В начале XVII века всех волновал вопрос о личности Лжедмитрия I. Его обычно отождествляют с Гришкой Отрепьевым. Буссов высказал отличную от официальной точку зрения. Центром самозванческого заговора был, по его мнению, Кремлевский Чудов монастырь. Его монахи давно уже были активными участниками всех придворных интриг. Они отправили Отрепьева в Польшу с поручением отыскать там юношу подходящего возраста и наружности и убедить его выдать себя за царевича Дмитрия. Отрепьев с этой задачей превосходно справился. Буссова было поддержано в XIX в. историком .

Буссов описывает стремление Шуйского разоблачить самозванца с помощью канонизации Дмитрия и перенесения его мощей из Углича. По приказу Шуйского был убит девятилетний мальчик, на несколько дней его тело закопали в землю, после чего извлекли и демонстрировали в качестве нетленных мощей Дмитрия. Поскольку, подчеркивает Буссов, подлог был очевиден, это привело к еще большей дискредитации Шуйского.

Для “Московской хроники” характерны многочисленные диалоги, речи исторических персонажей – это своеобразный литературный прием автора. “Московская хроника” изобилует ошибками в цифрах, датах и именах, сведения Буссова надо проверять по другим источникам.

Английское донесение “Состояние Русского государства по смерти последнего претендента Димитрия” (март-апрель 1607 года), автором которого был Джон Мерик, по своему объему не велико. Этот секретный документ содержит много ценного материала: о численности армии Болотникова, об обстановке в Москве во время ее осады болотниковцами, содержание прелестных писем Болотникова к жителям столицы, в которых он призывает выступать против своих господ, завладеть их добром. Донесение нужно было Мерику для обоснования необходимости и возможности осуществления английской интервенции. Она, считает автор, выгодна для торговых интересов Англии. Но интервенция не состоялась, и донесение интересует нас теперь лишь как источник по истории Смутного времени.

“Историческое повествование о важнейших смутах в государстве Русском” голландца Элиаса Геркмана было опубликовано в Амстердаме в 1625 году. Ценным в нем является описание последнего этапа восстания Болотникова. Особенно важно сообщение Геркмана о переговорах Болотникова с Шуйским во время осады Тулы. Геркман приводит текст договора между Шуйским и восставшими. Этот текст по другим источникам не восстанавливается. Факт ведения переговоров остается без сомнения, но достоверность содержания приведенного текста является спорной.

Записки “Состояния Российской державы в начале XVII в.” французского наемника Жана Маржерета впервые опубликовали в 1607 году. Автор во время первой самозванческой интриги был личным телохранителем Лжедмитрия I, и в своих мемуарах подчеркивал, что это был не самозванец, а настоящий царевич Дмитрий. Поэтому свою службу ему он рассматривает как законное деяние. В записках говорится о борьбе за законные, но попранные права царевича Дмитрия, осуждается заговор Шуйских.

В русских и иностранных сочинениях о Смуте много общего. Отличаются они дополнительными свидетельствами, характерным для иностранцев взглядом "со стороны". Смута вызвала подъем национального самосознания, привела к пробуждению исторического сознания людей той эпохи.

II. “ИСТОРИЯ” Ф. ГРИБОЕДОВА И “СИНОПСИС” КАК ПЕРВЫЕ УЧЕБНИКИ ПО

РУССКОЙ ИСТОРИИ

На протяжении первой половины XVII века серьезных исторических трудов создано не было, но в эти годы, без сомнений, велись подготовительные работы к написанию исторического труда. В середине XVII века центром, в котором производились эти работы, стал Записной приказ. Выполнить ее, придать вид законченного, систематического исторического труда удалось дьяку Федору Грибоедову (был служащим различных московских приказов, участником комиссии по составлению Уложения 1649 года). Хотя выше чина приказного дьяка подняться он не смог, ему выпала своеобразная честь продолжить Степенную книгу от конца XVI века до современности. Таким образом, он стал летописцем династии Романовых. При чтении его «Истории» бросается в глаза неравномерность в распределении материала, в хронологической структуре: 1/3 книги посвящена древнему периоду до Даниила Александровича; 2/3 книги – повествованию о московских князьях, начиная с Ивана Калиты, обоснованию права династии Романовых на продолжение линии царского дома. С этой целью в сочинении Грибоедова приводится рассказ о роде Романовых, событиях Смутного времени, который заканчивается изложением заключения Деулинского перемирия между Москвой и Речью Посполитой.

Книга состояла из 36 глав и заканчивалась панегириком Алексею Михайловичу. С 37 по 41 главы дописаны кем-то другим. “История о царях и великих князьях земли русской” - так называлась книга - полностью отвечала своему названию. В ней мы обнаруживаем царскую родословную, традиционно выведенную от кесаря Августа, события Смуты. Однако политическая история выпала из поля зрения автора: в “Истории” нет договоров с иностранными государствами, нет восстаний и бунтов. Сквозь все эти события проходит единая связующая нить - правление представителей московского дома, которая идет от Рюрика до Романовых.

Грибоедов во всех бедах Романовых винит Бориса Годунова, описывает миссию боярина Шереметева в Ипатьевском монастыре. Труд Грибоедова неоднократно подвергался правкам. Сейчас известно около десяти списков и несколько редакций “Истории”. Свои 36 глав Грибоедов написал к 1669 году и тогда же подал книгу царю, за что был награжден жалованием. Это вознаграждение не совсем согласуется с полученными результатами. Автору не удалось показать истории русского народа, государства. Грибоедов не упоминает ни о борьбе с монголами, ни о присоединении левобережной Украины в 1654 году. Но труд его оценили высоко.

Ответ о причине такой оценки, кажется, дает : “История” Грибоедова была составлена для обучения государевых детей, - писал историк, - для их первого знакомства с историей царской семьи”. История Грибоедова была дополнена хронологически и содержательно сведениями о боярских фамилиях, происходивших от различных княжеских родов, и служила в качестве учебника для придворной среды. В этом смысле “Историю” Грибоедова можно считать предшественницей “Синопсиса”.

“Синопсис или краткое собрание из разных летописцев” - это первое русское историческое сочинение, изданное типографским способом. Работы по составлению “Синопсиса” велись под руководством настоятеля Киево-Печерского монастыря И. Гизеля. Первое издание было выпущено в 1674 году. Благодаря доходчивости и краткости изложения “Синопсис” оставался учебником русской истории до 60-х годов XVIII века, когда на смену ему пришел “Краткий российский летописец” .

В “Синопсисе” чувствуется преднамеренный отбор источников и сведений из этих источников. Действия отдельных русских князей автор “Синопсиса” оценивает с позиции сторонника великокняжеской власти. Киевская приверженность автора и его церковная принадлежность практически не ощущаются. Такой подход диктовался целями его труда. Начинает он свое повествование с древнего периода, указывает на место и роль славяно-российского народа, много внимания уделяет описанию географии того мира.

В “Синопсисе”, в полном соответствии с традицией русской историографии XVI - XVII веков, большое внимание уделено образованию славянами государства. Сарматская теория расселения славян представлена в виде ее ответвления - теории Мосох – Москва, которая пришла на смену концепции ПВЛ. После освобождения Руси от ордынского ига, укрепления единого государства Мосох (сын библейского Иафета) превратился в прародителя всех славянских народов, а Москва - в прародину всех славян. В основе этой мысли лежит идея о единстве славян, об этническом родстве, но трактуется она иначе, чем в ПВЛ. “Синопсис” рассказывает об истории Руси задолго до призвания варягов, об основании Киева в 431 году первыми князьями Кием, Щеком и Хоривом, рассказывает о правлении новгородского князя Гостомысла, Аскольда и Дира превращает в потомков Кия. Рюрик, Синеус и Трувор, с точки зрения автора, вышли из Пруссии и были славянского происхождения. “Синопсис” повествует, как они были приглашены в сложившееся государство в силу внутренних неурядиц. Автор преувеличивает самодержавный характер власти киевских князей и прослеживает историю преемственной легитимной династии. Параллельно этому в Синопсисе показана история развития и укрепления Русской Православной Церкви, при этом рассказ доводится до установления патриаршества на Руси в 1589 году. Другая злободневная тема - история борьбы Руси с татаро-турецкими походами. Реализуя эту тему, “Синопсис” обращается вглубь русской истории, много внимания уделяет рассказам о Куликовской битве. В этом сюжете, с одной стороны, реализуется тема татарской агрессии, с другой - внимание обращено к позиции литовских князей. Андрей Полоцкий и Дмитрий Брянский приняли православие, за что отец Ольгерд “отринул их от себя”. Эти князья приняли участие в походе князя Дмитрия Ивановича на Дон. “Синопсис” подчеркивает, что в Куликовской битве погибло примерно 30 литовских военачальников. Когда литовские князья после победы стали собираться домой, Дмитрий Донской вместе с князем Владимиром Андреевичем Храбрым уговаривали их остаться. Дмитрий Донской проводил литовских князей до Можайска и при расставании назвал их “братьями нашими милыми”. Во время написания “Синопсиса” борьба за полное присоединение Украины к России еще не была завершена. Поэтому автор акцентировал внимание на том, что объединяло эти государства.

Автор прослеживает судьбу Киева с 431 года. От Киева “Синопсис” ведет единодержавие на Руси. Рассказывается о захвате Киева литовским князем Гедимином в 1320 году. В 1471 году польский король превратил Киевское княжество в воеводство, и автор сокрушается, как Киев перешел от царствия в княжение, а от княжения в воеводство. В 1654 году Киев вошел в состав Московского государства. Этим исторические изыскания о судьбе Киева заканчиваются. Целью их было убедить читателя, что Киев всегда был историческим центром Руси, временно попавшим под власть Литвы и Польши, но историческая справедливость восторжествовала, иначе не могло и быть.

Такой широкий материал придал “Синопсису” особое значение в развитии исторической мысли на Руси. “Синопсис” отличала прогрессивная идейная основа, новые подходы к источнику. Все это сочеталось с краткостью изложения, четкостью литературных форм. Это сделало “Синопсис” популярным историческим произведением, приковав к нему внимание многих поколений русских историков. На него ссылались такие исследователи, как , , и др.

III. ОСНОВНЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ И ЗНАЧЕНИЕ “СКИФСКОЙ ИСТОРИИ”

А. И. ЛЫЗЛОВА

Московский дворянин, стольник создал одно из самых замечательных исторических произведений “Скифскую историю”. Труд был завершен в 1692 году, рассказывал об историческом значении борьбы Руси с печенегами и другими народами Степи. По объему он составлял около 800 страниц и был основан на изучении русских и иностранных источников. Для книги характерен огромный хронологический и географический охват. Создавая “Скифскую историю”, Лызлов пытался раскрыть глобальный социально-исторический феномен: вековое противостояние оседлых народов Европы кочевым народам Азии.

Автор начинает исследование с рассмотрения древних сведений о борьбе греков, римлян с кочевниками Северного Причерноморья; затем рассказывает о борьбе Руси с хазарами, печенегами, половцами; останавливается на истории гуннов, волжских булгар. Особое место занимает история Монгольской империи. Обращаясь к изучению этого аспекта истории, Лызлов ставит задачу раскрыть проблему этногенеза различных народов, пытается осмыслить когда, как и почему складываются условия для монголо-татарского завоевания, для образования и распада Золотой Орды.

Разбирается история Казанского ханства. Здесь Лызлов обращается к прошлому и учитывает происхождение различных народов на территории Казанского ханства, их неравноправное положение, вникает в детали внешнеполитической борьбы, во взаимоотношения ханства с многочисленными соседями. Лызлов обращается к борьбе Московского государства с Казанским и Астраханским царствами, которая закончилась разгромом этих обломков Золотой Орды и присоединением их к Москве. Ко времени написания “Скифской истории” опасность для Руси по-прежнему представляло Крымское ханство, поэтому к нему обращено значительное внимание Лызлова. Анализируются географические, природно-климатические условия Крыма, его древняя история. Показано, что ордынцы в Крыму явились лишь завоевателями разноязыкого культурного населения.

Лызлов, обращаясь к изучению какого-то региона, всегда изучал его внутреннюю историю, хозяйственную деятельность, обычаи, нравы, верования, т. е. старался сообщить читателю все, что может повлиять на ход исторических событий. Уделяя большое внимание истории скифов, Лызлов говорит о жестокости с их стороны (жестокость ордынских нашествий, трагическая судьба покоренных народов). При этом Лызлов подчеркивает и положительные качества этих народов-завоевателей, мужество скифов, отдает должное подвигам их героев.

Большое внимание “Скифская история” уделяет истории турок-осман, рассматривает вторжение турок в Европу и здесь учитывает не только деятельность народов, которые соприкасались с ними, но и деятельность правителей Франции, Испании, Римских пап. Лызлов пытается разрушить миф о непобедимости турецких армий. Для этого он показывает, сколь часто турки были на грани катастрофы, указывает на их поражения. Отмечая успехи турецких завоеваний, он выделяет два постоянно действующих фактора: спаянность, сплоченность армий завоевателей и разобщенность, непоследовательность противоборствующих туркам сил.

Согласно “Скифской истории”, мощь завоевателей не является постоянной и неизменной величиной. В силу скифского характера несокрушимость Оттоманской Порты родилась в войнах и поддерживалась грабежом. Это обстоятельство подрывает основу государственной экономики, поэтому империя начинает клониться к упадку в военном и экономическом отношениях. Лызлов обращается к покоренным народам с призывом покончить с турецким владычеством “во дни наши”. Завоевание смогло осуществиться не потому, что у завоеванных народов отсутствовала воля к борьбе, а из-за раздробленности, неспособности правителей объединенными усилиями организовать борьбу с завоевателями.

“Скифская история” приводит героические примеры из истории завоеванных народов. Лызлов обращается к действительным историческим лицам, упоминает примерно 100 имен государственных деятелей, а всего около 300 исторических персонажей. Появление столь многих героев было неслучайным, т. к. историк понимал, что история складывается из поступков людей, движимых конкретными обстоятельствами. “Скифская история” давала читателям не только обоснованные политические и военные уроки, но и новые представления о происходящих в мире событиях. Постулат Лызлова: смертельная борьба между скифами и другими народами стала результатом не злой воли завоевателей, а исторически сложившихся обстоятельств. Поэтому Лызлов не призывает к уничтожению завоевателей, к войне за веру. Основной лейтмотив “Скифской истории” заключается в утверждении, что необходимо не истребление неверных, а обуздание агрессора, ибо нет исконно злодейских народов. За этой необходимостью Лызлов увидел и нечто другое. Согласно “Скифской истории”, справедливый мирный договор - это такое же сильное оружие, как сильная армия. Поэтому конечная победа над скифами будет заключаться в мирном сосуществовании народов.

Книга Лызлова приобрела большое значение в истории русской общественной мысли, она стала необходима читателям. Хотя множество рукописей “Скифской истории” не сохранилось, сейчас известно около тридцати ее списков. По направленности исследовательского интереса, оценке культурно-исторической роли степных народов Лызлова в каком-то смысле можно считать предшественником советского историка . Источниковедческие приемы Лызлова отличают его от распространенных в то время методов работы с источниками, особенно от западноевропейских. В отличие от них, Лызлов избегал ложных ссылок на источники, которых еще не видел и указывал только те книги, из которых он действительно заимствовал историографические сведения. Лызлова отличал более строгий отбор источников, и сведений из них, а также более критическое отношение к этим сведениям, чем прежде.

IV. ИСТОРИКО-ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЕ ИДЕИ Ю. КРИЖАНИЧА И ОСОБЕННОСТИ РУССКОЙ

ИСТОРИЧЕСКОЙ МЫСЛИ XVII ВЕКА

Известный представитель общественно-политической мысли, хорват по происхождению, Юрий Крижанич приехал в Россию для работы по исправлению богослужебных книг. Однако по подозрению в действии в пользу католической церкви в 1661 году его сослали в Тобольск, где он прожил 15 лет, а затем уехал за границу. Его произведения - одни из интересных памятников исторической мысли второй половины XVII века. Главный труд Крижанича - “Думы политичны” (“Политика”). В этой работе Крижанич выступил с широкой программой внутренних преобразований Московского государства. Осуществление этой программы он считал необходимым условием дальнейшего развития и процветания Московского государства. Нужно развивать торговлю и промышленность, необходимо изменить порядки государственного устройства. Крижанич был сторонником мудрого самодержавия, поэтому в своей “Политике” резко осуждал деспотические методы правления московских государей. Обращаясь к истории Руси, он подверг резкой критике те исторические концепции, которые господствовали в русской историографии. Крижанич был противником идеи “Москва - третий Рим”, распространенной в среде церковников. Будучи сторонником сплочения славянства во главе с Москвой, он выступал за унию православия с католичеством. Крижанич отвергал мысль о падении Византии из-за греховности ее унии с католичеством.

Отрицал Крижанич и происхождение русских князей от кесаря Августа. Он готов был считать фактом передачу царских регалий византийским императором Владимиру Мономаху. Но эту передачу Крижанич трактовал как хитрость Константина, чтобы доказать, что он (Константин) человек более высокий, чем киевский князь. Поэтому в передаче регалий Крижанич усматривал стремление обесчестить русский народ и русских князей. Он рекомендовал отказаться от регалий Мономаха и венчаться русской короной.

Крижанич был не согласен с традиционными концепциями происхождения Руси. Отвергал и версию ПВЛ о варягах, и о призвании варягов по совету Гостомысла из Пруссии. Он находит несообразности в этих версиях: ему кажется придуманным само имя Гостомысл, будто бы “умыслил гости привесть”; ученые не могут найти племя Русь на тогдашней карте Западной Европы; удивлялся, как новгородцы, спасаясь от междоусобиц, могли пригласить сразу трех инородных князей, что не могло способствовать прекращению междоусобиц.

Такое критическое отношение к показанию источников у Крижанича уживается с характерным для средневековья провиденциализмом. По мнению Крижанича, государства возникали, возвышались и гибли в силу Божьей воли, ибо один Бог только государь всему свету. Крижанич отмечал, что напрасно люди стараются объяснить причины побед и поражений численностью войска, промысел Божий - вот первая господствующая причина, управляющая всеми действиями человека.

Сочинения Крижанича и другие исторические произведения XVII века отразили переходный этап в развитии русской историографии. Промежуточный характер этих сочинений стал своеобразной реакцией на перемены, которые происходили в общественно-политическом строе Руси, начиная с XVII столетия. Характеризуя русскую историографию этого времени, следует отметить элементы, которые роднят ее с исторической мыслью XV-XVI веков:

1. Крупные исторические произведения, которые не строились на погодно-летописном принципе изложения, появились уже в XVI веке.

2. Объяснение исторических событий не только Божественным предначертанием, но и людскими поступками стало широко распространяться также в XVI веке.

3. Интерес к индивидуальности исторических деятелей, к их психологическим характеристикам и внешнему облику проявился в конце XVI - начале XVII веков.

4. Историографию XVII века, как и исторические сочинения XVI столетия, отличает интерес к духовному и общественно-политическому наследию. Таким образом, некоторые черты гуманизма, присущие русской историографии во второй половине XV-XVI вв., были продолжены и в XVII веке. В то же время гуманистические черты предшествующего периода стали проявляться теперь гораздо ярче и последовательней.

С другой стороны, для XVII в. характерны и некоторые специфические особенности:

1. Более широкое распространение исторических знаний в обществе. Во второй половине века появился и первый печатный учебник русской истории “Синопсис”.

2. Возросло количество исторических произведений, переведенных с древнеславянских языков.

3. Ярко проявляется критическое отношение к историческим теориям предшествующего времени и показывается их легендарный характер.

4. В условиях утверждения самодержавия на Руси в исторических сочинениях распространяется его апология.

5. Глубокий патриотизм, в котором можно отметить две противоположные тенденции: в одних произведениях всячески подчеркивается историческая исключительность своего государства, народа и династии, их богоизбранность и абсолютное превосходство над другими; в других произведениях отмечаются успехи ученых, в частности историков других стран, доказывается необходимость освоить и поставить на службу своей стране все эти успехи.

Обращение к историческим трудам XVII века свидетельствует, что расширился круг авторов, занимающихся историческими проблемами. Мы находим среди авторов посадских людей, которые пишут о тех же самых событиях, но под другим углом зрения. Значительно увеличился круг источников, и в поле зрения авторов попадают неизвестные ранее сочинения. Наряду с сохранением элементов провиденциализма отчетливо ощущается прагматизм авторов, цельность их исторических трудов и взглядов. Значительно расширяется историческая тематика, и авторы не ограничиваются рамками русской истории, начинает создаваться традиция связывать русскую историю с историей древних народов, населявших Европу.

Происходит распространение исторических произведений в относительно широких общественных кругах. Историческое чтение становится любимым занятием не только элиты московского общества, но и горожан, низшего духовенства и даже крестьян. В XVII веке появляются новые жанры исторических произведений: записки, автобиографии, бытовая поэтическая повесть со вставкой в нее исторических рассказов. Появляются литературно-исторические произведения, возникшие в широких народных кругах. Например, в среде донских казаков - “Повесть об Азовском сидении”; в народной среде - цикл исторических песен о Разине и героях понизовой вольницы. К концу XVII века доминирующим элементом отечественной историографии становится установление причинно-следственных связей и рядов как результата деятельности людей, а не Бога.

ТЕМА № 5

ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ В

XVIII СТОЛЕТИИ

I. ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ ПЕТРОВСКОГО ВРЕМЕНИ

Развитие русской национальной культуры было обусловлено переменами в русской жизни в первой четверти XVIII века. За это время было издано книг больше, чем за два предыдущих века вместе взятых. Все это создавало благоприятную обстановку для развития исторической науки. В это время значительный шаг вперед делает и историческая теория. Важный вклад в ее разработку внес Феофан Прокопович. Он решительно предостерегал против подражаний Западу в области науки, против иезуитской историографии, в противовес которой Прокопович выдвигает свои принципы. Принципы он выводит из рассуждений античных авторов. По мнению Прокоповича, задача, которую должен ставить перед собой историк, состоит в том, чтобы из чужих примеров мы поняли, что нужно делать и чего избегать. Ибо история, по Прокоповичу, – это руководство к действию для современного человека.

Основной чертой исторического повествования, по мнению Прокоповича, должна быть достоверность. Причины недостоверности истории могут быть и объективными, и субъективными, то есть связанными с личностью историка. Объективной причиной Прокопович считал отставание исторической литературы от времени изображаемых событий. Чтобы преодолеть этот недостаток, Прокопович рекомендует обращаться к предметам материальной культуры, археологическим источникам. Они дают более объективный материал, и если их игнорировать, тогда остается только верить молве, передаваемой письменными источниками. А это, в свою очередь, рождает легенды в изложении прошлого. Например, поляки верят в свое происхождение от Ляха, московитяне - от Мосоха.

Субъективных причин недостоверности больше. К ним относят неведение, увлечение, легкомыслие. Неведение лишает историческое повествование всякого смысла. Увлечение уродует передаваемое событие. Когда историк обращается к историческому сочинительству, он должен отрешиться от личных симпатий и антипатий, не должен руководствоваться ни любовью, ни ненавистью, ни гневом, ни завистью. Легкомыслие историка проявляется в том случае, если сообщаемые им сведения противоречат друг другу, когда они не соответствуют людям и предметам, о которых идет речь. В этом случае достоверность устанавливается лишь тогда, когда большинство авторов сходятся на одном и том же. Если перед нами разноголосица в исторических свидетельствах, то лучше считать этот вопрос нерешенным.

Достоинство изложения истории заключается в краткости. Историк должен отбирать только истинное, но это не значит, что все истинное нужно подряд включать в историю. Мелочи, не имеющие существенного значения, надо исключать. Исторический рассказ должен быть ясным. Над историческим произведением автор должен работать с такой же тщательностью, как работает над своими творениями поэт. Но в исторический текст нельзя вносить эмоциональность, потому что здесь она будет неуместной, ибо свидетельствует об увлечении автора. Таким образом, методологические принципы исторического познания у Феофана Прокоповича были новым и более прогрессивным явлением по сравнению с методологией XVII века.

Гавриил Бужинский дополнил теоретические построения Прокоповича. По мнению Бужинского, в процессе исторического познания можно выделить четыре стороны:

1. Топика, т. е. описание стран, их месторасположения, указание границ морей и континентов, плодородия почв.

2. Хронология, когда исчисляют времена от сотворения мира или исхода народа из Египта и т. п.

3. Генеалогия, когда выявляют происхождение фамилий и родов, их взаимоотношения друг с другом, степень их знатности.

4. Историческая прагматология, когда описывают прошедшие события и деяния выдающихся исторических личностей, “славных мужей”.

Бужинский высоко оценивал роль истории в жизни народа, в связи с чем он подчеркивал значение Петра I, который подобно великим предшественникам в своей деятельности руководствовался уроками истории. Рассуждения о значении деятельности Петра I для России встречаются во многих исторических книгах того времени. Характерной чертой этой эпохи стало появление специальных теорий для обоснования исторической роли России. При Петре I получила распространение теория исторического круговорота Лейбница: главная роль в культурном развитии человечества переходит от народа к народу, пока не возвратится к народу, с которого это развитие началось.

В России эта теория выступала не только в той форме, в какой проповедовал Лейбниц. Несколько авторов попытались соединить ее с модифицированной теорией четырех монархий (Ассиро-Вавилонская, Персидская, Греко-Македонская, Римская). Такую попытку, в частности, сделал Дмитрий Кантемир. Он сформулировал диалектический закон, лежащий в основе всего сущего, “ибо всему подобает рождаться и умирать, изменяться и преобразовываться”. Творцом этого Закона Кантемир считает Бога, но эта творческая роль Бога воплощается в некие естественные категории, которые имеют самостоятельные значения. Они доступны изучению человека. Таким образом, Кантемир пытается установить не одно первоначало для всемирной истории, а сблизить божественную волю с природными принципами. Исходные положения развития мирового исторического процесса - Бог и Натура (природа). Эти принципы Кантемир прилагает ко всемирной истории. Он утверждает, что каждая мировая монархия соответствует определенной части света: Восточная часть, Западная, Полуденный мир. Сокращает число мировых монархий до трех, исключая Ассиро-Вавилонскую.

Персидская соответствует Востоку; Греко-Македонская - Полуденному миру; Римская - Западу. Северной же монархией Кантемир считает Российскую империю. Таким образом, он придает России значение мировой державы.

Характерная особенность историографии первой четверти XVIII века состоит в том, что взоры историков обращены в современность, исторические труды в эту эпоху создаются с целью прославить новый, Петровский этап русской истории. Примером может служить “Гистория Свейской войны” (о Северной войне), авторами которой были Феофан Прокопович, , редактором стал сам государь.

Вообще роль Петра I в развитии исторических знаний была велика. Он всячески содействовал, а то и заказывал сочинения по истории своего времени отдельным частным лицам. В 1709 году заказал подобное сочинение редактору печатного двора Федору Поликарпову. Поликарпов, однако, не справился с поставленной задачей так же, как и другие исполнители заказов. В их работах сильно давали знать о себе исторические взгляды XVII века. Авторы не имели доступа к документам и интересовались древним периодом русской истории больше, чем хотелось Петру. В описании они довольствовались беглым перечислением событий, в которые порой включали знамения и чудеса. По этой причине данные сочинения были Петром забракованы и погребены в архивах.

Преобразования начала XVIII века способствовали усилению связей русской историографии с Западной Европой. Появляются переводы многих иностранных трудов на русский язык. Одной из наиболее важных стала книга немецкого историка и юриста С. Пуфендорфа “Введение в историю”. Знание иностранных языков позволяло авторам знакомиться с западноевропейскими трудами и в оригинале, а также критически их осваивать. Первой четверти XVIII века свойственно стремление авторов найти объяснение событий в причинно-следственной связи, а не в божественном промысле. Следствием этого стало последовательное применение исторической критики к некоторым вопросам русской и всеобщей истории. Несмотря на некоторые недостатки, история в Петровскую эпоху начинает превращаться в науку со своими собственными специальными задачами. И становлению истории как науки способствовала та титаническая работа по сбору рукописей, инициатором которой стал Петр. Основными историческими трудами, созданными в первой четверти XVIII в., стали “Рассуждения о причинах Свейской войны” подканцлера Шафирова; “История императора Петра Великого от рождения его до Полтавской баталии” Прокоповича и “Ядро Российской империи” секретаря русского посольства в Швеции . В этих сочинения наиболее характерно отразились черты Петровской историографии.

II. ВАРЯЖСКИЙ ВОПРОС В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ. СТАНОВЛЕНИЕ

НОРМАНИЗМА И АНТИНОРМАНИЗМА

До XVIII в. варяжский вопрос, пришедший со страниц летописи, выступал в русской исторической мысли сначала в виде антивизантийской направленности, затем в качестве прозападного варианта. В обеих своих ипостасях он служил делу укрепления единства Руси, выступал в виде идеи добровольного всенародного призвания варяжских князей. Поэтому Петр I и его соратники не подозревали, что их победы над шведами в Северной войне явятся исходным моментом для нового периода в судьбе варяжской легенды. То, что вопрос этот оказался варяжским, точнее шведским, было также закономерно, как и столкновения вокруг этого вопроса. Тени двух соотечественников Рюрика и Карла XII витали над современниками петровской эпохи. Согласно мнению исследователей, Полтавская победа наносила удар по шведским позициям времен Карла XII, а норманская теория - удар по национальным амбициям русских с исторического фронта. Это был своеобразный идейный реванш за Полтаву.

Варяжский вопрос обрел новую жизнь, стал актуальным после Петровской эпохи, следовательно, родился он не в Киеве в летописные времена, а в Петербурге в XVIII веке. И возник он как антирусское явление не в сфере науки, а в сфере политики. И неслучайно, что пионером в этом вопросе выступил немецкий историк Готлиб Зигфрид Байер. Он не знал русского языка и, оказавшись в России, начал изучать наши летописи в немецком переводе (Радзивилловский список Повести временных лет за период с 860 по 1175 гг.). В царствование Анны Ивановны Байер был близок к Бирону. Как известно, десятилетнее правление Анны Ивановны характеризовалось немецким засильем, поэтому Байер был проникнут антирусскими настроениями. Поэтому он прочитал русские летописи по-своему:

1. Байер выступил против распространенной в русской историографии теории о происхождении Рюрика из Пруссии как потомка Августа и объявил эту концепцию баснословной;

2. На место традиционных связей Руси с Западом Байер ставит ее связь с Севером и говорит: “Рюрик был варяг, следовательно, он пришел из Скандинавии”, и тут логика была на его стороне;

3. Байер по-иному взглянул на характер появления варягов у славян. Признание мирного прихода варягов на Русь, по мнению ученого, не согласуется с известиями самой летописи, поэтому Байер делает вывод, что появление варягов на русской земле было насильным и представляло собой вторжение завоевателей. Здесь Байер также был прав. Норманнов, как известно, никто и нигде не приглашал, их вторжение на берега Волхова и Днепра не отличалось от таких же военных акций в других странах.

4. Появление варягов и их князей на Руси было определено Байером как привнесение извне русской государственности. Славянские и финно-угорские племена были троглодитами, а бродячие дружины варягов выступали носителями государственности; и в этом Байер был решительно не прав. И его представления по этому вопросу не поднимались выше представлений нашего летописца, для которого история народа начиналась с истории государства, а история государства начиналась с истории первого государя. Дальнейшее развитие исторической науки показало, что образование государства - длительный и сложный процесс.

Для решения вопроса о происхождении государства необходимо рассмотреть формирование социальных институтов, государства. Вопрос же о том, кто его создал, какая династия, - оказывается второстепенным. У Байера же речь шла не о путях создания русского государства, а о том, кто его строил, создавал. Но в этом и заключается идейный замысел Байера. Эта легенда о призвании варягов получила иное толкование. В глазах Байера она представляла собой поношение русского народа и его государства. В этом состояла задача Бироновщины, которая господствовала в стенах Петербургской академии наук. Норманизм родился как откровенно антирусское явление, и неслучайно автором этой концепции стал Байер. Он так и не смог прижиться в России, решил вернуться в Германию, но умер в 1737 году в сборах.

Дальнейшее обострение борьбы между норманизмом и антинорманизмом связано с именами Г.-Ф. Миллера, А.-Л. Шлецера, . Начиналось все достаточно торжественно. 5 сентября 1749 года в день именин императрицы Елизаветы Петровны должно было состояться торжественное собрание в Академии наук. Доклад было поручено сделать Миллеру. Он назывался “О происхождении народа и имени Российского”. В этом докладе Миллер стал на точку зрения Байера, что вызвало возражение Ломоносова. Текст речи обсуждался до марта 1751 года. На стороне Ломоносова выступали такие известные ученые, как Крашенинников, Тредьяковский, Фишер, Попов. Главный их тезис – варяжские князья происходили из племени роксолан. Обсуждение доклада носило бурный характер. Академики осудили речь Миллера, но сделали это после сопротивления и с большой неохотой.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 4 5 6