Генезис этого учения как комплекса единого целостного знания (включавшего экономический аспект лишь в качест­ве его составляющей) о поддержании жизни, дарованной Космосом (Небом) и само бытование термина цзин цзи в политической культуре Поднебесной дает нам основание поразмышлять о причинах успехов современного Китая. Можно с уверенностью сказать, что, проводя реформы и обсуждая проблемы экономики уже в современном значе­нии этого термина, представители китайской политической элиты решают чисто "экономические" проблемы по тради­ции в более широком контексте жизни. Генетическая память, заложенная предками в традиционную культуру, ограждает их от всякого рода крайностей, не позволяя про­водить эксперименты над собственным народом — ведь цзин цзи означает еще и бережливость, экономность в са­мом высоком смысле как соблюдение меры в потреблении природных ресурсов и жизненной энергии самого социума и индивидуумов, его составляющих.

ВГ: Вопрос о глубинной сути понятия «цзинцзи» (經濟), которому Вы уделяете большое внимание китайскому понятию, является сегодня особенно актуальным, в связи с кризисом мировой экономики и глобальной идентичности. Быть может, в сбережении природных ресурсов и энергии социума как раз и заключается секрет преодоления или, что еще важнее, предотвращения кризисов?

ЗЛ: Это очень сложный вопрос. Повторюсь, что и сами китайцы говорят сегодня, что «цзинцзи» – это просто «экономика». На самом же деле, это куда более широкое понятие, которое, действительно, означает еще и «бережливость». Как говорится, «благородный муж бережлив в тратах». Нужна бережливость во всем, но, прежде всего, в затратах энергии. Сегодня это уже ясно всем, как никогда раньше. Способность сберегать энергию приводит к тому, что благородный человек  продвигается вверх (шан да 上達) и утончая свои вибрации совершенствуется (сю шэнь 修身), а низкий человек деградирует (ся да 下達). Не случайно, в Китае благородный человек уподобляется прямой и высокой сосне, а низкий человек – лиане, которая энергетически паразитирует за счет других. Китайская культура очень экологична в своих образах и призывает к экономии средств и энергии.

Вообще, написав свою книгу, я думала, что термин «цзин цзи» – это частный момент, присущий только Китаю. А, оказалось, что этот термин универсален и приложим к политической культуре других стран Востока, в частности, как это не странно, к Индии. 

ВГ: Как образовалась Ваша лаборатория?

ЗЛ: В 1991 году у нас в ИСАА при МГУ возник творческий коллектив по изучению экологии культуры, который я возглавила, и который потом в 1993 г. был преобразован в  Лабораторию «Экология культуры Востока» (научно-исследовательское подразделение ИСАА), действующую уже почти 16 лет. До этого я была заведующей кафедрой истории Китая, но с восторгом приняла предложение о создании лаборатории и уступила руководство кафедрой Арлену Вааговичу Меликсетову, потому что уже «выросла» из рамок прежних научных интересов.

ВГ: Что представляет собой Ваша Лаборатория, и какова ее миссия? 

ЗЛ: Как я уже сказала, в настоящее время я заведую лабораторией «Экология культуры Востока», которая представляет собой научно-исследовательское подразделение ИСАА МГУ. Лаборатория имеет в своем штате несколько докторов и кандидатов наук. Уже само название лаборатории говорит само за себя – в нем органически соединены три важнейших направления гуманитарных исследований: экология, культура и Восток.

ВГ: Какие принципы лежат в основе работы по этим направлениям?

ЗЛ: Работа по этим направлениям базируется на глубинном понимании экологии как, прежде всего, целостного экологического сознания. Культура в таком контексте понимается как самая широкая система общения человека с природой. Именно такова культура Востока, ориентирующая человека на духовное совершенствование. С учетом этого, общая стратегическая цель лаборатории состоит в формировании экофильного сознания на основе обогащения экологических потенций культуры Востока и мира в целом. Конечно, при этом мы стараемся делать особый акцент на русской, российской культуре, которая в силу геополитического положения России исторически являет собой мост между Востоком и Западом.

Наряду с этим, в лаборатории разработана концепция нормативного прогноза желательного будущего мировой культуры (основной автор ). Работая над созданием экологической модели, как отдельного человека, так и народа (народов) XXI в., путем экосинтеза мировых культур (при непременном сохранении своеобразия и уникальности каждой из них), небольшой коллектив лаборатории пытается внести свой вклад в преодоление экологического кризиса. В «ЛЭКВ» разработано понятие «Экософия», как система цельного Живого знания и как методология экологии культуры.

ВГ: Насколько актуальны все эти перемены и связанные с ними задачи?

ЗЛ: Осознание гибельности конфронтации общества с природой требует коренной смены мировоззренческих координат, создания подлинной системы ценностей. Оно подразумевает необходимость сущностных перемен в науке и в образовании посредством интеграции лучших достижений культуры, науки, религии. Поскольку восточная философия (а точнее, ее Экософия, или экологическая мудрость) построена на интегральном подходе к природе, к проблемам человека как ее части, в Лаборатории ставится задача освоения не только цельного или Живого знания, но и тесно с ним связанной Живой этики Восточных культур, исключающих конфронтацию человека с природой.

ВГ: Какова главная идея научных разработок Лаборатории?

ЗЛ: «Узловая» идея научных разработок нашей лаборатории заключается в том, что структуры разных сфер – культуры личности, труда, производства, учебно-научного знания и, наконец, природы – аналогичны, подобны и логически тождественны друг другу. Благодаря этому возможно, меняя структуру знания, изменять и структуры всей «цепи». Здесь в латентном виде дана идея возможного снятия угрозы всеобщей эко-катастрофы, посредством гармонизации господствующих ныне формальной логики, гносеологии, диалектики, философии, цивилизации (рационалистической) личности и видов деятельности, имеющих свои ограничения.

ВГ: Занимаясь Экософией, Вы все же не отходите от китаеведения?

ЗЛ: Да, я по-прежнему продолжаю работать как китаевед. Например, писала главы для «Истории Китая», под общей редакцией . Сейчас я пишу раздел по истории Сунской династии для десятитомной «Истории Китая» (Институт Востоковедения), под общей редакцией . Есть моя глава «Конфуцианство» в учебном пособии «История религий». Я продолжаю заниматься и Конфуцием – опытом его личного совершенствования. Но, оставаясь китаеведом, я все-таки расширила рамки своих исследований. Со временем меня уже перестали занимать определенные сюжеты только какого-то одного исторического периода – Сун, Тан и др. Кстати, ум у меня устроен так, что я не помню отдельные мелочи. Но меня интересуют более общие закономерности. И именно этот интерес вывел меня на понятие «культура». Я поняла, что история – это концентрированный опыт самопознания. Что, строго говоря, в китайской культуре не существует прошлого, настоящего и будущего, которые составляют один (непрерывный) поток вечности. Удивительно, что многие китайцы относятся к древнему учению Конфуция так, как будто Конфуций – это их современник. В то время как в России мы как бы более оторваны от своих предков и от своих корней.

Кстати, именно на примере Конфуция я поняла структуру «откровений» во всех культурах. По той же гексограмме, построенной в шесть строчек, построены «Молитва» («В минуту жизни трудную…»), а также «Пророк» Пушкина, откровения суфиев – туркменского поэта Махтумкули и перса Хафиза. И все они основаны по матрице из «Шуцзина». Получается, что всё то, что содержится в «Шуцзине» – это не только китайская, но и общечеловеческая мудрость. Суть ее  по «Шуцзину» сводится к пяти аспектам совершенствования человека. Это, прежде всего, покоряющая речь (янь), вызывающий уважение облик (мао), духовное зрение (ши), духовный слух (тин) и, наконец – как синтез всего этого – проницательное мышление «сы». И этой пятерице соответствует пять первоэлементов (стихий) или пять аспектов движения духа…

ВГ: Какую тему Вы считаете самой главной для себя? Ведь за прошедшие десятилетия Вам приходилось изучать очень разные темы...

ЗЛ: Сейчас – это тема совершенствования человека. Суть проблемы состоит в том, что следует осознать, зачем человек приходит в этот мир. Китайская культура ясно отвечает на этот вопрос. Человек должен совершенствоваться. То есть, в итоге сжечь свое «эго»,  и из простой личности стать творческой индивидуальностью. Китайская культура в принципе отличается от западной культуры тем, что там личность и «государство» не конфликтуют. Ведь у них одна цель. В идеале, государство в китайской культуре рассматривается как инструмент для обеспечения жизни человека, а задача каждого подданного  – совершенствоваться, возвышаясь духовно над своим «эго».

Кроме того, я думаю развивать тему искусства – как высшей формы культуры. В книге «Экологическое воспитание» Мною написан материал об искусстве езды на колеснице. Там четко показано, как, буквально, преобразуется сущность («семь тел») человека. Как Конфуций стремился к единению с Небом. Стремился быть на одной вертикали с Небом, подобно душе и телу возничего, который мчится на колеснице. Это означает  быть способным «взять бразды в свои руки» и успешно осуществить все свои планы. В этом случае человек обретает силу, которая дана ему Богом, Высшим Разумом или Небом. И у него тогда появляются неограниченные возможности. Но большинство людей ведет «приземленный» образ жизни. Они и не помышляют, какая энергия – выше атомной – заключена в каждом человеке. Поэтому культура – единственное спасение. Кстати, очень интересно сравнить. В языке у представителей российской власти вообще понятие «культура» почти отсутствует.

ВГ: Но, ведь, можно отдавать дань культуре даже и не говоря о ней словами?

ЗЛ: Действительно. В свое время я была поражена, когда увидела, как ежегодно 1 октября, в годовщину образования КНР, широкое пространство площади Тяньаньмэнь (Врата Небесного спокойствия) украшается многоцветным  ковровым узором, как бы сотканным из двух переплетающихся символов китайской культуры – дракона и феникса, мужского и женского начал. Яркий ковер буквально взращен из многочисленных цветов, растущих в земляных горшочках, умело спрятанных от взора. В этом праздничном убранстве заключена глубинная идея жертвоприношения, преподношения живых цветов Небу (Природе), как высшему началу, в соответствии с духом китайской культуры. Это выражение своеобразного ритуала, обращенного к Небу, как к «прежде рожденному». Это безмолвное, но зримое свидетельство того, что идеология «социализма с китайской спецификой» органически соотносится с истоками древней культуры. Следуя духу своих предков, вечно занятых поиском наведения гармонии (исключающий всякий конфликт и хаос), они, как и их учителя, стремятся обеспечить «счастье десяти тысяч поколений».  Мне представляется, что пока руководители «Срединного государства» чтят память предков, Китай будет иметь перспективы развития жизни. 

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 4 5 6 7 8