Вернувшись в Киев, я решил пойти в проектную организацию, работа на производстве мне не понравилась. По первому же попавшемуся объявлению я пошел работать в сантехнический отдел проектной организации «Укрпромпроект» (ныне институт «Южгипрострой»). Пришел я на должность инженера, через полгода стал старшим инженером. В июне 1951-го года я был призван в кадры армии. Дело в том, что в то время в разгаре была «холодная война» и даже шла «горячая», в Корее. В связи с этим Советская армия интенсивно перевооружалась, в частности, авиация и флоты. Началось интенсивное строительство новых аэродромов и портов, требовалось много специалистов, и их призывали из запаса. В частности, из нашего выпуска, вероятно, не менее 50% ребят было в то время призвано. Назначение я получил во вновь созданный аэродромно-строительный полк, который формировался в г. Нежин Черниговской области на базе батальона другого, старого полка. Призвали меня на должность инженера по бетонным работам производственно-технического отдела. У меня было звание, которое получил после окончания военной подготовки в институте – младший лейтенант. В Нежине я прослужил около полугода, а затем наш полк получил новый объект в Чернигове, и я переехал в Чернигов. Поскольку, кроме основных работ – строительства взлетно-посадочной полосы, полк, как генподрядчик, курировал и другие объекты, в частности, строительство складов топлива для самолетов. Учитывая, что я – сантехник, мне было поручено курировать субподрядчика, который вел работы по строительству резервуаров, насосных, трубопроводов. Организация, которая вела работы, находилась в Киеве, и когда им выделили несколько офицерских должностей для начальников участков (до этого там военными были только начальник и главный инженер), они через штаб округа добились моего перевода к ним. Было это летом 1953-го года. Я переехал в Киев, и сразу же был направлен принимать участок в Одесской области. Но тут произошло следующее. Перевод офицера с места на место осуществлялось только приказом замминистра, а округ может осуществлять перевод только временно, на ограниченное время. Так и произошло со мной. Меня перевели временно (чего я не знал) и отправили документы в Москву, на постоянный перевод. В это же время мой полк в Чернигове получил разнарядку на отправку офицера на Крайний Север, и т. к. я был все равно «отрезанный ломоть», то они отправили документы на меня, которые и были оформлены в Москве раньше, чем те, которые были присланы из округа. Таким образом, я был переведен на работу в аэродромно-строительный батальон на Чукотке возле поселка Певека (теперь город). Прибыл я туда в конце сентября, когда там была настоящая зима. Регулярных рейсов самолетов в Арктику тогда еще не было, и я добирался на перекладных самолетами полярной авиации Главсевморпути. Перелет этот из Архангельска до Анапельхино (как назывался аэропорт Певска) продолжался около двух недель (с сидением в Игарке и Тикси). Прибыл я на должность инженера по спецработам (сантехника) производственного отдела. Часть только формировалась, солдаты жили в палатках, офицеры – в двух недостроенных деревянных домах. Так что основной задачей было обустроить свой быт. Были построены казармы, столовая, штаб, дома для офицеров, столярный цех и т. п. Строительство все было деревянным, из бревен, которые доставлялись пароходом в порт Певек, а потом за 18 километров доставлялись машинами и тракторами. Строительство осуществлялось по эскизным проектам, разработанным для лагерей. Так что мне приходилось и проектировать и руководить монтажом систем отопления. Водопровода не было. Летом воду брали из речки, зимой вытапливали изо льда.

В конце 1953-го года мою должность ликвидировали, но на «материк» меня не отправили, сделали «старшим инженером по планированию» - пришлось осваивать новую специальность, впрочем, экономика мне всегда нравилась, так что новое дело я освоил быстро. В конце 1954-го года нашу часть сначала перевели на мыс Шмидта, а затем ликвидировали, объединив с батальоном, стоящим на Шмидте и создав на их базе «отдельный аэродромно-строительный полк», туда меня и перевели на ту же должность. К 1956-му году самолеты стали летать более регулярно, и офицеров стали отпускать в отпуск. До этого на Севере служили 3 года без отпуска, а после этого давали отпуск на полгода. Так что в 1956-м году я даже слетал в отпуск. В сентябре 1956-го года у меня заканчивался трехгодичный срок службы на Севере, и я рассчитывал вернуться на службу в Киевский округ. Но в это время начиналось сокращение армии, сначала на 1,2 млн, затем еще на 560 тыс. В связи с этим в армии начался полнейший беспорядок и, в частности, о трехлетнем сроке службы на Севере никто не думал, тем более, что кадровые офицеры руками иногами держались за должность, боясь демобилизации. По истечении 3-х лет я начал писать рапорта «по команде», добиваясь направления в центральный округ в соответствии с постановлением Совмина, но всюду получал отказ. В конце концов, я дошел до министра обороны, одновременно написав в газету «Красная звезда». В результате пришел ответ, что заменить меня не могут, но могут демобилизовать, что мне и требовалось. Написал соответствующий рапорт и стал ждать, когда приедет замена. Но в Москве не очень спешили. Обо всем я написал тете Риве, и дядя Павел где-то нажал нужные кнопки, и в мае 1957-го года я был откомандирован в распоряжение Министерства обороны. Я приехал в Москву в надежде на скорую демобилизацию, но не тут-то было. Мне сказали, что инженеры армии нужны, аттестация у меня хорошая, и никто меня не будет демобилизовывать. Мне стали предлагать разные заманчивые должности: то прорабом под самой Москвой, то преподавателем в училище в Оренбурге, но я всюду отказывался, требовал Киевский военный округ. Продолжалось это больше месяца и, почувствовав, что меня куда-то опять зашлют, и мне пришлось опять обратиться к дяде Павлу. У него как раз были дела в этом отделе кадров. Он туда пошел сам, что-то сказал, и через пару дней меня демобилизовали. Вернувшись в Киев, я снова поступил на работу в ту же фирму, откуда меня мобилизовали. За это время ее реорганизовали в проектный институт. Вернулся я на ту же должность, с какой ушел – старший инженер и проработал там до 1971 г., дослужившись до должности «главный специалист по отоплению и вентиляции». В 1971-м году мне предложили перейти в другую организацию нашего же Министерства, практически на ту же должность. Так как мне не нравился недавно пришедший начальник отдела, я решился перейти. Эта организация несколько раз меняла названия и, в конце концов, стала «УкрНИИстройпроект», но к науке я никакого отношения не имел, занимался только проектированием. В конце 80-х годов сложилось такое положение, что вся моя группа в полном составе выехала в Израиль, и я остался один. Так как я уже был пенсионер, то решил поискать более легкую работу, поработать еще пару лет и уйти на пенсию. А тут мне как раз предложили пойти инженером в проектную контору Министерства культуры. Я и перешел, но поработав года полтора, понял, что при сложившейся ситуации, во-первых, работать необходимо, т. к. на пенсию уже не проживешь, а во-вторых, что фирма «дышит на ладан», т. к. культура никому не нужна. И тут как раз мне предложили вернуться в институт «Южгипрострой», в котором я начинал, и в котором еще работали мои старые сотрудники. Правда, пришлось несколько сменить профиль работы, так как брали меня в технологический отдел заниматься не отоплением и вентиляцией, а котельными и промпроводками (газ, мазут, сжатый воздух и т. п.). Я согласился и там работаю до сих пор. Вот, пожалуй, и все.

Моя жена, Мария Наумовна Голуб (Динавецкая) родилась в октябре 1927-го года в г. Умань. Отец ее, Наум Михайлович, работал бухгалтером, мать, Анна Ильинична, была домохозяйкой. Кроме Мары у них была старшая дочь Софья (Зоя), 1915-го года рождения. В начале 30-х годов в связи с безработицей она переехала в г. Славянск, на Донбассе. Зоя оставалась в Умани и скоро переехала в Киев, где начала работать в «Союзпечати» и одновременно учиться на заочном факультете Одесского института связи по специальности радист. Где-то в 1934-м году вся семья переехала к ней в Киев. Жить они стали в Киево - Печерской Лавре, на дальних пещерах, в бывшем монашеском корпусе. Мара поступила в школу и к началу войны закончила 6 классов. Отец работал бухгалтером в «Военстрое». Зоя после окончания института стала работать в институте «Гипросвязь» и вышла замуж за , который работал в отделе радиоконтрразведки НКВД. Перед самой войной у Зои родился сын. С началом войны вся семья была эвакуирована в г. Куйбышев, где Зоя начала работать в областном отделении связи, Наум Михайлович где-то работал бухгалтером, а Мара пошла в школу. Сын Зои заболел и умер. После окончания семилетки Мара поступила в строительный техникум, где успела проучиться два года. В 1944-м году они вернулись в Киев, где к тому времени Павел Митрофанович работал в центральном аппарате НКВД. Квартиру, в которой я в настоящее время живу, он получил в 1948-м году. До этого они жили в общей квартире в этом же районе.

Мара, так же как и я, поступила на подготовительные курсы института гражданских инженеров и так же, как и я, в 1949-м году закончила сантехнический факультет Киевского инженерно-строительного института. После окончания института она получила направление на строительство Волго-Донского канала. Прибыв туда вместе с двумя другими нашими выпускницами, они встретили там майора, который читал у них в институте военное дело (женщины в нашем выпуске проходили военное дело, по специальности «местная противовоздушная оборона», и так же были аттестованы младшими лейтенантами). Он принял в них участие, и в результате Мара получила направление в производственный отдел строительства канала. Проработав там около двух лет, она была направлена в Ленинград на переквалификацию в инженера-гидротехника. После нескольких месяцев учебы она вернулась на Волго-Дон и начала работать на строительстве одного из шлюзов. Надо отметить, что ей, как и другим инженерам, имеющим воинское звание запаса, было «восстановлено» звание. Она стала «младшим лейтенантом», что позволило ей получать льготы как офицеру (оплата за звание, паек, обмундирование, месячный отпуск с оплатой проезда и т. д.). Работать ей, правда, пришлось с заключенными. Когда строительство подошло к концу, хотя она уже и отработала три года, ее не отпустили, а перевели на строительство Сталинградской ГЭС инженером производственно-технического отдела в управление сантехнических работ. В это время, приблизительно, в 1955-м году, у них дома сложилась тяжелая обстановка – умер муж сестры, тяжело болела мать, Зоя не работала – ухаживала за больными, и Маре удалось добиться увольнения. Вернувшись в Киев, она поступила работать инженером в сантехнический отдел института «Гипроград», где занималась проектированием типовых проектов жилых домов. В 1962-м году, как я уже писал, мы поженились. Где-то в 1963-м году в Киеве образовался новый большой институт: «Киевский зональный институт экспериментального и типового проектирования (КиевЗНИЭП), куда перевели все отделы типового проектирования из других институтов. В него перевели и Мару. Она проработала в нем до выхода на пенсию в 1983-м году. В должности старшего инженера, главного инженера проекта, главного специалиста Мара принимала участие в проектировании серий жилых домов после землетрясения в Ташкенте и т. д. и т. п. После выхода на пенсию Мара еще лет пять работала по два месяца в году, как это разрешалось тогдашним законодательством, потом полностью перешла на домашнее хозяйство. Она много лет болела диабетом, последние годы кололась инсулином. В 1987 г. у нее произошел обширный инфаркт, после которого она так и не оправилась, каждые 4–5 месяцев должна была ложиться в больницу. Умерла Мара в июле 2000-го года в больнице, куда попала после очередного приступа.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23