Социальное страхование и обеспечение рабочих в России конца XIX – начала XX вв.: опыт микроанализа (стр. 7 )

Таблицы 16 и 17 дают представление о том, о каких пособиях (из средств фабричных) чаще всего просили рабочие, каков был процент удовлетворенных просьб и отказов. Судя по этим данным, только в исключительных случаях (видимо, при нехватке мест) рабочему отказывали в помещении в богадельню Товарищества. Как правило, фабрика шла навстречу нуждам рабочих и при выплате единовременных пособий. С пособиями ежемесячными дело обстояло иначе. Самый высокий процент отказов (почти половина – при разном количестве просьб – 4 и 20) приходится на статью «пособия по увольнению». Причиной отказа в этом случае чаще всего был небольшой стаж работы на фабрике. Просьбы о пособиях на детей, а также в случае болезни или старости составляют самые многочисленные группы, и значительное количество этих просьб удовлетворялось Товариществом.

* * *

В военные годы многие элементы трудовых отношений менялись, и правления предприятий принимали на себя новые обязательства – теперь по отношению к семьям мобилизованных рабочих. 11 октября 1904 г. на заседании Правления Товарищества ЯБМ рассматривался вопрос о мобилизации рабочих и служащих предприятия. К этому времени с фабрики были мобилизованы 16 служащих и 250 рабочих. Хозяева ожидали, что этим дело не ограничится, поскольку по спискам общее число запасных чинов на фабрике составляло до 650 человек. Учитывая сложное материальное положение семей, которые остались без основных кормильцев, Правление постановило: «Всем ныне и впоследствии призываемым служащим фабрики выдавать единовременное пособие в размере ½ годового оклада жалования», сохранив при этом за ними рабочие места; «призываемым рабочим выдавать единовременно по 25 рублей на человека и сложить с них мелкие долги, числящиеся за ними по харчевой лавке и другим расчетам»[83].

К началу Первой мировой войны государство уже взяло на себя обязанность выплачивать семьям мобилизованных на войну нижних чинов денежные пособия. Соответствующий закон был принят незадолго до войны – 23 июня 1912 г. – и вступил в силу с 1 января 1913 г.[84] Согласно статье 63 закона о призрении семей нижних чинов, денежное пособие должно было составлять сумму, выражавшуюся в цене 1 пуда 28 фунтов муки, 10 фунтов крупы, 4 фунтов соли и 1 фунта постного масла в месяц на каждое призреваемое лицо (скажем, в Серпухове в октябре 1915 г. это составляло примерно 4 руб. 20 коп.). Насколько действительно выполнялись эти обязательства государства – отдельный вопрос, но и фабрика со своей стороны предпринимала усилия по некоторой поддержке семей мобилизованных. Так, на коншинских фабриках за семьями мобилизованных рабочих сохранялись места в фабричных казармах, и им выплачивалось пособие в размере от 2 до 8 рублей на семью. Таким образом, можно сказать, что во время войны поддержка фабричной администрации семьям мобилизованных рабочих стала еще одним элементом социальной системы, принятой на фабриках, и очень вероятно, что это в плане мотивации труда благотворно воздействовало и на тех, кто не был призван в армию.

ПОРЯДОК СОДЕРЖАНИЯ СТАЦИОНАРНЫХ БОЛЬНЫХ

Еще один вопрос, непосредственно связанный с проблемами социального страхования, – это правила содержания и выплаты пособий заболевшим, оказавшимся на излечении в фабричной больнице.

Закон требовал от владельцев предприятий лишь предоставления врачебной помощи заболевшим рабочим, но если необходимость стационарного лечения не была вызвана несчастными случаями на производстве, то до 1912 г. по закону никакого обеспечения им не полагалось. На практике, однако, даже кратковременное прекращение поступления заработка приводило в совершенно бедственное состояние многих рабочих, особенно семейных. Поэтому на некоторых фабриках постепенно приходили к решениям о выплате пособий заболевшим.

На фабриках Коншина правила, которыми определялось содержание больных рабочих, были приняты 2 июня 1905 г и введены в действие с 10 июня[85]. В соответствии с этими правилами заболевшие рабочие, как и требовал закон, бесплатно лечились в фабричной больнице, но притом еще в течение трех месяцев болезни получали пособие в размере половинного заработка (в качестве такового принимали средний суточный заработок рабочего за предыдущие три месяца). По истечении трех месяцев болезни рабочим переставали выплачивать пособие, – даже если они продолжали лечение в больнице. В порядке исключения пособие по болезни получали и те рабочие, которые лечились дома, но для этого нужно было разрешение врача, и такие больные должны были периодически являться на обследование. Таблица 84 показывает динамику выплат больничных пособий:

Таблица 18

Пособия по болезни, выплаченные рабочим Товарищества мануфактур Коншина. 1902–1917 гг.

Источник: Для 1902/03–1907/08 (первый столбец): ЦИА673. Оп.1. Д.358. Л.51. Для 1905/06–1907/08 (второй столбец): ЦИА673. Оп.1. Д.358. Лл.47об-48; с 1909/1910 г. общий источник: ЦИА673. Оп.8. Д.37, при этом выплаты по закону 2 июня 1903 г. считаются вместе с пенсиями. Курсивом даются сметы, обычным шрифтом – реальные затраты. С 1912/13 г. с принятием нового закона исчезает графа «По положению 5.6.1905», вместо нее появляется «В больничную кассу».

Нам не удалось обнаружить подобных правил для Ярославской Большой мануфактуры. В изданиях, подготовленных Товариществом к промышленным выставкам 1896 и 1900 гг., в разделах, посвященных общей характеристике положения рабочих, есть упоминания о том, что на стадии разработки находится «Устав вспомогательной кассы», в которую ежегодно отчисляется часть прибыли. Этот устав должен был гарантировать «вполне целесообразное и справедливое назначение пособий, обеспечивая рабочим дни болезни и старости и помощь на случай какого-нибудь несчастья»[86]. Период в четыре года, прошедший между выходом в свет этих изданий, оказался недостаточным для завершения разработки и утверждения «Устава вспомогательной кассы». Остается неясным, был ли этот документ принят впоследствии и предусматривались ли в нем какие-либо выплаты рабочим, оказавшимся на излечении больнице не вследствие нечастного случая на производстве, а по иным причинам. В утвержденных 21 марта 1910 г. «Правилах внутреннего распорядка для рабочих и мастеровых, работающих на фабрике Товарищества Ярославской Большой мануфактуры, находящейся в г. Ярославле» совершенно определенно говорится: «Во время нахождения рабочего в больнице не вследствие несчастного случая заработной платы ему не полагается»[87]. Вряд ли ситуация была иной и в предшествующий период. Это косвенно подтверждают и личные дела рабочих. В них, как правило, указывались все случаи получения работником любого вида пособий (и их размеры) за весь период работы на предприятии. И когда речь идет о пребывании рабочего в больнице вследствие обычного заболевания (а не несчастного случая), то указывается, опять-таки, только нерабочее время, и ни разу не встречается упоминания о выплате пособия за этот период. Когда же речь шла о несчастном случае, фиксировались и время болезни, и размер пособия. На самом деле в случае длительной нетрудоспособности основного кормильца в семье пособие могло выплачиваться деньгами или продуктами (как это уже описано), но это рассматривалось администрацией именно как помощь семье, оказавшейся в очень сложных материальных условиях, а не пособие по болезни.

Отдельно следует сказать о положении рожениц. На коншинских фабриках такие работницы получали пособие по болезни наравне с другими больными только за то время, пока находились в больнице – непосредственно при родах и некоторое (по усмотрению врачей) время после родов. Кроме того, они могли, «если пожелают», брать четырехнедельный отпуск, который оплачивался по особой фиксированной ставке в 1,5 р. в неделю. Для большинства работниц эта ставка была меньшей, чем половина заработка (Приложение 6) – ватерщицы получали примерно 70 копеек в день, т. е. около 15 руб. в месяц), но были и те, кто получали менее 12 рублей в месяц, и для них такая ставка была более предпочтительной. Большего отпуска не предоставлялось.

Указанные условия трудно считать нормальными. Однако и это было большим шагом вперед, потому что проблема отпуска для беременных в это время фактически вообще никак не решалась ни на уровне законодательства, ни на уровне фабричных правил. Можно привести целый ряд описаний, подобных следующему: «На фабриках Дмитровского уезда беременные и родильницы никакими льготами не пользуются; ткачиха и т. п. в течение 1 месяца сохраняет за собой право занять, по выздоровлении, свое прежнее место, не получая, однако, за это никакой платы. Обыкновенно беременные оставляют работу за день до родов, встают же с постели спустя 7–9 дней; при родах остаются в своих каморках, пользуясь пособием простой сельской повитухи»[88]. Приведенный порядок выявлен в начале 1880-х гг., но и через четверть века здесь мало что изменилось: «До самых последних дней беременности женщина продолжает трудиться в убийственной атмосфере фабрики. Случаи освобождения работницы до и после родов с сохранением содержания до сих пор единичны (С. Морозов в Орехове, бр. Леонтьевы в С.-Петербурге). В 1907 г. во время забастовочного движения на Выборгской стороне петербургские рабочие выдвинули компромиссное требование: отпускать женщин с сохранением половинной платы за 2 недели до и на 4 после родов. Но и это требование осталось неудовлетворенным»[89]. Коншинская фабрика была одним из этих «единичных случаев»: даже на приведенной в пример Никольской мануфактуре Морозова беременным работницам, правда, давали более длительный отпуск – на две недели до родов и на шесть недель после, но зато и платили лишь по 5 рублей в месяц[90]. То, что ставка пособия обычно была такой низкой, в большинстве случаев обесценивало возможность отпуска: если женщины физически были способны пойти на работу, они стремились сделать это как можно скорее. Описывая положение рожениц на промышленных предприятиях Богородского уезда Московской губернии в 1902 г., один фабричный врач показывал, что средняя продолжительность их пребывания в больнице составляла всего 4,2 дня. Далее он писал: «Не способствует продолжительности пребывания и выдаваемое на некоторых фабриках пособие; оно, очевидно, слишком мало по сравнению с заработком, который родильницы теряют, оставаясь в приютах до 8–9 дней». Отсюда делался очевидный, но практически мало реальный вывод: «Желательна выдача всем материально необеспеченным родильницам вспомоществования в размере заработка»[91].

Выплата пособий по болезни уже в самом начале ХХ в. не была исключительной редкостью на фабриках. Некоторые полезные сведения дает обработка анкеты с вопросами о состоянии медицинской помощи на фабриках города Москвы за 1902 г.[92] Так, пособия по болезни уже в это время так или иначе выплачивались рабочим на 151 предприятии (22%), причем 51 фабрика платила рабочим полное жалование в течение всего срока болезни, и еще 15 – полное жалование в течение месяца. А вот помощь роженицам была обставлена совсем плохо – только 8 фабрик платили хотя бы какое-то пособие, от 1,5 до 10 рублей в месяц, в основном из сумм штрафного капитала[93].

Что касается порядка обеспечения беременных и рожениц на Ярославской мануфактуре, то его явно нельзя отнести к числу лучших. Таким работницам были разрешены «отпуски, часто весьма продолжительные (от двух недель до шести месяцев)»[94], что подтверждают и записи в их личных делах. Однако размер получаемого ими пособия, выплачивавшегося из средств штрафного капитала, никак не зависел от продолжительности этого отпуска и был явно недостаточным. Динамика этого процесса представлена в Таблице 80; если же по этим данным рассчитать среднюю величину пособий по беременности, то получится, что в 1899–1901 гг. пособие каждой роженице составляло 3 руб., а начиная с 1902 г. его размер даже уменьшился до 2 руб. В сентябре 1910 г. старший фабричный инспектор Ярославской губернии, среди прочего, также высказывал недовольство тем, что на ЯБМ беременным выдают лишь по 2 руб., хотя в этом случае женщины прекращали работу на целый месяц и больше: «не может быть, чтобы они все, точно сговорившись, просили не больше двух рублей… администрация сама устанавливает такой размер пособий, не считаясь с действительной нуждой работниц»[95]. Однако это, видимо, никак не повлияло на ситуацию, и в 1912 г. размер пособия по беременности и родам по-прежнему составлял 2 рубля (Таблица 14). Рабочие ЯБМ в начале ХХ в. неоднократно выдвигали требование оплачиваемого в половинном от зарплаты размере отпуска для женщин на 6 недель (за 2 недели до родов и 4 недели после родов), но неизменно получали отказ Правления[96].

В постановлении Правления коншинских фабрик о порядке выплаты пособий по болезни говорилось, что это постановление не относится к травматическим больным, поскольку для тех действует закон. Однако в действительности положение травматических больных у Коншиных было таким же – если они лечились в больнице, то, согласно ст. 6 закона, они получали такое же пособие, как и находящиеся на стационарном излечении по болезни – в размере половинного заработка. Разница лишь в том, во-первых, что на травматических больных не распространялось требование о трехмесячном лечении, а выплата производилась «по день восстановления трудоспособности», и, во-вторых, возможно, что на них не распространялось требование об обязательности пребывания в больнице для получения пособия.

Все заболевшие рабочие, – в том числе и травматические с временной утратой трудоспособности, – пропуская работу, все же теряли половину заработка и старались свести к минимуму пребывание в больнице. В ноябре 1907 г. на заседании Больничного совета был поднят вопрос о недостаточности определенного законом 1903 г. пособия травматическим больным. Заведующий больничными учреждениями Крашенинников отметил, что «больные отказываются лечиться достаточно продолжительное время из-за экономических побуждений», вследствие чего «потеря трудоспособности выражается в более крупных размерах». Он предложил платить таким пострадавшим полную сумму заработка вместо половинной, поскольку таких случаев немного. Однако председатель Совета, заведующий административно-хозяйственной частью товарищества Тизенгаузен сразу высказался против, мотивируя это тем, что такое «вскоре станет рядовым случаем». В качестве решения в журнал было внесено именно это мнение: «Председатель полагает, что травматических больных закон от 2 июня 1903 г. берет под свою защиту, и нам нет надобности исправлять закон». Позднее вопрос, очевидно, рассматривался и в Правлении, т. к. в журнале есть приписка, сделанная председателем Правления Коншиным в феврале 1908 г.: «Нет ли других средств уменьшения потери трудоспособности? Правление считает возможным лишь выполнение требований закона 2 июня 1903 г.»[97] Таким образом, даже достаточно скромное требование врачей в пользу травмированных, потерявших здоровье на предприятии рабочих показалось администрации завышенным.

Законодательно вопрос о выплате пособий больным рабочим был решен только в 1912 г.* К закону «Об обеспечении рабочих на случай болезни» прилагалось «Положение об обеспечении рабочих на случай болезни», определявшее порядок и размер выплат заболевшим рабочим пособий из средств организуемых в обязательном порядке больничных касс. Владелец предприятия по-прежнему был обязан обеспечить первую врачебную помощь и амбулаторное лечение, а также предоставить или оплатить больничное лечение и все медикаменты (в том числе роженицам) до выздоровления, но не более 4 месяцев. При этом больным должно было выдаваться денежное пособие (от ½ до ⅔ заработка – имеющим иждивенцев, от ¼ до ½ заработка – остальным) с четвертого дня болезни до выздоровления, но не долее 26 недель в течение одной болезни и не долее 30 недель в течение года, а при временной утрате трудоспособности в результате увечья – с момента несчастного случая до выздоровления, но не долее 13 недель (§§54–55 «Положения»). В случае родов выдавалось пособие от ½ до полного заработка – за две недели до родов и четыре недели после родов, но только тем участницам кассы, которые состояли в ней не менее 3 месяцев до родов (§56 «Положения»). Законы 23 июня 1912 г. были несколько пересмотрены в июле 1917 г. (в сторону повышения участия рабочих в деятельности больничных касс, увеличения размеров самих больничных касс и перераспределения вкладов предпринимателей и рабочих в их фонды), но размеры и сроки выплаты пособий не были изменены даже тогда[98].

Средства больничных касс в основном формировались из взносов участников (от 1 до 3% суммы заработка) и приплат владельцев (в размере ⅔ взносов участников кассы). Таким образом, по этому положению предприниматель, если отвлечься от мелочей, нес лишь 40% расходов на пособия, а доля в 60% ложилась на рабочих. Это вызывало недовольство последних. 11 февраля 1914 г. начальник Ярославского губернского жандармского управления сообщал ярославскому губернатору, что большинство рабочих ЯБМ настроены «против введения больничной кассы и что первые же вычеты в кассу неминуемо вызовут со стороны рабочих требования о прибавках к заработной плате»[99].

Исследователи разработки закона 1912 г. отмечали, что к его обсуждению активно привлекались представители администрации крупных предприятий. Так, октябрист барон Тизенгаузен, бывший некоторое время заведующим административно-хозяйственной частью коншинских фабрик, был председателем думской комиссии по рабочему вопросу во время разработки проекта[100]. Более важным представляется то, что готовый проект был разослан на ряд предприятий, – экспертам-практикам, далеким от законотворческой деятельности. В частности, запрос на экспертную оценку был получен и на ЯБМ, и в фонде имеется реакция заведующего ЯБМ Грязнова на проект закона[101]. Интересно, что Грязнов, очевидно, тоже посчитал исключительно полезным то обстоятельство, что проект закона был передан на экспертизу таким практикам, как он. Он отметил ряд «небольших промахов», объяснявшихся, с его точки зрения, тем, что лица, составляющие законопроекты (чиновники Министерства торговли и промышленности), «далеко стоящие от условий каждодневной будничной жизни фабрик и заводов, со многими мелочами этой жизни, быть может, и не знакомы»[102].

Во-первых, он считал нежелательным предусмотренное законопроектом добровольное участие в кассах наиболее обеспеченных служащих (директоров, мастеров и т. п., годовой доход которых превышал предлагавшуюся в законопроекте сумму в 1500 руб. в год), аргументируя это тем, что если они добровольно и пойдут в кассы, то явно не для получения пособия, а преследуя какие-то свои цели. Это «неизбежно будет нарушать единство тех целей, с которыми кассы учреждаются». С его точки зрения, лучше было бы повысить размер «предельного содержания, при котором служащие в промышленных предприятиях по найму лица обязаны вступать в кассу, например, вместо 1500 рублей в год сделать, скажем, хоть 20 тысяч, но отнюдь не предоставляя это «добровольному» выбору членов администрации промышленных заведений». Заметим, что из окончательной редакции закона это положение о добровольном участии служащих в больничных кассах было удалено.

Во-вторых, Грязнов предлагал передавать больничным кассам только часть штрафного капитала, а оставшуюся часть «временно, впредь до издания законов о страховании рабочих от инвалидности и старости, оставить под действием ныне действующих правил 4 декабря 1890 г.» Он аргументировал свое предложение тем, что «многие промышленные заведения, помимо выдач пособий роженицам и на погребение, выдают также ежемесячные пособия тем из бывших своих рабочих, которые навсегда лишились своей трудоспособности, кто вследствие болезни, кто по старости». Собственно, здесь мы снова возвращаемся к вопросу о распределении штрафного капитала, который на ЯБМ (и, наверное, на других предприятиях, к практике которых апеллировал Грязнов) понимался немного иначе, чем в фабричной инспекции. Заведующий ЯБМ полагал, что полная передача штрафного капитала в больничную кассу не позволит фабрикам продолжать выплаты таких пособий, «что, во-первых, до крайности ухудшит их положение и, кроме того, во-вторых, поставит работодателей в крайне затруднительное положение – что с этими лицами делать»[103]. Подобные соображения, очевидно, поступали из многих мест и оказали свое действие, потому что положение о передаче штрафных капиталов в больничные кассы вообще не вошло в закон и было проведено только в сентябре 1917 г., за месяц до полной отмены штрафов[104].

В-третьих, предлагаемое установление различного размера пособий для семейных и одиноких рабочих, являющихся абсолютно равноправными участниками больничной кассы, Грязнов рассматривал как несправедливость, способную привести к конфликтам, с одной стороны, в рабочей среде, с другой – между рабочими и Правлением кассы. Кроме того, он высказал опасение, что «проведение разницы между рабочими семейными и одинокими, притом законодательным порядком, внесет в промышленность и в среду рабочих совершенно новый, доселе не имевший места, взгляд, что и ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ, выплачиваемое промышленными заведениями рабочим за произведенные ими работы, должно сообразоваться с семейным положением каждого рабочего: у одиноких оно должно быть меньше, у семейных больше и т. п.» Положение о разнице размера пособий исходя из семейного состояния рабочих, однако, прошло в финальный вариант закона (ст.54).

Кроме того, выдача больничными кассами пособий не только заболевшим, но и пострадавшим в результате несчастных случаев, могла, с точки зрения Грязнова, создать у рабочих впечатление, что на них возложили часть обязанностей и расходов предпринимателей, «и сколько бы рабочим ни объясняли, что в Германии взносы предпринимателей в больничные кассы равны ПОЛОВИНЕ взносов рабочих, а в России – ДВУМ ТРЕТЯМ, и что вот именно эта разница в 1/6 и установлена нашим русским законом специально для выплаты больничными кассами пособий пострадавшим ОТ НЕСЧАСТНЫХ СЛУЧАЕВ, все равно это рабочих не переубедит и взглядов их на эти выплаты не изменит…»

Однако в целом заведующий ЯБМ заключил, что последствия осуществления нового закона на практике «и для промышленности, и для рабочих будут самые благотворные, что многие ныне существующие неприятные стороны рабочего вопроса потеряют свою остроту, и что многие шероховатости взаимоотношений между работодателями, с одной стороны, и рабочими, – с другой, в значительной степени сгладятся и улучшатся»[105].

Сохранившийся отчет о деятельности больничной кассы при Ярославской Большой мануфактуре за 1914 г. позволяет составить представление о деятельности этого нового для России учреждения. Управление делами больничной кассы закон сосредоточивал в Общем собрании кассы и ее Правлении. Председателем Правления кассы «по доверию владельцев предприятия» стал заведующий мануфактурой Грязнов. Среди 10 членов Правления кассы 6 были избранными, 4 – назначены владельцами[106]. Согласно отчету, число участников больничной кассы за 1914 г. увеличилось на 275 человек (или на 2,5%). При этом процентное соотношение мужчин и женщин практически не изменилось (женщины составляли 52,4% в начале года и 53,4% – в конце года). Всего за 1914 г. зафиксирован 6491 случай заболевания, причем их них 6% (5% дней болезни) являлись последствиями несчастных случаев, 12% (26% дней) – это отпуск по беременности и родам, и оставшиеся 82% случаев и 68% дней проходят по графе «прочие заболевания». На долю женщин приходится 68,1% всех случаев заболеваний и 72,9% дней болезни, что отчасти объясняется рассмотрением беременности и родов как заболевания. Однако женщины и вообще больше болели: из заболевших «прочими заболеваниями» 65% как случаев, так и дней болезни относятся к женщинам. Зато среди пострадавших в результате несчастных случаев женщины составляли 44% (41% дней болезни). Средняя продолжительность одного заболевания составляла 22 дня. Больничные же длительностью более 13 недель являлись в основном последствиями несчастных случаев. 12,4% дней болезни было проведено в больнице, остальное время лечение проводилось амбулаторно. Пособие же было выплачено за 54,3% дней болезни (при этом данный показатель у женщин и мужчин не сильно различается). Интересные результаты дает рассмотрение имеющейся в отчете таблицы о размерах выданных пособий. На ее основе мы подсчитали размеры пособий для мужчин и женщин, приходящийся на один случай заболевания:

Таблица 19

Сведения о размерах пособий, выданных участникам больничной кассы на ЯБМ в 1914 г.

Мужчины имели больший размер пособий, что объяснимо. Во-первых, мужчины, как правило, имели больший заработок, во-вторых, они могли получать больший процент от заработка как имеющие иждивенцев. Следует особо отметить рост размеров пособий по сравнению с предшествующим периодом. Так, например, женщины, ранее на протяжении многих лет получавшие по 2 рубля в период отпуска по беременности и родам, теперь стали получать в среднем в 6 раз большее пособие. Однако некоторые моменты в деятельности больничной кассы вызывали недовольство и нарекания ее участников.

В своем донесении на имя губернатора от 01.01.01 г. начальник Губернского жандармского управления сообщал следующее: «Среди рабочих Карзинкинской фабрики наблюдается недовольство правлением больничной кассы, которое в большинстве случаев будто бы задерживает, под различными предлогами, разрешение вопросов о выдаче пособий участникам кассы и вообще критически относится к их просьбам и заявлениям, так, например, в одном случае вместо положенных по уставу кассы 13-ти рублей на похороны взрослого выдано только 8 рублей, а от одного рабочего, похоронившего свою мать, требуются счета и расписки, оправдывающие расход на погребение. Кроме того, практикуются недопустимые способы проверки заявлений о болезни. К числу таких способов относится, между прочим, обход квартиры больных не фельдшером, но простым рабочим или хожалым, которые и констатируют факт по своему усмотрению.

Для того, чтобы лишить заболевшего рабочего права на сохранение известной доли заработка – достаточно доноса по злобе или вздорного заявления соседа, что-де такой-то под предлогом болезни гулял или занимался своими делами.

Подобная система проверок заявлений, порождая среди рабочих междоусобицу и вражду, дает оппозиционному элементу обильный материал для агитации, направленной к поддержанию в рабочей массе брожения, которое рано или поздно должно выразиться в предъявлении требований о смене уполномоченных и назначении новых выборов, главная цель которых – проведение для участия в делах кассы возможно большего числа социал-демократических рабочих, а не «хозяйских ставленников», получающих полтора рубля в день»[107].

Как бы то ни было, закон 1912 г., потребовавший в обязательном порядке создание больничных касс при фабрично-заводских предприятиях и выплату пособий по болезни, был значительным шагом вперед в деле создания системы социальной поддержки рабочих.

* * *

В данной работе мы рассмотрели – на примере двух крупных текстильных предприятий - систему социального обеспечения, включавшую в себя организацию пенсий и пособий рабочим, оказавшимся (временно или навсегда) нетрудоспособными. Само существование этой системы обычно оставалось незамеченным в работах, посвященных рабочему вопросу в России; иногда, вопреки очевидным фактам, даже утверждалось, что подобной системы не было вовсе. Между тем в описываемый период в России, как и в других странах, как раз и начиналось осуществление на практике той идеи, что человек, не способный работать, вправе все же рассчитывать на материальную поддержку за то, что он уже сделал, когда был способен работать. Эта идея почти никогда даже не возникала раньше, в предыдущие периоды исторического развития. Поэтому, конечно, никаких механизмов обеспечения старых или больных рабочих не существовало еще в 1860-х гг. Однако уже с 1870–1880-х гг. постепенно начинают появляться и развиваться первые элементы того, что в ХХ в. вырастет в приемлемую систему социального обеспечения.

Надо отметить еще то обстоятельство, что введение пенсий и пособий, в отличие от других направлений социальной политики предпринимателей, не вызывалось прямой производственной необходимостью. Действительно, при крупной фабрике в Центральной России обычно не было инфраструктуры, которая позволяла бы расселить нужное количество рабочих, и поэтому фабрикантам приходилось строить казармы. Не хватало больниц, но хотя бы эпидемии нужно было останавливать, и вот в 1866 г. правительство нашло подходящий для себя ответ на вопрос о том, кто это будет делать, обязав промышленников предоставлять рабочим бесплатное лечение. Вопрос же о пенсиях не был вызван ничем, кроме новых представлений о социальной справедливости (независимо от того, откуда, – сверху или снизу, – исходило в первую очередь понимание этой справедливости). Поэтому критика неразвитости данной системы в дореволюционное время не слишком конструктивна; напротив, стоит считать немалым достижением, что эта система начала развиваться.

Инициатива исходила от крупных предпринимателей. До 1886 г. закон даже не упоминал о каких-либо пособиях, до 1902 г. не требовал назначения пенсий. Однако в некотором виде, – в порядке ли благотворительности или через добровольное признание необходимости назначения хотя бы какой-то компенсации тем, кто пострадал на производстве, – на ряде крупных предприятий (еще до принятия соответствующих законов) выплачивать рабочим определенные пособия. На коншинских фабриках первая пенсия семье рабочего была назначена в 1883 г., на ЯБМ – примерно в это же время, не позднее 1884 г., а, например, у Морозовых «капитал благотворительных сумм», средства которого использовались на социальные выплаты рабочим, был образован еще в 1873 г.[108]

Следует обратить внимание и на относительно быстрое развитие социальных программ, тем более, что правительство со временем подключилось к решению этого вопроса. Если за первые 10 лет выплаты пенсий Коншины назначили их всего 9, из которых 6 – в связи с гибелью рабочего, то еще через 15 лет здесь уже были четкие правила, в соответствии с которыми не только каждый пострадавший от несчастного случая на производстве, но и заболевший или состарившийся рабочий имел право на определенную компенсацию. Если в первый год ХХ века закон не предусматривал выплату пенсий или пособий даже пострадавшим от несчастных случаев, то в 1913 г. подавляющее большинство рабочих имели право на получение пособия во время болезни, и существовал практический механизм для реализации этого права.

Право стариков на получение пенсий так и не было заложено в законе Российской империи, но крупные предприятия демонстрировали быстрый прогресс в решении и этого вопроса, формируя для своих рабочих новые мотивы работать здесь долго и добросовестно.

Конечно, по сравнению с нынешней системой социального обеспечения описанные в данной статье программы не выглядят убедительными. Но подобное сравнение исторически некорректно: для своего времени системы пенсий и пособий рабочим, принятые на крупных предприятиях, были достаточно прогрессивными и динамично развивались.

* В источнике записано: «Неизвестно, год не окончен».

* Отдельные обязательства существовали у государства перед офицерами, для которых основой были Свод военных постановлений и Свод морских постановлений.

* Если говорить о страховании по инвалидности, то там единовременные выплаты случались часто; они могли, – по взаимному согласию сторон, – заменять и положенные пенсии; это было разрешено и законом 1903 г. (п.19), и законом 1912 г. (п.35 положения о страховании от несчастных случаев).

* Данные цифры получены также из помесячных материалов в деле № 000; в сводной таблице здесь указано, что пособий не было вовсе. То же и с цифрами за 1907 год – в сводной таблице указано лишь одно пособие на похороны (2 рубля), и данные восстанавливаются из помесячных – по материалам дела № 000.

* Формулировка «от Товарищества» в документации ЯБМ всегда с определенностью указывает на то, что источник средств – не штрафной капитал.

* Имеются в виду только территории, на которые практически распространились законы 1912 г.; Центральный промышленный район в их число, разумеется, входил.

[1] Рабочий класс России от зарождения до начала ХХ в. Изд. 2-е. М., 1989. С.330.

[2] Герасимов , Карасев , Тарасов , Басков Красный Перекоп: очерки истории Ордена Ленина комбината "Красный Перекоп". Ярославль, 1972. С.29.

[3] ЯБМ, 1900. С.83-84.

[4] См.: Поткина На Олимпе делового успеха: Никольская мануфактура Морозовых, 1717–1917. М., 2004. С.177-184.

[5] Подробное рассмотрение эволюции законодательства о страховании промышленных рабочих в России начала ХХ в. дается в недавних публикациях Ашмариной. См., напр.: Ашмарина  Разработка закона 1903 г. о страховании промышленных рабочих // Историки размышляют. Сборник статей. Вып. 3. М., 2002. О практике применения страховых законов 1903 и 1912 г. в промышленности Урала см.., напр : Ашмарина , Бородкин  Травматизм и страхование горнозаводских рабочих в России в начале ХХ в.: количественный анализ // Экономическая история. Обозрение. Вып. 9. М.: Изд-во МГУ, 2003.

[6] Высочайше утвержденные временные Правила о найме рабочих. ПСЗ-II, т.36 (отд.1), № 000. §§60-61.

[7] См.: Литвинов-Фалинский  С.94-95; Шелымагин  Фабрично-трудовое законодательство в России (2-я половина XIX века). М., 1947. С.37-53, Куприянова  "Рабочий вопрос" в России во второй половине XIX – начале XX в. // История предпринимательства в России. Кн.2. Вторая половина XIХ – начало XX века. М., 1999. С.345-349, 351-354.

[8] Литвинов-Фалинский. С.94.

[9] Там же.

[10] «Правила о вознаграждении потерпевших вследствие несчастных случаев рабочих и служащих, а равно членов их семейств в предприятиях фабрично-заводской, горной и горнозаводской промышленности». ПСЗ-III, т.23, отд. I. № 000.

[11] ЦДНИ Я394. Оп.1. Д.19. Л.150.

[12] Ярославская Большая Мануфактура. М., 1896. С.43.

[13] ГАЯ674. Оп. 5«Б». Д.58.

[14] ГАЯ674. Оп.5«Б». Д.82.

[15] ГАЯ674. Оп.5«Б». Д.119.

[16] ГАЯ674. Оп.5«Б». Д.84.

[17] ГАЯ674. Оп.3. Д.254. Л.37.

[18] ЦИА673. Оп.8. Д.18. Л.2об.

[19] ЦИА673. Оп.1. Д.1202.

[20] ГАЯ674. Оп.5«Б». Д.61.

[21] ЦИА673. Оп.1. Д.358. Л.16-17.

[22] Особенно высоким был травматизм в тяжелой промышленности. Так, на Московском металлическом заводе Гужона, прозванном «костоломным», в середине 1890-х гг. в среднем в год приходилось по несчастному случаю на каждых двух рабочих. См.: Маркевич , Соколов  Указ. соч. С. 23-24.

[23] ЦИА673. Оп.1. Д.473. Л.108.

[24] «Об учреждении присутствий по делам страхования рабочих», «Об учреждении совета по делам страхования рабочих» «Об обеспечении рабочих на случай болезни», «О страховании рабочих от несчастных случаев». ПСЗ-III. T.32. №.

[25] Подробные описания законов 1912 г. см., например, в работах: Нолькен Закон о страховании рабочих от несчастных случаев. Практическое руководство. СПб.,. 1913; Литвинов-Фалинский Как и для чего страхуются рабочие. Полный текст новых законов о страховании рабочих с объяснениями. СПб., 1912; Вигдорчик Что должен знать каждый участник больничной кассы. СПб., 1913. Довольно серьезная критика этих законов с точки зрения обеспечения интересов рабочих имеется в работе: Данский Дореволюционная страховая кампания. М., 1923. Относительно практики реализации законов, см.: Маркузон  Статистика социального страхования. М., 1925; Иванов Страховой закон 1912 г. и его практическое применение // Отечественная история, 1995, №5.

[26] См., например: Иловайский  Учебник финансового права. Одесса, 1912. С.82-89.

[27] Борисович Б. Пенсии и инвалидные ренты для городских служащих в Риге // Известия Московской городской Думы. Отдел общий. 1907, №21 (ноябрь). С.1-3.

[28] ЦИА673. Оп.1. Д. 1202. Такой внушительный стаж означает, конечно, что все они начали работать еще у отца владельца, Коншина, когда собственно Товарищество мануфактур Коншина еще не было организовано.

[29] ЦИА673. Оп.1. Д.358. Л.51.

[30] ЦИА673. Оп.1. Д.62. Л.17.

[31] ЦИА673. Оп.8. Д.18. Л.2об. Сумма достаточно большая, так что можно предположить, что она не накапливалась постепенно, но что основная часть ее была выделена разом в пенсионно-страховой капитал (возможно, по окончании расчетного года, на Пасху 1898 г.) с тем, чтобы на нее начислялись проценты, которые бы в основном и расходовались на выплату пенсий. Быстрый рост числа пенсионеров в последующие годы, очевидно, должен был привести либо к значительному увеличению капитала, либо к изменению системы его расходования.

[32] ЦИА673. Оп.1. Д.62. Л.46-47.

[33] ГАЯ674. Оп.3. Д.126. Л.245-255.

[34] ГАЯО. Оп.1. Д.7568. Л.1-3.

[35] ЦИА673. Оп.1. Д.62. Л.72.

[36] Там же. Л.66.

[37] ЦИА673. Оп.8. Д.22. Л.17об., 19.

[38] ГАЯ674. Оп.5«Б». Д.224.

[39] ГАЯ674. Оп.5«Б». Д.335.

[40] ГАЯ674. Оп.1. Д.5823. Л.10.

[41] ГАЯ674. Оп.1. Д.5243. Л.17.

[42] Терентьев  Указ. соч. С. 255.

[43] Поткина На Олимпе делового успеха… С.179.

[44] Терентьев Ук. соч. С.211.

[45] Поткина На Олимпе делового успеха… С.181,182.

[46] ЦДНИ Я394. Оп.1. Д.19. Л.150.

[47] Ярославская Большая Мануфактура. 1900. С.52.

[48] ГАЯ674. Оп.1. Д.2221. Л.114.

[49] ГАЯ674. Оп.1. Д.2744. Л.154; Д.3336. Л.205; Д.21417. Л.42-45.

[50] ГАР7952. Оп.8. Д.68. Л.97.

[51] ГАЯ674. Оп.3. Д.138. Л.1-2.

[52] ГАЯ674. Оп.3. Д.48. Л.1.

[53] ГАР7952. Оп.8. Д.68. Л.97.

[54] ГАЯ674. Оп.5«Б». Д.346.

[55] ГАЯ674. Оп.1. Д.2739. Л.8об.

[56] Там же. Л.9.

[57] ЦИА673. Оп.8. Д.93. Л.111-112об.

[58] Козьминых-Ланин  Девятилетний период… С.65.

[59] ГАЯ674. Оп.3. Д.126. Л.242.

[60] ГАЯ674. Оп.3. Д.48. Л.12.

[61] ГАЯ674. Оп.1. Д.6345. Л.6-7.

[62] Там же.

[63] Там же.

[64] Там же. Л.7-9.

[65] ГАЯ674. Оп.3. Д.48. Л.1.

[66] ГАР7952. Оп.8. Д.68. Л.97.

[67] ГАЯ674. Оп.5«Б». Д.3, 57.

[68] ГАЯ674. Оп.5«З». Д.1.

[69] ГАЯ674. Оп.5«В». Д.227.

[70] ГАЯ674. Оп.5«Б». Д.332.

[71] ГАЯ674. Оп.3. Д.126. Л.249-250.

[72] ГАЯ674. Оп.1. Д.7568. Л.3 об.

[73] ГАР7952. Оп.8. Д.56. Л.178.

[74] ГАЯ674. Оп.5«А». Д.423.

[75] ГАЯ674. Оп.5«Б». Д.144.

[76] ГАЯ674. Оп.5«З». Д.6.

[77] См., например: ГАЯ674. Оп.5«Б». Д.3, 56, 67, 153, 167, 175, 190, 241, 244, 264, 332, 339, 340 и др.; Оп.5«В». Д.21, 181, 234, 568 и др.; Оп.5«З». Д.5, 19 и др.

[78] ГАЯ674. Оп.5«Б». Д.138, 139.

[79] ГАЯ674. Оп.5«В». Д.101.

[80] ГАЯ674. Оп.5«Б». Д.323.

[81] ГАЯ674. Оп.5«Б». Д.126.

[82] ГАЯ674. Оп.5«Б». Д.184.

[83] ГАЯ674. Оп.1. Д.4664. Л.29.

[84] Стоит еще сослаться на ПСЗ. См.: Устав о воинской повинности со всеми изменениями и дополнениями, внесенными законом 23 июня 1912 г. об изменении Устава о воинской повинности и другими законоположениями, изданными по 20 марта 1913 г., с очерком основных положений нового закона, разъяснениями, извлеченными из определений Правительствующего Сената, циркуляров министерств, инструкций и т. д., и с алфавитным предметным указателем. Сост. Я. Ливин и Г. Ранский. СПб., 1913. С.510-528.

[85] Здесь и далее (насчет рожениц и травматических больных): ЦИА673. Оп.1. Д.358. Л.47об.; Оп.8. Д.22. Л.64об.-65.

[86] Ярославская Большая Мануфактура. М., 1896. С.26; см. также: Ярославская Большая Мануфактура. М., 1900. С.38.

[87] ГАЯ674. Оп.3. Д.254. Л.108.

[88] Перфильев Указ. соч. С.19.

[89] Кириллова  Указ. соч. С. 298.

[90] Поткина  На Олимпе делового успеха… С. 363.

[91] Экк  О состоянии медицинской помощи на фабриках и заводах Богородского уезда за 1902 г. // Сведения о заразных болезнях и санитарно-врачебной организации в Московской губернии, 1904, №3. С.288.

[92] Астрахан  Врачебная помощь на фабриках г. Москвы // Известия Московской городской Думы, 1904, №1. С.67-89.

[93] Там же, с.82.

[94] Ярославская Большая Мануфактура. М., 1900. С.83-84; ГАЯ674. Оп.5«Б». Д.66, 119, 131, 227, 247, 287, 297, 334, 674 и др.

[95] ГАЯ674. Оп.1. Д.6345. Л.5об.-6.

[96] ГАР7952. Оп.8. Д.61. Л.13, 16-17; ГАЯ674. Оп.3. Д.254. Л.68, 82.

[97] ЦИА673. Оп.1. Д.472. Л.101об.-102об.

[98] «Об изменении правил об обеспечении рабочих на случай болезни» (25.07.1917). Собр. узак., 1917, № 000. Ст. 1313.

[99] ГАР7952. Оп.8. Д.62. Л.22.

[100] См.: Аврех  Столыпин и судьбы реформ в России. М., 1991. С.123.

[101] ГАР7952. Оп.8. Д.61. Л.132-148.

[102] Там же. Л.133.

[103] Там же. Л.141-145.

[104] «Об утверждении правил о порядке хранения и расходования штрафных капиталов, образуемых из взысканий с рабочих фабрично-заводских, горных и горно-заводских предприятий (за исключением золотых и платиновых промыслов)» (7 сентября 1917 г.) Собр. Узак., 1917, № 000. Ст.1606.

[105] ГАР7952. Оп.8. Д.61. Л.132.

[106] ГАР7952. Оп.8. Д.62. Л.108об.

[107] Там же. Л.101-102.

[108] Поткина На Олимпе делового успеха… С.177.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах: 1 2 3 4 5 6 7