Иловайский снискал известность как непримиримый антисемит и тевтонофоб. В 1905 году Иловайский вступил в Союз русского народа. В его трудах была решительно заявлена официальная концепция национальной истории. По имени ученого это направление в науке было названо "иловайщиной". Оно стало синонимом идеологической реакции, воплощало ненавистный для русской оппозиционной общественности государственный строй, а сам Иловайский был постоянным объектом язвительных оценок, среди которых, например, такие, как “научное ничтожество”, “тщеславное дилетантство” (Платонов). Логично, что в советской науке Иловайский рассматривался исключительно как представитель дворянско-монархического, охранительного направления в историографии, которое поддерживалось и внедрялось правительством.
В своей "Истории Рязанского княжества" Иловайский осуществил историческую реабилитацию рязанского князя Олега Ивановича. Показал, что именно при Олеге Ивановиче Рязанское княжество достигло наибольшего могущества. Своей книгой Иловайский подавал большие надежды. В этом сочинении заявили о себе такие черты исторического стиля Иловайского, которые и в дальнейшем были характерны для него. Например, стремление в максимальной степени использовать информацию источников, готовность опираться на выводы предшественников-учителей по узловым вопросам отечественной истории. Вместе с тем, по выражению Платонова, уже тогда был заметен исследовательский задор и вкус к полемике, к пересмотру устоявшихся мнений, даже в тех случаях, когда критицизм угрожал научной репутации.
Период с 1854 по 1858 годы оказывается решающим в формировании творческой и личной индивидуальности Иловайского. В это время им была написана первая научная работа, был приобретен опыт публицистической деятельности, в это время возник и план прославивших Иловайского учебников. Учебники по русской истории с момента появления и до 1917 года выдержали не одно переиздание, например, учебник для старших классов – 36, для среднего возраста – 44.
Однако главным трудом своей жизни Иловайский считал "Историю России" в пяти томах. Основные вопросы в этом исследовании касались происхождения русской национальности и русской государственности. Неслучайно, что историю варяжского вопроса в отечественной историографии невозможно представить без Иловайского. По увлеченности поисками начала Руси рядом с ним можно поставить только Погодина. Но позиция Погодина была противоположной мнению Иловайского. “Роксоланская” теория Иловайского подкупала своей простотой, но так же как норманнская теория в интерпретации Погодина была нескладной и легко уязвимой. И Иловайский, и Погодин своеобразно подтверждали мысль Ключевского, что все ученые усилия разъяснить варяжский вопрос были явлением патологии.
По мнению Иловайского, история какого-либо народа есть изображение его прошлой жизни, поэтому задача историка - в том, чтобы показать постепенное развитие этой жизни, светлые и темные стороны быта, счастливые и бедственные стороны эпохи, народом испытанные, перевороты, которым народ подвергался.
Конкретное содержание задач истории определялось Иловайским как критическое изучение источников и литературы с последующей реконструкцией исторических событий в их интимном виде, конкретное содержание - в выяснении причин и последствий этих событий, в беспристрастной оценке действующих лиц и обстоятельств. Рассуждая об объекте исторического изучения – человеческом обществе, Иловайский полагал, что история народа находится в неразрывной связи с движением его государственного быта, а значит, и с лицами, стоящими во главе государства. Коль скоро в государствах монархических на первом месте стоят династия и двор, им и следует уделять особое внимание в исторических сочинениях. Народ же – это этнографическая масса со своими своеобразными характерными чертами, которая заслуживает наблюдения. Несмотря на значительные усилия автора, "История России" не принесла Иловайскому успеха. Плоды его 35-летнего труда оказались никому не нужными. Стремительно политизировавшейся русской интеллигенции рубежа XIX-XX веков было не до “Истории” Иловайского. Ее концептуальный консерватизм воспринимался как нечто допотопное и безнадежно устаревшее. Можно сказать, что русская нарративная историография .
В отличие от ранее названных историков Николай Карлович Шильдер () не получил исторического образования. Его занятия историей протекали в свободное от служебных обязанностей время. Отец был известным военным инженером и определил сына в Пажеский корпус, с которого началось пребывание Шильдера на военной службе. К концу ее он дослужился до чина генерал-лейтенанта. В 1899 году Шильдер стал директором Публичной библиотеки. С этого времени его занятия историей становятся особенно интенсивными, и определяется целенаправленная тематика исторических исследований.
Предметом исследований ученого стали жизнеописания императоров Павла I, Александра I и Николая I. Благодаря генеральскому званию и связям в правящих кругах Шильдер имел доступ к секретным архивам. Поэтому он печатал много ранее неизвестных документов. Отличительной чертой трудов Шильдера была их насыщенность фактическим материалом. В его книгах подробно освещены факты жизни императоров, а также сведения о жизни придворных, о важных внутри - и внешнеполитических событиях. Издавались книги издателем Сувориным внешне роскошно. Монографии Шильдера были широко известны среди лиц, интересующихся историей и принадлежавших к привилегированной части общества.
Шильдер по своим взглядам был убежденным монархистом, но в исторических трудах позволял себе критически оценивать поступки русских самодержцев, писать на темы, которые многие годы считались запретными, например, о перевороте 1801 года, о движении и восстании декабристов. Такая целенаправленная тематика трудов раздвигала хронологические рамки исторических исследований, потому что исследователь обращался к истории России первой половины XIX века.
Трудам Шильдера присущи изложение фактов в их хронологической последовательности, но монографии Шильдера не были хрестоматиями. В основе его изложения лежали психологические портреты императоров, чья деятельность определяла судьбу народа. В своих исторических построениях он не был лишен своеобразного мистицизма. Шильдер был убежден, что основным, постоянно повторяющимся элементом в жизни народа, как и в жизни отдельных личностей, является Возмездие за совершенное насилие и раскаяние за содеянное преступление.
Шильдер в своих трудах использовал много исторических анекдотов, которые придавали его сочинениям живость и занимательность. Обращает на себя внимание влияние либеральной историографии. Но в целом Шильдер не выходил за рамки официально охранительных взглядов. Он неизменно выступал как верноподданный сторонник монархии, и не случайно, что его книги любил читать Николай II.
Николай Федорович Дубровин () образование получил в Полоцком кадетском корпусе, затем в Михайловской артиллерийской академии. Будучи на военной службе, Дубровин написал несколько книг по военной истории. В 1869 году он был прикомандирован к Главному штабу для военно-исторических работ. С этого времени занятия историей вошли в круг его обязанностей. После многолетнего пребывания на военной службе, в 1887 году Дубровин был избран адъюнктом Академии наук, и с ней оказалась связана вся его дальнейшая деятельность. В 1890 году его избрали экстраординарным, а в 1903 году – ординарным академиком. С 1893 году Дубровин был ученым секретарем Академии наук, он являлся редактором исторического журнала "Русская старина". Среди исторических сочинений Дубровина были и такие, которые выходили за рамки обычной тематики и касались запретных тем.
Одним из известных исследований стал трехтомник "Пугачев и его сообщники” (СПб, 1884 г.). Здесь Дубровин впервые ввел в научный оборот многочисленные архивные источники, до тех пор не доступные для исследователей. Своеобразна форма использования источников в тексте книги: они вплетаются в авторское изложение, написанное как литературно-художественное произведение. Описывая события 60-80-х годов XVIII века на Яике, Дубровин главную причину восстания видит в дворянстве. Он уделял основное внимание низкому моральному облику дворянства и взаимоотношениям помещиков и крепостных крестьян. С этой целью Дубровин обращался к труду "Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II". Опираясь на приведенный в ней богатый фактический материал, Дубровин отмечал, что крестьяне находились в полной зависимости от помещиков, усиливалось крепостное право, помещичий произвол и жестокость достигли небывалых размеров. Таким образом, данное положение крестьян - истинная причина их неудовольствия.
В то же время книга Дубровина пестрит такими терминами, как “мятежники”, “самозванец” и другими нелицеприятными эпитетами в адрес восставших, тогда как каратели “действуют энергически”, а население “участвует в защите Казани”. Эта фразеология показывает истинное отношение Дубровина к описываемым событиям. При всем этом труд Дубровина имел большое значение для изучения народных движений в России. На протяжении многих лет "Пугачев и его сообщники" был наиболее полным и объективным сочинением по истории восстания Пугачева.
Привлекают внимание исследования Дубровина и по истории движения декабристов. Здесь Дубровин попытался передать настроение народных масс, писал о пробуждении сознания народа, о чувстве его собственного достоинства. Такие настроения в народе выглядят тем более обоснованно, считал ученый, что в России имел место произвол помещиков, а император Александр I ничего не делал для улучшения положения крестьян.
Не имея специального исторического образования, Дубровин приобрел практические навыки, его отличало такое исследовательское качество, как научная добросовестность. Она была одной из причин того, что, изучая Пугачевщину и движение декабристов, Дубровин пришел к выводам, которые расходились с официальной историографией и сближали его с историками либерального направления.
III. “ГОСУДАРСТВЕННО - ЮРИДИЧЕСКАЯ ШКОЛА” В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ
ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКЕ XIX СТОЛЕТИЯ
Наиболее влиятельным историографическим направлением в России в XIX столетии была так называемая “государственно-юридическая школа”. В общественно-политической сфере она стала порождением западничества, а в области исторической - выросла из “родовой теории”.
Если сформулировать основные принципы государственной теории, как они утвердились в русской исторической науке в результате деятельности Соловьева, Кавелина и Чичерина, то они заключались в следующем:
1. Признание органического, закономерного развития русского народа от родовых отношений к государственным.
2. Понимание этого развития чисто идеалистически как формально-юридической смены правовых норм: сначала право, основанное на кровном родстве (род), затем вотчинное, договорное, частное право (гражданское общество) и, наконец, публичное право (государство).
3. Особенностью русской истории признавалась инертность народа. Прогрессивное движение заключалось в складывании и развитии государства и государственности.
4. Государство рассматривалось как движущая и единственно могущественная сила в стране. В интересах обороны оно закрепостило в XVI-XVII вв. все сословия и лишь в XVIII в. начало их раскрепощение. И хотя не все представители государственной школы придерживались этой концепции, но в основе она оказалась весьма живучей. Становление новой школы было связано с именами и , а ее утверждение - с именем . Этих историков объединяло увлечение философскими идеями Гегеля, интерес к истории государства, к его институтам и правовым нормам. Их объединяло критическое отношение к режиму Николаевской России и осознание необходимости реформ. Важным элементом выдвинутой ими концепции было обоснование внутренней закономерности исторического процесса вообще и российского исторического процесса в частности. Прослеживая эволюцию общественных отношений, Кавелин особое значение придавал изучению процесса становления общественных отношений. Вся русская история, считал Кавелин, есть по преимуществу государственная, политическая, в особом, нам одним свойственном значении этого слова. Таким образом, он сформулировал основную задачу к выявлению общих закономерностей исторического развития России. При этом первостепенное внимание, по мнению ученого, необходимо уделять истории государства, государственным институтам и юридическим памятникам, их становлению и эволюции.
В 1847 году в журнале "Современник" Кавелин опубликовал статью "Взгляд на юридический быт древней России", которую можно считать программным выступлением нового направления в исторической науке. Сопоставляя историю России с историей Западной Европы, Кавелин не находил ни одной сходной черты, зато видел много противоположных. Например, противопоставляя удельное устройство древней России феодальным порядкам Западной Европы, Кавелин писал о наличии на Западе сословий и об их отсутствии в России. В России к исходу XVI века сельские жители прикреплялись к земле, а в Европе таких явлений не было. Развивая эту мысль, Кавелин также противопоставлял Россию Востоку, считая, что ему свойственна закостенелость форм, повторение одного и тоже, а в русской истории мы обнаруживаем изменение форм, а не их повторение. Следовательно, мы народ европейский. Вслед за Эверсом он считал, что эволюция общественных отношений в России шла по схеме: семья, род, племя, государство. Наиболее жизнеспособным оказалось государственное начало. С появлением государства началось самостоятельное действование личности, и было положено начало общественному бытию, основанному не на одном родстве, а на началах гражданском, юридическом, на мысли и нравственных интересах.
Московское государство представлялось Кавелину переходным периодом в истории России, который ознаменовался формированием общественных отношений. Эту эпоху ограничивают от предыдущего и последующего периодов два великих деятеля в русской истории: Иван IV и Петр Великий. С Ивана IV эта эпоха начинается, Петр Великий ее оканчивает и начинает другую. Кавелин не соглашался с теми учеными, которые считали, что Петровские реформы лишили русских национального своеобразия и подчинили их европейскому влиянию. В результате реформ не Европа перешла в Россию, а русские оевропеились, оставаясь в то же время русскими.
Другим крупнейшим представителем государственно-юридической школы был Борис Николаевич Чичерин. В 1853 году он завершил работу над диссертацией "Областные учреждения в России в XVII веке", которая вышла в свет отдельным изданием в 1856 году. Она стала важной вехой в развитии государственной школы. В ней Чичерин воссоздавал не только облик областных учреждений XVII века, но и пытался понять их характер, чтобы уразуметь законы развития нашей истории.
Чичерин излагал свою идею о главнейшей роли государства в истории России, подчеркивая, что образование государства было поворотной точкой русской истории. С тех пор она неудержимым потоком в стройном развитии движется до нашего времени. Чичерин настаивал на том, что государство играет первостепенную роль на различных этапах развития России. По его мнению, каждая позднейшая эпоха является последовательным развитием предыдущей, представляет ответ на сделанный ею вопрос. Все эпохи имеют одну цель и задачу - это устройство государства. При этом Чичерин подчеркивал, что государство организовалось сверху действиями правительства, а не самостоятельными усилиями граждан. В роли правительства выступал сначала Великий князь, а затем царская власть.
Кавелин упрекал Чичерина в том, что тот своими работами создал нового идола – идею государства, которому приносит кровавую жертву. Но в главном Кавелин был солидарен с Чичериным, творческий подъем которого пришелся на 60-е годы, когда он печатает серию своих работ, в которых четко формулирует основные принципы государственной школы.
Государственно-юридическая школа получила свое продолжение в трудах Василия Ивановича Сергеевича (), который в пореформенный период около сорока лет занимал кафедру истории русского права в Петербургском университете. Сергеевич был первым в России профессором права, который решительно заявил себя позитивистом. Он впервые заговорил о положительном обществоведении в смысле изучения закономерности общественных явлений. Однако, сосредоточив свои занятия на истории русского права, он впоследствии вплотную более не возвращался к методологическим вопросам.
Обращаясь к истории, ученый отмечал, что первоначальной формой соединения людей были кровнородственные родовые отношения. Разрастаясь, роды развивали племена, причем в племени тесные кровнородственные связи уже утрачивались. В результате возникали столкновения между живущими по соседству друг с другом людьми, что приводило к необходимости возникновения государства.
В отличие от Кавелина и Соловьева, Сергеевич относил господство чисто родовых, догосударственных отношений к доисторической эпохе, от которой до нас не дошли письменные памятники. Об истории учреждений и права речь может идти только начиная с IX - X вв., когда родовые отношения были слабо выраженными. Вплоть до XIV-XV веков в русской истории продолжался период господства личной воли и частного права. Следуя за Чичериным, Сергеевич говорил о господстве в догосударственный период либо свободного договора, либо личного порабощения слабого сильным, а во владении князьями землями усматривал скорее право вотчинника, чем государя.
Сергеевич полагал, что нашей древности вообще был неизвестен какой-либо определенный порядок замещения столов. Они распределялись либо под влиянием народного избрания, либо в результате распоряжения правящего князя, либо в результате междукняжеских договоров, либо по старшинству и т. д. Так могло происходить потому, что верховная власть не была сосредоточена в руках князя. Господствовало не общее публичное, а частное личное право. Князь часто делил власть с вечем. Меньшинство, когда оно чувствовало свою силу, готово было подчинить себе большинство с оружием в руках. Необходимым следствием такого порядка являлась раздробленность Руси и непрерывная борьба князей между собой. Население княжеств не было прикреплено ни к месту жительства, ни к службе. В суде господствовало самоуправство, и даже сохранялась частная месть.
Второй период русской истории, по Сергеевичу, начинается с XIV-XV вв. и продолжается в XIX в. В противоположность первому он отличается преобладанием целого и постепенной ликвидацией необузданного господства личной воли. Верховная власть сосредоточивается в руках одного лица - царя московского или императора всероссийского. Все население разделяется на сословия, прикрепляется к месту и записывается в тягло. Раздробленность княжений исчезает. Обычаи и договорное начало сменяются царскими указами и регламентами императоров. Конечно, общее публичное право рассматривается Сергеевичем как значительный шаг вперед по сравнению с необузданностью личных воль при частном праве.
Одним из ярчайших представителей юридического направления был Александр Дмитриевич Градовский. Он по своей натуре был человеком общительным, отличающимся тягой к людям, ученым и публицистом, охотно выступал на всяких собраниях, был членом Литературного фонда. Закончив Харьковский университет, Градовский был редактором харьковских “Губернских ведомостей”, потом чиновником по особым поручениям при воронежском губернаторе.
В 1866 г. защитил в Петербургском университете магистерскую диссертацию “Высшая администрация XVIII века и генерал-прокуроры”, после чего был избран штатным доцентом юридического факультета. В то же самое время он был назначен исправляющим должность экстраординарного профессора в Александровском лицее. В 1868 г. ученый защитил докторскую диссертацию “История местного правления в России”.
После этого Градовский принялся за свой главный труд “Начала русского государственного права” в 3-х томах. Это сочинение долго служило основным пособием для русских государствоведов. Ценный вклад в науку составляют и труды Градовского по иностранному государственному праву.
IV. “ПЕТЕРБУРГСКАЯ ШКОЛА” В РУССКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ НА РУБЕЖЕ XIX - XX ВЕКО
Петербургская научная школа в русской историографии сформировалась во второй половине XIX века, а наиболее полно воплотилась в университетском и академическом коллективах, сложившихся окончательно в десятилетие между революциями. В рядах этой историографической школы находилась целая плеяда выдающихся русских историков конца XIX - начала XX веков: -Рюмин, , -Сильванский, -Данилевский, и многие другие.
Один из ярких представителей петербургской школы Пресняков определял ее характерную черту “как научный реализм, сказывающийся в конкретном обращении к источнику и факту вне зависимости от историографической традиции", в восстановлении прав источника и факта, получающих более полное и существенное значение вне подчинения их анализа какой-либо заранее установленной схеме, вне социологического догматизма, вредящего критическому отношению к источникам.
Петербургская школа противопоставлялась Пресняковым московской, по природе своей более идеологической, схематизирующей, у которой “материал, почерпываемый из первоисточников, не играл подобающей ему существенной роли”. Дело было также в различном отношении историков к письменному памятнику и источнику и тех корнях исследовательской методики, которую можно обозначить как культуру исследования. При этом тщательно документированное изложение трудов петербуржцев, “где слово “не от источника” расценивалось как слово "от лукавого”, противостояло намеренному затушевыванию историками-москвичами, особенно , “ огромной предварительной работы над источником”. Художественно-исторический синтез москвичей противостоял скрупулезному документальному анализу петербуржцев. Сочетание петербургской и московской школ придавало необходимое единство русской исторической науке, накапливавшей на рубеже XIX-XX вв. свой огромный творческий потенциал.
Подобно тому, как Соловьев и его ученики образовали московскую школу в отечественной историографии, Бестужев-Рюмин положил начало петербургской школе. В историю русской науки он вошел как крупный историк, источниковед и историограф. Еще в 1859 г. Бестужев-Рюмин писал, что предметом первой необходимости является критическая оценка летописей. Диссертацию он назвал “О составе русских летописей до конца XIV века”. Бестужев-Рюмин доказал, что древние русские летописи и, в первую очередь, Повесть временных лет, имеют составной характер. Повесть не является сочинением одного автора, а представляет собой свод начала XII в. Источники древнейших сводов были составлены из ранее созданных материалов, имевших две основные формы: отдельные сказания (автор относил сюда и поэтические предания) и летописные заметки. А это, в свою очередь, доказывало, что летописание на Руси началось не с Повести временных лет. Следовательно, свод XII в. нельзя считать начальной стадией русского летописания, он является уже известной формой обобщения более раннего исторического материала. Большую часть Повести следует относить к X или IX векам.
В лекциях по источникам русской истории Бестужев-Рюмин придавал большое значение источникам как самостоятельному объекту изучения, т. е. тому, что впоследствии сложилось в специальную историческую дисциплину и стало называться источниковедением. Свой метод исследования Бестужев-Рюмин называл критическим изучением источников. Через характеристику источников он проводил свои основные концептуальные взгляды, связанные с общим пониманием предмета и задач исторического исследования. Предметом исторической науки, считал он, должно быть изучение сложного явления, называемого обществом. Отсюда целью истории является история народа, главным образом, его внутренняя история, а задача историка состоит в изучении общества в разные эпохи.
Главный труд Бестужева-Рюмина - “Русская история” - органически вырос из всех его предыдущих работ и, прежде всего, из лекционных курсов. Изложение конкретной истории начинается описанием расселения, религии, быта и условий жизни славян и их соседей. Затем оно делится на три периода (варяжский, удельный и татарский) и должно было быть доведено до середины XV в. Это время автор называл началом нового периода в жизни Русской земли, когда на двух ее половинах начинали слагаться два государства: Московское - на Востоке и Литовское - на Западе. Для своего времени труд Бестужева-Рюмина был значительным явлением даже на фоне ежегодно появляющихся томов “Истории России с древнейших времен” .
Одна из самых постоянных и любимых тем Бестужева-Рюмина - методы исторического исследования. Он подчеркивал, что выбор метода зависит от поставленных авторами целей, что, в свою очередь, связано с общим уровнем развития исторической науки. В течение многих веков существовали исторические знания, но признаком возникновения исторической науки Бестужев-Рюмин считал изменение подхода к источнику, т. е. критическое отношение к историческому материалу. Качественные изменения, приведшие к превращению исторических знаний в науку, Бестужев-Рюмин относил к XVIII в.
Вспоминая Бестужева-Рюмина, его последний ученик и преемник отмечал, что это был “человек, широко образованный..., великолепно знающий свою науку... Мы тогда не чувствовали, что это был последний нормальный курс Бестужева, что здоровье его падает и что скоро начнется закат его жизни”.
-Рюмин скончался от воспаления легких 2 января 1897 года. Но традиции, заложенные им, не были забыты. Новым главой петербургской школы стал Сергей Федорович Платонов. Он обратился к историко-критическому изучению как изданных, так и неизданных источников по истории Смуты. В результате было подготовлено монографическое исследование "Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII века как исторический источник". В 1888 году книга вышла отдельным изданием.
Продолжая разрабатывать проблему социально-политической борьбы в начале XVII века, Платонов в 1899 году выпустил труд "Очерки по истории Смуты". Эта книга представляла собой первое в русской исторической науке исследование, посвященное изучению сложных вопросов социально-экономической и политической истории России во второй половине XVI-начале XVII веков, переросших в Смуту. Большое внимание уделил Платонов экономическому положению и социальным конфликтам в стране. Поставив на одно из первых мест по своему значению конфликт между служилым землевладельческим сословием и крепостным крестьянством, он полагал, что в Смутное время Московское государство "вступило в тяжелый период открытого междуусобия". Платонов считал, что в междуусобии гг. впервые получила открытый характер вражда за землю и личную свободу между классом служилых землевладельцев и работными людьми. Среди тех, кто мог положить конец Смуте, Платонов выделял князя Дмитрия Пожарского.
В 1899 году появилось первое типографское издание курса лекций Платонова по русской истории. В "Лекциях" излагалась преимущественно политическая история. “История, - по определению Платонова, - есть наука, изучающая конкретные факты в условиях именно времени и места, и главной целью ее признается систематическое изображение развития и изменений жизни отдельных исторических обществ и всего человечества”. “Для того, чтобы дать научно точную и художественно цельную картину какой-либо эпохи народной жизни или полной истории народа, необходимо (1) собрать исторические материалы, (2) исследовать их достоверность, (3) восстановить точно отдельные исторические факты, (4) указать между ними причинную связь и (5) свести их в общий научный обзор или в художественную картину”. В целом, курс был выдержан в рамках официальной историографии. Известная политическая направленность выразилась в стремлении высоко оценить реформаторские усилия таких царей, как Петр I и Александр II, что должно было указать на предпочтительный для России путь постепенных реформ, проводимых по инициативе власти.
В 1909 году вышло шестое издание “Лекций” (исправленное и дополненное), а в 1913 году - восьмое. “Лекции” Платонова наряду с “Курсом русской истории” Ключевского, заслуженно считались двумя столпами русской историографии конца XIX-начала XX вв. Десятки тысяч студентов прослушали их в университете, десятки тысяч образованных русских людей их прочли, на них воспиталось русское общество, на них создавалось русское общественное мнение. У Платонова было несколько поколений учеников. Среди старших учеников можно назвать , , к более молодому поколению принадлежали и -Сильванский. Они получили практическую подготовку в его семинаре, который был организован в Петербургском университете.
Платонов имел прочную славу авторитетнейшего историка - выдающийся исследователь и знаток прошлого нашего Отечества, первоклассный профессор-лектор и наставник в семинарских занятиях, признанный глава одной из крупнейших историографических школ, организатор системы образования и учитель гимназических преподавателей, талантливый популяризатор исторических знаний.
Одним из самых крупных русских историков в конце XIX-начале XX вв. был Николай Павлович Павлов-Сильванский. “Крупным и значительным работником”, “знатоком и мастером своего дела” называл его историк , отмечая, что со смертью Павлова-Сильванского произошло “прямо бедствие, разразившееся над русской наукой”. Его творчество достигло вершины в годы первой русской революции. В этих условиях Павлов-Сильванский честно попытался дать ответ на возникшие вопросы, осознать пути развития России на великом революционном переломе.
Такая попытка неизбежно вела к пересмотру устаревших историографических представлений, к новой теории исторического процесса. Павлов-Сильванский создал новую концепцию исторического развития России, одну из последних в русской дореволюционной историографии, во многом отвергавшую старые, изжитые схемы. Обоснованная им теория русского феодализма не только вносила свежую струю в изучение средневековой Руси, но и вела к существенным политическим выводам, утверждая общность исторического процесса России и Западной Европы. Труды Павлова-Сильванского представляют крупное явление отечественной историографии, а его научное имя стало одним из популярнейших имен в нашей науке. Две главные проблемы волновали исследовательский ум ученого: проблемы русского феодализма и реформы Петра Великого.
Само определение феодализма давалось Павловым-Сильванским в духе концепции историко-государственной теории как соединение землевладения с политическим господством, с создающейся на этой основе иерархией власти. Однако существенное расхождение концепции Павлова-Сильванского с юридическим направлением заключалось в том, что для него юридическая норма - лишь проявление общественных отношений, их последующее закрепление. Поэтому юридическая норма - такой же источник для изучения общественных отношений, как памятники быта и фольклора. Поэтому, на его взгляд, не законы создают общественные отношения, а общественные отношения создают определяющие их нормы, обычай складывается раньше закона, общество стоит впереди государства.
В последней главе книги Павлов-Сильванский изложил в форме периодизации русской истории основные положения своей концепции истории России. Первый период с древности до 1169 г. характеризуется господством общины или мирского строя, второй - с XIII в. до 1565 г. - переход от мира к боярщине, хотя мирское самоуправление сохраняется в ослабленном виде, третий — до 1861 г., период сословного государства. Последний период завершается переходной эпохой разрушения сословного строя и образования свободного гражданского порядка. Таким образом, три периода истории России определяются последовательной сменой трех учреждений: мира, боярщины, государства.
В своей книге Павлов-Сильванский впервые научно обосновал существование в России феодализма как особого исторического периода, утвердил представление о единстве исторического пути России и Западной Европы. Неслучайно поэтому, что книга вызвала всеобщий интерес и бурную литературную полемику.
Особое направление исследований Павлова-Сильванского составил цикл трудов по истории петровских реформ. В изучении эпохи Петра Великого Павлов-Сильванский выдвинул свою концепцию. В этой книге ученый дополняет работу и вносит в нее существенные поправки. Павлов-Сильванский показал, что во вторую половину своего царствования Петр приступил к осуществлению плана реформ в России, тогда как раньше его внимание было поглощено внешней политикой. В то же время Милюков считал реформы стихийными, такими же хаотичными и сбивчивыми он называл проекты советников Петра. Говоря о существе реформы, Павлов-Сильванский считал, что после петровских преобразований возникла абсолютная монархия, однако основы социально-политического строя - сословное государство, крепостное право - остались прежними.
Традиции петербургской школы продолжил выдающийся русский историк Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский. Он прославился не только конкретными исследованиями по истории России, но и своими изысканиями в области методологии истории, историографии и источниковедения. Он являлся признанным лидером неокантианского течения в отечественной исторической науке на рубеже XIX-XX вв.
Теоретическая конструкция Лаппо-Данилевского перекликалась с представлениями о сущности исторического процесса теоретиков немецкого историзма, а в рамках русской историографии - прежде всего с представителями “государственной школы”. Постепенно центр научных интересов Лаппо-Данилевского перемещался из области исследования истории учреждений и общественных классов в историю идей.
Вплоть до революции 1905 г. Лаппо-Данилевский сохранял верность основополагающим принципам позитивистской теории исторического исследования. В духе традиций отечественного позитивизма им решался тогда и вопрос об оценке истории. Признавая необходимость нравственной характеристики явлений прошлого, ученый ратовал за “ резкое разграничение” научного подхода к историческим фактам и этического к ним отношения. Лаппо-Данилевский признавал многофакторный подход к истории. Однако, в отличие от школы , он исходил из утверждения о решающей роли идей и государства в историческом процессе.
На рубеже веков в русской философской и обществоведческой литературе разворачивается критика норм позитивистской парадигмы. Лаппо-Данилевский раскрыл ограниченность философской системы основоположника позитивизма. Историк усматривал основную причину внутренней противоречивости системы Конта в его попытках уложить обществоведение в “прокрустово ложе” канонов позитивизма и объяснить “без остатка” человеческую жизнь действием механических процессов. Вместе с тем Лаппо-Данилевский не столько стремился отказаться от позитивистской концепции, сколько усовершенствовать ее, считая, что философия Конта до сих пор еще не утратила своего социально-этического интереса. Решающее значение на формирование методологических позиций ученого оказала философия Баденской школы неокантианства. Однако доминирующее влияние неокантианской теории в мировоззрении Лаппо-Данилевского сочеталось с сохранением более ранних пластов, связанных с позитивизмом, и открытости для принятия ряда идей «философии жизни».
Прежде всего, после 1905 г. меняется оценка ученым возможностей реализации обобщающей работы в исторической науке. Если прежде он признавал первенствующее значение обобщающей деятельности для понимания сути исторического процесса, то в “Методологии истории” (1910) уже заявлял, что “законов истории” в строгом смысле слова никому еще не удалось установить: историкам, стремящимся к открытию их, в лучшем случае приходится довольствоваться гадательными эмпирическими обобщениями.
Эти идеи нашли выражение и в конкретно-исторических трудах Лаппо-Данилевского. Так, утверждая, что идея государства носит нормативный характер и “содержит понятие о том отношении, которое должно быть между государством и подданным”, исследователь усматривал ее прогрессивное развитие в сознании русскими людьми необходимости единения с абсолютной монархией.
Из общих методологических построений Лаппо-Данилевского непосредственно вытекала его теория исторического источника. Значение исторических источников он видел в том, что они позволяют историку познать прошлое и помогают ему действовать в современности, “соучаствовать в культурной жизни человечества”.
Всесторонняя профессиональная подготовка исследователя, прекрасное знание архивных фондов, высокий теоретический уровень его трудов сохраняют значение и для современной исторической науки.
Александр Евгеньевич Пресняков - еще один выдающийся представитель петербургской школы. Методологической основой его трудов считают психологический позитивизм, приобретший со временем черты реалистического позитивизма. Однако видны попытки преодолеть эмпиризм господствовавшего тогда в науке позитивизма в обращении Преснякова к самой разнообразной философской литературе, в том числе и марксистской. Создание научной теории истории и открытие исторической закономерности откладывалось на неопределенное время. Конкретное же историческое исследование получало более близкую и понятную цель - установление “эмпирических обобщений”, подлежащих объяснению в будущем. Однако ко времени первой русской революции Пресняков всерьез заинтересовался неокантианством. Его работы проникнуты стремлением слить “исторический” и “доисторический” периоды в жизни Восточной Европы, представить ее историю в виде единого целостного процесса и обнаружить истоки прогрессивного развития культуры ее древних обитателей.
Важнейшим вопросом древней истории восточных славян была проблема характера их общественного строя до образования государства. Пресняков подверг критике теорию родового быта, сформулированную . Рассматривая общественную организацию восточных славян после их расселения в Приднепровье, историк исходит из обусловленности ее природными факторами и потребностями производства. Пресняков признает основной ячейкой общества в “доисторическое” время семейную общину или задругу. Наряду с нею Пресняков признает основной ячейкой древнерусского племенного быта общину территориальную - вервь Русской Правды.
По мнению Преснякова, для древней Руси был характерен “примитивный” уровень государственности; до настоящего государственного властвования княжеская власть не доросла, лишь внешним образом наложившись на территориальные союзы, которые были образованы рядом соседских общин. В итоге изучения конкретных особенностей княжеского владения в XI-XII вв. Пресняков заключает, что “ Киевщина оказалась не в состоянии создать единого государства и преодолеть внутреннюю раздробленность отдельных земель-волостей, спаяв их в одно национально-государственное целое”. В этих условиях стремительно нарастали центробежные тенденции, приведшие к раздробленности в удельном периоде.
По мнению Преснякова, в X-XII вв. на Руси господствовали отношения семейного владения. Право на княжение в волости приобреталось наследованием по отцу. Традиция объединения боролась с распадом комплекса земель-волостей на отдельные княжения-уделы. Разрешался этот компромисс в удельном строе, подчинившем политическое преемство вотчинному наследованию.
Важным вкладом в историографию Древней Руси была разработка Пресняковым истории «княжого права». По его мнению, одно из важнейших направлений деятельности русских князей - создание рядом с обычноправовыми союзами членов племени особого “союза княжой защиты”, в который входит и княжеская дружина, и население княжеских сел. “Княжую защиту” и создаваемые ею порядки Пресняков рассматривает как “общеисторическое явление у всех европейских народов”. Князь, церковь и боярство выступили как “новые социальные силы, связанные тесно друг с другом, родственные по типу и социально-политическому значению, это явления, пророчащие гибель самому складу жизни волости-государства”.
Научное творчество Преснякова представляло выдающееся явление в отечественной историографии, его труды являются частью бесценного наследия нашей науки и заслуживают дальнейшего обстоятельного изучения.
Сложившись на рубеже веков, традиции петербургской школы историков пережили трудные революционные времена, становление советской системы власти и были окончательно сломлены только после Великой Отечественной войны, когда с легкой руки сталинских адептов был осуществлен разгром ЛОИИ АН СССР.
ЛИТЕРАТУРА:
1. Алпатов историческая мысль и Западная Европа (XII - XVII века). М., 1973.
2. Алпатов историческая мысль и Западная Европа (XVII - первая четверть XVIII века). М., 1976.
3. Алпатов историческая мысль и Западная Европа (XVIII - первая половина XIX века). М., 1985.
4. Астахов лекций по русской историографии (до конца XIX века). Харьков, 1965.
5. Баданов истории оберегатель (Жизнь и творчество ) // Устрялов история до 1855 года. Петрозаводск, 1997.
6. Бестужев-Рюмин и характеристики. М., 1997.
7. Историки России. XVIII - начало XX века. М., 1996.
8. Историки России XVIII - XX веков. М., 1996. Вып. 3.
9. Историография истории СССР с древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции / Под ред. , . М., 1971.
10. История и историки. М., 1995.
11. Коялович русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям. Минск, 1997.
12. Мавродин война в России в годах. Восстание Пугачева. Л., 1961. Т.1.
13. Михальченко школа в российской историографии. М.; Брянск, 1997.
14. , Сахаров истории русской культуры IX-XVII вв. М., 1984.
15. Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1955. Т.1; М., 1960. Т.2; М., 1963. Т.3.
16. Пештич историография XVIII века. Л., 1961. Ч.1.; Л., 1965. Ч.2.; Л., 1971. Ч.3.
17. Рубинштейн историография. М., 1941.
18. Рыбаков Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1993.
19. Сахаров истории СССР. Досоветский период. М., 1978.
20. Семенова служилого сословия в России XVII в. по повестям и сказаниям о Смутном времени // Вестн. Моск. ун-та. Сер.8. История. 1993. №2. С. 16-26.
21. , Юдин история. СПб., 1997.
22. , “Да будет потомкам явлено...”. М., 1988.
23. Шапиро с древнейших времен до 1917 года. М., 1993.
24. Шмидт историка: Избранные труды по источниковедению и историографии. М., 1997.
С О Д Е Р Ж А Н И Е
Предисловие ....................................................................................................3
Тема I. Предмет и задачи курса "историография отечественной истории" ..5
Тема II. Устное народное творчество - первичная форма сохранения и
передачи исторических знаний русского народа...........................13
Тема III. Летописание и исторические представления Древней Руси.........21
Тема IV. Особенности и характерные черты русской исторической
мысли в XVII веке ..........................................................................34
I. Исторические произведения начала XVII века о Смуте в
Московском государстве ......................................................................34
II. «История» Ф. Грибоедова и «Синопсис» как первые учебники по
русской истории .................................................................................44
III. Основные исторические проблемы и значение «Скифской
истории» ............................................................................49
IV. Историко-публицистические идеи Ю. Крижанича и особенности
русской исторической мысли XVII века............................................52
Тема V. Основные направления отечественной историографии
в XVIII столетии ........................................................................56
I. Исторические теории петровского времени.......................................56
II. Варяжский вопрос в отечественной историографии. Становление
норманизма и антинорманизма..........................................................60
III. Исторические взгляды .............................................70
Тема VI. Особенности отечественной историографии во второй
половине XVIII века .................................................................79
I. Собирание источников русской истории и становление основ
отечественной исторической науки...................................................79
II. Исторические взгляды Г.-Ф. Миллера и А.-Л. Шлёцера....................82
III. Исторические представления и ...86
Тема VII. Основные направления в отечественной историографии
XIX века ..................................................................................94
I. «Скептическая школа» в отечественной историографии...............94
II. Официально-охранительное направление ........................................ 97
III. «Государственно-юридическая школа» в отечественной
исторической науке XIX столетия .................................................108
IV. «Петербургская школа» в русской историографии на рубеже
XIX - XX веков .................................................................................111
Литература ....................................................................................................117
Содержание..................................................................................................118
Учебное издание
ИСТОРИОГРАФИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ
(с древнейших времен до начала XX века)
Курс лекций для студентов
Выпускающий редактор
Лицензия ЛР № 000 Госкомитета РФ по печати от г. Москва)
Сдано в печать г. Подписано к печати г.
Печать офсетная Бум. тип. №2. Формат 60х84 1/16
Усл. п. л. 7,5 Уч.-изд. л. Тираж 100 экз Заказ №
©Издательство Комсомольского-на-Амуре государственного педагогического университета: г. Комсомольск-на-Амуре, ул. Кирова, 17/2.
Отпечатано в типографии издательства КГПУ: г. Комсомольск-на-Амуре, ул. Кирова, 17/2.
|
Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 4 5 6 |
