Дискуссия о происхождении варягов надолго приковала внимание Миллера к древнему периоду истории Руси. Взгляды его важны в двух аспектах: Миллер обратил внимание на несовместимость легенды о мирном призвании варяжских князей с общей картиной войны славян с варягами, выдвигал иную трактовку: “они появились здесь в качестве предводителей наемных дружин для охраны Новгородской земли”, поэтому их не пустили в Новгород, а рассадили по крепостям (Ладоге, Изборске, Белоозере). Впоследствии Рюрик узурпаторски захватил власть в Новгороде и стал единовластным правителем. С этого начинается захват власти варягами на русской земле. И этот процесс привел к утверждению потомков Рюрика в качестве князей и в Киеве.

Откуда пришел Рюрик? В этом вопросе Миллер теперь отступает от своей прежней точки зрения и считает, что Рюрик - из племени роксолан. Это была уступка точке зрения Ломоносова. Однако Миллер не хотел, чтобы подумали о его капитуляции. Разницу своих взглядов и Ломоносова он теперь усматривал в том, что они выводят Рюрика из разных мест, занятых роксоланами. Полемизировал Миллер и с Татищевым (умеренным антинорманистом). Миллер значительно изменил свои взгляды, и это вызвало гнев Шлецера. Шлецер оставался на норманистских позициях.

Основной труд Шлецера - “Нестор”. В этом исследовании ученый в более полном виде сформулировал свои взгляды на русскую историю, поддержав норманскую теорию. Хронологически Шлецер выступал со своим норманизмом позже Байера и Миллера. И норманизм Шлецера уже не был простым повторением взглядов предшественников. Он синтезировал выводы Байера и Миллера. От Миллера он взял идею призвания варягов в Новгород не как правителей, а в качестве подсобной военной силы. Что касается происхождения варягов, то Шлецер решительно отверг мнение Миллера, выводившего Рюрика из Пруссии, и принял тезис Байера о шведском происхождении Рюрика. Из вокняжения Рюрика Шлецер делал вывод: “Скандинавы или норманны основали русскую державу, в этом никто не сомневается, они - шведы, произошедшие из Скандинавии и говорящие скандинавским языком”.

Но здесь перед Шлецером вставали два недоуменных вопроса:

1. Намерение призвать новгородцами себе защитников от грабителей из среды тех же грабителей было странно и опасно. Отвечая на этот вопрос, Шлецер полагал, что новгородцы совершили историческую оплошность, такую же, как и англы, приглашая саксов против норманнов за 400 лет до этого.

2. Шлецеру показалось подозрительным сказание о призвании трех братьев Рюрика, Синеуса и Трувора, которое напоминало ему сказания о Лехе, Чехе и Русе.

Выступлениями немецких ученых второй половины XVIII века была сформулирована норманская теория происхождения древнерусского государства, которая подверглась яростной критике. Главным оппонентом Миллера был , его преемниками по антинорманизму стали , , и др.

В отличие от норманистов Ломоносов начинал русскую историю на много веков раньше, с формирования самого народа. Ломоносов выдвигал важное положение о том, что формирование народов включает в себя сложный процесс взаимодействия и смешения их этнических элементов, т. е., полагал ученый, этнически чистых народов нет. Русский народ родился из слияния славян и чудских племен. Ссылаясь на античных авторов, Ломоносов писал о высоком уровне общественного строя восточных славян уже в VI веке. Следовательно, у славян не было той тьмы невежества, о которой твердили норманисты. Большое значение Ломоносов придавал появлению на Руси самодержавной власти, которая смогла спасти Русь от разорения. Ломоносову не надо было доказывать, что Рюрик - это первый самодержец в истории Руси. Спор шел о происхождении Рюрика и его братьев.

Вопреки Байеру, Шлецеру и Миллеру Ломоносов доказывал, что Рюрик был славянин. Ученый исходил из предположения, что существовали варяги-росы, из которых Ломоносов и выводил Рюрика, доказывая, что варяги-росы были славянами. Вопрос о названии "Русь" решался для Ломоносова сам собой. Это название принесли с собой варяги-росы. Норманисты же считали, что варяги-скандинавы называются "росы". Оценивая характер призвания варягов на Русь, Ломоносов отмечал, что это было мирное добровольное призвание новгородцами себе князей. Таковы взгляды по интересующему нас вопросу незаурядного русского ученого. В этом заключается участие Ломоносова в борьбе с норманистами. Заслуга его - в показе древнейшей славянской истории, самобытного пути исторического развития славянских народов задолго до так называемого "призвания варягов" - появления Рюрика с братьями. Другой крупный русский ученый, поэт и филолог в столкновении Ломоносова и Миллера сохранял нейтралитет. Но в действительности он был ярым антинорманистом. Однако Тредьяковский являлся таким антинорманистом, от которого больше вреда, чем пользы. В своей основной исторической работе “Три рассуждения о трех главнейших древностях российских" он, во-первых, стремился доказать, что скифы – это пранарод всех народов Европы; во-вторых, что скифы – это славянский народ, поэтому славянский язык оказал влияние на все языки Европы. Например: слово “скифы” происходит от слова "скитание"; "иберы" от "уперы"; "Германия" от "Холмания"; Пруссия от "Поруссия"; "этруски" от "хитрушки"; "Сицилия" от "сечелия"; в-третьих, если прежде скифы занимали главнейшее место в древности, то теперь это место принадлежит их потомкам - русскому народу. Тредьяковский пытался доказать первоначальность росов, автохтонность славян в Приднепровье за много веков до рокового IX столетия. В доказательстве древности русского народа Тредьяковский пошел путем Ломоносова. Он также ухватился за роксолан. Тредьяковский писал: “Славяне, издревле обитавшие в Новгородской земле, соединились с другими славянскими племенами роксолан, создав сплошной славянский массив от Балтийского до Черного моря. На рубеже нашей эры славяне были настолько сильны, что сами оказывали влияние на соседей”.

Решив вопрос о распространенности славянского языка, Тредьяковский предопределил собственную отгадку вопроса о призвании варягов - Рюрик и его братья были славянами. Они не были норманами, ибо слово “варяг” - глагольное, происходит от славянского “варяю”, значит предваряю, т. е. варяги-славяне были первыми поселенцами в той земле. Из каких мест они пришли? Варяги жили на берегах Балтийского моря. Рюрик с братьями прибыл с территории померанских ругиев, ругии – это точно суть варяги. Такой взгляд противоречил показаниям Синопсиса, согласно которому “Рюрик придоша от немец”. Тредьяковский обходит это обстоятельство, толкуя текст в том смысле, что немцы там жили во времена, когда писали Синопсис, а прежде там были росы.

В доказательство, что призванные Рюрик и братья были славянами, Тредьяковский говорит, что иначе князья не смогли бы управлять подданными, а главное - язык новгородцев подвергся бы влиянию языка пришельцев, как это случилось с латинским языком при нашествии варваров.

Норманизм встретил возражение и в лице . Он выступал против учености Байера. Однако слабые места есть и в построениях самого Эмина. Он отстаивал идею славянского происхождения Рюрика, ратовал за историчность Мосоха. Эмин отсчитывал происхождение Рюрика от Августа, склонен был считать, что Киев действительно основан Кием, а апостол Андрей был в Киеве. В то же время Эмин вслед за Ломоносовым не решается отстаивать своей точки зрения до конца. И только начиная с Рюрика, все утверждения Эмина в работе “Российская история” (в трех томах) были “на истине основаны и многими авторами подкреплены, так что никакого не заслуживают сомнения”.

В царствование Екатерины II стало складываться официальное дворянское направление в русской историографии: , , . Эти ученые рассматривали варяжский вопрос в ином аспекте. Если у первых антинорманистов и норманистов Рюрик был славянином или скандинавом, то вторых интересовал и другой важный вопрос: какую власть Рюрик с собой принес? Являлся ли он неограниченным правителем? Или Рюрик был ограничен властью аристократии?

Факт призвания варягов Щербатовым под сомнение не ставится. Щербатов упомянул, что согласие на эту просьбу было получено с трудом, ибо варяги опасались зверского обычая и нравов новгородцев, которые, избрав себе в государи трех князей, не дали им княжеской власти, поручили только защиту границ. В этом случае Щербатов верно интерпретировал рассказ летописи. Характеризуя взаимоотношения призванного Рюрика и новгородцев, Щербатов отмечает неслучайность бунта против Рюрика во главе с Вадимом Храбрым и его подавление. Щербатов разделял тезис Миллера и Шлецера о захвате варягами власти в ряде древнерусских городов, в том числе и в Киеве, где до прибытия Олега правили Аскольд и Дир, которых киевляне в свое время приветствовали как избавителей от хазарского ига. Следуя спискам летописи, Щербатов сумел избежать торжественности в изложении истории, в обыденных тонах изображал объединение Новгорода и Киева под властью Олега. После убийства Аскольда и Дира, подчеркивал ученый, Олег вошел с Игорем в Киев без сопротивления. Олег определил, что здесь будет столица Руси. А другие области государства он раздал в правление знатным своим боярам.

Еще один знаток русской истории, генерал-майор Болтин, имел сильного покровителя (фаворит Екатерины II). Кандидатура Болтина привлекла внимание императрицы в тот момент, когда надо было противопоставить русскую историю, написанную русскими, русской истории, написанной французом Леклерком. Изыскания Болтина построены на методе постраничного и даже построчного анализа. Он обращается к изучению сочинения Леклерка и составляет свои критические замечания. Болтин считал, что русский народ - это этническая общность, сложившаяся под влиянием объективных обстоятельств. Одной из причин генезиса русского народа Болтин считал действие верховной власти. Поэтому пришествие Рюрика способствовало слиянию одних племен с другими. Оно стало эпохой зачатия русского народа.

В трудах Болтина немало противоречий. Он указывал на существование на территории Восточной Европы племенных княжений еще до прихода варяго-русских князей. Будучи противником тезиса, что норманны сыграли главную роль в становлении русской государственности, Болтин верно отмечал, что народы, ставшие этнической базой для складывания русского народа, находились на высоком уровне культурного развития. Они жили в городах, имели письменность и письменные законы, вели торговлю с другими государствами. Одним из первых Болтин обратил внимание на сложность формирования территории древнерусского государства, рассматривал его как процесс длительного завоевания или присовокупления различных областей вокруг Киевской округи, когда в городских центрах помещались княжеские мужи.

При таком взгляде на нашу историю призвание князей не имело для Болтина решающего значения. Он их сближает с общественными русскими внутренними особенностями, через сходство культур, как соседей. Варяги не просвещеннее русских были, они, живши в соседстве с ними, общие и одинаковые имели познания.

Таким образом, обращаясь к спорам норманистов и антинорманистов в XVIII веке, можно заметить, что антинорманисты в этой полемике не противопоставляли собственных концепций и стремились лишь к логическому опровержению основных положений норманистов. Они исходили из тех же методологических предпосылок, поэтому вслед за норманистами сосредоточили внимание на этническом происхождении варягов, считая, что любое не скандинавское происхождение лучше для русского национального самосознания. Выступление Ломоносова против варяжской теории было в большей степени патриотической реакцией на общественную ситуацию в России, сложившуюся в годы бироновщины, нежели результатом специального изучения источников.

Выводы же Байера, Шлецера и Миллера строились на основе изучения источников, но опирались на единственно возможную в то время методологию: на представление об общественном развитии, связанном с пониманием хода истории как результата деятельности отдельных исторических лиц. Эти лица - Рюрик с братьями - были прямо названы в древних русских источниках, абсолютно надежных с точки зрения тогдашних представлений, а в них сообщалось об их варяжском происхождении. Это определяло представления Байера, Шлецера, Миллера о начальных этапах развития русского государства. Добросовестное следование за сообщениями источников при критическом отставании было единственно возможной методологией построения тогдашних исторических концепций.

III. ИСТОРИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ В. Н. ТАТИЩЕВА

Биография Татищева () мало походит на биографии других ученых теоретиков, для него характерна была активная практическая деятельность, которая должна была оказать влияние на ход научной работы и на воззрения. Татищева справедливо признают одним из выдающихся “птенцов гнезда Петрова”. Татищев был человеком неутомимо деятельным, необычайно разносторонних дарований: горным инженером, математиком, географом и экономистом, лексикографом, языковедом и фольклористом, палеонтологом, медиком, философом - моралистом, педагогом, историком. С 1704 года Татищев участвовал в осуществлении многих начинаний Петра I, он поступил на военную службу и как воин-кавалерист и артиллерист участвовал в сражениях Северной войны, был ранен в Полтавской битве, участвовал в Прутском походе русской армии. В качестве дипломата выезжал за границу. Как помощник Я. Брюса участвовал в составлении “ Практической планиметрии” для землемеров, в работах по составлению карт территории России. С его именем связано возникновение городов Оренбург, Екатеринбург. В качестве администратора в ведении Татищева в разное время находились земли Приуралья, Калмыкии, Нижней Волги.

В начале XVIII века в русском обществе произошли существенные перемены, и труд ученого уже не казался недостойным занятием для вельмож, значительно усилился интерес к истории. Татищев, будучи активным участником этих перестроечных процессов, был убежден в важности научного обоснования главнейших государственных практических начинаний. Как личность Татищев был человеком независимого и решительного характера, был чужд рутине и угодничеству, поэтому имел немало влиятельных врагов и много претерпел от них наветов, которые часто завершались его арестом. Под арестом он провел и последние пять лет жизни в своем подмосковном имении Болдино.

Всегда, когда Татищев оказывался отстраненным от государственной деятельности, он получал возможность полностью отдаваться научным занятиям, и результаты такой работы оказались долговечными и наиболее ценимы потомками. В 1719 году по рекомендации Брюса Петр I определил Татищеву сочинение обстоятельной русской географии с ланд-картами. Татищев пришел к выводу, что решение этой работы невозможно без обращения к истории России, поэтому пришел к убеждению о необходимости серьезно заняться древней русской историей.

Так Татищев приступил к занятию “историописанием”, к созданию своего труда “История Российская”, которая отняла у Татищева около 30 лет и осталась незавершенной. “История” Татищева состоит из четырех частей. Первая часть посвящена древней истории страны и доводится до 860 года, вторая часть – периоду от Рюрика до монгольского нашествия, третья часть – от монгольского нашествия до свержения их власти при Иване III, четвертая часть – от Ивана III до Михаила Федоровича Романова (1613 год). В своей “Истории Российской” автор поставил две задачи:

1. Выявить, собрать и систематизировать материал и изложить его в соответствии с источником.

2. Объяснить его, установить причинную связь событий, сопоставить русскую историю с Западной, Византийской и Восточной, дать оценку фактам, то есть дать объяснение историческому процессу, подвергнув критике использованные источники.

Вторую задачу Татищев смог выполнить в примечаниях к тексту. Например, во второй части работы примечания составляют 1/5 всего объема. Обращаясь к работе Татищева, надо сказать, что важное значение имеет та ее часть, которую мы называем введением. Татищев назвал ее “Предъизвещением” к “Истории Российской”. В ней Татищев изложил свои теоретические воззрения на историческую науку, свое понимание русской и всемирной истории и методы критического изучения источника.

Все это было новым явлением, существенно отличавшим “Историю Российскую” Татищева от предшествующих исторических сочинений. В “Предъизвещении” Татищев обосновывает значение истории, которая, по его мнению, обобщает жизненный опыт людей и важна для практической деятельности во всех областях. “…Без знания истории ни один человек мудр и полезен быть не может…”. Говоря о пользе истории, Татищев указывает на пользу добрых и худых примеров, а затем говорит о ее пользе для медика, политика, юриста. Всем история нужна как собрание примеров. Рассматривая взаимоотношения русской и всемирной истории, Татищев считал, что в первую очередь необходимо знать историю своего народа, страны. Но без знания иностранной истории до конца не будет ясна и своя собственная.

Вся первая книга “Истории” посвящена введению в свод летописных известий, который и составляет главное содержание труда Татищева. И начинает он свое рассуждение с определения понятия истории и под это понятие подводит не только дела человеческие, но и “приключения естественные или чрезъестественные”. Такое понимание истории помогло Татищеву произвести процесс классификации истории. Во-первых, Татищев разделяет историю на виды:

а). Сакра – священная, божественная история.

б). Эклезиастика – история церковная.

в). Политика – история гражданская, светская.

г). История науки и ученых.

Но это был только начальный этап классификации истории, ибо Татищев полагал, что по способу изложения материала история бывает:

1. Генеральной (общей).

2. Универсальной (пространной).

3. Партикулярной (частной).

4. Специальной (особой).

Далее Татищев делит историю по эпохам на древнюю, среднюю и новую. Он отмечал, что по порядку изложения одни пишут историю областей, другие – историю государей (архонтологию), третьи – пишут историю погодно (летописи, временник).

Татищев обращается к тем качествам, которые требуются от историка. Здесь Татищев указывает, что одни желают таких качеств, как начитанность, память и рассудок. Другие желают полного филологического образования. Первое требование, по мнению ученого, скудно, а второе – “избыточественно”. Татищев желает придерживаться золотой середины и требует от историка начитанности, критического смысла, знания логики и риторики. Важное требование от историка есть справедливость сказаний и отвержение басен. В основе концепции русской истории Татищева лежит история русского самодержавия. Общие взгляды ученого на развитие государства, на форму правления в России и в других государствах были разработаны Татищевым в философском трактате “Рассуждения двух приятелей о пользе наук и училищ”.

В 45 главе “Истории Российской” Татищев развивает свою теорию происхождения власти государственной от власти семейной. Этот процесс Татищеву видится так: разрозненные семьи, подвергаясь опасности, соединяются вместе, - так появляется город, а в нем - разделение труда, ремесленное и городское управление. Между семьями некоторые постепенно начинают возвышаться и образуют аристократию. Аристократия – это не только слой общества, но и форма правления. Ссоры между аристократами побуждают к избранию монарха. Таким образом Татищеву видится происхождение верховной власти. И он перечисляет разные способы правлений и приходит к мысли о том, что способ правления должен согласовываться с условиями общества.

Татищев развивает идею о том, что форма государственности зависит от географических условий, от размеров территорий и от уровня просвещения народов. В небольших государствах, где можно быстро собрать все взрослое население, полезнее быть демократии. В странах, безопасных от нападения внешних врагов (Англия и Швеция), возможна аристократическая форма правления. Для обширных государств, которым грозит внешняя опасность, необходима самодержавная власть. Такая власть наиболее приемлема для России, и свое рассуждение Татищев подкрепляет примерами из прошлого: периоды экономического процветания и могущества России всегда совпадали с единовластием, а переход власти к аристократии, межкняжеские усобицы – привели к подчинению Руси монголами. Ограничение царской власти в начале XVII века привело к крайнему разорению государства и отторжению от России шведами и поляками значительных территорий.

Эта монархическая схема русского исторического процесса была получена Татищевым в наследство от прежней науки, но существенно дополнена и развита ученым. Новым в этой схеме было естественно-правовое обоснование необходимости самодержавия в России. Подобно концепциям русских историков XVI – XVII веков концепция Татищева должна была служить идеологической основой самодержавного строя. Однако система аргументов Татищева существенно отличается от аргументов официальных историков Московского государства. Уже в допетровское время легенда о происхождении русских государей от кесаря Августа стала подвергаться сомнению и критике. Татищев именовал ее басней. Историки двух предшествующих веков обосновывали правомерность самодержавия аргументами теологическими и мнимогенеалогическими. Концепция Татищева основывалась на утверждении о преимуществе самодержавия перед аристократией и демократией, на доказательстве его благодетельной исторической роли, на убеждении, что только самодержавие соответствует естественным нуждам русского народа.

“История Российская” Татищева предвосхищала “Историю государства Российского” Карамзина. Отрицательно относясь к труду Татищева, он во многом следовал за ним. Это обнаруживается в структуре работы, в хронологических рамках работы и т. д. В “Истории Российской” Татищев не ограничивался констатацией своих исторических взглядов, он приложил свои концептуальные положения к анализу русского исторического процесса. Татищев отмечал, что для России было характерно не просто монархическое правление, а правление самовластных государей. Они обеспечивали спокойствие и безопасность еще в те далекие времена, когда славяне входили в состав народов – скифов. В течение многих столетий славяне не содержали самовластных государей, но когда умер славянский князь Гостомысл и не оставил сыновей, тогда люди начали меж собой владеть, что привело к усобицам и отсутствию справедливости. Воюя друг с другом, славяне наносили себе больший вред, чем неприятели. Приняв престол, Рюрик “наипаче самовластие утвердил”.

Рюрика, Олега Татищев называет великими князьями. В этот период, говорит он, великий княжеский стол передавался по порядку первородства или по завещанию. Это обстоятельство обеспечивало процветание Руси во времена Владимира Святославича, Ярослава Мудрого, Владимира Мономаха. Но после смерти Мстислава Владимировича все это величие Руси через междоусобие наследников разорилось, и князья, ранее подвластные великому Киевскому князю, стали считать его равным себе, не оставив ему ничего, кроме титула. Таким образом учинилась аристократия, но совершенно беспорядочная. В удельный период с середины XII века появляются князья великие, которые прославились делами, но при этом беспутство младших князей вновь породило кровопролитие и междоусобицы. Таким образом, сделалось возможным завоевание Руси монголами. Междоусобия сделали возможным захват многих русских земель литовскими князьями, которые начали называть себя великими. Вследствие всех этих междоусобиц образовались и такие формы государственности, как Новгород, Псков, в которых устанавливались демократические правительства, и власть великого князя была уничтожена. Лишь Иван III совершенную монархию установил и ввел закон о передаче престола одному сыну, остальные наделялись небольшими уделами и подчинялись власти и суду великого князя. Благодаря этому Россия не только избавилась от монгольского ига, но завоевала Казань и Астрахань, и если бы не бунты и не измены некоторых беспутных вельмож, то Иван IV удержал бы и Ливонию, и часть Литвы. Однако после смерти Ивана IV на страну обрушились новые беды, особенно при избрании царем Шуйского (“беспутного и коварного”).

Некоторые вельможи задумали ограничить власть царя и соединить монархию с аристократией. Но бедствиям не был положен предел, и после лишения Шуйского престола была предпринята попытка установить сущую аристократию, передав власть семибоярщине. От этого правительства государство пришло в крайнее разорение и упадок. Ликвидацию вредных для государства аристократических черт правления Татищев связывал с укреплением власти при Алексее Михайловиче. Но в полной мере возродить самодержавие не удалось и ему. Главная причина этого – властолюбивый патриарх Никон. Окончательное утверждение самодержавия Татищев связывает с деятельностью и личностью Петра I. Лишь Петр I велел выкинуть из указов формулу: “государь указал, а бояре приговорили”. После смерти Петра I некоторые коварные вельможи для усиления своей власти решили учредить Верховный тайный совет. А после смерти Петра II верховники попытались даже присвоить себе власть. Это беспутство было отрешено Анной Ивановной “к пользе, силе, чести и славе государя и государства”. Эта схема русской истории была изложена в 25 главе первого тома.

Татищев во многом был первопроходцем в деле науки русской истории. Первостепенное значение он отводил вопросу об источниках по истории России. Источники и литературу по истории и географии он собирал многие годы своей жизни в России, за границей (Польше, Швеции, Дании) – везде, где был, где была возможность заниматься этой работой. Татищев понимал огромное значение рукописных материалов. Он составил план собирания, описания и публикации источников, считал это важной государственной задачей. Имея много врагов, Татищев на 90% эту задачу не решил. Хотя предупреждал, что это сделать необходимо, так как при каком-либо бедствии источники окажутся потеряны для потомков (например, во время пожара в Болдино весь архив Татищева сгорел, по этой причине многие источники, которые использовал Татищев, были утрачены).

В своем “Предъизвещении” Татищев рассматривал вопросы отбора и критики источников, оценки их полноты и достоверности. Давая рекомендации, он отмечал, что историку надо отдать предпочтение показаниям участников или современников событий перед записками иностранцев. Но и к русским источникам надо подходить критически, потому что их авторы могут быть одержимы страстью самолюбия или самохвальства. Татищев перечислил источники, которые использовал для подготовки “Истории Российской”: летописи, Степенная книга царского родословия, Синопсис, хронографы, различные сказания и повести, Четьи Минеи, Киево-Печерский патерик. Ссылался на те документы и выписки из них, которые сделал в Казани, Астрахани, находясь в Сибири. Круг источников очень широк. Занимаясь работой по собиранию источников, Татищев обнаружил ряд крупных древних юридических памятников, а такие из них, как Русская Правда и Судебник Ивана IV Татищев подготовил к изданию и издал, снабдив своими комментариями. Причем комментарии эти были не филологическими, а реальными.

Комментарий на Русскую Правду был кратким. Он состоял из объяснения древних званий, причем не всегда удачных. Например, ябетник, по Татищеву, – это обетник или по договору служащий. В другой части комментариев Татищев толкует “по разуму” те или иные статьи Русской Правды, некоторые замечания ученого вызывают любопытство. Более важными представляются замечания Татищева на Судебник Ивана IV, который был издан по трем спискам.

Судьба Татищева была трудной, долгое время подчеркивалось, что свою “Историю” Татищев довел до 1577 года. Но в сохранившихся подготовительных материалах есть наброски, посвященные XVII веку, в том числе правлению Михаила Федоровича и Федора Алексеевича.

Этот труд Татищева представлял собой первый опыт научного освещения отечественной истории с позиций рационалистической философии. Выдающееся значение этого труда как нового этапа в развитии исторической науки было признано не сразу и не всеми, часть историков отнеслась к сочинению Татищева с недоверием. Особенно резкой критике “Историю Российскую” подверг Карамзин. Он обвинял Татищева во многих грехах. Но главный грех в том, что Татищев выдумывал многие события, ссылаясь при этом на якобы вымышленные летописные источники (имел в виду Иоакимову летопись), которые давали отличную от норманистов трактовку начала Руси. Мнение Карамзина пользовалось влиянием среди ученых (Шлецер, Щербатов).

На защиту Татищева в конце XVIII века выступил , а в XIX веке - Бестужев-Рюмин, Соловьев, многие другие, которые подчеркивали несомненные заслуги Татищева, а по уровню энциклопедических знаний сравнивали его с Ломоносовым. Сочинения Татищева не были опубликованы при жизни, но распространялись в рукописных списках и оказали влияние на формирование исторических представлений в России. Воздействие Татищева возросло после издания этих сочинений. Впервые “История Российская” была опубликована в 60-х годах XVIII века. Но последняя, четвертая часть труда была утеряна, и только в 40-е годы XIX века она была обнаружена и опубликована . Академическое издание “Истории” вышло в 60-е годы XX века под редакцией Андреева, Валка, Тихомирова. В данное издание вошли все известные работы Татищева по истории России. В середине 90-х годов было осуществлено переиздание с дополнениями и исправлениями.

ТЕМА 6

ОСОБЕННОСТИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII ВЕКА

I. СОБИРАНИЕ ИСТОЧНИКОВ РУССКОЙ ИСТОРИИ И СТАНОВЛЕНИЕ ОСНОВ

ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ

Историк отмечал, что во второй половине XVIII века русских людей нашей науки занимали две главные задачи: одни из них сильно желали иметь хорошую прагматическую историю, другие предоставляли это дело будущим поколениям и выдвигали в качестве главной задачи требования доказательности, то есть предлагали основные усилия направить на разработку источников русской истории. И тех, и других объединяло глубокое сознание, что русское прошлое достойно изучения и обязательно для русского человека.

Особенно выделяется в этом смысле время царствования Елизаветы Петровны и Екатерины II (с 1741 по 1796). Это было время серьезных преобразований, важных административных реформ. Эта эпоха породила много свободомыслящих, энергических личностей, которые направили свои усилия на изучение прошедшего в двух аспектах:

1. Значительная часть дворянства обратилась к изучению своей родословной. Вторая половина XVIII века - время, когда среди специальных исторических дисциплин развитие получили геральдика и генеалогия.

2. В области литературной этот интерес выразился в появлении большого количества записок и мемуаров. Например, можно назвать записки Натальи Долгоруковой, Андрея Болотова, Екатерины Дашковой.

Другая часть дворянства ставила иную задачу, считая, что необходимо знать прошлое своей родины. Обращение к прошлому диктовалось потребностями дня. Государственные преобразования заставили русских людей интересоваться прошлым для разрешения современных задач. Этим был обусловлен интерес к прагматической истории.

Новым явлением для русской историографии второй половины XVIII века было расширение источниковой базы исторических работ. В первую очередь это отразилось в издании источников по русской истории. Публикация источников в первое время встречала большие трудности. Особый интерес среди источников русской истории вызывали летописи, и интерес к ним определил их публикацию как основного источника по истории Руси. Издание летописей началось с 1767 года, когда появилась “Библиотека Российской истории”. В первом томе была издана Радзивилловская (Кенигсбергская) летопись, было начато печатание обширной Никоновской летописи.

Значительную роль в публикации источников по русской истории сыграл . Он обратил внимание на такие источники, как духовные и договорные грамоты русских князей, посольские книги, синодики (списки усопших). В 1773 году Новиков начинает издавать свою “Древнюю Российскую Вивлиофику” – это сборник старых актов, летописцев, старых литературных статей. Идею подобного собрания источников Новиков заимствовал у Татищева. За три года Новиков выпустил 10 томов своей “Вивлиофики”. Впоследствии было осуществлено второе издание в 20 томах. Правда, с точки зрения современных источниковедческих требований оно не выдерживает критики, так как по своему содержанию это издание было сводом случайно попавшего под руку материала, изданного без всякой критики.

Однако заслуга Новикова очевидна. Благодаря ему в научный обиход было введено огромное количество разнообразных источников. Во второй половине XVIII века интерес к русским источникам определил публикацию летописей, актового материала, также издавались законодательные памятники, и среди них Русская Правда. Первое издание Краткой редакции Русской Правды вышло в 1767 году. Издание было сделано по академическому списку, открытому Татищевым, и подразделялось на Правду Ярослава и Правду Изяслава. В 1792 году было осуществлено новое издание, и впервые был издан текст Пространной редакции по нескольким спискам. В 1768 году был впервые издан царский Судебник 1550 года с комментариями Татищева. В этом издании Судебник был разделен на 100 статей, снабжен географическим и предметным указателем к тексту. В 1774 году издается Сводный Судебник – юридический памятник начала XVII века, составленный из Судебника 1550 года с дополнительными статьями, доведенными до 1606 года.

Значительная источниковедческая работа в конце XVIII века была проделана выходцем из купеческой среды историком . Он исследовал время преобразований Петра I. В конце XVIII века им была издана работа “Деяния Петра Великого” в 12 томах, а позже - “Дополнение к Деяниям Петра Великого” в 18 томах. В том и другом изданиях Голиковым было опубликовано много документов о деятельности Петра I и его эпохе.

Источниковедческая работа второй половины XVIII века значительно обогатила русскую науку. В научный оборот было введено большое количество источников, но приемы издания были далеки от совершенства, это затрудняло работу исследователей. Огромная источниковедческая работа создала большую источниковую базу и способствовала ускоренному развитию прагматической истории.

II. ИСТОРИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ Г.-Ф. МИЛЛЕРА И А.-Л. ШЛЕЦЕРА

Значительный вклад в развитие отечественной исторической науки внес . Он приехал в Россию в 1725 году в 20 - летнем возрасте и вряд ли подозревал, что проживет в России долгую жизнь, что ему суждено сделать для русской исторической науки столь много (умер в 1783 году). Ученые по-прежнему черпают из источника его творческого наследства. Жизнь Миллера совпала со значительными событиями нашей истории: смерть Екатерины I, опала Меншикова, заговор верховников, ссылка Долгоруких, казнь А. Волынского, Пугачевщина. Миллер оказался свидетелем всех этих событий.

Во время ликования в России по поводу восшествия на престол Елизаветы Петровны Миллер несколько лет жил вдали от Петербурга - в Сибири. В отличие от многих современников он там был по доброй воле. Он оказался там, будучи участником и одним из руководителей Академического отряда в составе Великой Камчатской экспедиции (в составе экспедиции, между прочим, находился тогда еще студент Крашенинников). Миллер много ездил по городам и селам, обследовал местные архивы, собирал документы, записывал рассказы старожилов, а итогом стала монография “История Сибири”. Кроме того, Миллером была написана серия статей по истории Сибири и собрана обширная коллекция документов, так называемые “Миллеровские портфели”.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 4 5 6