На правах рукописи

ШИКЕРОВ Наци Василев

Лексико-семантические характеристики невозвратных глаголов движения и производной от них глагольной лексики в русском языке

(на фоне болгарского языка)

Специальность 10.02.01 – русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

Москва 2007

Работа выполнена на кафедре русской словесности и межкультурной коммуникации Государственного института русского языка имени А. С. Пушкина

Научный руководитель: доктор филологических наук

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

доцент

Ремчукова Элена Николаевна

кандидат филологических наук

Ведущая организация: Московский государственный

педагогический университет

Защита диссертации состоится « _21_ » __февраля___ 2007 г. в 10 часов на заседании диссертационного совета Д.212.047.01 при Государственном институте русского языка имени А. С. Пушкина Москва, ул. Волгина, д. 6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Государственного Института русского языка им. А. С. Пушкина Москва, ул. Волгина, д. 6.

Автореферат разослан « 19 » _января__ 2007 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

доктор педагогических наук,

профессор

Общая характеристика работы

В настоящей диссертации делается попытка исследовать семантику невозвратных глаголов движения современного русского языка в сопоставлении с болгарскими глаголами движения.

Сложность проведения такого исследования состоит в том, что русские глаголы движения проявляют высокую словообразовательную активность, в силу которой в словарном составе русского языка содержится большое количество их производных. Семантическое соотношение производных слов с производящими у глаголов этой группы бывает весьма непростым вследствие того, что оно в значительной степени основывается не на соотношении объективных признаков действий, а на метафорическом переносе этих признаков. Поэтому соотношение глаголов движения с производными требует проведения специального исследования, чем обусловлена актуальность темы настоящей диссертации.

Гипотеза исследования состоит в предположении, что особенности русской языковой картины мира проявляются не только в первичных значениях глаголов движения, но и в их вторичных значениях, в силу чего данные глаголы имеют существенные семантические отличия от одноименных глаголов не только неродственных и дальнеродственных, но и близкородственных языков (таких, как болгарских).

Основная цель исследования заключается в том, чтобы, исследуя соотношение глаголов движения с их производными, определить место категории ‘движение’ в русской языковой картине мира.

Для достижения этой цели потребовалось решить следующие задачи:

а) изучить литературу по теме исследования;

б) составить список формальных и семантических производных от глаголов движения;

в) сопоставить русские глаголы движения и их производные с болгарскими;

г) составить классификацию типов соотношения русских глаголов движения и их производных.

В качестве основных исследовательских методов использовались: семантический анализ глаголов, сопоставительный анализ глаголов русского и болгарского языков, функциональный анализ высказываний, содержащих глаголы движения и их производные.

Материалом исследования послужили словари русского и болгарского языков, русские художественные, публицистические и другие тексты, примеры, приводимые в работах других исследователей.

Новизна исследования. Несмотря на то, что глаголы движения активно исследуются в лингводидактике и методике преподавания русского языка, проблема соотношения этих глаголов с их производными как цель самостоятельного исследования ставится впервые. Кроме того, последовательное и сколько-нибудь полное сопоставление русских глаголов движения с болгарскими до сих пор не проводилось.

Объектом исследования является указанная группа слов, а предметом – формальные и семантические отношения внутри нее.

Основные положения, выносимые на защиту:

1) русские и болгарские глаголы движения в основном совпадают в прямом значении;

2) большинство вторичных значений русских и болгарских глаголов не совпадают;

3) русские глаголы движения обладают большим числом значений, чем болгарские;

4) в русском языке образование значений глаголов движения путем семантического переноса более активно, чем в болгарском языке;

5) в русском языке более развито образование приставочных производных от глаголов движения, чем в болгарском языке;

6) болгарские глаголы движения отличаются большей широтой значения.

Теоретическое значение диссертации заключается в описании одного из центральных фрагментов русской языковой картины мира, который выражает идею движения.

Практическая ценность исследования заключается в том, что его выводы могут быть использованы в обучении русскому языку иностранцев для более последовательного отбора введения и объяснения глаголов движения и их производных.

Структура работы

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников материала библиографии и приложения.

Основное содержание работы

Во Введении определяются предмет, цель, задачи и теоретические основы исследования, обосновывается тема диссертационный работы, актуальность и научная новизна, теоретическая и практическая значимость, характеризуются материалы, объект и предмет исследования, его цели и конкретные задачи, формулируются положения, выносимые на защиту.

Первая глава “Лексическое значение, внутренняя форма и метафорический перенос в семантике глаголов движения и их производных” носит характер описания основных теоретических положений, связанных с глаголами движения по теме. Глава включает в себя три параграфа.

В первом параграфе “Глаголы движения в русской лингвистике” дается критический обзор литературы вопроса и характеристика глаголов движения как особой лексико-грамматической группы слов.

Когда речь идет о глаголах движения, то имеется в виду ряд соотносительных пар глаголов несовершенного вида, обозначающих движение в узком понимании слова: 1) бежать – бегать,2) брести – бродить, 3) везти – возить, 4) вести – водить, 5) гнать – гонять, 6) ехать – ездить, 7) идти – ходить, 8) катить – катать, 9) лезть – лазить, 10) лететь – летать, 11) нести – носить, 12) плыть – плавать, 13) ползти – ползать, 14) тащить – таскать. Данные глаголы называются еще традиционными.

Большая часть ученых, исследующих русский глагол, обращала внимание на семантику и употребление этих глаголов, а также на особенности словопроизводства от них. Еще в русских грамматиках первой половины XIX века Востоков, Греч, Павский (Павский, 1850) и др. различали “определенный” и “неопределенный” подвиды несовершенного вида в глаголах движения (идти – ходить, лететь – летать и т. п.). приписал грамматическим различиям между группами однонаправленных / неоднонаправленных глаголов аспектуальный характер, причисляя первые к “определенному”, а вторые – к “неопределенному” виду, разница между которыми сводится к тому, что последние указывают на действие, которое совершается или совершилось в то время, о котором идет речь (Я буду завтра ехать в карете), в то время как первые остаются безразличными к данному смыслу (Я буду ездить) (Мартынов, 1832).

Но М. Крыгин выразил несогласие с этим мнением, отмечая, что “если рассматривать определенность и неопределенность по отношению к “тому времени, о котором идет речь”, как хотел бы, по-видимому, Греч, то это значило бы говорить не о видах глаголов, а о временах” (Крыгин, 1889, с. 507).

выделил в русском языке “определенный” и “неопределенный” подвиды “неокончательного” вида, объясняя это тем, что в глаголах, обозначающих движение с места, и в некоторых других, к зрению и слуху относящихся, различается “определенность” и “неопределенность” в отношении ко времени совершения действия. М. Крыгин, не приняв этот довод, указал на немногочисленность таких глаголов, делающих ненужным отнесение различий между ними к грамматической системе языка. Он согласился с мнением (1852) о том, что деление глаголов движения на класс “однообразного действия” (идти) и “разнообразного действия” (ходить) не касается прямо их распределения по “степеням действия”, то есть по видам (Крыгин, 1889).

соединяет в одно пары глаголов иного соотношения, с одной стороны: катит – катает, тащит – таскает, плывёт – плавает и т. п., а с другой стороны: мечет – метает, движет – двигает и т. п. Они являются различными формами настоящего времени одного глагола, при одном инфинитиве, которые колеблются в употреблении в зависимости от стилистических и других причин. Именно по этой причине Пешковский не смог выяснить семантического различия между глаголами типа лететь и летать, так как он определил без достаточных существенных признаков оттенок длительности в одном из глаголов каждой пары (Пешковский, 1938).

делит глаголы движения на глаголы, обозначающие движение по определенному направлению и по разным направлениям, откуда происходит оттенок свойственной продолжительности действия или большей продолжительности действия (Богородицкий, 1913).

правильно разграничивает в принципе глаголы движения на моторно-кратные (хожу) и моторно-некратные (иду), но вряд ли можно согласиться с его мнением о видовых различиях внутри несовершенного вида (Шахматов, 1941).

Дж. Форсайт выделил из глаголов движения бесприставочные глаголы, которые он отнес к несовершенному виду, разделив их на две группы: неопределенные, например, ходить, и определенные: идти. Неопределенные глаголы, на его взгляд, выражают следующие значения: “движение в неопределенном направлении”, “разнонаправленное движение”, “однократное движение с возвращением”. Значение определенных глаголов, по его мнению, выражает “движение в определенный момент времени”. Эти семантические компоненты он отнес к элементам лексического значения, а этого “самого по себе не достаточно, чтобы позволить нам говорить, что использование этих глаголов образует систему” (Forsyth, 1970, с. 346).

убедительно показал, что семантическое различие между этими глаголами не только не относится к видовому значению, но в значительной степени изменяется от одной пары глаголов движения к другой, так что ее вовсе нельзя приписать грамматике современного русского языка. Несмотря на это он утверждает, что термином “глаголы движения” обозначается не семантический класс глаголов, подобный глаголам чувственного восприятия или глаголам речи, а грамматический, морфологический класс глаголов (Исаченко, 1961).

доказывает, что семантическое противопоставление однонаправленных / неоднонаправленных глаголов движения не относится не только к видовому значению, но достаточно существенно отличается от одной пары глаголов движения к другой, так что ее вовсе нельзя приписать грамматике современного русского языка. Глаголы движения представляют собой количественно ограниченную лексическую группу, имеющую некоторые словообразовательные особенности, в том числе в отношении видообразования, и включающую специфические видовые гнезда наряду со вполне обычными видовыми парами (Морозов, 2003).

Но некоторые из исследователей последних десятилетий, как (1970) и (1995), по тем или другим причинам расширяют круг русских глаголов движения. Первая дифференцирует глаголы движения в зависимости от характера движения. Она выделяет следующие группы:

I) бесприставочные глаголы движения, имеющие характер ненаправленного движения-перемещения. Сюда входят такие глаголы, как блуждать, бродить, гулять, гнаться, гоняться, сновать, скитаться и др.;

II) направленные глаголы горизонтального движения-перемещения, которые разделяет на две подгруппы:

1) традиционные глаголы движения, которые характеризируются наличием соотносительных пар несовершенного вида: брести – бродить, бежать – бегать, везти – возить, вести – водить и др.;

2) глаголы, которые не имеют соотносительных пар несовершенного вида, но семантически и синтаксически не отличаются от традиционных глаголов движения. Эта подгруппа делится на: а) глаголы только в форме несовершенного вида, так как значение совершенного вида рассматриваемые глаголы получают с помощью приставок (лить-ся, мчать-ся, переть, плестись и др.);

б) глаголы, которые образуют видовые пары, оставаясь бесприставочными (двигать-ся – двинуть-ся, метаться – метнуться, скользить – скользнуть, шагать – шагнуть и др.);

III) глаголы вертикального движения-перемещения (валиться, и др.);

IV) глаголы колебательного движения типа вилять, вихлять, и др.;

V) глаголы кругового движения типа вертеть, крутиться и др.;

VI) глаголы беспорядочного движения типа барахтаться, возиться, шевелить-ся, шелохнуть-ся и др., которые не имеют значения перемещения, так как лицо (предмет) совершает движение, не перемещаясь.

С одной стороны, удачно выявляет различия между отдельными группами глаголов. Но, с другой стороны, такой слишком подробный подход к делению глаголов движения в зависимости от характера движения размывает границу между традиционными глаголами движения, которые являются предметом исследования в настоящей диссертации, и всеми остальными такими, обозначающими вообще какое-то движение-перемещение.

выделяет следующие группы глаголов движения, учитывая оценочный компонент, заложенный в них:

I) глаголы, в чьих значениях нет оценки, она может зависеть только от контекста. Это такие лексические единицы, как: бегать, шагать и др. Они характеризуют движение, ходьбу как определенное действие с разных позиций: направленности, скорости, способа исполнения действия; II) глагольные единицы, значение которых содержит рациональную оценку, характеризующие хождение как действие, соответствующее или несоответствующее норме. Эта группа распадается на несколько подгрупп по следующим признакам:

1) “без цели, без направления”. Сюда относит: блудить, блуждать, гулять, дефилировать, прогуливаться, фланировать. К тому же оценка этих глаголов может быть различной: отрицательной у блудить, блуждать и положительной у гулять, дефилировать, прогуливаться. Однако контекст может вносить в оценку серьезные изменения, например, блуждать мыслями – мечтать, оценка положительная. Это происходит тогда, когда глагол употребляется в переносном значении, не соотносимом со значениями “передвижения, ходьбы”;

2) “способ осуществления действия”. В эту подгруппу входят глаголы переваливать, семенить, топать, хромать, частить, шаркать. Их значения заключают в себе отрицательную оценку, поскольку описывают различные способы осуществления ходьбы, которые отличаются от стандарта;

3) “скорость движения”: мчаться, ползти, ползать.

III) Эта группа включает в себя следующие подгруппы стилистически маркированных глаголов движения, которые обозначают:

1) “движение без цели”: болтаться, колобродить, метаться, мызгаться, околачиваться, путаться, слоняться, таскаться, тискаться, толочься, трепаться, тыкаться, шастать, шататься, шляться;

2) “однонаправленное движение, удаление от объекта”: драпать, мотать, пятиться, улизнуть, ускользнуть;

3) “однонаправленное движение по направлению к объекту”: валить, ломить, ломиться, переть, переться, продираться, продраться; 4) “скорость, темп движения (высокая, низкая)”: волочиться, ковылять, нестись, носиться, плестись, ползти, прошвырнуться, ступать, тащиться, чесать, шествовать;

5) “особый способ хождения”: ковылять, переваливаться, ползти, ступать, топать, топотать, хромать, частить, шаркать, шлёпать.

Нетрудно заметить, что в приведенной классификации есть стилистически маркированные глаголы, которые можно отнести больше чем к одной группе. Например: топать, хромать, частить, шаркать, ползти, ковылять, ступать. Этот принцип деления глаголов движения смешивает глаголы, имеющие соотносительные пары, с глаголами, не имеющими соотносительных пар: бродить и маршировать, ползти и мчаться, нестись и ковылять и т. д. Такой подход, возможно, позволяет более полно описать состав слов, обозначающих действия, состоящие в том или ином движении материи. Но для сопоставления глаголов близкородственных языков целесообразнее придерживаться традиционного понимания термина “глаголы движения”, ибо известно, что чем шире семантический признак, который лежит в основе выделения класса слов, тем более разнородный лексический материал может быть объединен в одну группу, которая превращается в простой перечень весьма разнообразных слов, связанных между собой лишь на очень высоком уровне абстракции. Это в свою очередь лишает лингвистическую компарацию той основы, которая необходима для определения системных различий между сопоставляемыми языками (, 1996, с. 328).

В болгарском языке отсутствует противопоставление по однонаправленности / разнонаправленности в отличие от русских глаголов движения, в то время как видовые различия рассекают глаголы болгарского языка на два вида – совершенный и несовершенный – так же, как и русские. Например, исходный бесприставочный болгарский глагол движения несовершенного вида летя (лететь/летать) не имеет соотносительной пары по однонаправленности / разнонаправленности, а при присоединении к нему приставок образует видовые пары: прилетя (сов.) – прилететь, прилитам (несов.) – прилетать. Это, с одной стороны, подтверждает невидовой характер различия по однонаправленности / разнонаправленности, а с другой стороны, подчеркивает различия между национальными картинами мира, отраженными даже в близкородственных языках. Сама возможность национальной окраски языковых значений реализуется по-разному, особенно вследствие метафорического переноса значений.

Во втором параграфе “Значение глаголов движения и их производных с точки зрения сопоставления “картин мира” разных языков” рассматриваются понятия “картина мира” (КМ) и “языковая картина мира” (ЯКМ) и обращается внимание на внутреннюю и внешнюю форму слова как двухстороннее единое выражение фрагментов языковой картины мира.

Само понятие “картина мира” появилось на рубеже XIX и XX веков для обозначения совокупности образов, отображающих в тесной связи между собой все достижения результатов познания мира в области науки (в первую очередь физической).

Ученые вкладывают в объем понятия КМ различное смысловое наполнение. Чтобы охватить как можно больше интерпретаций, следует обратить внимание на суть этих толкований. На наш взгляд, их всего три:

1) интегральный и дифференциальный аспекты;

2) “узкое” и “широкое” толкование семантически организованного лексического состава языка;

3) “объективистский” и “субъективистский” подходы.

По поводу первой оппозиции соискатель определенно разделяет мнение последователей интегрального подхода (Гумбольдт, Вайсгербер, А. Марти), считая, что в ЯКМ входит все языковое содержание данного языка, а не только особенности его семантики.

Первый подход из второй оппозиции, т. е. “узкое” толкование семантически организованного лексического состава языка (Косериу), называет всю логически организованную лексику языка не более чем структурой словаря данного языка.

“Широкое” толкование (Дорнзайф, Халлиг, Вартбург) выходит за пределы чистой лексикографии и признает за ней роль в отражении картины мира в языке.

Соискатель относит себя к сторонникам “широкого” подхода к интерпретации результатов семантической организации лексики.

Первый подход из третьей оппозиции, называемый “объективистским”, признает за ЯКМ принципиальную обязательность соответствовать чистому знанию о мире первичной объективной реальности. По мнению авторов этого подхода, (, ) ЯКМ является лишь воспроизведенным, вторичным существованием объективного мира.

Авторы второго подхода не ставят знак равенства между ЯКМ и чистым знанием о первичном мире. Такой подход можно назвать “принципиально субъективистским”. В современной лингвистике эту теорию развивали и развивают Гумбольдт, Бенвенист, Боас, Сепир, Уорф, А. Вежбицкая и многие другие лингвисты. “Субъективисты” утверждают, что существуют столько ЯКМ – сколько и языков и столько же единственных в своем роде отражений мира, не приписывающих себе полного сходства с НКМ (научной картиной мира).

Соискатель присоединяется к мнению “субъективистов”, не требующих от ЯКМ объективности, и считает правомерным предъявлять такое требование только от НКМ, создающаяся и использующаяся только учеными.

В современной лингвистике проблему о форме в языке решали такие видные ученые, как: В. Гумбольдт, , де Куртенэ, .

Как известно, еще Гумбольдтом было выдвинуто понятие внутренней формы, которое он часто называл просто “формой языка” или “формой”. По его мнению внутренняя форма является: средством слияния воедино понятия со звучанием, воплощения мышления в языке; проявлением народного духа, который посредством внутренней формы реализуется в языке; совокупностью всего того, что сотворено и отработано речью, совокупностью всех основных языковых структур, всех составных частей языка, взятых в системе, это абстрактная структура языка в целом, моделирующее устройство.

Ко внешней форме Гумбольдт относит звуковое оформление, морфологическую структуру и значение.

Он считает, что внешняя и внутренняя форма находятся во взаимодействии, взаимно проникая друг в друга (Гумбольдт, ).

Вопрос о внутренней форме занимает особое место и в общелингвистической теории . Он формулирует несколько дефиниций внутренней формы, характеризующих ее с разных точек зрения.

В первую очередь внутренняя форма является одной из важнейших особенностей слова, определяющей понимание любого слова. В связи с этим внутренняя форма, во-первых, оценивается как “этимологическое значение” слова или “ближайшее этимологическое значение слова” (Потебня, 1913, с. 83 и 146).

Во-вторых, “внутренняя форма слова есть отношение содержания мысли к сознанию; она показывает, как представляется человеку его собственная мысль” (Потебня, 1913, с. 83).

В-третьих, внутренняя форма есть “центр образа, один из его признаков, преобладающих над всеми остальными” (Потебня, 1913, с. 116). В-четвертых, внутреннюю форму нужно рассматривать не как образ предмета, а как “образ образа, т. е. представление” (Потебня, 1913, с. 117).

Бодуэн де Куртенэ, со своей стороны, намечает следующие составляющие языка: 1) внешнюю, т. е. звуковую, сторону языка; 2) экстралингвистическую, т. е. внеязыковую, сторону, или, по терминологии Бодуэна де Куртенэ, “сторону семантических представлений”, и 3) морфологическую сторону (Куртене, 1917).

Соискатель считает, что был абсолютно прав, утверждая, что “именно внутренняя форма делает каждый язык уникальным в том смысле, что значимыми являются различия не столько в акустически-графическом облике языковых выражений, сколько различия в их глубинном устройстве, т. е. в грамматическом строе каждого языка и зафиксированной в нем модели мира” (Шпет, 1927, с. 3).

Третий параграф “Роль метафоры и метафорического переноса в формировании языковой картины мира” посвящен основным функциям и принципам тропов, типам метафор и их свойствам.

Основная цель любого тропа (метафоры, метонимии, гиперболы и т. п.) выражается в создании некоторого нового понятия, порождая множество ассоциаций, сквозь которое действительность, воспринимаемая сознанием, получает реальное проявление в языковой форме. Метафора является одним из наиболее продуктивных способов образования вторичных наименований в создании языковой картины мира.

Функция метафоры заключается в следующем: характеризовать объект как таковой (идентифицирующая метафора); описывать его признаки (предикатная метафора); выражать оценочное отношение субъекта к обозначаемому (оценочная метафора); выражать отношение эмотивное (оценочно-экспрессивная метафора); показывать объект как существующий в некотором художественно созданном мире (образная или образно-эстетическая метафора).

Специфическими свойствами метафоры являются ее образность, отбор в процессе интеракции признаков и ориентация на фактор адресата.

В настоящий момент одна из наиболее приемлемых систем взглядов на этот вид тропов является концепция метафоры, называющаяся интеракционистской. Согласно этой концепции, в том ее варианте в изложении, который принадлежит М. Блэку (1966), метафоризация протекает как процесс, в котором осуществляется взаимная связь двух сущностей и двух операций, при помощи которых реализуется взаимодействие. Одна из этих сущностей – это тот объект, который обозначается метафорически. Вторая сущность – вспомогательный объект, который соотносим с обозначаемым уже готового языкового наименования. Эта сущность еще играет роль фильтра при формировании представления о первой.

И. Ричардс в отличие от М. Блэка оказывает предпочтение моделированию метафорического процесса как взаимной связи “двух мыслей о двух различных вещах. Причем эти мысли, возникая одновременно, выражаются с помощью одного слова или выражения, значение которого есть результат их взаимодействия” (Richards, 1936, с. 90). Вызывает особое внимание то, что “основа” (т. е. образующееся представление о новой сущности) создает референцию, а “носитель” (т. е. вспомогательная сущность метафоры как определенное языковое выражение с его прямым значением) указывает смысл – тот способ, каким представляется в мыслях новая сущность.

На взгляд соискателя, метафору нужно рассматривать как модель смыслопревращения, опираясь на лингвологическую грамматику и привнося в эту модель тех элементов, которые дополняют ее сведениями о гипотетичности метафоры и антропометричности самой интеракции, в процессе протекания которой и создается новое значение.

В главе II “Глаголы, обозначающие движение по суше без использования транспорта, и их производные” рассматриваются основные теоретические вопросы, связанные с сопоставительным семантическим анализом указанной группы глаголов движения русского и болгарского языков и проведен сопоставительный семантический анализ невозвратных русских ГД и их производных, обозначающих движение по суше, с их болгарскими соответствиями.

В первом параграфе “Критерии семантико-сопоставительного исследования глаголов движения и их производных в обоих языках” уделено внимание элементам картины мира в глаголах движения, типам соотношения русских ГД с их болгарскими эквивалентами, распределению ГД по семантическим типам, отбору лексического материала и способам работы.

Элементы картины мира в ГД представлены следующим образом:

1. Совпадающие элементы картины мира – выражаются словами, эквивалентными или частично эквивалентными по значению и совпадающими по “внутренней форме”;

2. Национально-специфические элементы картины мира – полностью или частично эквивалентные значения, выражающиеся словами, не совпадающими по “внутренней форме” или фразеологическими сочетаниями;

3. Исключительно-специфические элементы картины мира – выражаются безэквивалентными словами и словами с разными внутренними формами.

Кроме того сделаны два существенных уточнения:

Предварительное условие 1: В данной работе определяется эквивалентность значений, а не формы слова. Из этого следует, что эквивалентными могут оказаться как этимологически родственные (”однокоренные”), так и не родственные единицы сопоставляемых языков;

Предварительное условие 2: В настоящем исследовании определяется степень эквивалентности не словарной единицы в целом, а каждого ее значения. Поэтому одно и то же слово в одном значении может иметь эквивалентный перевод, а в другом – оказаться частично сходным со словом болгарского языка или безэквивалентным.

Выделены следующие степени эквивалентности слов:

1. Полностью эквивалентные слова. К ним относятся такие ЛСВ русских ГД, которые переводятся на болгарский язык словом, имеющим значение, вполне совпадающее по своему толкованию с сопоставляемым значением русского слова;

2а. Частично эквивалентное слово. Оно переводится на болгарский язык словом, толкование которого может быть шире по своему значению, или двумя (несколькими) словами, имеющими более узкие значения;

2б. Слово переводится на болгарский язык фразеологическим сочетанием, имеющим то же значение, что и русское слово;

3. Безэквивалентные слова, не переводимые на болгарский язык одной лексической единицей. При необходимости передать соответствующий смысл, используются свободные сочетания слов.

Значения глаголов движения сопоставляемых языков распределены по следующим типам:

1. Прямые значения глаголов движения. Например: глагол отвести в первом значении – ‘ведя, доставить куда-н.’ (отвести детей домой);

1а. Значения глаголов движения, отражающие движение, которые показывают некоторую близость к прямым значениям. Например: глагол въехать в третьем значении – ‘едучи, подняться’ (въехать на гору);

2. Переносные значения глаголов движения, которые отражают движение, но это движение иное, нежели то, которое данный глагол выражает в прямом значении. Например: глагол лазать в третьем значении – ‘проникать рукой во что-н.’ (разг.) (лазать по карманам);

2а. Переносные значения глаголов, которые так или иначе связаны с идеей движения, но не обозначают перемещения как такового;

Например: глагол закатить (сов. вида) во втором значении — ‘сделать, устроить что-н. (с силой, энергично)’ (прост.) (закатить пощечину);

3. Значения глаголов движения, образованные путем метафорического переноса, которые не отражают перемещения в пространстве. Например: глагол идти в тринадцатом значении – (1 и 2 л. не употр.) ‘пролегать, быть расположенным где-н., каким-н. образом’ (улица идет через весь город);

4. Переносные значения глаголов движения, которые не отражают перемещения в пространстве;

Например: глагол доносить во втором значении – ‘делать донос’ (твой отец Царю на гетмана донес).

Отбор лексического материала был проведен по Частотному словарю русского языка под редакцией (1977). Таким образом, выделились 500 русских глаголов движения из их общего количества, насчитывающего 1468 лексических единиц.

Анализ русских ГД был проведен по Словарю русского языка (1990) и четырехтомному Словарю русского языка под ред. (), а анализ соответствующих болгарских глаголов – по Болгарскому толковому словарю Л. Андрейчина и Л. Георгиева (1973) и многотомному Словарю болгарского языка Ю. Балтовой, Г. Армянова и др. () (но исключительно редко, потому что этот словарь издан только по букву “М” – девятый том).

При сопоставлении невозвратные русские ГД были разделены на две группы, обозначающие движение:

а) пешком по суше;

б) на каком-л. транспорте, по воде (в воде), по воздуху (в воздухе).

Во втором параграфе “Семантико-сопоставительный анализ глаголов движения, обозначающих движение по суше без использования транспорта, и их производных” сделано семантическое сопоставление указанной группы слов обоих языков.

Проведенный анализ позволил сделать следующие выводы:

- невозвратные ГД обоих сопоставляемых языков, обозначающие движение по суше (их всего 376), не совпадают по своей внешней форме;

- глаголы достигают разной степени семантического тождества. Исследуемый материал показал, что они соответствуют друг другу преимущественно в своих прямых значениях;

- по своей внутренней форме полностью совпадают следующие шесть пар сопоставляемых глаголов (у которых больше одного значения): пролезть/пролезать – промъкна се/промъквам се во всех своих трех значениях, отражающих: перемещение в пространстве, близость к прямому значению и движение иное; вознести – възнеса в своих двух значениях, выражающих перемещение в пространстве и метафорический когнитивный перенос; выползти/выползать – изпълзя/изпълзявам обозначающих в своих двух значениях перемещение в пространстве и близость к прямому значению; натаскивать – намъквам, в чьих двух значениях имеет место перемещение в пространстве и связь с идеей движения, но отсутствие перемещения как такового;

- не совпадают ни в одном из своих значений следующие пары сопоставляемых глаголов: набежать/набегать – натъкна се/натъквам се, отбежать/отбегать – отдалеча се/отдалечавам се, избегать ‘бегая, побывать во многих местах’ – изходя, обегать/обегать – обиколя/обикалям; забрести/забредать – отбия се/отбивам се, набрести – натъкна се; навести/наводить ‘привести куда-н.’ – насоча/насочвам, выпроводить /выпроваживать – изпроводя/изпровождам, сводить ‘ведя, спускать сверху вниз’ – завеждам; прогонять ‘гонять в течение какого-л. времени’ – разкарам се ‘ходить туда-сюда; шляться’; втаскивать – затътрям;

- невозвратные русские ГД, обозначающие перемещение по суше, характеризуются большим числом значений;

- несовпадающие значения многозначных семантических структур отличаются своим многообразием типов значений. В значениях русских ГД отражаются чаще всего такие переносы, как движение иное, отсутствие перемещения в пространстве и метафорические когнитивные переносы, а в значениях болгарских ГД – движение иное, связь с идеей движения, но отсутствие перемещения как такового и отсутствие перемещения в пространстве;

- в малозначных семантических структурах несовпадающие значения как русских, так и болгарских ГД выражают прежде всего движение иное, близость к прямому значению и отсутствие перемещения в пространстве;

- по отсутствию прямого значения в семантической структуре, к ГД не относятся 36 болгарских эквивалентных единиц;

- среди безэквивалентной лексики выделяется большая группа из 68 производных лексических единиц.

В главе III “Глаголы, обозначающие движение на каком-либо транспорте, по воде (в воде), по воздуху (в воздухе), и их производные” осуществлено семантическое сопоставление невозвратных русских ГД, обозначающих движение на каком-л. транспортном средстве, по воде (в воде), по воздуху (в воздухе), с их болгарскими эквивалентами.

Проведенный анализ привел к следующим выводам:

- невозвратные ГД сравниваемых языков (их всего 124), обозначающих движение на каком-л. транспорте, по воде (в воде), по воздуху (в воздухе), не совпадают по своей внешней форме;

- глаголы характеризуются разной степенью семантического соответствия. Они находятся в соответствии друг с другом по преимуществу в прямых значениях;

- по своей внутренней форме вполне тождественной не оказалась ни одна пара сопоставляемых глаголов (у которых больше одного значения);

- во всех своих значениях (больше одного), при этом только русский глагол или его болгарский эквивалент, находят соответствия:

из русских глаголов: летать (из пары летать – летя) в своих трех значениях, отражающих перемещение в пространстве и движение иное;

из болгарских глаголов: долитам (из пары подлетать – долитам) в своих двух значениях, выражающих перемещение в пространстве и движение иное; прелетя/прелитам (из пары пролететь/пролетать – прелетя /прелитам) в своих двух значениях, обозначающих перемещение в пространстве и движение другого характера;

- ни в одном из своих значений не находят соответствия следующие пары сравниваемых глаголов: ввезти – внеса, вывезти/вывозить – изведа/извеждам; объездить/объезжать – обиколя/обикалям, поездить – попътувам, приезжать – идвам, разъезжать – обикалям, въехать /въезжать – вляза/влизам, доехать – достигна, заехать/заезжать – отбия се/отбивам се, объехать/объезжать – заобиколя/заобикалям, отъезжать – отдалечавам се, переехать/переезжать – премина /преминавам, поехать – тръгна, подъехать/подъезжать – приближа се/приближавам се, приехать / приезжать – пристигна/пристигам, проехать/проезжать – премина/преминавам, съехать/съезжать – спусна се/спускам се; облетать – обиколя, залететь/залетать – влетя/влитам;

- невозвратные русские ГД, обозначающие перемещение на каком-л. транспортном средстве, по воде (в воде), по воздуху (в воздухе), обладают большим числом значений, чем их болгарские соответствия;

- несоответствия в прямых значениях обоих языков почти отсутствуют (за исключением глаголов ехать/ездить – пътувам);

- в многозначных семантических структурах несовпадающие значения русских ГД отражают прежде всего движение иное, близость к основному значению и метафорические когнитивные переносы, а несовпадающие значения болгарских ГД – близость к прямому значению, отсутствие перемещения в пространстве и метафорические когнитивные переосмысления;

- несовпадающие значения малозначных семантических структур русских ГД обозначают преимущественно близость к основному значению и метафорические когнитивные переносы, а несовпадающие значения болгарских ГД – движение иное и близость к основному значению.

- лишь в четырех парах сравниваемых глаголов болгарские эквиваленты не относятся к глаголам движения, потому что ни одно из их значений не отражает перемещения в пространстве;

- безэквивалентная лексика представлена 20 производными русскими ГД.

В последнем параграфе обобщаются результаты сопоставления под углом зрения того, каким образом в русской и болгарской языковых картинах мира концепт “ПЕРЕМЕЩЕНИЕ” используется для осмысления явлений, как связанных с пространственным перемещением объектов, так и не связанных с ним в действительности. В обоих языках концепт “ПЕРЕМЕЩЕНИЕ” единообразно представлен в качестве архисемы в исходных значениях невозвратных глаголов движения, например: идти – вървя, ходить – ходя. В обоих языках категория “ПЕРЕМЕЩЕНИЕ” используется в качестве архисемы во вторичных значениях, отражающих иные виды движения, нежели основное значение глагола. В отдельных случаях между такими значениями русских и болгарских глаголов наблюдаются совпадения, например: поезд идет – влакът върви. Однако в основном такие значения глаголов одного языка не находят соответствия в “одноименных” глаголах другого языка, например, такие значения, как водить автомобиль, катить в автомобиле не находят аналогичных значений в семантике соответствующих болгарских глаголов. Совпадений между языками практически не наблюдается в случаях проявления концепта “ПЕРЕМЕЩЕНИЕ” в качестве дифференциальной семы при архисемах, отражающих некоторые действия, предполагающие пространственные перемещения, таких, как дорога шла вдоль гор, и в качестве фоновой семы в словах, означаемые которых как таковые не связаны с пространственным перемещением, но внутренняя форма которых мотивирована концептом перемещения, например, пробежать учебный материал, тему, раздел.

В Заключении подводятся итоги исследования.

В Библиографию включены описания использованных в диссертации научных трудов, содержащих информацию по теме исследования.

В исследовании имеется Приложение, в котором помещены семантические структуры всех 500 сопоставленных пар ГД обоих языков.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях соискателя:

1. О соотношении значений глаголов движения в русском и болгарском языках // Русский язык за рубежом. 2006. № 1. С. 77-79.

2. Шикеров метафорического переноса значений глаголов движения в выражении картины мира в русском и болгарском языках // Вестник МАПРЯЛ. 2005. № 45. С. 49-51.

3. О месте глаголов движения в русской и болгарской языковой картинах мира // Профессионально-педагогические традиции в преподавании русского языка как иностранного. Язык – речь – специальность: Материалы Международной научно-практической конференции “Мотинские чтения”, 12-14 октября 2005 г. – Москва: Изд-во Российского университета дружбы народов, 2005. Ч. 2. С. 780-785.

4. О различиях “внутренних форм” при метафорическом переносе русских и болгарских глаголов движения // Риторика и культура речи в современном обществе и образовании: Сб. материалов Х Международной конференции по риторике, 1-3 февраля 2006 г. Москва: Изд-во “Флинта”, 2006. С. 468-471.