** По исследованию [Швакман, 2009].

Источник: [Экономика России… 1999, с. 7, 18].

Таблица 4.

Соотношение производительности труда
в России и США (уровень США = 100%)

Виды деятельности (ОКВЭД)

2003 г.

2007 г.

Сельское хозяйство, леснолесноее хозяйство, охота и рыбоводство

17

14

Добывающая промышленность

11

20

Обрабатывающая
промышленность

6

8

Строительство

9

19

Транспорт и связь

6

7

Оптовая и розничная торговля

12

16

Гостиницы и рестораны

11

17

Источник: данные Росстата и Bureau of Labor Statistics, USA. Расчеты выполнены А. Салминой.

Эти данные позволяют сделать вывод:

·  за последние 10 лет существенного сближения уровней производительности труда в США и России скорее всего не произошло;

·  нужно улучшать российскую статистику.

Табл. 4 иллюстрирует то положение, что в отношении трудовых ресурсов и производительности нам нужен качественный перелом. До сих пор мы имели традиционно, всю историю России, труд как недефицитный и недорогой ресурс. Я прошу вас оценить это обстоятельство, потому что в будущем нам придется считаться с тем, что труд будет дефицитным и должен быть квалифицированным. Мы должны добиться того, чтобы цена каждого человека как носителя определенных компетенций, квалификаций должна быть в разы выше, и, значит, труд должен быть дорогим. Занятых сейчас в возрасте от 15 до 72 лет 63%, это примерно то же самое, что в ОЭСР, значительных резервов для повышения занятости нет.

Я хочу обратить внимание на то, что нам предстоит добиваться более высокого уровня образования, и, значит, большее количество людей в течение большего времени будут учиться, это также будет сказываться на тех, кто будет работать. Годовая продолжительность рабочего времени в России сейчас оценивается в 1800 часов, это столько же, как и в советское время, и столько же, как и в странах ОЭСР. На самом деле мы имеем трудовую нагрузку, если считать работу не только на предприятиях, но и дома, и на личных подсобных участках, выше, чем в других странах нашего уровня развития. Трудовая активность женщин одна из самых высоких в мире. Поэтому рассчитывать на то, что нам как-то удастся выезжать за счет этого фактора, также невозможно.

Что касается структуры занятости, то у нас наблюдается в последние годы очень интересное явление. Численность работников в секторе, который мы назвали формальным – в статистике это называется крупные и средние предприя­тия и зарегистрированные малые предприятия, – мы наблюдаем рост производительности и сокращение занятости. Вы видите здесь, в общей сложности, если не принимать во внимание бюджетный сектор, на 4 млн. человек за 10 лет сократилась занятость.

А куда она делась? Это неформальный сектор, где произошло увеличение занятости с 13 млн. до 23 млн. Это тревожный сигнал, он свидетельствует о том, что в более производительном секторе предприятия не склонны создавать новые более производительные рабочие места. Если мы сравним нашу ситуацию с Центральной и Восточной Европой, то рост производительности там идет в основном за счет замещения менее производительных рабочих более производительными. У нас такая тенденция наблюдается внутри формального сектора, но численность неформального сектора растет. Можно было бы рассчитывать на то, что в неформальном секторе – малые предприятия. Там ситуация улучшается за счет того, что, может быть, увеличивается доля инновационных предприятий, т. е. таких, которые опираются на более свободный режим рабочего времени и имеют более высокую производительность.

Я специально здесь привожу данные относительно сопоставления производительности США и ЕС, полученные на базе проекта KLEMS, в котором мы намерены принимать участие в будущем. Они показывают, что темп роста производительности в США намного выше, чем в Европе, в том числе за счет опережающего роста объема бизнес-услуг, выполняемых в основном небольшими фирмами, относимыми к экономике знаний.

Здесь показана доля занятости в этом секторе. Но проблема заключается в том, что у нас занятость в этом секторе намного меньше, чем в США и Европе. В основном это примитивный труд, примитивные технологии, и как добиться изменений – довольно серьезная проблема.

Теперь о модернизации образования. В нашем образовании есть очень серьезные проблемы, которые связаны в основном с тем, что запросы со стороны населения в отношении уровня образования намного превышают то, что им предлагает и требует экономика. Можно сказать так, что люди хотят работать на квалифицированных и хорошо оплачиваемых рабочих местах (я уже говорил о проблеме с рабочими местами), но им предлагается в основном занятость на архаичных рабочих местах, с устаревшими технологиями. У нас складывается ситуация некоторого избытка образованности, по крайней мере по числу лет, проведенных на школьной или университетской скамье. В результате у людей падают трудовые мотивации, складывается недовольство жизнью. Это все вещи непростые.

Следующая тема – «Человеческий фактор». Мы говорим о человеческом факторе главным образом потому, что именно он распределяет, насколько нам удастся решить проблему производительности труда. Вопрос относительно того, будут ли эффективными инвестиции – пусть даже удастся собрать много инвестиций, – зависит от того, какое настроение будет у людей. Вопрос не в том, чтобы мы заставили людей, как на фордовском конвейере, быстрее двигаться, больше работать, больше физической энергии вкладывать, – здесь нужны совершенно другие факторы. Как люди себя чувствуют, как они мотивированы – это имеет огромное значение.

Я здесь называю основные вызовы, с которыми мы сталкиваемся. Это разрыв между формальными критериями (образование) и получением соответствующей компетенции. Компетенции у нас оказываются намного ниже, чем формальные критерии. Образовательная структура расходится с профессионально-квалификационной структурой рабочих мест. Мы по количеству формально об­разованных на первых местах, а по производительности – на низких местах. Мы это видели, такое состояние, по-моему, нигде в мире больше не наблюдается.

Надо сказать, что полученный работниками в системе образования запас компетенций и, соответственно, человеческого капитала не воспроизводится, не обновляется в течение трудовой жизни, и российский бизнес пока не проявляет интереса к тому, чтобы пополнять регулярно в течение всей жизни уровень компетенций, уровень подготовленности своих работников. Здесь очень серьезные проблемы.

Таблица 5.

Факторы низкой производительности труда
в России

·  Неравенство условий конкуренции

·  Проблемы корпоративного управления, в том числе борьба за контроль над активами

·  Слабость судебной системы (суд не способствует снижению неравенства условий конкуренции)

·  Недоверие к банкам, финансовой системе в целом, особенно после кризиса 1998 г.

Источник: [Экономика России… 1999].

Квалификация в России не оплачивается достойно. Получить среднее профессиональное образование непрестижно, это не ведет к увеличению заработка. Разрыв между средним профессиональным образованием и высшим образованием по оплате труда намного меньше, чем в других странах.

Вообще есть масса интересных моментов, я думаю, что эти моменты будут обсуждаться на семинаре, который в рамках конференции пройдет по проблемам образования. Там будет говориться, что те мотивы, которые раньше толкали российское население к повышению уровня образования, к приобретению компетенций, в значительной степени ослаблены, уже хотя бы потому, что сегодня примерно у 35% семей дети получают такой же уровень образования, как и их родители, а в 1930-е гг. разрыв между родителями и детьми был на два уровня выше по образованию.

Следующий вопрос относительно человеческого капитала и его характеристики. У нас очень часто ссылаются на то, что мы особые люди, что у нас другая система ценностей и что мы не в состоянии или не хотим или нам не надо, по разным причинам, строить свою жизнь так же, как она строится в других странах, которые добились бóльших результатов. Между тем мы реально видим, что наиболее высоких результатов в части производительности добились те страны, которые имеют более продуктивную систему ценностей, это прежде всего европейская культура. Эти споры до последнего времени оставались на философском уровне, о них можно было судить как угодно. К счастью, в последнее время производится большое количество исследований, социологических, психологических, которые позволяют сделать какие-то более обоснованные выводы, опереться на какие-то факты, а не просто выражать свои эмоции.

Таблица 6.

Вклад факторов в рост ВВП

Вклад факторов в рост ВВП в фазе восстановительного роста,
%, в среднем за год, 1999–2008 гг.

Рабочая сила – 2,2%

Основные фонды – 1,1%

Совокупная факторная производительность – 5%

Ситуация в среднесрочной перспективе

Сокращение численности населения в трудоспособном возрасте в 2006–2017 гг. –
9,7 млн. человек. За год – на 1%

Ожидаемый рост основного капитала – 1,1% в год

Рост производительности должен быть на 5–6% в год

Максимум ожидаемого роста ВВП (при прежних темпах роста производительности) – 4,1% в год

В работе и его коллеги М. Руднева приведена таблица, построенная на данных Европейского социального исследования, чрезвычайно ин­тересной работы, большого международного проекта, охватывающего 15 стран Европы; эти данные позволяют оценить различия в ценностях российского населения и других европейских стран. В данном случае в самом агрегированном виде ценности представлены в координатах двух осей. По оси абсцисс – открытость к изменениям и консерватизм, или стремление к сохранению нынешнего положения; по оси ординат – либо самоутверждение (я бы сказал, достижительность), а с другой стороны, выход за пределы собственного Я, более широкий альтруистический взгляд на мир.

Что мы можем сказать? Если говорить об открытости изменениям, то обратите внимание на эллипс. Он показывает, что Россия находится примерно в таком же положении, среднем, как и большинство стран Европы, не отличаясь от таких инновационных стран, как Финляндия, Великобритания, Германия и т. д. Что касается самоутверждения, то существует наше устремление к тому, чтобы улучшить свою жизнь – это результат бедности, результат определенных институциональных факторов, – то мы видим большую склонность к самоутверждению, к самореализации. В этом отношении мы попадаем в верхнюю часть оси и имеем показатели, близкие к Румынии, Словакии, Польше, Болгарии, т. е. к странам Восточной Европы. На мой взгляд, это все можно понять. Но это также говорит о том, что если бы у нас была возможность в течение, скажем, 30–50 лет нормально развиваться в спокойной обстановке и повысить свой уровень благосостояния и прочее, то мы также могли бы добиться больших успехов, и наша система ценностей, наши традиции нам бы не помешали.

Я заканчиваю свой доклад несколькими последними соображениями от­носительно институтов и того, что нам предстоит сделать в ближайшее время для того, чтобы те усилия, которые будут предприниматься для роста производительности в других направлениях, например, инвестиции, инновации и все, о чем я говорил выше – улучшение структуры занятости, рынка труда, образования, – были дополнены существенными изменениями в институтах. Причем я хочу подчеркнуть, если говорить об экономике непосредственно, то там нет нужды в каких-то больших реформах.

В сущности, нужно добиваться того, чтобы реализовались определенные принципы, для которых уже есть такая возможность в рамках существующей системы законодательства. Я не к тому, что я против реформ; просто сейчас этот вопрос не обсуждается. Моменты, которые играют самое большое значение для повышения производительности труда, для повышения инновационности нашей экономики, это те моменты, на которые я здесь обратил внимание: защита прав собственности, конкуренция и верховенство закона. Я специально привел несколько перефразированные слова Майкла Портера: «Институты должны создавать условия, при которых причиной преуспевания может быть только высокая производительность, а не контроль над ресурсами и не административные рычаги. Иначе стяжание ренты или монополии превратятся в доминирующую поведенческую модель». Постольку поскольку мы эти поведенческие модели в своей жизни наблюдаем, мы должны признать, что построение нормальной институциональной системы в России далеко от завершения. Прежде всего, это защита прав собственности.

Верховенство закона. Я привожу здесь слова из последнего доклада компа­нии Standard&Poors, которые обращают внимание на то, что слабость российских институтов вносит неопределенность в область изменения законов и норм, создает условия, при которых принятие решений зависит от воли отдельных лиц или групп, но не от институтов.

 
Конкуренция. Я не буду здесь ничего зачитывать, только хочу обратить внимание, что неравенство условий конкуренции, как и в 1990-е гг., сохраняется даже в больших масштабах, чем мы наблюдали раньше. Что касается в целом уровня конкуренции, если судить по тем исследованиям, которые производились в России, то в среднем ее степень была бы достаточна. Во всяком случае, в упомянутом исследовании говорится, что необязательно, чтобы конкуренция была очень сильной, достаточно, чтобы был определенный уровень. Но важно равенство условий.

[1] По оценке Росстата, среднегодовой прирост производительности труда за 2003–2006 гг. составил 6,4%. Динамика производительности труда в российской экономике подробно анализируется в работе [Полетаев, 2003].

[2] Подробнее см.: [Бессонов, 2004]. Там же описана и методика построения показателя загрузки производственных мощностей в промышленности. Данные по отработанному времени описаны в работах [Обзор занятости в России, 2002], см. также: [Заработная плата в России… 2007].

[3] Этот вопрос рассмотрен в работе [Бессонов, Воскобойников, 2006]. Темпы роста ОФ могут быть занижены в 2–3 раза по абсолютной величине.

[4] См., например: [Boskin et al., 1998; Producer Price Index… 2004].

[5] Эта проблема подробно обсуждается в работе [Бессонов, 2005].

[6] Подробнее см.: [Kornai, 1994; Полтерович, 1996; Campos, Coricelli, 2002; Бессонов, 2005].

[7] Среднегодовому снижению ВВП на 6,7% соответствовало снижение численности занятых на 2,1% в год и рост основных фондов на 1,1% в год (табл. 2).

[8] Подробнее см.: [Ясин, 2008, с. 35–37].

[9] Подробнее см.: [Бессонов, 2004].

[10] Среди оценок такого рода укажем на известный отчет компании McKinsey [Эко­номика России… 1999], согласно которым производительность труда в России в 1997 г. по выборке из 10 отраслей, обеспечивающих 15% общей занятости, состав­ляла 19% от уровня США. Все оценки такого рода, по всей видимости, весьма неточны, однако факт значительного отставания России по производительности труда едва ли подлежит сомнению.

[11] Сопоставление производительности труда в России и в основных развитых странах и странах БРИК по состоянию на 2006 г. приведено в работе [Кондратьев, Куренков, 2008]. Оно показывает сохранение значительного отставания России от наиболее развитых стран по уровню производительности труда.

[12] Примером последнего подхода в России является принятая Правительством России осенью 2008 г. Концепция долгосрочного развития экономики на период до 2020 г. Проектирование институтов – значительный шаг вперед, но оно по своей природе имеет среднесрочный характер, ибо базируется на прогнозе реакций существующих экономических агентов (фирм и домохозяйств с данным уровнем компетенций и ценностных установок) на изменение формальных институтов (например, на улучшение судопроизводства, снижение налогов и расширение возможностей получить качественное профессиональное образование).

[13] Разумеется, это не должно означать отказа от роста финансирования фундаментальной науки и университетского образования, а также от попыток выращивания новых для России институтов в сфере венчурного освоения инноваций. Речь идет в первую очередь о системе налоговых и других косвенных стимулов для предприятий, осваивающих новые технологии или инвестирующих в компетенции своих работников.

[14] См.: [Население России 2006, 2008].

[15] См.: [Экономика России… 1999, с. 8].

[16] См.: [Обследование населения… 2008, с. 321].

[17] Еще один пример: стоимость строительства автомобильной дороги в России в 2008 г. составляла 10–15 млн. долл. США, тогда как стоимость аналогичных до­рог в Австралии, Канаде, Швеции была 2–5 млн. долл. США, т. е. в несколько раз меньше.

[18] См.: [Обследование населения… 2007, с. 25, 31].

[19] Конечно, эффективность использования рабочего времени также пока остается низкой.

[20] На практике иногда возникает иллюзия большей доходности неформального сектора, связанная с тем, что его работники, как правило, уходят от налогов и социальных выплат, тем самым перераспределяя в свою пользу часть созданного продукта, в формальном секторе присваиваемого обществом в целом и работниками.

[21] Об этом же косвенно говорят и данные Росстата, согласно которым удельный вес занятых в неформальном секторе (среди всех занятых в экономике) возрос с 14% в 2001 г. до почти 20% в 2008 г. (Социально-экономическое положение Рос­сии. Январь 2009. Росстат).

[22] Вторым негативным последствием является снижение доли ресурсов, направляе­мых на социальные цели, в том числе на воспроизводство человеческого капитала.

[23] См.: [Капелюшников, 2009].

[24] См.: [Алам и др., 2008].

[25] KLEMS: Капитал – труд – энергия – материалы – услуги, проект Евросоюза для исследования роста и производительности. Участники – 15 стран ЕС, США и Япония. Подробнее см.: [Arc van, O'Mahony, Timmer, 2008].

[26] См. [Arc van, O'Mahony, Timmer, 2008, p. 29].

[27] Оценки авторов по данным базы LABSTAT Международной организации труда за 2007 г.

[28] В работе [Brown, Earle, Teledgy, 2006] проведен анализ влияния межотраслевого и внутриотраслевого перераспределения рабочих мест на производительность труда в промышленности на основе микроэкономических данных; в работе [Бес­сонов, 2004] – анализ влияния межотраслевого перераспределения рабочей силы на динамику производительности на основе данных макроэкономической динамики.

[29] Подробнее см.: [Бессонов, 2004].

[30] Подробнее см.: [Обзор занятости… 2002].

[31] Подробнее см.: [Российская промышленность… 2008, с. 374–381].

[32] Другими словами, являются ли россияне европейцами или они принадлежат иной, «евроазиатской» цивилизации?

[33] См.: [Магун, Руднев, 2008, с. 44].

[34] Это стало одним из элементов «оттепели», смягчения условий жизни при социализме, которое позволило отсрочить крах советской социально-экономической системы на 30 лет – с начала 1960-х до начала 1990-х гг.

[35] См.: [Капелюшников, 2006].

[36] См.: [Can Russia Compete… 2008].

[37] [Образование и общество… 2007, с. 17], данные по зарубежным странам – [Education at a Glance, 2006], данные по Роосийской Федерации – [Заработная плата… 2007].

[38] [Выбор профессии… 2009].

[39] Данные PISA и TIMMS показывают, что «наши ученики имеют достаточно высокий уровень овладения предметными знаниями по математике и естествознанию, но значительно отстают от своих сверстников из многих стран в умении при­менять эти знания на практике, работать с различными источниками информации, а также в различных продуктивных видах деятельности, например, выражать и обосновывать свою точку зрения» [Образование и общество… 2007, с. 18].

[40] См.: [Выбор профессии… 2009].

[41] Данные Мониторинга экономики образования показывают, что затраты на профес­сиональную подготовку, переподготовку и повышение квалификации в России не превышали 80 млрд. руб., в то время как прямые и косвенные издержки предприя­тий на первичное обучение вновь принятых работников оценивались в 450 млрд. руб. в год. [Вероятные воздействия… 2009, с. 5].

[42] См.: [Tan et al., 2007].

[43] См.: [Портер, 2002, с. 64–65].

[44] См.: [Глобальный экономический спад… 2008, с. 6].

[45] См.: [Кузьминов, Радаев, Яковлев, Ясин, 2005, с. 9, 79].

[46] См.: [Глобальный экономический спад… 2008, с. 10].

[47] См. также : [Blundell, Griffith, van Reenen, 1999].

[48] См.: [Теория хозяйственного порядка… 2002; Социальное рыночное хозяйство… 2007].

[49] См.: [Российская промышленность… 2008].

[50] См.: [Российская экономика… 2007, с. 282–287].

[51] См.: [Российская промышленность… 2008, с. 140–141].

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 4 5 6 7 8