Политики, опиравшиеся на поддержку внелегальных избирателей, подвергли эти решения Верховного суда жестокому разносу, назвав их «самым разрушительным» и «опасным» для благоденствия граждан Кентукки86. Верховный суд мог бы и не обратить внимания на новые политические и правовые реалии, набиравшие силу на стремительно уходивших к Тихому океану западных границах страны, но политикам западных штатов достаточно было выглянуть в окно, чтобы понять, как быстро меняется страна. Это были первые десятилетия XIX в., когда десятки тысяч отважных переселенцев, с превеликими трудностями переваливших Аппалачи, обустраивались на плодородных девственных землях новых штатов. Население США удваивалось каждые 20 лет. В 1620 г. все население британских колоний в Северной Америке составляло примерно 5 млн человек. К 1860 г. население США превысило 30 млн. Пятьдесят процентов американского населения жило к западу от Аппалачей.

Новые поселенцы хотели, чтобы суды признали их права на приобретенную собственность87. Поэтому массовость политических и судебных протестов на решение Верховного суда в деле «Грин против Биддла» явилась серьезным успехом внелегалов, которые сразу же перешли в наступление. В глазах множества политиков и газетчиков Верховный суд оказался злодеем. Одна местная газета писала о «предательском поведении» судей, угрожающих «ликвидацией» прав «чужаков и недавних поселенцев»88. В разгар скандала, вызванного решением суда, влиятельный политик из Кентукки Джонсон, выступая в Сенате, заявил, что это решение «опрокинет целенаправленную политику [штата Кентукки]... а если оно утвердится, последствия будут ужасающими, потому что возникнет лавина судебных тяжб в делах, решенных уже годы назад, и ситуация с совершенно законной земельной собственностью окажется крайне запутанной»89. Генри Клей, еще более влиятельный сенатор от штата Кентукки, долгое время бывший противником расширения прав скваттеров, признал свою прежнюю неправоту: «Они строят дома, выращивают фруктовые сады, огораживают поля, обустраивают землю и воспитывают детей. Тем временем накатывает новая волна переселенцев, благоустроенные ими фермы растут в цене... они продают их пришельцам с большой выгодой и уходят дальше на запад... Вот таким образом тысячи и десятки тысяч день за днем улучшают свое положение и укрепляют благосостояние своих семей»90. Как губернатор, так и законодатели штата Кентукки подняли свой голос против решения Верховного суда91.

С первого же дня своего существования Верховный суд подвергался нападкам политиков, противившихся авторитету элитной группы судей, которых никто на этот пост не выбирал. В ходе этого экстраординарного конфликта судьи штата Кентукки также отвергли решение Верховного суда. Разбирая два года спустя аналогичное дело, судья штата заметил, что не может следовать решению Верховного суда в процессе «Грин против Биддла», потому что тогда «решение было принято голосами всего трех судей из семи, составляющих Верховный суд Соединенных Штатов, а решение, не поддержанное большинством судей, не может рассматриваться как конституционная норма»'12. В 1827 г. другой судья штата отверг это решение Верховного суда, подчеркнув, что «право людей на занимаемую и возделываемую ими землю было признано в слишком большом числе случаев»93.

Под влиянием волны возмущений, порожденной решением по делу «Грин против Биддла», западные политики и демократы со всей страны начали по-другому воспринимать растущую группу своих избирателей-скваттеров. Они перестали быть «вонючими правонарушителями», которые нагло захватывают лучшие земли страны, и превратились в «доблестных пионеров», неустанно работающих над ее развитием. К тому же они были и потенциальными избирателями94. Симпатизировавшие им политики начали атаку на систему прав собственности. Конгрессмен от штата Канзас подчеркивал, что «по всему штату поселенцы размещались на казенных землях, трудились над их обустройством, платили налоги, а потом решением министра внутренних дел под тем или иным предлогом были согнаны со своих участков, причем безо всякой компенсации».

Борьба с бесправием: политика федерального центра

В самый разгар споров по поводу решения Верховного суда в деле «Грин против Биддла» Эндрю Джексон, герой войны 1812 г. против Британии и деятельный защитник прав пионеров, почти победил в борьбе за пост президента США. Четырьмя годами позже он добился своего и стал президентом. За два срока его правления, когда был отброшен имущественный ценз на участие в выборах и занятие выборных должностей, когда страна покрылась сетью бесплатных средних школ, уголовный кодекс был значительно смягчен и были закрыты долговые тюрьмы, симпатии общества к движению за права скваттеров возросли. Одновременно возросла неприязнь к судьям и прокурорам, которых стали воспринимать как пособников богатых и власть имущих96.

В 1830 г. страна состояла уже не из 13, а из 24 штатов, среди которых было семь западных, и представители последних в Вашингтоне горой стояли за интересы скваттеров. Южным и северным штатам, конкурировавшим за поддержку этого все более влиятельного политического блока, приходилось занимать все более прозападные позиции97. Западные штаты, с их большим числом скваттеров, начали демонстрировать растущую политическую силу, и результаты оказались весьма впечатляющими. В 1834 – 1856 гг. штаты Миссури, Алабама, Арканзас, Мичиган, Айова, Миссисипи, Висконсин, Миннесота, Орегон, Канзас и Калифорния в подражание штату Кентукки все как один приняли законы о праве на землю тех, кто ее обрабатывает, законы, уже отвергнутые решением Верховного суда по делу «Грин против Биддла»98. Пол Гейтс утверждает, что «ни одно решение Верховного суда не было с таким единодушием отвергнуто решениями законодательных и судебных органов штатов, не подверглось такому унижению в результате неспособности федеральных судов опереться на это решение как на прецедент и, наконец, было опровергнуто никем не оспоренным решением конгресса обеспечить фактическим пользователям участков защиту федеральных судов в процессах, аналогичных делу «Грин против Биддла»99.

Наконец и Вашингтон почувствовал изменение ситуации. Если в 1806 г. Комитет по федеральным землям в своих собственных трудностях винил исключительно скваттеров, то в 1828 г. тот же самый комитет сообщил палате представителей, что американские скваттеры оказали ценные услуги обществу и заслуживают вознаграждения100. Некогда презираемый скваттер превратился в того, кто «своей предприимчивостью и усердием создал в глуши дом для себя и своей семьи и заслужил этим награду. Он начал возделывать земли из общественных фондов и сделал привлекательными участки, до этого ничего не стоившие, и, если бы не произведенные им усовершенствования, они не смогли бы привлечь ни одного покупателя»101.

Члены конгресса приступили к разработке законодательства, которое могло бы облегчить поселенцам переход к легальному статусу102. Основой предложенного решения была правовая уловка, бывшая в колониальный период сущим спасением для скваттеров (с ней конгресс того времени неустанно боролся), — «преимущественное право» покупки. В 1830 г. коалиция конгрессменов западных и южных штатов провела общий закон о преимущественном праве на землю. Он касался «каждого поселенца или пользователя участков земли государственного фонда... который живет на нем и возделывает его в настоящий момент, в год тысяча восемьсот двадцать девятый»103. Каждый скваттер получил право на покупку 160 акров земли, включая ту, которую он уже обустроил, по цене 1,25 долЛ. за акр. Деньги подлежали уплате до того, как участок выставлялся на публичные торги, а продажа или передача прав собственности была строго запрещена.

В 1832, 1838 и 1840 гг. конгресс возобновлял закон о преимущественном праве на землю. И всякий раз делалась попытка дополнительно укрепить права самых мелких скваттеров и одновременно предотвратить злоупотребление законом о преимущественном праве. Например, закон 1832 г. снизил минимальное количество земли, которое мог купить скваттер, со 160 до 40 акров.

К 1841 г. закон о преимущественном праве настолько утвердился, что конгресс принял общий закон, распространяющийся на будущие периоды. Закон 1841 г. касался не только реально нуждающихся в помощи скваттеров, но и «каждого человека... который в будущем поселится на земле государственного фонда»104. При этом заселенный участок федеральной земли подлежал размежеванию, но затем и это положение было отброшено105.

Борьба с бесправием: действия внелегалов

Хотя скваттеры в целом не имели возможности участвовать в политических и конституционных дебатах по поводу собственности, многие из них делали все мыслимое, чтобы закрепить за собой землю своих хозяйств; некоторые даже по два раза платили за приобретение одного и того же участка, а другие платили бешеные деньги адвокатам, чтобы те помогли легализовать права собственности на землю106. Многим не хватало средств для легализации по закону, поэтому люди создавали внелегальные установления, позволявшие жителям западной границы приобретать и сохранять собственность. Закон оказывался в руках скваттеров, которые таким образом принуждали власти следовать за собой. Политикам потребовалось время для осознания того, что параллельно с законной системой собственности возникли аналогичные внелегальные системы, охватывавшие существенную часть национальных земельных владений. Нужна была правовая система, способная вместить самые разные способы определения, использования и распределения прав собственности.

Два примера позволяют проиллюстрировать процесс возникновения внелегальных организаций, служивших защите не признаваемых законом прав собственности: ассоциации претендентов на землю, распространившиеся на американском Среднем Западе в первой половине XIX в., и старательские регламенты горных округов, покрывших запад страны после открытия золота в Калифорнии. Для многих американских историков ассоциации претендентов на землю и старательские регламенты представляют собой, как писал Аллан Боуг,* «проявление способности первопроходцев к демократическим действиям»107. Другие утверждают, что эти организации представляли собой «дымовую завесу, маскировавшую расхищение земли у настоящих владельцев»108. Я не хочу участвовать в этом споре. В ассоциациях претендентов на землю и горных округах меня интересует возможность доказать, что в прошлом США внелегальные группы играли важную роль в формировании прав собственности и в повышении ценности земли. Хотя с чисто технической точки зрения все они были захватчиками чужого, эти скваттеры, по словам историка Доналда Пизани, обладали «законнической жилкой, коренившейся в убеждении, что... "простые люди" имеют больше прав определять и толковать законы, чем юристы»109.

С этой точки зрения внелегальные организации выполняли ряд полезных функций — от ведения переговоров с правительством до регистрации собственности и прав, на которые претендовали скваттеры.

Ассоциации претендентов на землю

На американском Среднем Западе ассоциации претендентов на землю были созданы поселенцами для защиты от конкуренции со стороны спекулянтов. В штате Айова две ассоциации претендентов, к примеру, записали в уставах обязательство защищать собственность своих членов в течение двух лет после продажи земли110. Аллан Боуг отмечает, что «скваттер мог рассчитывать, что товарищи по ассоциации придут ему на помощь, если его собственности будут угрожать, и... что они сумеют отвадить спекулянтов, если те попробуют перебить его цену на земельном аукционе»111. Историк штата Айова отмечает, что «когда настоящий поселенец, то есть тот, кому земля нужна была для немедленного строительства дома и обзаведения хозяйством, занимал участок на земле, облюбованной ассоциацией, его немедленно находили ее ищейки и предлагали на выбор либо тут же освободить участок, либо оплатить усилия по охране земли от чужаков». Если «поселенец не верил в то, что ассоциация уже застолбила участок за собой, ему тут же предъявляли одного или двух свидетелей, клятвенно подтверждавших обоснованность притязании»112.

Эти ассоциации обеспечивали жесткие и примитивные правила справедливости. Местный священник как-то спросил члена ассоциации, что случится, если спекулянт умудрится перехватить их участок земли. Скваттер ответил: «Что ж, я убью его; и по соглашению между поселенцами меня будут защищать все, а если дело дойдет до суда, ни один присяжный не рискнет проголосовать за мое осуждение»113. Но, как правило, ассоциации собственников создавали по меньшей мере иллюзию справедливого разбирательства, собирали жюри из скваттеров и решали дело о притязаниях чужака, спекулянта, покусившегося на земли ассоциации. В одном округе штата Айова, где такой захватчик попытался занять вакантный второй участок, принадлежавший члену ассоциации, его «захватили два десятка серьезных и рассерженных мужчин» и «в течение часа» доставили на заседание жюри, составленного из поселенцев114.

Но функции ассоциаций претендентов на землю не ограничивались защитой земли от притязаний чужаков. Например, члены ассоциаций, «обычно скваттеры, первыми захватившие участки в определенном районе, договаривались о том, что не будут перебивать цены друг друга на земельном аукционе и помешают чужакам перехватывать землю у членов ассоциации»115. В преамбуле к уставу одной ассоциации претендентов на землю следующим образом формулируются ее задачи:

Поскольку мы с разрешения правительства поселились на его земле и вложили наше время и деньги в обустройство этих участков, мы считаем, что будет справедливо, если мы купим эти участки по законной цене. В то же время могут найтись люди, склонные помешать нашим правам и, таким образом, возбудить подозрительность, недовольство и смятение. Поэтому мы постановили, что, поскольку в нашем случае служить нам защитой может только сплоченность и готовность разрешать любые споры между собой в духе дружелюбия, идя на взаимные уступки и избегая всего, что могло бы стать источником подозрительности и недовольства, мы будем сознательно принимать решения создаваемых нами комитетов и поддерживать их в выполнении возложенных на них обязанностей116.

В этом документе особенно поражает сходство с «контрактами между поселенцами», которые и сегодня часто заключаются между группами скваттеров в странах третьего мира.

Каждая ассоциация претендентов на землю принимала свой устав, избирала действующих должностных лиц, разрабатывала правила принятия решений и процедуры регистрации и защиты прав собственности117. Например, устав ассоциации претендентов на землю округа Джонсон, штат Айова, устанавливал процедуры определения права собственности на землю, а также предусматривал избрание президента, вице-президента, писаря и регистратора, семи судей (причем пяти из них было довольно для формирования суда и проведения процесса), двух судебных исполнителей, облеченных правом приводить в исполнение решения ассоциации118. Согласно Аллану Боугу, историку этих айовских «клубов претендентов», их правила большей частью «определяли разрешенные размеры участков, методы маркировки, регистрации и передачи участков и процедуры, подлежавшие соблюдению при конфликте между членами клуба, при возникновении угрозы занятым участкам со стороны чужаков и при наступлении даты проведения земельных торгов»119.

Деятельность ассоциаций претендентов на землю явно способствовала повышению ценности земель, которые хотели получить скваттеры. В округах Джонсон, Вебстер и Поувшик штата Айовы ассоциации претендентов утвердили определенные «правила, предписывавшие минимум работ по обустройству, который должен был выполнить каждый из членов»120. Кроме того, ассоциации устанавливали наибольший и наименьший размер участков, обеспечиваемых коллективной защитой, а большинство их также позволяло своим членам продавать наделы, чтобы реализовать стоимость земли. Многие члены таких «товариществ», однако, «не удовлетворялись допускаемой законом величиной земельных наделов и составляли заявки на столь большие участки, что бывали случаи, когда для покупателя со стороны просто не оставалось незастолбленной земли»121. Большинство членов ассоциаций молчаливо одобряли такую практику. Хотя ассоциации претендентов на землю громко осуждали крупных земельных спекулянтов, они сами, по замечанию Боу-га, были всего лишь «мелкими спекулянтами»122. Исторически ассоциации претендентов защищали не только притязания поселенцев на землю, но и право торговли застолбленными земельными наделами123.

Вот таким образом ассоциации претендентов на землю помогли возникновению «своего рода обычного или общего права... созданного силой общего согласия и общих потребностей». Как отмечает один из историков скваттерства, «хотя закон о правах претендентов на землю не был зафиксирован в кодексе законов Соединенных Штатов или какой-либо отдельной территории федерации, тем не менее это закон, выдвинутый и признанный самим сувереном, а такие законы подлежат безусловному выполнению»125. Поселенцы, однако, вовсе не стремились к полному вытеснению легального права. Их внелегальные установления служили всего лишь временной остановкой на пути к юридической респектабельности.

Организации старателей

24 января 1848 г. Джеймс Маршалл и группа, состоявшая из индейцев и мормонов, обнаружила в Американской реке в Калифорнии золото. Хотя они поклялись держать открытие в тайне, всего через четыре месяца об этом узнали газетчики в Сан-Франциско. Это открытие «стало причиной самого, пожалуй, значительного добровольного переселения народов, какое только знала мировая история, названного современниками "калифорнийской золотой лихорадкой"»126. Ближайшие результаты были внушительными: «Фермеры бросали свои плуги прямо в поле. Солдаты и моряки дезертировали. Лавочники оставляли магазины на произвол судьбы. За одну ночь Сан-Франциско совершенно обезлюдел»127. Всего за год число старателей в Калифорнии достигло 100 тыс. человек, а еще через два года их стало 300 тыс.

Когда воодушевленные надеждой старатели попадали в Калифорнию, чтобы выкопать богатства из ее недр, их встречала совершенно нетронутая земля, по которой еще не прошел сапог землемера128. Тем не менее с точки зрения закона они были правонарушителями, потому что значительная часть облюбованных ими земель была буквально опутана притязаниями129. К началу золотой лихорадки большая часть земель принадлежала федеральному правительству, до 9 % площади Калифорнии было роздано еще правительством Мексики,* а значительная часть остальных земель представляла собой горные, пустынные или недоступные территории130. И несмотря на тот факт, что федеральное правительство наштамповало, как мы видели, сотни законов о землепользовании, в Соединенных Штатах не было закона, регулирующего продажу или сдачу в аренду земли, содержащей драгоценные металлы131. Более того, конгресс явным образом исключил «земли, содержащие минеральные богатства» из общего закона от 1841 г. о первоочередном праве на покупку земли.

Взрывчатая смесь, образованная из наличия распределенных правительством Мексики наделов, физического отсутствия их собственников, присутствия множества жаждущих этой земли скваттеров и недейственности федерального закона, потребовала немедленного создания внелегальной системы землепользования. Некоторые историки, такие как Пизани, считают, что у поселенцев не было больших возможностей для выбора. Если бы они заняли мексиканские наделы земли в надежде, что правительство США не признает законность решений мексиканских властей, возникала перспектива утратить все вложения в обустройство. Но если бы они купили землю у претендента, получившего надел от Мексики, появлялась возможность утратить не только вложения в обустройство, но и расходы на покупку»132 . В то время как поселенцы заводили свой порядок в сфере землепользования, правительство искало решение в рамках существующего статутного права. Проблема заключалась в том, что оно действовало слишком медленно. В 1851 г. конгресс создал комиссию для оценки юридической действенности прав собственности на землю, созданных решениями мексиканских и испанских властей. Хотя официальный срок, отведенный этой комиссии, окончился в 1856 г., суды и Главное земельное управление еще на несколько лет затянули окончательное решение вопроса. В результате поселенцам для поддержания хоть какого-то порядка пришлось все в большей степени полагаться на внелегальное право. Они были буквально принуждены к этому, потому что, по словам одного историка права, «чем больше затягивается процесс принятия решений, тем больше угроза судебных тяжб и применения силы»133.

Подобно скваттерам Среднего Запада, объединившимся в ассоциации претендентов на землю, старатели имели возможность опереться на две нормы прецедентного права: на преимущественное право покупки и на право занимающего землю на плоды своих трудов по ее обустройству134. Поэтому они и создали организации, способные регулировать внелегальные права и обязательства отдельных горняков по отношению к своим участкам. Эти контракты получили название «регламенты горных округов». Старатели были уверены, что если они тщательно составят свои регламенты, в максимально возможной степени учитывая при этом существующие законы государства, правительству рано или поздно придется заключить с ними компромисс.

Старатели все проделали с величайшей скрупулезностью. В большинстве случаев принятие регламентов горных округов проходило в девять этапов. Прежде всего, горняки расклеивали объявления или созывали устно массовое собрание в общеизвестном месте для формирования нового округа. Во-вторых, прямо на митинге старатели устанавливали границы округа, сферу полномочий властей и давали ему имя (обычно в честь географической достопримечательности, открывателя первого золотоносного участка или человека, взявшегося за организацию округа). В-третьих, они вводили ограничения на число возможных для одного старателя заявок. В большинстве горных округов открыватель новой золотой жилы или залежи имел право на две заявки, тогда как все остальные — только на одну. Возможность скупать уже оформленные заявки обычно не ограничивалась при условии, что при покупке были «добросовестно учтены ценность участка, сделка была должным образом зарегистрирована и выписан документ на право собственности».

В-четвертых, полноценными участниками горного округа могли быть только граждане США или те, кто имел все законные основания для получения гражданства. Таким образом все лица мексиканского и азиатского происхождения автоматически исключались в силу расовых предрассудков эпохи. Старателей мексиканского или азиатского происхождения даже обвиняли в том, что они, не сделав ничего «для процветания людей, присваивают себе плоды их тяжкого труда» и что они подвергают опасности нравы «молодых [американских] мужчин... лишенных поддержки и влияния семьи». В-пятых, регламенты фиксировали предельные размеры участков: 150 – 300 футов в длину для крупных заявок и вплоть до ширины лопаты в случае малых залежей. Обычно на каждой стороне участка отводилась полоса отчуждения для рытья тоннелей и устройства отвалов, но так, чтобы эти сооружения не залезали на соседние участки. В-шестых, регламенты устанавливали для старателей правила определения границ своих участков. Обычно для того, чтобы застолбить участок, было достаточно вывесить табличку с датой, именем заявителя и названием округа.

В-седьмых, в регламентах предусматривалось создание регистрационной конторы для ведения и хранения официальных документов и устанавливался порядок регистрации заявок. Регистраторов зачастую выбирали сроком на один год. Что еще важнее, регламенты требовали от старателей «подавать заявки на регистрацию участков в течение пяти – тридцати дней с даты его столбления, а регистратор был обязан вести учет такого рода заявок, а также фиксировать переход участков в пределах округа из рук в руки». В-восьмых, регламенты устанавливали требования к разработке участков, определяли «время, объем и характер» работ, которые следовало провести, чтобы сохранить право собственности на участок. Наказанием за «несоблюдение этих требований была угроза конфискации». Наконец, регламенты устанавливали систему разрешения спорных вопросов135.

Столкнувшись с прорехами в федеральном горном законодательстве, золотоискатели проявили юридическую смекалку и создали вполне дееспособное горное законодательство. Договариваясь между собой, они защищали свои права и повышали ценность своей собственности в ожидании, когда правительство вступится и придаст законную силу их притязаниям. Использование внелегальных инструментов для создания прав собственности едва ли было редким случаем. Внелегальность была тогда, как и сегодня в третьем мире, обычным делом. В ближайшие за открытием золота годы Калифорния получила примерно 800 отдельных горных округов, каждый со своим собственным набором правовых установлений136. Законность и силу этим установлениям придавали сплоченность и единодушие граждан. Историк Чарлз Говард Шинн замечает, что «в дела округов никогда не было вмешательства извне со стороны любых алькальдов (мэров), советов или мировых судей. Округ представлял собой сплоченную политическую организацию, и во многих местах такое положение сохранилось даже после создания штата. Делегаты из сопредельных округов часто встречались для обсуждения вопросов о границах или о местном самоуправлении, и сообщали о результатах переговоров своим избирателям на митингах, проходивших под открытым небом на берегу реки или склоне холма»137.

Большинство политиков заняли позицию поддержки притязаний старателей, и суды охотно давали легальный статус их вне-легальным установлениям. В 1861 г. судья калифорнийского Высшего суда, выступая в процессе «Гор против Макбрейера», заметил по поводу таких внелегальных установлений: «Достаточно того, что старатели договорились между собой — на открытом или на специально созванном собрании – о своих местных законах, чтобы они признавались законами для определенной местности и действовали до тех пор, пока не будет доказано, что здесь есть некий обман, или не всплывут какие-либо другие основания отвергнуть эти законы»138.

Одной из причин той легкости, с которой регламенты горных округов получали официальный статус, было то, что их создатели опирались на совокупность принципов, идей и процедур, близких к предусмотренным тогдашним законодательством. Лэси отмечает, что регламенты округов «отражали накопленные веками мудрость и обычаи... Советов горняков оловянных шахт в Корнуолле; практику горных округов в Дербишире; организационные принципы и деятельность бургомистров в Саксонии; декреты и распоряжения вице-королей Новой Испании и Перу; некоторые обычаи и установления горных округов, возникших на золотоносных песках Миссури»139. Например, «когда старатель подавал заявку, полностью соответствующую горняцким правилам и обычаям, фактическое владение частью заявленного участка с четко определенными границами обеспечивало за ним право собственности на весь заявленный участок. Ведь это не может быть не чем иным, как реализацией одного аспекта... закона о владении вопреки противоположным притязаниям»140 . Юрист, обслуживавший интересы старателей, пишет о том, как их закон воспроизводит и упрощает положения легальной системы прав собственности:

По старательскому праву, нашедший золото является сам для себя высшим должностным лицом, принимающим решение о необходимости занять участок, он сам себе присваивает титул собственника, устанавливает границы участка и объявляет себя его владельцем... Устное сообщение является эквивалентом письменного заявления; размечая границы, он выполняет функции землемера; горное право определяет возможность землеотвода, а регистрация всего этого выборным чиновником придает операции оттенок законности. Публично-правовой и непоколебимый характер всему этому придает участие народа, представителем которого является старатель141.

Сплав внелегальной и легальной моделей права заполнил правовой вакуум в сфере, связанной с разработкой минеральных богатств Америки, то есть выполнил ту же роль, что и современные организации скваттеров в странах третьего мира. На протяжении 1850-х гг. конгресс не сделал даже попытки установить свою юрисдикцию над рудными богатствами западных штатов. Историки строят догадки, что, возможно, успех старательского самоуправления оправдывался распространенной тогда политической философией, а может быть, дело было в том, что страна была целиком поглощена решением вопроса о рабстве и угрозой отделения южных штатов142. Возможно, юристы, входившие в число американских законодателей, просто сочли, что старатели и сами хорошо справляются с законотворчеством. Одно, по крайней мере, ясно: бездействие конгресса повысило доверие к общественному договору, который старатели сами разработали и которому сообщили высокую действенность143.

Но в 1860-х гг. Гражданская война и необходимость ее как-то финансировать, а также потребности инвесторов в штатах Калифорния, Невада и Колорадо подвигли конгресс к соединению тысяч разрозненных законов в единое горное законодательство. Центральную роль в дебатах сыграло стремление инвесторов получить внятные правила землеотвода. Современник тех событий отмечает, что из-за отсутствия стандартной системы титулов собственности «капиталисты не желали вкладывать деньги в проходку и обустройство шахтных стволов и в монтаж оборудования, чтобы найти жилу, которая по [старательскому] горному праву может бесконечно подразделяться по содержанию металла»144. Федеральное правительство всерьез приступило к поиску методов регулирования горного дела на федеральных землях145. Согласно Лэси, конгрессменов из западных штатов больше всего заботил вопрос о «надежности прав собственности и возможности приобретать минеральные месторождения по разумной цене:

Конгресс впервые объявил национальные месторождения полезных ископаемых открытыми для разработки гражданами США в 1866 г. — через 18 лет после того, как сотни тысяч старателей приступили к поискам золота на федеральных землях в Калифорнии. Закон 1866 г. явным образом устанавливал, что все работы по поиску и добыче минеральных ресурсов должны осуществляться в соответствии с теми «местными правилами и обычаями горных округов», которые не противоречили законам Соединенных Штатов147. Задачей закона было не «разрушить права, созданные внелегальным образом», а укрепить их с помощью «здравых принципов и положений... которые, не противореча действующим горным законам, сообщат им единообразие и приведут в соответствие с единым законодательством»148. Другим существенным аспектом этого первого варианта федерального горного законодательства было то, что «основу закона составили заимствования из регламентов горных округов Горная долина (штат Калифорния)... и Золотая гора (штат Невада)»149. Принимая этот закон, конгресс даже счел необходимым одобрить гениальную способность американцев вырабатывать внелегальные установления:

Существенно важно, чтобы этот замечательный свод законов, созданный людьми для упорядочения своих повседневных отношений и представляющий собой высочайшее свидетельство об исключительном даре американского народа закладывать основы власти и порядка, был сохранен и усилен. Идея народного суверенитета выражена здесь с величайшей ясностью и просто обязывает нас не разрушить, а, напротив, усилить ее и утвердить бесспорным авторитетом государственной власти150.

Таким образом закон, принятый в 1866 г., не только признал действенность общественных договоров, возникших за пределами легального права, но также дополнил их принципами и правами, вытекающими из преимущественного права собственности на занятый и обустроенный участок земли. Закон также предоставил возможность получить права собственности на землю, размежеванную или нет, любому частному лицу или ассоциации, которые вложили не менее 1000 дол. в ее обработку и обустройство. Это было явным признанием того, что закон должен поощрять и защищать деятельность, повышающую ценность земли.

10 мая 1872 г. конгресс принял общий свод горного законодательства, образовавший фундамент действующего и по сей день горного права США. Этот закон сохранил два самых важных принципа закона 1866 г.: признание юридической действенности самодеятельных старательских регламентов и право любого, способствовавшего обустройству месторождения, на приобретение у правительства прав собственности на него по разумной цене151. В течение 20 лет все внелегально созданные права собственности получили санкцию государственного закона и были легализованы. Даже Верховный суд, который своей враждебностью к внелегальным правам спровоцировал реакцию в поддержку скваттеров, подтвердил действенность федерального горного законодательства от 1866 и 1872 гг. в решении по делу «Джен-нисон против Кирка». Согласно решению суда, два эти закона «дали законный статус правам собственности, приобретенным в соответствии с местными обычаями, законами и решениями судов... [и] признали обязанность правительства уважать права частной собственности, возникшие с его молчаливого согласия и одобрения. Они не устанавливают никакой новой правовой системы, но всего лишь санкционируют, упорядочивают и признают законной уже существующую и использовавшуюся людьми систему правовых отношений»152. В 1880-х гг. внелегальные законы и обычаи горных округов были полностью включены в единую и последовательную систему легальных прав собственности.

***

К концу XIX в. американские политики и судьи проделали большую работу по кодификации прав собственности, и путь им в этом деле прокладывали скваттеры. То же самое верно и в отношении поселений: когда в 1862 г. конгресс принял знаменитый Закон о гомстедах, обещавший бесплатно 160 акров земли каждому поселенцу, желающему в течение пяти лет жить на ней и обрабатывать ее, он только санкционировал положение, уже реализованное самими поселенцами154. Несмотря на все легенды, окутывающие Закон о гомстедах, большинство поселенцев устроилось на земле еще до его принятия конгрессом. «Между 1862 и 1890 гг. население Соединенных Штатов выросло на 32 млн. человек, но лишь около 2 млн из них осели на фермах, созданных в силу положений Закона о гомстедах»155. К тому времени, когда конгресс окончательно утвердил этот закон, у поселенцев уже были в наличии альтернативные законные средства получить права собственности на участки государственной земли156. В историческом плане Закон о гомстедах знаменует собой окончание долгой, изнурительной и непримиримой вражды между элитарным законодательством и новым порядком вещей, созданным напором массовой иммиграции и грандиозного поселенческого движения, поставивших вопрос о создании открытой и устойчивой социально-политической системы. Включив в себя многие из внелегальных установлений поселенцев, государственный закон легитимировал самого себя, став законом для большинства населения Соединенных Штатов, а не только для незначительной верхушки этого населения.

Уроки американского опыта для стран третьего мира и бывшего соцлагеря

Американский опыт чрезвычайно важен для пытающихся перейти к капитализму стран третьего мира и бывшего соцлагеря. В превращении Соединенных Штатов в самую мощную и самую обильную капиталами рыночную экономику мира центральную роль сыграло признание законности внелегальных прав собственности, их интеграция в общенациональную систему частной собственности. Как подчеркивает Гордон Вуд, в тот период «в обществе и в культуре происходило нечто чрезвычайно важное, высвобождающее стремления и энергию рядовых американцев так, как никогда прежде»157.

Это «чрезвычайно важное» нечто представляло собой революционное изменение в области легализации прав собственности. Американцы, не всегда охотно или целенаправленно, постепенно легитимировали созданные беднейшими своими согражданами внелегальные нормы и отношения собственности и включили их в национальный свод законов о собственности. В начале XIX в. информация о собственности и соответствующих законах была разрозненной и бессвязной. На каждой ферме, в каждом горнодобывающем предприятии или в городском поселении информация о собственности фиксировалась в регистрационных журналах (прообраз современных бухгалтерских Главных книг), хранилась в составе личных документов, в окружных архивах или в памяти собственников, их соседей и близких. Так же как сегодня в развивающихся и бывших социалистических странах, большая часть этой информации имела только местное значение и только там и могла быть получена. Хотя весьма вероятно, что американские официальные лица и не стремились к этому результату, но, разрабатывая такие федеральные правовые нормы, как закон о преимущественном праве на покупку и горные законы, они создали механизм интеграции всей разрозненной и отрывочной информации в рамках новой общенациональной системы частной собственности.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14