Суд в данном случае неправильно интерпретирует эксцесс соучастника и противоречит себе. Как видно из текста приговора, никто не посвящал Б. в детали готовящегося преступления и последний не имел умысел о договоренности с другими соучастниками на совершение конкретного преступления, например, кражи. В такой ситуации утверждать, что Н. и М. вышли за рамки предварительного умысла на какое-то конкретное преступление и затем сами совершили разбойное нападение, нет оснований. события преступления показывают, что Б. действовал с неконкретизированным (неопределенным) или же альтернативным умыслом на совершение хищения, т. е. в подобной ситуации не исключал и совершение разбоя. К стати, многие авторы считают, что при неопределенном умысле преступление должно квалифицироваться по фактически наступившим последствиям [57]. Поэтому, представляется, что по рассматриваемому уголовному делу органы предварительного следствия правильно квалифицировали действия Б. как разбой. Квалификация судом действий Б. как совершение кражи, трудно объяснить, ведь он не похитил тайно чужое имущество, т. е. не совершал объективную сторону этого преступления. Если исходить из позиции суда, то почему бы ни квалифицировать действия Б. как грабеж? Ведь сторож был. Изъятие имущества произошло открыто, и для Б. это было известно.

Как показывает изучение судебно-следственной практики, наиболее часто споры возникают при определении такого квалифицирующего признака как совершение разбоя «с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия». Проблема заключается в том, что и при определении «насилия опасного для жизни и здоровья» потерпевшего по ч. 1 ст. 179 УК встречаются обстоятельства, связанные с оружием. Угроза оружием оценивается как насилие опасное для жизни и здоровья. Этот случай необходимо отличать от квалифицирующего признака указанного в п. г) ч. 2 ст. 179 УК. Примером такого смешения рассматриваемых признаков является квалификация органами предварительного расследования действий К., которые усмотрели наличие признака, предусмотренного пунктом г) ч. 2 ст. 179 УК РК, при следующих обстоятельствах. К. вместе с неустановленным следствием лицом потребовал у потерпевшего передачи ему мобильного телефона. После получения отказа от потерпевшего, К. с целью подавления его воли к сопротивлению нанес ему удар рукой в лицо. При попытке потерпевшего убежать, ему был нанесен второй удар неустановленным следствием лицом. В этот момент осужденный К., достал из кармана своей куртки нож и, держа его в руках, потребовал у потерпевшего передачи ему сотового телефона. Потерпевший, ясно осознавая угрозу для своей жизни и здоровья, передал нападавшим сотовый телефон, флеш-карту и наушники. Суд, на наш взгляд, при квалификации действий К. правильно исключил квалифицирующий признак «с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия» и справедливо указал на то, что действия К., охватываются признаком «с угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья лица, подвергшегося нападению», указанного в ч. 1 ст. 179 УК РК [58].

Данное уголовное дело интересно и тем, что действия виновного судом были квалифицированы по п. а) ч. 2 ст. 179 УК РК как совершение разбоя группой лиц по предварительному сговору. Из приговора следует, что второй соучастник - «лицо, неустановленное в ходе предварительного следствия». Возникает вопрос насколько правомерно считать это неустановленное лицо субъектом преступления? Обладает ли это лицо всеми признаками субъекта преступления? Согласно п.10 Нормативного постановления «О судебной практике по делам о хищениях» от 01.01.2001 года не может расцениваться как совершенное группой лиц по предварительному сговору деяние, умышленно совершенное совместно с лицом, не достигшим возраста, с которого наступает уголовная ответственность за данный вид преступления, либо с лицом, признанным невменяемым[59].Когда точно не установлено лицо, совершившее преступление, то, относительно наличия признаков субъекта преступления, возникают сомнения, а эти сомнения, согласно уголовно-процессуального законодательства должны трактоваться в пользу обвиняемого.

О распространенности на практике случаев различного понимания наличия оружия при совершении разбоя свидетельствует и следующий пример. и Б., взломав входную дверь, проникли в квартиру, где находились две женщины с ребенком и, угрожая ножом, завладели деньгами и ювелирными изделиями. Когда в ходе совершения разбойного нападения заплакал ребенок, то Р. потребовал от потерпевшей Ш., успокоить ребенка и пригрозил, что если малыш не перестанет плакать, они отрежут ему уши. Первоначально органы предварительного следствия квалифицировали действия, наряду с другими признаками и по п. г) ч. 2 ст. 179 УК РК. Но в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель исключил из предъявленного обвинения квалифицирующий признак «применение оружия». Суд правильно, на наш взгляд, согласился с такой коррекцией квалификации совершенного преступления [60].

По другому делу, когда виновный угрожал осколком стекла потерпевшей, суд, исключая квалифицирующий признак «применение предметов, используемых в качестве оружия», совершенно правильно, на наш взгляд, указал, что диспозиция пункта г) ч. 2 ст. 179 УК РК предусматривает ответственность не за наличие оружия или предметов, используемых в качестве оружия, а за их применение. Далее, как отметил суд, под применением оружия, предметов, используемых в качестве оружия, понимается фактическое использование их поражающих свойств. Одна лишь демонстрация оружия, предметов, используемых в качестве оружия выразившаяся в том, что подсудимый вынул осколок стекла и положил на грудь потерпевшей, без использования его свойств, не может считаться как его применение [61].

Интересным с точки зрения наличия оружия при совершении хищения является уголовное дело, рассмотренное Медеуским районным судом г. Алматы [62]. Обстоятельства совершения преступления следующие: братья А. и М. выбрали жертвами преступления двух девушек М. и Н. Один из братьев А., достал из-за пазухи газовый пистолет подошел к потерпевшей Н. и, приставив его к груди жертвы, потребовал, чтобы она открыла сумку м выдала сотовый телефон и портмоне. Другой брат совершил аналогичные действия в отношении второй потерпевшей, приставив к её шее пистолет марки «Стражник МР -461». Завладев таким способом деньгами и личными вещами потерпевших, виновные скрылись.

Согласно заключению специалистов пистолет «Стражник МР-461» оказался технически неисправным и не пригодным к производству выстрелов. Газовый пистолет германского производства по заключению специалиста огнестрельным оружием не являлся.

Суд правильно, на наш взгляд, ссылаясь на п.21 Нормативного постановления Верховного Суда от 01.01.2001 года «О судебной практике по делам о хищениях» указал, что в данном случае нет признака «применения оружия».

В то же время трудно согласиться с мнением суда, что в действиях виновных усматривается грабеж. Ведь решающее значение при применении оружия имеет желание лица выдать неисправное оружие за действительное, и такое желание лица воспринимается адекватно потерпевшей стороной. Главное при этом то, что преступник достигает желаемого результата – подавления воли жертвы к сопротивлению и облегчение завладения имуществом. Преступник осознает опасность применяемой угрозы с оружием, предвидит результаты таких своих действий и желает таким образом оказать воздействие на потерпевшего.

С рассматриваемой точки зрения, также трудно согласиться с мнением специализированного межрайонного суда г. Алматы по уголовному делу Г. в отношении группы несовершеннолетних, совершивших преступление при следующих обстоятельствах [63]. Г. и несовершеннолетние Х.,Т., К., Т-в и Т-к, заранее договорившись о совершении преступления, остановили в г. Алматы группу незнакомых несовершеннолетних, которые вышли со школы и направлялись домой. Подсудимые с целью осуществления своих намерений стали приставать к потерпевшим. Неожиданно к потерпевшим подошли их знакомые, и наметился численный перевес в их сторону. Увидев это, один из нападавших Т. с целью продолжения преступных намерений взял из внутреннего кармана стоящего рядом Х. пистолет-зажигалку и направил в сторону потерпевших. Потерпевшие, восприняв указанный пистолет-зажигалку за действительное оружие, испугались и прекратили сопротивление. Подошли еще и другие неустановленные следствием лица, поэтому сторонники потерпевших убежали с места происшествия. Воспользовавшись этим, подсудимые Г., Х., К., Т-в и Т-к, поочередно обыскивая потерпевших, похитили их сотовые телефоны на общую сумму 160 000 тысяч тенге. В суде было установлено, что перед совершением преступления Х. показал пистолет-зажигалку всем соучастникам и добавил, что с его помощью они заберут сотовые телефоны, с чем все остальные согласились. Это свидетельствует о том, что все соучастники осознавали наличие у них пистолета-зажигалки. Из показаний потерпевших на суде видно, что все они восприняли пистолет-зажигалку как реальное оружие и почувствовали настоящую опасность для жизни и здоровья. Интересно то, что суд, несмотря на предъявленное обвинение всем подсудимым обвинения в совершении разбоя с применением предмета, используемого в качестве оружия, не входя в обсуждение этого вопроса, квалифицировал действия виновных как грабеж. Суд даже не сделал в приговоре ссылки на имеющееся нормативное постановление по хищению. Кроме того, суд никаким образом не реагировал на то, что в отношении взрослого Г. не возбуждено уголовное дело по ст.131 УК РК за вовлечение несовершеннолетнего в преступную деятельность.

Рассмотренная выше ситуация с применением при совершении разбоя неисправного оружия или его имитацией получила в юридической литературе однозначную оценку, признанную всеми специалистами уголовного права. Вот что пишут по этому поводу авторы «Курса уголовного права» из МГУ им. : «Введенный в заблуждение потерпевший, воспринимает имитацию вооруженного нападения как реальную угрозу применения насилия, опасного для жизни и здоровья. Поскольку это входит в содержание умысла виновного, то завладение чужим имуществом таким способом также представляет собой разбой. Однако с учетом того обстоятельства, что подобным «оружием» нельзя, как правило, причинить серьезный вред (если не использовать, к примеру, макет пистолета, отлитый из металла, для нанесения ударов) то разбойное нападение с применением имитации оружия не рассматривается как вооруженный разбой» [64]. Такого же мнения проф. , который пишет: «Угроза заведомо негодным оружием или макетом оружия не дает основания для рассмотрения разбоя как квалифицированного. Эти предметы могут создавать у потерпевшего видимость применения настоящего оружия, однако они не являются свидетельством повышенной общественной опасности виновного, так как не создавали опасности для жизни и здоровья потерпевшего».

Случаи нападений, пишет он, с использованием преступниками предметов, имитирующих различные виды оружия (пистолета, револьвера, автомата и так далее), следует квалифицировать, при отсутствии других отягчающих обстоятельств, как простой разбой по ч. 1 ст. 179 УК РК[65].

Приведенные позиции ученых представляются вполне обоснованными и с ними надо, видимо, согласиться.

К другим предметам, используемым в качестве оружия, относятся любые предметы, которыми может быть причинен вред здоровью потерпевшего (бритвы, ломики, молотки, топоры, дубинки и т. п.). Например, в одном из определений Верховного Суда РФ указывалось, что хотя полено не является оружием в обычном понимании этого слова, но оно в данном случае было применено как средство для нападения: им были причинены смертельные травмы потерпевшему, т. е. полено явилось предметом, используемым в качестве оружия[66].

По уголовному делу рассмотренным Петропавловским городским судом Северо-Казахстанской области, суд, использование преступниками в ходе совершения разбойного нападения газового баллона квалифицировал по признаку применения предметов, используемых в качестве оружия. Удары им наносились в такой жизненно важный орган, как голова потерпевшего[67].

Не имеет значения, был ли предмет приготовлен заранее или виновный воспользовался предметом, попавшимся ему под руку на месте совершения преступления.

Данное квалифицирующее обстоятельство вменяется, когда преступник не просто обладал оружием или иными предметами, могущими быть использованными в этом качестве, но и применил их во время нападения.

Под применением понимается как попытка нанесения, так и нанесение указанными предметами ударов и причинение вреда здоровью потерпевшего, а также и их демонстрация лицам, подвергшимся нападению, или третьим лицам, свидетельствующая о готовности разбойника в любой момент реально применить оружие [68].

Сам по себе факт наличия оружия у виновного при совершении разбойного нападения ещё не свидетельствует о вооруженном разбое.

Групповой разбой признается вооруженным в том случае, если оружие или предмет, используемый в качестве оружия, имелись хотя бы у одного из преступников при осведомленности других исполнителей об этом. В противном случае речь может идти лишь об эксцессе того лица, которое использовало оружие. Именно такая ситуация наблюдается по уголовному делу У., Ус-ва и несовершеннолетнего Р., рассмотренного специализированным межрайонным судом по делам несовершеннолетних г. Алматы. Эти осужденные вступили в предварительный сговор на хищение чужого имущества, и подошли к потерпевшему О. схватил его за руку, Ус-в встал сзади О., а У., стоя перед ним, стал требовать его мобильный телефон. отказался давать свой телефон, Ус-в схватил его обхватом сзади, и вытащил имевшийся при себе нож, а У. вытащил свой газовый пистолет. увидев в руке У. пистолет, растерялся, отпустил руку О. и отошел от них в сторону. Ус-в и У., осуществляя преступный умысел, с угрозой применения ножа и газового пистолета продолжали требовать мобильный телефон и завладели им. Органы предварительного расследования действия всех троих квалифицировали как разбой с применением оружия. В ходе судебного заседания государственный обвинитель попросил квалифицировать действия несовершеннолетнего как грабеж, совершенный группой лиц по предварительному сговору. Свою позицию он мотивировал тем, что Р. умысла на разбойное нападение не имел, об этом свидетельствует его поведение, а именно то, что он, увидев в руке У. пистолет, испугался и отошел в сторону. Суд согласился с доводами прокурора и переквалифицировал действия Р. с группового разбоя на групповой грабеж. Действительно, Р. не знал о наличии оружия у остальных соучастников. Остальные соучастники было осуждены за групповой разбой по ст.179 ч.2 п. «а» УК РК.

Соглашаясь с такой квалификацией, хотелось бы обратить внимание на то, что ни прокурор, ни суд не отметили, что в данном случае согласно ст.30 имел место эксцесс соучастников преступления. Эксцессом соучастника признается совершение лицом преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников. За эксцесс другие соучастники уголовной ответственности не подлежат. По данному делу эксцесс был со стороны Ус-ва и У. и за совершение разбоя Р. не должен нести ответственность. В действиях Р. на наш взгляд, имело место покушение на грабеж, т. к. фактически грабеж не был окончен по обстоятельствам, не зависящим от воли Р., и его действия надо было квалифицировать по ст. ст.24 ч.3 и 178 ч.2 п. «а» УК РК [69].

4. Общие вопросы об уголовных наказаниях

по законодательству Республики Казахстан

Для того, чтобы правильно применять нормы закона, регулирующие вопросы назначения наказаний лицам, признанным виновными в совершении преступлений, необходимо вкратце рассмотреть некоторые теоретические аспекты, касающиеся понятия и целей уголовных наказаний, системы уголовных наказаний, развития уголовного законодательства, направлений его совершенствования и др.

4.1. Понятие уголовного наказания

Наказание является самой острой реакцией государства на совершенное преступление и именно поэтому данному институту уголовного права наряду с понятием преступления в специальной литературе уделяется огромное внимание. Законодательное определение наказания впервые дается в действующем Уголовном кодексе Республики Казахстан (далее – УК РК). В литературе отмечается, что уголовные кодексы стран СНГ, за некоторым исключением, и Прибалтики также дают законодательное определение сущности и содержания наказания, и практически везде дефиниции совпадают[70].

В ст. 38 УК РК наказание определяется как мера государственного принуждения, назначаемая по приговору суда. Наказание применяется к лицу, признанному виновным в совершении преступления, и заключается в предусмотренном Уголовным кодексом лишении или ограничении прав и свобод этого лица. Данное законодательное определение наказания закрепило его основные признаки:

1) наказание - есть мера государственного принуждения, применяемая к лицам, признанным виновными в совершении преступления;

Преступление и наказание тесно взаимосвязаны. В части первой статьи 9 УК понятие преступления сформулировано не только с позиции общественной опасности деяния и совершения его субъектом виновно, но и с установлением за его совершение законом уголовного наказания. Если нет за совершенное деяние наказания, то нет и преступления, каким бы ни было деяние.

2) никто, кроме государства (судов) не может назначать уголовное наказание;

Уголовное наказание может быть назначено только по приговору суда. Приговоры суды выносят всегда от имени Республики Казахстан. В резолютивной части обвинительного приговора должны быть указаны вид и размер наказания, а также вид исправительного учреждения с соответствующим режимом, в котором будет отбывать наказание осужденный к лишению свободы.

3) наказание – является принуждением, назначение наказания и его исполнение осуществляются вопреки воле осужденного;

Суд, назначая эту принудительную меру, принимает во внимание многие обстоятельства, предусмотренные законом. Осужденному предоставляется возможность обжаловать приговор суда в вышестоящую судебную инстанцию. Однако во всех случаях окончательно определенное судом наказание не утрачивает своего принудительного свойства.

4) каждый вид наказания имеет определенное содержание, в котором заключается лишение или ограничение прав либо свобод осужденного, но при этом наказание не имеет своей целью причинение физических страданий осужденному или унижение его человеческого достоинства.

Хотя в законе прямо не указано о карательном свойстве уголовного наказания, но по своему объективному содержанию наказание – это всегда кара. Любое уголовное наказание в той или иной степени должно иметь карательное содержание, поскольку при его отсутствии смысл его применения утрачивал бы свое значение. В этой связи законодатель справедливо отказался, например, от такого наказания, как общественное порицание, известного прежнему УК Казахской ССР 1959 г. Это наказание заключалось в публичном выражении судом порицания виновному с доведением об этом в необходимых случаях до сведения общественности через печать или иным способом (ст. 29 УК Каз. ССР). Очевидно, что эта мера по своему содержанию больше соответствовала не уголовному наказанию, а мерам общественного воздействия, поскольку права и свободы лица, совершившего преступление и подвергшегося общественному порицанию, фактически никак не ограничивались. В литературе на этот счет справедливо отмечалось, что элемент общественного порицания всегда присутствует при публичном оглашении любого наказания.

5) наказание носит лично-персональный характер. Оно применяется лишь в отношении самого лица, признанного по приговору суда виновным в совершении преступления, и ни при каких обстоятельствах не может быть переложено на других лиц. Наказание влечет для осужденного особое юридическое последствие – судимость[71].

6) основанием назначения наказания является совершение деяния, запрещенного уголовным законом, под страхом наказания.

Названные признаки уголовного наказания позволяют отличить его от иных мер государственного принуждения. Такими признаками не обладают, например, действия, связанные с принудительным исполнением решения по гражданским делам, а также административные взыскания. Последние весьма схожи с уголовным наказанием (например, арест, исправительные работы, штраф), однако как по своему карательному содержанию, так и по процедуре применения, они существенно отличаются от аналогичных видов уголовных наказаний. Меры административного воздействия применяются за совершение деяний, являющихся административным правонарушением, и выносятся не от имени государства, а от имени государственного органа или должностного лица. Отличается уголовное наказание и от мер дисциплинарного взыскания, которые назначаются в порядке служебной подчиненности за нарушение обязанностей по службе.

4.2. Цели уголовного наказания

Вопрос о целях наказания представляет интерес не только с практической точки зрения, он издавна был предметом изучения, обсуждения в среде теологов, философов, юристов, социологов и психологов. По подсчетам , целям наказания посвящены 24 философских и более 100 юридических концепций [72].

Небольшой исторический экскурс, на наш взгляд, может быть интересным и для пользователей настоящего практического пособия.

Первые концепции о целях наказания были изложены в религиозных источниках, в которых провозглашалась идея возмездия (кары) преступнику за совершенное им преступление.

Теория наказания как возмездия получила дальнейшее развитие в трудах философов Древней Греции Пифагора и Аристотеля, а позднее и в работах немецких философов И. Канта и Г. Гегеля. Ими проповедовалась связь между преступлением и наказанием по принципу талиона («око за око», «зуб за зуб»). Как отмечает проф. , гегелевская трактовка наказания как возмездия отличается от трактовки его предшественников тем, что у него речь шла не о чистом возмездии, а о возмездии как восстановлении права, нарушенного преступником [73].

Наряду с идеей возмездия ученые свой взгляд на наказание стали связывать с достижением утилитарных, т. е. полезных для общества целей. Древнегреческие философы Протагор (V в. до н. э.) и Платон (IV в. до н. э.) выдвинули идею исправления виновных и обезвреживания неисправимых преступников, а также устрашения преступников.

Большой вклад в становление современных взглядов на цели наказаний в дальнейшем внесли такие известные мыслители как Аристотель, Гуго Гроций, Томас Гоббс, Чезаре Беккариа, А. Фейербах, И. Бентам [74].

Цели уголовного наказания по казахстанскому уголовному законодательству указаны в части второй статьи 38 УК.

Одной из первых целей наказания действующее уголовное право провозглашает восстановление социальной справедливости. В юридической литературе отмечается, что указанная цель достигается в виде восстановления социальной справедливости в отношении потерпевших, с одной стороны, и справедливое наказание преступника – с другой [75]. Названный здесь второй аспект рассматриваемой цели наказания в основном достигается на практике в большинстве случаев, и действующее законодательство позволяет это в полной мере. Что касается восстановления социальной справедливости в отношении потерпевших от преступления, то здесь не мало проблем и в первую очередь законодательного характера. Более подробно об этом можно ознакомиться в соответствующем разделе настоящего пособия, посвященном возмещению причиненного преступлением ущерба.

Другая цель наказания преследует исправление осужденного. Понятие исправления осужденного уголовное законодательство не определяет, оно сформулировано в ст. 7 Уголовно-исполнительного кодекса Республики Казахстан: «Исправление осужденного – это формирование у него правопослушного поведения, позитивного отношения к личности, обществу, труду, нормам, правилам и традициям человеческого общежития». Как видим, исправление трактуется в широком аспекте, т. е. когда от лица добиваются не только воздержания от совершения нового преступления впредь, но и нравственного исправления, когда ценности человеческого общежития осужденный в последующем после отбытия наказания соблюдает глубоко и осознанно, а не из-за боязни нового наказания. В узком смысле исправление считается достигнутым, если осужденный перестает быть рецидивоопасным, т. е. он после отбытия наказания по приговору суда или после освобождения от его отбывания не совершит новое преступление.

Уголовный закон предусматривает еще одну цель уголовного наказания: специальное предупреждение, исходящее от применения уголовного наказания к конкретному лицу за совершение конкретного преступления. Эта цель предполагает, что под страхом уголовного наказания в первую очередь сам осужденный воздержится от совершения новых преступлений, а при применении наказания, связанного с ограничением или лишением его свободы, он в период отбывания наказания. Например, в период отбывания лишения свободы для осужденного действительно становится невозможным совершение других преступлений в связи с фактом его изоляции об общества, кроме возможности совершения им преступлений против других осужденных, отбывающих вместе с ним наказание.

Определенным показателем эффективности достижения указанной цели (специального предупреждения) может служить статистика рецидива преступлений, т. е. совершения преступлений лицами, ранее судимыми. Удельный вес осужденных вновь и ранее судимых в бывшем Советском Союзе составлял: в 1986 г. – 31,8% ; в 1987 г. – 32,2% ; в 1988 г. – 37,0% ; в 1989 г. – 38,1% ; в 1990 г. – 36% [76].

В настоящее время, например, по исследованиям российских ученых рецидив преступлений в Российской Федерации составляет 40%, т. е. более трети осужденных, спустя некоторое время после отбытия наказания, вновь совершают преступления [77].

Согласно статистическим данным в Республике Казахстан общая рецидивная преступность за период с г. г. (по приговорам, вступившим в законную силу) наглядно представлена в таблице № 2.[78]

По делам, рассмотренным судами республики в г. г. из 10000 осужденных за грабежи имели в прошлом судимости 2612 человек (более ¼), из 2890 осужденных за разбойные нападения - 925 человек (почти 1/3) также имели в прошлом судимости.

Цель общего предупреждения, достигаемого при назначении наказания подсудимому, заключается в предупреждении совершения преступлений другими (иными – по УК РФ) лицами. Предполагается, что люди, которые имели какое-то отношение к конкретно совершенному преступлению, или же узнавшие о нем из различных источников (СМИ, соседей, друзей, знакомых), убеждаются в реально наступившей уголовной ответственности и неотвратимости наказания. В результате этого наиболее склонные к совершению преступлений воздерживаются от противоправного поведения под страхом наказания.

Проф. справедливо пишет, что наказание не является главным средством борьбы с преступностью. Наказание вторично по отношению к преступлению, преступности и их причинам. Он отмечает, что в борьбе с преступностью основное значение приобретают экономические, политические, организационно-управленческие меры, осуществляемые государством. Тем не менее, по его мнению, не будучи основным, наказание является не только важным, но и необходимым средством борьбы с преступностью, а из уголовно-правовых – наиболее важным. Именно наказание, по его мнению, прерывает преступную деятельность лиц, совершивших преступление. Оно воздействует на определенную часть неустойчивых в нравственном отношении людей, заставляя их под страхом наказания не совершать уголовно наказуемых деяний [79].

По казахстанскому законодательству в части второй ст. 38 УК РК закон называет все четыре раскрытые нами цели наказания.

Для сравнения обратим внимание на то, как цели наказания определены в Уголовном кодексе Российской Федерации (далее – УК РФ). В ч. 2 ст. 43 УК РФ в качестве целей наказания наряду с восстановлением социальной справедливости и исправлением осужденного называется предупреждение совершения новых преступлений, но при этом не обозначается цель, указанная в ст. 38 УК РК - предупреждение совершения новых преступлений другими лицами. В этой связи можно констатировать, что УК РК точнее, нежели УК РФ, формулирует цели наказания. Обозначив одной из целей наказания предупреждение совершения новых преступлений, как осужденными, так и другими лицами, казахстанский законодатель придерживается аналогичной позиции, содержащейся в Модельном УК, подготовленном для стран – участниц СНГ [80].

4.3. Система наказаний

Понятие системы наказаний в юридической литературе излагается по-разному, хотя принципиальных различий в его определении нет. Так, например, в Курсе уголовного права, подготовленном коллективом авторов МГУ им. , указано: «Система наказаний – это целостное множество видов наказания (элементов системы) и подсистем, включающих сгруппированные по различным основаниям виды наказания»[81]. В другом курсе лекций российских авторов система наказаний определяется как «…установленный уголовным законом целостный и исчерпывающий перечень видов наказаний, строго обязательных для суда и расположенных в определенной, иерархически заданной последовательности в зависимости от их функционального назначения, а также характера и сравнительной тяжести»[82]. Проф. в последнем курсе лекций указывает, что системой наказаний является установленный в уголовном законе исчерпывающий перечень видов наказаний, расположенных в определенном порядке[83].

Во всех этих определениях подчеркивается системный характер взаимосвязи между отдельными видами мер наказаний, образующих т. н. лестницу наказаний. Системность характеризуется тем, что все наказания в совокупности представляют собой нечто целое и единое, состоящее из исчерпывающего перечня взаимосвязанных элементов. Системность предполагает расположение наказаний в определенном порядке, последовательности, ступенчатости (отсюда и термин – «лестница наказаний»).

Шкала наказаний, построенная в определенной, иерархически заданной последовательности, имеет не только технико-юридическое, но и большое практическое значение. Лестница наказаний позволяет судам правильно сориентироваться при выборе вида наказания для виновного, разрешении коллизии и определении, какой закон является более строгим или мягким, при решении вопроса о замене неотбытой части наказания другим более мягким наказанием; при изменении приговора в части наказания; при взаимозачете различных видов наказаний т. д.

По мнению некоторых авторов[84]. статью 44 УК РФ следует назвать «Система наказаний», так как она содержит не просто перечень наказаний, а «лестницу» наказаний, где меры государственного принуждения располагаются в строго определенной последовательности, в зависимости от степени тяжести от менее сурового к более суровому, они обязательны для суда и никакие иные меры, кроме указанных в данной статье, не могут назначаться за совершение преступлений, т. к. законодатель, изложив название ст. 44 УК РФ в этой редакции, тем самым подчеркнул, что «система наказаний – это не просто набор мер государственного принуждения, а разумная система взаимосвязанных мер, подчиненных идее эффективного достижения целей уголовного наказания».

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27