кафедра литературно-художественной критики и публицистики
Е. Ю.СКАРЛЫГИНА
Журналистика русской эмиграции: е годы
Москва 2010
Факультет журналистики
Московского государственного университета
имени
Журналистика русского зарубежья второй половины ХХ века почти не исследована. Автор данного учебного пособия на протяжении многих лет занимается литературой и журналистикой «третьей волны» русской эмиграции. Статьи, вошедшие в этот сборник, ранее были опубликованы в журналах «Общественные науки и современность», «Вестник Московского университета. Серия 10: Журналистика», а также в «Меди@альманахе» и «Медиаскопе».
Введение: Структура периодики третьей русской эмиграции
В начале 1970-х годов, когда на Западе появились представители «третьей волны» русской эмиграции, в Европе и США на протяжении уже нескольких десятилетий издавались журналы «Грани», «Посев», «Новый Журнал», «Вестник РХД» (русского христианского движения), газеты «Новое русское слово» (Нью-Йорк) и «Русская мысль» (Париж). Однако «третья волна», в составе которой было много представителей научной и творческой интеллигенции, сразу же приступила к созданию собственных периодических изданий. Это объяснялось не только жаждой самореализации, желанием печатать в бесцензурных условиях тексты, обреченные в СССР на запрет, но и необходимостью самоопределения внутри русской диаспоры, сложившейся на протяжении ХХ века.
Первым и наиболее представительным здесь стал литературный, политический и религиозный ежеквартальник «Континент»[i], созданный в 1974 году в Париже по инициативе А. Солженицына. Этому влиятельному и авторитетному изданию, редактором которого был писатель Владимир Максимов, посвящена вторая глава нашего учебного пособия.
Следующим по значимости был «Синтаксис»2 - журнал небольшого формата с подзаголовком «публицистика, критика, полемика». Он выходил с 1978 по 1995 год в Париже под редакцией писателя, литературного критика Андрея Синявского (Терца) и его жены Марии Розановой. Всего было издано 37 номеров, журнал не имел строгой периодичности и представлял собой семейное предприятие супругов Синявских. Более того, он даже печатался в их собственной небольшой типографии, расположенной в частном доме в предместье Парижа. Назван в память о первом наиболее значительном машинописном журнале «Синтаксис», выходившем в 1959-60 годах в самиздате под редакцией Александра Гинзбурга.
«Синтаксис» часто полемизировал с «Континентом», взгляды их редакторов на современную общественную и литературную жизнь - как в СССР, так и в эмиграции - существенно расходились. Это было противостояние либерально-демократической и национально-почвеннической традиции в развитии русской общественной мысли. Ожесточенная полемика между «Континентом» и «Синтаксисом» (связанная, в том числе, с глубоким мировоззренческим конфликтом между А. Синявским и А. Солженицыным, чью позицию поддерживал «Континент») привела к расколу «третьей волны» эмиграции на два непримиримых лагеря. Хотя в №1 (1974) журнала «Континент» была опубликована статья А. Синявского «Литературный процесс в России», в дальнейшем А. Синявский и В. Максимов очень резко разошлись и находились в многолетней ссоре. Лишь незадолго до смерти В. Максимова в 1995 году этим двум писателям удалось примириться (оба резко отрицательно отнеслись к официальной позиции властей во время обстрела Парламента в октябре 1993 года).
Большинство литературно-критических, публицистических статей в «Синтаксисе» принадлежат А. Синявскому (А. Терцу) и М. Розановой. С журналом сотрудничали Е. Эткинд, А. Есенин-Вольпин, И. Голомшток, П. Литвинов, Т. Венцлова, Б. Хазанов, З. Зиник, Э. Лимонов. Преимущество отдавалось здесь не реалистической, а гротескной, иронической прозе, фантастическим и сюрреалистическим элементам в литературе, новаторским эстетическим поискам. В журнале печатались рассказы, новеллы, критические очерки, философская и эстетическая полемика. Вплоть до 1985 года в «Синтаксисе» сохранялась рубрика «Прислано из России», под которой печатались материалы «самиздата»: например, в №12 (1984) была помещена статья известного философа Г. Померанца, посвящённая памяти активного участника правозащитного движения в СССР – генерала Петра Григоренко.
Журнал «Стрелец» (издавался с 1984 года как ежемесячник сначала в Париже, затем в Нью-Йорке) – детище искусствоведа, коллекционера Александра Глезера, эмигрировавшего из СССР в 1974 году. Журнал литературы, искусства и общественно-политической мысли был полностью посвящён произведениям авторов «третьей волны» эмиграции, при этом проза и поэзия обязательно соседствовали с произведениями живописи, графики. На страницах «Стрельца» много места уделялось публикациям или перепечатке забытых произведений русской литературы и редких материалов х годов. Были помещены подборки из советских газет, отражавших травлю Б. Пастернака в 1958 году и А. Солженицына в 1974 году. Широко публиковались стихи авторов-эмигрантов из США, СССР, Израиля, Франции, Германии. Большое место занимала литературная критика, полемика с советскими изданиями. «Стрелец» был единственным русским зарубежным изданием, в котором так много места уделялось изобразительному искусству. Постоянно публиковалась информация о художественных выставках, регулярно печатались статьи о художниках, которые не вписывались в нормативы официального искусства (таких, как О. Рабин, М. Шемякин, В. Комар, А. Меламид). В каждом номере журнала публиковались интервью с писателями и художниками: В. Аксеновым, Ю. Милославским, Ю. Кублановским, О. Целковым, А. Зиновьевым, Вик. Некрасовым и т. п. Журнал можно назвать иллюстрированным, так как в нем помещались портреты или фотопортреты авторов статей, а главное – репродукции картин (к сожалению, черно-белые), о которых шла речь. Большинство авторов журнала «Стрелец» принадлежат к поставангарду: поэты В. Бетаки, Ю. Кублановский, В. Кривулин, Г. Сапгир, Д. Бобышев, Л. Лосев, А. Цветков, Е. Шварц; прозаики Юз Алешковский, Ю. Мамлеев, Ю. Милославский, С. Юрьенен. Печатались произведения как эмигрантов «третьей волны», так и тех, кто продолжал жить на родине. В разделе «Литературный архив» помещались перепечатки произведений А. Аверченко, А. Белого, Г. Газданова, З. Гиппиус, А. Мариенгофа, А. Платонова, А. Ремизова, Ю. Терапиано, В. Ходасевича. До переезда в Россию в 1992 году было издано более 80 номеров издания, однако вскоре журнал прекратил свое существование.
В 1976 году А. Глезер, кроме того, основал и возглавил под Парижем собственное издательство «Третья волна» (где и выходил журнал «Стрелец»). Основной целью издателя было показать в единстве русскую литературу и искусство, развивающиеся как в метрополии, так и в эмиграции. Издателя всегда интересовала не только литературная, но и художественная жизнь России. Уже в конце 1960-х А. Глезер увлечённо и целенаправленно собирал картины неофициальных художников, был одним из организаторов знаменитой «бульдозерной» выставки в Москве (1974), во время которой произведения художников «второй», неофициальной культуры демонстративно уничтожались властями. За двадцать лет существования издательство выпустило около 60 книг (среди них - произведения В. Максимова, В. Войновича, Г. Владимова), а также 19 номеров альманаха литературы и искусства, который также назывался «Третья волна». В издательстве «Третья волна» в 1983 году был опубликован примечательный и важный сборник «Потаённый Платонов». Кроме того, издательство выпустило две антологии: «Русские поэты на Западе» и «Русские художники на Западе».
«Эхо»3 - еще одно весьма необычное издание «третьей волны» русской эмиграции. Это именно литературный журнал, взявший на себя в конце 1970-х годов обязательство публиковать по преимуществу литературу самиздата, прежде всего ленинградского.
Не имея никаких дополнительных дотаций и сторонней материальной поддержки, журнал просуществовал недолго, но оставил след в истории русской литературной журналистики. Этому изданию также посвящена специальная глава нашего учебного пособия.
«Время и мы» - литературный журнал «третьей волны» эмиграции, выходил с 1975 года ежемесячно, а с 1980-го шесть раз в год. Сначала журнал издавался в Тель-Авиве, с №49(1980) по №57 (1980) в выходных данных значится «Нью-Йорк-Иерусалим - Париж», с № «Нью-Йорк». Основатель, бессменный главный редактор в течение 27 лет и издатель – Виктор Перельман. С 1980 года помощниками В. Перельмана были Д. Штурман в Израиле и Е. Эткинд во Франции. С 1994 по 2002 год журнал издавался совместными усилиями московской и нью-йоркской редакций, всего вышло 152 номера, после чего журнал прекратил свое существование. Журнал был открыт самым разным партийным взглядам и идейным течениям. В нем печатались А. Солженицын, А. Зиновьев, Л. Наврозов. Редактор поощрял острые идеологические дискуссии. Открытием журнала в области прозы стал писатель Фридрих Горенштейн. Галича «Блошиный рынок» впервые появился в журнале «Время и мы» еще при жизни автора. Здесь же Н. Коржавин опубликовал «Поэму существования», В. Некрасов – «Персональное дело коммуниста Юфы», С. Довлатов – «Соло на ундервуде». Всего же, как утверждал В. Перельман, в журнале были опубликованы тексты 2210 авторов. Литературное издание содержало раздел «Вернисаж», где публиковались репродукции, фотографии скульптур русских художников. Поскольку издание первоначально возникло в Израиле, в нём немало внимания уделялось еврейским вопросам, но ими тематика не ограничивалась. Большинство авторов прозаических и поэтических текстов – эмигранты, но печатались в этом журнале и авторы, живущие в СССР (чьи тексты распространялись в «самиздате»). Публицистика, социология, философия, религия, литературная критика занимали на страницах «Время и мы» равноправные позиции. Среди авторов, неоднократно публиковавшихся в журнале, можно назвать поэтов Д. Бобышева, И. Бурихина, Н. Коржавина, И. Лиснянскую, А. Хвостенко и прозаиков Ю. Алешковского, Б. Вахтина, Ф. Горенштейна, С. Довлатова, З. Зиника, И. Ефимова, В. Некрасова, Ф. Розинера, В. Рыбакова, Б. Хазанова. В № 000, 1988г. был опубликован каталог журнала, включающий выпуски 1-100.
Журнал «Двадцать два» (22), выходящий и сегодня в Иерусалиме на русском языке, возник в 1978 году как продолжение журнала «Сион» (), прекратившего свое существование на двадцать первом номере. Это общественно-политический и литературный ежеквартальник, который изначально был адресован еврейской интеллигенции, эмигрировавшей из СССР. До 1994 года редактором журнала был Р. Нудельман, затем соредакторами стали А. Воронель и М. Хейфец (эмигранты «третьей волны»). Основная цель издания – диалог еврейской диаспоры и русского зарубежья, культурное взаимодействие русскоязычной литературы с литературой на иврите. На страницах журнала публикуются как художественная литература, так и публицистика, литературная критика, материалы по истории. Нумерация выпусков сквозная, к 2008 году вышло 147 номеров.
Журнал «Страна и мир» (), который издавали в Мюнхене К. Любарский и Б. Хазанов, отличался от других изданий «третьей волны» эмиграции тем, что не печатал текущую эмигрантскую прозу и поэзию. В этом ежемесячном общественно-политическом, экономическом и культурно-философском журнале центральное место занимала публицистика, посвященная историческим, политологическим и экономическим вопросам. Название журнала было внутренне связано с работой А. Сахарова «О стране и о мире», целью редакции было знакомство читателя с современной мировой гуманитарной мыслью. В журнале были опубликованы неизвестные советскому читателю произведения Г. Бёлля, В. Страда, М. Джиласа, О. Хаксли, А. Мердок, А. Кестлера, Ф. Мориака. С журналом сотрудничали (под псевдонимами) публицисты и экономисты из СССР. В 1990 году основная часть тиража печаталась уже в СССР, с 1987 по 1992 год журнал выходил один раз в два месяца объемом 160-190 страниц. Борис Хазанов позднее вспоминал: «К началу 1980-х годов политический центр эмигрантской прессы, по крайней мере, в Европе заметно сдвинулся вправо: журнал «Страна и мир», заявивший о своей либерально-демократической и прозападной ориентации, оказался в известном противостоянии тогдашнему националистическому «истэблишменту» и был встречен в штыки. Он конституировался как «общественно-политический, экономический и культурно-философский, то есть не был, в отличие от большинства завоевавших популярность русских зарубежных журналов, беллетристическим. Зато в нем занимала значительное место эссеистика. Журнал уделил внимание и экономическим темам, что было необычным для русской эмигрантской прессы. Он отстранился, по крайней мере, на первых порах, от мелочно-амбициозной полемики, так часто омрачавшей содружество изгнанников и развлекавшей публику» 4.
«А-Я» - иллюстративное периодическое издание, которое позиционировало себя как «журнал современного русского искусства». Нелегально готовился в СССР и издавался в Париже с 1979 по 1986 год. Редакторы: Александр Сидоров (под псевдонимом «Алексей Алексеев», Москва), Игорь Шелковский (Париж). Распространением журнала в США занимался Александр Косолапов (Нью-Йорк). Всего вышло 8 номеров. Первый номер имел тираж 7000 экз., в дальнейшем – 3000 экз. Использовалась цветная и черно-белая печать. Русский текст сопровождался параллельным текстом на французском и английском языках. Журнал позволил открыть всему миру имена тех художников, которые относились к неофициальному, нонконформистскому искусству в СССР. и Олег Васильев, Илья Кабаков, Дмитрий Пригов, Вагрич Бахчанян, Виталий Комар и Александр Меламид и многие, многие другие. В 1986 году выпуск журнала был прекращён в связи с радикальными политическими переменами в жизни страны. В 2004 году в Москве было выпущено репринтное издание всех номеров журнала.
«Беседа» - религиозно-философский журнал малого формата, объемом около 250 страниц. Главный редактор – известный представитель «самиздата» в СССР Татьяна Горичева, выпускавшая в Ленинграде совместно с поэтом В. Кривулиным машинописный журнал «37». В 1979 году эмигрировала. Журнал «Беседа» издавался в Париже при участии Б. Гройса (Кёльн), имел выходные данные Ленинград-Париж. Вышло 11 номеров (). Поддерживался швейцарской религиозной организацией «Вера во втором мире», которая заботилась о жизни церкви в восточно-европейских странах. Имел литературно-богословский раздел, публиковал статьи по вопросам религиозной жизни и интервью с ведущими западноевропейскими богословами. Среди авторов – О. Клеман, Б. Гройс, Ж. Батай, Е. Шварц, Ю. Мамлеев, В. Лосская, И. Бурихин, В. Аксючиц, А. Жолковский и другие.
«Мария» - журнал российского независимого женского религиозного клуба «Мария», созданного в Ленинграде русским феминистским движением. Первоначально выходил в самиздате машинописным способом. После того, как большинство сотрудниц оказались на Западе, стал издаваться во Франкфурте-на-Майне. Вышло шесть номеров (май 1980 - март 1982). Сотрудницы и соредакторы – Татьяна Горичева, Анна Малаховская, поэтесса Юлия Вознесенская. Имел литературный и религиозный разделы, раздел дискуссий. Содержание не сводилось к феминистской проблематике.
Среди периодических изданий русской диаспоры в США непременно следует назвать газету «Новый американец», первый номер которой вышел 8.02.1980 в Нью-Йорке. Инициатива её создания принадлежала Сергею Довлатову, который стал главным редактором, начиная с № 13. Газета просуществовала два года, адресована была именно «третьей волне» эмиграции и имела остро полемическую направленность по отношению к «Новому русскому слову» (старейшей газете русской диаспоры) и её знаменитому редактору – Андрею Седых. В библиотеках России не существует, к сожалению, не только полного комплекта, но даже отдельных номеров этого издания. Статьи, написанные Сергеем Довлатовым для «Нового американца», собраны в книге: Речь без повода… или Колонки редактора. – М.: Махаон, 2006.
Появление в 1970-е годы на Западе большой группы эмигрантов из СССР, среди которых значительную часть составляли литераторы и журналисты, не могло не сказаться и на деятельности старейшей русской газеты в Европе - «Русская мысль»5 (издается с 1947 года в Париже). В е годы эта газета по сути превратилась в издание третьей «волны» эмиграции, и многие представители «третьих» стали штатными и внештатными сотрудниками издания. «Русской мысли» также посвящена специальная глава данного учебного пособия.
Среди нерегулярных изданий следует назвать, кроме того, журналы «Мулета» и «Ковчег», а также альманах «Аполлон-77»6. Все они были связаны с традицией русского авангарда, при этом «Мулета» имел выраженный скандально-эпатажный характер. С точки зрения истории искусства наибольшую ценность представляет альманах «Аполлон-77», который переиздан в постсоветской России.
Альманах был задуман в конце 1975 года художником Михаилом Шемякиным, который хотел издать тексты многих неизданных петербургских поэтов, прозаиков, художников.
Как подчеркивал Вас. Бетаки, название было взято не столько как продолжение традиции, сколько в полемических целях: если классический Аполлон – это прежде всего гармоничность и красота, то Аполлон Шемякина – человек с завязанным ртом, да ещё и с содранной кожей. Таков, по представлению художника, символ искусства советской эпохи.
Альманах открывался приветствием Владимира Максимова - создателя и редактора журнала «Континент». Рядом с ним помещалось приветствие альманаху от писателя, тоже шестидесятника, но уже «авангардиста» Владимира Марамзина.
Открывался альманах материалами о художнике Павле Филонове и его собственными сочинениями, затем следовали публикации поэтов «ОБЭРИУ»: А. Введенского, Д. Хармса и К. Вагинова. Далее – стихи поэтов группы «Конкрет», среди которых поэт Генрих Сапгир, а также Вагрич Бахчанян (художник, автор прозаических абсурдистских и шуточных текстов). Затем помещались десять стихотворений Э. Лимонова, стихи Всеволода Некрасова, Владислава Лёна, Евгения Кропивницкого (группа «Лионозово»), а также стихи Игоря Бурихина с предисловием В. Марамзина.
Кроме того, в «Аполлоне» были опубликованы 26 стихотворений интересного и значительного поэта ленинградского самиздата – Роальда Мандельштама.
Печататались также абсурдистские стихи Анри Волохонского и Леонида Аронзона; стихи Виктора Кривулина и Олега Охапкина; Константина Кузьминского и Алексея Цветкова; шуточные и сатирические стихи В. Гаврильчика из так и не вышедшего сборника «Бляха муха – изделие духа»; стихи Владмимира Уфлянда и Виктора Ширали.
Далее – снова абсурдисты: Владимир Эрль, Алексей Хвостенко, Аркадий Драгомощенко. Интересны публикации ранее не печатавшихся «кафельных пейзажей» Михаила Кузмина (из архива профессора Джона Малмстада).
Раздел прозы представлен именами Владимира Марамзина, Павла Радзиевского, Юрия Мамлеева (с иллюстрациями Михаила Шемякина), Аркадия Ровнера и Евгения Герфа.
Раздел живописи – наиболее богатый и представительный в этом альманахе: А. Тышлер, Илья Кабаков, О. Рабин, иллюстрации М. Шемякина к книге Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Завершается этот огромный том (размер А: 40х25см, 400 страниц на мелованной бумаге) фотографией «Русского музея в Изгнании», организованного А. Глезером при помощи всех русских художников-эмигрантов».
Разумеется, представители «третьей волны» эмиграции печатались и в других изданиях русской диаспоры, которые возникли еще в е годы: в «Новом журнале», «Гранях», «Посеве», журналах «Вече» и «Голос зарубежья», в «Вестнике РХД». Но важно подчеркнуть, что Третья эмиграция сумела основать за рубежом значительное количество новых периодических изданий и создать собственное медийное пространство.
Примечания:
1. См. подробнее об этом журнале: Скарлыгина «толстый» журнал в эмиграции: «Континент» В. Максимова // Вестник МГУ. Серия 10: Журналистика. 2004, № 4. С.89-98; Скарлыгина континент (о журнале «Континент» В. Максимова) // Общественные науки и современность. 2007, № 6. С.162-171.
2. См.: Прогулки в свободу и обратно (о журнале «Синтаксис») // Toronto Slavic Quarterly. University of Toronto. № 15. http://www. utoronto. ca/tsq/15/arhangelsky15.shtml
3. См. статью об этом издании: Скарлыгина журнал в эмиграции: парижское «Эхо» // Вестник МГУ. Серия 10. Журналистика. 2004, №6. С.16-25.
4. «За тех, кто далеко...» // Знамя. 1998, №3. С.165.
5. См.: «Русская мысль» и третья русская эмиграция // Вестник МГУ. Серия 10. Журналистика. 2008, №1. С.121-129.
6. Подробнее об этом альманахе см.: Бетаки Вас. «Аполлон-77» // Звезда, 1992. С.206-207.
Глава I. Третья русская эмиграция в контексте отечественной культуры х годов и культуры русского зарубежья
На фоне огромного числа монографий и статей, посвященных культуре русского зарубежья, бросается в глаза преобладание работ, в которых исследуется первая, послереволюционная волна русской эмиграции. Так сложилось исторически – и тому есть объективные причины, связанные с поистине великим вкладом литераторов, философов, историков и деятелей искусства послереволюционной эмиграции в сокровищницу национальной культуры. Что же касается «третьей волны», то она по-прежнему занимает в исследованиях абсолютно маргинальное положение, а в совокупности, как целостное явление, до сих пор мало изучена. Достаточно сказать, что не существует ни одной обобщающей монографии на эту тему 1, что в девяти выпусках альманаха «Диаспора» отсутствуют публикации, связанные с «третьей волной», что энциклопедический справочник «Литературное зарубежье России», подготовленный в ИНИОН РАН и изданный в 2006 году, полностью игнорирует третью русскую эмиграцию.
Вспомним, как много писала российская пресса в конце 1980-х годов об эмигрантах «третьей волны», как часто брали у них интервью, приглашали на читательские встречи, какими огромными тиражами издавались их произведения. В начале 1990-х сложилась весьма парадоксальная ситуация: отъезд в эмиграцию стал изображаться в нашей печати как особая доблесть, а эмигранты подавались как фигуры более значимые для русской культуры, чем те, кто оставался на родине (и даже лучшие из них – такие, как В. Астафьев, В. Шукшин, А. Битов, Б. Окуджава, Ю. Трифонов, Ф. Искандер).
В так называемые «нулевые» годы об эмигрантах «третьей волны» практически не пишут и не говорят; широкий интерес к ним угас, и рассуждать имеет смысл лишь об известности отдельных фигур. Скажем, Вас. Аксенов, И. Бродский и С. Довлатов обрели после смерти статус классиков, о них уже написаны диссертации и монографии. Что же касается произведений Вик. Некрасова, А. Галича, Н. Коржавина, А. Синявского, Г. Владимова, Юза Алешковского, Саши Соколова, В. Войновича, то они по праву осознаются как неотъемлемая часть русской литературы ХХ века, которая по чисто идеологическим причинам находилась два десятилетия под запретом, а теперь полностью вернулась к отечественному читателю. Русской культуре, вытесненной в е годы в подполье и на Запад, «запасная площадка» эмиграции больше не нужна. Однако не стоит забывать, что роль такой запасной площадки была весьма значительна, а порой и спасительна.
В известной речи «Миссия русской эмиграции», произнесенной в Париже 16 февраля 1924 года, И. Бунин говорил: «Мы так или иначе не приняли жизни, воцарившейся с некоторых пор в России, были в том или ином несогласии, в той или иной борьбе с этой жизнью и, убедившись, что дальнейшее сопротивление наше грозит нам лишь бесплодной, бессмысленной гибелью, ушли на чужбину. <… > Сотни тысяч из нашей среды восстали вполне сознательно и действенно против врага, ныне столицу свою имеющего в России, но притязающего на мировое владычество, сотни тысяч противоборствовали ему всячески, в полную меру своих сил…<...>Поистине действуем мы от имени России подъяремной, страждущей, но все же не до конца покоренной»2 . Полвека спустя позиция Бунина оказалась мировоззренчески очень близка представителям старшего поколения третьей эмиграции: их целью стало разоблачение коммунистической идеологии, все та же убежденная и настойчивая борьба с мировой экспансией коммунизма. У многих из них был собственный, биографический опыт политических репрессий со стороны КГБ: А. Синявский отсидел 7 лет в лагере; А. Солженицын (который открещивался от третьей эмиграции, но исторически ей принадлежал) также прошел тюрьму и лагерь, был насильственно выслан с родины. А. Галича, В. Максимова, В. Некрасова, А. Зиновьева, В. Войновича, Г. Владимова власти изощренно травили и откровенно «выдавливали» из страны. «Третью волну» эмиграции неслучайно называют еще и «диссидентской». Буковского, А. Амальрика, А. Гинзбурга, Э. Кузнецова, В. Чалидзе, П. Литвинова и многих других правозащитников не менее важны в общем контексте третьей эмиграции, чем собственно писательские или поэтические, да и большинство диссидентов считали себя литераторами 3.
Сегодня эмиграция «третьей волны» почти не осознается как некое целое, как человеческое и творческое сообщество. Между тем в середине 1970-х, когда А. Солженицын и В. Максимов, А. Синявский и Вик. Некрасов, А. Галич и Н. Коржавин вместе участвовали в создании первых номеров журнала «Континент», это чувство единства, ощущение общей судьбы, безусловно, существовало. Осенью 1974 года В. Максимов подчеркивал в одном из личных писем: «Что же касается нашего журнала, то нам не до авантюр. Вокруг него собрались серьезные люди с серьезными намерениями и столь же серьезными именами. Для нас это дело жизни, а не попытка самоутвердиться. У членов нашей редколлегии достаточно почетный возраст и широкая мировая известность (от Солженицына и Сахарова до Ионеско и Силоне), чтобы отдавать себе отчет, под чем они подписываются»4 . Год спустя редактор «Континента» писал Роману Гулю от имени сплоченного «мы»: «Поймите же наконец, многоуважаемый Роман Борисович. Наш журнал спокойно будет существовать самостоятельно, что бы о нем ни говорили в нынешней эмигрантской среде. Повторяю, у нас достаточно для этого авторитета внутри России (беззаветность Сахарова и шесть с половиной лет каторжных лагерей Синявского чего-нибудь да стоят!), а также профессиональной репутации (большинство из нас имеет серьезного и стабильного читателя, как на родине, так и за рубежом). Мы делаем журнал в основном не для эмиграции, а для России и Восточной Европы и уже получаем огромное число откликов оттуда» 5 .
Значимость идеологической составляющей в среде всех волн русской эмиграции представляется совершенно естественной: культурное противостояние советскому режиму было тесно связано с политическим. К идеологическим распрям интеллигенции дореволюционной России (которые продолжились в среде эмигрантов «первой волны») добавился идейный раскол интеллигенции послесталинского, «оттепельного» СССР. Те, кто в СССР совместно и убежденно боролись против коммунистической власти, в эмиграции зачастую оказывались по разные стороны баррикад. Ни о каком единстве «третьей волны», особенно в её политическом изводе, не могло быть и речи. И это тем более поразительно, что необходимость борьбы за освобождение России от тоталитарного коммунистического режима признавали в равной мере все: от А. Солженицына и В. Максимова – до В. Чалидзе, П. Литвинова, Б. Шрагина и К. Любарского.
Принято говорить даже об излишней политизированности третьей русской эмиграции, создававшей по преимуществу социально направленные тексты. Весьма показательно, что в докторской диссертации Н. Хрусталевой «Психология эмиграции» среди основных характеристик представителей «третьей волны» под номером один значится: «Идеологизация жизненных целей и политизированность ценностных ориентаций эмигрантов»6. Действительно, старшее поколение (В. Максимов, А. Галич, Вик. Некрасов, Н. Коржавин, А. Зиновьев, В. Войнович) во главу угла ставило общественную значимость текста, его идейную составляющую. Однако младшие – Саша Соколов, А. Хвостенко, А. Волохонский, А. Цветков, И. Бурихин, Э. Лимонов (как поэт), Дм. Савицкий, Ю. Милославский были заняты по преимуществу вопросами формы, стиля и языка. В эстетическом плане «шестидесятники» - и более младшие, особенно те, кто вырос в среде неофициальной культуры (от московских «смогистов» до ленинградского «андеграунда»), отошли друг от друга довольно далеко. Младшие ставили перед собой по преимуществу эстетические, творческие задачи и уезжали в эмиграцию, главным образом, для того, чтобы обрести читательскую аудиторию, иметь возможность печататься. Это было уже не изгнание, а собственный выбор.
Касаясь вопроса о политизации, пагубной для настоящей литературы, Василий Аксенов подчеркивал на одном из эмигрантских форумов: «Увы, диссидентщина – это не литература. Политическое диссидентство – это еще не критерий художественности. <...> Говоря о литературе соцреализма как о литературе графоманов, мы все-таки должны и вокруг себя оглянуться: как бы не возникло нечто противоположное, но похожее. Советская литература рождает антисоветскую литературу, которая иной раз выглядит, как ее зеркальное отражение. Я бы сказал, что истинная единая русская литература – это и не советская, и не антисоветская, но внесоветская литература» 7.
Разумеется, абсолютного поколенческого единства не было и среди «шестидесятников», однако нельзя не заметить, что даже ирония и гротеск в произведениях Вас. Аксенова, А. Синявского, В. Войновича и Юза Алешковского несли разоблачительное начало по отношению к советскому штампу и коммунистической догме. Младшее же поколение (прежде всего поэты) в составе третьей эмиграции уже получило на родине прививку «второй», неофициальной культуры и было в эстетическом плане более свободным. Сравним, к примеру, граждански окрашенную лирику Александра Галича, Наума Коржавина, религиозные мотивы Ю. Кублановского, Дм. Бобышева – и авангардную, игровую, экспериментальную поэзию И. Бурихина, А. Волохонского, Е. Мнацакановой, А. Хвостенко. Перед нами совершенно разные поэтические традиции, иная работа с рифмой и с ритмом, со словарем.
Известны и не раз описаны примеры вражды, взаимной подозрительности между представителями первой (послереволюционной) и второй (послевоенной) эмиграций. С появлением на Западе «третьей волны» межпоколенческий раскол в среде русской эмиграции (как в Европе, так и в США) только усилился. Достаточно вспомнить об ожесточенных конфликтах между С. Довлатовым – и Андреем Седых, между Э. Лимоновым – и «Новым русским словом» (опять-таки ), а также о чисто эстетическом, вкусовом неприятии В. Максимовым прозы Саши Соколова, его нежелании печатать в «Континенте» тексты Э. Лимонова.
|
Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 4 5 6 |
