Важной вехой стало проведение съездов Союзов художников и композиторов в феврале - апреле 1957 года. От имени Президиума ЦК КПСС на них выступил с докладами кандидат в члены Президиума и секретарь ЦК . В этих докладах, он впервые с 1953 года публично обозначил те принципы и ориентиры, которых следовало придерживаться художникам и композиторам в их творчестве. В речах Шепилова переплетаются личные оценки человека, довольно хорошо разбиравшегося в вопросах искусства и партийного функционера, которому по рангу полагалось донести точку зрения политического руководства не только до делегатов съезда, но и фактически до всей творческой интеллигенции. Секретарь ЦК высоко оценил наследие классиков мировой культуры, заявив, что в нем «заключено жизненное богатство, большие идеалы»[48]. Более того, он заявил о мессианской роли отечественного искусства: «на деятелей советской культуры… возложена историей величайшая ответственность - бороться за спасение мировой культуры от буржуазного вырождения, от гибели и распада»[49]. Эстетические принципы развития культуры изложенные в решениях конца сороковых годов “остаются незыблемыми»[50]. Однако, в то же время Шепилов предостерег от огульного наклеивания ярлыков и разносной критики: «даже при наличии в творчестве отдельных композиторов действительно серьезных недостатков нет необходимости в этой связи причислять их к представителям антинародного направления»[51]. Секретарь ЦК призывал: «пусть товарищи спорят, пусть экспериментируют»[52]. Но пределы возможных экспериментов были четко ограничены докладчиком. Шепилов подверг жесткой критике абстракционизм и формализм, так как, по его мнению, они «выхолащивают из искусства его содержание, отказываются от жизни, от человека, от больших идеалов»[53]. Резкое неприятие вызвали и новые течения в музыке: «все эти нервические и бесноватые «буги-вуги», «рок-н-ролл» представляют собой какие то дикие оргии пещерных людей»[54]. Партия требовала создания произведений, в которых был бы пафос преобразований: «трагедийность, в которой преобладает пафос страдания и страха, настроения тревоги и психической угнетенности, а могучие поступательные силы нашей жизни выражены слабо, противоречат правде реальной жизни…»[55]. Но, при этом также «критикуют фальшивую, помпезную, лакировочную продукцию. Критикуют произведения, в которых подлинное искусство подменено убогим натуралистическим копированием, равнодушным натуралистическим фотографизмом»[56]. Следует спокойно относиться к разным «взглядам, вкусам, стремлениям, развивающимся на базе социалистического реализма»[57]. Задачи, ставившиеся перед деятелями искусства, были подобны тем же, что ставились в течение всего советского периода. Весьма оригинально их сформулировал . Обращаясь к писателям, он сказал: «…нужно, чтобы вы своими произведениями «промывали людям мозги», а не засоряли их», «…надо уметь бить точно, бить по противнику, а не стрелять по своим»[58]. Из последней фразы Хрущева можно, пользуясь его фразеологией, сделать вывод о том, что если раньше деятели культуры «били только по противнику», то в последнее время стали «промахиваться» – этим вызвана озабоченность партии. Принципиально новым моментом в деле руководства культурными процессами, являлось то, что «главным методом руководства является товарищеское убеждение»[59] и «развертывание творческих дискуссий, товарищеских споров по важнейшим вопросам искусства»[60]. Суммируя основные положения докладов Шепилова можно сделать вывод, что ЦК партии определял границы свободы творчества, но в этих пределах деятелям культуры позволялось отстаивать право на свою точку зрения. Кардинальное отличие от практики руководства культурой в тридцатые - сороковые годы, состояло в том, что партия декларировала отказ от права безапелляционных вторжений в сам творческий процесс. Следует отметить, что основные положения докладов не потеряли своей значимости и некоторое время спустя, после того, как он был снят со своих постов в июне 1957 года.

В том же году было положено начало знаменитым встречам руководителей партии и правительства с творческой интеллигенцией. Предложения о подобных встречах выдвигались самими деятелями культуры еще в начале 1956 года[61]. С другой стороны они являлись воплощением идеи, высказанной в докладах Шепилова о необходимости дискуссий. Первый секретарь ЦК объяснял смысл этих встреч тем, что в ходе них «вырабатывается взаимопонимание и общие точки зрения по насущным вопросам»[62]. Первая подобная встреча состоялась 13 мая 1957 года. Знаменитой эта встреча стала, прежде всего, потому, что на ней Хрущев впервые поведал широкой публике о разногласиях в высшем руководстве, в частности о своем конфликте с Молотовым[63]. Всего в 1957 году состоялось три таких встречи. Они, наряду с программными докладами Шепилова, показывают, что партийная верхушка и прежде всего Первый секретарь осознали необходимость вплотную заняться руководством культурной политикой. Речи Хрущева на этих встречах сбивчивы, некоторые их положения противоречат ранее высказанным, из них порой весьма трудно выделить рациональную часть. Так, например, он заявил, что среди интеллигенции нашлись те, которые придумали «…такое бранное словечко, как «лакировщик…»[64]. Однако, чуть более года назад, на XX съезде он сам использовал это слово в отрицательном значении[65]. С одной стороны он выступает с критикой Сталина, с другой заявляет, что «если бы я имел Сталинскую премию, то я бы носил почетный знак лауреата»[66]. Так как, «литература и искусство являются составной частью общенародной борьбы за коммунизм»[67] им принадлежит «исключительно важная роль в идеологической работе нашей партии»[68], следовательно, КПСС уделяет им много времени. Никита Сергеевич видел роль партии в качестве гаранта и защитника «правильной линии» в искусстве[69].

Министр культуры Фурцева так видела главные задачи художников: «жизнь социалистического общества богата и многогранна.
Надо глубоко изучать эту жизнь, уметь видеть в ней новое, вдумчиво отбирать те явления и события, которые знаменуют коммунистические начала, обобщать их, ставить в пример для подражания»[70]. Интересно отметить, что до XXII съезда министр культуры не выступал на высших партийных форумах.

Принятие в 1961 году новой программы КПСС, программы развернутого строительства коммунистического общества? не могло не затронуть области культуры. Из 140 страниц программы задачам в области культурного строительства посвящено около трех. Провозглашалось, что культура нового общества будет «общенародная, общечеловеческая»[71]. Однако, уже на следующей странице говорилось о том, что главной линией развития литературы и искусства будет социалистический реализм[72]. Таким образом, авторы программы вступали в противоречие сами с собой – культура общечеловеческая далеко не исчерпывалась соцреалистическим направлением. В программе ставились задачи приобщения к искусству широких масс - путем распространения народных театров, развития других форм народного творчества. Были поставлены задачи создания материальной базы искусства, поднятия уровня культуры деревни до уровня города. Перед литературой и искусством ставились задачи «служить источником радости и вдохновения для миллионов людей, выражать их волю, чувства и мысли, служить средством их духовного обогащения и нравственного воспитания»[73]. КПСС и в будущем резервировала за собой право «заботиться о правильном направлении в развитии литературы и искусства, их идейном и художественном уровне»[74]. В целом же новая Программа партии ввиду своей декларативности и устремленности к будущему, к идеалу имела весьма далекое отношение к реальной жизни.

Декабрь 1962 года стал началом нового этапа активного вмешательства высшего партийного руководства в культурные процессы. Точкой отсчета принято считать посещение выставки в Манеже. Многие деятели культуры связывали все негативные последствия со скандалом, разразившемся там. Однако, представляется, что усиление «охранительных» тенденций, нельзя связывать только с этим конкретным эпизодом. Скандал в Манеже явился лишь внешним проявлением той неудовлетворенности Первого секретаря, которая накапливалась долгое время. Сводить все к одному впечатлению нельзя. Как образно писал один из русских историков XIX столетия взрыв (в данном случае взрыв гнева) является лишь внешним проявлением, последствием того, что в свое время был подожжен и долгое время (по сравнению с самим взрывом) тлел фитиль. Истинные, глубинные причины изменения отношения к творческой интеллигенции определялись целым спектром противоречий, неудовлетворенности положением дел во внутренней и внешней политике.

Высокие цели и задачи, провозглашенные в Программе КПСС, курс на развернутое строительство коммунистического общества, все более контрастировал с окружающей действительностью. Во внешней политике беспокойство Президиума ЦК вызывал, прежде всего, раскол в международном социалистическом лагере: безуспешность попыток наладить отношения с Союзом Коммунистов Югославии, открытая конфронтация с Албанией, и, пока скрытая с КПК. В области внутренней политики – неудовлетворительное состояние дел в экономике. Провал таких помпезных инициатив как, например выдвинутая в 1957 году «догнать США по производству мяса, масла и молока на душу населения». Срыв в целом ряде отраслей выполнения плана семилетки, фактическое признание плачевного положения сельского хозяйства тем фактом, что в июне 1962 года были повышены цены на основные продукты питания (в следующем, 1963 году впервые за всю истории Советского Союза пришлось пойти на закупки хлеба за рубежом). Естественное недовольство населения некоторым падением уровня жизни, самое значительное проявление которого были волнения в Новочеркасске. Стихийные, одиночные случаи проявления возмущения отмечались сотрудниками КГБ при СМ СССР во многих регионах страны[75]. Культура всегда рассматривалась как один из инструментов идеологического воздействия, поэтому закономерно, что для предотвращения «брожения» умов Президиум ЦК неизбежно был вынужден начинать с «закручивания гаек» в литературе и искусстве. Необходимо отметить еще один момент - в развитии народного хозяйства власть делает ставку не на экономические рычаги, а на административные и моральные меры принуждения. Первый секретарь и Председатель Совета министров так представлял путь к повышению благосостояния: «давайте подберем Давыдовых, Грачевых[76], уверен, что за один два года экономически слабые колхозы преобразятся»[77]. Культура в этой связи должна была поднимать моральный дух советского народа. Состояние литературы и искусства, возможность частичной потери контроля в этой области вызывало беспокойство у руководителей партии. Все эти факторы в комплексе повлияли на очередной поворот в культурной политике.

Не в силах овладеть инициативой административными мерами и методами убеждения в комплексе партийная верхушка избрала путь административных мер и действовала лишь посредством окрика и наставлений. Речь на встрече руководителей партии и Правительства с деятелями литературы и искусства была посвящена критике формалистов, авангардистов и некоторых молодых авторов, отошедших от традиционных канонов соцреализма, а также ответом на вопросы ряда деятелей литературы и искусства[78]. Леонид Федорович процитировал высказывание Хрущева о картинах абстракционистов - «не поймешь - нарисованы они рукой человека или намалеваны хвостом осла»[79]. Главный вред от новых течений состоит в том, что они создают «уродливое изображение советских людей»[80]. Справедливости ради, следует заметить, что все же в ряде случаев под огонь очень резкой критики подпадали произведения и авторы действительно того заслуживающие.

Отвечая на вопросы ряда творческих работников о свободе творчества и против сталинского отношения к искусству, Ильичев резко выступил против двух вещей. Во-первых, против подмены социалистических ценностей идеями «общечеловеческими и пропаганды абстрактного гуманизма»[81]. Во-вторых, против абсолютной свободы творчества, те, кто ее требует, пытаются «добиться ничем не ограниченной возможности навязывать народу раздутое субъективистское своеволие»[82]. Используя формулу Ильичева, применительно к данной конкретной обстановке можно отметить, этой возможностью навязывания «раздутого субъективистского своеволия» имели право обладать члены Президиума ЦК и чиновники из соответствующих учреждений ЦК КПСС, ведающих вопросами культуры. В другой речи перед молодыми творческими работниками 26 декабря 1962 года Ильичев констатировал, что «теперь убраны с дороги разного рода догмы… У нас создана новая атмосфера»[83]. Однако, несмотря на заявления о том, что «никакой проработки» и «наклеивания ярлыков» партия не допустит»[84] «проработки» не только не были прекращены, но наоборот усилились, причем стали публичными - с участием высших руководителей страны. Об этом свидетельствуют встречи с интеллигенцией 1гг. Постепенно сферы критики расширялись. Так, если 1 декабря они затронули только изобразительное искусство, то впоследствии она затронула писателей, кинематографистов и даже культурное наследие прошлого - памятники архитектуры[85]. Представители Министерства культуры участвовали и во встречах партийных руководителей с творческой интеллигенцией и в работе Идеологической комиссии, но с основными программными установками выступали партийные лидеры.

Особое место в партийно-государственном руководстве культурой занимает Июньский (1963 г.) Пленум ЦК, который был посвящен идеологическим вопросам. Необходимость его проведения основной докладчик – секретарь ЦК по идеологическим вопросам Ильичев обосновал предложением : «после того, … как на мартовском и ноябрьском пленумах прошлого [1962] года были решены вопросы промышленного и сельскохозяйственного производства, вопросы руководства народным хозяйством, обсуждение идеологических проблем является вполне закономерным”.[86] Однако подобное объяснение Хрущева в изложении Ильичева весьма поверхностно и не раскрывает суть проблемы. На протяжении всего «великого десятилетия» созывалось в среднем два - три пленума в год, рассматривавших вопросы промышленности и сельского хозяйства, но не было ни одного целиком посвященного вопросам идеологическим. Следовательно, истоки проблемы в иных причинах, заставивших ЦК вплотную заняться идеологией. Подобных причин несколько. Отчасти они проясняются на встречах руководителей партии и правительства на встречах с творческой интеллигенцией в 1962-63 гг., в докладе Ильичева и выступлении Хрущева на самом Пленуме.

В качестве первоочередных задач выдвигались: борьба за единство стран социалистического лагеря, «решительный бой против империалистической идеологии»[87], удар по пережиткам прошлого в сознании советских людей, воспитание в духе коммунистической идеологии. На практике это означало - сохранение настороженного отношения к западной культуре в целом и враждебного отношения к буржуазной культуре в частности. Новый виток воинствующей антирелигиозной пропаганды[88]. В воспитательно-разъяснительной работе с населением, ставка делалась не на материальную заинтересованность, а на моральное воздействие[89]. Печать и радио, кино и телевидение рассматривались как «ударные идеологические силы партии»[90], а кино еще называлось «могучим оружием партии»[91]. Критика «идейных срывов» в области литературы и искусства» объявлялась справедливой[92].

В области освещения советской истории: «наш долг сохранить пафос сегодняшней борьбы для тех, кто идет нам на смену»[93]. Но, «нельзя вдохновить на подвиг, не уважая подвигов уже совершенных»[94]. Таким образом, Ильичев в завуалированной форме отстаивал моральное право партийных лидеров (прежде всего деятелей, которые занимали высокие посты в период тридцатых годов) на руководство культурными процессами.

выступая на Пленуме, обосновал необходимость срочного вмешательства в развитие идеологических процессов происками врагов: «они спят и видят» как бы «опорочить марксистско-ленинскую идеологию, ослабить ее влияние на творческую интеллигенцию, на весь народ…»[95]. Он как бы оправдывал свое поведение на встречах с деятелями литературы и искусства: «иной раз по ошибке, а иной раз и без ошибки крепко ударят. Это тоже неплохо: чтобы не сбивался с пути, не бил по своим, не помогал классовым врагам, не оказывал услуг идеологам империализма»[96]. По его мнению, художественную ценность и идейную верность произведений искусства могла определить только партия. Хрущев заявил, что те, кто хочет свободы творчества, ее не получат: «они требуют издания своих произведений: давай им типографию, краски, бумагу, давай - все. Нет, на это партия никогда не пойдет»[97].

Примечательно, что в Постановлении Пленума «Об очередных задачах идеологической работы партии»[98] ни разу не упоминается Министерство культуры. Этот факт является одним из свидетельств того, что Министерство не являлось разработчиком программы развития литературы и искусства, а занималось лишь ее воплощением. Решения Пленума в определенной степени сказались на организации работы Министерства. Более подробно об этом пойдет речь ниже.

Июньский (1963 г.) Пленум ЦК КПСС явился последним крупным мероприятием в исследуемый период, которое затронуло проблемы развития культуры. Продолжала свою деятельность идеологическая комиссия, но она не внесла сколько-нибудь значительных корректив в политику в области руководства художественной культурой.

§2. Структура и сфера деятельности Министерства.

Доступные источники – как опубликованные, так и в архивах не позволяют составить четкое и ясное представление о том, какими принципами руководствовались инициаторы создания Министерство культуры. Очевидно, при его формировании, кроме уже указанных причин, нашла отражение господствовавшая точка зрения о необходимости ликвидации лишних звеньев аппарата. В соответствии с законом от 01.01.01 года в состав Министерства культуры вошли бывшие:

Министерство высшего образования

Министерство кинематографии

Министерство трудовых резервов[99]

Комитет по делам искусств

Комитет радиоинформации

Главполиграфиздат[100].

Немного позднее в структуру Министерства влилось и Совинформбюро.

Кроме того, Министерству культуры отошли все предприятия, стройки и организации, входившие в состав вышеперечисленных структур[101]. Таким образом, оно в пятидесятых годах занималось не только руководством культурными процессами. Можно утверждать, что Министерство культуры в определенной степени относилось и к разряду промышленных министерств, с присущим им атрибутам производственного плана и бухгалтерско-финансовой отчетности. В его ведении находились крупные объекты капитального строительства, предприятия промышленности, изготавливавшие, в частности, киноаппаратуру, фильмокопии и т. п., еще более мощная и прибыльная отрасль производства печатной продукции, научно производственные институты и т. д. На балансе Министерства числилось даже два паровоза. Трудно перечислить все сферы деятельности, которыми занималось Министерство культуры. Наряду с названными оно ведало зоопарками (Главное управление культпросветучреждений)[102], организацией художественной лотереи, спортом, нормами питания учащихся[103]. Строительно-монтажные организации, подчиненные Министерству до 1957 года возводили детские сады, школы и учреждения здравоохранения[104]. В его ведении находилось радио и зарождавшееся тогда телевидение. Так, в частности Министерство занималось редакционной политикой - например, составляло «план освещения в «Последних известиях» вопросов сельского хозяйства»[105].

Из простого перечисления подразделений, вошедших в состав нового административного образования (а, также учитывая то, что Министерство культуры занималось некоторыми вопросами средней школы, например, обсуждением учебников), можно без преувеличения утверждать, что по объему, сфере деятельности, количеству подведомственных отраслей новому Министерству культуры не было равных в отечественной истории. В самом деле, ни ранее, ни позднее не было такого многофункционального правительственного учреждения, занимавшегося вопросами образования и культуры. В начале советской власти, правда, существовал наркомат просвещения, который также занимался проблемами культуры и образования. Но масштабы деятельности Наркомпроса конца 1910-х – 1920-х гг. и Министерства в 1950-х гг. несопоставимы. Несоразмерны количество Вузов и средних специальных учебных заведений, тиражей печатной продукции, не говоря уже о том, что такие отрасли как радио и кино находились на заре советской власти в зародышевом состоянии, не имели массового слушателя и зрителя в целом по стране, а телевидения вообще не существовало, нельзя также не отметить повышение уровня грамотности, и увеличение территории страны произошедшее за более чем 30 лет.

Министерство культуры СССР образца 1953 года было настолько крупным государственным образованием, что его Главные управления в некоторых случаях были слабо связаны между собой, не только в смысле отраслевом, но и в буквальном – территориальном. Управления Министерства были разбросаны по всей Москве. Даже такие «родственные» как Главное управление кинематографии и Главное управление кинофикации и кинопроката находились на значительном расстоянии – первое размещалось в Малом Гнездниковском переулке, 7; второе – на Ленинградском шоссе, 57. Другие Главные управления находились по 10 различным адресам[106].

Естественно, что оперативная связь между отдельными подразделениями Министерства и его руководством затруднялась. Это, в частности, отмечали сами сотрудники Министерства.

На заре существования Министерства культуры нельзя не отметить чрезмерную централизацию в решении вопросов, которые не имели принципиального значения, которые можно было бы решить на более низком уровне. Так, в делопроизводственных документах отложилось очень много бумаг, которые свидетельствуют, что решение незначительных проблем происходило на самом высоком уровне. Характерный пример – подготовка Министерством проекта распоряжения Совета министров о том, чтобы обязать Министерство строительства изготовить и поставить зданию МГУ им. на Ленинских горах «специальные штепсельные вилки»[107]. Конечно, вряд ли это распоряжение составлял сам министр, или даже его заместитель. Однако то, что для решения частного технического вопроса необходимо было составить распоряжение Совета министров СССР, само по себе говорит о многом в плане чрезмерной централизации государственного управления.

Первые десять лет истории Министерства культуры как органа государственного управления, это, по сути, история его разукрупнения и «отпочковывания» от него различных управлений и преобразования их в самостоятельные и независимые от Министерства культуры ведомства. Начало этому процессу было положено чуть более чем через год после образования – в 1954 и завершилось в 1963 году. Постановлением Совета министров от 01.01.01 года была определена следующая структура Министерства:

Главное управление высшего образования

Главное управление кинематографии

Главное управление по делам искусств

Главное управление радиоинформации

Главное управление радиовещания

Главное управление профессионального образования

Главное управление издательств, полиграфии и книжной торговли

Совинформбюро (на правах Главного управления)

Главное управление кинофикации и кинопроката

Главное строительное управление

Главное управление производственных предприятий

Главное управления и сбыта

Управление по делам культурно- просветительских учреждений

Управление средних специальных учебных заведений

Управление руководящих кадров

Управление внешних сношений

Планово - экономическое управление

Финансовое управление

Управление капитального строительства

Центральная бухгалтерия

Первый отдел

Военно-мобилизационный отдел

Отдел экспертизы, проектов и смет по строительству

Юридический отдел

Отдел военизированной и пожарно-сторожевой охраны

Транспортный отдел

Инспекция при министре

Секретариат министра

Канцелярия министра

Арбитраж

Хозяйственное управление

При Министерстве культуры состоят:

Высшая аттестационная комиссия (ВАК)

Государственная инспекция по охране памятников истории и искусства[108]

Министерству также непосредственно подчинялся Союзгосцирк, имевший в середине пятидесятых годов несколько лет статус Главного управления цирков.

Управления Министерства подразделялись на отделы по отраслям культуры, – например отдел театров и т. п.

Структура Министерства была подвижной и изменялась на протяжении всего исследуемого периода. Так, в 1954 году был создан отдел новой техники. В Главном управлении кинематографии в том же году был образован сельскохозяйственный отдел для более квалифицированного руководства делом создания научно популярных фильмов по аграрной тематике[109]. На создание данного отдела повлияли решения Сентябрьского (1953 г.) Пленума ЦК КПСС, в постановлении которого говорилось: «Обязать Министерство культуры СССР организовать производство необходимого количества высококачественных, главным образом цветных учебных и научно-популярных фильмов по планам и заказам Министерства сельского хозяйства и заготовок СССР и Министерства совхозов СССР»[110]. В том же году Главное управление искусств было разделено на два: управление театров и музыкальных учреждений, а также изобразительных искусств и охраны памятников.

Наиболее крупные изменения в структуре Министерства происходили: 26 марта 1954 года, с образованием Министерства высшего образования и Главного управления трудовых резервов при Совете министров СССР, когда были исключены из центрального аппарата Главные управления высшего образования и профессионального образования. Начальник Главного управления профессионального образования Г. Зеленко объяснял необходимость выделения подведомственного ему управления из состава Министерства тем, что за период 1953 года резко увеличилось количество училищ, школ и, соответственно, число учащихся в них. Эта ситуация в свою очередь была вызвана тем, что в стране сложилась «неправильное соотношение специалистов со средним и высшим образованием» - во многих отраслях промышленности – «техников работает меньше чем инженеров»[111]. «В этих новых условиях возникает настоятельная необходимость непосредственного подчинения руководства подготовкой и распределением трудовых резервов Советом министров СССР»[112]. В записке составленной для и 4 января 1954 года[113] указывалась и еще одна причина необходимости его выделения: «Находясь в составе Министерства культуры СССР, Главное управление профессионального образования, в силу специфичности своих задач, органически не было связано с другими Главными управлениями Министерства и должно было осуществлять непосредственную связь с Министерствами и ведомствами, Госпланом СССР и другими центральными органами по всем вопросам подготовки и распределения государственных трудовых резервов»[114]. Однако, ВУЗы и средние специальные учебные заведения, готовившие специалистов в области культуры, остались в совместном ведении Министерства культуры и Министерства высшего и среднего специального образования. Следующий виток преобразований в структуре Министерства был связан с административной реформой проведенной в 1957 году, образованием Совнархозов и новой попыткой сокращения государственного аппарата. Руководители ведомств сами вносили в ЦК предложения о возможных преобразованиях. Так, предложил выделить из состава Министерства ведомства связанные с вопросами внешнеполитической пропаганды и информации (Главное управление радиовещания и Совинформбюро)[115]. Были учреждены Госкомитеты по культурным связям с зарубежными странами и по радиовещанию и телевидению, соответственно из аппарата Министерства были исключены 22 августа 1957 года Главные управления радиоинформации, радиовещания и Совинформбюро. Тогда же, в связи с передачей предприятий промышленности Совнархозам были ликвидированы Главные управления производственных предприятий и полиграфической промышленности. Управление капитального строительства и новой техники, созданное тогда же, руководило работой двух проектных институтов и конторой «Теамонтаж»[116]. Так же Михайлов предложил ликвидировать Главное управление культпросветучреждений, мотивируя этот шаг тем, что финансирование ведется из бюджетов союзных республик[117]. Это предложение не было принято. Министр культуры , вопреки мнению специалистов (деятелей культуры – скульпторов, архитекторов, художников) тогда же предлагал ликвидировать главную инспекцию по охране памятников. Он обосновывал это предложение тем, что финансирование охраны памятников ведется из местных бюджетов[118]. Деятели культуры считали, что ликвидация общесоюзного органа по надзору за памятниками приведет к потере контроля за их состоянием. Действительно известны многие случаи, когда местные власти не только не наблюдали за состоянием памятников, их ремонтом и реставрацией, а наоборот способствовали (иногда умышленно – разбирая на кирпичи памятники архитектуры) их разрушению. В 1961 году преобразования коснулись «внутренних», административных структур Министерства - создается Управление делами, а Канцелярия и Хозяйственный отдел упраздняются. И, наконец, после создания 17 мая Госкомитета по делам кинематографии, а 10 августа 1963 года Госкомитета по печати при СМ СССР упраздняются управления по производству фильмов, кинофикации и кинопроката и отдел издательств. Создание Комитета по печати при Совете министров диктовалось необходимостью ликвидации ведомственной разобщенности в руководстве книжными издательствами. К 1957 году (когда была предпринята попытка наведения порядка в этой сферы) в систему Министерства входило 13 центральных и 96 местных издательств, другим Министерствам и ведомствам, общественным организациям подчинялись 109 издательств[119]. Единого центра руководства и координации издательской политикой не было. К 1963 году в стране было девять центров занимающихся выпуском литературы[120]. При этом, «только 40 % всего объема книжной продукции было подведомственно Министерству культуры»[121]. Начальник Главиздата отмечал, что редакционно-издательская политика у всех этих центров различная и между «этими центрами нет государственной точки зрения для того, чтобы навести порядок»[122].

В 1963 году структура Министерства культуры получила законченный вид и практически не претерпела глобальных изменений в течение последующих десятилетий, вплоть до ликвидации союзного Министерства культуры:

Структура центрального аппарата Министерства культуры СССР

Согласно приказу министра от 01.01.01 года

Управление театров

Управление музыкальных учреждений

Управление изобразительных искусств и охраны памятников

Управление культурно - просветительских учреждений

Главная библиотечная инспекция

Управление кадров и учебных заведений

Планово - финансовое управление (с Центральной бухгалтерией)

Управление внешних сношений

Отдел капитального строительства и новой техники

Отдел снабжения

Первый отдел

Управление делами[123]

После 1963 года в ведении Министерства остались только те сферы искусства, руководство которыми до 1953 года осуществлялось Комитетом по делам искусств. Однако в отличие от последнего Министерство по своему статусу находилось выше, чем другие ведомства, занимавшиеся проблемами культуры.

Высшим органом управления Министерства культуры являлась, как и в других правительственных органах коллегия. В ее состав входили: сам министр, его первые заместители и заместители, а также начальники некоторых Главных управлений. Первоначальный вариант коллегии был утвержден Постановлением Совета министров в 1953 году[124] и включал в себя восемь человек, сотрудников Министерства. На протяжении исследуемого периода коллегия претерпевала и качественные и количественные изменения. Во-первых, она увеличилась. Так, в середине 1950-х годов количество ее членов возросло до 22 человек[125]. А к 1963 году несколько сократилась - до 17 человек. Во-вторых, в нее были включены не только представители Министерства. Участие в составе коллегии представителей творческих организаций, общественных (ВЛКСМ), региональных министерств культуры (РСФСР, УССР), редактора газеты «Советская культура», должно было по видимому отразить их влияние на принятие решений, способствовать лучшему проведению решений коллегии в жизнь, их разъяснению и пропаганде.

Сначала было установлено, чтобы заседания коллегии проводились раз в неделю (по четвергам в 1 час дня)[126]. А с приходом на должность министра было решено проводить заседания 2, а при необходимости 3 раза в месяц. На заседании коллегии она заявила: «не стоит созывать коллегии каждую неделю»[127] и мотивировала свое предложение тем, что в других Министерствах коллегия собирается не чаще чем раз в 10 дней или 2 раза в месяц.

Деятельность Министерства регулировалась Положением о Министерстве культуры СССР, утвержденным Постановлением Совета министров СССР от 01.01.01 года[128]. Согласно этому документу министр обладал весьма широкими полномочиями. Так, он определял персональный состав коллегии и представлял его на утверждение в Совет министров СССР, утверждал положения о Главных управлениях и управлениях Министерства, назначал и смещал их начальников, а также руководителей подразделений непосредственно подчиненных Министерству (директоров учебных заведений, киностудий и т. п.), создавал организации и изменял их подчиненность. На практике некоторые кадровые вопросы был уполномочен решать первый заместитель министра[129]. Впрочем, по многим кадровым вопросам союзное Министерство являлось лишь передаточным звеном. Характерен пример назначения на должности чиновников областного ранга. Схема была весьма сложна и многоступенчата. Республиканское Министерство представляло кандидатуру на обсуждение в союзное. Последнее, в свою очередь рассматривало анкетные данные - одобряло или отвергало претендента. В случае одобрения кандидатура на должность чиновника областного ранга представлялась на окончательное утверждение в ЦК КПСС.

Министр одновременно являлся председателем коллегии, вел ее, подводил итоги обсуждения, выносил окончательный вердикт по тому или иному вопросу. Он также оформлял решения коллегии в виде приказов и инструкций. В положении, правда, зафиксирована возможность ограничения власти министра: «в случае разногласия между министром и коллегией министр проводит в жизнь свое решение, доводя о возникших разногласиях до сведения Совета министров СССР, а члены коллегии в свою очередь могут апеллировать в Совет министров СССР»[130]. Однако, ни одного прецедента разногласий коллегии и министра по принимаемым решениям не зафиксировано.

Структура уровня высшего управления Министерства была подвижной в течение всего рассматриваемого периода. В момент создания у министра было два первых заместителя и два заместителя. С 1954 года первый заместитель остался лишь один. К 1957 году количество заместителей увеличилось до восьми[131]. Затем происходит их сокращение. К 1963 году у министра остались один первый и три простых заместителя[132]. За каждым из заместителей был закреплен тот или иной участок работы: вопросы кадров, вопросы производства, строительства и снабжения, отдельные отрасли художественной культуры[133].

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10