Основной проблемой нарративного анализа является проблема истинности нарратива, которая «возникает, когда нарратив рассматривается как отражение социальной реальности» [1, с. 534]: одни исследователи считают, что нарратив воспроизводит реальные события; другие полагают, что нарратив конституирует действительность (рассказывая, человек выделяет «реальные» события из потока сознания); третьи утверждают, что информанты неизбежно приукрашивают историю, привнося в нее свои интересы и ценности. Безусловно, одни и те же события предстают в разном свете в зависимости от ценностных приоритетов рассказчика. Ситуация усложняется тем, что прошлое – всегда избирательная реконструкция, из которой люди стремятся исключить опыт, угрожающий утверждаемой ими сегодня идентичности, а само представление факта предполагает определенную интерпретативную работу, то есть «вымысел» [14, с. 96]. Фактографическая канва нарратива соотносима с общезначимыми историческими событиями как определенными контрольными точками; что же касается интерпретации, или «вымысла», то к нему не применим критерий истинности/ложности, ибо любая интерпретация имеет свое субъективное обоснование, и уже в силу этого обстоятельства истинна [15, с. 78].

Для нарративного анализа установление исторической истинности индивидуального объяснения не является главной задачей. Поскольку нарратив есть самоописание субъекта, в котором акты рассказывания о себе являются фундаментальными для реальности субъективного существования, нарративный анализ рассматривает язык не как инструмент отражения внешнего мира, а как способ и условие конструирования смысла. Иными словами, нарративы стремятся не к объективности, а к истинам опыта, которые раскрывают себя только после интерпретации нарратива с точки зрения оформивших его контекстов и повлиявших на него мировоззрений: «изучение реальных людей, имеющих реальный жизненный опыт в реальном мире, происходит в нарративном анализе при помощи истолкования смысла, которым люди наделяют переживаемые события» [13, с. 44]. Эта характеристика нарратива заставляет социолога отказаться от безопасной роли интерпретатора извне, поскольку его социальное положение оформляет те смыслы, которые он извлекает из истин нарративов.

Рассказчик всегда пытается навязать читателю «предпочтительное» прочтение своих текстов: «произведение представляет собой некое целое, единство которого определяется единством его смысловой интенции, т. е. задачей суггестивного внушения потребителю определенного смысла, определенного представления о действительности, «образа мира» [16, с. 16]. Однако читатель всегда «видит в тексте «свой» смысл благодаря собственному «интертекстуальному фрейму» и потому является «частью процесса порождения текста» [1]. Так, например, информация нарративного интервью есть результат коммуникации интервьюера и информанта, их совместного «здесь-и-сейчас» конструирования реальности в контексте «драматургической» множественности идентичностей [18]: взаимодействие происходит не столько между индивидами как субъектами, сколько между разными социальными ликами индивидов или изображаемыми ими персонажами, поэтому нарратив как продукт сотворчества исследователя и информанта зависит от контекста, от определения ситуации общения с интервьюером.

В итоге некоторые исследователи говорят о необходимости отказаться от анализа содержания нарратива и рассматривать в нем исключительно формы презентации индивидуального и социального опыта. Такой подход не совсем верен – более корректным было бы говорить о направлении исследовательского интереса: если социолога интересуют оценки и восприятие респондентами тех или иных явлений социальной действительности, то его внимание будет направлено на способы конструирования повествования. В этом случае нарратив выступает не как свидетельство, а как социальная практика или конструкция, помогающая понять и объяснить механизмы производства и воспроизводства социальных представлений. Если исследователю необходимо определить наличие или отсутствие конкретных явлений в жизни респондента, то, видя в нарративе лишь отображение реальности, он будет пытаться «снять» интерпретации слой за слоем и расшифровывать текст, чтобы постичь «подлинную» реальность. Язык здесь рассматривается как посредник, передающий неизменные и единственные значения, поэтому, исследуя то, о чем написано, - сами описываемые практики, социолог реконструирует «когнитивно-нормативные схемы и картографию повседневной жизни».

Особенности нарративного анализа как метода

Итак, можно выделить следующие особенности нарративного анализа как метода: (1) субъект-субъектный характер отношений исследователя и текста/информанта, предполагающий выход за рамки исследовательской схемы; (2) полное и всестороннее описание феномена в контексте его существования; (3) выявление литературного измерения текста респондента (в его семантической структуре присутствуют риторический и поэтический планы, репрезентирующие не столько сам изучаемый объект, сколько особенности дискурса автора); (4) учет «перспективы деятеля», его смыслового горизонта (интерпретация ситуации через субъективные категории и определения деятеля оказывается важнее, чем то, какова ситуация сама по себе); (5) направленность на воссоздание исторической, развернутой во времени перспективы событий, поскольку история социальных институтов и социальных изменений раскрывается через жизнеописания людей.

Эти особенности являются общими для нарративного анализа и биографического метода, поскольку они используют субъективные биографические повествования в конструировании социологических описаний и интерпретаций. Тем самым они вносят в социологическое исследование измерение времени и субъективные определения реальности, действующие как постоянные детерминанты и продукты социального взаимодействия. Понятия нарратива и биографического повествования оказываются «синонимичными», так как: 1) предоставляют исследователю детальные описания «истории» отдельной личности, в которых значимые социальные связи и мотивы действий получают убедительное освещение «с точки зрения деятеля»; 2) используются для изучения тех социальных групп, которые трудно поддаются пространственной и временной локализации; 3) предоставляют первичное знание о социальной структуре и процессах на основе индивидуальных репрезентаций социальной реальности [6, с. 17]. Более того, некоторые исследователи рассматривают нарративный анализ как один из вариантов реализации биографического метода [17]: реалистический подход использует жизненные истории как новый фактический материал, содержащий субъективную интерпретацию внешних социальных структур; повествовательный/нарративный подход акцентирует способы, посредством которых информанты во взаимодействии с интервьюерами конструируют истории и производят мнения и оценки.

Сложность однозначного позиционирования нарративного анализа в рамках качественной методологии в значительной степени обусловлена отсутствием единства в определении биографического метода. Одни авторы [20] считают, что методы, в современной социологической литературе называемые биографическими, по сути идентифицируются с историей жизни как отдельной областью социологического исследования, но биографический метод отличается от анализа историй жизни доминированием интереса к коллективной истории. Иными словами, биографический метод посредством микроанализа позволяет раскрывать макросоциальные структуры, в то время как метод истории жизни прямо направлен на изучение микросоциальных структур [9; 20; 21]. Другие авторы [22] связывают отсутствие четкого конвенционального определения биографического метода с его комплексным содержанием и междисциплинарным характером, что неизбежно ведет к отсутствию терминологического единства.

 

Методы анализа нарративов

Общая схема работы с нарративами предполагает несколько этапов [21]: 1) непосредственное участие информанта (рефлексия, воспоминания, накопление отдельных фактов в наблюдениях); 2) конструирование нарратива воедино так, чтобы авторская интерпретация событий стала понятна слушателям; 3) фиксация речевого действия в письменной форме/транскрибирование; 4) анализ социологом расшифровок (изучение повествования с точки зрения формы, стиля и размещения жизненных фрагментов) и создание некой минитеории (собственной версии изучаемого явления), исходя из поставленных исследовательских задач и теоретических предпочтений; 5) восприятие читателем написанного отчета (он становится соавтором текста, привнося в него свои смыслы, вопросы и сомнения). Каждый из перечисленных этапов, с одной стороны, конституирует описываемый в нарративе опыт, придавая ему смысл, а с другой, - урезывает, редуцирует, искажает и изменяет его [23].

Можно выделить несколько подходов к анализу нарративов [13]: драматический, социолингвистический и структурный. Драматический подход акцентирует внимание на грамматических ресурсах, применяемых индивидами для характеристики действия, сцены, агентов, обстоятельств и целей. Социолингвистическая традиция апеллирует к изучению разнообразных черт речевой пунктуации, которые помогают интерпретатору услышать, как группируются предложения. Задача нарративного анализа в этом случае состоит в выявлении не только лингвистических характеристик истории, но и собственно социологического содержания набора фраз [1, с. 519]. Структурный подход основан на предположении, что «нарративы обладают общей структурой, которую можно анализировать, невзирая на сложность ее формулирования», и направлен на поиск «инвариантных структурных компонентов нарратива» [1, с. 524]. В качестве таковых могут выступать «сферы действия» или функции, определенное соотношение элементов (субъект/объект, отправитель/получатель, помощник/оппонент) или понятия «грамматического анализа» (каждая история может быть прочитана как вид распространенного предложения, по-разному комбинирующего характеры - существительные, их атрибуты - прилагательные и их действия - глаголы). Процедура структурного рассмотрения нарратива включает в себя несколько этапов: 1) выделение речевых отметок начала и конца повествования и вычленение относительно простого нарратива; 2) перепись выбранного нарративного сегмента с нумерацией строк и указанием его структурных элементов; 3) формальный анализ нарратива с точки зрения соотношения элементов нарративной структуры (способа отбора прошлых событий, сюжета, описания действующих лиц и временной последовательности); 4) выяснение социальной роли нарратива - как он возник, читается, изменяется и т.д.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 4 5