В Ирландии XIX в. крестьянский вопрос решался политическими мерами (в 1829 г. право голоса получили все католики Великобритании и Ирландии), а также социальными и экономическими — посредством земельной реформы, которую проводили все британские правительства после «Ирландского земельного закона» 1870 г., принятого при Гладстоне. Однако чаяния ирландцев шли дальше. Под руководством Дениэла О'Коннела ( гг.) началась агитация за отмену союза 1800 г. между Великобританией и Ирландией и за восстановление ирландского парламента. Еще более радикальные идеи выдвинуло общество «Молодая Ирландия», основавшее в 1842 г. в Дублине еженедельник «Нация». Члены «Молодой Ирландии» пошли даже дальше, чем позволяли католические рамки агитации О'Коннела. Они обращались ко всем жителям Ирландии — католикам и протестантам, кельтам, норманнам и саксам.

«Молодая Ирландия» прославляла великое прошлое страны, которая в раннем средневековьи была центром, откуда просвещение и христианство распространялись в другие районы Европы. В «Молодую Ирландию» входил поэт Томас Осборн Дэвис ( гг.) - протестант, который в своих стихах прославлял, среди прочих, короля Дати - последнего ирландского монарха-язычника, совершавшего завоевания на европейском континенте и даже вторгшегося во владения римлян.

Революционное возбуждение эпохи распространилось на испанскую Америку. Под влиянием американской и французской революций на борьбу за национальную независимость испанских колоний поднялось креольское население и американцы испанского происхождения, которые считали, что к ним относятся как к гражданам второго сорта по сравнению с испанцами, присылавшимися из метрополии на все важные посты. Восстанием руководили венесуэлец Симон Боливар (1783—1830 гг.) и аргентинец Хосе Сан-Мартина ( гг.). В 1823 г. испанское правление было ликвидировано. Испания весьма мало подготовила своих американских подданных (как, впрочем, и граждан самой Испании) к самоуправлению и демократии. Иберо-американцы преуспели в XIX в. в преодолении политической и социальной отсталости так же мало, как и сами испанцы. И в самой Испании, и в испанской Америке не укоренились принципы демократии и федерализма, введенные в англоязычной Америке—в США и в Канаде. В большинстве испано-американских республик анархия и диктатура сменяли друг друга. Военные вожди — каудилъос нередко захватывали власть и удерживали ее надолго. Лишь бывшая португальская колония Бразилия в правление монарха Педро II (1840—1889) получила более упорядоченное и стабильное руководство. В большинстве случаев местное индейское население осталось вне новых наций. Только в XX в. были предприняты усилия (в основном в Мексике) интегрировать индейцев со всем народом, оживить их древнюю народную культуру, изучить историю индейцев и традиции, осуществить синтез американской и испанской цивилизаций.

Национальные движения в Центральной и Восточной Европе. В 1815 г. в Центральной и Восточной Европе правили три монарха, объединившиеся в Священный Союз, а также оттоманские (турецкие) султаны. Великороссы, немцы и турки были тремя господствующими нациями над всей этой огромной территорией, населенной множеством разнообразных этнических групп. Между этими группами не было ничего общего, кроме отсутствия национальной государственности; они относились к различным расовым, религиозным и лингвистическим семьям. Наиболее многочисленной лингвистической группой были славяне, среди которых великороссы были единственной независимой нацией. Русские исповедовали православие, подобно сербам и болгарам, жившим на Балканском полуострове под властью турок. Поляки, принадлежавшие к римско-католической церкви и в XVIII в. сформировавшие мощное образование, которое включало многие непольские народы, — литовцев, украинцев, белорусов — жили на землях, часть которых в 1815 г. находилась под властью российского императора, а часть — под властью прусского короля и австрийского императора. Австрийский император правил также принадлежавшими к римско-католической церкви чехами в Богемии и Моравии, словаками — в северо-западной Венгрии, хорватами и словенами, жившими в южной части его империи и этнически близкими к сербам. Славяне — украинцы и белорусы, принадлежавшие к греческой православной церкви и к греко-католической униатской церкви, по большей части находились под властью великороссов. Земли украинцев в Новое время из-за своего географического положения не раз становились полем битв, которыми решались имперские конфликты русских и поляков, хотя украинцы — народ, по численности уступающий среди славян только самим великороссам.

Славяне, составлявшие большинство населения на территориях между Германией и Италией, смешались с другими народностями, жившими на этих территориях, в результате чего этническая карта Центральной и Восточной Европы сделалась еще более пестрой. На побережье Балтийского моря жили лютеране - финны, эстонцы и латыши, а также литовцы - римские католики. На просторах Российской империи жили различные народы, в основном угрофиннского или татарского происхождения, которые были поглощены империей в ходе ее экспансии, но не ассимилировались. На Венгерской равнине по среднему течению Дуная жили мадьяры (венгры), принадлежавшие к римско-католической церкви, а к северу от устья Дуная — румыны, принадлежавшие к греческой православной церкви, которые сохраняли диалект латинского языка с тех времен, когда древние римляне учредили на их землях провинцию Дакия. В южной части Балканского полуострова и в Малой Азии жили греки, культура и религия которых доминировали среди славян и румын полуострова, политически управлявшихся султаном из Константинополя, но в общественном и духовном отношении — греческим константинопольским патриархом. Кроме того, на западе Балкан жили албанцы — частью мусульмане, а частью принадлежавшие к греческой православной и римско-католической церквам.

Столетие, разделявшее 1815 и 1918 г., было заполнено борьбой некоторых этих народов за национальную независимость. К 1918 г. русская, австрийская, прусская и оттоманская правящие династии лишились власти. Однако по всей территории их империй, исключая балтийские народы, создание независимых и политически удовлетворенных своим положением национальных государств западного типа натолкнулось на непреодолимые трудности. В большинстве случаев оказалось невозможным провести четкие этнические границы. Возникла чересполосица расовых, языковых и религиозных групп, что препятствовало приемлемости сложившегося положения для всех заинтересованных сторон.

Столкновение «исторических» прав народов оказалось еще более опасным для дела мира, нежели конфликт их «естественных» прав. Каждый народ требовал расширения своей территории до границ в период его наибольшей экспансии, которые вовсе не соответствовали историческим и этническим переменам, происшедшим в истекшие века. Некоторые территории в разные исторические эпохи входили в сферу влияния различных народов, и теперь каждый из этих народов предъявлял требования на эти территории. Такого типа национализм не вел, как того ожидали Мадзини и «Молодая Европа», к братскому единению соседних наций и к международному миру. Пробуждение народов высвободило коллективные страсти, ставшие в столетие после 1848 г. основной причиной ненависти и подстрекательства к войнам. Проблемы многонациональных империй мог бы решить демократический федерализм, однако для этого требовалось предпочтение упорядочения системы правления путем компромиссов, по аналогии с тем, как это происходило в англоязычном мире. Однако на европейском континенте этот способ удалось успешно применить лишь в Швейцарии, где после краткой гражданской войны осенью 1847 г. был установлен демократический федерализм, что обеспечило мирное и свободное развитие этнических групп, говоривших по-немецки, по-французски и по-итальянски и имевших весьма отличающиеся традиции и религию. В течение последних ста лет народы, говорящие по-немецки, по-французски и по-итальянски за пределами Швейцарии, вели друг с другом ожесточенные войны и жертвовали свободой во имя национальных требований. Британский либеральный католик XIX в. лорд Актон предвидел опасность такого развития. Нигде эта опасность не ощущалась так остро, как в Восточной и Центральной Европе после победы национальных революций.

Успех этих революций был подготовлен усилиями деятелей культуры - ученых и поэтов. Под влиянием Гердера они сосредоточились на создании литературы на местных языках и на изучении фольклорных традиций. До начала XIX в. образованные классы говорили по-французски, по-немецки и на латыни. В XIX в. молодое поколение принялось писать грамматики и составлять словари родных языков, переводить на них иностранные сочинения, собирать народные песни, исследовать памятники национальной культуры, изучать исторические хроники и архивы. И все это не ради самого исследования, а к «вящей славе нации», для возглашения славы собственного народа, для доказательства его равенства с соседними народами, более развитыми нациями, а то и превосходства над ними. ( гг.), лютеранский священник и поэт, в цикле сонетов «Дочь Славы» (1824 г.) сетовал на падение славянской мощи, призывал к единству славянских народов и предрекал им великое будущее — заселение огромных территорий от Эльбы до Тихого океана, от арктических морей до Средиземного моря. вспоминал гуситские войны XV в., когда чехи были первыми борцами за дело Реформации, а Карел Гавличек (1821—1856 гг.) посвятил свой талант журналиста и критика демократическому воспитанию соотечественников.

Под влиянием наполеоновских войн национальные чувства пробуждались у южных славян — сербов, хорватов и словенов. Часть сербов пребывала под властью православных епископов-князей, сохраняя независимость от турок в недоступных горах Черногории (Монтенегро); в 1815 г. сербы, жившие в долине Моравы, восстали против турок, и в 1830 г. создали свое независимое княжество. Сербы, жившие под владычеством Оттоманской империи, в культурном отношении были значительно более отсталыми, чем сербы и другие южные славяне, жившие на территориях империи Габсбургов. Среди этих последних хорваты и словены на короткое время были включены Наполеоном в его империю; следуя своему обычаю, Наполеон назвал новые провинции древнеримским именем Иллирия. В итоге националисты из южных славян стали именовать себя иллирийцами. Их ведущим публицистом был Людевит Гай ( гг.), а самым крупным исследователем — Вук Караджич (1787—1864 гг.), который оказал решающее влияние на формирование общего литературного языка хорватов и сербов и на собирание их народных песен. Иллирийский национализм вскоре уступил дорогу нередко враждовавшим между собой национальным движениям сербов, хорватов и словен, однако у славян этого района сохранилось чувство общности, югославского родства этих трех народов.

Румынами, населявшими автономные княжества Турецкой империи, Молдавию и Валахию, управляли православные князья греческого происхождения, назначавшиеся султаном; румыны, или валахи, как их нередко называли, населяли также Трансильванию — область Венгрии, где они жили вперемежку с венгерскими и немецкими поселенцами, не пользуясь, однако, никакими правами и привилегиями, которыми располагали только эти два народа. Однако именно в Трансильванни началось национальное и культурное пробуждение румын. В XVIII в. все румыны принадлежали к греческой православной церкви, использовали кириллицу и старославянское письмо и почти не сознавали романского происхождения своего языка. В 1700 г. в трансильванском городе Альба Юлия — бывшей древнеримской колонии, румынские священники присоединились к Риму и создали румынскую униатскую церковь. Под ее влиянием Самуил Кляйн ( гг.) ввел латинский алфавит и установил романское происхождение родного языка. Провозглашение романского происхождения внушило румынскому народу чувство превосходства над венграми, славянами, турками и греками. Они почувствовали себя форпостом имперской латинской цивилизации на Востоке. Учитель Георг Аазар ( гг.) перенес этот латинский дух из Трансильвании в Валахию. В результате новый национальный дух преодолел греческое влияние, и с 1822 г. в качестве турецких губернаторов здесь стали назначать местных князей. Культурные и исторические изыскания, начавшиеся в XVIII в. в Альба Юлии, заложили основы румынского национализма; в свою очередь, этот национализм в 1918 г. способствовал объединению бывших турецких княжеств с Трансильванисй. Эта церемония была проведена в Альба Юлии.

Национальное движение и литература Украины зародились в 1848 г. В Киеве поэт Тарас Шевченко ( гг.) сотрудничал с Кирилло-Мефодиевским братством. Русское правительство прекратило деятельность братства, арестовав и сослав Шевченко в 1847 г. Успешнее оказалось украинское национальное движение в австрийской провинции Галиция, где во Львовском университете была создана кафедра украинского языка и литературы и появилась возможность книгопечатания на украинском языке.

В то время как националистическая деятельность чехов, хорватов, румын и украинцев до 1848 г. была в основном ограничена областью культуры, мадьяры Венгрии обратились к преобразованию древнего многонационального королевства в национальное государство. Из-за сложностей этнического и лингвистического характера, официальным языком королевства ранее была провозглашена латынь. В 1833 г. по постановлению венгерского сейма официальным языком стал венгерский и начался процесс мадьяризации управления, хотя это вызвало глубокое недовольство других народностей — словаков, хорватов, сербов и румын. Значительный прогресс произошел в развитии венгерской литературы. Мадьярские националисты, выступившие под руководством Лайоша Кошута (гг.), редактировавшего прогрессивную газету «Пешти Хирлап», требовали конституционных реформ, введения либерального законодательства и национальной независимости для Венгрии, не принимая, впрочем, во внимание таких же требований националистов невенгерских народов. Взывая к совести либеральной Европы в вопросах национальных прав и против господства Габсбургов, венгры в то же время ни в коей мере не собирались применить те же критерии к другим народам. В этом смысле «освобождение» венгров означало «угнетение» невенгерских народов в тех территориальных пределах, которые венгры считали историческими границами средневекового королевства Венгрии. Но не только в Венгрии произошло столкновение националистических чаяний разных народов. Именно эти столкновения привели к поражению революции 1848 г. в Центральной Европе.

Весна народов. Сигнал к революции прозвучал из Парижа, где 24 февраля 1848 г. была провозглашена Вторая республика. В следующем месяце революционные выступления произошли в Берлине и в Вене, в Праге и в Будапеште, в Милане и в Венеции. Немецкие, итальянские, славянские и венгерские националисты в Центральной Европе от Северного до Средиземного моря приветствовали зарю нового дня. Долгая зима Священного союза закончилась, - режим Меттерниха отринут, созывались национальные парламенты, и народы выступали как неодолимая сила — пришла их весна. Однако обещания и надежды этой весны вскоре завершились горьким разочарованием. Год 1848-й приветствовали как продолжение 1789 г. Провозглашение республики во Франции было воспринято Европой как исполнение вековых надежд, как послание, обращенное ко всем народам, и как гарантия мира для человечества. Однако в новом веке, начавшемся на континенте Европы в 1848 г., сложился мир не гармонии и братства, а вражды и насилия. Вскоре новый национализм поставил коллективную мощь и единство выше свободы личности: он обнаружил тенденцию предпочитать независимость от внешнего мира свободам внутри страны. Ни одно новое националистическое движение не могло удержаться от искушения, как только представлялась такая возможность, установить господство над этнически спорными территориями и народами. В середине XIX в. национализм сменил либеральный гуманизм на агрессивную исключительность, принцип достоинства личности — на принцип национальной мощи, принцип ограничения власти и недоверия к правительству — на преклонение передним.

Во Франции республика была свергнута не прежними монархистами и аристократами, а Луи Наполеоном, который на свободных выборах получил бесспорную народную поддержку. Большинство голосовало за него, поскольку он выступил за национализм и социальный прогресс. Он был кандидатом тех, кто скорбел по поводу мирной, но «антинациональной» политики Луи Филиппа, кто тосковал по славе победоносных армий 1793 г., мечтая о воскрешении Наполеона и отмщении за Ватерлоо и за договоры 1815 г. Наполеон I, будучи узником на острове Святой Елены, выразил понимание националистических движений и дал им верную оценку. Его племянник Луи Наполеон III в молодости участвовал в националистических выступлениях в Италии. После создания Второй империи он во все годы своего правления показал себя сторонником революционных принципов национализма. Но в самой Франции в 1848 г. не нужно было решать национальных проблем. Франция стала нацией в 1789 г. Однако в Центральной Европе положение было иным. Здесь 1848 год обозначил пробуждение народов и их первое ожесточенное столкновение.

В начале 1848 г. поляки и немцы братались на улицах Берлина, а чехи и немцы — на улицах Праги. Но с развитием революции стало ясно, что в Центральной Европе она стремится не столько к свободе человека и братству, сколько к национальному разделению. Личные свободы и конституционные гарантии были принесены в жертву национальным чаяниям. Революционные страсти скорее были направлены на национальные цели, нежели на достижение свободы. Там, где эти два направления сталкивались, национализм одерживал верх. Первый свободно избранный германский парламент, созванный в мае 1848 г. во Франкфурте-на-Майне, обсуждал границы германского национального государства, которое предстояло провозгласить. Территории, исторически ставшие датскими или французскими, или этнически бывшие польскими или чешскими, были определены как германские. Германский либерал Вильгельм Иордан ( гг.) стал глашатаем немецких претензий на польскую территорию. Он взывал к «здоровому» национальному эгоизму, противопоставляя его «абстрактной» справедливости, и к праву на завоевание «плугом и мечом», а немцев, признававших справедливость польских притязаний, называл предателями своего народа. К концу 1848 г. мечта о братстве равноправных народов при всеобщем демократическом справедливом устройстве уступила место призывам, основанным на «исторических правах», на «реальности» силы и на предполагаемых жизненных или стратегических нуждах наций. Либеральный германский историк Фридрих Кристоф Дальман (1785—1860 гг.) провозгласил во Франкфурте 23 января 1849 г., что «сила — это единственное, что может удовлетворить и насытить желание свободы, которая возбуждает, но которая сама по себе еще не понята. Ибо в жажде свободы сокрыта и жажда власти, большей чем дарованная прежде. Германия должна, наконец, стать одним из величайших государств европейского континента.

Оглядываясь на события 1848 г., английский философ Джон Стюарт Милль уже в следующем году поставил необычайно проницательный диагноз сложившейся ситуации. Он с прискорбием констатировал, что национализм делает человека безразличным к правам и интересам любой части рода человеческого, «кроме той, которая зовется тем же именем и говорит на том же языке, что и он сам». Он охарактеризовал новое чувство национальной исключительности и призывы к историческим правам как варварские и горько заметил, что в «отсталых частях Европы и даже Германии (где можно было ожидать лучшего) национальное чувство настолько пересиливает любовь к свободе, что народы готовы помогать своим правителям сокрушать свободу и независимость людей, не принадлежащих к их расе или не говорящих на их языке».

Изменение характера национализма в середине XIX в. наблюдается не только у немцев, но у всех пародов Центральной и Восточной Европы. Новый дух насилия, прославления героических деяний, оживления мрачного прошлого и его использования в качестве источника вдохновения — все то, что омрачило горизонты XX в. — все это впервые высветилось в 1848 г. Не был исключением и папа Пий IX, взошедший на священный престол в 1846 г. как либеральный реформатор и завоевавший большую популярность в Италии своим решением послать папские войска на соединение с сардинской армией для войны против католической Австрии. В самом начале кампании, 30 мая 1848 г. сардинская армия, побежденная во всех своих столкновениях с австрийцами, выиграла незначительную и не имевшую серьезных последствий битву при Гойто. Через 44 года великий итальянский поэт Джозуэ Кардуччн (1835—1907 гг.), вспоминая об этой победе в поэме «Пьемонт», возвышенно воспевал «кровавый пар, вздымавшийся над полем битвы». Нетерпение повсюду возвело насилие и бунт, поставленные на службу нации, в ранг высших моральных ценностей; национальное самопожертвование заменило мученичество святых. Тот же дух ощущался и вне Центральной Европы — в Ирландии, а позднее в Азии. Мексиканский национальный гимн, написанный в 1854 г., звучал как призыв к войне. «Отечество! Отечество! — поется в его последних строфах, — Твои сыны клянутся принести свое последнее дыхание на твой алтарь, когда раздастся воинственный призыв твоих труб к доблестной битве. Тебе — оливковый венец! Им — славная память! Тебе — лавры победы! Им — почетная могила!» Столетие этой поэмы «рычащих пушек» было отпраздновано в 1954 г. по всей Мексике с необычайной торжественностью.

Всегда имелись под рукой ученые и писатели, готовые найти исторические и моральные обоснования национальных претензий и указать, что их народ и его нужды представляют собой нечто исключительное, к чему общие правила неприложимы. В запутанных конфликтах исторических претензий и контрпретензий национальные страсти достигали высокого накала, и историческое исследование нередко становилось служанкой национальных чаяний, а личная свобода оставалась в небрежении. В итоге получилось так, что революции 1848 г. по всей Центральной Европе не смогли укрепить дело свободы несмотря на искренний идеализм многих их участников. Поляки и пруссаки, датчане и немцы, чехи и немцы, хорваты и итальянцы, славяне и венгры, поляки и украинцы враждовали друг с другом. Эти националистические столкновения помогли возродиться силам абсолютизма эпохи Меттерниха. Идеалы 1848 г. потерпели поражение прежде всего потому, что они пробудили националистические страсти, а также от недостатка мудрости, предписывавшей терпение и компромисс. Конструктивным принципам предпочли энтузиазм риторики. К 1852 г. Вторая республика во Франции скончалась, никакого видимого продвижения к объединению Италии и Германии достигнуто не было. Однако дух национализма витал в воздухе; его главный носитель — средние классы — увеличили свою численность и экономическую силу; их националистические чаяния были осуществлены в двенадцатилетие 1859—1871 гг., но осуществили их не революционные идеалисты, а донационалистические правительства, действовавшие в собственных интересах: не народы на баррикадах, не голоса в парламентах, а битвы регулярных армий и ухищрения международной дипломатии. После 1848 г. национализм вступил в эпоху, которая характеризовалась немецкими терминами (ибо немцы сыграли ведущую роль в этом преобразовании) «махтполитик» и «реальполитик» — эпоху политики, основанной на силе и интересах, а не на принципах гуманизма.

V. Национализм и Realpolitik

Период гг. характеризуется решительным шагом вперед в достижении национальных целей народов Центральной Европы, однако эти цели осуществлялись уже не народными революциями и пропагандой моралистов, а политикой правительств с помощью войн и дипломатии. Идеология национализма все более опиралась на экономику. Капитализм, индустриализация, усиление средних классов изменили социальную структуру и ритм жизни всей Центральной Европы. Новые средства сообщения уничтожили прежнюю неподвижность и патриархальные порядки. (1789—1846 гг.), эмигрировавший в Соединенные Штаты, вернулся в Германию в качестве американского консула. Он был глубоко впечатлен идеями американского национализма и американским экономическим прогрессом. Лист отвергал господствовавшую в XVIII в. космополитическую теорию политической экономии, на которой в то время основывалось движение за свободную торговлю, популярное в Великобритании. Лист проповедовал теорию «национальной системы хозяйства». В Таможенном союзе, инициатором которого в 1828 г. выступила Пруссия и к которому к 1834 г. присоединилось большинство германских государств, Лист видел воплощение идеи национального единства и наилучший путь к его достижению. Он не дожил до осуществления этого проекта, покончив самоубийством из-за отсутствия поддержки соотечественников. Программа индустриализации и железнодорожного строительства в крупных масштабах была осуществлена во Франции через десять лет после смерти Листа Наполеоном III, который в 1856 г. достиг вершины власти и всеобщего преклонения.

Крымская война. Внешняя политика Второй империи во Франции была направлена против системы, созданной Венским конгрессом, которая в восприятии французов была напоминанием не о длительном мире, а о крушении Первой (наполеоновской) империи. Венский конгресс пытался возвести преграды на пути революционного национализма. Наполеон III, в прошлом связанный с итальянским революционным национализмом, стал провозвестником этой доктрины. По причинам различного рода, либеральное общественное мнение Великобритании, настроенное против династического абсолютизма Священного союза, тоже поддерживало национализм и конституционализм народов Центральной Европы. Династический абсолютизм представлялся равно отвратительным и британскому конституционализму и революционному национализму, хотя эти движения имели мало общего между собой. В Крымской войне (1853—1856 гг.) Франция и Великобритания нашли общую платформу для поддержки Турции против России, император которой Николай I (1825—1855 гг.) рассматривался как главный оплот династического абсолютизма во всей Европе. В ходе войны Наполеон III подвигнул итальянское Сардинское королевство к вступлению в западную коалицию. Премьер-министр королевства граф Камилло Кавур ( гг.) охотно откликнулся на это предложение, хотя прямых интересов в войне для его страны не было. Однако на Парижском конгрессе 1856  г., которым завершилась война, Кавур получил возможность выдвинуть итальянские претензии Австрии и достичь взаимопонимания с Наполеоном III в деле объединения Италии.

Одной из причин Крымской войны была оккупация придунайских княжеств Молдавии и Валахии русскими войсками. В 1857 г. Наполеон поддержал требование сеймов этих турецких провинций об автономии, нейтралитете и введении в них конституции при объединении их под властью какого-либо иностранного наследного монарха. Турецкое правительство отвергло эти требования, но в 1859 г. оба княжества по отдельности выбрали своим правителем Александра Иоана Кузу ( гг.), и в 1861 г. турецкое правительство утвердило эти выборы. В 1866 г. Куза отказался от этих обязанностей, и Наполеон вынудил Турцию признать наследственным правителем объединенной Румынии принца Карла из дома Гогенцоллерн-Зигмаринген. Однако полная независимость Румынии была признана лишь на Берлинском конгрессе 1878 г., уже после падения Наполеона, а титул короля Кароль I принял тремя годами позже.

Объединение Италии. Важнейшие события в деле объединения Италии тоже пришлись на 1859 г. Наполеон III действовал как крестный отец и этой «латинской» нации, хотя на последних этапах объединения дело вышло из-под его контроля. В горячих дискуссиях относительно путей и средств объединения Италии на протяжении 1840-х годов, многие препятствия представлялись непреодолимыми: численность исторически сложившихся суверенитетов и традиций, глубокие различия в социальных структурах Севера и Юга страны, а также существенный для католического государства факт, что папа — глава вселенской католической церкви был и территориальным князем, не желавшим, чтобы земли, находившиеся во владении пап более тысячи лет, были включены в объединенное итальянское государство. Должна ли страна стать федеративным или унитарным государством, монархией или республикой, должна ли она быть основана на сотрудничестве с папой или определиться без него? Карло Каттанео (1801—1869 гг.) — блестящий ученый из Милана, был сторонником республики и федерации. Он отчетливо сознавал, что лишь независимость различных частей Италии может создать почву для плодотворного развития демократии. Мадзини тоже был сторонником республики, но отстаивал унитарный принцип ее построения — его идеалом была централизованная Италия со столицей в Риме. Священник и философ из Пьемонта Винченцо Джоберти ( гг.) видел будущее Италии в федерации под духовным водительством пап. Сардинские аристократы Чезаре Бальбо ( гг.) и Кавур, основавший в 1847 г. «Рисорджименто» — орган итальянского национального движения, считали лидером этого движения Сардинию.

В 1848 г. все надежды, казалось, рухнули. В этом году сардинский король Карл Альберт ( гг.) выступил против австрийцев. После победы при Гойто войска провозгласили его королем Италии, но вскоре его армия потерпела тяжелые поражения от австрийцев при Кустоцце (1848г.) и Новаре (1849г.). После этого восстановленная было в Венеции Республика св. Марка во главе с Даниэле Маннини (1804—1857 гг.) была вынуждена капитулировать. Папа Пий IX, правивший в 1846—1878 гг., сначала, казалось, оправдывал надежды, которые связывали с ним итальянские либералы и Джоберти. Однако события гг. превратили его в решительного противника либерализма и национализма. 9 февраля 1849 г. националисты провозгласили в папской столице Римскую республику. Среди ее вождей были уроженец Генуи Мадзини и уроженец Ниццы Джузеппе Гарибальди ( гг.). Французские войска упразднили республику и папа вернулся в Рим, вновь получив власть над своим светским владением. Во всей Италии был восстановлен «старый режим» и владычество Австрии, Все предлагавшиеся до 1848 г. проекты объединения Италии в 1849 г. потерпели крах.

Под руководством Сардинии. Единственным итальянским государством, где после 1849 г. не произошло возвращения «старого порядка», была Сардиния. II, наследовавший отцу в 1849 г., по совету Кавура и маркиза Массимо д'Азельо (1798—1866 гг.) сохранил конституционный порядок, установленный в 1848 г. Сардиния как единственная конституционная монархия в Италии, завоевала симпатии средних классов всего полуострова. Прогрессивные экономические реформы, проведенные Кавуром по британскому образцу, еще более укрепили доверие к сардинскому руководству. В 1858 г. Кавур заключил тайный союз против Австрии с Наполеоном III. В 1859 г. французские войска помогли Сардинии отвоевать у Австрии Ломбардию. Искусной дипломатией Кавур принудил Наполеона выйти за пределы первоначально поставленных им перед собой целей; в итоге Кавур получил для Сардинского королевства большую часть остальной Италии. В 1859 г. определились пути объединения Италии. Знаменитый поход «тысячи краснорубашечников» под водительством Гарибальди на Сицилию — остров, бывший частью Неаполитанского королевства, угрожал конфликтом между радикальными республиканцами и сардинскими монархистами. Энергичные действия Кавура решили дело в пользу последних. Большая часть папских земель и Южная Италия были присоединены к Сардинскому королевству. Кавур, будучи либералом и считаясь с Наполеоном III и британским общественным мнением, провел плебисциты во всех итальянских государствах, чтобы продемонстрировать, что объединение Италии является выражением воли народа. По меньшей мере в Южной Италии плебисцит показал, что такое решение далеко не единодушно, но Виктор Эммануил II все-таки принял титул короля Италии (1861—1878 гг.), и конституция Сардинии стала конституцией объединенного королевства. Однако торжество итальянского централизма и суровые методы правления сардинцев не способствовали интеграции Юга в итальянскую нацию и утверждению демократии как ведущей жизненной силы страны.

После смерти Кавура в 1861 г. Венеция еще находилась в руках австрийцев, а Рим и окружающие его территории (Лацио) — под властью папы. В 1866 г. наследники Кавура заключили союз с Пруссией против Австрии, и хотя итальянские войска потерпели жестокое поражение от австрийцев при Кустоцце на суше и при Лиссе - на море, победы Пруссии обеспечили Италии Венецию. Наполеон III поддерживал итальянско-прусский союз; однако итальянские националисты отдалились от него вследствие поддержки Наполеоном светской власти папы. Дважды, в 1862 и 1867 гг., Гарибальди пытался захватить Рим, который защищали французские войска. Лишь когда они оставили Рим после франко-прусской войны 1870 г., в него 20 сентября 1870 г. вошли итальянские войска. После плебисцита Рим был присоединен к Италии вопреки решительным протестам папы, который объявил себя «ватиканским узником». Рим стал столицей Итальянского королевства. Но и после этого еще не все территории с населением, говорящим по-итальянски, вошли во вновь созданное национальное государство: Триест, Истрия и Трентино (Южный Тироль) были частью Австрии, Тичино — кантоном Швейцарии, Ницца и Корсика — владениями Франции. Среди итальянских националистов многие рассматривали эти территории как «невозвращенные земли» и жаждали добиться их включения в состав Италии, а мечтавшие о восстановлении Римской империи толкали Италию на дорогостоящие бесплодные военные авантюры в Ливии и Эфиопии.

Объединение Германии. Успехи Италии в 1859 г. способствовали и возрождению национализма в Германии, которая тоже с 1848 г. переживала жестокое разочарование. Здесь националисты столкнулись с теми же проблемами, что в Италии: многочисленность исторических суверенитетов и традиций; различия между Севером и Югом, религиозные разногласия — антагонизм протестантов и католиков. Также не было единства в вопросе о том, будет ли Германия централизованным государством или федерацией, республикой или монархией. Но положение в Германии существенно отличалось от ситуации в Италии, так как здесь не было государства, которое оказывало бы решающее воздействие на ход событий; наоборот, среди германских государств были две европейских державы, взаимная подозрительность и соперничество которых усложняли поиски решения, соответствовавшего чаяниям сторонников объединения. Часть их склонялась к «велико германскому» варианту, предполагавшему включение австрийских владений, другие были за «малую Германию», без Австрии с объединением вокруг Пруссии. В 1860-е годы Пруссия навязала свое решение Германии, подобно тому, как Сардиния сделала это в Италии.

Под руководством Пруссии. Сардиния и Пруссия были пограничными территориями и не играли значительной роли в развитии национальных культур. В качестве центра культуры и искусства Турин — столица Сардинии уступал чуть ли не любому городу Италии. Столица Пруссии Берлин лишь на позднем этапе германской истории обрела место в культуре. Обеими странами правили честолюбивые династии, искавшие поддержку в основном у армии и у аристократии. Сардинская армия была слаба и не раз терпела поражения, в то время как прусская армия славилась своим духом. Чтобы завершить объединение Италии, Сардиния и в 1859, и в 1866, и в 1870 гг. должна была полагаться на иностранную помощь; Пруссия же достигла своих целей без помощи извне. Сардиния составляла лишь десятую часть территории Италии, и вскоре центр притяжения нации уже передвинулся из Турина в Рим, Сардиния была поглощена Италией. На Пруссию приходилось около двух пятых территории объединенной Германии, и Берлин все более укреплялся в своем положении центра нации. Пруссия поглотила Германию и распространила на остальную часть страны свой авторитарный и милитаристский дух.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 4 5