Выделенные из состава принятой ЦВБ центральные водо­лазные мастерские в Севастополе 20 марта 1930 г. были реор­ганизованы в автономное хозрасчетное учреждение ЭПРОНа. Перед мастерскими были поставлены задачи: разработка об­разцов и усовершенствование предметов водолазного снаря­жения и оборудования для подводных работ; их массовое про­изводство; снабжение изготовленным оборудованием баз и партий ЭПРОНа. На этом существование Центральной водолазной базы НКПС завершилось.

Глава № 4. ЭПРОН

У ЭПРОНа несколько историй. Одна история - судоподъемная и аварийно-спаса­тельная. О ней много и практически ис­черпывающе писали сами эпроновцы, а в послевоенный период и в недавнее время - руководители аварийно-спасательной службы ВМФ - преемника ЭПРОНа. В этой части истории ЭПРОНа повторяться, по-видимому, нецелесообразно.

Вторая история - история борьбы ЭПРОНа за свое существо­вание в буквальном смысле слова. Дитя ОГПУ - НКВД, ЭПРОН стоял вне ведомственных рамок, не вписывался в привычную хо­зяйственную структуру страны, и взаимодействие его с государ­ственными органами налаживалось очень сложно. Только под­держка ОГПУ не дала многим желающим «убить» ЭПРОН, но за­жил он обычной для организации того времени жизнью лишь по­сле включения его в состав Наркомата путей сообщения. Эту сторону жизни ЭПРОНа можно разделить на три периода:

- период становления с 1923 по 1930 г., неразрывно связан­ный с именем Льва Николаевича Захарова-Мейера;

- период безвременья с 1930 по начало 1932 г., который едва не кончился полным развалом ЭПРОНа, в этот период после от­зыва Мейера его начальником был назначен Медведев;

- период с 1932 по 1941 г. - время нормальной плановой ра­боты государственного предприятия под руководством Фотия Ивановича Крылова.

И как следствие «незаконного» рождения достаточно трудно складывались финансовые дела ЭПРОНа, особенно при выпол­нении им, как бы мы сказали сейчас, «госзаказа», работ по зака­зу военно-морского ведомства.

Третья история ЭПРОНа, на которую почему-то обращали меньше всего внимания, - это его «водолазная» жизнь: органи­зация водолазных работ, материально-техническое и медико-фи­зиологическое обеспечение, подготовка водолазов, социальная защита водолазов. Мы уделили этому аспекту деятельности ЭПРОНа основное внимание в этой главе, хотя не пройдем мимо других малоизве­стных моментов его истории (борьбы с многочисленными госу­дарственными структурами за существование, процесса монопо­лизации ЭПРОНом водолазных работ в Союзе и др.).

В основе этой главы - личные записи создателя и первого ру­ководителя ЭПРОНа - Льва Николаевича Захарова-Мейера (под именем Мейера один из руководителей ОГПУ-НКВД, а затем видный деятель советской военно-морской разведки Наркомата обороны Захаров связан неразрывно с ЭПРОНом, и далее в свя­зи с делами ЭПРОНа мы тоже будем использовать именно эту фамилию), материалы из отчетного доклада руко­водству ОГПУ об итогах работы экспедиции за 7 лет, отчет руко­водства ЭПРОНа в связи с десятилетием организации, некото­рые материалы из архивов ФСБ и Российской академии наук, публикации АСС ВМФ. Вопреки установившемуся мнению о том, что история ЭПРОНа началась с момента издания приказов по ОГПУ № 000 от 2 октября 1923 г. и № 000 от 01.01.01 г., которыми был объявлен штат Экспедиции подводных работ особого назначения на Черном море (сокращенно ЭПРОН), фактическая история ЭПРОНа началась почти на год раньше, в начале 1923 г.

Создатель ЭПРОНа и его первый руководитель Лев Николае­вич Захаров (псевдоним Мейер он принял во исполнение указа­ния Дзержинского, согласно которому ответственные работники ОГПУ имели псевдонимы для использования их вне службы в ОГПУ) в своих заметках излагает свое видение истории ЭПРОНа, и у нас нет оснований не доверять его материалам (да­лее материалы приводятся максимально возможно близко к тексту оригинала).

«...В начале 1923 г. в Москву приехал с Юга побывавший на Кавказском фронте B. C. Языков и обратился к Заместителю Председателя Реввоенсовета , к Начальнику Морских Сил и в другие инстанции с предложением организовать работу по подъему английского парохода «Принц», затонувшего во время Крымской войны 2(14) ноября 1854 г. под Балаклавой, в числе других восьми кораблей соеди­ненной эскадры, разбитой ураганом о балаклавские скалы. На основании некоторых документов предполагалось, что «Принц» вез фунтов стерлингов золотом. Кроме того, оказалось, что Языков с 1908 г. безрезультатно хлопочет о разрешении организовать подъемные работы. Наконец Языков решился об­ратиться в ОГПУ, в конце февраля 1923 г. он попал на прием к (бывшему тогда Начальнику Особого отдела ОГПУ) и сумел заинтересовать последнего своим предложением. 13 мар­та Ягода дал своему помощнику (Захарову) следу­ющие распоряжения:

1. Организовать в кратчайший срок сооружение снаряда для спуска на большую глубину, к затонувшему пароходу.

2. Летом 1923 г. начать спуски на корабль в этом снаряде.

3. Обеспечить наилучшие условия работы для «экспедиции за золотом».

В последующие дни, после переговоров с Мейером, инициа­тивная группа (, его компаньон и ин­женер-механик , по проекту которого должен строиться глубоководный снаряд) «зачисляется на довольствие» и поступает в распоряжение ОГПУ.

23 марта 1923 г. подписал приказ о создании «Экс­педиции подводных работ особого назначения» - ЭПРОНа и ут­вердил первый штат ЭПРОНа. И, хотя B. C. Языков был назна­чен его начальником, руководить работой ЭПРОНа было пору­чено штатному сотруднику ОГПУ (Захарову). Та­ким образом, с самого начала у ЭПРОНа был «руководитель» от ОГПУ - Мейер и «начальник» экспедиции Языков. О смысле такого двойного руководства нигде впоследствии не говори­лось, хотя это вполне было в духе того времени - держать сотрудников ОГПУ на всех ключевых позициях в народном хозяйстве страны.

4 апреля 4 апреля 1923 г. заканчивает эскизный проект глубоководного снаряда, и проект направляется для экспертизы в научно-технический отдел ВСНХ. В течение нескольких дней шла тщательная проверка всех расчетов, и 14 апреля НТО ВСНХ дает заключение о практической осуществимости спусков и ра­боты в снаряде Даниленко на глубинах до 110-140 м.

20 мая 1923 г. рабочие чертежи были сданы на московский за­вод «Парострой», и после посещения завода руководством ОГПУ было намечено к началу июля отправить корпус снаряда в Сева­стополь для окончательной сборки.

9 июля потребовал специально рассмотреть воз­можность использования глубоководного снаряда для реше­ния иных задач, в случае если поиски золота окажутся безре­зультатными. 14 июля 1923 г. в Севастополь отправляется платформа с по­строенным корпусом снаряда. Через два дня вдогонку отправлен крытый спецвагон с механизмами и материалами, прицепленный к пассажирскому поезду.

18 июля выезжает в Севастополь для проверки ведущихся там подготовительных работ и 26 июля возвращает­ся в Москву.

С начала августа в течение двух недель под Балаклавой рабо­тают военные тральщики, производя контрольное траление, про­меры глубин и поиск металлических объектов (напомним, что «Принц» был единственным судном с железным корпусом, зато­нувшим в районе Балаклавы) с использованием металлоискате-ля системы Шульца. Были даже предприняты попытки осмотреть дно с самолета (в дальнейшем использовался аэростат).

С 7 августа в Севастополе проводятся обширные опыты по изучению техники производства и эффективности подводных взрывов: предполагается, что проникнуть к золоту будет возмож­но только после разборки железного корпуса парохода «Принц», а разборка будет осуществляться с помощью взрывов. Для выхо­дов в море используется корабль погранохраны.

9 августа перед Особым отделом Черноморского флота ста­вится задача собрать весь материал о подводных лодках старо­го Российского флота, затопленных в 1919 г. вблизи Севастопо­ля англичанами (похоже, руководство ОГПУ уже тогда имело да­леко идущие планы относительно возрождения судоподъемных работ в стране). 29 августа плавучие средства ЭПРОНа - два катера и так на­зываемый болиндер - баржа, служившая базой для спусков сна­ряда под воду, переходят из Севастополя в Балаклаву.

С 1 по 9 сентября снаряд с конструктором на борту производит серию успешных испытательных спусков на последовательно возрастающие до 123 м глубины, и с 11 сентя­бря 1923 г. начинаются регулярные морские работы. С помощью глубоководного снаряда обследуется все пространство дна Ба­лаклавского залива, начиная от входа в бухту и до западного ска­листого берега общей площадью - 6 кв. миль с глубиной до 60-80 м. Вместе с конструктором снаряда Даниленко под воду спускаются , Попов, и несколь­ко раз .

Уже в эти дни формируется кадровая основа эпроновцев «при­зыва 1923 года», отдавших ЭПРОНу всю жизнь. Это -вич - начальник плавучей базы и будущий бессменный началь­ник водолазного техникума ЭПРОНа, доктор , пришедший в ЭПРОН из «Марпартии» и внесший неоценимый вклад в обеспечение безопасной работы водолазов ЭПРОНа, и Многие другие. Опять Мейер: «...к середине октября выясняется, что розыс­ки парохода едва ли могут быть успешно закончены в текущем году. Осенние погоды в 1923 году оказались крайне неблагоприятными для морских работ, вызывая длительные простои. В то же время каждый месяц содержания Экспедиции обходится в 3-4 тысячи рублей золотом. Пока что все услуги Севастополь­ский порт предоставляет в кредит, но близился срок расплаты. Денег нет.

Между тем за полтора месяца глубоководным снарядом была обследована огромная площадь, на которой было обнаружено целое кладбище погибших английских кораблей, с которого бы­ло поднято много корабельных обломков, сотни метров якорных цепей и до полутора десятков старинных английских якорей...» 15 октября 1923 г. делает подробный доклад о ра­ботах ЭПРОНа Главкому . После этого по указа­нию прорабатывается вопрос о передаче Экспедиции Управлению военно-морских сил (первая попытка «узаконить» ЭПРОН). Это предложение было одобрено , и был даже составлен соответствующий проект приказа Реввоен­совета республики, однако по решению ЭПРОН остался в ведении ОГПУ.

Приказ ОГПУ (№ 000) об объявлении штатов «учреждения опытно-научных работ «Экспедиция подводных работ особого назначения на Черном море (сокращенно ЭПРОН) (введенный в действие в 1 ноября) был подписан 2 октября 1923 г.

Этим приказом общее руководство работами было возложено на Особый отдел ОГПУ, в подчинении которого она и находи­лась, а штат Экспедиции был определен в 58 человек (ни одного водолаза в этом варианте штатного расписания предусмотрено не было). Приказ подписали: зам. председателя ОГПУ Г. Ягода, пом. нач. Особого отдела Л. Мейер и ряд других руководящих ра­ботников ОГПУ.

17 декабря 1923 г. приказом ОГПУ № 000 зачисляется в спис­ки и на все виды довольствия (войск ОГПУ) полученная из Мор-веда (Морское ведомство - Военно-морской флот) бывшая кано­нерская лодка «Кубанец». Новый штат той же численности (58 единиц) уже включает две должности водолазов. Годовым празд­ником ЭПРОНа как военно-морской части было приказано счи­тать 20 декабря, день празднования годовщины ВЧК/ОГПУ. В дальнейшем от даты 17-20 декабря 1923 г. Экспедиция и вела отсчет времени своего существования, хотя правильнее было бы считать днем основания ЭПРОНа 13 или 23 марта 1923 г.

Итак, ЭПРОН появился «на свет» не как организация, парал­лельная ЦВБ (как, например, госсудоподъем Народного комисса­риата путей сообщений - НКПСа), а как обособленное вневедом­ственное предприятие, круг деятельности которого ограничивал­ся особым заданием по розыску золота на «Принце». Однако в процессе деятельности ЭПРОНа постепенно расши­рялся круг задач, которые ставила перед ним сама жизнь. В свя­зи с появившимися сомнениями не только в успехе розысков «Принца», но и вообще в наличии на нем золота дальнейшее су­ществование Экспедиции руководство ОГПУ уже не связывало с работами на «Принце». На 1924 г. намечалось расширение на­учно-технических работ, постройка второго снаряда и организа­ция новой, вполне мореходной плавучей базы, для чего предпо­лагалось использовать канонерскую лодку «Кубанец» или «Эль-пидифор». В перечне работ ЭПРОНа значатся расширение опы­тов по подводным взрывам, изучение животного и растительно­го подводного царства, а также строения морского дна, глубоко­водные обследования с целью обнаружения археологических памятников и т. д. Но продолжим историю существования ЭПРОНа в структуре ОГПУ (на основе заметок ).

31 декабря 1924 г. издается приказ ОГПУ № 000/150 об исклю­чении ЭПРОНа с довольствия ОГПУ с 1 января 1925 г. и о содер­жании его впредь «за счет особых кредитов, фонд которых об­разуется из доходных поступлений» (короче говоря, перевод с бюджетного финансирования на хозрасчет). Однако фактически уже с середины 1924 г. за счет бюджета содержалась только половина личного состава Экспедиции, а другая половина людей и все прочие текущие производственные расходы производились из собственных средств ЭПРОНа. Вместе с переходом на хозра­счет, однако, Экспедиция полностью сохраняла права погранич­ной флотилии ОГПУ. В конце 1927 г. ОГПУ предприняло очередную попытку «уза­конить» ЭПРОН. 25 декабря 1927 г. дает указание подготовить переход Экспедиции в ведение Морведа. Началь­ник морских сил письменно подтвердил готовность принять в свое ведение ЭПРОН. заготовил соответствующее представление в Совет Труда и Обороны и проект приказа Рев­военсовета Союза. Однако предложение о передаче ЭПРОНа «под крыло» военно-морского флота было отклонено коллегией ОГПУ.

20 января 1930 г. происходит острый конфликт между управ­лением ЭПРОНа и финансовым отделом ОГПУ. Начальник фи­нотдела ОГПУ представляет доклад на имя зам. председателя ОГПУ, в котором просит запретить Экспедиции расширять свою деятельность и заключать какие бы то ни было договоры с при­нятием риска за судоподъемные работы на свой счет. В это же время руководство ЭПРОНа ставит вопрос о переда­че организации в структуру Наркомата путей сообщения. 18 фе­враля член коллегии ОГПУ (который был одно­временно зам. наркома путей сообщения) сообщил руководите­лям ЭПРОНа, что коллегия ОГПУ обсудила предложение о пере­даче всего ЭПРОНа в НКПС, но по настоянию , эта передача признана нецелесообразной. Однако время существования ЭПРОНа в структуре ОГПУ бли­зилось к концу.

28 июня 1930 г. был издан приказ по ОГПУ об освобождении от должности руководителя ЭПРОНа в связи с пере­водом его по основной чекистской работе на другую должность, связанную с выездом из Москвы. В начале января 1931 г. постановлением Совета Труда и Обо­роны ЭПРОН был передан в ведение НКПС, а затем, после ре­организации НКПС, в ведение Народного комиссариата водно­го транспорта.

ЭПРОН окончил свое существование как самостоятельное предприятие с началом Великой Отечественной войны после включения его в состав военно-морского флота на дне моря, является государственным фондом, до которого до­трагиваться без специального разрешения воспрещено:

- со стороны Наркомфина из-за затрачиваемых на содержа­ние ЭПРОНа бюджетных средств ОГПУ;

- со стороны госсудоподъема НКПС, которому принадлежало монопольное право на судоподъемные работы.

Суть протестов заключалась в том, что кроме уязвленного са­молюбия чиновников (что играло существенную, хотя и неопре­деляющую роль в непрерывно возникающих трениях) конфликт­ная ситуация имела вполне четкую финансовую основу. ЭПРОН, считая поднятые со дна имущество и суда своей соб­ственностью, настаивал на праве реализации этого имущества по своему усмотрению и использования вырученных сумм (после выплаты надлежащих налогов) в интересах ЭПРОНа.

Комиссия госфондов, в свою очередь, считала, что все зато­нувшее имущество принадлежит государству, а обязанность учи­тывать затонувшее имущество и заботиться о его сохранении ле­жит на фондовой комиссии. Поэтому, по мнению работников ко­миссии госфондов, ЭПРОН является их субподрядчиком и дол­жен получать вознаграждение только за те подъемные работы, которые ему поручаются комиссией госфондов и в объеме, опре­деленном комиссией, а распоряжаться поднятыми судами и иму­ществом ЭПРОН права не имеет.

24 апреля 1924 г. в НКПС состоялось совещание представите­лей Госстраха, комиссии госфондов, Наркомвнешторга, Госфло­та и Госсудоподъема, на которое были приглашены и представи­тели ЭПРОНа. Высокое совещание постановило, что создание и существование ЭПРОНа в структуре ОГПУ не может быть при­знано нормальным явлением, что ЭПРОН как хозяйственная су­доподъемная организация впредь существовать не должен и его следует рассматривать только как временную организацию со специальным и узким назначением.

В декабре 1924 г. состоялась серия специальных совещаний, посвященных взаимоотношениям ЭПРОНа с фондовыми комис­сиями с участием Суглицкого (комиссия госфондов), -нравова (Транспортный отдел ОГПУ), Крумина (рабоче-крестьян­ская инспекция), Полуяна и Сергеева (Центральное управление по морским делам), ЦК профсоюза водников. Представители ЭПРОНа требовали прекратить травлю ЭПРОНа и дать ему воз­можность спокойно работать на судоподъеме. Большинство уча­стников совещаний высказалось за то, чтобы судоподъемное де­ло на Черном море сосредоточить в ЭПРОНе.

Несмотря на заключение совещания, НКПС сделал еще одну попытку подчинить себе ЭПРОН. В январе 1925 г. при НКПС об­разовался так называемый Совет Судоподъема, в котором были представлены все учреждения, заинтересованные в производстве судоподъемных работ. Фактически совет по судоподъему занимался одним ЭПРОНом, так как нигде, кроме Черного моря, в это время судоподъемные работы не велись. В продолжение по­лутора месяцев совет пытался обсуждать и регулировать своими постановлениями всю практическую деятельность ЭПРОНа, но из этого ничего не вышло, и совет закрыли.

В конце концов к 1926 г. комиссия госфондов (а позднее преем­ник комиссии госфондов - Комцветфонд) отказалась от намере­ния руководить судоподъемными работами и настаивала только на определении сроков сдачи прибылей ЭПРОНа в Наркомфин.

Однако попытки «легализовать» ЭПРОН продолжались, и од­ной из них были начатые в июле 1925 г. разработка и согласова­ние с различными ведомствами устава Экспедиции, представ­ленного ОГПУ на утверждение правительства. Согласование до­кумента шло очень туго, и только в декабре 1926 г., после полу­тора лет работы и 57 подготовительных заседаний, Совет Труда и Обороны наконец утверждает устав ЭПРОНа, которым в в хозяйственной деятельности. Экспедиция приравнивалась к тресту, а ее внутренняя организация остается военной. ЭПРОН легализовался.

Как уже неоднократно отмечалось, ЭПРОН возник первоначально не как организация, параллельная Центральной Водолаз­ной Базе НКПС (или Госсудоподъему НКПСа), а как совершенно обособленная структура со своими специфическими задачами и особым положением. Круг деятельности ЭПРОНа ограничивался Черным морем и особыми заданиями по розыску золота на «Прин­це». Однако в декабре 1923 г. уже достаточно ясно выявилась бес­перспективность задуманного предприятия, и ОГПУ решает, что рушить уже созданное дело нецелесообразно. Экспедицию пере­нацелили на развертывание других судоподъемных работ, так как были все основания предполагать, что, отказавшись от «золотых» надежд, можно с успехом взять реванш на подъеме судов, место гибели и ценность которых достоверно известны.

Работы ЭПРОНа на новом поприще пошли весьма успешно. Было осуществлено несколько сложных судоподъемных работ, наибольший резонанс из которых вызвал подъем и передача Во­енно-морскому флоту считавшейся безнадежной подводной лод­ки «Пеликан». Сумев грамотно преподнести руководству страны эту работу, ЭПРОН в декабре инициировал созыв в НКПС сове­щания, на котором Мейер внес предложение о ликвидации Черноморско-Азовского отделения судоподъема и о передаче всего его имущества и задач ЭПРОНу. Это предложение встретило ре­шительный отпор со стороны центрального аппарата Госсудо­подъема, однако престиж черноморского судоподъема после подъема ЭПРОНом у него под носом подводной лодки «Пели­кан» оказался совершенно утраченным.

В итоге в этом споре победил ЭПРОН, и приказом НКПС от 5 февраля 1925 г. Черноморско-Азовское отделение госсудоподъе­ма было упразднено. Все работы по подъему судов в этом регио­не были возложены на ЭПРОН и ему же передано, несмотря на со­противление, имущество отделений. В итоге в 1926 г. ЭПРОН пол­ностью распространил свое влияние на Черное и Азовское моря и был переименован в «Экспедицию подводных работ на Черном и Азовском морях».

Воодушевленные первым успехом, руководители ЭПРОНа про­должили борьбу за монополизацию, как бы мы сейчас сказали, российского водолазного «рынка».

Уже в 1926 г. в Центральном управлении водных путей НКПС об­суждался вопрос о передаче в ведение ЭПРОНа крупнейшего в Рос­сии водолазного предприятия - Центральной водолазной базы и во­долазной школы НКПС, но тогда никаких решений принято не было. Однако в ОГПУ были свои соображения насчет будущего ЭПРОНа. В сентябре 1928 г. дает указание о макси­мальном развертывании работы ЭПРОНа на будущий год. Прика­зано развернуть работы на Балтике, на Белом море и у Мурман­ского побережья.

Схема «входа» ЭПРОНа в Балтийский регион была похожа на схему монополизации судоподъемного «рынка» на Черном море: успешный подъем подводной лодки «L-55», и на этой волне - оргвыводы.

Весной 1929 г., после подъема подводной лодки «L-55», была создана постоянная Балтийская партия, переименованная затем в Северную базу ЭПРОНа (в Ленинграде). Управление военно-мор­ских сил, и НКПС изъявили готовность оказать ЭПРОНу на Балти­ке необходимую помощь (в частности, обсуждался вопрос о пере­даче в ЭПРОН спасательного судна «Коммуна», с помощью кото­рого была поднята «L-55»). В первой половине апреля 1929 г. председатель Совторгфлота согласился с предложением ЭПРОНа об объединении судоподъемных работ на Севере в ЭПРОНе, а также о создании единой организации аварийно-спасательного дела на Севере. В мае 1929 г. в Москве проходит несколько совещаний, посвя­щенных объединению усилий ЭПРОНа, Совторгфлота, ЦУМора и Госстраха по организации и налаживанию аварийно-спасательной помощи на морях. ЭПРОН представлял на этих совещаниях не только свои интересы, но и интересы военно-морского ведомства. В результате в июле 1929 г. НКПС официально сообщает, что Кол­легией НКПС решено сосредоточить в ЭПРОНе все аварийно-спа­сательные и судоподъемные работы, остатки которых еще прово­дились в портах НКПС.

В июле 1929 г. было также получено согласие от Морведа на пе­редачу плавучих средств и некоторого имущества для организа­ции Балтийской партии ЭПРОНа. От Управления военно-морских сил и Кронштадтского порта удается получить более двух десят­ков судов технологического флота, в том числе 18 водолазных баркасов. В короткие сроки эти суда, большей частью предназна­ченные к разборке на лом, были отремонтированы и успешно ис­пользовались на работах ЭПРОНа.

И наконец, в декабре 1929 г. все пришло к своему логическому концу. Существование параллельных с ЭПРОНом водолазных ор­ганизаций было признано нецелесообразным, и 1 марта 1930 г. между НКПС и ОГПУ заключается соглашение об объединении Центральной водолазной базы НКПС и ЭПРОНа ОГПУ.

Надо отметить, что предстоящее объединение встретило у ра­ботников Центральной водолазной базы активное сопротивление и желание всячески затянуть переход базы в ЭПРОН в надежде на пересмотр решения. В итоге 16 января 1930 г. в Ленинград командируется специаль­ная комиссия, в задачу которой входит, как пишет в своей хронике: «...подробное обследование морально-политиче­ского состояния личного состава водолазной базы...» По тем вре­менам весьма многозначительная формулировка. После поглощения Центральной водолазной базы ЭПРО­Ном в центральной прессе было опубликовано следующее «объявление»:

«Приказом НКПС Центральная водолазная база объединена с Экспедицией подводных работ {ЭПРОН). Впредь все водолазные работы, заказы на водолазное имущество, выполнение гидротех­нических работ будут производиться ЭПРОНОМ. Заказы направ­лять: Ленинград, Набережная Красного флота, дом 34. Телеграф­но: Ленинград, «ЭПРОН».

Поскольку Центральная водолазная база специализировалась в основном на гидротехническом строительстве, передача ЦВБ в со­став ЭПРОНа автоматически повлекла за собой передачу и всех ее объемов водолазных работ. Фактически произошла монополиза­ция и этого направления водолазных работ в стране, а ЭПРОН по­лучил новое направление развития - помимо судоподъема и ава­рийно-спасательных дел он активно включился в растущий быст­рыми темпами рынок гидротехнического строительства. 16 марта 1930 г. председатель Совторгфлота Зоф принял окон­чательное решение о передаче судоподъема и аварийно-спаса­тельного дела на Севере в ведение ЭПРОНа.

С введением в жизнь в 1930 г. этих решений ЭПРОН стал име­новаться просто «Экспедицией подводных работ» без прибавле­ния «на Черном и Азовском морях».

Дата 1 января 1931 г. в истории ЭПРОНа играет большую роль. Это рубеж от этапа создания организации к этапу разво­рота деятельности в объемах и масштабах, до сих пор не видан­ных в СССР. Именно 1 января 1931 г. Совет Труда и Обороны постановил передать Экспедицию подводных работ (ЭПРОН) со всем пассивом и активом из ведения ОГПУ в ведение НКПС, со­хранив его отдельной хозяйственной организацией с правом юридического лица.

ЭПРОН по этому постановлению сохранил свою военную структуру, организационные формы которой было поручено уста­новить по соглашению между ОГПУ, НКПС и НКВМ. Старый устав ЭПРОНа, утвержденный СТО 17 декабря 1926 г., был отменен, и НКПС предложено было утвердить новый. В итоге в результате всех реорганизаций и поглощений по со­стоянию на 1 апреля 1932 г. ЭПРОН представлял собой организа­цию в следующем виде:

- главное управление;

- московское отделение;

- северный округ, в состав которого входили: управление окру­га, ремонтно - производственные мастерские, строительный отдел округа, плавсредства, балтийская партия, архангельская партия, мурманская партия;

- южный округ, в состав которого входили: управление округа, строительный отдел округа, водолазный состав, мастерские, се­вастопольская партия, новороссийская партия и ее отделение, каспийская партия;

-дальневосточная партия;

- военно-морской водолазный техникум (в Балаклаве).

На этом завершаются процесс формирования ЭПРОНа и мо­нополизация водолазного и судоподъемного дела в стране в пользу ЭПРОНа.

Как уже говорилось, первый штат Экспедиции был введен в действие 1 ноября 1923 года, и составлял 58 человек. Ни водолазов, ни плавсостава в этом штатном расписании не было предусмотрено. 17 декабря 1923 г. приказом ОГПУ № 000 штат ЭПРОНа был откор­ректирован: в него включили двух водолазов и команду полученной из Морведа бывшей канонерской лодки «Кубанец». Объявленные ОГПУ новые штаты Экспедиции на 1925 год составляли уже 180 человек, в том числе 24 водолаза. В этот штат ЭПРО­На входили также 19 человек администрации и экипажи плавучих средств ЭПРОНа (спасательного судна «Красный кубанец», бук­сирного катера «Иван Борисов», моторных буксирных катеров «Полтава» и «Набат», двух моторных водолазных баркасов, шести гребных водолазных ботов и баржи - носителя глубоководного снаряда. Была еще баржа, исполнявшая роль главной мастерской, со своим личным составом).

На 1926 г. общая численность штата ЭПРОНа определялась в 360 человек, из которых водолазов уже 72.

В этом же году в Севастополе приступили к организации боль­ших береговых мастерских ЭПРОНа с задачей наладить ремонт плавучих средств своими силами, что было значительно дешевле работ на стороне, а главное, ремонт плавучих и технически средств впредь мог выполняться в назначенные сроки.

В несколько последующих лет численность ЭПРОНа снижается. На 1927 г. утверждены штаты Экспедиции в 230 человек, из них 48 - водолазы; на 1928 г. штаты Экспедиции утверждены в количе­стве 150 человек (в том числе 36 водолазов); на 1929 г. численность ЭПРОНа определена в 192 человека, в том числе 60 водолазов (один старший водолазный инструктор, 5 водолазных инструкторов, 14 водолазных старшин, 20 водолазов, 20 младших водолазов). При составлении штатных расписаний в целях сокращения штат­ной численности ЭПРОНу был разрешен набор на местах дополни­тельной рабочей силы по вольному найму (подсобные рабочие, ка-чальщики на ручных водолазных помпах и пр.).

Разработанная в марте 1930 г. новая организация ЭПРОНа уже полностью отражала место ЭПРОНа в системе водолазных и судо­подъемных структур страны и сводилась к следующему:

В Москве - Главное управление ЭПРОНа.

На местах находились:

- штаб Северной базы со строительным отделом и балтий­ская партия (Ленинград); партии в Кронштадте, Мурманске, Ар­хангельске;

- штаб южной базы со строительным отделом (Севастополь); партии в Севастополе, Керчи, Новороссийске, Туапсе, Батуме;

- отдельная постоянная каспийская партия (сформированная в Баку).

В Ленинграде развертываются Центральные водолазные мастер­ские с центральным складом водолазного снаряжения.

Общая численность штата ЭПРОНа была определена в 750 чело­век, из них 71 - вольнонаемные (главным образом в так называе­мых строительных отделах). В это число не входят рабочие Цент­ральных водолазных мастерских и временные рабочие - качальщики на базах и пароходах. Подготовкой водолазных кадров в стране до 1925 г. занимал­ся Морком (ВМФ) и Центральная водолазная база НКПС, причем Водолазная школа ВМФ готовила водолазов специально для производства корабельных водолазных работ, а школа НКПС - для производства гидротехнических портовых работ.

В первый же год своей организации ЭПРОНу при комплекто­вании штата водолазами пришлось встретиться с большими за­труднениями. Дело в том, что до революции водолазов в России было мало, а за время Гражданской войны водолазное дело во­обще пришло в упадок. Оставшиеся немногие водолазы разбре­лись по всей территории Союза и занялись работой, не имеющей ничего общего с водолазным делом, а молодых водолазов, выпу­скаемых школами Моркома и НКПС, едва хватало для обслужи­вания флота и портов. В этот период водолазов ЭПРОНу пришлось с большим тру­дом отыскивать по всему Союзу. Первые принятые в ЭПРОН во­долазы не имели должной квалификации для производства сложных судоподъемных работ, и их на месте приходилось сна­чала теоретически знакомить с классическими случаями подъ­емов судов, с водолазными работами, связанными с судоподъем­ными операциями, а затем уже на самих подъемах судов практи­чески повышать их квалификацию.

Поступившие в ЭПРОН водолазы, выпускники школ Моркома и НКПС, также должны были предварительно пройти стажиров­ку по производству судоподъемных работ и только после этого могли самостоятельно начать работать под водой по подъему судов. Это обстоятельство и заставило ЭПРОН уже на второй год су­ществования самостоятельно заняться подготовкой водолазных кадров.

В 1925 г. ЭПРОНом были организованы водолазные курсы в Балаклаве (близ Севастополя). Балаклава была избрана местом расположения курсов из-за ее глубокой (до 40 м глубины), неза­мерзающей бухты, защищенной горами от ветров и зыби, позво­ляющей производить спуски под воду круглый год.

Преподавательский состав был сформирован из специалис­тов ЭПРОНа. В основу учебной программы курсов была положе­на программа водолазной школы моркома с добавлением к ней расширенной программы по производству судоподъемных, ава­рийно-спасательных и гидротехнических работ.

На вновь созданные водолазные курсы ЭПРОНа были приня­ты 15 молодых людей, главным образом из береговых жителей, имеющих хороший морской опыт. Однако отсев курсантов как по политическим, так и по техническим причинам был очень же­сткий (отсеяно 9 из 15), и в итоге 7 ноября 1926 г. в Балаклаве состоялся первый в истории ЭПРОНа выпуск шести молодых водолазов. Выпущенные водолазы явились весьма квалифициро­ванным пополнением для Экспедиции. (Среди выпускников луч­ший - , ставший в дальнейшем глубоководником-ис­пытателем.). По окончании теоретического курса и учебно-практических спусков ученики были расписаны на практику по судоподъемным партиям ЭПРОНа.

Первый опыт подготовки собственных водолазных кадров дал хорошие результаты и показал, что ученики, окончившие курсы ЭПРОНа, не уступают по теоретической и практической подго­товке старым водолазам, а также и водолазам, окончившим шко­лы моркома и НКПС. Поэтому руководством ЭПРОНа было ре­шено и в дальнейшем продолжать готовить для себя водолазные кадры, а водолазные курсы преобразовать в водолазную школу.

В середине декабря 1928 г. в Москве происходит второй набор кандидатов на водолазные курсы ЭПРОНа, которые вновь от­крыты в Балаклаве. Отбор производится доктором ­ским и , назначенным начальником курсов. На курсы отобраны 27 человек из 1500 подавших заявления граждан­ских кандидатов и 23 матроса срочной службы - всего 50 человек. Вопрос о передаче Севастопольской военно-морской водолаз­ной школы в ведение ЭПРОНа был впервые поставлен в начале 1926 г., и в начале марта 1929 г. водолазная школа морведа (бывшая Кронштадская водолазная школа, переведенная в Севастополь) была передана в ведение ЭПРОНа. Было решено также, что с 1929 г. ЭПРОН будет обеспечивать подготовку водолазов для всего Союза.

С этого момента Балаклавская школа водолазов ЭПРОНа стала располагать хорошей учебной базой и имела возможность скон­центрировать водолазную технику и учебное имущество в едином центре. На должность начальника школы был назначен водолаз­ный специалист, опытный организатор и руководитель Феоктист Андреевич Шпакович, который в дальнейшем более тринадцати лет возглавлял школу водолазов, принимал непосредственное уча­стие в создании водолазного техникума и был его достойным руко­водителем. Он воспитал и обучил тысячи квалифицированных спе­циалистов для народного хозяйства и военно-морского флота.

Основной курс подготовки водолазов был рассчитан на один год. Теоретическое обучение курсантов проходило в хорошо обо­рудованных кабинетах и классах. Программой школы предусмат­ривалось изучение русского языка, арифметики, геометрии, алге­бры, физики, географии, морской практики, техники судоподъе­ма, гидротехники, водолазного дела, физиологии, минно-подрывного дела, подводной связи, воинских уставов, причем на обще­образовательную подготовку отводилось больше времени, чем на специальную. Это объяснялось тем, что уровень общеобразова­тельной подготовки курсантов был крайне низким. Отработка практических задач осуществлялась на затонувшем близ Севастополя болгарском транспорте «Борис».

Общая численность набора курсантов школы в 1928 г. состав­ляла 50 человек, из них, как мы уже говорили, 23 курсанта гото­вились для военно-морского флота.

7 ноября 1929 г. в Новороссийске, на месте производственной практики курсантов, состоялся очередной торжественный выпуск 47 молодых водолазов, а в середине ноября 1929 г. Водолазная школа производит новый набор. Из 4000 человек, изъявивших
желание стать водолазами, отобраны 55 молодых людей. Боль­шинство из принятых - рабочие, комсомольцы, все с хорошей об­щеобразовательной подготовкой, многие окончили семилетку. Следует отметить, что в этом наборе ЭПРОН несколько отклонил­ся от уже сложившейся практики, по которой в водолазы брали только особо рослых и здоровых людей. Естественно, что все принятые с физиологической стороны полностью удовлетворяли соответствующим требованиям, но что касается роста и физиче­ской силы, то руководство ЭПРОНа, учитывая, что техника водо­лазного дела развивается и все большее значение приобретают интеллектуальные качества, считало, что молодые водолазы, во­
оруженные усовершенствованным водолазным снаряжением и механизированными средствами для производства работ под во­дой, несомненно перещеголяют рослых и здоровых, но менее раз­ витых интеллектуально водолазов.

В это же время при школе организован командирский класс, готовивший руководителей водолазных работ, для учебы в кото­ром руководством ЭПРОНа было направлено два строевых ко­мандира, два врача и два инженера - всего шесть человек.

С 1 декабря 1929 г. в школе начались регулярные занятия. В феврале 1930 г. происходит очередной набор добровольцев в количестве 40 человек (выбраны из 650 человек, подавших за­явления). По окончании теоретического курса в Балаклаве кур­санты Школы набора 1930 г. были переведены в Новороссийск для практических спусков: водолазная школа получила задание закончить разборку под водой английских транспортов «Фреде­рик» и «Уорк-Пайк».

Увеличение объемов работ по гидротехническому строительству потребовало ускоренной подготовки водолазов-гидротехников, и в феврале 1930 г. в Новороссийске организуются краткосрочные (трехмесячные) водолазные курсы для подготовки водолазов из числа старослужащих краснофлотцев-специалистов (такелажни­ков и др.). В мае 1930 г. в Новороссийске 13 курсантов-гидротехников успешно окончили теоретическую часть учебы, получили звание водолазов-практикантов и были немедленно направлены на строительные работы. Следует отметить, что огромное число желающих поступить в водолазную школу ЭПРОНа объяснялось, по-видимому, нескольки­ми факторами. Во-первых, это раскрученная на государственном уровне реклама ЭПРОНа с его романтикой подводных работ. Во-вторых, что тоже было весьма важно - снабжение работников ЭПРОНа одеждой и пайками на уровне военно-морских норм при сохранении, в общем, гражданского образа жизни. В нищенских условиях жизни 20-30-х гг. материальная стабильность была край­не важным и привлекательным фактором.

16 мая 1932 г. для расширения объемов подготовки и выпуска водолазов-специалистов постановлением Коллегии НКВода СССР Водолазная школа ЭПРОНа была реорганизована в Вое­низированный морской водолазный техникум. В этом, единст­венном в России специализированном техникуме проходили под­готовку водолазы ЭПРОНа. При нем же существовали и коман­дирские классы, в которых обучался командный состав водолазных групп ЭПРОНа. Курсантам, окончившим курс обучения в ко­мандирском классе, присваивалось звание водолазного специа­листа. Позднее, в 1938 г., при техникуме были созданы специаль­ные двухгодичные курсы водолазных специалистов. Из 79 специалистов первого выпуска техникума семь наибо­лее способных были оставлены преподавателями. В 1938 г. в программу обучения водолазов вводится предмет подводной газорезки и электросварки металла. Руководителем этого курса назначается инженер . Им были созданы первые инструкции, пособия и плакаты по газорезке и электро­сварке металла под водой. В тридцатые годы водолазный техникум готовил до 95% всех специалистов водолазного дела в нашей стране. Военно-морской водолазный техникум был расформирован в 1941 г.

В соответствии с задачами, поставленными перед ЭПРОНом, основная деятельность организации должна была заключаться в следующем:

1. Несение АВС на морях и реках СССР

2. Подъем судов в целом виде и в виде металлолома, отдельных агрегатов и механизмов, разных грузов и прочего имущества.

3. Водолазно-строительные и гидротехнические подводные работы

4. Изготовление водолазного снаряжения

5. Снабжение предприятий водного транспорта металлами (листовым и судовым железом и метизами), а так же резка брони на штамповые кубики

До 1928 года ЭПРОН выполнял только судоподъемные и частично аварийно-спасательные работы, а с 1929 г. были организова­ны водолазно-строительные, гидротехнические подводные и надводные работы и переработка стальных листов. С 1930 г. с принятием от Центральной водолазной базы НКПС в Ленинграде ремонтно-производственных мастерских начато изготовление водолазного снаряжения. Судоподъемные работы со дня создания ЭПРОНа были его ос­новной деятельностью.

Это направление работ ЭПРОНа является наиболее эф­фективным, ему посвящены многочисленные публикации, и ос­танавливаться подробно на этих работах в данном случае неце­лесообразно. Аварийно-спасательные работы в том или ином объеме от года к году были в номенклатуре работ ЭПРОНа также изначально, но только в хх годах встал вопрос о возложении на ЭПРОН специализированных аварийно-спасательных функций. Создание этой службы в определенной степени было вынужденной мерой, вызванной рядом обстоятельств.

Во-первых, возобновление в 1924 г. дипломатических отноше­ний с Великобританией, Францией и другими государствами по­влекло за собой усиление торгового мореплавания, и вопрос о необходимости создания аварийно-спасательной службы с этого времени начинает приобретать все большую актуальность.

Во-вторых, организация в 1930 г. при Всесоюзной торговой па­лате в Москве Морской арбитражной комиссии (МАК) для разбо­ра вопросов о вознаграждении за спасение и оказание помощи судам, терпящим бедствие в море, со своей формой и условиями контрактов на спасение. Эта форма контрактов была, хотя и не без проблем, признана в мире, а ЭПРОН как организация, в руках которой сосредоточилось все аварийно-спасательное оборудова­ние и все водолазные кадры страны, вышел на мировую арену и выступил конкурентом иностранных спасательных обществ.

Гидротехнические работы, точнее, водолазное обеспечение ги­дротехнического строительства вошло в сферу интересов ЭПРОНа в 1928 г. Он тогда впервые выделил часть своих водо­лазов на строительные работы в порты. Раньше эти работы но­сили случайный характер, но в 1928 г. было заключено несколь­ко крупных договоров. Для этих работ лучше всего годились «старички», которых уже не допускали по состоянию здоровья к спускам на большие глубины, но которые прекрасно справлялись с мелководными гидротехническими задачами. Строительные водолазные работы получили особенное раз­витие в 1929 г. Эпроновские водолазы выгодно отличались от других своей опытностью и повышенной производительностью труда. Расценки на работы были нормальными, и рвачество со стороны водолазов-эпроновцев было совершенно исключено. Переход к ЭПРОНу почти всех водолазных работ на объектах ги­дротехнического строительства на Юге в 1929 г. явился следст­вием показа работы ЭПРОНа в 1928 г., а в остальных районах страны - следствием поглощения ЭПРОНом Центральной водо­лазной базы с ее объемами гидротехнического строительства.

Начиная с 1930 г. ЭПРОН развернул крупные строительные работы не только на Юге (в акваториях Черного и Каспийского морей), но и по всему Союзу (в Сибири на озере Байкал и на ре­ках Обь и Енисей, в Мурманске, на реке Неве, в Рыбинске, Гоме­ле и на острове Вульф).

И если в 1929 г. имелось всего лишь 8 водолазных станций, специализированных на гидротехнических работах, то к концу 1933 г. их было уже 42.

Весьма существенным источником дохода для ЭПРОНа ока­залась сортировка и разделка черных и цветных металлов. На­копив большой опыт в разделке поднятых судов и сортировке полученного металла, ЭПРОН с середины 1928 г. начал прини­мать от предприятий промышленности сталь с утраченными до­кументами по сортности и поэтому не подлежащую использова­нию на производстве. ЭПРОНом была организована специаль­ная группа работников, которая паспортизовала, т. е. рассорти­ровывала сталь по размерам, сортам и маркам с определением ее качества. В результате своей деятельности эта группа пере­дала промышленности для дальнейшего использования более 13 тыс. т стали. Аналогичная ситуация сложилась в 1931 г. с лежавшими без движения со времени Первой мировой войны запасами броневой стали, снятой с разобранных или предназначенной для непостро­енных броненосцев. По особому договору ЭПРОНом было принято на разных заводах СССР околот брони, и за гг. 3000 т этого металла было разрезано автогенным способом на за­готовки для штампов для промышленности. Вопросам изготовления водолазного снаряжения руководст­во ЭПРОНа уделяло постоянное внимание. Развитая сеть водо­лазных партий и отделений и рост численности работающих под водой водолазов потребовали проведения мероприятий по их техническому оснащению. Перед мастерскими ЭПРОНа были поставлены задачи: разработка образцов и усовершенствова­ние предметов водолазного снаряжения и оборудования для подводных работ; массовое производство их и снабжение ими баз и партий ЭПРОНа. Производственные мощности ЭПРОНа были в определенной мере специализированы.

Мастерские на Юге, организованные в 1928 г., выполняли ра­боты по ремонту собственных плавучих технических средств. Северные мастерские, организованные в 1930 г., выпускали главным образом водолазное снаряжение и производили сборку спасательных приборов, детали которых изготавливались на предприятиях Ленинграда под наблюдением представителей ЭПРОНа. Кроме того, они частично производили работы по судо­ремонту, в том числе выполняли и электромонтажные работы в специальном электромонтажном цехе.

Следует отметить, что из общего объема производства водо­лазного снаряжения 50% приходилось на собственные мастер­ские ЭПРОНа в г. Ленинграде, и 50% составляли покупные ком­плектующие материалы, полуфабрикаты и резиновые изделия. Работы ЭПРОНа 1923 года и в первом полугодии 1924 года финансировались полностью ОГПУ. При переходе ЭПРОНа на на хозяйст­венный баланс в 1925 г. задолженность ОГПУ выражалась в сум­ме около 50 тыс. руб., истраченных на поиски золота. В гг., несмотря на производственное благополучие, в финансовом отношении у ЭПРОНа были значительные затруд­нения, так как основные работы - судоподъем - оказались убыточным из-за повышенных расходов на ремонт плавучих технических средств (в основном «подобранных» на корабельных кладбищах-отстойниках и введенных в строй силами и на сред­ства самого ЭПРОНа).

В последующие гг. финансовое положение также было не вполне устойчивым вследствие того, что основные рабо­ты по судоподъему себя по-прежнему не окупали, из-за чего при­шлось даже продать часть имущества. Финансовое состояние стало несколько улучшаться с конца 1928 г. от поступления выручки по разделке и реализации стали с поднятых судов и из запасов неликвидов госпредприятий. Судо­подъемные же работы оставались убыточными вплоть до 1930 г.

Первую коммерческую операцию ЭПРОН совершил в февра­ле 1924 г. Она заключалась в продаже «Рудметаллоторгу» как металлолом поднятых в сентябре и октябре 1923 г. под Балакла­вой якорных цепей и исторических английских якорей. Испытывая острый недостаток в оборотных средствах, ЭПРОН в последующие годы неоднократно и вплоть до 1931 г. брал кредиты под залог своего имущества (например, 50 тыс. руб. в Промбанке в феврале 1924 г., 15 тыс. руб. в кооперативе ОГПУ в 1926 г. на финансирование работ по подъему подвод­ной лодки «Орлан», 235 тыс. руб. банковской ссуды сроком на 2 месяца в 1931 г.). Рентабельность отдельных видов деятельности Экспедиции требует особых пояснений, так как они сильно разнятся по свое­му характеру и назначению. От подъема военных кораблей все эти годы ЭПРОН нес убыт­ки. За подъем эсминца «Калиакрия», который после восстановления был введен в состав Черноморского флота под именем «Феликс Дзержинский», ЭПРОНу было заплачено 130 тыс. руб., при себестоимости работ в 170 тыс. руб. За подъем подлодки «АГ-21» было получено 100 тыс. руб., при затратах на подъем 155 тыс. руб. За подъем подлодки «Л-55» недополучили 1500 руб. Наконец, подъем эсминца «Гаджибей» обошелся в 313 тыс. руб. против 275 тыс. руб., полученных по договору. Таким образом, убытки только по этим перечисленным четырем подъе­мам составили 135 тыс. руб. Техническое управление Военно-морского флота не проявляло особой заинтересованности в су­доподъемных работах и оплачивало расходы ЭПРОНа в непол­ной мере. Например, сдаваемые в порт торпеды стоимостью око­ло 10 тыс. руб. каждая принимались по цене 250-300 руб. В качестве примера того, как ЭПРОНу приходилось «вер­теться», чтобы обеспечить финансирование своих работ (в том числе покрытие убытков, связанных с подъемом судов для во­енно-морского флота), можно привести крупные работы по подъему боновых заграждений в Севастополе, начатые в марте 1926 года. Сети поднятых бронзовых заграждений разматывались на проволоку, которая ввиду хорошего качества металла высо­ко ценилась потребителями. Эти работы продолжались вплоть до весны 1927 г. и принесли Экспедиции крупные доходы (бы­ло поднято около 450 т на сумму без малого 200 тыс. рублей).

Другой пример - утилизация металла и механизмов с подня­той подводной лодки «Орлан». Общая сумма от реализации ме­талла, дельных вещей и механизмов лодки, включая два дизеля по 1250 сил (которые были переданы Ялтинскому горсовету и ус­тановлены на Ялтинской городской электростанции), составила 200 тыс. рублей. Тем не менее, несмотря на постоянные финансовые пробле­мы, ЭПРОН постепенно «становился на ноги». Он не только возвратил полученные кредиты, но и в марте 1930 г. возместил ОГПУ средства, затраченные на организацию и работы гг. (эти средства на балансе ЭПРОНа всегда рас­сматривались как ссуда, полученная от ОГПУ, которую нужно возместить). Оценивая экономические результаты деятельности Экспеди­ции за первые 7 лет ее деятельности, необходимо различать две вещи: балансовые результаты этой деятельности и ту пользу, ко­торую Экспедиция принесла государству в целом. По мнению , настоящая оценка деятельности ЭПРОНа могла быть дана только с этой последней стороны. И действительно, фактическая стоимость только одного поднятого имущества для нужд обороны (боевые корабли и подводные лодки, оборудова­ние и вооружение, боеприпасы и пр.) не менее чем в 10 раз пе­рекрыла все производственные расходы за это время.

В результате быстрого роста объемов и расширения характе­ра производственной деятельности, а также повышения рента­бельности операций собственные оборотные средства ЭПРОНа из года в год увеличивались и возросли в 1933 г. по отношению к 1930 г. в 6 раз. Следует отметить, что включение ЭПРОНа в структуру НКПС положительно повлияло на его финансовое со­стояние. Только в 1933 г. на пополнение оборотных средств ЭПРОНом было получено от Наркомвода 920 тыс. руб.

В своей борьбе за жизнь руководство ЭПРОНа весьма важную роль отводило хорошим отношениям с профсоюзами. 10 июля 1925 г. в ЦК профсоюза водников была доложена пя­тилетняя программа развития работ ЭПРОНа. 27 и 29 апреля 1926 г. руководитель Экспедиции делает до­клад в ЦК профсоюза водников. Это было вызвано тем, что из-за того, что ЭПРОН был по его положению военизированной ор­ганизацией, на местах часто возникали ненормальные взаимо­отношения подразделений ЭПРОНа с профорганами. Желая из­бежать лишних осложнений, ЭПРОН по своей инициативе обра­тился к руководству профсоюзов с просьбой назначить повсеме­стное обследование состояния и уровня организации работ ЭПРОНа профсоюзными организациями. В начале 1927 г. ко­миссия ЦК профсоюза водников ознакомилась с деятельностью ЭПРОНа. Условия труда водолазов в ЭПРОНе были признаны наилучшими и образцовыми для всех других учреждений, поль­зующихся трудом водолазов. В качестве примера можно ука­зать, что за все время своего существования в ОГПУ ЭПРОН не имел ни одного несчастного смертельного случая, характерного для водолазной специальности.

Из за большого объема эта статья размещена на нескольких страницах:
1 2 3 4 5 6 7 8 9