ВГ: Наверно, это также и очень давние традиции? Ведь, российское китаеведение существует уже больше двух веков!

ЛГ: Ну, как начал любить Китай и чувствовал невозможность жить без него, так и многие наши российские китаеведы впоследствии тоже разделяли это чувство и эту судьбу.

ВГ: Какова Ваша оценка нынешней миссии и перспектив российского китаеведения? Вы уже немного сказали об этом. Но как можно сформулировать их с учетом нынешнего состояния и происходящей смены поколений?

ЛГ: Я думаю, что мало еще молодых китаеведов приходит сегодня в науку. Тут, конечно, зарплаты небольшие. И возможности применения чисто научных знаний тоже еще ограничены. Необходимо еще больше расширять возможности для учебы и стажировок в Китае. Если вспомнить прошлое, то наши лучшие китаеведы, даже в советский период, какое-то время жили и работали в Китае. Например, незабвенный Виталий Федорович Феоктистов (все китайцы звали его Фэй сяньшэн) – превосходный знаток китайского языка, всегда поражавший всех его свободным владением, тоже долго работал в Китае. Когда такой возможности не имеешь, ты уже очень многое теряешь как китаевед. Поэтому нужно, чтобы молодые имели возможность ездить в Китай и, еще лучше, учиться в Китае. И, по крайней мере, жить и работать там не один месяц, не два месяца, и даже не один год. А работать там долго и регулярно.

ВГ: Что необходимо молодому человеку для того, чтобы стать по-настоящему хорошим, высокопрофессиональным китаеведом, помимо жизни в Китае?

ЛГ: Чтобы быть профессиональным китаеведом, хорошо бы иметь хороший глаз и хорошее ухо – чтобы иероглифы красиво писать (древнее искусство каллиграфии ценится и поныне) и хорошее произношение освоить. Без слуха и умения рисовать обойтись вообще-то можно, если любишь предмет изучения, обладаешь хорошей памятью и терпением. Опыт нарабатывается. Многое можно и нужно выучивать наизусть. Труднее с пониманием изученного или встречаемого. Понимание – это уже особая, более высокая, чем знание, область – философская область. Именно понимание отличает, с моей точки зрения, «высокопрофессионального» китаеведа от «по-настоящему хорошего». Это, видите ли, «две большие разницы». В китайской философии считается, что беспричинный порядок мира можно постичь, только упорядочив самого себя до состояния микрокосма, потому что подобное познается подобным. Познается не глазом, не ухом, не рукой – всем существом в его цельности. А цельным человек не рождается, он только сам себя может собрать, сделать цельным. Другими словами, для «по-настоящему хорошего» китаеведа Китай – не объект, не предмет, он с ним слит воедино.

ВГ: Что можно пожелать молодым российским китаеведам, которые приходят на смену старшему поколению, и которым, будем на это надеяться, в условиях более солидного финансирования и лучших возможностей, предстоит продолжить традиции отечественного китаеведения, принять эстафету?

ЛГ: Это вопрос не такой простой, как кажется. Я бы сказала так – нужно как можно скорее защитить диссертацию, для того, чтобы поскорее освободиться, чтобы иметь возможность свободного развития. Потому что когда ты защищаешь диссертацию, ты подвержен многим ограничениям. И в мышлении, и в выражении. А когда ты это сделаешь, стремись воспринимать новое. Ты традиционен, когда пишешь диссертацию, а после этого у тебя появляется свобода! Вот, нужно пользоваться этой свободой, воспринимать новое, упорно искать новое и верить в то, что для нового всегда есть место, что не все сделано до вас. Старшее поколение начало какую-то работу. Мы должны на них опираться, должны изучать их труды. Но надо идти вперед! Знаете китайскую пословицу: «Голубизна, вышедшая из синевы, превыше ее»? Это, ведь, говорится об ученике, превзошедшем своего Учителя. Радуйте учителей не послушанием, а смелостью.

И еще одно очень важное молодым китаеведам я бы пожелала Вы помните героя «Подлинной истории А-Кью» Лу Синя? А-Кью несколько раз бывал в городе и от этого вырос в своих глазах. Однако горожан он презирал за их чудачества. Деревянное сиденье в три чи длиной и три цуня шириной в его деревне называли «лавкой», а горожане говорили «скамья», и он думал: «Неправильно говорят… вот дураки!» Рыбью голову, поджаренную в масле, в его деревне приправляли зеленым луком в полцуня длиной, а горожане приправляли рыбу мелко нарезанным луком, и А-Кью думал: «Неправильно делают… вот дураки!» Вспоминайте А-Кью, молодые китаеведы, и не бойтесь чувствовать дураками СЕБЯ! Тогда откроется путь к тому, чтобы поумнеть.

ВГ: Еще один вопрос. Каково Ваше самое глубокое впечатление о Китае? Может быть, о каком-то уголке Китая? Какие ассоциации возникают у Вас в первую очередь, при упоминании слова «Китай»?

ЛГ: У меня Китай в мыслях всегда ассоциируется с моими китайскими однокурсниками и друзьями, которых знаю пятьдесят и более лет. Пройдя трудные годы «культурной революции», они не потеряли себя. Глубоко впечатляет, как они работали и работают до сих пор, каждый раз при встречах удивляя меня своими новыми творческими свершениями! В этих трудных условиях они сумели расти и послужить для своей страны ведущей силой. Об этом я никогда не могу забыть, и это для меня высокий пример. Долго, конечно, можно рассказывать о впечатлениях и о конкретных людях. Но это – мое глубочайшее впечатление! Для меня мои китайские друзья – маяки. Я думаю, что и весь Китай в целом может служить для нашей страны хорошим маяком. В определенном смысле, конечно.

ВГ: Спасибо за Ваше интересное, очень содержательное и откровенное интервью! Желаю Вам приятно провести оставшиеся в Китае дни и благополучного возвращения на родину!

ЛГ: Спасибо и Вам, до свидания!

…

Постскриптум. 15 июня 2011 года внезапно и безвременно ушел из жизни герой этого интервью. Лидия Ивановна Головачёва (1937-2011) была выдающимся российским китаеведом, совершившим уникальные открытия в изучении Конфуция, Лаоцзы и нового направления науки, который сама она назвала «пресинологией». Истинное значение ее вклада, возможно еще не скоро будет по достоинству осмыслено и оценено коллегами-китаеведами. Слишком смело шла она против «ортодоксальных» научных традиций, по ходу дела доказывая, что даже самые дерзкие отступления от узко понимаемой «ортодоксии» на самом деле представляют собой лишь органичную часть многотысячелетней, необъятной, величайшей научной мысли Китая. Несмотря на преклонный возраст, Лидия Ивановна была преисполнена творческими силами, идеями и замыслами, которые она так и не успела реализовать в полной мере. Она явила собой лучший пример истинной любви и преданности делу всей жизни – изучению Китая. Оставила после себя не только ценное научное наследие, но также передала эстафету своему сыну и, хочется верить, многими будущим поколениям китаеведов.

Преждевременный уход из жизни Лидии Ивановны лишний раз подчеркнул ценность проекта «Китаеведение – устная история», который нужно упорно продолжать общими усилиями. Все его участники работают сегодня и на будущее, и на историю. Хотя время работает против нас…

Координатор проекта в РФ: , к. и.н., с. н.с. отдела Китая ИВ РАН

Фото: Лестница в Небо.

Китай, осень 2009

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10