Проблемы гомеровского эпоса (стр. 4 )

(VIII.343-345)

Картину, казалось бы, безвыходного положения ахейцев (335-349) внезапно сменяет картина беседы Афины с Герой. Они желают помочь ахейцам (350-380). В XIV песни атакуют уже ободренные Посейдоном ахейцы, а

«после того, как перешли частокол и окоп,
бегущие, многие пали от рук данайцев,
они остановились у колесниц в ожидании».

(XV.1-3)

И здесь картина критического положения троянцев сменяется сценой пробуждения Зевса и его вмешательством.

Таким образом, из сопоставления этих сцен явствует их взаимосвязь, которая проявляется не только в сходстве [50] развертывания событий, но и языковых соответствий ключевых пассажей.

В XV.1-3 почти без изменений остается VIII.343-345, заменены лишь имена атакующих и бегущих и термины, обозначающие место их остановки. Эти два момента создают полную иллюзию непрерывной смены участи противников в войне. Обращает на себя внимание и соотношение следующей пары сцен. В VIII Зевс грозит Гере (и Афине) за неосуществленную попытку помочь ахейцам и кончает свое слово предрешением хода событий на следующий день, Здесь уже вырисовывается картина грядущих бедствий ахейцев, однако мы еще ничего не знаем о финальной стадии зевсова плана. В начале XV песни Зевс вновь грозит Гере, однако уже за осуществленную помощь ахейцам. Затем он предрешает дальнейший ход событий: Гектор вновь вступит в бой, отступившие ахейцы «упадут на суда» Ахилла, Ахилл пошлет в бой Патрокла, который, сразив многих героев, в том числе и сына Зевса, Сарпедона, сам падет от руки Гектора. Ахилл, мстящий за друга, убьет Гектора. После этого Зевс устроит бегство троянцев от кораблей, пока ахейцы не возьмут высокую Трою по совету Афины. Это будет выполнением обещания, данного Фетиде (XV.49-77). Следующая пара сцен: обещание Гектора, данное троянцам, что он завяжет бои у самих кораблей ахейцев (VIII 497...) и сцена боев под предводительством Гектора в XV, соответствующая картине, описанной в речи Приамида.

Скажем несколько слов о функции вышерассмотренных сцен из XIV-XV песен в действии поэмы. Как и совокупность соответствующих сцен в VIII, они создают в XIV-XV переходную ступень, однако, уже от центральной части поэмы к новым единоборствам, к усмирению гнева Ахилла и к вступлению Пелида в бой. Изучение поэмы делает очевидным, что план Зевса осуществляется в трех фазах. Первая фаза — возобновление Агамемноном боев — охватывает II-VII песни. Событиями управляет Зевс, побудивший Агамемнона начать бой. Вторая фаза включает VIII-XIV песни — тяжкие бедствия ахейцев, грозившие им неминуемой гибелью после выхода из боя ахейских героев. И опять всем управляет Зевс, предрешивший в VIII песни ход событий до того дня, когда Агамемнон дойдет до полного отчаяния. Третья фаза — постепенное примирение Ахилла с ахейцами и его участие в боях — охватывает XV-XXII песни. И здесь импульсом к развитию действия выступает Зевс, который в начале XV песни предрешает весь дальнейший ход событий. Соответствие сцен двух рассматриваемых блоков фактически образует круг — активизация Зевса в начале VIII песни завершается изображением картины боя у ахейских [51] кораблей, за которой должен последовать переход на новую ступень развития действия.

Тот факт, что в данном случае группа сцен, связанных с обольщением Зевса, создает в общей структуре «Илиады» некоторую асимметричность, по нашему мнению, следует объяснить необходимостью, вытекающей из закономерности развития действия в самой поэме. С точки зрения внутренней логики развития действия необходимо было, чтобы приход Патрокла к Ахиллу и согласие Пелида следовали за сценой битв у ахейских кораблей, с другой же стороны, надо было показать картину тяжких бедствий ахейцев еще до осуществления третьей фазы плана Зевса.

4. Рассмотренным блокам в начале поэмы предшествует определенное интермеццо, которое может служить своего рода паузой между сценой единоборства Аякса и Гектора и эпизодом активизации зевсова плана. Функция этой т. н. переходной сцены в действии поэмы незначительна — описанные в ней картины заключения перемирия, возведения ахейской стены, похорон покойников являются лишь компонентами, восполняющими данную паузу. С другой стороны, очевидно, что на каждый из этих компонентов возложена вполне реальная функция — собрать воедино отдельные детали Троянской войны, не нашедшие соответствующего места в блоках действия поэмы. В первую очередь, это — история возведения ахейской стены. Правда, стена не играет никакой роли в развитии действия «Илиады», однако, как видно, она является отголоском какого-то сообщения о стене, воздвигнутой ахейцами у Трои. На это должны указывать, с одной стороны, совет Зевса Посейдону — сравнять с землею стену после ухода ахейцев (VII.461...), а с другой, — сообщение о том, что после войны боги действительно сравняли стену с землею так, что от нее не осталось и следа (XII.15...). Что же касается художественной функции, которую выполняет ахейская стена в «Илиаде», то можно высказать следующее соображение. Ахейская стена, являющаяся оплотом (ειλαρ — VII.338, 437; XIV.56, 68) ахейцев и их кораблей, противопоставляется крепости троянцев — символа непоколебимости Трои и ее жителей. Она способствует сохранению того равновесия, которое явно выявляется между противоположными сторонами в поэме.17) Особенно ощутим этот принцип равновесия при сопоставлении ахейских и троянских героев. И в призыве Нестора в VII.327... насыпать одну общую могилу погибшим может быть отражена давняя традиция об ахейской могиле в Троаде. То же самое можно [52] сказать и о совершенно бесперспективном предложении троянцев — ахейцам удовлетвориться тем, что им возвратят все, кроме Елены, а до этого о споре в стане троянцев по этому поводу (VII.348...) — этот эпизод можно считать попыткой передачи реальной информации о начальной ситуации сражений у Трои в первый год войны.

Ни один из перечисленных моментов не связан органично с логикой развития действия в поэме, однако они все вместе образуют необходимую для перехода на центральные события паузу. Этот эпизод можно представить как своего рода резюме первого этапа боев ахейцев, оставшихся без Ахилла — а) похороны погибших ахейских героев, б) необходимость укрепления лагеря ахейцев — ахейская стена.

С аналогичной цезурой имеем мы дело между сценами, беседы Ахилла с Патроклом и вступления Патрокла в бой. В данном случае переходная ступень образуется каталогом мирмидонцев (XVI.168...). Детальный перечень мирмидонцев, готовых к сражению, создает полный контраст с бедствиями и неясностью, о которых повествуется в рассмотренной части VII песни. Каталог является подготовкой к перелому, который должен внести Патрокл на поле битвы. Сила мирмидонского войска, на которое падает вся тяжесть войны, становится после каталога совершенно определенной, реальной величиной.

5. Данной цезуре в VII предшествуют эпизоды включения Гектора в битву и единоборства Гектора с Аяксом. Этот блок можно представить в совокупности следующих сцен:

За каталогом мирмидонцев следует эпизод сражений с участием Патрокла, объединяющий следующие сцены:

Взаимоотношение между приведенными выше сценами также значительно. В VII песни действие направлено к единоборству между Гектором и Аяксом, которое служит отличным экспонированием Теламонида. Это же, если учесть роль Аякса в дальнейших боях, описанных в «Илиаде», необходимо. Хотя в этом единоборстве победа достается не Аяксу, его превосходство все же ощутимо. Этого достаточно для того, чтобы у слушателя или читателя создалось вполне определенное впечатление о мощи Аякса: ведь Гектор — первый среди троянцев, встречи с ним избегает даже Ахилл (VII.113-114). Каждый момент, подготавливающий единоборство, подчеркивает значение схватки с Гектором, служит выведению Аякса на арену центральных событий: это включение Гектора в бой, превосходство троянцев, вызов Гектором лучшего из лучших ахейцев на единоборство, страх ахейских героев; достойное завершение Аяксом единоборства делает явным преимущество Теламонида перед всеми ахейскими героями, кроме Ахилла.

Что же касается соответствующего эпизода XVI песни, то здесь последовательность типологически схожих сцен служит экспонированию образа Патрокла. Однако в отличие от Аякса, экспонирование Патрокла, завершающееся его смертью, является подготовкой Ахилла к бою. Здесь поэт мастерски раздваивает мотив единоборства Патрокла с троянским героем. Он переносит основной акцент на единоборство Патрокла с Сарпедоном, фактически обходя сражение Патрокла с Гектором, ибо в последнем случае вмешательство Аполлона уже предопределяет судьбу Патрокла. Гектору остается лишь завершить дело, начатое Аполлоном, и сразить раненого Патрокла. Так как единоборство с Гектором, которое должно состояться после всех совершенных Патроклом на поле боя героических дел, в самый кульминационный момент, в котором Менойтид должен погибнуть, не предоставляет поэту возможности надлежащим образом показать геройство и значение Патрокла, он прибегает к следующему приему: ослабляя остроту последнего единоборства вмешательством Аполлона, он не лишает достоинства умирающего Патрокла (ср. слова Патрокла XVI.844... к Гектору); с другой стороны, перенося акцент на [54] предыдущее единоборство Патрокла с сыном Зевса, Сарпедоном, он мастерски показывает силу и мужество Патрокла. Помимо этого, каждый эпизод в данной части служит экспонированию геройства Патрокла. Так как в данном отрывке Патрокл должен «успеть» выявить все свои возможности, поэт настолько интенсифицирует каждый, связанный с участием Менойтида в битвах мотив, что его успехи перерастают в непосредственную угрозу Трое. Но поэт обладает тонким чувством меры. И именно поэтому страх Гектора, который перекликается со страхом ахейцев в VII, неестествен, он искусственно вызван Зевсом; так и умерщвление Гектором Патрокла — не случайный момент, а вытекающий из логики развития действия и из значения каждого отдельного героя, необходимый для построения всей поэмы факт.

Рассмотренная совокупность сцен лишний раз свидетельствует — на примере раздвоения мотива единоборства Патрокла — о том, что принцип структурной симметрии может быть в некоторой степени нарушен, если этого требует внутренняя логика построения действия того или иного эпизода.

6. Совокупность сцен, которая предшествует эпизоду единоборства Гектора с Аяксом, образует следующий блок действия:

С данным блоком можно сопоставить совокупность сцен, следующих за Патроклией:

О встречах между вышеприведенными блоками можно сказать следующее. Первый из них подготавливает выход Гектора на арену центральных событий, в нем все подчинено этой цели. Во втором же — подготавливается читатель или слушатель к включению Ахилла в битву. Как в одном, так и в другом блоке царит трагический дух, ибо фактически в обоих случаях оплакиваются все еще живые герои — Гектор и Ахилл. После встречи Гектора с Андромахой в доме героя плач по еще живому Гектору (VI.500), а в XVIII Фетида оплакивает неизбежную гибель Ахилла (52-64; 95-96). Первый блок действия начинается с битв, в которых включен эпизод встречи Менелая с Адрастом; последний пытается обещаниями смирить сердце Атрида, но его убивает подоспевший Агамемнон. Второй блок начинается также с битв, но уже за тело Патрокла; здесь также включен эпизод единоборства Менелая с троянским героем Эвфорбом. Примечательна взаимосвязь между призывами Гелена (VI.77...) и Главка (XVII.142...). В одном случае Гелен призывает Гектора и Энея задержать троянцев, в другом — Главк упрекает Гектора за пассивность и призывает его более энергично сражаться за овладение телом Патрокла. В одном случае Гектор внимает совету Гелена, в другом же, хотя и не согласен с оценкой явлений Главком, все же включается в битву. Представляет интерес то обстоятельство, что как в одном, так и в другом случае за данными эпизодами следуют обращения Гектора к троянцам, в которых прослеживаются явные соответствия как в отношении словесного состава, так и в отношении содержания:

«Гектор возбуждал троянцев, обращаясь громко:
«Троянцы, мужественные и весьма славные союзники.
Будьте мужами, друзья, и вспомните неукротимую храбрость,
Пока я......»

(VI.110-113)

«Так сказав, (Гектор) возбуждал троянцев, обращаясь громко:
«Троянцы и ликийцы и мужественные дарданцы,
Будьте мужами, друзья, и вспомните неукротимую храбрость.
Пока я......»

(XVII.183-186) [56]

И в обоих случаях за словами Гектора следует формула:

«Так сказав, ушел шлемоблещущий Гектор».

(VI.116 = XVII.188)

Как в одном, так и в другом блоке Эней и Гектор стараются укрепить позиции троянцев, однако в первом случае эти сцены явно подготавливают переход к мирной ситуации — встрече Гектора в Трое, следовательно, в них постепенно ослабляется острота боев. Что же касается второго блока, то здесь последовательность типологически схожих сцен подготавливает переход к кульминационному моменту поэмы — единоборству Гектора с Ахиллом. Подготовке этих двух, противоположных по своему характеру ситуаций служит следующая пара сцен: в VI песни встречей Диомеда с Главком, их диалогом и мирной разлукой поэт мастерски подготавливает почву для удаления Гектора с поля битвы, временного прекращения сражений; находящийся же во взаимосвязи с данной сценой эпизод ожесточенных, беспощадных боев в XVII за тело Патрокла подготавливает переход к началу новой фазы гнева Ахилла. Так же противоположны и вместе с тем схожи сцены встреч Гектора с Гекубой в VI и Ахилла с Фетидой в XVIII. И в одном и в другом случае просьба сына — Гектор просит Гекубу пойти в храм Афины, а Ахилл— не удерживать его, немедленно послать на поле боя для мщения. Пришедший в Трою Гектор призывает Париса вступить в бой, пока город не охватило пламя (VI.326-331), а в XVIII пришедшая к Ахиллу Ирида призывает его выйти на поле битвы, пока труп Патрокла не похитили троянцы (170...). Несмотря на то, что следующая пара сцен — встреча Гектора с Андромахой и разговор Гектора с Пулидамасом — по своему характеру различна, между ними все же прослеживаются довольно ощутимые связующие нити. То, о чем просит Андромаха Гектора в VI 407... — остаться и укрепиться в Трое, — советует Гектору и троянцам фактически и Пулидамас в XVIII.254... И в одном и в другом случае Гектор не внимает советам, однако, если он отказывает Андромахе, стыдясь троянцев, то с Пулидамасом говорит уже самоуверенный, несколько ослепленный своими успехами военачальник. Предвидение Гектором ожидаемого несчастного исхода в первом случае и слепая вера в свои силы — во втором служат подготовке двух разнящихся эпизодов. В первом — поэт желает представить Гектора как мудрого мужа, отца семейства, заботящегося о своем городе, нежного и мужественного, способного трезво оценивать и предугадывать события, включение которого в бой — залог успехов троянцев. Во втором же Гектор представлен как предводитель, [57] лишенный способности рассуждать здраво, безмерно возгордившийся, которого судьба ведет к неминуемой гибели.

7. Следующая последовательность сцен образует блок, непосредственно предшествующий встрече Гектора в Трое, который в основном посвящается подвигам Диомеда:

Блок, следующий за оплакиванием Патрокла и советом Пулидамаса, показывающий отношение к приведенной выше совокупности сцен, посвящается возобновлению участия Ахилла в боях:

Соотношение между сценами данных блоков весьма значительное. Как не раз отмечалось, для гомеровского эпоса характерна тенденция раздвоения мотивов, создания параллельных образов героев. Например, в «Илиаде» почти нет героя, который бы не находился в каком-либо взаимоотношении — будь то сходство или контраст — с образом другого героя поэмы.18) Особое внимание обращают на сходство Диомеда с Ахиллом. Диомед — это как бы Ахилл в первой части поэмы, он исполняет его обязанности.19) Наш анализ подкрепляет данное соображение. И действительно, в содержании и последовательности сцен эпизода подвигов Диомеда прослеживается явное сходство с включением Ахилла в бой.

Как и следует ожидать, возобновлению боев в первом блоке предшествует сцена на Олимпе. Она начинается с описания воцарившегося на Олимпе спокойствия. Боги мирно беседуют между собой. Затем Зевс, задумав раздразнить Геру, обращается к ней с насмешкой, издевкой. В его речи явно преобладают мирные нотки. Примечательно, что Зевс противопоставляет друг другу две возможности: с одной стороны, войну и грозные бои, с другой — обоюдную дружбу и мир. Выслушав ответ Геры, Кронид обращается к ней с упреком за ее неукротимую злобу к Трое и троянцам и требует от жены, чтобы и она уступила и не оказывала сопротивления, если когда-либо и он пожелает в гневе разрушить один из любимых городов Геры, ибо среди городов, находящихся под солнцем и звездным небом, Зевс больше всех ценит Трою. Гера соглашается — Кронид может при желании разрушить три города, самых любезных ей: Аргос, Спарту и Микены. Она того же мнения, что они должны уступить друг другу, чему последуют и другие боги. Затем следует призыв к Афине спуститься к троянцам и ахейцам, чтобы заставить троянцев нарушить клятву. В данной сцене поэт, посредством того же божественного вмешательства, подготавливает ситуацию для возобновления боев. Вместе с этим, описывая воцарившийся на Олимпе мир, обоюдное согласие Зевса и [59] Геры, с одной стороны, и, с другой, — предвидя будущие бои между смертными, гибель Трои и ахейских городов, что является прямым следствием соглашения богов, поэт противопоставляет друг другу вечную обитель бессмертных с воцарившимся там духом согласия и устранения противоречий и города смертных, судьбы которых полностью зависят от желания богов и которые обречены на неминуемую гибель.

Подобно тому, как Олимп, населенный бессмертными богами, противопоставляется городам смертных людей, так и злая война и жестокие бои противопоставлены здесь миру и дружбе, распри и несогласие — обоюдному согласию и взаимным уступкам. Именно соглашение Зевса и Геры становится причиной тех боев, которые описаны в последующих песнях «Илиады».

С этим эпизодом перекликается сцена на Олимпе в XVIII песни, служащая включению Ахилла в бои. Беседа Зевса с Герой имеет много общего с беседой IV песни не только в отношении содержания, но и с точки зрения языковых соответствий. Достаточно отметить, что здесь повторяются целые строки (IV.25 = XVIII.361; IV.60-61= XVIII.365-366). И щит, изготовленный Гефестом по просьбе Фетиды, описанный в XVIII детально, с изображенными на нем контрастными картинами, выполняет ту же функцию противопоставления, что и вышерассмотренная сцена IV песни. И здесь противопоставляются друг другу вечное небо и населенный смертными мир, сцены воины и мира, труда π праздника, города и села. Говоря словами В. Шадевальдта, «щит Ахилла показывает в малом то, чем является мир его эпоса в большом».20) В IV песни с Олимпа спускается Афина и внушает Пандару «ударить стрелою» в Менелая, а в XIX — с Олимпа спускается Фетида и приносит Ахиллу оружие для вступления в бой. В одном случае для возобновления битвы необходимо, чтобы была нарушена клятва; этого достигает Пандар своим роковым выстрелом и в результате ахейцы не могут вернуть себе Елену. В другом случае, чтобы включить Ахилла в бой, Агамемнон возвращает ему Брисеиду. В обоих блоках — схожие сцены гнева верховного военного вождя и построения войск, только в одном центральной фигурой является Агамемнон, в другом — Ахилл. Перед началом боя в V Афина разрешает Диомеду сразиться с Афродитой, в XX песни Зевс разрешает богам включиться в битву и сражаться друг против друга. Начиная с этого момента, действия Диомеда и Ахилла на поле битвы развиваются почти одинаково. В V песни Диомед, так же как Ахилл, начиная с XIX песни, является главным защитником чести ахейцев. [60] Сцена единоборства Диомеда с Пандаром/Энеем находится в соответствии со сценой единоборства Ахилла с Энеем. Как в одном, так и в другом случае Энею грозит смертельная опасность. Однако, если в V Диомед не покоряется Афродите и продолжает атаковать Энея, в XX Ахилл вынужден покориться Посейдону, спасшему Энея от Пелида. В V Аполлон спасает Энея от Диомеда, в XX же Аполлон спасает Гектора от Ахилла. Сходство между последней парой сцен весьма значительное. В одном случае:

«Трижды нападал (Диомед), желающий убить (Энея)
Трижды у него блистательный щит отразил Аполлон,
Но когда в четвертый раз налетел демону подобный,
Страшно вскричав, обратился к нему Аполлон-дальновержец...»

(V.436-439)

во втором:

«Трижды нападал (на Гектора) быстроногий божественный Ахилл,
Медной пикой трижды вонзал (его) в воздух глубокий,
Но когда в четвертый раз налетел демону подобный,
Страшно вскричав, обратился с крылатыми словами».

(XX.445-448)

Так же схожи сцены временного отречения от битвы напутанного Аресом Диомеда и приосгяьовление бшвы Ахиллом в страхе перед Ксанфом. В одном случае Диомеда ободряет Афина и призывает его не уступать Аресу, в другом же — Афина и Посейдон ободряют Ахилла и призывают его продолжить бой. И в одном и в другом случае герои включаются в битву. Ареса ранит Диомед и вынуждает его покинуть поле битвы, а Ксанфа усмиряет Гефест своим огнем. Как один, так и другой блок завершаются сценами ссоры богов

8. Эпизоду подвигов Диомеда предшествует совокупность сцен, описывающая начало войны в поэме, единоборство Париса с Менелаем:

Данному блоку соответствует совокупность сцен, рисующая единоборство Гектора с Ахиллом:

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27