бы
то ни было вневременные идеальные начала. К области подлинно суще-
го он относит только события, т. е. то, что возникает и исчезает во
времени. Все, что считается стоящим вне потока времени, актуалисты
рассматривают как субъективное примышление человека к данным опы-
та, не имеющее объективного коррелата. У человека, говорят они, есть
наклонность признавать, что всякому представлению и всякому поня-
тию соответствует бытие; так, примитивно мыслящий человек, представ-
ляя русалку, не может отделаться от мысли, что русалка действительно
1 См, о таком учении о понятности мою «Логику» § 167 *.
36
существует. Такое объективирование продуктов воображения есть ми-
фотворчество. Некоторые актуалисты полагают, что аналогичное яв-
дение наблюдается и в мышлении философа, признающего бытие
идей, так что всякий идеализм (в платоновском смысле) и идеал-реализм
есть продукт своего рода утонченного мифотворчества.
Подобную критику идеализма, дает, напр., Авенариус в своей кни-
жечке «Философия как мышление о мире согласно принципу наимень-
шей меры сил» 1. Он различает два класса примышлений: тимема-
то логические (оценочные) и антропоморфические. Нас интересуют здесь
только антропоморфические примышления, которых Авенариус раз-
личает три вида: мифологические, антропопатические и интеллекту-
ально-формальные.
Мифологическое примышление есть присоединение к предмету це-
лого существа, подобного человеку, напр. примышление к океану, к ре-
кам бога Нептуна, нимф, русалок. Учение о душе, как причине движения
тела, Авенариус также считает мифологическим: душа, по его мнению,
есть не что иное, как повторение целого человека, производимое наив-
ным умом с целью объяснения движений человека.
Антропопатическими Авенариус называет примышления, вкладыва-
ющие в предмет отдельные состояния и свойства человека, напр. лю-
бовь, ненависть, печаль, волю, силу и т. п. Гилозоизм Эмпедокла,
утверждающего, что соединения и разъединения земли, воздуха, воды
и огня обусловлены любовью и ненавистью между ними, есть, по
Авенариусу, продукт антропопатического примышления. Точно так же
он оценил бы изложенное выше динамистическое учение о материи.
В самом деле, сила, как причина движения и вообще изменений, по его
мнению, в опыте не дана. В опыте нам дана лишь смена одного события
другим во времени, но не сила, порождающая действие. Если камень
катится с горы и на пути своем разрушает забор, раздавливает расте-
ния, мы представляем себе действие камня как принуждение, насилие
(Zwang), производимое им. Однако, по Авенариусу, эти представления
суть не более как субъективные прибавки нашего ума к пассивным
данным опыта, своего рода фетишизм, наделяющий камень фантасти-
ческими свойствами. Вообще всякое понятие необходимости он считает
продуктом подобного примышления (§ 81 с. ). Обращаясь к внутреннему
опыту человека, он и здесь, подобно Юму, не находит ничего, что
придавало бы объективный смысл понятиям силы, необходимости, при-
чинения и т. п. Совершая, напр., движение, мы наблюдаем в себе, по его
мнению, только чувства и ощущения, сопутствующие движению, напр.
моторно-осязателъные ощущения, как результаты движения, но не причи-
ну его. Поэтому под словом «причинность» Авенариус разумеет лить
непрерывность процесса, а не динамический момент порождения, при-
чинения и т. п. (§ 85).
Интеллектуально-формальными примышлениями Авенариус называ-
ет понятия причинности, субстанции и вещи, которые содержат в себе
также примесь антропопатических элементов в тем большем количестве,
чем более примитивно мышление. Об этих примесях к понятию причин-
ности и ценном ядре (понятие непрерывности) его, остающемся за
вычетом их, было уже сказано. Обратимся поэтому прямо к понятиям
вещи и субстанции. Источником их служит следующее обстоятельство:
в первоначальном восприятии мы имеем неопределенное, недостаточно
1 R. Avenarius, Philosophie als Denken der Welt gemass dem Prinzip des kleinsten
Kraftmasses, 1876.
37
различенное целое, обозначенное одним словом, напр., дом. Далее, мы
различаем в нем части, напр. крыша, стена, окно, дверь и т. п. Высказы-
вая суждения о целом, мы относим к нему эти части как предикаты. То
одна, то другая часть сложного целого может исчезнуть, а целое тем не
менее остается. Эти наблюдения служат поводом к мысли, что целое
есть самостоятельное бытие, отличное от суммы своих частей, содер-
жащее в. себе части как свойства. Такое целое называется вещью или
субстанциею и считается подлинно сущим, более устойчивым и более
основным бытием, чем изменчивые состояния его во времени (60). Если
оно мыслится как относительно устойчивое, то называется вещью, если
же ему приписывается абсолютная устойчивость, оно называется суб-
станциею. Понятие субстанции не остается чисто интеллектуально-
формальным, оно дополняется еще антропопатическими примышлени-
ями, поскольку субстанция представляется как бытие, действующее,
страдающее (подвергающееся воздействиям) или хотя бы только об-
ладающее свойствами.
Интеллектуально-формальные примышления Авенариус оценивает
иначе, чем антропоморфические: в понятиях вещи и субстанции он видит
полезное приспособление ума, служащее средством для восприятия из-
менения. В самом деле, изменение можно воспринимать и мыслить не
иначе как в отношении к неизменному, остающемуся тем же самым
предмету. Таким образом, понятие вещи есть психологически необходи-
мая вспомогательная конструкция для мышления об относительной
изменчивости, а понятие субстанции — для мышления об абсолютной
изменчивости (§ 106). Однако в составе мира нет такого бытия, как вещь
или субстанция; поэтому нужно вычеркнуть их из сферы реального
и сохранить только в мышлении, как субъективный прием для представ-
ления изменения. Если же, повинуясь склонности примитивного ума
объективировать всякую мысль, мы вообразим, будто существует такое
бытие, как субстанции, то понимание мира этим будет не облегчено,
а только затруднено, думает Авенариус. Так, субстанция, напр. " душа,
считается причиною душевных процессов, но субстанция неизменна,
а события душевной жизни изменчивы; поэтому непонятно, как одна
ж та же неизменная душа сейчас может быть причиною радости, а через
несколько минут — горя.
Чтобы стать последовательным актуалистом, недостаточно вычерк-
нуть из состава мира субстанции. Как велика революция, производимая
им в мышлении, оценит лишь тот, кто отдает себе отчет в том, что
актуализм считает все общие понятия, напр. всякое понятие свойства,
способности и т. п. (твердость, цветность, доброта, память и т. п. ),
субъективными построениями ума. Так, твердость стали означает для
актуалиста только отдельные конкретные события сопротивления стали
воздействиям на нее ж больше ничего, тогда как идеал-реалист разумеет
под этим словом отношения сил между частицами стали, обусловлива-
ющие сопротивление ее. «X обладает памятью» — это значит для акту-
алиста, что в душевной жизни X происходили такие события: X взглянул
на классную доску и у него возникло воспоминание о том, как он держал
экзамен по химии; X читал стихотворение «Парус» и вспомнил, как он
катался на лодке вблизи Гурзуфа, и т. п. По мнению актуалиста, понятие
«память» есть только общая скобка для обозначения таких событий; и,
кроме указания на такие события, ничего больше не имеет в виду; таким
же образом он истолковывает и всякое другое понятие способности.
Идеал-реалист полагает, что X не только переживает события припоми-
нания, но еще и обладает особым свойством, способностью «память»,
38
без которой были бы невозможны отдельные запоминания и припомина-
ния. Актуалист же утверждает, что свойства, способности и т. п. не
существуют как элементы мира и что мысль о них явилась как результат
гипостазирования (превращения в вещь, в субстанцию), общих понятий.
Но общие понятия, согласно актуализму, суть не более как слова,
указывающие на. существование серии конкретных событий; следовате-
льно, понятие способности лишено всякого самостоятельного содержа-
ния и прибавление способности к событиям нисколько не содействует
пониманию того, как события возникли. Это становится особенно за-
метным при неумеренном пользовании понятием способности, напр.
если на вопрос, почему часы показывают время, нам ответят — «благо-
даря своей часопоказательной способности».
Понятие закона актуалисты подвергают такой же критике, как и
все общие понятия. Наблюдая, напр., явления падения камня, откло-
нение луны от прямолинейного пути и т. п., ум человека вырабатывает
понятие закона тяготения и, следуя своей мифотворческой склон-
ности, представляет себе закон как силу, господствующую над явле-
ниями и подчиняющую их себе; между тем в действительности
существуют только события движения тел в отношении друг к другу
с ускорением, пропорциональным произведению их масс и обратно
пропорциональным квадрату расстояния между ними, и общее обо-
значение этих событий посредством общего понятия закона тяго-
тения.
Попробуем представить на каком-либо конкретном примере, что
у нас останется, если вычесть все идеальные элементы бытия. Положим,
перед нами река Нева. Согласно актуализму здесь нет никаких атомов,
молекул и т. п., как субстанций, нет никаких сил, пребывающих свойств
и т. д.; в особенности целое Невы не есть целостное единство как бы
индивидуального существа, устойчивого в своих проявлениях. Для акту-
алиста река Нева есть не более как одновременно и последовательно
существующие события смены цветов, стального, грязно-серого, голубо-
ватого (при перемене освещений), давлений на дно, на тело купающего-
ся, всплесков (при ударе веслом) и т. п. и т. п.
2. Защита идеальных начал
против критики актуализма
Изгоняя антропопатические примышления, актуалисты борются не
только против идеальных начал, но и против всякого олицетворения
и одушевления природы, против всякого антропоморфизма. Однако
нетрудно заметить, что на этом пути они заходят слишком далеко.
Действование, насилие, принуждение человек переносит с себя на другие
предметы, даже на неживую природу. Казалось бы, это значит, что
в себе-то уж человек находит эти элементы бытия. Однако Авенариус
рассуждает иначе. Изгнав эти элементы из внешнего мира, он обращает-
ся к внутреннему опыту человека и, опираясь на предвзятую предпосыл-
ку, согласно которой мы наблюдаем не самое действование, а перифери-
ческие телесные изменения (в мышечной системе и т. п. ), он отвергает
и в самом человеке такие элементы бытия, как действование, насилие,
принуждение. Он хочет изгнать «человеческое» из природы самого чело-
века. Но в таком случае, откуда же у человека зародились эти понятия?
Ведь мы вкладываем в них такое яркое, жизненное, непосредственно
очевидное содержание.
39
Этот же вопрос возникает и по поводу интеллектуально-фор-
мального примышления понятия субстанции. Ничего вневременного
Авенариус не признает. Поэтому понятие субстанции не может, согласно
его теории, быть результатом абстракции; оно должно было возникнуть
благодаря творческому акту мышления, В силу такого происхождения
своего, а также согласно всему учению Авенариуса о составе мира
понятие субстанции есть событие, текущее во времени, возникающее
и исчезающее в нем подобно всем остальным событиям. Непонятно
поэтому, как оно могло бы выполнить роль, приписываемую ему Аве-
нариусом, — служить средством для мышления об изменении путем
противопоставления изменения неизменному. Наконец, надо отметить,
что не только мышление об изменении требует противопоставления
его понятию неизменного, но и самый факт изменения возможен не
иначе как под условием наличности неизменной основы: там, где нет
тожественной основы, перемена наблюдается как смена, а не как из-
менение, напр. когда в кабинет зубного врача входит один пациент
вслед за другим.
Учение о том, что временные процессы суть проявления сверхв-
ременных субстанциальных деятелей, приводит к противоречиям и за-
труднениям лишь в том случае, когда сверхвременное бытие искаженно
понимают, наделяя его временными свойствами, именно рассматривая
его как длящееся во времени и находящееся во временных отношениях
с проявлениями его. Утверждение, что непонятно, как одна и та же
неизменная субстанция может быть причиною противоположных состо-
яний, также есть результат недоразумения. В самом деле, субстанция,
как сверхвременная сущность, есть лишь часть причины явления во
времени; полная причина заключается в ее сущности вместе с ее пре-
дыдущими проявлениями и поводами к новому проявлению, доставля-
внешним миром. Поэтому неудивительно, что субстанция в связи
с нарастанием ее жизненных проявлений и переменами в окружающей
обстановке проявляется в разных случаях различно.
Понятия свойств и способностей играет роль, аналогичную по-
нятию субстанции. Память, напр., согласно идеал-реализму, есть нечто
основное и неизменное в сравнении с возникающими и исчезающими
во времени отдельными воспоминаниями; она есть часть причины
этих процессов. Понятие этой способности не есть только общая
скобка для обозначения отдельных событий воспоминания; оно имеет
своеобразное содержание, именно обозначает сверхвременную связь
субъекта со всем его временным прошлым, обусловливающую возмож-
ность повторного сознавания этого прошлого. В большинстве слу-
чаев, говоря о той или иной способности, мы не имеем выработанного
понятия о ней, т. е. теории, но это указывает лишь на существование
нерешенной проблемы, а не на бессодержательность мысли о способ-
ности.
Никакого гипостазирования (овеществления) понятий в учении об
идеальных основах реального бытия нет в уме тех людей, которые
действительно умеют мыслитъ о сверхвременном и сверхпространствен-
ном бытии.
Строение самой временности и пространственности возможно не
иначе как на основе сверхвременных и сверхпространственных начал, что
и обнаружится дальше при рассмотрении неорганического и органичес-
кого актуализма, которые, как мы покажем, не в состоянии построить
мир только из временных процессов.
40
3. Неорганический и органический актуализм
Неорганический субстанциализм раздробляет мир на субстанции,
например атомы, независимые друг от друга по своему бытию и сущ-
ности. Еще гораздо дальше идет неорганический актуализм: он раздроб-
ляет мир на события, вспыхивающие и исчезающие во времени незави-
симо друг от друга. Для него мир есть только множество событий, не
объединенных друг с другом никакою более глубокою связью, кроме
времени, т. е. кроме того, что они образуют во времени пучки сосущест-
вования или ряды смены во времени.
Примером неорганического актуализма может служить мировоз-
зрение Юма (1711—1776), Джона Стюарта Милля (1806—1873), Маха
(1838—1916), Авенариуса (1843—1896). Кантианское научное мировоззре-
ние, т. е. учение о мире, как предмете знания, развитое в духе психологи-
стического феноменализма 1 также представляет собою неорганический
актуализм.
Попробуем действительно представить себе, что какое-нибудь собы-
тие А вспыхивает и исчезает навеки, не оставив после себя никакого
наследства, ничего не произведя и не будучи ни с чем связано; затем
точно так же вспыхивает и исчезает В и т. д. Слишком очевидно, что эта
крайняя степень бессвязности и отсутствия порядка не может быть
мыслима как единственное и окончательное содержание мира. По-види-
мому, события связаны между собою различными отношениями, и акту-
ализм должен дать отчет, как отношения между ними возможны при
этих условиях. Кусок меди, например, для актуалиста есть не более как
отдельные события сопротивления, красного цвета, крючковатого изло-
ма и т. п. Однако даже и актуалист не может утверждать, что пучок этих
событий образуется так, как Эмпедокл представлял себе образование
тела животного, — из случайных встреч ног, рук, головы и т. п. Даже
и актуалист не отрицает того, что, имея одни элементы пучка, можно
предсказать с большою вероятностью появление также и ряда других
элементов его, например, в случае меди — плавление при 1000°. Иными
словами, сосуществование и последовательность указанных событий
образует своеобразное единство, подчиненное определенным правилам;
кроме того, оно находится в определенных отношениях к другим единст-
вам. Сохранить неорганический актуализм, несмотря на эти факты,
можно путем утверждения, что сами отношения суть события, именно
соотнесения, построения (правил) и переживания, возникающие в уме
наблюдателя событий. Но содержания событий так тесно спаяны с от-
ношениями, что, перенеся отношения в ум наблюдателя, приходится так
же поступить и с самыми событиями, т. е. считать их явлениями (фено-
менами) в сознании человека: сопротивление рассматривается при этом
как моторное ощущение, цвет — как зрительное ощущение, и т. п. Таким
образом, неорганический актуализм приобретает характер феноменализ-
ма. Такой актуализм мы находим, например, у Юма, у Джона Стюарта
Милля. Рассуждая о составе мира, доступного человеческому знанию,
Милль говорит: «Если предо мною лежит камень, я сознаю известные
ощущения, которые я от него получаю; но когда я говорю, что эти
ощущения происходят от внешнего предмета, который я воспринимаю,
это значит, что, получая ощущения, я непосредственно, интуитивно
уверен в существовании внешней причины этих ощущений». Что же мы
знаем об этой внешней причине? — Ничего. В самом деле, тело (предмет
1 См, изложение этого вида кантианства в моем «Введении в философию», ч. I, гл. IV, А.
41
внешнего мира) Милль определяет, как «внешнюю и притом (согласно
наиболее основательному мнению) неизвестную причину, к которой мы
относим свои ощущения». Аналогичное определение он дает и понятию
духа: «как наше понятие о теле есть понятие о неизвестной причине,
производящей ощущения, так наше понятие духа есть понятие о том
неизвестном, которое получает или воспринимает эти ощущениями при-
том не только их одни, но и все остальные состояния сознания. Как тело
надо понимать в качестве таинственного «нечто», возбуждающего в духе
состояния сознания, так дух есть то таинственное «нечто», которое
сознает и мыслит», «Все, что мы знаем даже о нашем собственном духе,
есть (говоря словами Джемса Милля) некоторая «нить сознания», неко-
торый ряд состояний сознательности: ощущений, мыслей, эмоций, хоте-
ний, — ряд более или менее обширный и более или менее сложный».
Таким образом, по Миллю, «о предметах мы знаем только, во-первых,
ощущения, вызываемые ими в нас, и во-вторых, порядок возникновения
этих ощущений»1.
Согласно учению Милля, нужно, следовательно, различать два
царства мира: подлинную глубинную сущность его (дух и внешние
предметы) и поверхностную корку над нею, явления сознания, воз-
никающие от столкновения духа с предметами. Доступны знанию
только эти явления, а глубинная сущность остается навеки закрытою
для знания. Учение Милля, таким образом, есть агностический 2 фе-
номенализм, весьма распространенный особенно в английской фило-
софии в различных видоизменениях. Кантианское учение о мире как
предмете знания, взятое в том виде, как оно дано в «Критике чистого
разума», а не в современном преобразовании, также есть агностический
феноменализм3.
Неудивительно, если ум агностика допускает странное учение о мире
как бессвязном множестве вспыхивающих и исчезающих событий: он
может успокоить себя тем, что такова лишь внешняя корка мира,
а скрытая от человека непознаваемая сущность его может быть система-
тическим единством.
Описанный вид агностицизма содержит в себе противоречие, именно
утверждает, с одной стороны, полную непознаваемость предметов,
трансцендентных сознанию, а с другой стороны, претендует знать, что
они служат причиною явлений, имманентных сознанию. Устранить это
противоречие можно путем утверждения, что никакого другого бытия,
кроме явлений в сознании, нет. Но тогда отношения между явлениями,
систематическая оформленность их категориями единства, множества,
субстанций и принадлежности, причинности и т. п. оказывается не вне-
шнею прибавкою к ним, а первичным достоянием их: единство сознания
оказывается органическим единством, в центре которого стоит созна-
ющее я, превратившееся из индивидуального в абсолютное я, как это
было в системе Фихте, построенной им в 1794 г. Здесь перед нами
превращение неорганического актуализма в органический. В умах лиц,
обладающих меньшею, чем Фихте, способностью метафизического умо-
зрения, учение Канта нередко на словах остается неорганическим,
а в действительности безотчетно превращается в органическое: кантовс-
кое трансцендентальное единство сознания, непродуманное и отодвину -
1 Милль. Система логики, перев. под ред. , 2 изд., кн. I, гл. III, § 4 (стр.
47), § 8 (стр. 54, 55), § 7 (стр. 52) *.
2 Агностицизмом называется учение, утверждающее, что какое-либо существенное цар-
стао бытия недоступно знанию.
3 См. мое «Введшие в философию», ч. I, гл. IV.
42
тое на туманные высоты их миросозерцания, служит у чем-то вроде
органического принципа системы явлений.
Есть, наконец, еще неорганический актуализм, безотчетно превраща-
ющийся во что-то вроде неорганического субстанциализма. Таково,
например, учение Маха. Все предметы внешнего мира, а также челове-
ческое я суть, по учению Маха, не более как комплексы «ощущений»
(цветов, звуков, давлений и т. п. ), которые он просто называет словом
«элементы» во избежание теорий, субъективирующих ощущения. Об
этих «элементах» он нередко говорит так, как будто они суть устойчивые
|
Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 |
