Важную роль в секторе промышленной политики играет го-сударственное регулирование занятости. Разработаны специаль-ные программы занятости для молодёжи и женщин. Активно действуют школы переквалификации с учётом пола и возраста нуждающихся в этой услуге. Пособия по безработице выплачи-ваются регулярно, и их размер соответствует не только уровню последнего заработка, но и темпам инфляции. Также широко используются общественно-полезные работы, где могут найти себя те, прежде всего молодёжь, кто ещё не приобрёл солидную специальность. Не только на государственных предприятиях, но и в частном секторе широко распространена система неполного рабочего дня и неполной рабочей недели. Здесь следует отме-тить роль трёхсторонних комиссий (госчиновники, предприни-матели, профсоюзы), которые в духе «социального партнёрства» решают вопросы, связанные с сокращенными сроками трудо-вой деятельности.

Основным органом осуществления в Австрии партнёрской политики является оформленная в 1957 г. по инициативе объединений работодателей и трудящихся Паритетная комиссия по ценам и заработной плате (ПК). Созданная на добровольной ос-нове, она и по сей день остаётся вне законодательного поля Ав-стрии, что, впрочем, не мешает ей оперативно решать вопросы поддержания стабильности в сфере «политики доходов». Этот курс весьма эффективен особенно в периоды роста инфляцион-ных тенденций на мировом рынке, он позволяет удерживать рост цен на приемлемом для большинства населения уровне. Успех стал возможен также и потому, что в регулярных заседа-ниях ПК принимают участие не только «социальные партнёры», но и представители органов исполнительной власти – министры экономики, социального обеспечения, сельского и лесного хозяйства, а также представители Австрийского национального банка. Председателем Паритетной комиссии является Федеральный канцлер Австрии, однако ни он, ни другие министры, а лишь только «социальные партнёры» голосуют по тем или иным вопросам, находящимся в повестке дня. При этом все решения принимаются единогласно, что предполагает достиже-ние компромисса. Эти решения, принятые наверху, доводятся до сведения членов всех палат и объединений; лидеры последних несут моральную ответственность за выполнение достигнутого в своей сфере деятельности, не обладая при этом никакими юридическими рычагами давления.

С другой стороны, правительство Австрии также учитывает решения Паритетной комиссии, хотя некоторые из них и не во всём стыкуются с линией высшего органа исполнительной власти. Не следует, однако, полагать, что вся система социально-политического партнёрства как бы замыкалась на Паритетной комиссии. Представители правительства, и, прежде всего, Феде-ральный канцлер, не только оказывали определённое влияние на представителей работодателей и трудящихся. В сфере своей компетенции – кабинете министров – они также вырабатывали важные решения по социально-экономическим вопросам, тем более что в коалиционных правительствах ( и гг.) «социальные партнёры» из профсоюзов, объединений и палат традиционно занимали важные посты, соответствовав-шие интересам представляемых ими групп населения. Но и в периоды однопартийного правления Австрийской народной пар-тии ( гг.) и Социалистической партии Австрии ( гг.) в кабинеты министров включались видные функционе-ры соответствующих партий, имевшие опыт работы в партнёрских структурах. Более серьёзным испытанием для проверенной временем системы социально-политического партнёрства стал период адаптации Австрии к уже сложившимся условиям принятия решений в рамках Европейского союза. Директивы Евро-комиссии, равно как и система согласований «национальных» позиций, их подгонка под уже имеющийся образец – всё это объективно ослабляет возможности австрийского социального партнёрства, формировавшегося, как уже говорилось выше, в условиях, не характерных для большинства других европейских государств, тем более когда в период глобализации мировой экономики происходит сужение пространства для манёвра в со-циальной сфере.

Приведём в этой связи мнение видного российского учёного-экономиста , долгое время занимавшегося про-блемами Австрии: «Стали постепенно нарастать требования уси-ления процессов дерегулирования экономической жизни и бо-лее гибкого приспособления к изменяющимся условиям конку-рентной борьбы на мировых рынках. При этом баланс сил ос-новных общественных групп в рамках “социального партнёрст-ва” стал отчётливо смещаться в пользу объединения предпринимателей. Большое распространение получили новые концепции, в частности необходимости внедрения принципов “иннова-ционного партнёрства”, “модернизационного сотрудничества” и даже “партнёрства взаимодействия” по формированию более благоприятного инвестиционного климата в стране»[172].

Безусловно, изменяющаяся в Европе и мире ситуация требу-ет от всей австрийской системы социально-политического парт-нёрства поиска новых ответов на задачи, поставленные самой жизнью. Сегодня это вал проблем, порождённых кризисом, на-чавшимся осенью 2008 г. в финансовой сфере. Конечно, возмо-жен и вариант не партнёрских взаимоотношений различных со-циальных групп населения. Однако вполне вероятно, что накоп-ленный в Австрии десятилетиями опыт «выравнивания интере-сов» окажется полезным и для Европы XXI в., политическая куль-тура которой никак не сможет обойтись без процесса диалога, сопоставления позиций и выработки компромиссных решений, которые и являются сутью партнёрства австрийского образца.

II. Бельгия.

В отличие от Австрии, где федерализм является важной скре-пой всей хозяйственной вертикали государственного устройства, Бельгия являет собой образец негативного влияния перемен-ных региональных взаимоотношений. Сегодня это «двухсполо-винное» государство, в котором противоборствуют экономиче-ски процветающая Фландрия и всё больше экономически стагнирующая Валлония. Центральные власти, находящиеся в административно неопределённом Брюсселе прилагают усилия для сглаживания регионального противоборства, исторически сложившегося с конца XIX в. и до наших дней.

«Валлонский» период в экономическом развитии Бельгии, охвативший первые сто лет её существования, характеризовался бурным ростом тяжёлой промышленности, прежде всего, угольно-металлургического комплекса. Сосредоточенный в юж-ных провинциях, он давал основной доход казне, делал малень-кое государство одним из наиболее высокоразвитых в тогдашней Европе. В канун Первой мировой войны Бельгия занимала 6-е место среди угледобывающих стран мира, была 4-ой в списке крупнейших мировых производителей стали. В главных го-родах центра и юга страны – Брюсселе, Льеже, Шарлеруа раз-вивались машиностроение, химическая и лёгкая промышленность. Фландрия в этот период давала казне лишь средства от эксплуатации в сугубо национальных интересах порта Антверпен и от продукции сельских районов севера Бельгии.

Кризис рубежа 50-60-х гг., одним из следствий которого стало закрытие ряда убыточных предприятий в валлонском ре-гионе, повлекшее рост числа безработных и широкое стачечное движение, заставил власть имущих пересмотреть не только всю концепцию национального экономического развития, но и приступить к созданию новых, современных отраслей производст-ва в почти не охваченной ранее индустриальным бумом Фланд-рии. Происходил процесс ликвидации не вписывавшихся в со-временный промышленный контекст шахт в Валлонии (отчасти это было связано с новыми энергетическими потребностями страны), перенос из этой провинции во Фландрию металлургического производства.

Перенос баланса экономики из Валлонии во Фландрию сопровождался очевидным приоритетом последней в процессе по-лучения, как государственных средств, так и иностранных капиталовложений.

Впечатляют цифры: в гг. на долю Фландрии при-шлось около 64% капиталовложений из-за рубежа, а Валлонии досталось лишь 27%. Примерно в такой же пропорции распределялись в этот период государственные средства: 62% бюджетных ассигнований для Фландрии и 38% для Валлонии. Эта политика сказалась и на существенной разнице в распределении по регионам национального дохода на душу населения. В 1966 г. впервые в истории страны он оказался в пользу Фландрии[173]. Региональная переориентация национальной экономики в усло-виях нараставшего в 70-80-е гг. процесса европейской интеграции, даже с учётом известных кризисных процессов мировой хозяйственной системы, принесла Бельгии ощутимые положительные результаты.

В 2002 г. национальный ВВП составил 297,2 млрд долл., а ВВП на душу населения 29 тыс. долл. В пересчёте на евро эти же показатели составили в 2005 г. соответственно 298 млрд евро и 28,6 тыс. евро. В 2007 г. эти показатели в евро равнялись со-ответственно 310 млрд и 30 тыс. По этим показателям Бельгия постоянно находилась на уровне ведущих европейских государств[174].

Структурная перестройка бельгийской экономики, переори-ентация от убыточных валлонских предприятий (угледобыча, чёрная металлургия, химическая и текстильная промышленность) на современные отрасли производства (нефтепереработка, электроника и др.) определили достаточно низкие темпы ин-фляции. Здесь свою роль сыграло и участие страны в европей-ской валютной системе, которая сдерживала рост импортных цен, их повышение на внутреннем рынке. Если в 60-80-х гг. средний уровень инфляции равнялся 4-5%, то уже к концу века он подошёл к границе 1%, лишь несколько превысив его в нача-ле XXI в. (1,7% в 2002 г.)[175]. Однако начавшийся во второй по-ловине десятилетия мировой кризис цен на энергоносители ос-новательно подпортил эти показатели. Так, в июне 2008 г. инф-ляция в Бельгии достигла рекордного за последние четверть ве-ка уровня, составив 5,8% в годовом исчислении. Однако скачок цен, прежде всего на различные виды топлива, был характерен и для других стран зоны евро. Не менее существенными показа-телями являются и подвижки в бюджете. В послевоенный пе-риод он всегда был дефицитным, хотя темпы этого негативного для экономики показателя постепенно сокращались. В результа-те в начале XXI в. страна вышла на бездефицитный уровень, выгодно отличаясь по этому показателю от других стран ЕС.

Среди экономических недостатков, ещё не преодолённых Бельгией, исследователи называют недостаточное освоение до-стижений научно-технического прогресса в производстве. Уро-вень инвестиций в НИОКР составил на рубеже XX-XXI вв. 1,7% ВВП и был одним из самых низких в странах-членах ЕС. Недо-статочна и компьютеризация промышленного производства; её показатели явно отстают от среднеевропейских. Страну не украшает и значительный вес в ВВП «теневой экономики». В кон-це ХХ в. он равнялся 23,4%, что превосходило средние показатели большинства стран ЕС[176].

Экономический кризис конца 2008 – начала 2009 гг. не вызвал, вначале ожидавшегося, резкого подъёма негативных хозяйственных показателей. В первом квартале 2009 г. объём ВВП по сравнению с тем же периодом 2008 г. сократился на 3%. Уро-вень безработицы в апреле 2009 г. был даже несколько ниже (7,3%), чем в прошлые годы. Инфляция не превысила 5%, причём, по прогнозам экономистов, она в результате снижения по-купательной способности населения может вскоре уменьшить-ся до 2%. В конце 2008 г. было зарегистрировано банкротство более 8,5 тыс. предприятий. По прогнозам, в ближайшее время их число может возрасти до 10 тыс. Однако это в основном мел-кие фирмы, не делающие погоды на рынке занятости. Более тре-вожные цифры возникли в сфере внешней торговли. С февраля 2008 по февраль 2009 гг. объём экспорта сократился почти на 5 млрд евро, а импорта – на 4,2. Правительство Бельгии достаточ-но оперативно отреагировало на начальную стадию кризиса. Был принят закон об обеспечении функционирования предпри-ятий, в том числе и о мерах по сохранению занятости. Однако главный упор был сделан на финансово-банковскую сферу, где сложилась крайне неблагоприятная для страны ситуация.

«Двухсполовинность» Бельгии отражается и на особенностях её экономической структуры, поскольку основные компоненты хозяйственной деятельности автономны от центральной власти. Общая для современной капиталистической экономики тенденция ухода государства из производственно-предпринима-тельской сферы, создание для частной предпринимательской инициативы комфортных условий накладывается на региональ-ные особенности бельгийской экономики. Уже в начале 80-х гг. прошлого века в госсекторе было занято лишь 6% всей рабочей силы Бельгии, а его вклад в ВВП также находился на уровне этого показателя. В последующие годы государство стремилось при каждом удобном случае освободиться от функции управле-ния, тем более что эффективность общественного сектора нахо-дилась на весьма низком уровне. Сегодня государство сохраняет свои позиции, прежде всего, в сфере транспорта и связи, отчасти в энергетической отрасли, а в других отраслях экономики присутствует лишь как довесок к мощному частному сектору. Государство заинтересовано, чтобы частные компании в различ-ных отраслях промышленности эффективно внедряли в производство новейшие технологии. При этом особое внимание уделяется химической, электронной, а также металлургической от-раслям промышленного производства.

Формирование промышленной специализации Бельгии про-исходит в тесном взаимодействии с зарубежными партнёрами. На рубеже XX-XXI вв. она занимала 3-е место в Европе по объ-ёму аккумулирования из-за рубежа прямых инвестиций. На до-лю иностранных компаний приходились около 30% всей стоимости экспорта, 25% промышленного производства и 20% всех занятых в различных отраслях бельгийской экономики. Если в первые послевоенные десятилетия преобладали прямые инвестиции из США, то в 80-е гг. конкуренцию им составили акти-вы из таких европейских стран, как Германия, Франция, Нидер-ланды, на каждую из которых приходилось 12-15% суммарно-го инвестированного капитала.

Инвестиционный климат в Бельгии считается одним из самых благоприятных на европейском континенте. Повышенный интерес к инвестированию в эту страну объясняется не только выгодным географическим положением, наличием хорошо раз-витой народно-хозяйственной инфраструктуры и высококвали-фицированных производственных кадров. Огромное значение приобретают многочисленные льготы, которые предоставляют-ся иностранным предпринимателям (выгодные кредиты, условия покупки земли и пр.). Заграничные компании имеют равные с национальными фирмами условия в получении государствен-ных льготных кредитов и субсидий. На руку им и правительственная политика сокращения налогов с инвесторов. В начале 2000-х гг. был принят закон о корпоративном налогообложении. Согласно ему снижалась ставка корпоративного налога с 40,17 до 33,99% (включая 3% НДС). Реформа согласно самооценке бельгийских официальных публикаций «позволит сделать кор-поративное налогообложение в Бельгии более конкурентоспособным на европейской арене»[177]. В качестве факторов, тормозящих процесс инфильтрации иностранных капиталов в бельгийскую экономику, следует назвать высокий уровень зарплат и социальных отчислений, а также низкую мобильность бельгийской рабочей силы.

Хотя значительная часть бельгийских инвестиций приходится на внеевропейские регионы, в том числе и на США, одна-ко интеграционные процессы в Европе после создания ЕС дела-ют Старый Свет объектом солидного приложения националь-ных капиталов. Бельгийские монополии пользуются устранени-ем ограничений на движение капиталов, в условиях сохраняю-щихся в самой стране производительных издержек. Крайне вы-годным является то, что производственные подразделения, как индивидуально бельгийские, так и совместные, находятся в по-граничной с Бельгией зоне таких стран, как Франция, Германия, Нидерланды, Люксембург. Они могут поэтому работать в режиме единого производственного комплекса при минимизации транспортных издержек, облегчённых условиях перемеще-ния производственных мощностей и рабочей силы.

Выход бельгийского капитала на мировой рынок отражает не только общие тенденции глобализирующейся экономики, но и специфику хозяйственного развития страны, которая отстала в послевоенный период от своих западноевропейских соседей в переходе от начальной фазы экономической специализации к более высокому технологическому уровню. Государство, хотя и пыталось как-то регулировать этот процесс, однако в условиях регионализации экономики более заботилось о сохранении целого, чем об интересах отдельных отраслей промышленного про-изводства. Монополии самостоятельно искали сферы приложе-ния капиталов там, где были большие шансы для высококачест-венной и технически передовой продукции, заполняя своей ак-тивностью «маркетинговые ниши» мирового рынка. В результа-те в современной Бельгии сложилась производственная модель, когда традиционные отрасли промышленности сосуществуют с сектором экономики, отвечающим потребностям нового этапа НТР.

Для бельгийской экономики нефть хотя и остаётся важным элементом в структуре энергопотребления, однако её удельный вес в национальном энергобалансе снижается (с 49,7% в 1980 г. до 39,5% в 2005 г.). Её всё больше заменяют природный газ (25,2%) и ядерное топливо (22,1%). Правда, как уже было сказа-но, проблематика существования АЭС всё больше превращает-ся из экономического фактора в политический. В энергетическом секторе идёт конкуренция между частным холдингом ЭЛЕКТ-РОБЕЛ и государственной компанией СПЕ, первый в основном опирается на собственные средства, не рассчитывая на участие в своём бизнесе крупных банков Бельгии. СПЕ, наоборот, ориентировалась в течение длительного времени на поддержку со стороны национальных банков и средств, получаемых от муни-ципальных властей. Однако в мае 2009 г. французский концерн ЭДФ, воспользовавшись банковским кризисом в Бельгии, приобрёл за 1,3 млрд евро 51% капитала СПЕ, по существу, весь энергетический рынок Бельгии теперь подчинён французским монополиям.

Эта ситуация пришлась не по душе правительству Бельгии. В частности, министр по делам предпринимательства В. ван Ки-кенборн потребовал от Европейской комиссии расследования условий сделки с точки зрения законов рыночной конкуренции. Отметим, что ещё глава «служебного кабинета» Ги Верховстадт воспрепятствовал в начале 2008 г. попыткам упомянутой ЭДФ установить контроль над национальной газовой корпорацией «ДИСТРИГАЗ».

Во многом данная ситуация объясняется тем, что бельгийский финансово-промышленный капитал не спешит вкладывать средства в новые производственные мощности, предпочитая ли-бо паритетное участие в процессе, либо вообще передачу некоторых отраслей на откуп иностранным монополиям. Всё это вы-зывало и вызывает определённое беспокойство в экономических и политических кругах страны, ибо повышается возможность попадания национальной экономики в зависимость от интересов международных монополий. В то же время их участие в бельгийской промышленности помогло создать десятки тысяч рабо-чих мест, снизить социальные и политические издержки от ро-ста безработицы, остающейся одной из самых высоких среди западноевропейских малых стран-членов Евросоюза.

III. Нидерланды.

Уровень экономического развития каждой страны определя-ется совокупностью различных критериев, внешних и внутрен-них факторов, сопоставимых показателей хозяйственной динамики. С точки зрения этого принципа, Нидерланды являются сегодня одной из самых богатых стран не только в Европе, но и в мире. Занимая 134-е место по размеру территории и 59-е – по численности населения, Нидерланды находятся на 20-м месте по общему объёму ВВП и на 10-м месте по объёму ВВП на душу населения, на 8-м – по экспорту и на 7-м – по совокупному объ-ёму инвестиций за рубежом. В когорте стран Евросоюза Нидер-ланды также весьма заметны; по величине душевого ВВП они занимают 4-е место. На страну приходится около 5% совокупного ВВП Евросоюза. Нидерланды в числе лидеров и по такому экономическому показателю, как объём аккумулированных пря-мых заграничных капиталовложений, уступая в Европе лишь «экономическим грандам» – Великобритании, Франции и Германии. Вполне естественно, что экономика страны, находящей-ся в системе колеблющейся мировой хозяйственной конъюнктуры, развивается неравномерно. Если с 1998 по 2007 г. экономический рост составлял в среднем 2,7%, то уже в 2008 г. он опустился на уровень около 2%.

Вплоть до середины 70-х гг. особенностью развития нидер-ландской экономики было вложение средств – как государственных, так и частных – в отрасли, связанные с обработкой и формированием новой сырьевой базы. Естественным образом химическая промышленность, машиностроение и чёрная метал-лургия оттесняли на второй план лёгкую промышленность. С другой стороны, передовые отрасли экономики требовали значительного большего, чем прежде, обеспечения электроэнергией. Поэтому параллельно шёл процесс создания тепловых, а позже и атомных электростанций, поиска новых источников и энергетических ресурсов. Бурными темпами развивалась чёрная металлургия, причём местная сталь по своему качественному уровню превосходила соответствующие показатели в соседних государствах, уступая лишь традиционному фавориту отрасли – шведской стали.

На высоком международном уровне обозначили свои позиции и другие отрасли промышленного производства. В частности, машиностроение завоевало свою нишу в Европе, поставляя оборудование для металлургии, металлообработки, химической и пищевой промышленности. В сфере электроники особо проя-вил себя всемирно известный концерн «Филипс», специализировавшийся на пользовавшихся повышенным спросом изделиях бытовой техники. В то же время этот гигант мирового рынка не оставлял без внимания и нужды различных отраслей промыш-ленности, производя электромоторы, оборудование для элект-ростанций, различные электронные приборы широкого профи-ля. Экспортные возможности «Филипса» сделали его бренд как бы национальным символом Нидерландов, свидетельством укрепления позиций страны на мировых рынках.

Говоря о рывке нидерландской промышленности в мировую экономику 50-60-х гг., нельзя не упомянуть такие заявившие о себе в тот период отрасли, как автомобиле - и судостроение, про-изводство самолётов концерном «Фоккер», значительная часть акций которого принадлежала государству. Важное место в ни-дерландском «экономическом чуде» занимала химическая про-мышленность, отрасли органической химии, прежде всего пластмассы и синтетические волокна.

На ниве этих отраслей возник также всемирно известный концерн АКЗО. Другой заявивший о себе в этот период промыш-ленный монстр «Юнилевер» специализировался на продукции бытовой химии, а также фармацевтических препаратах. «Юнилевер» стал законодателем мод, причём не только в Нидерландах, но и за рубежом в сфере продукции пищевой промышленности.

Вполне естественно, что успешное развитие нидерландской экономики было бы малореальным делом без активного участия в этом процессе государственных структур. Система государственного регулирования экономических процессов, прежде всего посредством предоставления молодому национальному бизнесу солидных кредитов, способствовала тому, что задачи по восстановлению экономики страны были решены уже к моменту развития в конце 50-х гг. в Европе интеграционных хозяйственных процессов. Предприятиям оказывалась определён-ная поддержка и через льготную налоговую политику.

Всячески стимулировались капиталовложения в различные регионы страны. При этом государство не пускало этот процесс на самотек, а предоставляло льготные условия и кредиты лишь тем компаниям, которые вкладывали средства в наиболее кон-курентоспособные отрасли национальной экономики. Свою роль в подъёме нидерландской экономики сыграла и система эконо-мического программирования, разработанная в 60-е гг. извест-ным экономистом Я. Тинбергеном. Отметим, что «система Тин-бергена» была взята на вооружение и в других странах Европы – во Франции, Великобритании, Бельгии, Норвегии и Швеции.

Кризисные явления циклического типа, поразившие в 80-е гг. мировую и европейскую экономику, заставили Нидерланды искать оптимальное сочетание её традиционной промышленной специализации и обновления структурных составляющих хозяй-ственного развития. Правительство и бизнес нашли, в целом, оптимальный вариант адаптации к периоду перехода от индуст-риальной к постиндустриальной фазе экономического развития. Рационализация производства, изменение энергетической поли-тики, интенсивный процесс компьютеризации экономики и по-вышения конкурентоспособности нидерландских товаров, а в целом – перестройка структуры национальной экономики, иногда весьма радикальная, – всё это сделало Нидерланды одной из стран, окончивших XX в. с весьма неплохими показателями.

Значительная экспортная ориентация Нидерландов диктова-ла ей формирование новой национальной концепции экономи-ческой специализации, которая должна была ориентироваться на уже сложившиеся к рубежу 80-90-х гг. такие ключевые направления, как нефтепереработка, нефтехимия, электронное ма-шиностроение, пищевая промышленность. Здесь, как уже ука-зывалось ранее, прочно обосновались такие ТНК международного масштаба, как «Шелл», «Филипс» и «Юнилевер». Совладельцами их в каждом случае в разной пропорции были национальный и иностранный капитал, а также нидерландское государство. Это сочетание разделения доходов и затрат делало мно-гие перестроечные мероприятия весьма сложными как по процедуре, так и по достижению конечной цели. Государство, помимо прочего, должно было заботиться о социальной составля-ющей экономических реформ; нидерландские предприниматели также не могли игнорировать этот фактор. Что касается англо-американских совладельцев, то они были главным образом заинтересованы в экономической эффективности процессов ра-ционализации и модернизации производства. Нефтеперерабаты-вающий комплекс одним из первых нашёл новые пути адапта-ции к мировым рынкам. Уже в 70-е гг. в районе роттердамского порта возник крупный промышленно-транзитный комплекс, позволивший включить в свою структуру пять мощных предприятий по переработке и четыре крупных производственных объекта по выпуску нефтехимической продукции. В его создании принял основную долю участия «Ройял датч Шелл», а так-же известные нидерландские химические компании «АКЗО» и «ДСМ». Иностранцы также поучаствовали в создании комп-лексного производства («Эксон», «Бритиш Петролиум», «Доу Кемикал»). В результате Нидерланды уже в 80-е гг. преврати-лись в крупнейшего мирового экспортера нефтепродуктов.

Развитие нефтеперерабатывающих мощностей подготовило солидную базу для быстрого роста сопутствующего этой отрасли производства органических химикатов и пластмасс. Если первоначально нидерландская нефтехимия ориентировалась на выпуск полуфабрикатов, направлявшихся на переработку в со-седние страны, то в новых условиях она переориентировалась на выпуск готовой продукции. Её ассортимент усложнился с учё-том интересов потребительского рынка конца XX в.: от производства пластиков, искусственных удобрений, лакокрасочных из-делий до высокоочистных химикатов для микроэлектроники и фармацевтических препаратов. Структурная перестройка отрас-ли коснулась и сферы биотехнологической фармацевтики. Вклю-чив в свой комплекс компанию «Гист Брокадес», «Шелл» обес-печил прочные позиции для этого вида экспортной продукции.

В начале XXI в. Нидерланды производили около 25% миро-вого производства пенициллина и энзимов, используемых в про-изводстве пищевых добавок. В этой сфере высококонкурент-ными проявили себя товары с марками «Органон» и «АКЗО Но-бель», а также гиганта «Юнилевер». Отметим также и такой «пе-рестроечный» момент в данной отрасли, как акцент на производство патентованной продукции, также ориентированной на экспорт. В сфере экспорта фармацевтики Нидерланды входят в первую европейскую пятёрку и семёрку мировых производите-лей. Аналогичные показатели характерны и для другой нидерландской специализации – производства лакокрасочной продук-ции. Страна занимает второе место в мире по стоимости экспор-та изделий этого профиля. И здесь налицо был процесс объеди-нения усилий среднемощных нидерландских фирм с гигантами – «Ройял датч Шелл» и «АКЗО Нобель».

Поистине масштабными стали в последние 15-20 лет струк-турные сдвиги в машиностроительной промышленности. От ориентации на транспортный сектор нидерландцы плавно пере-шли к выпуску специализированного оборудования для таких отраслей, как нефтехимия, электроника, пищевая промышленность. Приоритетные места в этом процессе заняли фирмы по производству сложных систем для управления автоматизированным производством, энергосберегающей и экологически чи-стой технологии. В производственной структуре концерна «Фи-липс» обозначился переход с выпуска бытовой электроники на производство более сложного научно-производственного оборудования, в частности, диагностической аппаратуры.

Идя по пути перестройки своей экономической системы, Нидерланды должны были учитывать такую общую для перио-да х гг. тенденцию, как исключительно быстрое развитие сферы услуг. В стране этот процесс развивался даже более эффективно, чем в других государствах Западной Европы. Это было связано как с традиционным для неё реноме посредника в коммерческих, транспортных, внутристрановых торговых операциях, так и с новой потребительской психологией на-селения, что вынуждало переводить часть занятых на производ-стве в сферу разнообразных услуг. Уже к середине 90-х гг. 75% экономически активного населения было занято в этой сфере. К 2005 г. эта цифра равнялась уже 80%. Среди служащих сферы услуг наибольший процент (42,8%) составляли работники ком-мерческой сферы. Важное место в структуре услуг занимал бан-ковско-финансовый сектор, услуги в области компьютерной и мобильной связи. В целом же на сферу услуг в конце первого десятилетия ХХI в. приходилось 64% ВВП. Этот показатель для промышленности (включая строительство) равнялся 26%, а для сельского хозяйства и рыболовства – 4%[178]. Таким образом, услуги стали новым перестроечным брендом нидерландской экономики.

В целом вся перестройка экономической специализации Ни-дерландов формировалась исходя из потребностей мирового рынка. В то же время результативное внедрение новых национальных «производственных ниш» во многом зависело от успе-шности формирования собственных «маркетинговых ниш» на мировом рынке. А этот процесс в современных условиях глоба-лизации мог быть успешным лишь параллельно с активным экс-портом капиталов.

Вполне естественно, что экономика Нидерландов при всех радужных итогах её развития не может существовать вне тенденций мирового глобализированного хозяйства. Например, па-дение динамики мировой торговли провоцирует снижение тем-пов экспорта и всех основных элементов внутреннего спроса. Не может хозяйство члена ЕС не реагировать на изменение соотношения евро и доллара и повышение цен на нефть. Не окон-чена полностью и перестройка нидерландской экономики. Не все отрасли промышленности достаточно наукоёмки. Сегодня суммарные расходы компаний на НИОКР в Нидерландах не превышают 1% ВВП, тогда как в среднем по развитым странам они находятся на уровне 1,5%[179].

Не обошёл стороной Нидерланды и финансовый кризис осе-ни 2008 г. Резко упал индекс амстердамской фондовой биржи, потери нидерландских компаний на ней составили к середине октября 2008 г. 178 млрд евро. Сократился объём инвестиций, снизился экспорт. Для стабилизации национальной банковской системы правительство выделило 200 млрд евро. Часть этой сум-мы получил нидерландский филиал вышеупомянутого бельгий-ского банка «Фортис», объединённого с АБН Амро. Убытки «Фортис» составили 9 млрд евро, несмотря на то, что он был полностью национализирован. Срочные меры были предприня-ты для спасения также упомянутого «Ай-Эн-Джи». Кризис, вы-разившийся в невозвратах по кредитам и падении цен на недви-жимость, нанёс компании ущерб в 1,4 млрд евро. Курс её акций упал более чем на 27%. Правительство, реализуя программу стабилизации, купило у «Ай-Эн-Джи» акций на 10 млрд евро[180]. Совместно с объединениями профсоюзов и работодателей каби-нет Балкененде разработал ряд антикризисных мер на рынке труда. С учётом надвигающейся экономической рецессии было решено частично финансировать систему переподготовки персонала тех предприятий, где будет ограничена хозяйственная деятельность. Тем самым, предполагалось снизить число безра-ботных. Среди мер, предпринятых правительством, можно назвать поддержку строительного сектора, где имели место массо-вые сокращения занятых. Ради сохранения рабочих мест прави-тельство предложило работодателям взять на себя частичную выплату пособий по безработице. Отметим, что её уровень в на-чале 2009 г. был одним из самых низких среди стран ЕС – 4,1%. Определённым образом от потери работы была защищена моло-дежь, доля которой среди безработных не превышала 5%. Срав-ним этот показатель с Францией (20%) и со средней цифрой по ЕС – 17%. Достаточно успешные в сравнении с рядом соседних государств меры по преодолению финансового кризиса были связаны с именем видного нидерландского политика, вице-пре-мьера и министра финансов В. Боса – лидера Партии труда Ни-дерландов. Именно по его инициативе Центробанк Нидерландов выделил специальный кредит для «Фортис», а правительство приняло решение о 100%-ной гарантии государством вкладов, не превышающих сумму 100 тыс. евро. Бос, по существу, спас и вклады нидерландцев в потерпевших крах банках Исландии. На-конец, правительство Нидерландов приняло пакет мер по стимулированию экономики на сумму, равную 1% ВНП (примерно 6 млрд евро). При этом власти отдавали себе отчёт в том, что подобные меры приведут к росту дефицита бюджета страны. Антикризисный план предполагал и такие непопулярные шаги, как увеличение налогообложения и повышение пенсионного возраста нидерландцев с 65 до 67 лет.

Отметим, что не все антикризисные меры нидерландского правительства были положительно восприняты и за пределами этого государства. Так, в апреле 2009 г. Еврокомиссия решила начать расследование проведённой в октябре 2008 г. национализации нидерландской части банка «Фортис». Согласно мнению, высказанному членом Еврокомиссии, отвечающего за во-просы конкуренции Н. Крус, выдвинутой в своё время на этот пост из Нидерландов, «у Еврокомиссии есть причины полагать, что при операции по разделению активов банка «Фортис» пред-принимались меры, идущие вразрез с правилами ЕС по оказанию помощи банкам в условиях кризиса»[181].

Тем не менее, эти и некоторые другие проблемы, вызванные кризисом нидерландской экономики, требуют совместных уси-лий государства и национального бизнеса. Последний, как спло-чённое образование старается влиять на государственную поли-тику, добиваясь, в частности, принятия на правительственном уровне решений, ведущих к долгосрочному снижению производственных издержек. В этом же заинтересовано и само государство, которому рост деловой активности помогает в достижении многих ближайших и перспективных целей экономической политики. Главные среди них: хорошие темпы роста экономики, высокий уровень занятости, профицит бюджета, поло-жительное сальдо торгового и платёжного баланса. Впрочем, полная реализация этих планов в период начавшегося спада экономической жизни представляется весьма проблематичной. И, тем не менее, толерантность и достижение консенсуса – чер-ты национального характера, которые всегда положительно вли-яют на взаимодействие различных групп нидерландского обще-ства, кровно заинтересованного в скорейшем преодолении труд-ностей и новом подъёме экономики страны.

IV. Люксембург

По критерию ВВП Великое герцогство Люксембург является одним из наиболее благополучных государств Европы.

Так, с середины XX в. и до начала XXI в. доля ВВП Люк-сембурга в ВВП всех стран мира возросла в три раза (с 0,02 до 0,06%) при неизменной цифре – 0,01% доли населения страны в мире. В 2007 г. страна произвела ВВП на сумму 33 млрд евро, а темпы экономического роста составили около 5,5%. Душевой доход по шкале ВВП в Люксембурге наивысший относительно как европейских, так и прочих стран нашей планеты (71,5 тыс. евро по итогам 2007 г.). Уместно сравнить этот показатель в масштабе Евросоюза, ибо он более чем в два раза выше, чем в Германии, Франции, Италии и составляет 202,8% от среднего уровня в ЕС-15 и 226,4% от такого же показателя для ЕС-25. Люксембург лидирует в ЕС и по такому критерию, как социаль-ные услуги на душу населения. Их доля в госбюджете превыша-ет 40%. У него наименьший среди других стран Союза внутрен-ний государственный долг. Ощутимо ниже и инфляция (2,3% в 2007 г.). Что касается безработицы, то по статистике начала 2000-х гг. Люксембург имел незанятыми не более 4-5% эконо-мически активного населения, что также являлось одним из лучших показателей в ЕС. Выгодно отличаются от большинства других стран ЕС и показатели госбюджета. В конце 2007 г. внешняя задолженность всех крупных стран-членов ЕС превы-шала их ВВП, в то время как бюджет Люксембурга оставался сбалансированным, с небольшим уровнем госдолга (1,5% ВВП).

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14