Капитан , 1927 года рождения, выпускник высшей пограничной школы (тогда эта школа была как отраслевая военная академия). Бабенко уехал, Потапова убрали. Теперь мы остались все примерно одного возраста. Мне, старшему среди офицеров, было 30 лет, остальные – на 1-3 года моложе. Дела пошли лучше. Больше стало демократии, все были довольны результатами своей работы. Кстати, в 1976 году я случайно узнал, что полковник работает начальником 100-го погранотряда, дислоцировавшегося в бывшем городе Виттенберг (его переименовали в Солнечный или Светлый), недалеко от Кенигсберга. А 100-ый погранотряд преобразован из бывшего 31-го пограничного полка, в составе которого я участвовал в боях, с этого полка меня направляли в военное училище. Я позвонил по ВЧ Суслову, поговорили, вспомнили Симушир и нашу зимовку, договорились как-нибудь встретиться в Москве, но встретиться так и не удалось.

В апреле 1955 года я прибыл в город Петропавловск, к семье. Не могу передать словами, как наскучались, истосковались мои дети, моя добрая жена. Когда я зашел в дом, в коридоре встретилась моя старшая дочь Алия, она спросила: «Ты наш папа, да?». Схватил ребенка, а самого слезы душат, не могу ответить. Жалко стало, что их оставил в городе одних, но и рисковать, высаживаться с ними на Симушире было страшно. Сам себе подтвердил, что сделал правильно.

После непродолжительного лечения мне предложили остаться в городе Петропавловске, при штабе 60-го погранотряда. Лето 1955 года проработал в штабе, ездил в командировки по заставам. В этом же году вышло «хрущевское» постановление «О значительном сокращении вооруженных сил». При этом устанавливало назначение пенсии за 20 лет выслуги в размере 40% от суммы зарплаты и по 3% за последующие, сверх 20 лет, годы. Подсчитал, что у меня получается 22 года с учетом фронтовых и службы на Крайнем севере, где я провел более трех лет. Старшая дочь должна в этом году идти в школу. Обдумали, посоветовались в семье, и я подал рапорт с просьбой об отставке. Даже не посчитался с тем, что был уже представлен на присвоение очередного воинского звания – майор и к награждению орденом «Красная звезда» за выслугу лет.

г. Петропавловск-Камчатский, 1955 год.

Наступил сентябрь 1955 года, мы едем обратно на том же транспорте, что доставлял нас на Дальний Восток. Теперь вроде легче, дети подросли, да и едем-то на родину, а дым отечества всегда сладок. Ждут родители, родня. Материально обеспечены. Но все же меняем профессию и привычный образ жизни. Привыкать надо к новой обстановке, к новой, теперь уже «гражданской» среде.

Усть-Каменогорск, Акжар, Курчум, Зыряновск

В первых числах сентября 1955 года мы прибыли в город Усть-Каменогорск. Устроившись в единственной в городе гостинице, где сейчас поликлиника (на улице Орджоникидзе), на следующий день зашел в горком партии. Меня принял второй секретарь горкома Садык Ахметович Койчубаев. Он проинформировал меня, что получили указание ЦК, чтобы прибывающих из вооруженных сил коммунистов направлять в сельские районы для укрепления сельских партийных организаций. Поэтому просил зайти в обком партии, «если обком партии направит вас в наш город, будем искать вам жилье и работу». Здание обкома рядом, иду туда. В обкоме, в приемной первого и второго секретарей, встретил старого знакомого – Рахимжанова, бывшего вожака Тарбагатайского райкома комсомола. Теперь он работал помощником второго секретаря обкома партии. Как, что, откуда, Курмат? Я ему кратко все рассказал. Потом он повел меня по отделам. Отдел пропаганды и агитации, Павел Петрович Сорокин. Отдел школ и вузов, Естай Журсунов. Подбирали мне целый перечень руководящих должностей, в том числе - завотделом пропаганды Таврического райкома партии, директором профтехучилища в Лениногорске. Я им сказал, что по гражданской специальности я – учитель, но ни одного дня учителем не работал, поэтому мне хотелось бы поработать учителем. В это время в приемную секретарей заходят Михаил Матвеевич Курочкин, тогда завоблоно, и с ним Шарип Молдыбаев, они, узнав о чем разговор, предложили нам ехать в Акжар. Там одна крупная школа на весь район, кроме Тополевмысской, нет военрука, а в этом году еще введены уроки гражданской обороны в старших классах. Квартира готовая. сказал: «Поработайте этот учебный год, если захотите переехать в город, мы вам оставим нагрузку в городе и поможем с жильем».

Решили поехать в Акжар на один год. В Акжаре нас встретили старые знакомые: Ыдырыш Кайназаров, Мухаметбек Иманов - зав. районо, Бектемир Габбасов, был редактором, при мне уже избрали вторым секретарем райкома; бывшие сослуживцы по комендатуре Козенко, Горбушин; начальник РО МГБ Жамансарин, начальник РО милиции Буткенов, бывший сосед Каким Сахабаев, Муске Дутбаев и многие другие. Приятно в кругу старых друзей. Все они готовы помочь решить наши хозяйственно-бытовые вопросы. Из далекой Камчатки приехали, в чем были одеты. Нет ни мебели, ни посуды, да и одежда была только-только. А в местных магазинах все это тоже бывает редко. Константин Васильевич Ли, при мне работал агрономом, теперь – первый зам председателя райисполкома, помог нам, выделив из фонда реэмигрантов (по теперешнему – оралманов) кровати, стол, стулья и валенки. Арданов Умыртай, зав общим отделом райисполкома, выделил обеденный стол и пару стульев. Добрый Байшокан, директор маслозавода, иногда отпускал сливочное масло. Я до сих пор помню его распоряжение: «Шот народ РПС – 2 кг», что означало отпустить два килограмма масла из фонда райпотребсоюза. Райпотребсоюз имел фонд или наряд на получение масла с маслозавода для продажи населению.

Все устраивало нас. Вошли в свою среду – в учительский коллектив, работа шла нормально. Я там открыл тир, которого никогда не было в этой школе, для стрельбы с воздушной винтовки, но пуль не хватало. Купить негде. Пришлось подобрать под ее калибр дробь для охотничьего ружья, сейчас не помню, номер 4 или 5. Старый сослуживец Козенко, преподаватель труда, для нас изготовил вертящиеся фигурки птиц и животных: куропатки, утки, зайца, архара, оленя, медведя - все фигурки были на штырьках и при попадании дробью вращались. Это заинтересовало и взрослых, иногда бывала очередь из желающих пострелять. Тогда ввели плату за пульку и поставили тир на самоокупаемость. Много чего было введено по совершенствованию методики преподавания и использованию наглядного пособия на занятиях по военной подготовке и гражданской обороне.

Однажды, где-то в марте, после весенних каникул ко мне на занятие в 9 казахском классе пришли четыре человека, во главе с директором школы Кравцовым Алексеем Ефимовичем. Он их представил: «Зав. парткабинетом райкома партии Акан Мамырханов, секретарь райкома комсомола и литсотрудник районной газеты». Пригласил присесть.

Будучи ещё на Камчатке, на офицерских занятиях мы изучали все расчеты изготовления ядерного оружия, процесс цепной реакции, критической массы, поражающие факторы. Смотрели первые фильмы, отснятые при испытаниях атомной бомбы на Семипалатинском полигоне.

Расставив наглядные пособия, я в течение 30 минут рассказывал ребятам о ядерном оружии. Урок прошел очень интересно, вопросы задавали и учащиеся, и гости. Кстати, Алексей Ефимович Кравцов впоследствии много лет работал директором Меновновской средней школы, а Константин Васильевич Ли долго возглавлял областное опытное хозяйство научно-исследовательского института – Опытное поле.

Через пару недель мне передали, что приглашает первый секретарь райкома, Акпар Касымбаев. Секретарь райкома проинформировал меня, что на днях состоялось заседание пленума Восточно-Казахстанского обкома партии, где продемонстрировали фильм, отснятый на Семипалатинском полигоне и обсудили решение ЦК КПСС об организации обучения населения по гражданской обороне. «В ближайшие дни проведем собрание партийно-хозяйственного актива района, после обсуждения планового вопроса прочитайте лекцию для участников актива по гражданской обороне. Работники райкома, участвовавшие на вашем открытом уроке, очень вас хвалили. Но актив – это не 9 класс, поэтому хорошо подготовьтесь. Я сам буду участвовать», - и в заключение дал указания об организации обучения населения в хозяйствах. Подошло время проведения партхозактива, я подготовил к лекции красочно оформленные наглядные пособия и в течение 45-50 минут рассказывал и показывал на плакатах, что надо знать по гражданской обороне. К концу учебного года меня отозвали работать в аппарат райкома партии. Отработал в этом дружном, веселом коллективе полтора года, в сентябре 1957 года меня перевели в Курчум на должность заведующего отделом пропаганды и агитации райкома партии. Когда я переехал в Курчум, работник райкома, на место которого меня рекомендовали, задержался с отъездом, и мне предложили временно поработать в средней школе преподавателем истории в казахских классах. В марте 1958 года я перешел в аппарат райкома партии, а 8 августа избран секретарем райкома партии.

Первый секретарь райкома Василий Андреевич Белик при распределении обязанностей предложил мне идеологическую работу. Вторым секретарем был , ему – сельское хозяйство.

. Будучи секретарем райкома партии, я постоянно ощущал на себе его большое влияние, чувствовал, что он постоянно присматривался к тому, как я отношусь к своему участку работы, как я набираюсь опыта, появляется ли раскованность в моих выступлениях. Он растил меня, как секретаря, иногда незаметно подсказывая, как поступать. Иногда предложит что-либо новое и следит, как я это делаю. Однажды пригласил к себе в кабинет и говорит, что в старом Куйгане (подлежащем затоплению в связи со строительством Бухтарминской ГЭС) стоят два двухэтажных дома, сложенных со скального камня на известковом растворе. «Готовый материал. Подумай, куда бы мы могли его использовать». На следующий день я взял специалистов и поехал к этим домам. Замерили, подсчитали все расчеты: сколько материалов, тонны, кубометры, и что можно из этого построить. Возвратившись, доложил Василию Андреевичу свое предложение: дома разобрать, вывезти в Курчум, сложить Дом Просвещения, где будет книгохранилище, читальный зал, кинозал и другие подсобные помещения. «Требуется ваша поддержка, чтобы все это выполнить на общественных началах, с участием хозяйств и населения». «Ты, Курмат, затеял очень большое дело. Сумеем ли мы поднять? Денег в районе нет, можем рассчитывать на необходимую сумму для покупки цемента, плит перекрытия и др. Сделайте расчеты: разборку и вывоз раскидать на ось (автомашин), имеющихся в хозяйствах, и начинайте. Остальные вопросы будем постепенно решать». С большим трудом убедили, скорее, заставили руководителей хозяйств, организаций и учреждений, разбирать каждому свою норму на автотранспорт, вывозить и складывать на месте будущего строительства. Разработали дни выхода на стройку каждому коллективу райцентра: школы, культура, торговля, больница, бани, в том числе и аппарат райкома партии во главе с первым секретарем Василием Андреевичем Беликом, аппарат райисполкома во главе с Аубакиром Байбатчиным.

Как бы трудно ни было, мы построили этот объект, назвали его Домом Просвещения и использовали, как намечали, разместив библиотеку, читальный зал, помещения для работы художественной самодеятельности.

Василий Андреевич отвечал моим идеалам. Именно таким, по моим представлениям, должен быть насто­ящий коммунист, руководитель большой партийной организации. Он был крупным специалистом в области сельского хозяйства и имел многолетний опыт партийной работы: работал в аппарате ЦК КПК, зав. сектором сельхозотдела; заведующим сельхозотделом Восточно-Казахстанского обкома партии. И вот четвертый год работает первым секретарем райкома. Мне нравился его характер, устойчивый, терпеливый, спокойный. Я тоже наблюдал за ним и ни разу не видел, чтобы он выходил из себя, был раздраженным, хотя поводов хватало каждый день. Все вопросы, обсуждаемые на бюро, на пленумах решали коллегиально и мы все чувствовали свою значимость и были далеко не винтиками пущенного механизма. Мне во всем хотелось подражать этому руководителю, выработать в себе такое же отношение к своим коллегам и младшим по возрасту и службе, а для этого пришлось коррек­тировать свой характер сложившегося офицера. Пусть земля будет пухом этому добрейшему человеку. Мне пришлось участвовать на его похоронах.

В 1961 году Василия Андреевича назначили директором треста откормочных совхозов. Такие совхозы были в каждом районе, а по области – около двух десятков. Они переехали в город Усть-Каменогорск. На его место пришел Тыныбек Махмутов, выросший из комсомольского секретаря. Человек он опытный, требовательный к себе и к другим. И нам, оставшимся двум секретарям, надо было привыкать к новому стилю нового руководителя. Тыныбек Махмутов старался сделать так, чтобы в любом случае все было решено по его мнению. Особого обсуждения не терпел. Это был характерный стиль руководства многих первых секретарей-казахов того времени. Нам трудно было привыкать безоговорочно поддерживать то, что сказал «первый».

Первым не выдержал , ушел. А я получил достаточно неприятный урок. Суть его такова. Бывший мой одноклассник Толыкбаев Кабдолла работал председателем Аксуатского сельского совета. Используя «положение о предоставлении избранным председателям служебного жилья», он свою собственную квартиру (домик) оформил так, будто продал сельскому совету и получил со счета сельского совета 18 000 рублей. Сам же как проживал, так и остался жить в своем доме. КРУ (контрольно-ревизионное управление при минфине) проверили и сделали представление – рассмотреть поведение Толыкбаева на партийном собрании. Тыныбек Махмутович предлагает мне ехать в Аксуат на отчетно-выборное собрание рыболовецкого колхоза, где должны рассмотреть персональное дело Толыкбаева. Партсобрание назначено на 16 часов, я собрался ехать и перед обедом захожу к нему. Он мне дает еще одно задание – поприсутствовать на заседании райисполкома, где будут обсуждать акты КРУ, а после исполкома ехать в Аксуат. Заседание исполкома, начавшееся в 12 часов, затянулось до 15 часов. Я сразу на машину и поехал, но по плохой дороге пока добрался до Аксуата, коммунисты уже собрание провели и осталось им избрать состав бюро. В бюллетень ввели и Толыкбаева. Мне все это не понравилось, а менять что-то уже было поздно. По идее Толыкбаева не должны вводить в состав бюро.

Приехал поздно ночью. А на утро – заседание бюро (расширенное) с участием секретарей парткомов совхозов, прокурора, начальника милиции и других официальных лиц. Я проинформировал о решении Аксуатской парторганизации и внес свое предложение – согласиться с решением парторганизации, объявить Толыкбаеву строгий выговор без занесения в учетную карточку. Кроме меня выступили еще 3 или 4 человека, затем встал Махмутов: «Товарищ Рахимов проявил беспринципность, согласившись с предложением коммунистов на собрании первичной парторганизации, ввел Толыкбаева в состав бюро, - и предложил, - Строгий выговор с занесением, снять с работы». Я растерялся, как же, сам внес предложение «без занесения», а теперь голосовать против своего предложения? И воздержался. Присутствовало 6 из 7 членов бюро. Воздержались двое. За предложение Махмутова проголосовали четверо. Вопрос вроде решен, прошло его предложение, но этот результат его не устроил. Он взбунтовался, требуя на глазах присутствующих «единства мнений членов бюро, так мы не сможем решать вопросы, так мы не сможем работать» и так далее. В общем, это был далеко не Белик, с которым мы привыкли работать, выступая и внося свои мнения, как равные. Это был диктат, вроде: хотите работать на своих местах – не смейте возражать первому секретарю. Но это было первое время. Актив Курчумского района, привыкший к стилю, характеру Василия Андреевича, продолжал выступать со своими мнениями по тому или другому вопросу, рассматриваемому на бюро, пленумах райкома, на сессиях районного Совета.

Особенно часто с возражениями выступал Ескаир Кожахметов, темпераментный аксакал, старше нас всех по возрасту, бывший фронтовой политрук, работал директором совхоза «Курчумский» - самого крупного хозяйства, по территории занимавшего полрайона, всю левобережную часть реки Курчум, до границы с соседним Маркакольским районом. Забегая вперед, скажу, что Ескаир Кожахметов в 1940 году окончил четырехмесячные курсы военных переводчиков при Харьковском пограничном училище вместе с , Есебергеневым и Тусумхановым Ахатом. А в начале Великой Отечественной войны оказался на передовой, воевал до конца войны, майор в отставке. Работал на советской работе, в том числе и председателем райисполкома.

Выступал эмоционально, коротко, чувствовалось, что объективно, настаивал на своем мнении. Поэтому одни стали его поддерживать, а другие – осуждать. У меня лично сложилось о нем мнение, как о бескорыстном, честном человеке. Однажды Ескаир Кожахметович позвонил мне и пригласил в гости. Вечером с женой пришли к ним, кроме нас никого не было. Увидев своими глазами обстановку в его доме, подумали, что у них столько же добра, сколько у нас, а у нас ничего, кроме двух кроватей, не было. При его положении они могли обустроиться лучше. К Ескаиру Кожахметовичу назначили главным зоотехником выпускника Алматинского зооветеринарного института Асылбека Сабекова, который через пару лет сменил его, был назначен директором этого крупного хозяйства.

Постепенно мы стали привыкать к Махмутову, он – к нам, видимо, тоже подумал, что «штурмовать» с ходу не всегда бывает удачным. В общем, «приручили» его. Дела стали налаживаться, работать стало веселее и результативнее.

Тяжелая зимовка

Осень 1959 года, на исходе год кабана (доңыз), наступает год белой крысы (ақ тышқан). Этот год, по рассказам кочевников, всегда или нередко сопровождался бескормицей (жұт): летом был плохой травостой, засуха, корма на зиму не хватало. А зимы многоснежные, бездорожье, метели, глубоким снегом заваливало пастбища, от бескормицы гибли животные, иные годы вообще теряли все поголовье. У казахов на этот случай было такое выражение: таяғын сүйретіп қалды - хозяин остался только с палкой, а все поголовье погибло.

Наступивший 1960 год «оправдал» себя, как суровый, жестокий враг скотовода. Прошедший 1959 год был засушливым, травостой плохой, сена заготовить не с чего, а урожайность ячменя в совхозе составила 3,5-4 центнера с гектара. Так природа «подготовила» наступление «жутового» года.

Началось с большого снега, пастбища завалило, овцы не могут добраться до скудной растительности, оставшейся под толщей снега. Особенно в тяжелом положении оказался совхоз Калгутинский.

Провели совместное заседание бюро райкома и исполкома райсовета. Определили ряд мероприятий по оказанию помощи совхозам в проведении зимовки и спасению поголовья скота. Распределились по совхозам, чтобы постоянно быть в хозяйствах и организовывать необходимую помощь.

Мне определили Калгутинский совхоз. Со мной в бригаде главный ветеринарный врач района и второй секретарь райкома комсомола .

Приехали в Калгутинский совхоз, пересели на коней и объезжаем отары, знакомимся с положением дел, наличием запаса кормов в каждой отаре. Подсчитали и определили минимальную потребность сена и фуража, чтобы сохранить поголовье. Все расчеты доложили в обком партии с просьбой о помощи. На местах на пастбища вывели бульдозеры, чтобы вскрывать пастбища, но эффекта почти нет. Во-первых, очищается узенькая траншея, тесно пастись, во-вторых, большая часть травы смешивается со снегом и им же заваливается. Но продержаться несколько дней надо, пока подойдет помощь. По заданию обкома для Калгутинского совхоза выделили 300 тонн сена из Карасуского совхоза Тарбагатайского района, вывозить надо через озеро Зайсан по льду до Курчума, а от Курчума до Калгуты и далее по отарам. Снарядили 10 или 12 машин на перевозку сена, на каждый рейс уходит три-четыре дня при благоприятной погоде. А тут снег, метель, за день дорогу очистим, а за ночь опять заваливает снегом, снова чистим и снова снег, все сначала. И так весь январь и февраль 1960 года, ни сна, ни отдыха, а падеж овец продолжается, каждое утро из кошары не выходят 3-5 голов павших. Организовали лазарет для лечения ослабевших животных и кормоприготовление для их поддержки.

Только в середине марта пошло потепление, открылись пастбища на некоторых участках. Зиму вроде бы пережили, а район понес огромный урон в животноводстве
, потеряв около 18% поголовья мелкого скота (овец, коз), а Калгутинский совхоз – все 20% от общего числа поголовья, поставленного на зимовку. Немного лучше было в Курчумском, Маралихинском совхозах, у них хорошие луга на пойменных и предгорных участках. И урожай зерновых был значительно выше. Весной директор совхоза Калгутинский написал заявление об освобождении от должности. На его место назначили Ахмадиева Ахмета, бывшего председателя колхоза имени Амангельды Самарского района, который проработал директором много лет.

Итоги этой зимовки обсуждали долго и во всех инстанциях. Повлияла ли эта зимовка, точно сказать не могу, но летом 1961 года Василия Андреевича Белика назначили директором треста откормочных совхозов. А на состоявшемся пленуме райкома партии его освободили от должности, по его же просьбе, и первым секретарем избрали Махмутова Тыныбека, ранее работавшего первым секретарем Большенарымского райкома партии.

Когда я переехал в Курчум, в районе было всего два совхоза: Курчумский, по левому берегу реки Курчум и Высокогорский – по правому берегу; директорами работали уже упомянутый выше Ескаир Кожахметов – Курчумского, и Петр Васильевич Штанько, энергичный молодой агроном – Высокогорского. Через два года оба директора настойчиво просили разукрупнить эти хозяйства, и вполне обоснованно. Поэтому райком партии поддержал их и скоро из двух совхозов сделали четыре. Появились совхоз Маралихинский, отделившийся от Высокогорского и совхоз Калгутинский, отделившийся от Курчумского. А еще через два года пришлось создать ещё один совхоз – имени XXII партийного съезда, с центральной усадьбой во вновь построенном селе Раздольное.

В эти же годы из трех мелких рыболовецких колхозов создали один крупный, этот колхоз много лет возглавлял Кусман Мейрбаев, обаятельный аксакал, пользовавшийся большим авторитетом у своих рыбаков и у районного руководства. Много лет проработавший в системе рыболовецкого объединения, он хорошо знал обстановку по ту и другую стороны озера Зайсан. Поддерживал деловую связь с рыболовецкими хозяйствами Тарбагатайского района и руководством рыбкомбината. В колхозе построили мощный холодильник, приобрели более совершенные снасти и плавсредства. В ауле Аксуат, на центральной усадьбе колхоза, по инициативе и на средства бюджета района были построены сельская больница и новое здание средней школы. Аул благоустраивался. Старший сын аксакала Мейрбаев Атантай, заслуженный врач, много лет возглавляет областное бюро судебно-медицинской экспертизы, живет в городе Усть-Каменогорске.

Прошло время, оправились от последствий тяжелой зимовки. Совхозы района хорошо провели весенний окот скота, посевную, заготовку кормов. Уроки этого года научили многому руководителей хозяйств да и районное руководство. По итогам 1961 года, по многим показателям район добился неплохих показателей.

Руководителей идеологического фронта: культуры, образования, печати - назначали по моему предложению. Заведующим районо был назначен Жангудеев Нурахмет, отделом культуры – Суатбаев Рахман, редактором районной газеты – Аязбаев Мекеш. Все они молодые, грамотные, знающие свое дело специалисты. Заведующим отделом пропаганды и агитации я пригласил Карякина Спартака Ивановича, учителя русского языка и литературы Курчумской средней школы.

Мне приятно было, что наш коллектив художественной самодеятельности на областном смотре для сельских районов занял второе место, первое - Шемонаихинский район. Повысилась успеваемость в школах района, значительно больше выпускников наших школ стало поступать в высшие учебные заведения.

При поддержке областного комитета партии увеличили формат районной газеты «Социалистік еңбек» (Социалистический труд – русский вариант), из двух полосной в четырехполосную, периодичность – 3 раза в неделю. В связи с этим, более чем в два раза увеличился состав журналистов. Все эти идеологические учреждения согласовывали свои планы работы на месяц, иногда – квартал, и выезды по району приурочивали так, чтобы вместе передвигаться на одном транспорте. А по приезду в любой совхоз или аул каждый действует по своему плану.

Я часто вспоминаю такой случай. Специально поехать или походить на охоту у меня времени не было, потому, выезжая в командировку, всегда в машине возил ружье и патроны. В то время было много дичи: зайцы в Калгутах, лисы у берегов Зайсана, тетерева по дороге в Маралиху или Чердояк. В одной из таких поездок в Чердояк в машине со мной оказались Жангудеев Нурахмет, Аязбаев Мекеш и Май Яша. Въезжая в ущелье, по которому проложена дорога, увидели сидящих на дереве тетеревов. Едем, они не улетают, подъехали на 20 метров – сидят. Не устоял. «Подайте мне ружье», - говорю, не видя, кто подает и, глядя только на косачей, беру ружьё, стреляю в косача, сидящего на самой нижней ветке, так положено стрелять, чтобы другие не улетели. Сидят все, и тот, в которого я стрелял – тоже. Всегда стрелял хорошо. Подают второй патрон, зарядил, внимательно прицелился, стреляю…. Опять все сидят. Прошу ещё патрон, подают, почувствовал, что патрон легкий. Заглянул в гильзу – дроби нет. Оказалось, что Аязбаев, он одногодка (курдас), решил подшутить, подавал патроны, предварительно высыпав дробь. Похохотали и поехали, выразив общее мнение, что «косачам суждено жить». Все трое были веселыми и добрыми людьми.

Мне приятно вспомнить моего коллегу Николая Тимофеевича Татаринцева, в то время заместителя председателя райисполкома по культуре, здравоохранению и образованию. Мы постоянно информировали друг друга, согласовывали свои мероприятия, а иногда и проводили вместе. Хорошие отношения у нас были не только по работе, но и семьями мы общались, бывали в гостях друг у друга. Он умел играть на баяне, этого было достаточно, чтобы украсить наш вечер.

Я доволен теми годами, которые прошли в Курчумском районе. За это время я изучил этот район, его территорию, население, в том числе и моего рода Бостан, ближайших наших родственников, которых я в детстве не знал.

Моему аулу, аулчанам, родным и близким очень понравилась моя жена Рая. Её приветливость, гостеприимность, открытость просто восхищали их. Многие из них, бывая в райцентре, останавливались у нас. И Рая за всеми ухаживала, поила, кормила всех приезжающих, и каждый из них, возвращаясь домой, рассказывал о ней что-то похвальное. Многие сородичи, друзья бывали у нас в гостях, а мы – у них. Жизнь шла нормально. А время тоже шло год за годом.

Не все было так гладко, были ошибки и неприятные последствия. Летом 1962 года из секретарей райкома я один остался в районе. Прихожу на работу к восьми часам, за мной же заходит ко мне Касымхан Малаев, работавший тогда выпускающим в редакции районной газеты. В руках сегодняшний номер газеты, и вид такой испуганный: «Пропал я, пропал!». На вопрос: «Что случилось? Говори толком», он положил на стол казахский вариант районной газеты «Социалистік еңбек». Читаю заголовок: «Январь оленумның шешімдерін іске асыраик» - дословный перевод – «претворим в жизнь решения январской смерти», в слове «пленум» вместо первой буквы «п» стояла «о». «А газеты где?» - спрашиваю. Отвечает, что отгрузили по всем почтовым отделениям, машины уже ушли. Вот так номер! 2800 экземпляров газеты, как поймут это читатели? Посоветоваться в районе не с кем. Я принял решение – вернуть все экземпляры до одного, не распаковывая, с этими же машинами, газеты перепечатать и отправить читателям завтра. На один день позже. С редактором газеты был серьезный разговор. Когда приехали члены бюро, я Махмутову доложил, почему так пришлось поступить. Прошло время, месяц или два. При редакции областной газеты «Знамя коммунизма» проводили семинар редакторов районных и городских газет, и там наш Аязбаев рассказал об этом случае. Детально не знаю, как и в каком аспекте он рассказывал, но до нас дошла реакция редактора газеты «Знамя коммунизма» Штабнова. Он расшумелся, «какое имел право секретарь райкома конфисковать газету, это раньше жандармы конфисковывали большевистскую газету, доложишь на бюро, на пленуме» и так далее А тут несколько дней оставалось до отчетно-выборной районной партконференции.

Началась проверка, нашлись и склочники, к газетному вопросу ещё добавили, кто-что слышал или замечал по недостаткам Рахимова. На районную партконференцию в качестве представителя обкома приехал Абрам Зиновьевич Белявский, который в ходе работы конференции сидел в президиуме рядом со мной и все время мне подсказывал, чтобы я вину признал, попросил у делегатов извинения. Я этого не стал делать, сказав, что вины своей не вижу, а по существу возникших вопросов выступлю и объясню все делегатам конференции. В конце обсуждаемого отчетного доклада я выступил и показал делегатам злосчастную газету, которую возвратил, и вторую, перепечатанную, вышедшую днем позже. Многие делегаты поддержали мое решение. Однако, когда выдвигали новый состав пленума, меня в списке не оказалось. Тогда несколько делегатов конференции: Кащеев - райвоенком, Куланбаев - начальник милиции, Середин – директор совхоза Маралихинский и другие, выступили и потребовали включить Рахимова в новый состав пленума райкома. Махмутов поставил на открытое голосование – «кто за то, чтобы ввести Рахимова в список (бюллетень) нового состава». Проголосовали почти единогласно, число голосов считать не стали, а в бюллетень включили. По итогам тайного голосования Махмутов – «против» 9, Матвиенко – «против» 12, Рахимов – «против» 3, остальных не привожу. Конференцию закрыли, остались только вновь избранные члены пленума. Белявский внес предложение о первом секретаре – назвал Махмутова. Вторым Махмутов предложил Матвиенко, затем объявил заседание пленума закрытым. Но в зале поднялись несколько вновь избранных членов пленума с вопросом: «Почему Рахимова не избираем? Кто здесь нам препятствует его избрать, кто такое решение принял из-за ничего не стоящих склок?» и так далее. Видно было, что Белявский проявил осторожность и посоветовал Махмутову пока оставить место открытым. Махмутов вынужден был ответить членам пленума, что «через пару дней разберемся с газетами и другими сплетнями, потом созовем пленум в ближайшие дни и изберем». На этом люди успокоились и разошлись. Через пару дней меня вызвали в обком партии.

В приемной секретаря встретил Белика Василия Андреевича, Одинцева Гавриила Васильевича и Белявского Абрама Зиновьевича. Понял, что их вызвали по моему вопросу. Заходим все вместе в кабинет секретаря обкома. Мне предложили объяснить суть спорного вопроса. Я захватил тот номер газеты, развернул и показал присутствующим. Заголовок перевел на русский язык - «претворим в жизнь решения январской смерти». «Что я должен был делать с этой газетой? Если бы не убрали – весь район бы смеялся, да и критики хватило бы года на два. Досталось бы и редактору, который до сих пор не понял или не захотел понять, что я, принимая такое решение, его спасаю». После меня поднялся и резко выступил в адрес Белявского. Дословно: «Если бы я был на его месте, тоже поступил бы как Рахимов. А вы такой шум на весь район устроили. Я с ним работал три года и знаю его способности. Рахимов еще вырастет, будет хорошим руководителем». Секретари обкома между собой переговорили и сообщили следующее: «Завтра секретарь обкома поедет в Курчумский район, проведет вместе с Махмутовым пленум райкома партии, доложит членам райкома наше решение и порекомендует Рахимова вновь избрать секретарем». Меня предупредили - «с газетами будь поосторожней». Я поблагодарил секретарей и собрался уходить, Фартуков остановил меня и сказал, что выезжать будем в 13 часов.

Ехал в машине и вспомнил выступление Вышинского на сессии ООН, он тогда был министром иностранных дел СССР. В ответ на выпад американского представителя, обозвавшего его змеей за острый язык, Вышинский сказал: «Да, змея ядовита и опасна, но стоит отойти от нее, как она перестает быть опасной. А от злого языка клеветника не спасешься ни за горами, ни за морями». Он был прав. Сколько раз пришлось объясняться и в каких инстанциях.

Работу в райкоме продолжаем, никто никаких обид не имел. Разобрались по всем склокам. Наладились хорошие взаимоотношения. В общем, работа пошла нормально. Коммунисты района тоже все правильно поняли.

Настала зима, волнуемся, переживаем, какой она будет. Подготовились к зимовке неплохо, создали необходимый запас сена, силоса и фуража в хозяйствах, подвезли топлива. Дороги поддерживаем в «проезжем» состоянии. Обеспечили топливом школы и учреждения культуры.

Неожиданную новость сообщил «прирученный», теперь уже не злой, Тыныбек Махмутович. Он зашел ко мне в кабинет и говорит: «Ты же в этом году в отпуске не был, год кончается. Напиши заявление на отпуск, получи отпускные и лечебные. Звонили из обкома, срочно тебя вызывают, через пару часов за тобой прилетит специальный самолет». Вот это неожиданность! За час мне оформили отпуск, выдали деньги, и я пошел обедать. Дома рассказал жене, обедаем, только успели с обедом, приезжает инструктор райкома, сообщает, что самолет приземлился и ждет в аэропорту. За что, думаю, удостоился такой чести, какая срочность? Прилетели, в аэропорту встречает дежурная машина обкома. Водитель сообщил, что мне сразу надо зайти в обком.

Алексей Иванович Неклюдов, первый секретарь обкома, без всяких предисловий сказал: «Рекомендуем вас на должность второго секретаря Зыряновского райкома партии. Конференция назначена на 10 часов 28 декабря. Завтра поедете с Абрамом Зиновьевичем Белявским. Вопросы есть?» «Вопросов нет, - отвечаю, - спасибо за доверие».

Новое назначение

Я выше упоминал, что через год после курчумских разбирательств Абрам Зиновьевич повезет меня в Зыряновск. Из Усть-Каменогорска выехали примерно в 13 часов 27 декабря, к 16 часам приехали на станцию Бухтарма, решили ехать поездом. Погода отвратительная, снег, метель, и еще на протяжении четырех километров разобраны рельсы в связи с камнепадами. Со станции Бухтарма до Первороссийска приехали на дрезине, оттуда 4 километра по железнодорожному, разобранному пути по шпалам, снег по колено и метель. Иду и думаю, что он так решил? Куда проще было бы по льду пройти пешком, а на том берегу машина встретила бы, и мы добрались бы за 2-3 часа. Прошли эти 4 километра, а на восстановленном участке пути нас ожидала теплушка, которая доставила нас в город Зыряновск к 8 часам утра. Эта дорога - с метелью, дрезиной, шпалами и теплушкой - случай редчайший в моей мирной жизни, поэтому и запомнилась на всю жизнь.

Успели умыться, выпить по чашке чая, и на конференцию. Здесь встретился с давно знакомыми Кузьминым Николаем Федоровичем и Шарабариным Алексеем Александровичем, работающим председателем райисполкома. Впервые встретил Александра Никоновича Иващенко, Валентину Николаевну Возовикову, Федора Федоровича Урюмцева, с которыми потом работали, как говорится, рука об руку. В ходе конференции меня познакомили с директором Зыряновского свинцового комбината Жаксыбаевым Набием Кульчамановичем, директорами: Зыряновского совхоза - Казимиром Ивановичем Волчак, Соловьевского совхоза - Сулема-Грудзинским, Чапаевского совхоза – Шелухиным Василием Андреевичем.

Партийная конференция прошла на высоком идейном уровне, как тогда принято было оценивать уровень партийно-политических мероприятий.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11