Жена дяди Лени, Циля Исааковна Шехтман, кажется 1915-го года рождения. Когда дядя Леня на ней женился, она была вдова (первый муж погиб во время войны), и у нее был сын Дэвик, примерно 1936-го года рождения. Она, насколько я помню, всю жизнь проработала в Госбанке и в момент женитьбы была начальником какого-то операционного отдела. Когда в конце 40-х годов всех евреев выгнали из Госбанка, она оказалась без работы и с большим трудом устроилась в сапожной мастерской МВД, не знаю, как называлась ее должность, вероятно, приемщица, где и проработала до выхода на пенсию. Родом она была из местечка Цибулево, где ее отец был раввином. Не знаю, чем он занимался перед войной, но после войны он был назначен Киевским раввином и был им до самой смерти. У тети Цили было большое количество братьев, которых я толком не знал. Была еще сестра Нюся, которая жила в Москве, и которая нас очень выручила во время войны, об этом я буду писать ниже. Детей у Нюси не было, и незадолго до смерти она переехала в Киев, к Циле, где и умерла. В последние годы жизни у тети Цили началось психическое заболевание, симптомы которого были уже и до этого. Но это относили к ее характеру. Некоторое время она жила еще дома, но у нее началась мания преследования, и Дэвик был вынужден поместить ее в психиатрическую больницу. Он пытался взять ее к себе домой, но она настолько влияла на его дочку, что он побоялся ее оставить. В больнице она и скончалась.

О Дэвике я сейчас писать не буду. Если будет время и желание, напишу после кровных родственников.

Самая младшая сестра папы, Рива, была 1907-го года рождения. Где она получила среднее образование, я знаю. Впрочем, о ней может, вероятно, более подробно написать Лева, т. к. он жил у нас некоторое время. После получения среднего образования она поступила на финансовый факультет Киевского института народного хозяйства, который закончила в 1930-31 году (точно не знаю). В период учебы она познакомилась с Павлом Николаевичем Петренко, который учился в том же институте на факультете сахарной промышленности. Но познакомилась она с ним не в институте, а у моих родителей, к которым, в порядке уплотнения (модное в то время выражение) поселили несколько студентов, в том числе они, Павел Николаевич и Рива, поженились. После окончания института дядя Павел стал работать на одном из сахарных заводов, а тетя Рива – в Харьковской конторе Госбанка. Кстати, о свадьбе. Об их женитьбе бабушка и дедушка не знали до самой войны, может быть, и догадывались, но формально – не знали. Думаю, что в то время они вряд ли бы простили тете Риве замужество за «гоя» (иноверца). Вскоре дядю Павла по партийному набору забрали во флот, и, после учебы в Академии (по ускоренной программе), он был выпущен в командирском звании (не знаю каком) и направлен на Тихоокеанский флот, где служил химиком. Тетя Рива поехала за ним и начала работать в Госбанке, где сделала успешную карьеру. В последнее время она работала «директором по кредитованию рыбной промышленности». После ареста папы, где-то году в 38-39, она решилась поехать к нему, что в то время было героическим поступком, т. к. это грозило не только карьере, но и самому существованию, как ее, так и дяди Павла. Однако, все сложилось к лучшему. За время ее отсутствия было арестовано все руководство банка, что, вероятно, грозило и ей. Во Владивосток она не вернулась, тем более, что дядю Павла перевели в отдел боевой подготовки химического управления наркомата военно-морского флота в звании капитана III ранга, и он получил комнату в Москве на Ленинградском шоссе, в коммунальной квартире. Тетя Рива переехала к нему, но в Госбанк не вернулась, а начала работать контролером в сберкассе. С начала войны дядя Павел служил на Балтийском флоте, а тетя Рива, в то время, когда в Москве была паника (в октябре 1941 г.), уехала в эвакуацию. Она поехала в Актюбинск, где к этому времени была почти вся семья. Где она там работала, не знаю. После переезда училища в Чарджоу (когда мы туда приехали) она работала в училищной столовой не то бухгалтером, не то калькулятором (составляла меню и раскладки расходов продуктов). По-моему, еще до реэвакуации училища она вернулась в Москву. По-моему, с этого времени она больше не работала. Дядя Павел делал успешную карьеру (об этом я напишу ниже), дослужился до контр-адмирала, начальника химического управления Военно-морского флота. После недолгой службы в Ленинграде, где-то в 1954-м году они вернулись в Москву, где получили двухкомнатную квартиру в «генеральском» доме на Смоленской набережной. Жили они хорошо, пока дядя Павел служил (до 1963 г.), каждый год они ездили на престижные курорты, часто в Карловы Вары (Чехословакия), где завязали дружбу с весьма высокопоставленными людьми. В частности, до конца жизни они близко дружили с Морозовым, сначала заместителем постоянного представителя СССР в ООН, а затем членом международного суда в Гааге. После смерти дяди Павла чувствовала себя тетя Рива уже плохо, но продолжала жить одна. В последний год жизни у нее начались нелады с головой, и Лева поместил ее в очень престижный пансионат для престарелых, где она и умерла в 1997-м году.

Говоря о характере тети Ривы, надо сказать, что она, видимо, унаследовала его у бабушки, была достаточно властной, решительной и деятельной женщиной, следует отметить ее преданность семье. Она много помогала как материально (родителям и дяде Лене), так и во всех других отношениях. В частности, о ее и дяди Павла помощи мне Левке и Лидочке (маминой племяннице) я напишу ниже. Перед смертью родителей она обещала каждую Пасху приезжать в Киев и свято исполняла это обещание до конца жизни.

Муж тети Ривы, Павел Николаевич Петренко, родился в 1903 году в м. Ржищев, под Киевом. Отец его был рабочим. Работал всю жизнь токарем на Ржищевском радиаторном заводе. Я его не знал. Дядя Павел, как и остальные дети (брат и две сестры) получили среднее, а затем и высшее образование, кажется, кроме старшей сестры, Нины. Дядя Павел в юности был активным комсомольцем, а затем – членом партии. Одно время даже был секретарем райкома комсомола. Отслужил в армии, и в конце 20-х годов поступил на сахарный факультет Киевского института народного хозяйства, который окончил в начале 30-х годов. Некоторое время работал на сахарных заводах, а затем был призван по партийной мобилизации во флот. После короткой учебы (кажется, учился год) в Академии, был направлен на Тихоокеанский флот химиком в бригаду торпедных катеров (кажется). Там он служил с целым рядом знаменитых в будущем адмиралов – Кузнецовым, Головко, Октябрьским и т. д. В 1939-40 г. Он был переведен в Москву, в отдел боевой подготовки химического управления в звании капитана III ранга. Войну он встретил в Таллинне, где с комиссией наркомата проводил проверку. Затем вместе с флотом совершил знаменитый переход из Таллинна в Кронштадт, когда погибло большое количество кораблей. После этого он был оставлен служить в Балтийском флоте (кажется, флагманским химиком), где прослужил года два и был опять переведен в Москву. Будучи в Москве, много раз выезжал в командировки в действующие флота. В конце войны был уже капитаном II ранга и, кажется, начальником отдела боевой подготовки и служил там где-то до 1951-го года. Когда был снят с должности нарком военно-морского флота Кузнецов и арестован ряд адмиралов (по дурацкому обвинению), дядя Павел был переведен в Ленинград на должность завкафедрой химии Высшего военно-морского училища. После смерти Сталина и возвращения адмирала Кузнецова дядя Павел был возвращен в Москву на должность замначальника химического управления в звании капитана I ранга. Еще через некоторое время он был назначен начальником управления, и ему было присвоено звание контр-адмирала. В 1963-м году, когда ему исполнилось 60 лет, он ушел в отставку. Видимо, не совсем добровольно, т. к. он не ладил с новым наркомом ВМФ, адмиралом Горшковым. Будучи на пенсии, дядя Павел активно занимался общественной деятельностью в совете ветеранов Балтийского флота, был судьей по автомобильному спорту и т. д. и т. п. Более подробно и точней о нем может рассказать Лева. Говоря о дяде Павле, нужно отметить, что он был очень добродушный и доброжелательный человек, которого, по-моему, любили все окружающие. Еще одно. Он был очень предан своей родине, Ржищеву, каждый год туда ездил, а в последние годы, будучи в отставке, почти все лето жил там. Он очень много сделал для Ржищева, в частности, способствовал сохранению там педучилища, подводу газа к городу, присвоения статуса города (это осуществилось уже после его смерти). Он был почетным гражданином Ржищева, его вещи хранятся в местном музее. Умер дядя Павел 9-го мая …. г. Он завещал похоронить себя в Ржищеве, что и сделала тетя Рива, организовал это нелегкое дело Лева.

Теперь перехожу к линии мамы. Дедушку, отца матери, Лукашевского Лейба Мошковича, 1876 года рождения, я не знал, во всяком случае, его не помню. Умер он в 1932-м году. Занимался, кажется, торговлей скотом. Родился где-то под Уманью, потом жил в Ладыжине, а затем – в Киеве. Во всяком случае, похоронен он был на старом еврейском кладбище на Лукьяновке, и когда, где-то в конце 50-х годов это кладбище закрыли, его прах папа перенес на городское кладбище в Берковцах.

Бабушка, Лукашевская Эня Ихелевна (девичья фамилия Чернова) родилась в 1880-м году. Кажется, в м. Цибулево, под Уманью. Затем переехала в Ладыжин, потом – в Киев. Бабушка, видимо, никогда не работала по найму. Сколько я ее помню, она жила или у нас, или у младшей дочери Рузи, видимо, в зависимости от того, кто в ее помощи больше нуждался. Война застала ее у тети Рузи и она прожила с ними всю войну. После войны (когда точно не помню) она переехала к нам и уже проживала с нами до конца жизни. Бабушка, вероятно, не получила какого-то систематического образования, я помню, что любила читать и достаточно много читала. Мы, я и Лева, в общем, выросли на ее руках, если до ареста папы мама не работала, а занималась хозяйством, то после этого все хозяйство было на руках у бабушки. Бабушка была прекрасная хозяйка, очень хорошо готовила. Характер у нее был тоже очень хороший, и в жизни не помню, чтоб она с кем-нибудь ссорилась: ни с соседями, когда мы до войны жили в коммунальной квартире, ни с кем-нибудь из родных. Умерла бабушка в 1960-м (?) году. В последнее время она болела, но стоически переносила боли, не помню, чтоб она когда-нибудь жаловалась. Похоронена она на Берковцах, рядом с дедушкой.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23