ВГ: Вы говорите, что сейчас уже не так интересуетесь политикой. Но, все-таки, в свое время Вы были опытным и высокопрофессиональным экспертом по Китаю и по советско-китайским отношениям. Уверен, что даже сейчас Вы держите эту сферу жизни в поле своего внимания, пусть даже не очень активно. Как Вы оцениваете нынешнее состояние российско-китайских отношений и их перспективы? Может ли случиться так, что «отношения стратегического партнерства», о которых все сейчас говорят, в будущем, вдруг, превратятся в «стратегическое соперничество»? Разумеется, я немного утрирую форму вопроса.

ЛГ: Я надеюсь, что у нас все-таки будет сотрудничество, а не соперничество. Китай давно уже заявил о том, что не имеет территориальных претензий к России. Китай умеет организоваться на своей собственной территории. Это не значит, что китайцы не могут или не хотят жить в России. Слухи о том, что Сибирь и Дальний Восток уже заполонены китайцами – не соответствуют действительности. Хотя китайцы там работают. Я считаю даже, что мало их там еще работает. Но, благодаря их присутствию, Сибирь и Дальний Восток сейчас оживают. Ведь, раньше у нас, простите, кушать было нечего на Дальнем Востоке. А теперь есть что поесть, и есть что носить. Но это только первая ступень сотрудничества. Сейчас речь идет о том, чтобы не только поставлять лес и или какое-то сырье, а о том, чтобы Китай помогал нам развивать тяжелую и перерабатывающую промышленность, строить автомобильные и железные дороги. Не говоря уже о легкой промышленности. И вот тут могут быть проблемы, если мы займем пассивную позицию. Ожидается приток рабочей силы и специалистов из Китая. Я не сомневаюсь, что они приедут со своими переводчиками. А мы? Кто у нас будет работать с ними? Или они будут отгорожены от наших рабочих и инженеров стеной китайских переводчиков? Вот это я и называю пассивной позицией. Я считаю, что данный долговременный, а, может быть, и постоянный, проект может быть успешным только в том случае, если Россия начнет посылать в Китай на учебу в вузах и колледжах по техническим специальностям молодежь из тех мест, где будет осуществляться сотрудничество с китайцами. На это уйдет 5-6 лет, считая год на изучение языка, но мы получим квалифицированных специалистов со знанием китайского языка, чего у нас, практически, никогда не было. Посылать надо не на год, не на месяц, не на стажировку, а на полный курс обучения. Не надо бояться, что уровень подготовки таких специалистов в Китае будет ниже, чем в России. Китайские вузы хорошо оснащены, и там работают прекрасные преподаватели. Дорого стоит? Но это окупится. Одна из важнейших добродетелей конфуцианства – умение учиться у своих друзей, соперников и даже своих врагов их положительным качествам. Если мы не сможем этого освоить, у нас будут проблемы с китайским проектом. А научиться достоинствам китайцев можно только обучая специалистов в Китае, in situ, как говорят археологи. В 1950-х годах прошлого века, в условиях сложнейшей финансовой и экономической обстановки, Китай послал учиться в СССР тысячи своих лучших и талантливейших молодых людей, взяв их на полное обеспечение государства. Они выучились и стали кадровым костяком китайской экономики, обеспечили ее восстановление после «культурной революции». Теперь наша очередь это сделать. Россияне мало знают Китай, мало изучают китайский язык. А в Китае на изучение русского языка обращается большое внимание. Мы опять становимся в такое положение, когда в Китае есть хорошие переводчики с китайского языка на русский, и наоборот. А у нас их не хватает.

ВГ: Конечно, в России были и есть хорошие переводчики. Хотя, Вы правы, их не так много – намного меньше, чем требуется. Вы тоже, например, многие годы активно занимаетесь переводческой работой. И эта работа охватывает не только древнекитайские философские каноны, но и современные сочинения о живой даосской традиции. Я имею в виду Ваш перевод книги о даосской школе «Драконовых врат» и ее патриархе Ван Липине. Как и почему Вы решили переводить такую непростую книгу?

ЛГ: Мое знакомство с этой книгой произошло в конце 1991 года, вскоре после её выхода в Китае в издательстве «Хуася». К тому времени я уже несколько лет занималась реконструкцией и переводом текста «Лао-цзы», но практически ничего не знала о современном даосизме. Одной из целей наметившейся тогда поездки в Китай было посещение даосских монастырей, сравнительно недавно возобновивших свое функционирование после катаклизмов «культурной революции». Я хотела узнать, как ведется обучение даосов.

Мне удалось тогда побывать в нескольких знаменитых даосских монастырях и побеседовать как с молодыми монахами, так и с некоторыми преподавателями монастырских школ. В большинстве случаев они общались охотно, но не были слишком многословны, и мое любопытство не было удовлетворено. Однажды в городе Сиане, в Басяньань (монастыре Восьми Бессмертных), монах, которого я расспрашивала, заметил у меня в руках книгу Чэнь Кай-го и Чжэн Шунь-чао «Подвижничество Дао», только что купленную в монастырской книжной лавочке. «Читай эту книгу, – сказал он, – и все узнаешь». Книга меня поразила. Я много рассказывала о ней и сделала доклад на научном семинаре. Мои рассказы всегда вызывали интерес и просьбы перевести книгу. Но много воды утекло, пока появилась возможность взяться за перевод. На сегодня этот перевод выдержал уже три издания. При каждом издании он дорабатывался и, судя по отзывам, пользуется популярностью у русскоязычных читателей.

ВГ: Чему же посвящена эта книга, о чем в ней рассказывается?

ЛГ: В книге «Подвижничество Великого Дао» речь идет о мастерстве быть человеком, как о цели жизни, о самосовершенствовании человека в «присвоении» родовой сущности, каковое «присвоение сущности» и подразумевается, с моей точки зрения под уже популярным в мире китайском слове «Дао» или «Путь». «Путь» всегда ведет человека наверх, требуя от него усилий самопревосхождения. «Подвижничество Великого Дао» – это рассказ о Лестнице в Небо. Поднимаясь по лестнице в Небо, человек расширяет свои горизонты и на определенной ступени начинает понимать, что мир устроен иначе, чем ему представлялось раньше, и иначе, чем написано в книгах учеными людьми, крепко стоящими на земле. Как же можно познать истинную цельность мира? Она открывается лишь тому, кто подобен миру по цельности и живет по тонким законам космического порядка, в единстве духа, чувства и действия. Макрокосм может быть познан в полноте истинности только подобным ему микрокосмом. По воззрениям даосов, разные уровни существования Космоса имеют микроаналогии в человеке, как в целостном живом существе, в «микрокосме». Стать «микрокосмом» – вот в чем состоит Подвижничество Великого Дао. На наших глазах в книге этот путь проходит под руководством Высоких Учителей школы Драконовых Врат Полноты Истинности (Цюаньчжэнь Лунмэнь пай) мальчик Ван Липин, житель города Фушунь на Северо-востоке Китая, наш современник. Годы его совершенствования в Дао пришлись на период маоистской «культурной революции» (1966-1976). Ему и его Учителям пришлось скрываться, и много лет они странствовали в глуши гор и лесов Китая. Во время странствий осуществлялась главная часть его обучения. Впоследствии Учителя не позволили Ван Липину скрыться в горах и жить отшельником, как жили они сами, и как тысячу лет жили их Учителя и Учителя их Учителей, хранители даосской традиции Школы Полноты Истинности. Сокровища даосской культуры тысячу лет передавались тайно, только от учителя к ученику. Но наступило время «Расширения Пути», приобщения к нему не единиц, а миллионов, чтобы человечество на земле могло сохраниться. На Ван Липина была возложена миссия передачи даосских знаний (или, по крайней мере, их важной части) для пользования обычным людям. А потому ему следовало жить в миру, жизнью обычных людей, оставаясь при этом Истинным Человеком и взращивая вокруг себя гармонию. В даосской традиции такого человека называют «отшельник в миру».

Авторы книги – двое китайцев, которые познакомились с Ван Ли-пином еще в 1980х, когда он приступил к исполнению своей миссии в миру. Авторы книги записали свои беседы с Ван Ли-пином, его воспоминания, и назвали свое произведение «репортажем». По собственному признанию, они не все понимали в том, что говорил Ван Липин. Понимали в меру своей зрелости и готовности к пониманию. В меру своей готовности поняла изложенное в книге и я, как переводчик. В целом, эта книга имеет ту особенность, что она не предназначена для одноразового чтения. Хотя, разумеется, ее можно прочитать и один раз, просто как историю замечательного человека. Прочитать, подивиться и отложить в сторону навсегда. Это просто означает, что эта книга – не ваша, не для вас. Но, опять-таки, может быть, пока не для вас, и вы вспомните о ней, когда придет ваше время задуматься о смысле человеческой жизни. В таких случаях естественно обращение ищущего к сокровищам мудрости всех народов и культур. Среди них все больший интерес в мире вызывает светлая жемчужина китайской культуры – даосизм, о котором и рассказывает книга «Подвижничество Великого Дао».

ВГ: Удалось ли Вам познакомиться с Ван Ли-пином лично?

ЛГ: Многие годы я пыталась найти возможность для личной встречи и знакомства. В какой-то момент Ван Липин передал мне через своих учеников, что наша встреча обязательно произойдет, но когда для этого придет подходящее время. Это время наступило в мае 2009, когда Ван Липин приехал в Москву для проведения второго семинара со своими российскими учениками. А сегодня вечером мы снова встретились в Ван Ли-пином в Сяншань, в окрестностях Пекина, и хорошо поговорили друг с другом…

ВГ: Позвольте вернуться от даосизма к китаеведению. Как Вы оцениваете общее состояние российского китаеведения, его современное развитие? Положительна или негативна динамика его развития в целом?

ЛГ: Я помню, что в 1970-х годах, когда я училась в университете, перед нами выступал один ученый, который посетил Америку и рассказывал нам об американском китаеведении. В то время у нас были почти прерваны отношения с Китаем. И у Америки вообще не было дипломатических отношений с КНР. Но там было пятьсот действующих китаеведов. А китайский язык преподавался в пятидесяти университетах США. Они, конечно, стажировались в Сингапуре, Гонконге, на Тайване. У нас же, в плане связей, не было практически ничего. Хотя в те годы был создан Институт Дальнего Востока, но контакты были тоже очень ограничены. Теперь времена изменились коренным образом. Но я считаю, что и сейчас китаеведение у нас в России развито чрезвычайно мало. Оно не соответствует размерам нашей страны, масштабам наших отношений с Китаем. Мы всегда оказываемся в позиции, когда Китай выступает как ведущая сторона. Вот, Я уже говорила о том, что они выпустили словарь всех наших китаеведов с темами наших диссертаций. Причем это было сделано еще в начале 1989-х годов. У нас же до сих пор нет ничего подобного в отношении Китая. Думаю, что надо развивать изучение китайского языка. Чтобы изучение китайского языка было в каждом вузе, как в Америке. Чтобы эти люди (российские китаеведы) работали, не отдавая, не переуступая свою долю работы китайцам. А чтобы они из первых рук знакомили нас с китайцами, с китайскими проектами и культурой, работая переводчиками. Когда же переводчики с той и с другой стороны будут в равном соотношении и качестве, мы сможем сказать, что у нас наступило какое-то равновесие. В целом, я оцениваю нынешнее состояние нашего российского китаеведения как неудовлетворительное.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10