Совхозы Кубани и Ставрополья в годы Великой Отечественной войны (1941 – 1945 гг.) (стр. 4 )

Вместе с тем, фактически одновременно с прибытием на Кубань крымского скота стала происходить его дальнейшая эвакуация уже с территории Краснодарского края. Причиной являлось быстрое наступление немецко-фашистских войск в южном направлении. После занятия 21 ноября немцами Ростова-на Дону было принято решение эвакуировать скот, тракторы, ценное имущество колхозов и совхозов из северных районов края в юго-восточные и южные районы, а также в Орджоникидзевский край. Общее количество скота в эвакуированных районах составляло (в тыс. голов): крупного рогатого скота – 288, овец – 472, лошадей – 193, свиней – 442.

Ввиду сложных проблем по организации продвижения скота руководство края признало целесообразным из эвакуированного скота забить на месте всех свиней, крупного рогатого скота – 70 тыс. голов, овец – 100 тыс. голов. Выполняя это указание, в конце ноября свиносовхоз «Красногвардеец» Каневского района отправил на Краснодарский мясокомбинат 1000 голов свиней, совхозы Ленинградского района – 8115 голов свиней[116]. Вместе с тем, мясокомбинаты не справлялись с таким огромным поступлением мяса, что приводило к его затовариванию и порче.

В то же время из 24 северных и северо-западных районов Кубани в Орджоникидзевкий край было перегнано более 92 тыс. голов крупного рогатого скота, 235 тыс. овец, 32 тыс. лошадей. Лишь 12 декабря, когда в результате Ростовской наступательной операции враг был разбит и изгнан с Дона, Краснодарский крайком ВКП (б) принял постановление отменить эвакуацию скота, прекратить его дальнейшее продвижение за пределы края, а также сдачу на убой мясокомбинатам[117]. Последствия этой первой массовой эвакуации тяжело отразились на состоянии животноводства и возможностях совхозов к дальнейшему выполнению планов сдачи государству мясо-молочной продукции.

Дополнительные трудности в области животноводства были связаны с сокращением кормовой базы. В связи с этим, в марте 1942 г. СНК СССР и ЦК ВКП (б) приняли постановление «О мерах сохранения молодняка и увеличения поголовья скота в колхозах и совхозах». Руководителям хозяйств было предписано изыскивать новые резервы для укрепления кормовой базы. Концентрированные корма, которые почти исчезли в рационе скота в связи с резким снижением производства зерновых, заменялись теперь грубыми и сочными кормами, силосовались не только кормовые культуры, но и различные дикорастущие травы, растительные отходы, ботва, молодые ветки деревьев. Кроме того, было рекомендовано в горных и степных районах широко прибегать к отгонному животноводству не только летом, но и зимой[118].

Благодаря применению этих мер удалось предотвратить дальнейшее сокращение поголовья скота. В хозяйствах Орджоникидзевского края, согласно данным , к середине 1942 г. насчитывалось около 4,5 млн. голов скота, в том числе крупного рогатого скота – 412,3 тыс. голов, овец и коз – свыше 3,5 млн. голов, свиней – 232 тыс., лошадей – 213 тыс. голов[119].

Следует отметить, что по сравнению с колхозами, коллективы совхозов сумели и в это сложное время добиться более высоких результатов в области животноводства. Если колхозы Орджоникидзевского края недовыполнили план увеличения поголовья крупно-рогатого скота на 11,8%, по овцам и козам - на 5,3%, по поголовью свиней - на 18,8%, то совхозы перевыполнили план по развитию овцеводства и свиноводства на 108% и лишь недовыполнили на 3% план по развитию крупно-рогатого скота[120].

Отдельные совхозы достигли заметных успехов по всем видам животноводства. Среди них свиносовхоз «Первомайский», который за первое полугодие 1942 г. сдал государству 1692 т мяса, что составило 100,2% от плана, 436 тыс. литров молока (105%). Выход поголовья свиней составил 4277 голов (108,2%), крупного рогатого скота – 239 голов (113,4%), лошадей – 180 голов (106%)[121].

В целом в начале войны потребовалось ужесточение административных мер, применение которых в сочетании с патриотическим подъемом колхозников и рабочих совхозов позволило обеспечить выполнение планов производства сельхозпродукции. Одной из причин усиления приказных методов руководства являлась растерянность и апатичность у ряда руководителей совхозов и колхозов, вызванная нападением фашистской Германии. Так, по свидетельству заместителя прокурора Краснодарского края , посетившего в сентябре приазовские районы «некоторые председатели колхозов и бригадиры (особенно вновь выделенные) не знают, к чему приступить и с чего начать работу, а отдельные, получив в военкомате отсрочку, опустили руки и сидят ожидают «особого распоряжения». В это время работа в поле проходит самотеком, не организовано»[122].

Тяжелейшая ситуация в сельском хозяйстве региона сложилась весной 1942 г., когда в полной мере стали сказываться последствия тяжелых поражений Красной Армии, оккупации значительной части аграрных районов европейской части страны, резкого сокращения материальных и кадровых ресурсов. Кроме того, осенью 1941 г. многие районы не досеяли озимые, из-за необычно раннего наступления зимы было вспахано очень мало зяби. Поэтому весеннюю вспашку предстояло провести в Краснодарском крае на площади в 1500 тыс. га (вдвое больше, чем в 1941 г.). Если до войны на каждый условный 15-сильный трактор приходилось 143 га, то в 1942 г., по расчетам, этот показатель составлял 197 га. А пахотная нагрузка на лошадь равнялась 7,8 га[123].

В конце февраля 1942 г. Краснодарский крайком ВКП (б) констатировал неготовность совхозов к проведению весеннего сева. План ремонта тракторов на 20 февраля был выполнен на 96%. До посевных кондиций было доведено 85% семян. Горючего было завезено 74% от необходимого объема. Не были установлены задания на живое тягло. Трактора не были обеспечены трактористами для двухсменной работы. Особенно плохо шла подготовка к севу в таких совхоза как Ново-Покровский, Белоглинский, Ново-Сергеевский и других. В связи с этим, крайком в жесткой форме потребовал в 10-дневный срок исправить данную ситуацию, что потребовало от коллективов совхозов максимального напряжения сил[124].

В Орджоникидзевском крае подобная ситуация оказала влияние на снижение темпов весеннего сева. В целях решения этой проблемы крайком ВКП (б) в постановлении от 01.01.01 г. потребовал от руководителей хозяйств максимального использования всех имеющихся ресурсов. В частности, было предписано «мобилизовать все силы на проведение сева в сжатые сроки, организовать включение на весенние полевые работы всех средств производства и установить строжайший контроль за выполнением графиков этих работ в каждом совхозе, колхозе и МТС». Руководители хозяйств должны были обеспечить работу тракторов не менее 20 часов в сутки и максимально использовать живое тягло[125].

Несмотря на жесткий характер данного постановления существенного улучшения ситуации не произошло. Среди совхозов весенний сев колосовых к концу апреля закончили такие как Горьковский, Расшеватский, Калиновский, «Комсомолец», «Терек», Моздокские совхозы №7 и №8, «Борец», Пятигорский №25. Остальные совхозы с этой задачей к этому времени не справились. Партийное руководство края основную причину такой ситуации вновь искало в недостаточном использовании имеющихся в хозяйствах материальных и трудовых ресурсов. В частности, было отмечено, что «игнорирование роли лошади и вола – одна из важнейших причин отставания на севе». Кроме того, обращалось внимание на неполное включение в производственный процесс незанятых в общественном хозяйстве трудоспособных людей[126].

Одной из главных мер по активизации производственной деятельности трудовых коллективов являлась организация социалистического соревнования. С апреля 1942 г., как уже отмечалось, возобновилось Всесоюзное социалистическое соревнование, в рамках которого был заключен договор между Краснодарским и Орджоникидзевским краями. Условия договора свидетельствуют о стремлении не допустить дальнейшего снижения показателей производительности труда и, несмотря на военное время, обеспечить проведение необходимых агротехнических мероприятий. Так, Орджоникидзевский край обязался получить в 1942 г. со всей посевной площади урожай в среднем с каждого гектара зерновых не менее 15 ц, а Краснодарский край – 17 ц, подсолнечника соответственно – 11 и 14 ц, хлопчатника – 4 и 4,5 ц картофеля – 80 и 70 ц.

В целях получения высокого урожая было решено провести большой объем агротехнических мероприятий. В частности, оба края решили внести местных удобрений на площади 100 тыс. га, провести летнюю посадку картофеля на площади 10 тыс. га. Коллективы совхозов и колхозов Орджоникидзевского края обязались посеять яровизированными и намоченными семенами 260 тыс. га, а хозяйства Краснодарского края – 300 тыс. га, провести культивацию пропашно-технических культур не менее два-три раза в переводе на один след на площади соответственно 1300 и 2650 тыс. га, не менее двух раз на всей площади провести ручную прополку основных пропашных культур. Договором было предусмотрено проведение ряда мероприятий по борьбе с вредителями и болезнями сельскохозяйственных растений. Оба края обязались полностью ликвидировать все очаги клопа-черепашки в местах ее зимовки, не допустив уничтожения посевов, обеспечить обработку от мышевидных грызунов не менее 400 тыс. га полевых угодий, проводить систематическое уничтожение сорняков на всех полях, садах и огородах.

В области животноводства было решено добиться в 1942 г. прироста поголовья крупного рогатого скота в Орджоникидзевском крае не менее 22,7%, в Краснодарском крае – 34%, свиней соответственно 40 и 57%, овец и коз – 15,2 и 37%, лошадей – 11,8 и 13,5%. Большое внимание уделялось в договоре выращиванию молодняка и повышению качественных характеристик продуктивного скота [127].

Практическое выполнение условий данного договора сопровождалось решением многочисленных и тяжелых проблем. Так, ввиду почти полного прекращения централизованных поставок удобрений для повышения урожайности полей использовались различные местные инициативы. Например, в Краснодарском крае каждый пионер должен был собрать для вывоза на поля не менее 25 ведер золы. На одном лишь воскреснике школьники Славянского района собрали и вывезли на поля 90 кг золы и 70 кг куриного помета, школьники Армавира вывезли на поля 21 подводу навоза и 800 ведер золы[128].

Уничтожение такого вредного насекомого как черепашка весной 1942 г. по рекомендации Краснодарского краевого земельного отдела предполагалось проводить, главным образом, путем использования кур. В предписании было указано: «…Немедленно вывезти кур колхозных ферм и на договорных началах – кур, принадлежащих колхозникам, рабочим и служащим, в леса, лесополосы, сады и другие угодья». В совхозах ответственность за выполнение данного предписания возлагалась на директоров[129].

В ходе весенне-полевых работ большое значение в повышении производительности труда соревнование женщин-трактористок и женских тракторных бригад. Например, в совхозе «Кубань» Краснодарского края трактористки Четверякова и Шумихина, работая на тракторах СТЗ, ежедневно вспахивали по 5 га, вместо 3,2 га. При подведении итогов Всесоюзного соревнования женских тракторных бригад и женщин-трактористок на весеннем севе 1942 г., в котором приняло участие 1,5 тыс. женских бригад и 150 тыс. трактористок, было отмечено, что наилучших результатов добились трактористки Московской области, Краснодарского и Орджоникидзевского краев, Коми АССР [130].

В Орджоникидзевском крае из 8544 женщин-трактористок социалистическим соревнованием было охвачено 7900 и 157 женских тракторных бригад. В результате соревнования 27 трактористок выполнили план весенних работ от 200 до 300%. 54 трактористки были награждены значком «Лучшая трактористка Советского Союза». За период весеннего сева ими было обработано в переводе на мягкую пахоту 9594 га и сэкономлено 15692 кг горючего[131].

Летняя уборочная кампания 1942 г. проходила в обстановке надвигающейся катастрофы. Уже в мае территория Кубани и Ставрополья все чаще становилась объектом бомбардировок, что нарушало ход полевых работ. Работникам совхозов приходилось отвлекаться от основной работы на строительство оборонительных сооружений, борьбу с вражескими парашютистами и диверсантами. Так, 18 мая на территорию Кропоткинского зерносовхоза ночью с немецкого самолета был сброшен парашютист в красноармейской форме, с документами лейтенанта Красной Армии. Услышав звуки работающего трактора, он сам подошел к трактористу и заявил, что «сброшен с немецкого самолета на парашюте и имеет намерение явиться в советские органы». Бригадир тракторного отряда доставил парашютиста в райотдел НКВД[132].

Дальнейшее ухудшение состояния сельского хозяйства и приближение фронта оказало отрицательное влияние на выполнение планов государственных заготовок сельхозпродуктов. К июлю 1942 г. хозяйства Краснодарского края из установленных по плану 404761 т зерна сдали государству 41123 т или около 10%, по мясопоставкам из установленных 235486 ц сдали 184259 ц или около 80%. В том числе совхозами края было сдано 35096 ц или 19% от общего объема мясопоставок (подсчитано нами – Д. П.). Плохо обстояло дело с поставками государству молочной продукции[133].

Как отмечалось в постановлении Краснодарского крайисполкома, заседание которого состоялось 31 июля при участии члена Политбюро ЦК ВКП(б) , «постановление ГКО о вывозе 500 вагонов хлеба в сутки по состоянию на 29 июля перевыполнено, однако, начиная с 30 июля, в связи с резким уменьшением подачи вагонов и погрузки, вывоз хлеба затормозился»[134].

При невозможности дальнейшего вывоза оставшийся хлеб уничтожался. Например, на трех краснодарских хлебокомбинатах в начале августа были ликвидированы 8 т сухарей и около 4 т хлеба, на мельзаводах уничтожались запасы муки и зерна. Краснодарским мясокомбинатом с 1 по 8 августа было отгружено 60 вагонов мясопродуктов и выведено в сторону Новороссийска 256 голов крупного рогатого скота и 1000 голов свиней; остаток продукции – до 300 т колбас, копченостей, солонины, 8 т сливочного масла, 3 т жиров был уничтожен[135].

В Ставропольском крае из 265 тыс. т зерна, имевшегося на элеваторах, линейных и глубинных пунктах «Заготзерно», за период с 22 июня по 25 июля было вывезено за пределы края только 87850 т. Из запасов оставшегося зерна часть хлеба была выдана проходящим частям Красной Армии и роздана населению, остальной хлеб, как правило, был уничтожен[136].

Летняя уборочная кампания 1942 г. была прервана широкомасштабным и быстрым наступлением немецко-фашистских войск на Кавказском направлении. Учитывая реальную угрозу вторжения врага на территорию региона, Военный совет Северо-Кавказского фронта 28 июля принял постановление «О подготовке к уничтожению запасов хлеба, горючего, скота и других ценностей в случае невозможности вывоза». На секретарей райкомов ВКП (б), председателей райисполкомов и начальников районных отделов НКВД, в частности возлагалась задача уничтожения и порчи зерна и урожая на корню, угон скота или его уничтожение. Для выполнения этой задачи создавались специальные бригады и выделялось горючее. Было указано, что уничтожение хлеба, скота и других материальных ценностей могло быть осуществлено только при непосредственной опасности району, то есть тогда, когда противник будет находиться на расстоянии 25-30 км.

Ввиду быстрого продвижения немецко-фашистских войск районные руководители не всегда могли выполнить данное указание. Зачастую работникам совхозов приходилось прекращать полевые работы при непосредственном приближении противника, что не позволяло уничтожить зерно на корню. По этой же причине не удалось организовано провести эвакуацию тракторов и других сельхозмашин, которые до последнего момента были заняты на полевых работах. Попытка перегнать технику в безопасные места в целом оказалась малоуспешной. В пути следования тракторов, па переправах, образовались огром­ные пробки. Когда, при приближении противника, становилось очевидным, «что тракторы переправить не удастся, их заводили без смазки в картере, били подшипники, сбрасывали в реки Кубань и Лабу». Часть техники передавали воинским частям, что-то успевали спрятать в лесу, зарыть в землю[137].

Характерным примером сложной ситуации этих дней может служить приезд 29 июля в Белоглинский район члена Краснодарского крайкома ВКП(б) , который предложил продолжить косовицу, обмолот и вывоз хлеба. После обеда 30 июля начались бои на территории района. Только после этого, не дождавшись никаких указаний, была начата эвакуация людей и машин. Исправные гусеничные тракторы зерносовхоза были забраны 14-й танковой бригадой. Моторы комбайнов были частью разбиты, а более легкие погружены на тракторные тележки и увезены из района. Большинство колесных тракторов были испорчены и оставлены в районе, так как своим ходом не могли далеко уйти. Были приняты меры для уничтожения элеватора и оставшихся трех тысяч тонн зерна[138]. В Новопокровском районе из 22650 га зерновых успели убрать урожай с 5520 га, т. е. около ¼ посевной площади. Оставшийся хлеб на корню и на токах был уничтожен[139].

Однако значительную часть собранного зерна не удалось своевременно вывезти или уничтожить. По официальным данным Краснодарской краевой Чрезвычайной комиссии, определявшей масштабы понесенных потерь, немецкие оккупанты захватили в колхозах, совхозах и других общественных организациях края почти 400 тыс. т зерна. По самым приблизительным подсчетам, это около 25% от всего урожая зерновых культур, сданного государству Краснодарским краем в 1941 г. Кроме того, фашистам досталось 70 тыс. т картофеля и овощей[140].

В условиях быстрого наступления противника перед местными органами возникли серьезные проблемы в организации эвакуации огромного количества скота. Существующий порядок проведения эвакуации не отражал реальной картины боевых действий, происходящих на территории Северного Кавказа летом 1942 г. В соответствии с требованиями ГКО основанием для начала эвакуации скота являлось нахождение противника на расстоянии 70 км. Все остальное имущество и люди подлежали эвакуации при нахождении противника на расстоянии 30 км. С учетом данной инструкции Краснодарский крайком ВКП (б) 20 июля принял решение об эвакуации скота из северных районов, примыкающих к Ростовской области. В конце июля, в связи с приближением фронта, скот стали эвакуировать из остальных районов Кубани. В соответствии с данным решением вначале эвакуировался скот из 21 совхоза «Зернотреста» правобережья Кубани. Решение крайкома и письмо треста были вру­чены выезжавшими в совхозы ответственными работниками треста 24 июля, и основная масса скота была поднята 25 и 26 июля: крупного рогатого скота -, овец - 17323, лошадей голов.

До 31 июля перешли границу Орджоникидзевского края следую­щие совхозы: Белоглинский, Березанский, Газырский, Кубанский, Незамаевский, Новопокровский, Павловский, Сосыкский, Новосергиевскии, Тихорецкий, «Кубанская степь», им. Калинина и совхоз левого берега «Труд», вышедший 2 августа. Таким образом, вышел в Орджониикидзевский край скот 13 зерносовхозов: крупного рогатого скота, овец , лошадей С изменением маршрута в сторону Кизляра был направлен на левый берег Кубани и перешел реку скот следующих совхозов: Приазовского, Староминского, Кропоткинского, «Вимовец» Тимашевского, Красноармейского, Ейского. Скот совхозов левого берега был поднят 2-3 августа: в Орджоииквдзевский край ушел скот совхозов Лабииского и Урупского че­рез Отрадную в направлении Черкесска, а скот совхоза «Труд» - в направлении Микоян-Шахар.

В то же время попал в окружение скот совхозов: Ейс­кого, Приазовского, «Кубань», Кропоткинского. Был застигнут наступавшими немецкими частями скот Степашского совхоза. Скот первой партии эвакуации Приазовского зерносовхоза и второй партии Березанского совхоза 8 августа находился между рекой Кубанью и Лабой. В это время был высажен около Новолабинской немецкий десант, и, видимо, этот скот остался там. Скот Тимашевского совхоза в количестве 633 головы 9 августа попал под сильную бомбежку между Гиагинской и Белореченской.

В результате эвакуации совхозов зернотреста удалось спасти большинство волов и лошадей. Из 7844 свиней 3000 было сдано в «Заготскот», 2500 было продано и отдано рабочим совхозов, а 700 голов передано армии[141]. Вместе с тем, эвакуация ряда совхозов Краснодарского края была начата с опозданием и проходила в обстановке спешки и неразберихи. По данным отчета оперативной группы по эвакуации совхозов Наркомсовхозов РСФСР в конце августа 1942 г. кубанский совхоз «Стрелка» только приступил к эвакуации и двигался с имуществом и скотом в Орджоникидзевский край[142].

К этому моменту Орджоникидзевский край уже не мог являться укрытием для эвакуируемых из Краснодарского края людей и средств производства. С учетом реальной угрозы оккупации бюро Орджоникидзевского крайкома ВКП (б) еще 27 июля 1942 г. приняло решение об эвакуации МТС, МТМ и совхозов из северо-западных районов края в Кизлярский округ. Эвакуации подлежали все тракторы, моторы и арматура комбайнов, станкооборудование, основной инвентарь, передвижная нефтетара, инструменты, цветные металлы, запчасти, ценные ремонтные материалы, транспортные средства. Вместе с эвакуированными тракторами и другим имуществом должны были следовать со своими семьями руководящие работники МТС, МТМ и совхозов, специалисты, рабочие и служащие этих хозяйств, все трактористы и комбайнеры. Одновременно было принято постановление о переводе в Кизлярский округ скота совхозов и колхозов[143].

К 5 августа было выведено за р. Терек около 1 млн. голов скота, 950 тракторов, вывезено 88 тыс. т зерна, 10800 т. шерсти, 712 тыс. штук кож. Значительная часть зерна была частично роздана колхозникам, рабочим и проходящим частям Красной Армии, а оставшееся зерно уничтожено. Вместе с тем, большая часть тракторного парка осталась в бурунах Кизлярского округа из-за невозможности снабдить горючим и смазочным материалом для дальнейшего продвижения. В связи с более быстрым продвижением врага, чем продвижение эвакуируемых хозяйств, значительная часть скота и тракторного парка была отрезана немецко-фашистскими войсками[144].

Одним из примеров неудавшейся эвакуации скота является попытка вывода из Орджоникидзевского края поголовья совхозов овцеводческого треста. На 1 июля 1942 г. в 11 овцеводческих совхозах Ставрополья насчитывалось 311538 овец. С объявлением эвакуации в сторону Дагестана в гуртах было отправлено 250500 овец. Однако во время движения дороги были перерезаны немецкими войсками, и на оккупированной территории осталось 194392 овцы или 77% от выведенных в эвакуацию. По пути следования оставшихся гуртов пали 8956 овец и еще 26263 были сданы на мясо заготовительным конторам и частям Красной Армии. Таким образом, всего к началу октября 1942 г. на территорию Дагестана удалось перегнать только 21013 овец – это лишь 6,7% от имевшихся в овцеводческом тресте к лету 1942 г.[145].

Кроме того, ввиду отсутствия охраны гуртов эвакуированного скота имели место случаи его расхищения как преступными элементами, так и отступающими красноармейцами. Отдельные руководители хозяйств и гонщики бросили скот на произвол судьбы при осложнении обстановки. Так произошло с перегоняемым скотом совхозов Турксад, Арзгирский, Янкульский и других[146].

Следует отметить, что совхозам региона удалось более успешно, чем колхозам справиться с задачами эвакуации и сохранить большую часть скота и имущества. В то же время большинство гуртов колхозного скота досталось противнику или оказались в полосе линии фронта. Более организованный, чем у колхозов, характер эвакуации скота совхозами был отмечен и в других регионах Юга России. Так, в Калмыкии оставшееся в захваченных врагом колхозах поголовье скота составило 511944 головы или 59,8% от общего количества, а в совхозах – 46838 головы (15,2%)[147].

В целом эвакуация скота закончилась неудачно. По подсчетам из 412 тыс. голов крупного рогатого скота фашисты сумели захватить 321 тыс. или 78%, из 213 тыс. лошадей – 150129 или 75%, из 232 тыс. свиней – 222593 или 95,5%, из 3,5 млн. овец – 2353763 или 67%. В их руки попало также 3142000 штук птицы, что означало почти полное уничтожение общественного птицеводства в крае. В среднем оккупанты захватили 79% всего поголовья скота Ставрополья[148].

Общие потери скота по Краснодарскому краю за гг. составили: по крупному рогатому скоту – 299263 головы или 68% от имевшихся, по лошадям – 175423 или около 58%, по овцам и козам – 592122 или почти 72% от дооккупационной численности. Кроме того, фашисты забрали 59973 головы крупного рогатого скота, принадлежавшего населению. Еще большими были потери свинопоголовья. Оккупанты захватили более 300 тыс. свиней, принадлежавших общественному сектору Кубани. Оставшаяся часть была сдана до прихода фашистов на мясокомбинаты, погибла в пути в результате бомбежек, усталости и жары. В итоге из 570 тыс. свиней общественного сектора Краснодарского края, имевшихся к началу войны, было потеряно почти все их поголовье[149]. В целом в результате наступления немецко-фашистских войск и неудовлетворительных итогах эвакуации значительная часть производительных сил совхозов была уничтожена или захвачена противником.

В период оккупации территории Кубани и Ставрополья часть совхозов полностью прекратила свое существование, другая часть была преобразована фашистами в сельские или государственные хозяйства. Вместо директора совхоза всеми делами теперь руководил управляющий сельхозом (госхозом). Как и колхозы, все сельхозы и госхозы получили порядковые номера. Так, в ведении сельскохозяйственного отдела городского управления Пятигорска на конец августа 1942 г. находилось 15 городских и пригородных сельхозов. Интересно, что еще за месяц до этого, при большевиках, их было всего семь. Рост объяснялся довольно просто: немцы перевели восемь подсобных хозяйств различных предприятий города-курорта в статус сельхозов. Эта перестройка позволила создать единые правила для работы всех 15-ти сельхозов, улучшить управление из одного центра. В конечном счете – поставить под контроль их повседневную деятельность[150].

До проведения аграрной реформы прежний порядок организации работы бывших совхозов фактически не изменился. Оккупанты в данном случае преследовали цель добиться наибольшей отдачи от работников путем использования привычных для них форм и методов производственного процесса, а также принципов оплаты труда. Однако, применение этих подходов, как и попытки заигрывания с местным населением, а также пропаганда преимуществ «нового порядка» в целом не имело успеха. Со стороны сельских тружеников широко применялся пассивные формы сопротивления оккупантам. Они выразились с массовых невыходах на работу, открытом и завуалированном саботаже. Этот вопрос стал столь острым, что в ряде документов германских властей саботажники были уравнены в характерологических признаках с шпионами, партизанами, парашютистами[151].

Нежелание сельских тружеников трудиться на захватчиков приводило к срыву намеченных оккупантами планов производства сельхозпродукции. Например, на полях действующих в Ессентукском районе девяти колхозов и пяти сельхозов к концу сентября 1942 г. не были убраны зерновые на 1470 га, а это почти 42% от всей посевной площади. Еще меньше было обмолочено – лишь 22,9% убранного зерна. Более низкими, чем прежде были темпы уборки урожая в Краснодарском крае. К 1 сентября уборочная страда на Кубани обычно заканчивалась, а в 1942 г. в условиях оккупации к этому сроку хлеба не были обмолочены на более чем 300 тыс. га. А это 25% от всей посевной площади[152].

В то же время в некоторых незанятых врагом районах Краснодарского края продолжали действовать оставшиеся совхозы, а также была организована деятельность эвакуированных совхозов. К ним принадлежали такие районы Черноморского побережья, как Адлерский, Шапсугский, Геленджикский и Туапсинский. Некоторые совхозы Орджоникидзевского края возобновили свою деятельность в Кизлярском округе.

О достаточно высоких результатах их работы свидетельствует докладная записка помощника начальника политотдела по комсомолу совхоза «Пролетарий», направленная в октябре 1942 г. в эвакуированный Орджоникидзевский крайком ВЛКСМ. В ней идет речь о перевыполнении рядом комсомольцев и несоюзной молодёжью норм выработки, участии комсомольской организации в сборе теплых вещей и подарков для воинов, оказании шефской помощи полевому госпиталю[153].

В эвакуированных совхозах продолжалась работа по заготовке сельхозпродукции для соседних воинских частей. Так, большая часть заготовленной продукции в районах Черноморского побережья использовалась для снабжения Черноморской группы войск. Вместе с началом деятельности эвакуированных совхозов и колхозов в данных районах существенно увеличилось производство сельскохозяйственной продукции, что позволило перевыполнить план государственных заготовок. О положительной динамике заготовок в причерноморских районах во второй половине 1942 г. свидетельствуют следующие данные:

Большое недовыполнение плана по табаку явилось следствием обширных потрав площадей табака, самовольным взятием табака населением и военнослужащими в период массовой эвакуации.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12