Когда конфликты провоцируются борьбой этнических элит, адекватный контроль сочетает кооптацию и консоциональную демократию. Они позволяют элитам мирно реализовать свои властные амбиции. Радикалы

могут уповать на вооруженный конфликт, но если этногруппа достигает высокого статуса мирными средствами, она не выберет лидера, призывающего к гражданской войне.

Распространенность затяжных этнонациональных конфликтов в нынешнем мире свидетельствует о неадекватности правительственного контроля этнического насилия. Большинство стран постколониального и постсоветского периодов не учитывало, что для эффективного аккомодационного контроля необходимо сильное государство. Страны начинали модернизацию с построения гражданского общества и установления демократии. Когда государство не способно контролировать правопорядок, все формы межэтнического сотрудничества потерпят фиаско. Гражданские институты станут проводником шовинизма, а демократия будет быстро дискредитирована. Недооценка силового контроля вызвала тенденции регионализации и интернационализации конфликтов.

Абсолютизация силового контроля, например в Югославии и в ряде стран Ближнего Востока (Ирак, Турция), Африки (Руанда, Заир, Либерия и другие государства), Закавказья, приводит к обратному результату в статусных конфликтах. Силовой контроль ограничивает свободу самовыражения этногрупп. В отсутствие аккомодационного контроля силовые стратегии правительства повышают беспокойство местного населения о своем статусе в обществе и провоцируют затяжные конфликты. Только в начале XXI в. федеральный центр России стал на путь сочетания стратегий силового и аккомодационного контроля, что позволило прервать тенденции регионализации и интернационализации этнонационалистического экстремизма в Южном федеральном округе.

Игнорирование необходимости сочетания стратегий аккомодационного контроля также приводит к неуспеху в урегулировании конфликтов. Все правительства новых государств стремятся к формированию гражданского патриотизма и приверженности членов общества конституционному строю. Гражданское строительство, сопровождаемое культурным строительством, дает обратный результат, когда этническая элита теряет свою власть и желает ее удерживать во чтобы то ни стало. Элиту можно запугивать, ей можно льстить, но угроза ее смещения ведет к беспорядкам. Сегодня отсутствие у центрального правительства стратегии кооптации традиционных и новых этнических элит оборачивается затяжными конфликтами.

Гуманитарный принцип соблюдения прав человека, характерный для глобализированного мира, усложняет правительственный контроль этнонационального конфликта. Согласно либеральной морали и международному праву, сдерживание этнического насилия не может достигаться ценой репрессий и дискриминации. Международное сообщество ожидает от правительственного контроля не только эффективности, но и легитимности, соблюдения индивидуальных и коллективных прав граждан.

Глава 4

МИРОТВОРЧЕСКИЙ КОНТРОЛЬ ЭТНИЧЕСКОГО НАСИЛИЯ В ГЛОБАЛИЗИРОВАННОМ МИРЕ

В ПРЕДЫДУЩЕЙ главе были рассмотрены стратегии контроля насилия в этнонациональном конфликте, применяемые правительствами внутри своих стран. Во многих случаях правительства способны более эффективно контролировать конфликт на своей территории, нежели внешние силы. В ситуации, когда правительство утрачивает эту способность и этническое насилие приводит к массовым бедствиям и угрожает безопасности других стран, международное сообщество вмешивается во внутренние дела государства. Это вмешательство именуется миротворческим контролем. Будучи противоречивым явлением глобализирован ного мира, миротворческий контроль стал предметом философской дискуссии сторонников либерализма и реализма. Мы рассмотрим принципы, исторические причины, критерии и типы миротворческого контроля. Затем проанализируем его стратегии и тенденции.

4.1 Понятие миротворческого контроля, его принципы и исторические причины

В обыденном смысле русское слово «миротворчество» обозначает активность людей, создающих мирные отношения не только в условиях вооруженного конфликта, но и в обычной социальной жизни, отмеченной разногласиями. Миротворцы содействуют прекращению чужого конфликта. Они руководствуются добрыми намерениями и воспринимают свою деятельность как правое дело1. Аналогичное широкое значение имеет английское слово реасе making (миротворчество): «деятельность индивидов, групп или государств, примиряющая враждебные стороны».2 В узком смысле термин «миротворчество» обозначает систему международного конфликтного управления. В «Энциклопедии Мира» предлагает следующее определение: «Миротворчество - целенаправленная деятельность субъектов международных отношений (ООН, региональных межгосударственных структур, отдельных государств, миротворческих, гуманитарных организаций), направленная на поддержание или восстановление международного мира и безопасности».3 К миротворцам относятся структуры и органы, не являющиеся участниками внутри - и межгосударственных конфликтов.

Термин «миротворчество» не применим к правительственному контролю этнического насилия на территории своего государства. По мнению , не является миротворчеством деятельность правительcтва по поддержанию и восстановлению правопорядка в своем государстве и защите территориальной целостности страны.4 Миротворческий контроль осуществляется государством в составе международного сообщества на территории другого государства. Миротворчество способно урегулировать различные виды внутригосударственной вооруженной борьбы, в том числе классовой, например, усилия ООН в Анголе, Мозамбике, Сальвадоре в конце 1980-х гг. Нас будет интересовать миротворческое вмешательство во внутригосударственный этнонациональный
конфликт. В этом параграфе будут рассмотрены принципы и исторические условия миротворческого контроля, критерии его легитимности и эффективности, типологии миротворческих стратегий.

Формы миротворчества драматично разнообразны: дипломатия, надзор за прекращением огня и соблюдением мирных соглашений, помощь беженцам, военная защита гуманитарных конвоев, репатриация и трансфер, проведение военных операций против местных сторонников вооруженного конфликта, разминирование территории и разоружение боевиков, выполнение миротворцами полицейских функций, обновление или смена политического режима. Миротворчество может длиться годами и десятилетиями, прекращаться и возобновляться, ограничиваться гуманитарной помощью или включать использование новейшего оружия. Многообразные формы миротворчества можно свести к двум категориям - медиации этнонациональных конфликтов и контролю этничес-
кого насилия. Они различаются особыми принципами и стратегиями.

В международном праве и политологии медиация именуется посредничеством, мирным средством разрешения конфликтов. Посредничество представляет собой ведение переговоров не состоящими в споре госу-

дарством или международной организаций со спорящими сторонами с целью нахождения компромиссных путей мирного урегулирования спора. Посредничество может осуществляться по внешней или внутренней инициативе, но обязательно при согласии конфликтующих сторон. Посредничество мотивировано добрыми услугами и не может рассматриваться как вмешательство во внутренние дела государства. Предложения посредника не являются обязательными для участников этнонационального конфликта. Правила применения посредничества содержаться в Гаагских конвенциях 1899 и 1907 гг. и в других международных договорах и Уставе ООН.5 Следовательно, посредничество - это активность дипломатического характера. Ее отличают принципы трехсторонних переговоров, добровольность и невмешательство во внутригосударственные дела, равное

отношение третьей стороны к требованиям конфликтующих сторон. Компромиссный стиль и консультативные роли определяют рефлективные и результирующие стратегии посреднического урегулирования этнонациональ-ного конфликта.6

В отличие от посредничества, миротворческий контроль этнонационального конфликта представляет собой вмешательство мирового сообщества во внутренние дела государства, независимо от его согласия, ради сдерживания этнического насилия.

Отсутствие в научной литературе определения понятия миротворческого контроля можно объяснить распространенностью философии этатизма, которая объявляет государственный суверенитет абсолютной
ценностью, принятой международным сообществом с момента возникновения Вестфальской системы в XVII в. Набор суверенных прав распространяется на любое государство и не может быть ограничен. В философии этатизма государство остается единственным гарантом независимости личности и социальных групп от давления извне; даже нарушая их права, оно является меньшим злом, чем иностранная интервенция.7

Этатизм допускает посредничество в урегулировании внутригосударственного конфликта, что приводит к недооценке миротворческого контроля. Философия этатизма не учитывает случаи неспособности правительства поддерживать гуманитарный правопорядок на своей территории. В этих случаях международное сообщество допускает временную передачу государственных прав контроля этнического насилия международным институтам.

Миротворческий контроль - сложное явление, имеющее моральноправовые и политико-военные основания. Миротворческий контроль характеризуют следующие принципы.

Во-первых, принцип гуманитарной интервенции. Он означает вмешательство в дела государства по причине этнического насилия, вызывающего нарушения прав человека и создающего угрозу безопасности народов соседних государств. Вмешательство морально оправдано, если правительство не контролирует этническое насилие или инициирует и осуществляет насилие. Наличие в словосочетании «гуманитарная интервенция» прилагательного «гуманитарная» придает традиционному понятию «интервенция» как захватническому вмешательству принципиально новое миротворческое содержание: предотвращение гибели и широкомасштабных страданий людей. В этом качестве «интервенция» отличается от понятия «экспансия» как расширения сферы господства во вред объекту вмешательства.8 В отличие от внешнего пособничества внутригосударственному конфликту, гуманитарная интервенция направлена на прекращение этнического насилия.

Во-вторых, принцип военной интервенции как крайнего средства миротворчества. В распоряжении миротворческого контроля имеются военные и невоенные (экономические, политические, моральные) ресурсы давления на участников конфликта. Военная интервенция – это вторжение внешних вооруженных сил на территорию государства. Посредничество отвергает применение военной силы до тех пор, пока до конца не использованы возможности переговоров и диалога. Военная интервенция является крайним средством миротворческого контроля когда посредничество и невоенные ресурсы давления оказываются не достаточными для прекращения этнического насилия. Нормы международного права и Устав ООН запрещают агрессию как незаконное применение вооруженной силы против суверенитета и территориальной неприкосновенности государства. Устав ООН (глава VII) допускает гуманитарную военную интервенцию, если местный конфликт создает угрозу международному миру и безопасности.9

В-третьих, миротворческий контроль руководствуется принципом ограниченного нарушения государственного суверенитета. Данный принцип означает, что правительство, не способное или не желающее сдерживать этническое насилие, временно теряет права суверена, которые принимает на себя международное сообщество, осуществляющее гуманитарную военную интервенцию. Этот принцип сформулирован в нынешней либеральной философии. По мнению С. Хофмана, государство получает свои суверенные права на основе суммарных прав граждан и обязано их защищать. Когда оно не справляется с обязанностями, международные институты ограничивают государственный суверенитет, обеспечивают безопасность в регионе и выполняют роль защитника
прав человека.10 Аналогичную точку зрения высказывал бывший генеральный секретарь ООН : в условиях миротворческого контроля «правительства будут обязаны - если потребуется силой оружия - придерживаться высоких стандартов в соблюдении прав отдельного человека».11 Нынешний либерализм признает относительную ценность государственного суверенитета.

Следовательно, миротворческий контроль этнонационального конфликта является временным гуманитарным военным вмешательством международного сообщества в дела государства, направленным на пре-
кращение этнического насилия, вызывающего масштабные нарушения прав человека и угрозу международному миру и безопасности.

Миротворческий контроль - это новый исторический тип международного контроля, приходящий на смену экспансионистскому контролю эпох империализма и «холодной войны». В экспансионистском контроле местный этнонациональный конфликт является поводом для великой державы расширить свое территориальное, экономическое, политическое господство за счет другого государства. В период экспансионизма миротворческие интервенции были редким явлением, например интервенция Франции и России в Грецию ( гг.), России в Болгарию (1877 г.), Индии в Восточный Пакистан (1971 г.). До создания ООН миротворческий контроль не был инстуционализирован в международном праве. Миротворческий контроль получил наибольшее распространение в конце XX в. В этот период ООН инициировала, организовывала или уполномочивала проведение интервенций на Кипре, севере и юге Ирака, в Боснии и Герцеговине, Македонии, Албании, Сомали, Руанде, Заире, Либерии, на Гаити и в других странах. К миротворческим операциям относилось вмешательство России в вооруженный конфликт в Грузии, Таджикистане, Молдове. Не была одобрена ООН интервенция НАТО в бывшую Югославию. Комплекс исторических причин повлиял на переход от экспансионистского к миротворческому контролю.

Исторические корни миротворческого контроля лежат в эволюции международной этики и международного права. Особенно после второй мировой войны наблюдалось возрастающее внимание мирового сообщества к проблеме справедливости в международных отношениях. Получила развитие универсалистская концепция этики свободных и равных граждан мира. Она возродила раннесовременный космополитизм и поставила ценности свободы и равенства людей выше государственного суверенитета.12 Произошел поворот международного права к правам человека и к праву международного сообщества на гуманитарную военную интервенцию, закрепленным в Уставе ООН. В случае применения права на миротворческую интервенцию происходило ограничение государ-ственного суверенитета, который оставался традиционным принципом международного правопорядка.

Переход от экспансионистского к миротворческому контролю происходил по политическим причинам. Во-первых, с окончанием холодной войны в Совете Безопасности ООН стало гораздо легче приходить к согласию по вопросам контроля затяжных конфликтов, что проявилось в росте числа миротворческих операций. Во-вторых, интернационализация местных этнонациональных конфликтов создавала угрозу безопасности соседних государств.13 Главной причиной распространения этнического насилия на территорию соседних стран была слабость местных правительств, не способных сдерживать вооруженную борьбу.

Число слабых правительств умножилось после распада колониальной и социалистической систем и образования новых национальных государств. Правительства новых государств находились под двойным давле-нием дезинтеграции биполярной модели мира и глобализации, побуждавшей к модернизации экономической и политической систем общества. Транзитивные страны были источником интернационализации местных конфликтов, вызвавших повышенную озабоченность мирового сообщества.

Появление миротворческого контроля было социально обусловлено распространением региональных гуманитарных кризисов, с которыми не справлялись Управление Верховного Комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) и неправительственные организации (НПО). Этнические беженцы являлись главным свидетельством гуманитарного кризиса, масштабного бедствия гражданского населения. В конце XX в. 150 млн. человек жили за пределами стран своего происхождения. Из них 15 млн. оставались беженцами.14 В постхолодный период в перемещениях населения не последнюю роль играли политические репрессии. Для большинства беженцев основным источником угрозы были вооруженные этнонациональные конфликты. Об этом свидетельствовало соотношение жертв среди мирного населения и военных, достигшее во многих случаях 9:1.15 Когда возникала угроза жизни гуманитарного персонала, УВКБ ООН и НПО прекращали помощь беженцам. Гуманитарная миссия переходила к военным миротворцам.

Интернационализация этнонациональных конфликтов создавала барьеры товарообмену глобализированной экономики. Конфликты нарушали экспорт продуктов производства, пользование сухопутными, воздушными и морскими коммуникациями, порождали угрозу безопасности передвижения наемных работников и предпринимателей. В конфликтных регионах получил распространение преступный бизнес. Инициаторами миротворческого контроля были правительства развитых стран. Западная экономика зависела от энергоносителей развивающихся стран, чьи режимы проявляли неспособность контролировать этническое наси-
лие и гарантировать минимальные свободы человека. Новейшие системы информационной связи лишали правительства возможности скрывать конфликтную ситуацию. Тематизация этнических кризисов в СМИ вызывала сострадание международного сообщества к бедствиям гражданского населения и оправдывала миротворческий контроль.

Итак, миротворческий контроль этнонационального конфликта является принудительной деятельностью международного сообщества по сдерживанию внутригосударственного этнического насилия. К принципам миротворческого контроля относятся гуманитарная интервенция, использование военной силы как крайнего средства и временное ограничение государственного суверенитета. Миротворческий контроль является частью международной системы конфликтного управления. Он действует в тех случаях, когда правительство не способно сдержать этническое насилие, создающее гуманитарный кризис и угрозу международной безопасности, и когда исчерпаны дипломатические средства политического урегулирования конфликта. Миротворческий контроль выступает условием мирного урегулирования затяжного внутригосударственного конфликта.

Миротворческий контроль - новый исторический тип контроля, приходящий на смену экспансионистскому контролю эпох империализма и «холодной войны». К историческим причинам возникновения миротворческого контроля во второй половине XX в. относятся эволюция международной этики и права, окончание «холодной войны» и рост согласованных действий мирового сообщества, развитие глобальных информационных систем и тематизация гуманитарных кризисов в общественном мнении. Главная причина миротворческого контроля заключается в интернационализации этнонациональных конфликтов: вследствие слабости новых государств, возникших в результате распада колониальной и социалистической систем, этническое насилие распростра-нялось за пределы государственной территории и создавало угрозу международной безопасности и мировой экономике.

4.2 Критерии легитимности и эффективности традиционного и нетрадиционного миротворческого контроля

Трудности эмпирического различения военной интервенции в гуманитарных целях и с экспансионистскими намерениями порождают проблему легитимности действий миротворческих сил. Вебером понятие легитимности (от лат. legitimus - согласный с законом, законный, правомерный, должный) обозначает порядок, обладающий престижем, в силу которого он диктует обязательные требования.16 Веберовское понятие легитимности применимо и к миротворческому контролю. Нормы международного права и Устава ООН определяют порядок проведения миротворческих операций. Правовая легитимность действий миротворческих сил зависит от этого порядка.17

Миротворческие действия оцениваются как легитимные, если миротворцы имеют мандат Совета Безопасности (СБ) ООН и с его санкции осуществляют интервенцию. СБ ООН санкционирует интервенцию при
условии, что в конкретных решениях об использовании военной силы преобладают соображения правого дела и гуманистические намерения. Правое дело означает противодействие угрозе этнического насилия. Гуманисти-ческие намерения заключаются в защите невиновных людей от притеснений и жестокого обращения. СБ ООН санкционирует военную интервенцию в том случае, если не дали желаемого результата дипломатия и невоенные средства давления. СБ ООН компетентен определять задачи операции, состав контингентов, руководство операциями, сроки пребывания в зоне конфликта, финансирование.18

Действия миротворческих сил легитимны, если в ходе операции соблюдаются нормы международного гуманитарного права - правила соразмерности и различия допустимых и недопустимых военных целей.
Правило соразмерности означает, что общие размеры ожидаемого ущерба от интервенции не должны превышать общего размера ожидаемого блага. По словам Д. Ролза, «используемые средства не должны разрушать возможность мира, поощрять пренебрежение к человеческой жизни, которое ставит под угрозу нашу безопасность и безопасность человечества»,19 Правило различия относится к выбору видов оружия, определя-емому различением комбатантов и некомбатантов. Оно ориентирует на защиту гражданских лиц, гражданских объектов и гуманное обращение с военнопленными в соответствии с Гаагским соглашением 1907 г. и Женевскими конвенциями 1949 г.20 Международные суды могут привлечь к ответственности нарушителей гуманитарного права.

Когда международный порядок миротворческой интервенции нарушается, действия миротворцев имеют незаконный характер, например, интервенция проводится без санкции СБ ООН или нарушаются нормы гуманитарного права. Решение НАТО в обход ООН использовать свою военную машину в бывшей Югославии в 1999 г. означало взлом правовой системы международного сообщества и вызвало дискуссию о легитимности интервенции. Руководство НАТО ограничилось моральными доводами в пользу своей интервенции и игнорировало ее правовое обеспечение. Н. Плотников полагает, что в основу натовских доводов положена идеология патернализма: интервенция оправдывается интересами «самого насилуемого, который еще не дорос до осознания своих подлинных интересов. И поэтому в ожидании его будущего согласия оправданно его принуждение».21 Патернализм игнорирует правовую легитимность, ибо, с точки зрения опекуна, подопечный никогда не достигнет состояния необходимой зрелости. По мнению генерального секретаря ООН К. Аннана, патернализм может стать прикрытием для необоснованного вмешательства во внутренние дела суверенных государств, подтолкнуть сепаратистские движения к сознательному провоцированию правительств на грубые нарушения прав человека.22

Правовую, или нормативную, легитимность миротворческой интервенции следует отличать от моральной легитимности, публичной поддержки мировым сообществом и местным населением миротворческой операции. В отличие от правовой легитимности, моральная легитимность - переменная величина. Она зависит от СМИ, привлекающих внимание международного сообщества к местным гуманитарным кризисам. Существуют сторонники пацифизма, отрицающие военные средства достижения гуманитарных целей. Могут быть поставлены под сомнение масштабы военной интервенции. В общественном мнении репутацию миротворческих сил снижают жертвы среди гражданского населения высокие военные потери и неопределенность сроков интервенции. Нор-

мативная и моральная легитимность миротворческой интервенции могут не совпадать. Чем выше моральная легитимность миротворческого вмешательства в этнонациональный конфликт, тем меньше масштаб пособни-чества конфликту, и наоборот.

Следовательно, критерием правовой легитимности миротворческих действий является признание мировым сообществом их соответствия нормам международного права и Устава ООН. Незаконные действия миротворцев вызывают неустойчивость международно-правовых отношений.

Эффективность, или успех, миротворческой интервенции определяется соотношением целенаправленного использования средств и результатов. Контроль эффективен, если сдерживание этнического насилия достигнуто ценой минимальных потерь миротворческих сил. Возможен отказ от интервенции, если она не сулит позитивных последствий или цена потерь выходит за пределы получаемых выгод. Например, в 1995 г. ООН прекратила интервенцию в Сомали, так как масштабы военных потерь превзошли ожидаемую выгоду от сдерживания сторонников этнического насилия.

О критерии эффективности миротворческого контроля ведется дискуссия между представителями либерализма и реализма. Либералы обращают внимание на гуманитарные последствия этнического насилия и сводят эффективность контроля к защите местного населения от притеснений и жестокого обращения. Например, К. Гринвуд оценивает контроль как эффективный, если ценой минимальных потерь миротворцы предотвращают «широкомасштабное страдание и гибель населения».23 За образец контроля принимаются операции по «поддержанию мира» (реасе-keeping): миротворческие силы размещаются на разделительных линиях между противоборствующими сторонами и осуществляют надзор за соблюдением соглашений о прекращении огня. В этот период дипломаты и неправительственные организации заботятся, соответственно, о политическом урегулировании конфликта и гуманитарной помощи населению. Операции по поддержанию мира не имеют конфронтационного характера. Миротворцы служат буфером между противоборствующими группами с их согласия. Разделительные операции распространены в практике ООН и именуются «традиционным миротворчеством».24

Представители философии политического реализма обращают внимание на угрозу интернационализации этнического насилия. Реалисты руководствуются двумя допущениями:

1) участие государств в миротворческом контроле преимущественно мотивировано интересами собственного благополучия и безопасности;

2) вследствие затяжного характера этнонационального конфликта миротворцы встречают местное вооруженное сопротивление.

Из допущений следует, что миротворческий контроль эффективен, если содействует устойчивому и длительному миру в государстве. По мнению Н. Фоушина, Б. Коппитерса и Р. Апресяна, для реалистов мотивы
помощи чужому населению остаются вторичными побуждениями: «государство должно учитывать интересы своего окружения, если это не обходится дорого».25 Реалисты ставят на первое место операции под общим названием «нового интервенционизма»: сдерживание военной силой противников интервенции и создание гражданского правительства, способного поддерживать правопорядок в своей стране.26 В отличие от традиционного миротворчества, стратегии «нового интервенционизма», или нетрадиционного миротворческого контроля, направлены на ограничение причин, а не только последствий этнического насилия.

Реалисты критикуют традиционное миротворчество за неэффективность. По мнению Д. Кармента и Ф. Харвея, проблема традиционного миротворчества состоит в том, что военная миссия обеспечивает временное прекращение этнического насилия, поскольку является разъединительным процессом.27 В краткосрочной перспективе операция по поддержанию мира требует крупных сил, обременительного использования ресурсов и не предусматривает точного определения времени окончания военного вмешательства. В результате увеличива-
ется число безуспешных попыток создания устойчивого мирного порядка. Кармент и Харвей отмечают, что после ухода военных миротворцев ООН этническое насилие возобновлялось в Конго, Руанде, на Кипре, в Ливане, Камбодже.28

Реалисты упрекают традиционалистов в недооценке социальных последствий этнонационального конфликта, выраженных в этническом расколе: этническая непроницаемость, повышенная тревожность людей за безопас-ность и наличие беженцев. По мнению Ч. Кауфмана, после затяжной вооруженной борьбы формируется жесткая приверженность этногруппе. Вследствие ригидной этнической идентичности затруднено гражданское строительство. Разделительные миротворческие операции не способствуют гражданскому объединению людей.29 Д. Бойман полагает, что традиционное миротворчество ограничивает военную интервенцию краткосрочными задачами и не ориентирует военную миссию на долгосрочные цели устойчивого мира в государстве. Надзорные правила разделительных операций способствуют неудаче военной миссии.30

К тревожным аспектам традиционного миротворчества относятся непродуктивные попытки разоружения местного населения. Сохраняется утаивание и приобретение боевого оружия, что обусловлено восприятием угрозы безопасности. Демилитаризация населения может быть успешной, если этногруппы участвуют в гражданском строительстве и действует контроль правопорядка. При отсутствии этих условий население
сопротивляется разоружению. Миротворцы вынуждены наращивать свой военный потенциал в ущерб нормализации отношений с местным населением. Сдержанность в применении силы со стороны многочис-
ленных миротворцев провоцирует боевиков, на которых угроза применения силы не действует. По мнению , стратегия пассивной обороны не способствует качественному росту миротворческих сил, их

обученности, дисциплинированности и оперативному управлению в трудных географических условиях.31

Реалисты связывают неудачи посреднического урегулирования конфликтов с разделительными военными операциями. По мнению Г. Розе, среди западных политиков и лидеров международных организаций распростра-нено соглашательское заблуждение, что всегда возможно компромиссное урегулирование этнонационального конфликта. Несмотря на повторяющиеся попытки опытных дипломатов урегулировать споры, вооруженный конфликт возобновляется. Местное население информировано о кратковременном размещении «голубых касок». Продление полномочий миротворческих сил, разъединяющих воевавшие стороны, не формирует доверительные отношения между бывшими противниками и не обеспечивает сотрудничество лидеров в гражданском строительстве. Продолжают сохраняться статусные и элитарные причины этнонационального конфликта.32

Реалисты утверждают, что в операциях по поддержанию мира гуманитарная помощь обостряет местный конфликт. Б. Барбер отмечает, что гуманитарные организации непреднамеренно становятся пособниками этнического насилия. Боевики смешиваются с мирным населением и получают внешнюю материальную помощь, которая им не предназначается. Они используют ее для возобновления вооруженного конфликта. Лагеря беженцев становятся вербовочными базами враждующих фракций.33 М. Даффилд и Дж. Пренгергаст утверждают, что в разделительных операциях военные миротворцы не контролируют распределение гуманитарной помощи и гуманитарные организации вынуждены сотрудничать с местными этнолидерами. Гуманитарная помощь обостряет конфликт потому, что она контролируется враждующими этноорганизациями. В разрушенной экономике продукты питания являются денежным эквивалентом. Группы, контролирующие распределение гуманитарной помощи, обладают дополнительными мобилизационными ресурсами.34

Р. Беттс полагает, что, вопреки либеральным заявлениям о нейтральности гуманитарной помощи, она воспринимается местным населением как пристрастная.35 Поскольку внешняя этногруппа оценивается как враждебная референтной группе и боевики находятся в массе мирного населения, гуманитарная помощь внешней группе рассматривается как пособничество врагу. Аналогичную точку зрения высказывает Д. Бойман:

«Местное население с недоверием относится к заявлениям о политической неангажированности гуманитарных организаций. Наивно полагать, что помощь товарами и услугами в зоне войны не влияет на войну».36

В условиях этнического раскола и пассивности военных миротворцев экстремисты превращают пристрастное восприятие гуманитарной помощи в инструмент своего влияния на население. Показательным примером разрушительных последствий гуманитарной помощи является поддержка руандийских беженцев народов хуту в Заире в 1990-х гг. Среди беженцев находились тысячи боевиков, военнослужащих и правительственных чиновников, осуществляющих геноцид против народа тутси Руанды в 1994 г. благодаря помощи УВКБ ООН и покровительству диктатора Мобуту они нашли убежище в Заире, вооружились и осуществляли рейды в Раунду. При этом боевики проникали через разделительную линию миротворцев ООН. Экстремисты в лагерях беженцев усилили этническую вражду в Заире и ускорили гражданскую вражду, которая привела к свержению правительства Мабуту37.

Критики традиционного миротворчества полагают, что репатриация беженцев при сохранении этнического раскола приводит к возобновлению насилия и непродуктивности военной миссии. Д. Бойман ссылается на данные УВКБ ООН, согласно которым, возвращение в Руанду беженцев из Заира в 1997 г. сопровождалось ростом этнического насилия.38 отмечает, что репатриация грузинских беженцев в Абхазию привела к возобновлению вооруженных столкновений в Гальском районе в 1998 г.39 Репатриация восстанавливает этническую гетерогенность населения, вызывающую опасения за безопасность по причине мести. Возвращенцы оказываются физически изолированными и уязвимыми, так как операции по поддержанию мира не предусматривают миротворческого контроля правопорядка в стране.

Таким образом, по вопросу о критерии эффективности миротворческого контроля ведется дискуссия между представителями философии либерализма и реализма. Либералы акцентируют внимание на гуманитарных пос-ледствиях этнического насилия и сводят эффективность контроля к предотвращению широкомасштабных страданий и гибели местного населения. Для либералов образцом контроля служат разделительные операции ООН «по поддержанию мира», именуемые «традиционным миротворчеством». Реалисты обращают внимание на угрозу интернационализации этнического насилия и считают критерием эффективности контроля миротворческое содействие устойчивому и длительному миру в государстве. Реалисты критически относятся к операциям по поддержанию мира, поскольку краткосрочные оздоровительные меры приводят к неэффективной миротворческой интервенции в долгосрочной перспективе. Реалисты являются сторонниками «нового интервенционизма», направленного на ограничение причин, а не только последствий этнического насилия.

«Новый интервенционизм» получил распространение в 1990-х гг. XXI в. Чтобы оценить эффективность и легитимность нетрадиционного миротворческого контроля, необходимо определить его стратегии. В научной литературе распространены классификации по одному основанию.

В зависимости от целевых средств гуманитарной военной интервенции различает защитные и наступательные стратегии.40 Задачей защитных стратегий, именуемых в практике ООН «расширенными операциями по поддержанию мира» (wider реасе-keeping), является ограничение страдания и уменьшение жертв местного населения. В отличие от традиционных операций по поддержанию мира, защитные стратегии могут осуществляться без согласия местных противоборствующих сторон, предусматривают оказание гуманитарной помощи и организацию демилитаризованных районов силами военных контингентов. Наступательные стратегии относятся к военным операциям по «принуждению к миру» (реасе еnforcement). Их цель - прекращение вооруженного конфликта и восстановление порядка в соответствии с Уставом ООН (глава VII, ст. 41). Наступательные стратегии предусматривают определение инициатора этнического насилия и его подавление, применение силовых мер к сторонникам продолжения вооруженного конфликта, временное выполнение миротворцами полицейских и гражданских функций.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12