Восприимчивость российской политической системы к инновационным импульсам (стр. 1 )

ВОСПРИИМЧИВОСТЬ РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ К ИННОВАЦИОННЫМ ИМПУЛЬСАМ

Авторы отчета:

, старший аналитик Инновационного бюро «Эксперт», специальный корреспондент журнала «Эксперт»

, руководитель Инновационного бюро «Эксперт», заместитель главного редактора журнала «Эксперт»

, аналитик Инновационного бюро «Эксперт», специальный корреспондент журнала «Эксперт»

, главный аналитик Инновационного бюро «Эксперт»

А., заместитель руководителя Инновационного бюро «Эксперт»

В подготовке исследования принимали участие:

, доцент Московской международной школы бизнеса (МИРБИС)

, обозреватель журнала «Эксперт»

, аналитик Инновационного бюро «Эксперт», корреспондент журнала «Эксперт»

, главный редактор «Эксперт Онлайн»

СОДЕРЖАНИЕ:

Введение стр.2

Раздел 1 ГЛОБАЛЬНЫЕ ИННОВАЦИОННЫЕ ВЫЗОВЫ И НАЦИОНАЛЬНАЯ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА: ОПЫТ США И ВЕЛИКОБРИТАНИИ стр. 8

Раздел 2 ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ УГРОЗЫ И ТОЧКИ РОСТА В ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ ПОЛИТИЧЕСКОЙ И ТЕХНОКРАТИЧЕСКОЙ ЭЛИТЫ РОССИИ стр. 18

Раздел 3. ОЦЕНКА СУЩЕСТВУЮЩЕГО ПОЛОЖЕНИЯ стр. 28

Раздел 4. ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ ЭЛИТЫ И ЭКСПЕРТОВ стр. 50

ПРИЛОЖЕНИЕ А АНКЕТА ДЛЯ УГЛУБЛЕННОГО ИНТЕРВЬЮ стр. 57

ПРИЛОЖЕНИЕ Б ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ ВЫЗОВЫ РОССИИ И СПОСОБЫ ИХ ПРЕОДОЛЕНИЯ В ВОСПРИЯТИИ ВЫСШИХ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ РОССИЙСКОЙ ВЛАСТИ (по результатам контент-анализа, проведенного директором по исследованиям ЦСР ) стр. 58

ВВЕДЕНИЕ

«Элита и НТП», «элита и инновационные вызовы, стоящие перед обществом и национальной экономикой» — темы, ставшие чрезвычайно актуальными в течение последнего кризиса. Технологическое забвение, в котором пребывала в последнее десятилетие часть экономик, довольно быстро меняется на обостренный интерес высокопоставленных чиновников к этой теме и дружно ответствующий им хор технократов, почти моментально поднявшийся на несколько регистров.

Эта проблема, проявившая себя в последних директивных документах вроде планов Полсона и Обамы или российской стратегии «2020», требует пристального внимания. Возьмем, например. нашу страну: с чего бы это власть стала всерьез противопоставлять энергосырьевой и инновационный сценарий развития экономики? Так ли уж серьезно представители власти рассматривают вариант дальнейшего падения цен на углеводороды и начинают искать выход в высоких или хотя бы средних технологиях? Если да, то в каких? Наконец, есть ли в этих властных телодвижениях приметы реального политического действия или все это можно со спокойной душой записать по ведомству гуманитарных технологий, PR etc и расслабиться.

Нижеследующая глава была призвана ответить на эти вопросы. Сразу разочаруем читателя – ответы получились не исчерпывающими. Схема нашего исследования была проста – мы провели desk-research по доступным в Интернете источникам, в основном иностранным, чтобы задать мировой контекст. Затем мы сделали контент-анализ выступлений крупных российских политиков, интервью с которыми нам было бы взять затруднительно и, наконец, мы взяли углубленные интервью с политиками и экспертами, которые, на наш взгляд. должны отвечать за формирование инновационной политики в этой стране.

Общий вывод нашего исследования: перед Россией, как и перед остальным миром стоит немало чисто технологических проблем. Мы кажется слишком увлеклись в последние десятилетия монетарной и институциональной сторонами мирового и национального хозяйства, поспешив оставить в индустриальном прошлом идеологемы вроде «технологического прогресса». Энергетический дефицит, неизлечимые пока болезни (не говоря уже о существенном увеличении длительности жизни), проблемы чистой воды и, шире, экологические вызовы, изменение климата и по-видимому, связанное с ним увеличение частоты природных катаклизмов – все это настраивает и нашу элиту и элиты развитых стран на тревожный лад. Более того, у России есть как всегда и свои родимые пятна, лежащие в сфере так называемых средних технологий. Модернизация нашей «средней» индустрии так и не была произведена, мы предпочитали и все еще предпочитаем проедать заделы советского времени. В какие бы постиндустриальные одежды мы не рядились, наш индустриальный провал между добычей сырья и первыми переделами и тонкой прослойкой наукоемкого бизнеса так и не был заполнен нормальными бизнес-структурами, поддерживающим их деятельность кадровым резервом и адекватной промышленной политикой. И этот разрыв нам предстоит преодолеть раз уж мы заикнулись об эффективной диверсификации.

Ответ на глобальные и специфические «локальные» вызовы разные страны в последнее лихолетье ищут по-разному. Но если говорить о лидерах предыдущего цикла – США и в какой-то степени Великобритании – налицо попытки (пока только попытки) сконцентрировать инновационную стратегию в одном единственном политическом центре управления с прямым подчинением первому-второму лицу государства. Наши собеседники не раз вспомнили и добрым, и злым словом ГКНТ (Государственный комитет по науке и технике). Как ни относиться к этой советской организации, собравшей под своим крылом все прикладные/отраслевые НИОКР, сегодняшняя НТП-конъюнктура по-видимому требует новой централизации вопреки разнообразию предстоящих задач – разброс между министерствами и ведомствами ответственности за единую технологическую политику государства допустим в ситуации изобилия и стабильности, но не кризиса и надвигающихся потерь.

Стоит добавить и еще об одном не очень обнадеживающем выводе нашего опроса: крупные в своих областях специалисты, эксперты высокого уровня как в сфере технологий и производства, так и в сфере бизнеса чувствуют себя абсолютно невостребованными современной политической элитой. Надежная система коммуникаций между политиками и экспертами в современной России так и не построена, по крайней мере в этом уверены эксперты. Хотя некоторые политики тоже говорят о консультационном дефиците. И это может быть самый печальный вывод из нашего опроса. Отечественные «РЭНДЫ» пока не созданы, а те, что претендуют на их место, достаточно далеки от проблем технологий. Удалились было от НТП-проблематики и западные фабрики мысли. Теперь стремительно возвращаются. Не пора ли в сегодняшней ситуации нам подумать о том же.

Действительно, по мнению опрошенных нами политиков и экспертов, сегодня высшее руководство страны . Однако, на более низких уровнях государственного управления: в ведомствах, госкорпорациях, региональных администрациях – степень осознания масштаба угроз в этой области значительно ниже. В результате приходящие сверху «сигналы» и даже прямые распоряжения тормозятся или блокируются. Какой-то шанс на то, что проект будет реализован возникает только в случае прямого контроля его выполнения со стороны высшего руководства, как это происходит, например, с нанотехнологической инициативой Президента.

Причину такой недооценки нашей элитой рисков возникающих в сфере технологического развития наши респонденты видят в том, что за последние 15 лет внимание значительной ее части было сосредоточено скорее на вопросах распределения и перераспределения собственности и денежных средств, чем на вопросах промышленной политики, технического перевооружения, научно-технического развития и т. п. В результате сформировался целый слой управленцев (причем не только в госаппарате, но и в бизнесе), считающих, что знаний в области экономики, финансов, управления кадрами и пиара, не говоря уже об умении выстраивать «социальные связи», вполне достаточно для успешного руководства. На это накладываются и такие дефекты кадровой политики, как клановость и приоритет лояльности перед профессионализмом.

Возможный выход из сложившейся ситуации многие наши респонденты видят в изменении кадровой политики государства в направлении более широкого привлечения к управлению «технократов» - людей, разбирающихся в содержательных процессах, идущих тех или иных отраслях. Прежде всего, речь идет о призыве во власть специалистов с инженерно-техническим или естественно-научным образованием и опытом работы в качестве инженеров, конструкторов, производственных руководителей.

В целом респонденты довольно скептично настроены, сравнивая масштаб стоящих перед страной проблем и перечень принимаемых мер и достигнутых успехов. Во всяком случае, количество упоминаний о правильных шагах не идет ни в какое сравнение с тем, сколько было высказано критических замечаний в отношении проводимой технологической политики и соображений об изменениях в этой области. Причину неэффективности действий государства в сфере технологий респонденты видят в недостатках созданной системы управления. По их мнению, в стране отсутствует авторитетный центр управления и надлежащая координация действий различных ведомств в этой области. Минобрнауки с задачей координации этой деятельности не справляется, а на уровне аппаратов Президента и Правительства соответствующие структуры отсутствуют.

Перечисляя меры по активизации технологического развития и стимулированию инноваций опрошенные указывают на необходимость выстраивать не столько государственное руководство процессами технологического развития, сколько на важность формирования частно-государственного партнерства, когда государство выступает коммуникатором и координатором инициатив, рождающихся в корпоративном секторе и научных коллективах. Кроме того, через такие инструменты, как госзаказ, институты развития, систему нормативных актов и стандартов государство формирует спрос на новые технологические разработки.

Еще одна важнейшая функция государства сегодня – это обеспечить соблюдение прав собственности, в том числе интеллектуальной. Если такую задачу пока не удается полностью обеспечить по всей стране, то сделать это хотя бы по отношению к инновационно активным предприятиям, работающим в приоритетных для общества технологических направлениях. В данном случае не потребуется даже больших финансовых вложений – достаточно политической воли и неуклонно проводимой линии.

В связи с этим следует определиться с приоритетными для страны направлениями технологического развития с тем, чтобы сосредоточить на этих направлениях ресурс поддержки, которым на сегодня располагает государство. Желательно определять эти приоритеты, основываясь не только на опросах экспертов и изучении глобальных тенденций, но и отталкиваясь от наличия на том или ином направлении сильных научных коллективов и эффективных частных компаний. Необходимо оценить опыт развития выросших за последние 15 лет рыночно-ориентированных компаний и поддерживать их, а не абстрактно определяемые приоритеты и отрасли в целом;

СПИСОК РЕСПОНДЕНТОВ (ВСЕГО 32 ЧЕЛОВЕКА)

Политики

Должность: Заместитель Министра промышленности и торговли Российской
Федерации. Доктор технических наук.

Должность: Помощник Президента РФ.

Должность: Первый Заместитель председателя Комитета по промышленности, кандидат экономических наук, Генерал-полковник таможенной службы в отставке, в гг. – председатель Государственного Таможенного комитета России.

Должность: Заместитель председателя Комитета Государственной Думы по энергетике, кандидат экономических наук.

Должность: Заместитель Министра экономического развития Российской Федерации, кандидат экономических наук.

Должность: Первый заместитель председателя Комитета Государственной Думы по науке и наукоемким технологиям, 1998 г. - секретарь Совета безопасности Российской Федерации, в гг. – первый заместитель Министра обороны Российской Федерации. Академик РАН, профессор.

Должность: Генеральный директор Венчурная Компания».

Должность: Заместитель руководителя Федеральной службы по интеллектуальной собственности, патентам и товарным знакам (Роспатент). Доктор экономических наук.

Должность: Министр иностранных дел Российской Федерации.

Должность: Статс-секретарь, заместитель Министра по промышленности и торговли Российской Федерации, вице-президент Российской ассоциации по связям с общественностью. Кандидат философских наук.

Должность: Депутат Государственной Думы Российской Федерации, Председатель Комитета ГД по конституционному законодательству и государственному строительству, кандидат юридических наук.

Должность: Министр образования и науки РФ, доктор физико-математических наук.

Должность: Заместитель Председателя Государственной Думы Российской Федерации, член Комитета Государственной Думы по энергетике. Доктор экономических наук

Должность: Заместитель руководителя Федерального агентства по особым экономическим зонам.

Эксперты

Должность: Начальник Всероссийского центра мониторинга и прогнозирования чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера МЧС России. Доктор географических наук

Должность: Председатель наблюдательного совета Фонда содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, доктор технических наук. В гг. – заместитель Министра науки, высшей школы и технической политики Российской Федерации.

Должность: Секретарь Общественной палаты России, президент Российского научного центра «Курчатовский институт», академик РАН.

Должность: директор Института водных проблем РАН, доктор экономических наук, член-корреспондент РАН, в гг. – Министр охраны окружающей среды и природных ресурсов Российской Федерации.

Должность: первый заместитель директора Института мировой экономики и международных отношений РАН (ИМЭМО), член-корреспондент РАН, доктор экономических наук.

Должность: Президент IBS Group Holding, член Правления Российского союза промышленников и предпринимателей (работодателей), входит в состав Совета по конкурентоспособности и предпринимательству при Правительстве Российской Федерации, в состав Экспертного Совета по информационным технологиям при Министре информационных технологий и связи Российской Федерации, в состав Экспертного совета по вопросам электронного образования при Комитете по образованию и науке Государственной Думы Федерального собрания Российской Федерации.

Должность: Директор РНЦ «Курчатовский институт», директор Института кристаллографии имени РАН, ученый секретарь Совета при Президенте Российской Федерации по науке, технологиям и образованию, член правительственной комиссии по высоким технологиям и инновациям, член коллегии Министерства образования и науки, член коллегии Федерального агентства по атомной энергии,, заведующий кафедрой "Физика наносистем" Физического факультета МГУ им. , член-корреспондент РАН, доктор физико-математических наук.

Должность: Генеральный директор молекулярной электроники и завод «Микрон», член Совета при Президенте РФ по науке, технологиям и образованию, сопредседатель Совета по наукоемким технологиям при Комитете Государственной Думы Российской Федерации по науке и технологиям. Академик РАН.

Должность: Ректор ГУ-ВШЭ. Входит в состав правительственной комиссии по проведению административной реформы, правительственной комиссии по оценке результативности деятельности федеральных и региональных органов исполнительной власти, правительственной комиссии по организации подготовки управленческих кадров для организаций народного хозяйства Российской Федерации. Кандидат экономических наук.

Должность: Ректор Московского института стали и сплавов, доктор технических наук, в 2005 – 2007 гг. – статс-секретарь - заместитель Министра образования и науки Российской Федерации.

Должность: Руководитель Аналитического центра при Правительстве РФ. Кандидат экономических наук.

Должность: заместитель председателя правления Института современного развития, председатель совета директоров группы компаний «Ангстрем», в гг. - заместитель Министра информационных технологий и связи.

Должность: Генеральный директор аналитический центр», кандидат военных наук.

Должность: Ректор Московского государственного технического университета им. . Академик РАН. Доктор технических наук

Должность: Директор ФГУ «Российский фонд технологического развития», доктор экономических наук, в гг. - первый заместитель Министра науки, высшей школы и технической политики Российской Федерации.

Должность: директор Объединенного института высоких температур РАН, Отделения энергетики, машиностроения, механики и процессов управления РАН. Член Совета при Президенте Российской Федерации по науке и высоким технологиям. Академик РАН. В 1996 – 1998 гг. — заместитель председателя Правительства Российской Федерации — Министр науки и технологий, в 1996 – 2001 гг. — вице-президент РАН.

Должность: почетный директор Объединённого института высоких температур РАН, академик РАН.

Должность: начальник департамента макроэкономических исследований Сбербанка России. Доктор философии (Ph. D.) по экономике

Опрос проводился в течение февраля-марта 2009 года в форме углубленных интервью по списку вопросов, приведенных в

РАЗДЕЛ 1

ГЛОБАЛЬНЫЕ ИННОВАЦИОННЫЕ ВЫЗОВЫ И НАЦИОНАЛЬНАЯ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА: ОПЫТ США И ВЕЛИКОБРИТАНИИ

Одним из очевидных позитивных моментов очередного глубокого кризиса мировой экономики безусловно следует считать практически единодушное, хотя и несколько запоздалое, признание экспертами ведущих “мозговых центров” правоты, казалось бы, давно лежавшей на поверхности идеи о том, что главной движущей силой устойчивого экономического развития являются инновации, а не стимулирование роста сбережений или, тем более, пресловутой рыночной капитализации.

Более того, на фоне явного провала либеральной рыночной модели (по сути, бездумного следования принципу laissez faire) мировое экспертное сообщество было вынуждено также согласиться с тем, что максимально активная поддержка инновационных процессов со стороны государства превращается в ключевой элемент успешной долгосрочной экономической стратегии. Разработка и осуществление полномасштабной государственной инновационной политики и определение государственных приоритетов в сфере развития науки и технологий сегодня становится первоочередной антикризисной задачей для всех сколько-нибудь значимых игроков глобального рынка, и от того, насколько четкими и продуманными будут принятые ими решения, во многом зависит дальнейшая судьба как отдельно взятых национальных экономик, так и мировой экономики в целом.

Текущий набор глобальных инновационных (или, несколько уже, научно-технологических) вызовов, с которыми, в большей или меньшей степени, в ближайшем будущем придется иметь дело всем без исключения развитым и развивающимся странам, достаточно широк и многогранен. Но, пожалуй, наиболее серьезную опасность для будущего человечества представляет целый комплекс проблем, непосредственно связанных с продолжающимся ростом мирового народонаселения: угроза мирового продовольственного кризиса и растущий дефицит водных ресурсов (прежде всего, рост глобального дефицита пресной/чистой питьевой воды), уничтожение или неблагоприятная трансформация естественных экосистем, а также, разумеется, “энергетическая составляющая”, – приближающийся конец углеводородной эры и необходимость скорейшей разработки эффективных методов получения альтернативных видов топлива и энергоресурсов.

Так, в недавнем докладе британских экспертов “Ключевой ингредиент для устойчивого обеспечения продовольствием – исследования в области химии и генной инженерии” (The Vital Ingredient - Chemical Science and Engineering for Sustainable Food), подготовленном в январе 2009 г. по заказу Палаты Общин, отмечается, что к 2030 г. численность населения Земли должна составить порядка 8 миллиардов человек и для того, чтобы обеспечить его достаточным количеством продовольственных ресурсов, необходимо увеличить глобальное производство зерновых культур на 30% и на 80% – мясной продукции.

В список важнейших научно-технологических проблем XXI века, составленный в 2008 г. экспертами Национальной инженерной академии США, помимо уже упомянутых нами энергетических вызовов (два главных направления научного поиска в этом направлении, по их мнению, – это разработка технологий экономически оправданного использования солнечной энергии и решение проблемы управляемого термоядерного синтеза) и проблемы эффективной водоочистки, также вошли разработка методов “углеродного секвестирования” (т. е. различных технологий предотвращения или минимизации выбросов СО2 в земную атмосферу), искусственное воссоздание цикла превращений азота и его соединений в живых организмах, разработка более эффективных лекарственных препаратов и продвинутых систем медицинской информатики (прежде всего – персонализированного медицинского сервиса), осуществление полного реинжиниринга человеческого мозга, реализация технологий “безопасного киберпространства”, эффективная модернизация городской инфраструктуры. Безусловно, этот достаточно условный список можно продолжить и дальше, добавив различные проблемы из “биомедицинского” блока (например, совершенствование технологий клонирования, и разработка механизмов и методов эффективной борьбы со старением человеческого организма), фундаментальной и прикладной физики (пожалуй, и здесь “список вызовов” можно было бы увеличить как минимум вдвое), новейших компьютерных технологий и т. д.

В то же время, достаточно очевидно, что, во-первых, ответ на большую часть этих глобальных научно-технологических вызовов будет найден “лучшими умами человечества” еще не скоро (а на некоторые из них, возможно, и вообще не будет предложено достойного решения). И, во-вторых, не менее очевидно, что, несмотря на “глобальность” данных проблем, те из наиболее научно-технологически развитых стран (или групп стран), которым удастся первыми найти эффективные решения ключевых проблем, стоящих перед человечеством в целом, неизбежно станут “локальными победителями” в мировой инновационной “гонке преследования”.

Последняя констатация, в свою очередь, возвращает нас к тому, с чего мы и начали данную главу: вопросу о необходимости выработки эффективной инновационной/научно-технической политики на национальном уровне. Каждая из стран - активных участниц мировой инновационной гонки сегодня пытается решать эту проблему, исходя из своей национальной специфики, т. е., прежде всего, делая акцент на проверенных временем “козырных картах” – тех сферах и направлениях инновационной деятельности, которые уже продемонстрировали хорошую экономическую отдачу (что, в свою очередь, подразумевает наличие конкурентоспособных технологий мирового уровня). Но, вместе с тем, наиболее дальновидные разработчики национальных инновационных стратегий прекрасно отдают себе отчет в том, что в долгосрочном плане сохранение и упрочение своих позиций на мировой экономической арене в немалой степени будет определяться тем, насколько успешным окажутся их попытки проникновения на новые высокотехнологичные рынки и рынки с высокой добавленной стоимостью.

Далее нами будет предложен краткий обзор новейшей истории инновационной политики и важнейших научно-технологических и организационно-управленческих проблем в двух странах– мировых лидерах в сфере науки и технологий, Соединенных Штатах Америки и Великобритании.

При этом главное внимание, безусловно, будет уделено мировому инновационному игроку №1, США. И далеко не только из-за того, что Соединенные Штаты на протяжении многих десятилетий возглавляют пресловутую инновационную гонку, но и еще в не меньшей степени потому, что “американский пример”, на наш взгляд, достаточно хорошо коррелирует с той непростой ситуацией, которая в настоящее время сложилась в России.

В ставшей сегодня уже классической работе американского исследователя Роберта Смита “Big Science, Competitiveness, and the Great Chain of Being" ("Большая наука, конкурентоспособность и эволюционная цепочка бытия”), опубликованной в 1992 г., констатируется, что даже после окончания Второй мировой войны, принесшей максимум экономических дивидендов США, тогдашнее политическое руководство страны не видело сколько-нибудь веских причин для того, чтобы активно вмешиваться в инновационный процесс. Так, в знаменитом докладе директора Управления по научным исследованиям и развитию Белого Дома Ванневара Буша "Science, The Endless Frontier", представленном в 1945 г. президенту США Франклину Рузвельту, роль государства в этом процессе, по сути, была сведена к минимуму: “процесс превращения результатов фундаментальных и прикладных научных исследований в коммерческие продукты, стимулирующие экономический рост и создание новых рабочих мест, должен обеспечиваться чисто рыночными механизмами”. Иными словами, история развития американской промышленности, как полагал Буш, однозначно свидетельствовала о том, что ее ключевые игроки (“свободные предприниматели”) могут достаточно быстро и эффективно генерировать инновации без какого-либо вмешательства со стороны государства, которому отводилась лишь роль “инфраструктурного координатора”.

В то же время, нельзя не признать, что доклад Ванневара Буша содержал и немало весьма эффективных рекомендаций руководству страны по созданию необходимых условий для дальнейшего роста НТП (особенно – в образовательной сфере и сфере господдержки подготовки и материального обеспечения новых научно-технических кадров), в частности, именно благодаря этому докладу руководством страны было принято решение о создании Национального научного фонда США (NSF), специального федерального агентства, которое, по предложению Буша, должно было “принять на себя значительную часть ответственности за процесс генерации новых научных знаний и стимулирование развития научных талантов у американской молодежи”.

Первые же по-настоящему активные усилия по содействию процесса коммерциализации гражданских технологий на государственном уровне были предприняты американским руководством лишь в начале 60-х гг. после прихода к власти демократической администрации Джона Кеннеди. Летом 1962 г. президент Кеннеди, серьезно обеспокоенный наметившимся замедлением роста национальной экономики, инициировал создание сразу двух рабочих групп для всестороннего изучения сложившейся ситуации (главным мозговым центром, решавшим эту проблему, стал Cabinet Committee on Growth, “Правительственный комитет по росту”). Главные выводы этих двух групп экспертов оказались весьма схожими: по их мнению, несмотря на то, что в целом рыночные механизмы достаточно успешно стимулируют инновационный процесс, в действиях этих механизмов присутствуют и очевидные негативные моменты. В частности, экспертные группы отметили, что многие фирмы проводят близорукую технологическую политику и оказываются недостаточно компетентными при оценке возможной будущей отдачи от инвестирования в новые технологии. Значительная же часть тех компаний, которые все-таки делают корректные краткосрочные прогнозы относительно предполагаемого баланса плюсов и минусов подобного инвестирования, не в состоянии правильно оценить крупномасштабные последствия (как на отраслевом, так и на общенациональном уровне) будущего массового внедрения новых процессов или продуктов. Наконец, еще одним важным выводом, сделанным советниками Джона Кеннеди, стала констатация того неприятного для национальной экономики факта, что федеральное руководство, “монополизировав” использование ведущих американских ученых и инженеров в различных государственных военных и космических программах, резко ограничило тем самым “круг специалистов”, способных активно применить свои таланты в сфере гражданских технологий.

Одной из первых попыток радикально изменить наметившуюся “нездоровую” ситуацию в американской экономике стало решение администрации президента Кеннеди о создании специальной Программы развития гражданских промышленных технологий (Civilian Industrial Technology program). По иронии судьбы, эта Программа была вскоре похоронена Конгрессом США благодаря активному противодействию со стороны лоббистов тех самых промышленных отраслей, которым она и должна была помочь. Впрочем, позднее, уже во время президентского срока Линдона Джонсона, эта идея все-таки получила продолжение, трансформировавшись в т. н. Закон о развитии государственных технических услуг (State Technical Services Act), предусматривавший профессиональное консультирование и всестороннее содействие различными госструктурами процессу обмена и передачи научно-технической информации между промышленностью, университетами и федеральными агентствами.

В дальнейшем (в е гг. ХХ века) практическими всеми президентскими администрациями США инициировались различные новые программы и проекты по государственному стимулированию технологических инноваций, но, пожалуй, отдельного упоминания прежде всего заслуживает недолгий эксперимент республиканской администрации Ричарда Никсона – широкомасштабная программа “Исследования, направленные на удовлетворение национальных потребностей” (Research Applied to National Needs, RANN). В рамках этой программы прямого госфинасирования, осуществлявшейся под патронажем NSF, за период с 1971 по 1977 гг. было выделено около 1 млрд. долл. на поддержку высокорисковых инновационных проектов в самых различных областях науки и техники.

RANN изначально позиционировалась ее создателями в качестве своеобразной “фабрики новых идей”, практическая реализация которых прежде всего зависела от оценки специальной экспертной комиссией, состоящей из различных представителей научно-технической элиты страны, уровня их прикладного потенциала для национальной экономики и/или американского общества в целом. Революционная базовая концепция RANN, стратегия “преследования по горячим следам” (“hot pursuit” concept), по-видимому, намного опередила свое время: руководствуясь этой концепцией аналитики RANN должны были производить непрерывный мониторинг различных исследовательских проектов и “на лету” определять, какие из них обладают наилучшими шансами быть реализованными в будущем с высокой практической отдачей. Отобранные таким образом проекты-кандидаты, в свою очередь, в дальнейшем оценивались на предмет того, можно ли на их основе получить в скором времени какие-либо инновационные продукты и, в случае положительного вердикта, передавались затем для практической реализации различным исследовательским командам “по профилю” (либо федеральным агентствам, либо непосредственно частным промышленным компаниям).

После прихода к власти в 1977 г. новой демократической администрации Джеймса Картера этот “республиканский” проект RANN был быстро прикрыт с официальной формулировкой “ввиду несоответствия основным целям и задачам Национального научного фонда”, однако, как отмечают многие современные американские исследователи, целый ряд предложенных в ходе его осуществления новаторских идей и инициатив позднее был успешно реализован как в самом NSF, так и в рамках других федеральных агентств и министерств.

Так, к настоящему времени в NSF “расцвела буйным цветом” активно продвигавшаяся в ходе реализации RANN идея широкого междисциплинарного подхода к научным исследованиям, на протяжении многих лет (с момента официального запуска в 1982 г.) дает отличные результаты децентрализованная Программа поддержки инновационных исследований в малом бизнесе (The Small Business Innovation Research (SBIR)), которая фактически зародилась в виде отдельного венчурного проекта также в недрах RANN, полным ходом реализуется под патронажем Министерства энергетики США (DOE) проект RANN по развитию солнечной энергетики и т. д.

Обилие подобных реминисценций, безусловно, серьезно стимулирует воображение американских экспертов и аналитиков, многие из которых сегодня вновь склоняются к мысли о том, что Соединенным Штатам необходим единый центр по общей координации и поддержке инновационных проектов и программ – специальный Национальный инновационный фонд (National Innovation Foundation (NIF)). В частности, в большой статье Роберта Аткинсона и Ховарда Вайала, опубликованной в конце прошлого года в журнале Issues in Science & Technology под “прозрачным” заголовком “О создании Национального инновационного фонда”, приводится немало веских аргументов в пользу целесообразности подобного организационного решения. Авторы этой статьи подвергают резкой критике текущее положение дел в США в области государственной инновационной политики, утверждая, в частности, что “по большому счету, нынешнее федеральное руководство практически ничего не делает для того, чтобы ответить на основные инновационные вызовы, стоящие сегодня перед страной. Да, оно осуществляет научную политику, поддерживая различные фундаментальные исследования в сфере науки и технологий, предпринимает определенные усилия для развития образовательной сферы, у нас есть четко выстроенная система защиты интеллектуальной собственности, агентства и программы по продвижению инноваций в отдельных отраслях промышленности и сферы услуг и даже несколько небольших программ поддержки различных видов коммерческих инноваций. Однако вся эта система, фактически, не является “единым инновационным целым”, поскольку большинство имеющих отношение к инновациям программ и проектов сильно фрагментированы, почти никак не взаимодействуют друг с другом и разбросаны по многочисленным госдепартаментам, министерствам и независимым федеральным агентствам. В то же время в нашей стране до сих пор нет ни одного федерального агентства или автономной организации, основной и единственной миссией которой является активное продвижение инноваций”.

Безусловно, Аткинсон и Вайал отнюдь не одиноки в этих своих призывах. Достаточно, в частности, упомянуть, что в 2008 г. в американский Сенат

был внесен законопроект, одним из авторов которого, к слову, был нынешний госсеккретарь США Хиллари Клинтон, предусматривающий создание под патронажем президентской администрации некоего аналога NIF, – Национального инновационного совета, основной задачей которого должна стать консолидация в единое целое разнообразных госинновационных программ.

Интересно отметить также, что еще в 2001 г. в докладе ведущего "мозгового центра" США, RAND Corporation "Повестка дня американской администрации" активно педалировалась идея “назначить одного человека для координации работы над национальными ответами на появляющиеся технологические вызовы”. Однако республиканская администрация Джорджа Буша-мл. к “доброму совету” RAND так и не прислушалась. Напротив, новый президент США демократ Барак Обама, судя по всему, наконец воспринял эту идею всерьез и в предвыборной программе заявил о запланированном в случае своей победы введении специальной должности CTO (Chief Technology Officer, в буквальном переводе – “главного технического директора”), основной задачей которого должны стать “контроль и обеспечение государства и всех федеральных агентств необходимой инфраструктурой и лучшими технологиями для XXI века”

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах: 1 2 3 4 5 6