Европейская политика безопасности

ЕВРОПЕЙСКАЯ ПОЛИТИКА БЕЗОПАСНОСТИ

(положительные препосылки, упущения и ошибки в формировании).

Создается впечатление, что в начале 2004 года в тран­сантлантических отношениях господствует обстановка, похожая на "оттепель". В Соединенных Штатах пройдут президентские выборы, и администрации Буша срочно потребуются успехи в про­цессе стабилизации положения, прежде всего в Ираке и Афга­нистане. Необходимо показать успехи и в глобальной "войне против терроризма". Новые террористические акты против аме­риканских объектов могли бы сначала сплотить население США вокруг своего правительства, но одновременно поставить под вопрос всю стратегию и колоссальные расходы "войны с терро­ризмом". Поэтому новые "превентивные войны" против «госу­дарств-изгоев» в 2004 году скорее маловероятны, чего нельзя сказать о последующих годах.

Симптоматичным для нынешнего состояния трансатлантичес­ких отношений являлся визит французского министра обороны Мишель Алио-Мари в Вашингтон в середине января 2004 года. Там она выступила 16 января в "Center for Strategic and In­ternational Studies" (CSIS) с докладом "Обновление трансант­лантического партнерства в сфере безопасности", в котором заявила:

"2003 год был трудным годом для всех, для фран­цузско-американских отношений и для трансантлантических в широком смысле... Трансантлантические различия сегодня усу­губляются определенными неконсервативными идеями..., но я убеждена, что эти различия преувеличены, так как в сегодняш­нем мире общее является неизмеримо важнее того, что нас разделяет... Мы протянули руку. Я убеждена, что они ее пожмут".

Для Берлина характерны подобные же настроения.

Находимся ли мы снова на пути "нормализации" трансант­лантических отношений? Едва ли. Провозглашение "Национальной стратегии безопасности" ("National Security Strategy" - NSS-2002) от 01.01.01 года, которая сделала превентивную (ядерную) войну официальной доктриной безопасности Соединенных Штатов, и практическое применение этой доктрины во время войны в Ираке весной 2003 года создали новые усло­вия, которые продолжают определять характер трансатлантичес­ких отношений.

В качестве ответа на NSS-2002 и на войну в Ираке Фран­ция и Германия в течение 2003 года в рамках Европейского Со­юза приняли ряд новых мер в сфере безопасности, которые наш­ли свое отражение в "Совместном заявлении относительно евро­пейской политики в области обороны и безопасности" от 29 ап­реля 2003 года и "Европейской стратегии безопасности - Обес­печение безопасности Европы в обновленном мире", которая бы­ла принята на саммите ЕС 12 декабря 2003 года.

То, что германо-французские инициативы в сфере безопас­ности не были пустыми декларациями с малыми практическими последствиями, доказала бурная реакция на них из Соединенных Штатов - со стороны представителей неоконсервативной фракции в администрации Буша, и не только с их стороны. До сего вре­мени Вашингтон скорее с ухмылкой реагировал на инициативы в Европейском Союзе.

Эти инициативы требуют критической оценки. В них содер­жатся наряду с правильными посылками и серьезные упущения и ошибки, которые ниже будут рассмотрены более подробно.

3 и 4 ноября 2003 года германская газета "Вельт ам Зон­таг" провела в Берлине свою ежегодную конференцию по вопро­сам безопасности. Одним из докладчиков был Ричард Перл - представитель Совета по оборонной политике Пентагона, который считается одним из самых агрессивных неоконсерваторов в Вашингтоне. Сначала Перл в резкой форме защищал американскую доктрину превентивных войн, а затем в том же тоне выступил против германо-французского сотрудничества в сфере политики безопасности.

Перл заявил:

"Мы (США и Европа) защищаем единые ценнос­ти, у нас, по всей вероятности, есть совместные интересы, у нас есть союз, который призван защищать эти ценности. Но это никак не сочетается с провозглашением Европы как противовеса США. И мы не должны обманывать себя: в НАТО есть те, кто действительно считает, что Европа должна стать противовесом США. Например, Ширак, Де Вельпен. Есть и другие в Европе, которые так же думают. В Европе должна быть создана ясность, Европа должна решить, стать ли ей антиподом США или остаться союзником. Оба эти понятия несовместимы. Понятие противовеса означает нейтрализацию или разбалансирование сил, что с аме­риканской точки зрения ни в интересах Европы, ни американ­цев. Это, так сказать, утопия…

Если Германия поддержит французскую идею, то НАТО при­дет конец. Если же Германия признает, что Европа не должна стать противовесом США, и что общие интересы и ценности также важны для всех, что Европа как антипод США было бы последним, к чему мы должны были бы стремиться, это стало бы началом нового НАТО...

Многие в Европе, в Германии и Франции и других странах считают, что германо-французские отношения играют существенную роль в сохранении мира. И смысл этих от­ношений в конце концов закрепляется в договоренностях между правительствами. Я думаю, что это ошибочная интерпретация ис­тории. Мир на этом континенте не гарантируется переговорами между Шираком и Шредером и договоренностями между ними".

Присутствовавший на конференции бывший шеф генерального штаба Франции Жак Ланксейд возразил Перлу:

"Я друг США, но агрессивность, которую вы проявили по отношению к нам, не способствует укреплению дружбы. И я задаюсь вопросом, не должен ли я поменять свое отношение к США. Мне нравится Ваша страна, но так нельзя себя вести".

Для американских неоконсерваторов, центром которых в администрации Буша является Дик Чейни, несмотря на упомяну­тые выше тенденции, ничего не изменилось в трансатлантичес­ких отношениях. 12 января 2004 года Перл вместе со своим единомышленником Дэвидом Фрумом, бывшим составителем речей президента Буша (ему же приписывается формула "оси зла"), представил но­вую книгу "Конец зла". При этом Перл заявил:

"Жак Ширак выс­тупал как самый главный союзник и защитник Саддама Хусей­на... Мы должны начать в Европе дискуссию о том, что Франция имеет намерение превратить Европейский Союз в антиамериканс­кий противовес. Мы должны заставить европейские правительст­ва сделать выбор между Парижем и Вашингтоном".

4 декабря 2003 года государственный секретарь США Колин Пауэл заявил перед своими коллегами по НАТО в Брюсселе:

"США не могут признавать независимые структуры ЕС, которые дубли­руют функции НАТО".

Несколькими днями раньше министр обороны США Дональд Рамсфельд заявил на осеннем заседании министров обороны стран-членов НАТО, что германо-французские инициати­вы по вопросам политики обороны и безопасности являются тем критическим комплексом вопросов, который должен рассматри­ваться на уровне руководителей государств и правительств. И он больше ничего не хочет говорить по этому поводу, хотя из­вестна его резко отрицательная позиция по этому вопросу.

С какой подозрительностью воспринимается европейская политика безопасности со стороны центристских сил во внешне­политическом механизме США, которые дистанцируются от нео­консерваторов, свидетельствует "Совместное заявление" по по­воду трансатлантических отношений, опубликованное CSIS 14 мая 2003 года, т. е. за две недели до Брюссельской встречи по вопросам европейской обороны и безопасности. В нем говорит­ся:

"Есть срочная необходимость в том, чтобы европейцы больше делали для того, чтобы убедить американцев в том, что тот Союз, который они консолидируют, по-прежнему приветству­ет участие США в европейских делах. Многое из того, что достигнуто в рамках ЕС, трактуется некоторыми европейцами как новая способность Европы бросить вызов США...

Европа не должна вызывать подозрений в том, что она добивается от сво­его партнера на другой стороне Атлантики той же степени бли­зости отношений, которые имеют США с европейскими государс­твами-членами НАТО...

В этом контексте рост антиамериканс­ких настроений в Европе является серьезным поводом для оза­боченности». Выдвигаются требования, чтобы "представители американского правительства" принимали бы участие в работе "европейских институтов" путем "прямых консультаций"! А именно - через диалог и кооперацию - прежде, чем будут прини­маться решения".

Американский публицист Вильям Пфафф так писал 26 июня 2003 года в "International Herald Tribune":

"Напрашивается вывод, что заявление GSIS требует, чтобы Европейский Союз подчинился Соединенным Штатам. Подобное было известно и раньше, но европейцы сейчас связывают это требо­вание с деятельностью администрации Буша. Заявление важно тем, что оно показывает, что это не только политика адми­нистрации Буша, но и выражение взглядов большинства участни­ков формирования внешней политики США - как республиканцев, так и демократов."

И действительно, заявление подписали:

Мад­лейн Олбрайт, Харольд Браун, Збигнев Бзжезинский, Франк Кар­лучи, Уоррен Кристофер, Вильям Коуэн, Роберт Дол, Лауренс Иглбургер, Стюарт Айзенстат, Александр Хейг, Ли Хамильтон, Джон Хамре, Карла Хилз, Сэм Нанн, Пауль О’Нил, Чарльз Робб, Вилльям Рот и Джеймс Шлезингер.

"Документ Соланы"

(его основные недостатки)

Откуда это возбуждение со стороны не только неоконсер­ваторов, но и других сил в Вашингтоне? Имеющиеся в настоящее время в Европе "действительные факты" в военной области едва ли являются тому причиной. Оно связано, скорее всего, с тем, что появляется на политическом горизонте Европы в настоящее время. О новом направлении в европейской политике обороны и безопасности можно прочесть в так называемом "Документе Со­ланы", который озаглавлен "Европейская стратегия безопаснос­ти - Обеспечение безопасности Европы в обновленном мире". В узком военном смысле это относится и к решениям Брюссель­ской встречи от 01.01.01 года, в которой приняли учас­тие Ширак, Шредер и руководители правительств Бельгии Люк­сембурга Ферхофштадт и Юнкер.

Первый проект "Документа Соланы" был представлен в июне 2003 года на саммите Евросоюза в Тессалонниках и затем в из­мененной форме был принят на саммите ЕС 12 декабря 2003 года в Брюсселе. В вводной части документа говорится, что Евро­пейский Союз в лице 25 государств и 450 миллионов граждан, производящий одну четверть брутосциальпродукта мира (ВВП), "должен быть готовым к тому, чтобы взять на себя ответствен­ность за глобальную безопасность в процессе создания лучшего миропорядка". Со времени окончания холодной войны Соединенные Штаты имеют доминирующие позиции в военной области. Но сегодня нет такой страны, которая была бы в состоянии в оди­ночку справиться со всем комплексом проблем в мире".

Затем речь в документе идет об экономическом положении: "Почти 3 миллиарда человек, половина всего населения земного шара, живут менее, чем на 3 евро в день. 45 миллионов чело­век ежегодно умирает от голода и недоедания. СПИД стал одной из самых ужасных эпидемий мировой истории и способствует коллапсу обществ. Новые болезни могут найти быстрое расп­ространение и стать глобальной угрозой на земном шаре. Чер­ная Африка ныне беднее, чем 10 лет назад. Часто экономичес­кое неблагополучие связывается с политическими проблемами и насильственными конфликтами".

То, что экономическая составляющая европейской безопас­ности особенно подчеркивается в "Документе Соланы", является очень важным обстоятельством, но здесь одновременно проявля­ется первая принципиальная ошибка этого документа:

1. Отсутствует какое-либо содержательное указание на то, как разорвать этот чертов круг: экономическую отста­лость - политическую нестабильность - насильственные конф­ликты.

2. Отсутствует любое указание на то, что экономическое неблагополучие является уделом не только экономически отста­лого "третьего мира", но и относится также к высокоразвитым экономикам, например, США и Европы.

3. Из-за этой основной ошибки отсутствует и указание на основной путь решения трансатлантических конфликтов: сов­местное преодоление общего экономического и финансового кри­зиса.

Экономический кризис 30-х годов свидетельствует о том, что по обе стороны Атлантики могут прокладывать себе путь диктатура и война. То, что удалось предотвратить Франклину Рузвельту в США, случилось в Германии. На таком историческом фоне недооценка нынешнего систематического и глобального экономического и финансового кризиса, в центре которого на­ходятся США и который существенно затрагивает и Европу, яв­ляется принципиальной ошибкой при формировании европейской стратегии безопасности.

Нет ничего удивительного в том, что США как супердержа­ва в силу растущих внутренних экономических слабостей все больше склоняется к проведению нынешней опустошительной внешней и военной политики. Очень важным фактором безопас­ности является то, что американская экономика больше не в состоянии обеспечивать свою собственную страну, а вынуждена в кредит на сумму 500 миллиардов долларов ввозить больше то­варов, чем вывозит из страны. И Эммануэль Тодд не оригина­лен, когда констатирует, что администрация Буша пытается "путем проявления театральной военной активности, которая направлена против слабых государств, замаскировать собс­твенное падение и старается создавать и поддерживать опреде­ленный уровень международной напряженности и состояние огра­ниченной войны в отдельных регионах.

Американский экономист и политик Линдон Ларуш, который выставлял свою кандидатуру на президентский пост от Демок­ратической партии, подчеркивает, что добровольная активная деиндустриализация Америки в пользу непродуктивного общества потребления с пугающей финансовой надстройкой все больше напоминает Римскую империю после второй Пунической войны. Аме­риканский промышленный рабочий класс и так называемые сред­ние слои с их немыслимой для европейских условий задолжен­ностью переживают судьбу, схожую с судьбой римских крестьян и ремесленников, которые благодаря широкому применению рабс­кого труда и импорту товаров всех видов из Сицилии, Египта, Греции и Малой Азии были превращены в пролетариев.

Военная и финансовая гегемония Римской империи смогла только на время успокоить свое пролетаризированное население с помощью "хлеба и зрелищ", пока не умерла экономика и не была растрачена военная сила. Но в отличие от Римской импе­рии миру в эпоху оружия массового уничтожения грозит опас­ность "имперского бегства вперед" путем превентивного приме­нения оружия массового поражения - и не со стороны каких-ли­бо государств-изгоев, а со стороны одновременно огромной и истощенной империи, которая потеряла другие возможности вы­бора политических, экономических да и военных мер.

Недостаточное внимание значению систематических эконо­мических и финансовых кризисов в "Документе Соланы", которые сейчас имеют глобальные политические и экономические пос­ледствия, не дает возможности найти "выход вперед" в отноше­ниях между Европой и США. Ларуш подчеркивал, что в силу тес­ного переплетения экономических и финансовых механизмов США и Европы шанс принципиального и положительного выхода из создавшейся ситуации заключается в том, что систематический экономический и финансовый кризис можно преодолеть только совместно!

Ни Соединенные Штаты, ни государства Европейского Союза с их "мягкими" парламентскими структурами не в состоянии это сделать в одиночку. Ключ к преодолению кризиса находится по обеим сторонам Атлантики. Если здесь будет достигнута обоюд­ная договоренность по проведению согласованной экономической стратегии, то появятся хорошие шансы участия в этом про­цессе Японии, России, Китая, Индии и других государств с поднимающимися экономиками.

Ларуш поэтому предлагает создать своего рода трансатла­нтический орган (Grand Design), в центре внимания которого должно быть решение проблемы существования: - преодоление экономического и финансового кризиса; - реорганизация агони­зирующей мировой финансовой системы с ее непреодолимой про­пастью между аккумулированными финансовыми агрегатами и ре­альными экономическими ресурсами; - создание реальной перс­пективы восстановления экономик по обе стороны Атлантики с побочной перспективой для развития Евроазии и Африки. Созда­ние этого трансатлантического органа было бы реальным содер­жательным наполнением того, о чем позднее говорится в "Доку­менте Соланы":

"Совместно Европейский Союз и Соединенные Штаты могут стать значительной созидательной силой в мире".

По замыслу Ларуша, предпосылкой для создания такого трансатлантического органа является осознание здоровыми си­лами в США того, что их страна попала в стратегический тупик из-за умирания реальной экономики, имперского разрастания и разрушительных войн.

"Новые угрозы"

Недостаточное внимание экономическому и финансовому кризису с его далеко идущими глобальными политическими, эко­номическими и военными последствиями негативно отразилось и на перечислении в "Документе Соланы" "центральных угроз":

- Терроризм, который представляет растущую стратегичес­кую угрозу для всей Европы.

- Дальнейшее распространение оружия массового уничтоже­ния (ОМУ), которое потенциально представляет самую большую угрозу нашей безопасности, поскольку террористические группы могут овладеть ОМУ и нанести столько ущерба, на который были способны в прошлом лишь целые государства и армии.

- Региональные конфликты, при этом позднее в документе делается позитивное заявление о том, что решение арабо-изра­ильского конфликта является стратегическим приоритетом для Европы.

- Государства, потерпевшие крушение, такие, как Сомали, Либерия и Афганистан при талибах.

- Организованная преступность, которая сделала Европу своей главной целью.

Эти угрозы реальные, но в документе ни одним словом не упомянута центральная угроза для мира на земле - стратегия нанесения ядерных превентивных ударов, которую проповедует фракция неоконсерваторов в администрации Буша, ключевой фи­гурой которой является вице-президент США Дик Чейни. В "Документе Соланы" нет никакой ссылки на Национальную стратегию безопасности от 01.01.01 года, которая нарушает все действующие нормы международного права.

Начатая в марте 2003 года война в Ираке, которая после своего "официального" окончания продолжается как партизанская война, является в конце концов военным претворением в жизнь стратегии нанесе­ния превентивных ударов. В результате уменьшения внимания к NSS-2003 и войне в Ираке "Документ Соланы" приобретает зна­чительный налет ирреальности, при этом даже его поверхност­ное прочтение побуждает сделать вывод, что "Стратегия евро­пейской безопасности" задумана как противовес NSS-2002.

Становится ясно, что упомянутые угрозы подразумевают готовность ЕС действовать прежде, чем наступит кризис. Пре­дотвращение конфликтов и угроз никогда не может быть начато слишком рано. В противоположность массивным и открытым угро­зам периода холодной войны ни одна из новых угроз не являет­ся чисто военной и против нее нельзя применять чисто военные средства. Для борьбы с любой из них необходимо применение смешанных средств - политических, экономических, разведыва­тельных, юридических и (или) военных. Позднее используется понятие превентивных мер, которые предусматривают применение "полного спектра инструментов для предотвращения конфликтов" - политических, дипломатических, военных, гражданских, тор­говых, и не исключают при необходимости силовой интервенции, под которой, вероятно, подразумевается военная интервенция. По всей вероятности, "Докумемнт Соланы" хочет противоспоста­вить политику превентивных войн стратегии превентивных мер.

Следующая часть документа носит название "Международный порядок, основывающийся на эффективной многостороннос­ти". При этом не упоминается, что понятие многосторонности в администрации Буша используется для обхода законодательных основ мировой политики. Далее в документе сказано: "наша бе­зопасность и благосостояние зависят от эффективной многосто­ронней системы... Мы многим обязаны международному праву и результатам его дальнейшего развития. Фундаментальные рамки международных отношений определяет Устав Объединенных Наций. Совет безопасности ООН несет основную ответственность за поддержание мира и безопасности. Усиление Объединенных Наций, способность ООН исполнять свои обязанности и нести от­ветственность за свои действия являются европейским приори­тетом". Такое заявление можно только приветствовать.

Далее речь идет об основном элементе международной сис­тем - трансатлантических отношениях, которые важны не только для наших двусторонних интересов, но и укрепляют международ­ное сообщество. НАТО является важным выражением этих отноше­ний... Трансатлантические отношения незаменимы. Европейский Союз и Соединенные Штаты могут вместе представлять собой мощную созидательную силу в интересах всего мира. Нашей целью должно быть эффективное и уравновешенное партнерство с США. Это еще одно объяснение тому, что ЕС расширяет свои со­зидательные возможности и укрепляет внутреннюю сплочен­ность. Далее делается добавление, что ЕС одновременно стре­мится к установлению "стратегического партнерства" с Росси­ей, Китаем, Индией и Канадой.

Собственно чисто военная часть "Документа Соланы" нас­читывает всего несколько строк и сформулирована очень обще и нечетко: "Можно создать Европу с большими возможностями, но потребуется время, чтобы реализовать это намерение. Что сей­час делается в этом отношении - прежде всего создание агент­ства обороны - это шаг в правильном направлении. Речь идет о том, чтобы трансформировать наши вооруженные силы в гибкие, мобильные силы быстрого реагирования, с тем чтобы они соот­ветствовали новым угрозам, необходимо также уделить больше внимания лучшему использования денежных ресурсов. Системати­ческое использование комбинированных и общих (военных) ре­сурсов снизило бы избыточность и фиксированные расходы и расширило бы среднесрочные возможности... Совместные анализы угроз являются лучшей основой для совместных действий. Это требует улучшенного обмена разведывательной информацией го­сударств-членов ЕС с партнерами... Постоянное сотрудничество между ЕС и НАТО, прежде всего по программе "Берлин Плюс", расширяет оперативную деятельность ЕС и создает рамки для стратегического партнерства между обеими организациями в кризисных ситуациях".

Германо-француская инициатива от 01.01.01 года

Возмущение, с которым в Вашингтоне восприняли положения "Европейской стратегии безопасности", относится и к "Брюс­сельской декларации" от 01.01.01 года, которая появи­лась по инициативе Франции и Германии.

В "Совместном заявлении относительно европейской поли­тики в сфере обороны и безопасности" говорится:

"С расширением ЕС и разработкой конституционного догово­ра Европейский Союз в будущем укрепится, но в то же время станет более разнородным. Мы убеждены в том, что Европа должна быть в состоянии говорить одним голосом и в полном объеме играть свою роль в международной политике...

Евро­пейский Союз должен иметь свою заслуживающую доверие полити­ку сфере обороны и безопасности. Дипломатия может быть эф­фективной и достоверной только в том случае, если она может опираться на эффективный гражданский и военный потенциал...

Мы убеждены, что настало время при расширении ЕС начать но­вую фазу в европейской политике в сфере обороны и безопас­ности, которая опирается на возросшие европейские военные возможности. Эти усилившиеся военные способности ЕС могут придать новую динамику НАТО и проложить путь к обновлению трансатлантических отношений...

Внутри Европейского Союза должна быть создана "возмож­ность для осуществления активного сотрудничества в области обороны...

Всем государствам-членам ЕС, если они этого поже­лают, должна быть дана возможность в рамках более углублен­ного военного сотрудничества взять на себя расширенные обя­зательства без принуждения других членов ЕС брать их на се­бя...

Участвующие в ЕС государства должны взять на себя обя­зательство оказывать друг другу поддержку и помощь при воз­никновении любого рода опасности. Европейскому Союзу должна быть дана возможность "использовать гражданские и военные средства для ликвидации конфликтов и кризисов, в том числе и для решения претенциозных задач".

В Брюссельской декларации предлагаются следующие конк­ретные военные инициативы:

- Создание европейского механизма быстрого реагирова­ния, основой которого должна стать германо-французская бри­гада, имеющей задачу проведения операций со стороны ЕС по мандату ООН".

- Создание европейского стратегического воздушно-транс­портного подразделения и системы АВС-обороны (от атомного, биологического и химического оружия - прим. переводчика).

- Организация совместных центров военной подготовки.

- Создание центра коллективного планирования и проведе­ния военных операций без опоры на средства и возможности НА­ТО. Благодаря такому совместному использованию ресурсов бу­дет устранено дублирование и существенно улучшена оператив­ность мероприятий.

Под последними многословными формулировками, по всей видимости, понимается создание самостоятельной военно-штаб­ной планирующей организации Европейского Союза, которая не контролируется НАТО.

Здесь следует подчеркнуть, что Брюссельская декларация от 01.01.01 года не определяет обязательность следова­ния этой стратегии для ЕС, а только вводит "структурирован­ное сотрудничество" при проведении ЕС европейской политики в сфере обороны и безопасности, в котором могут принимать участие государства-члены ЕС, если они этого захотят. В то же время те государства-члены ЕС, которые не желают прини­мать участие в таком сотрудничестве, не могут чинить пре­пятствия тем государствам, которые готовы к такому сотрудни­честву.

"Мы не хотим создавать самостоятельные военные структуры ЕС"

Брюссельская встреча сначала воспринималась американца­ми после "победы" в Ираке как не совсем серьезная, однако затем тон американских комментариев стал жестче. Направлен­ность американской пропаганды сводилась к следующему: "Париж и Берлин хотят заложить мину под НАТО". А это для Вашингтона совершенно неприемлемо.

Удивительно, что в Вашингтоне в течение многих лет кри­тиковали военную слабость и пассивность европейцев. Теперь же еще более удивительной кажется американская реакция на предложение европейцев, которые готовы взять на себя полную ответственность за миротворческую миссия в Боснии и Герцого­вине, проводившуюся НАТО в рамках операции CFOR. Это предло­жение со стороны ЕС пока отклонено, хотя это бы означало су­щественное облегчение для вооруженных сил США, которые в Ираке уже достигли границы предельной загруженности.

Есть и другие противоречивые моменты в политике Вашинг­тона: в течение прошедших трех лет неоконсерваторы в адми­нистрации Буша все время критиковали НАТО за то, что эта во­енная организация в связи с принципом консенсуса казалась американцам в политическом и военном отношении слишком неповоротливым органом. По мнению американцев, коалиции союзни­ков, как это было при войне в Ираке, могут действовать эф­фективнее. Теперь же Вашингтон снова возвращается к лозунгу: "НАТО превыше всего". Мнимая неповоротливость НАТО, связан­ная с осуществлением принципа консенсуса при обеспечении коллективной безопасности и несовместимость американской доктрины нанесения превентивных ударов с Вашингтонским дого­вором, который закрепил создание НАТО в 1949 году, кажется, уже не является темой для обсуждения. Почему?

Объяснение такой кажущейся противоречивой позиции адми­нистрации Буша очень простое: Вашингтон не хотел бы терпеть каких-либо независимых военных структур Европейского Союза! Поэтому любые попытки создать такие структуры расцениваются американской стороной как "подрыв НАТО".

Соединенные Штаты, несмотря на кажущуюся неповоротли­вость НАТО в связи с многонационнальным характером организа­ции, держат все под своим контролем: главнокомандующий войс­ками НАТО - американец, и на более низких уровнях власти та­кое же положение. НАТО, возможно, не очень подходящий инс­трумент для осуществления стратегии превентивных войн, но НАТО, как и прежде, является хорошим средством для контроля за Европой. НАТО позволяет американцам в своих интересах натравливать "старых" европейцев на "новых".

Вашингтон, и в первую очередь неоконсерваторы, знают конечно, что независимые военные возможности многонациональ­ного Европейского Союза не представляют опасности ни для США, ни для какого-либо другого государства. ЕС в силу его внутренней структуры совершенно не подходит для ведения зах­ватнических и превентивных войн. Однако наличие независимого военного потенциала в Европе стал бы фактором мировой поли­тики, который, по крайней мере, затруднял бы единоличные воен­ные действия других держав.

Причины появления европейских инициатив в сфере безопасности

Почему Франция и Германия выступили с инициативой формирования европейской политики в сфере обороны и безопаснос­ти? Не подлежит сомнению, что европейцы в 90-х годах вели себя совершенно пассивно в области политики безопасности. Это продолжалось до 1995 года, особенно во время конфликта на Балканах. Война в Косово в 1999 году имела другой харак­тер. Ее подлинной целью было "смена режима" в Белграде и консолидация сферы американского влияния на Балканах за счет России, Китая (бомбардировка "по ошибке" китайского посоль­ства) и Западной Европы, которая на правах младшего партнера позволила втянуть себя в эту войну. Несмотря на довольно напряженные трансатлантические отношения Вашингтону оставили роль руководителя в военных вопросах, так как в Европе пред­полагали, что утвердившиеся за многие годы отношения в НАТО будут сохраняться.

Такое положение изменилось только после 11 сентября 2001 года, когда стало ясно, что США не ограничатся штрафной интервенцией в Афганистане. Европейцы поняли, что существо­вавшие до этого основы трансатлантической политики безопасности, суть которой заключалась в предотвращении и тушении очагов конфликтов, неоконсерваторами в администрации Буша были сданы в архив.

17 сентября 2002 года односторонняя стратегия превентивных войн (NSS-2002) была объявлена офици­альной доктриной безопасности США и шесть месяцев спустя бы­ла осуществлена на практике во время войны в Ираке.

Исключая твердое ядро "новых европейцев", к которым те­перь нельзя безоговорочно причислять британцев, в Европе по­няли, что остается только один выбор: или быть вассальным придатком имперской политики ведения превентивных войн или стремиться добиться независимости, но ни в коем случае не доводить до разрыва отношения с Вашингтоном.

Кто в прошедшие месяцы беседовал с европейскими полити­ками в сфере безопасности, тот мог констатировать, что неза­висимо от партийной принадлежности или национальности, иск­лючая твердых "ультра-атлантистов" и "новых европейцев", в Европе созрел консенсус, который можно характеризовать как выбор двух путей:

Одни не хотят рвать отношения с США и пытаются пос­тавить карту на те силы в США, которые хотя и видят в США глобальную ведущую державу, но считают ее односторонней им­перской силой с мандатом на превентивные войны. Другие решительно настроены на то, чтобы качественно интенсифицировать процесс сплочения Европы, потому что любое отдельно взятое европейское государство просто слабо для действий в одиночку. При этом германо-французскому сотрудни­честву отводится ключевая роль. Решающее значение имеет "структурированное сотрудничество" в Европейском Союзе, ко­торое можно охарактеризовать как сотрудничество с различными скоростями. Государства, которые хотят тесно сотрудничать, могут это делать, кто же не хочет, тому нельзя чинить пре­пятствия.

В известной степени такая позиция означает то, что Ев­ропейский Союз образует "противовес" Соединенным Штатам, при этом ЕС никогда не станет европейским "супергосударством", в котором отдельные страны лишаться национальной идентичности. (В конце концов любое государство-член ЕС, которое видит для себя опасность потери суверенитета, всегда может покинуть союз). "Структурированное сотрудничество" в рамках ЕС значи­тельно осложнит проведение американскими неоконсерваторами политики раздела ЕС на "новую" и "старую" Европу.

Военная составляющая европейской политики безопасности. Что ей недостает?

В европейской политике безопасности без ответа остаются центральные вопросы военной политики. Речь идет о трех комп­лексах вопросов:

Что составляет основу боеспособности государств, ко­торые принимают участие в "структурированном" европейском оборонном сообществе? Здесь речь идет о персональном составе вооруженных сил участвующих государств. В какой форме может быть создан механизм ядерного устрашения в европейском оборонном сообществе, если ядерным оружием в ЕС обладают только Франция и Великобритания? Какова роль России в связи с созданием европейского оборонного сообщества? Каким образом учитываются интересы безопасности России?

Воинская повинность или народная милиция

Оборона на национальном и европейском уровнях есть прежде всего дело людей, которые, желая того или не желая, готовы принять участие в обороне своей страны и рисковать при этом своим здоровьем и жизнью. Значение личностного фак­тора для обороны важнее военно-стратегического, военно-орга­низационного и военно-технического факторов. Но человек, как готовый к бою солдат, в своем семейном и общественном окруже­нии во время происходящих дискуссий отодвигается на второй план.

История развития военного дела на европейском куль­турном пространстве показывает, что в центре интересов воен­ных ученых всегда было противопоставление понятий "наемник" и "гражданин в форме". Безопасность любого государства или союза государств на продолжительный срок может быть обеспе­чена только при условии, если у населения есть твердая внут­ренняя убежденность в том, что "безопасность" родной страны является их собственным делом. Короче говоря, всеобщая воин­ская повинность является основой доктрины "стратегической обороны", которая является антиподом любой имперской доктри­ны захватнических и превентивных войн.

Функция населения в необходимом случае с оружием в ру­ках защищать свое государство может быть передана в руки на­емников, однако это не проходит даром для государства. И удивительно, почему этот основной урок истории снова игнорируется или же забыт в наше время.

Все больше государств, входящих в ЕС, отменяют всеобщую воинскую обязанность. В 50-х годах Великобритания отменила воинскую повинность, в 1973 году это сделали Соединенные Штаты. В 90-х годах, после окончания холодной войны, в континентальной Европе от нее отказались Франция, Нидерланды, Бельгия и Испания. В Германии и Италии планирует переход к профессиональной армии. Во время своего прощального визита в Берлин уходивший в отставку с поста Генерального секретаря НАТО лорд Робертсон посчитал необходимым потребовать от Гер­мании отмены воинской обязанности. Эта тенденция является развитием в неправильном направлении, и его нельзя восприни­мать положительно, если речь идет о безопасности Европы на длительный период.

Сторонники отмены воинской повинности в Европе обосно­вывают свою позицию по существу тремя факторами:

Говорят, что после окончания холодной войны в обоз­римом будущем нет больше опасности нападения и интервенции на территорию европейских стран или всего союза. Поэтому якобы отпала необходимость иметь крупные вооруженные силы и проводить массовую мобилизацию военнообязанных. "Новые угрозы" - терроризм, региональные конфликты, потерпевшие крах государства, которые приведены в "Документе Соланы", требуют использования небольших, высокомобильных и оптимально подготовленных "интервенционистских вооруженных сил", которые могут использоваться по всему миру. Для этого крупные армии, в которых служат военнообязанные, уже якобы не предназначены. Большие армии, созданные на основе обязательного призыва военнообязанных, якобы слишком дороги, в то время как компактные профессиональные армии требуют меньше средств на их содержание. Однако последнее утверждение ни в одной стране, где была отменена воинская повинность, не было дока­зано.

Без сомнения, угрозы безопасности государства или союза государств не ограничиваются только непосредственной опас­ностью интервенции на территорию страны. Серьезные угрозы безопасности нельзя ограничивать только географически. Фак­том является также то, что необходимость срочных военных действий может возникнуть при угрозе миру на земле в любом регионе земного шара (в соответствии с Уставом ООН).

В этом смысле военные "интервенции" в регионах вне зоны обороны собственной страны или союза стран требуют проведе­ния определенных подготовительных, организационных мер, но не в коем случае отмены воинской повинности. Кроме того, не подлежит сомнению, что военные "интервенции" на территории далеко за пределами страны требуют пополнения отсутствующих вооруженных сил, и любую недоукомплектованность армии необ­ходимо рассматривать как потенциальную угрозу безопасности.

Никто не может серьезно заподозрить государства ЕС в намерении вести захватнические или превентивные войны. Одна­ко, если даже предположить такое, то армии из военнообязанных могли бы сыграть роль "стратегического блокирующего механиз­ма" таких действий. Для военных авантюр и непродуманных ин­тервенций под какими угодно предлогами армии из призывников совершенно не пригодны и являются хорошим тормозящим меха­низмом.

Правительство Блэра в Великобритании вопреки воле большинства населения участвовало в иракской войне весной 2003 года. Если бы в Великобритании существовала воинская повинность, то очень сомнительно, чтобы Блэр смог бы принять участие в иракской войне на стороне администрации Буша.

Уже из вышесказанного напрашивается вывод, что сохране­ние или восстановление всеобщей воинской повинности является срочной необходимостью. К этому следует добавить, что от во­инской повинности нельзя отказаться потому, что только она создает широкую базу людей, получающих или получивших основ­ную военную подготовку, в этом контингенте, конечно, находят свое место и профессиональные военные, и служащие по контрак­ту. Только таким путем можно избежать обособления профессио­нальных солдат и офицеров от всего гражданского общества.

Такое псевдоэлитарное обособление пропагандирует, нап­ример, Самуэль Хантингтон в своем ключевом произведении "Солдат и государство". Хантингтон презирает "гражданских солдат" и насмехается над "солдатами в униформе", считая их ненадежными любителями, у которых отсутствует необходимая твердость. Им он противопоставляет "профессионального солда­та" с его свойственными профессионалу хладнокровием, твер­достью, отсутствием иллюзий. В конце концов идеальным типом военного для Хантингтона является тупой наемник...

Кроме то­го, Хантингтон требует, чтобы профессиональные военные определяли стратегическую линию в политике государства, так как избранные правительства и парламенты якобы этого сделать не в состоянии.

На этом фоне 22 октября 2003 года американский политик Линдон Ларуш потребовал срочного восстановления в Соединен­ных Штатах воинской повинности. Ларуш назвал всеобщую воинс­кую обязанность "сердцем" американского конституционного по­рядка и военных традиций Америки. Это является отражением мнения великих государственных деятелей и военных личностей США, таких, как Линкольн, Франклин Рузвельт, Дуглас МакАртур или Дуайт Ейзенхауэр.

Армия, укомплектованная на основе призыва, дает общест­ву исключительную возможность воспитать молодых людях в духе товарищества, привить им чувство локтя и взаимопонимания, что в других условиях сделать очень трудно или вообще невоз­можно. Военная подготовка учит молодого человека, как необ­ходима сплоченность и выдержка в экстремальной ситуации, когда речь идет о жизни и смерти. Эта солдатская сплочен­ность, которую еще Сократ считал необходимой, является для общества и государства тем, от чего нельзя отказаться. Такое чувство товарищества лишь в очень ограниченном объеме можно воспитывать через добровольное участие в различных союзах и организациях.

В государствах европейского оборонительного союза все­общая воинская обязанность должна оставаться основой военной системы и давать возможность справляться с любыми неожидан­ностями при организации обороны страны. Можно было бы ска­зать, что все государства европейского оборонительного союза нуждаются в существовании национальной милиции, из рядов ко­торой могли бы выходить хорошо профессионально подготовлен­ные военные кадры с длительным сроком службы. Их можно было бы задействовать в составе многонациональных сил и во время проведения миротворческих операций за границей. При создании такой национальной милиции большую пользу принесло бы ис­пользование опыта швейцарской милицейской системы.

Конечно, в рамках этого документа нельзя подробно рассмотреть оптимальную структуру национальных и комбинирован­ных вооруженных сил европейского оборонительного союза. Транснациональные комбинации в организации вооруженных сил будут необходимы в ВВС и ВМС, а также в сферах, которые выходят за рамки одного государства, таких, как общее командо­вание, разведка, военное использование космического прост­ранства, противоракетная оборона и крупные тыловые инфраст­руктуры.

Однако сейчас наблюдается "ренессанс обычных вооружен­ных сил", при этом должно быть найдено правильное сочетание мотопехоты, бронетанковых и мобильных артиллерийских сил. Целью любой военной операции (оборонительной или наступа­тельной) был и остается эффективный контроль со стороны сво­ей или чужой территории и населения, а для этого больше все­го подходят оптимально сформированные и оснащенные конвенци­ональные вооруженные силы.

Для использования пехоты нет никакой технической заме­ны. Фундаментальной ошибкой прошедших двух десятилетий явля­ется модная фетишизация высокотехнологичного оружия, как это видно в последнем варианте так называемой "Революции военно­го дела" (RMA). Отцом RMA часто называют Энди Маршалла, ру­ководителя "Office for Net Assesments" в Пентагоне. Маршалл действительно является своего рода "серым кардиналом" амери­канской военной политики, который оказывает большое влияние на Дональда Расфельда, Пола Вулфовитца и других неоконсерва­тивных военных политиков.

Не оспаривая технический прогресс в оружии точного по­ражения и современном руководстве военными операциями (раз­ведка, связь и командование), следует подумать о том, что в основе RMA (Революция военного дела) заложена упрощенная фи­лософия: сэкономить реальные людские и тыловые ресурсы за счет использования частично технических, частично нематери­альных средств. Есть интересные параллели между "новыми па­радигмами" "Новой экономики" с одной стороны и "Революцией военного дела" с другой. "Новые парадигмы" "Новой экономики", конечно, не отменили законы реальной экономики. Компьютеры и телекоммуникации, несомненно, рационализировали реальные эко­номические процессы, но они не смогли заменить квалифициро­ванных рабочих и инженеров, промышленное производство и ус­тойчивые инфраструктуры. Это же можно отнести и к военному делу ("RMA").

К этому следует добавить, что "точное оружие" и совре­менные методы руководства военными операциями не только страшно дороги, но и исключительно капризны и помеховоспри­имчивы. Здесь можно, например, назвать зависимость точного оружия от связи с навигационными спутниками, которая может быть нарушена. Все большее применение электронных компонен­тов и компьютеров в "интеллигентной" военной технике таит в себе большие риски, которые до сих пор пока не проявились, так как это высокотехнологичное оружие пока применялось только против слабого и отсталого в техническом отношении противника.

Можно только согласиться с мнением израильского военно­го историка Мартина ван Крефельда, который считает, что вре­мя "технически изощренного" конвенционального оружия уже прошло. В триаде - атомное оружие - высокотехнологичное кон­венциональное оружие - применение пехоты - очень возросло значение первого и последнего компонентов, в то время как средний компонент будет терять свою значимость.

Ядерное сдерживание

Стратегическая оборона в Европе немыслима без ядерного сдерживания. В этом вопросе не может быть никакого табу. Ев­ропейский оборонительный союз является союзом многих госу­дарств, в котором в связи с его многонациональной природой заложен свой собственный механизм блокирования агрессивных войн. На Европу наложили такой большой отпечаток военные ка­тастрофы 20-го столетия, что немыслима сама возможность на­чала захватнической войны со стороны европейского союза про­тив третьего государства, так как любая попытка в этом направлении будет заблокирована народами и руководящими силами союза.

Уже на протяжении нескольких столетий терпела пораже­ния любая попытка какого-либо государства в Европе устано­вить гегемонию над другими европейскими государствами. Любая такая попытка была рефлекторно, хотя и в большинстве случаев после длительных и кровавых войн, отвергнута. Самые яркие примеры - это Франция Наполеона в 19-м столетии и Германия Гитлера в 20-м столетии.

Сущность Европейского Союза со времени его закладки в 1951 году (основание Монтануниона) и официального основания в 1957 году (заключение Римского договора) состояла в том, чтобы не допустить гегемонии в Европе. В истории Европейско­го Союза Франция никогда не стремилась к гегемонии и была первой среди равных - не в последнюю очередь благодаря тому, что более 40 лет обладает ядерным оружием. И вряд ли кто-то может утверждать, что Франция преследовала в это время импе­риалистические и агрессивные цели.

Могут возразить, что уже первая мировая война - евро­пейская гражданская война, не преследовавшая цели завоевания гегемонии, была завершена благодаря вмешательству Соединен­ных Штатов, которые уже 90 лет являются неотделимой частью Европы. Это еще больше относится ко второй мировой войне, во время которой Соединенные Штаты и Советская Россия внесли решающий вклад в военное поражение нацистской Германии. Пос­ле окончания второй мировой войны США, в отличие от нынешнего времени, обладали экономической и военной силой, чтобы с по­мощью плана Маршалла и НАТО решительно повлиять на историю Западной Европы и как в случае с Германией определить ее судьбу.

Это было желательно для европейцев, поскольку со­ветские войска стояли на Эльбе, Верре и на границах Баварс­кого леса. Немцы знали, что в случае войны их страна по всей вероятности превратится в арену атомной битвы, от чего их могло сохранить только американское ядерное сдерживание. После распада Варшавского договора и Советского Союза больше не существует угрозы со стороны Востока. Россия не имеет ни­каких агрессивных планов в отношении Средней и Западной Ев­ропы.

Возникает вопрос, сохранилось ли теперь у Соединенных Штатов "унаследованное" право диктовать условия европейской безопасности в свою пользу? Есть ли легитимная причина тому, что Соединенные Штаты не признают право европейцев на собс­твенную оборонную политику, включая ядерное сдерживание?

Единственной легитимной причиной был бы случай, если бы европейский оборонительный союз представлял бы угрозу для национальной безопасности Соединенных Штатов. Такое предпо­ложение следует категорически отвергнуть! Европейский оборо­нительный союз по своей природе и по своим интересам не в состоянии военными средствами угрожать Соединенным Штатам! Это относится и к гипотетическим союзам Европы с другими ве­ликими державами:

Европа не будет участвовать ни в какой войне против Соединенных Штатов! Поэтому следует верить за­верениям европейских руководителей о том, что они чувствуют себя обязанными в случае агрессии против США быть на стороне американцев в соответствии с Вашингтонским договором об обеспечении коллективной безопасности.

Однако обязательство Европы оказывать помощь США в слу­чае агрессии против американцев третьего государства нельзя ставить на одну доску с обязательством поддерживать США в военном и другом отношении, если США сами ведут превентивную войну против третьего государства. Этот отказ следовать по­литике США в условиях ведения американцами превентивной вой­ны против другого государства оценивается неоконсерваторами в Вашингтоне не только как "недружественный акт" или факти­ческое аннулирование НАТО, но и как угроза жизненным интере­сам США. Такое софистское искажение фактов в стиле Лео Штра­усса, идеологического идола неоконсерваторов, должно по всей вероятности способствовать приобретению со стороны США свое­го рода "права вето" на решение коренных вопросов европейс­кой политики в области безопасности.

Очевидно, что решение вопроса о возможности применения Европой политики ядерного сдерживания должно попасть под та­кое право вето, если даже об этом не говорят открыто. В этом суть болезненного восприятия американцами появления в Европе собственного оборонительного союза. При этом есть одна проблема, состоящая в том, что Франция, которая вместе с Герма­нией составляет ядро европейского оборонительного союза, уже владеет атомным оружием. Т. е. французские ядерные силы уже внутри европейского оборонительного союза, как об этом не­давно сказал одни британский эксперт. И это бесспорный факт, хотя в Брюссельском документе от 01.01.01 года ни сло­ва не сказано об этом и даже не упомянуто в форме намека.

Поскольку Франция уже владеет ядерным оружием, не воз­никает вопроса о ядерном вооружении Германии, что могло бы вызвать политическую истерику.

Для начала можно было бы сослаться на основы французс­кой оборонительной доктрины, которая была изложена в речи президента Ширака 8 июня 2001 года. Тогда Ширак сказал, что нападение на европейскую территорию с помощью ядерного, хи­мического или биологического оружия рассматривалось бы Фран­цией как повод для нанесения ответного удара со стороны французских ядерных сил. Франция обладает достаточным и раз­нообразным ядерным потенциалом, чтобы добиться действитель­ного и эффективного сдерживания агрессора. Уже в конце 70-х годов тогдашний президент Франции Жискар Д"Эстен расширил зону действия французского ядерного щита за пределы террито­рии страны, в первую очередь это касалось защиты Германии от советского нападения.

С односторонним расширением зоны действия французского ядерного щита на Германию и, возможно, на другие страны-чле­ны европейского оборонительного союза отпадает, по крайней мере, временно, вопрос прямого участия других государств во французских ядерных силах.

Следует еще раз подчеркнуть, что для европейского обо­ронительного союза актуальным является только ядерное сдер­живание. Речь идет о политике генерала Де Голля минимально­го, но надежного сдерживания, которая касается не только территории Франции, но и всей Европы. Эта политика сдержива­ния ничего не имеет общего с американо-советскими сценариями времен холодной войны, которые привели к гонке ядерных воо­ружений и накоплению гигантских арсеналов ядерного оружия и средств их доставки.

Минимальное, но надежное европейское ядерное сдержива­ние может основываться на четырех стратегических атомных подводных лодках, каждая из которых несет на себе по 16 межконтинентальных ракет с ядерными боеголовками. Стратеги­ческие атомные подлодки составляют основу французских ядер­ных сил. К этому следует добавить около 90 самолетов с атом­ными ракетами (ASMP). Французские ракеты земного базирования с атомными зарядами были демонтированы.

Для минимального, но разумного европейского механизма ядерного сдерживания в будущем важны уже определившиеся тех­нические возможности. Подводные лодки остаются центральным носителем ядерного оружия, но ядерное сдерживание теперь больше не зависит от очень больших и очень дорогих атомных подлодок с межконтинентальными атомными ракетами на борту. Они дополняются меньшими по размерам "конвенциональными" подлодками, вооруженными крылатыми ракетами с атомными бое­головками. Эти крылатые ракеты могут выстреливаться из 533- миллиметровых торпедных аппаратов из подводного положения дизель-электрическими подлодками, которые малы по размеру, бесшумны и поэтому трудно обнаружимы, к тому же они значи­тельно дешевле атомных субмарин.

Стратегия атомного сдерживания Израиля уже идет этим путем: Израиль имеет три подлодки класса "Дельфин", которые вооружены израильскими модификациями американских "Томагав­ков" - крылатых ракет с атомными боеголовками. Кажется, и Индия стала на этот путь, она имеет по крайней мере 10 под­лодок класса "Кило", которые несколько больше "Дельфинов" и могут быть вооружены крылатыми ракетами дальнего радиуса действия с ядерными боеголовками. И Китай закупил у России 12 подлодок класса "Кило".

Новые возможности появляются у Европы благодаря немец­ким подлодкам класса "212", которые имеют двигатели, незави­симые от атмосферного воздуха. У этих лодок сравнимые с атомными подлодками сроки нахождения под водой, но они намного бесшумнее, меньше по размерам и, прежде всего, более де­шевые. Поэтому вооружение подлодок класса "212" крылатыми ракетами создает совершенно новые возможности для появления в Европе как эффективного, так и относительно недорогого ме­ханизма ядерного сдерживания. В этой связи важно заметить, что Франция теперь обладает крылатыми ракетами "Скальп".

И уже сегодня можно с уверенностью сказать, что Франция и Германия могут качественно интенсифицировать свое двусторон­нее сотрудничество. 12 ноября 2003 года в официозной парижс­кой газете "Ле Монд" появилась большая статья род заголовком "Париж и Берлин рассматривают возможность создания "герма­но-французского союза". В ней говорится, что германо-фран­цузские отношения приобрели неизвестные до сего времени ин­тенсивность и качество. Но в связи с положением в мире и расширением ЕС необходимо решительно "пойти дальше", так бы­ло недавно заявлено французским премьером Рафареном. В этом же смысле "Ле Монд" цитирует министра иностранных дел Де Вильпена. Когда федерального канцлера Шредера спросили об этом, он заявил, что речь идет о французских проектах, о ва­рианте, который можно приветствовать, хотя он пока не явля­ется актуальным.

Этот проект "германо-французского союза", о котором в первый раз заговорили в связи с 40-ой годовщиной Елисейского договора, по всей видимости, преследует тактическую цель. Но было бы неправильно игнорировать его стратегический потенци­ал. Тактически хотят дать понять государствам-членам ЕС, Ис­пании, Польше и другим, а также их спонсорам в Вашингтоне, что продолжение политики обструкции и разжижения европейской интеграции может привести к новому объединению Европы вокруг центра в виде "германо-французского союза".

Если конституция ЕС, принятие которой не состоялось на саммите союза в декабре 2003 года из-за обструкционистской позиции Польши и Испании, не будет поддержана и Европейский союз в составе 25 государств останется недееспособным, то может произойти новое объединение Европы вокруг Франции и Германии. Будет ли создана новая Европа вокруг Франции и Германии, или же в рамках новой конституции ЕС будет прово­диться "структурированная" совместная внешняя политика и по­литика в области безопасности, для Парижа и Берлина уже органически предопределена совместная стратегическая линия.

Фактом является и то, что как у народа Франции, так и у населения Германии отмечается по существу единодушная под­держка германо-французского союза. Нет никакого смысла в том, чтобы исключить распространение французского ядерного зонтика сдерживания за пределы территории Франции. Тем бо­лее, что такой оборонительный союз больше стабилизировал бы безопасность мира, а не наоборот.

Место и роль России

Как уже было сказано выше, европейский оборонительный союз не представляет угрозу безопасности Соединенных Штатов Америки. А как же обстоят дела с Россией, которая является второй ядерной державой?

В беседах с русскими политиками и интеллигентами все время сталкиваешься с параллелями в положении России после поражения в Крымской войне 1853-56 годов и последним постсо­ветским десятилетием. Тогда надо было бы сравнивать Владими­ра Путина с царем Александром II, который, хотя и не был ге­ниальным государственным деятелем, но был известным реформа­тором, способствовавшим возрождению России.

После окончания эры Ельцина положение в России не толь­ко консолидировалось, но и улучшилось. Реальный прогресс от­мечается в экономике: Россия снова производит для своих нужд. Этот процесс оживления начался после финансового краха в 1998 году, после которого прекратился массивный экспорт различных товаров. С 1998 года постоянно улучшалась динамика внутреннего экономического развития. В 2003 году российское промышленное производство выросло на 10 процентов, а ВВП - на 7 процентов. Рост внутреннего производства в прошедшие пять лет привел к скромному росту жизненного уровня средних и низших слоев населения, хотя 30 миллионов россиян по-преж­нему подпадают под категорию бедных. Улучшение общего жиз­ненного уровня привело в 2003 году к тому, что прекратилось падение числа новорожденных, которое отмечалось еще со вре­мени распада Советского Союза.

Самой опасной проблемой для российской экономики явля­ются большие различия в уровне развития регионов. Это отно­сится к территориям севернее 70-го градуса широты и для больших территорий Сибири и Дальнего Востока. Здесь экономи­ческое положение такое критическое, что отмечается значи­тельное переселение населения в более благополучные районы.

Экономическое расслоение России является одновременно серьезной опасностью для государственного единства страны. Неоконсервативные круги в США уже учитывают это при проведе­нии своей политики. Это отмечено в книге Клиффорда Гэдди и Фиона Хилла "Сибирское проклятие". Оба автора утверждают, что экономически ослабленная Россия больше не может позво­лить себе иметь в своем составе Сибирь.(?-прим. Намакон)

Проблема экономического расслоения России является важ­ным аспектом противостояния президента Путина с так называе­мыми "олигархами". Группа олигархов, которые прямо и открыто противопоставили себе Путину, теперь не будут играть ка­кую-либо роль в политике и экономике страны: Березовский и Гусинский находятся за границей, а Ходорковский сейчас сидит в тюрьме. Но есть еще группа кажущихся лояльными олигархов, которые олицетворяются такими людьми, как Михаил Фридман и Петр Авен из "Альфа-группы" или Анатолий Чубайс, контролирующий электрическую отрасль России. Между прочим "Альфа-груп­па" имеет тесные связи с фирмой "Халлибертон" Дика Чейни.

Основной опорой олигархов являются отрасли, добывающие энергоносители и другие полезные ископаемые. Здесь, как и прежде, зарабатываются огромные деньги, оседающие в карманах отдельных лиц. Путин знает, что общее экономическое развитие России и преодоление региональных различий возможны только в случае, если большая часть доходов из добывающих отраслей будут направлена на развитие ключевых отраслей экономики. Идея так называемой "земельной ренты", которую Путин в нас­тоящее время открыто поддерживает, принадлежит профессору и академику Дмитрию Львову, ее в качестве одного из основных экономических лозунгов взял для избирательного блока "Роди­на" экономист Сергей Глазьев, сопредседатель этого блока, получившего на последних выборах в Госдуму в декабре прошло­го года более 9 процентов голосов избирателей.

Глазьев уже в течение нескольких лет обменивается мне­ниями по принципиальным политическим вопросам с Линдоном Ла­рушем и хорошо знаком с концепцией последнего "Евразийский мост", и центральной ролью России в ней. Короче говоря, в концепции "Евразийского моста" речь идет о создании множест­ва транспортных и экономических корридоров, которые бы свя­зали Западную Европу с экономическими и демографическими центрами Юго-Восточной и Южной Азии. Осуществление концепции евразийского моста не может не включить в себе решение ог­ромных проблем русского Севера, Сибири и Дальнего Востока.

В России не питают больших иллюзий в отношении доллара и действительного состояния американской экономики. Америка, которая была многие годы примером великой экономики, теперь потеряла свой блеск. При этом важную роль играет, очевидно, и то, что Россия располагает вторыми по величине запасами золота, что укрепляет ее чувство финансовой независимости.

Фиаско американской оккупации Ирака в значительной мере способствовало тому, что в глазах России существенно потуск­нело американское превосходство. Для русских это примерно то же самое, что они уже пережили в Афганистане в 80-х го­дах. Вопреки существованию различных политических и миро­воззренческих направлений в России консолидировалось новое национальное самосознание. Россия старается избежать любой конфронтации с Соединенными Штатами, но в то же время реши­тельно не признает однополюсный мировой порядок с его докт­риной нанесения превентивных ударов. Механизм ядерного сдер­живания России в количественном и качественном отношении обеспечен на десятилетия вперед, так что в военном отношении Россия остается великой державой. Тяжелая и поэтому нерешенная проб­лема Чечни отодвигается на второй план.

Россия ищет стратегической кооперации с Китаем и Инди­ей, но знает, что ее партнеры по "евразийскому треугольнику" нуждаются в сотрудничестве так же, как и она. Это относится и к Европейскому Союзу, который является мощным экономичес­ким партнером России. Для России стратегическое и политическое партнерство с ЕС зависит главным образом от того, как тесно и эффективно будут сотрудничать между собой Франция и Герма­ния и претворять в жизнь совместную политическую стратегию.

Заключение

В заключение можно сказать, что создание европейского оборонительного союза вокруг Франции и Германии, включая расширение зоны действия французского зонтика ядерного сдер­живания, не могут рассматриваться обновляемой Россией как угроза для ее национальной безопасности. Одновременно Россия располагает научным и технологическим потенциалом, который важен в военном отношении и мог бы представить большой инте­рес для европейского оборонительного союза.

С точки зрения Европы для создания стабильного и мирно­го порядка на земле важны две фундаментальные предпосылки:

Во-первых, безопасность может быть обеспечена только в том случае, если сообщество великих стран мира - США, Евро­па, Россия, Китай, Индия и т. д. реализуют на практике бла­гоприятное экономическое развитие в мире и восстановление экономик отсталых стран. Это сообщество не является какой-то пустой пропагандистской идеей за рамками реальности, а наб­людаемый ныне перманентный экономический и финансовый кризис заставляет эти страны перейти к совместным действиям в це­лях:

а) реорганизации агонизирующей мировой финансовой сис­темы (новый Бреттон Вуд) и б) реактивирование и развитие мировой экономики с по­мощью осуществления крупных проектов в инфраструктуре, про­мышленности, космонавтике и науке, при этом примером может послужить концепция создания евразийского моста.

Единственно реалистичная перспектива обеспечения мира на земле звучит так:

"Прогресс, экономическое развитие других способствуют собственному прогрессу, развитию собствен­ной экономики".

История развития Европы в 19 и 20-ом столе­тиях показала, к чему привел путь установления гегемонии на континенте под девизом - "Ослабление других делает меня сильнее". Результатом такого пути стало совместное самоунич­тожение и потеря значимости.

Во-вторых: - другой опорой международной безопасности является спо­собность отдельных государств и союзов государств осущест­влять стратегическую оборону, которая эффективно предотвра­щает агрессию. Государства Европейского Союза имеют право и обязанность совместно создать свою "стратегическую оборонительную систему", так как у них отсутствуют агрессивные ам­биции в отношении третьих стран.