Но точных данных ни у кого не было. Никто даже не представлял себе, каким образом узнать, чем, собственно, зарабатывают бедные себе на жизнь и какова их собственность. Поэтому я и мои коллеги решили отложить наши книги и научные журналы, забыть об официальной статистике и обратиться к экспертам по этому вопросу, то есть к самим беднякам. Выйдя на улицы, чтобы осмотреться и прислушаться, мы начали натыкаться на поразительные факты. Например, строительная промышленность в Перу пребывала в состоянии кризиса: объем строительства падал, рабочих увольняли. Но при этом там, где торговали стройматериалами, кассовые аппараты работали без остановки. Продажа цемента росла. Немного потолкавшись в этих кругах, мы обнаружили, что покупателями цемента являются бедняки, которым он понадобился для строительства домов, подсобных пристроек и производственных сооружений, нигде и никем не регистрировавшихся, а потому не находивших отражения в компьютерах правительственных экономистов и статистиков. Мы почувствовали вибрации независимой, ускользающей от официального глаза внелегальной экономики, дающей жизнь городам развивающихся стран. В Бразилии, к примеру, строительная промышленность в 1995 г. сообщила о росте всего на 0,1 %, тогда как продажи цемента в первой половине 1996 г. подскочили аж на 20 %. Причина этой явной аномалии, согласно анализу, проведенному германской компанией Morgan Grenfell, в том, что 60 – 70 % строительных работ в этой стране не находит отражения в статистике2.

Мы осознали, что внелегальная экономика – это не мелочь. Это грандиозная структура.

Рост городов

В 1960-х гг. миграция в города охватила большинство развивающихся стран, а в 1980-х захлестнула и Китай. По самым разным причинам всюду происходило одно и то же: самодостаточные сельские общины снимались с места, чтобы попытать счастья в городской жизни. С 1980-х гг. миллионы китайских крестьян начали, вопреки запретам властей, селиться в городах и пригородах. В этой связи газета «Beijing Youth Daily» даже объявила, что «миграционные потоки стали неуправляемыми»3.

Примерно то же самое происходило в средиземноморских странах. Согласно Генри Болдрику, после Второй мировой войны уходящие в города турецкие крестьяне начали селиться на казенных землях. В таких самочинно возникших городских районах, получивших название gecekondus, сегодня обитает не менее половины городского населения Турции. Некоторые из gecekondus с тех пор частично легализовались и получили доступ к услугам городских коммунальных служб, но большинство их до сих пор не имеют легального статуса4.

«Business World» призвала филиппинское правительство «остановить прилив населения, которое опасно переполняет наши города... Глядя на эти лачуги, построенные из кусков бетона и обломков кирпича, нельзя не задаться вопросом, что делает правительство для решения проблем бездомности, для прекращения самовольного строительства, уродующего наши города?»5

В Южной Африке некоторые наблюдатели (включая и меня самого) пришли к выводу, что предстоит вторая гигантская волна самозахвата городских земель и внелегального строительства. В 1998 г. журнал «Newsweek» сообщил, что «все новые толпы [южноафриканских черных] заполняют лагеря поселенцев и трущобные районы, кольцом окружающие каждый крупный город Южной Африки. Существовавшая при режиме апартеида паспортная система мешала черным перемещаться из деревень в города. Теперь они передвигаются безо всяких помех, хотя и безо всякого комфорта»6. Журнал «Economist» подтвердил эту тенденцию: «Хотя до настоящей войны между черными и белыми дело так и не дошло, конец расовой сегрегации открыл для черных бедняков доступ в богатые белые районы»7.

Египетские интеллектуалы и технократы довольно давно осознали существование этих проблем. Согласно недавним оценкам, в период с 1947 по 1989 г. «городское население Египта... выросло... с 6,2 млн. до 23,4 млн человек»8.

По недавним подсчетам Жерара Бартелеми, население Порт-о-Пренса с пригородами (Гаити) выросло со 140 тыс. человек в 1950 г. до 1550 тыс. в 1988 г., а к концу века приблизилось к 2 млн. человек. По оценкам Бартелеми, примерно две трети этих людей живут в трущобных районах или, как их называют гаитяне, в бидонвиллях (bidonvilles)9.

В Мексике исследователи осознают наличие проблемы и включаются в изучение внелегальных форм бизнеса. Согласно отчету:

Проведенное в 1987 г. Центром изучения частного сектора исследование показало, что внелегальный сектор хозяйства производит от 28 до 39 % ВНП Мексики, а по данным исследования 1993 г. «...в не попадающем в официальную статистику теневом секторе» трудятся 8 из 23 млн., занятых в народном хозяйстве страны... «На каждое зарегистрированное предприятие у нас есть два незарегистрированных», - говорит Антонио Монтьель Гуерреро, президент управления по малому бизнесу Торговой палаты Мехико, в которой зарегистрированы 167 тыс. малых предприятий города. «В федеральном округе Мехико с населением около 8 млн. человек действуют примерно 350 тыс. малых незарегистрированных предприятий». Что это означает для всей метрополии Мехико с населением около 20 млн. человек, не знает никто, особенно если учесть разрастающиеся трущобные районы, кольцом охватывающие город10.

В развивающихся странах внелегальные зоны, занимающие окраины городов, отличаются скученностью небольших домишек (среди них прячутся множество мастерских, гаражей и заводиков), армиями уличных разносчиков и бесчисленными маршрутными такси. Все это возникло как из-под земли. Постоянный приток мелких ремесленников, которые носят все свои инструменты с собой, умножил городское производство и расширил его ассортимент. Изобретательность этих людей сказалась в росте производства основных благ и услуг, разительно преобразила некоторые отрасли хозяйства, розничную торговлю, строительство и городской транспорт. Некогда пустовавшие окраины городов третьего мира превратились в бурно развивающиеся пригороды, а сами города, пытавшиеся когда-то выглядеть по-европейски, сдались под натиском шумного провинциального стиля, представляющего собой тусклое подобие коммерческих зон, характерных для пригородов американских городов.

Сам размер большинства этих городов создает немалые возможности. Возник новый тип собственников и дельцов, отличающихся от своих предшественников чрезвычайно скромным происхождением. Возросла вертикальная мобильность. Элегантная роскошь, свойственная прежнему «хорошему» обществу городов, сменилась более демократичным и простодушным стилем.

Исход в города

Нет спора, миграция – это ключевой фактор роста городов в большинстве развивающихся и бывших социалистических стран. Но указать причины этого трудно. В каждой стране комментаторы дают собственные объяснения: война, программа аграрных реформ, отсутствие аграрных реформ, международное эмбарго в области внешней торговли, бурный рост внешней торговли, терроризм и партизанские войны, падение общественных нравов, кризис капиталистического развития, кризис социалистического развития и даже дурной вкус (жизнь в деревне настолько достойней и лучше, чем в городе, чего же они не остаются там?).

Однако со временем из этого многообразия объяснений выкристаллизовалось кое-что первостепенное. Самой очевидной причиной очередной волны миграции в города являются хорошие дороги. Появление хороших дорог и мостов, связавших между собой прежде оторванные друг от друга районы, заронило в души деревенских жителей желание путешествовать, и они начали переезжать в города. Дополнительным стимулом явились новые коммуникационные каналы. Радио, в частности, возбудило мечты о более сытой и обеспеченной жизни. В самой глубинке, за тысячи миль от столиц, радиопередачи зародили желание прикоснуться к возможностям, прелестям и комфорту городской жизни. Современная жизнь стала доступной для каждого, имеющего мужество ринуться по дороге вдогонку за ней.

Сегодня многие согласны и в том, что еще одним решающим фактором стал сельскохозяйственный кризис, накрывший многие страны. После окончания Второй мировой войны совершенствование сельскохозяйственных технологий и падение спроса на ряд традиционных культур привели к массовому сокращению занятости в сельском хозяйстве и создали людской потенциал, готовый двинуться в поисках новых перспектив куда угодно.

В сельском хозяйстве существовала также проблема прав собственности. Традиционные трудности приобретения земель для создания фермы резко возросли в результате сложного и длительного процесса аграрных реформ. Отчаявшись найти работу или землю, многие отправились искать счастье в городе.

Важным привлекательным фактором был низкий уровень детской смертности в большинстве главных городов третьего мира. После Второй мировой войны качество медицинского обслуживания в городах повышалось и разрыв между уровнями детской смертности в городах и на селе непрерывно рос. Еще одним стимулом была более высокая заработная плата в городах. В Латинской Америке, например, в 1970 г. человек, переехавший в столицу и нашедший там полуквалифицированную работу, повышал свой месячный доход в 2 или 3 раза. Доход служащих мог при таком перемещении повыситься в 4 раза, а доход инженеров, медиков или юристов мог увеличиться в 6 раз. Более высокая оплата перевешивала риск безработицы. Новый столичный житель мог год потратить на поиски работы, а потом в два с половиной месяца возместить все «потери». Городская жизнь не только казалась более привлекательной. Она и на самом деле была лучше.

Даже умножение численности и могущества правительственной бюрократии стало стимулом для миграции в города. Централизация власти в руках чиновничества означала, что правительственные канцелярии компетентны дать совет или разрешение, ответить на запрос или помочь с работой. И все это повышало привлекательность городской жизни. Каждый новый горожанин, мечтавший о лучшем будущем для своих детей, точно знал, что в городах куда больше возможностей получить образование. Для полубезработных крестьян, чуть ли не единственным ресурсом которых была собственная изобретательность, образование являлось ценным и привлекательным вложением сил и средств. В крупных городах жили большинство выпускников средних школ, а также учащиеся профессиональных училищ, абитуриенты и студенты институтов и университетов.

Так что вряд ли можно считать миграцию в города актом иррационального поведения. Она имеет мало общего со «стадным инстинктом» и является результатом рассчитанной, рациональной оценки и сопоставления возможностей дома и в городе. Верно или нет, но все эти люди верили, что приближение к более обширным рынкам пойдет им на пользу. Однако переселение в город — это далеко не легкая затея.

Бедняки отправляются домой

Город встречал новичков враждебно. Он быстро давал понять каждому, что хотя горожане имеют романтическое, даже сентиментальное представление о фермерах и всегда готовы признать равное право всех граждан на счастье, они предпочитают, чтобы добрые фермеры добивались своего счастья у себя дома. Никто и не мечтал, что крестьяне для встречи с современностью явятся в города. В этом смысле практически во всех развивающихся и бывших социалистических странах политика была нацелена на то, чтобы привести современность прямо в села.

Наибольшей враждебностью к мигрантам отличалась правовая система. На первых порах города с легкостью поглощали вчерашнюю деревенщину, потому что это были малые группы, не способные нарушить status quo. Но когда число пришельцев выросло настолько, что их нельзя было больше игнорировать, перед ними наглухо закрылись возможности законной социальной и экономической деятельности. Обзавестись жильем, найти работу в легальном секторе или открыть в нем собственное дело было чудовищно трудно. Правовые институты большинства стран третьего мира годами шлифовали умение служить интересам и нуждам некоторых групп городского населения; обращение с сельским населением было совершенно иным. Пока крестьяне оставались у себя дома, правовая дискриминация была не заметна. Но стоило им переселиться в город, они попадали в систему апартеида, образуемого правовыми институтами общества. Стеклянный колпак неожиданно сделался видимым.

Некоторые бывшие республики Советского Союза также страдают от хаоса и неупорядоченности институтов собственности, и часть элиты отдает себе отчет в том, что их необходимо устранить. В одном репортаже 1996 г. говорилось:

В России... механизмы защиты прав собственности на землю еще совершенно не развиты... Во многих регионах для регистрации прав на землю действуют особые учреждения, не те, в которых регистрируют постройки. Более того, надежность создаваемой регистрацией правовой защиты довольно сомнительна... Процедуры защиты прав частной собственности на землю предстоит создавать буквально с нуля... Земля, пожалуй, - это самый ценный ресурс России, который может послужить фундаментом для всей экономической и социальной жизни демократического общества11.

Мы обнаружили, что во всех странах третьего мира в ответ на репрессивные меры правовой системы, разрушающей надежды «недопущенных в хорошее общество», происходит взрыв внелегальной активности. Как мы видели в главе 2, многие страны защитили доступ к законной системе частной собственности настолько устрашающими и труднопреодолимыми препятствиями, что мало кому из новых горожан удается преодолеть эти бюрократические баррикады - 14 лет и 77 бюрократических процедур в 31 частном и государственном учреждении в Египте и 19 лет и 176 бюрократических процедур для легализации уже купленного участка земли на Гаити.

Если за право жить в согласии с законом приходится платить, то и пребывание вне рамок правовой системы не может быть бесплатным. Мы обнаружили, что внелегальные рабочие места и внелегальное предпринимательство обходятся поразительно дорого. В Перу, например, внелегальному бизнесмену приходится 10 – 15 % своего годового дохода отдавать в виде взяток и комиссионных представителям власти. Если добавить к этим взяткам платежи полиции, дополнительные расходы на проведение денежных операций в обход банковских каналов, расходы, возникающие из-за пространственной распыленности, раздробленности производства по мелким участкам, и невозможность кредита, то жизнь теневого предпринимателя оказывается намного более дорогостоящей и трудной, чем у дельцов, работающих под крышей закона.

Не исключено, что наибольшими потерями оборачивается вынужденный отказ от рыночной специализации. Мы обнаружили, что те, кто не могут действовать в рамках закона, в силу этого не имеют возможности эффективно распоряжаться своей собственностью и легальными методами обеспечивать выполнение контрактов; для них недоступен статус предпринимательства с ограниченной ответственностью, что поднимает цену рыночных рисков; они не могут обратиться к услугам страховых компаний или создавать акционерные компании для привлечения дополнительного капитала и распределения риска. Из-за отсутствия возможностей для привлечения инвестиций они не могут обеспечить экономию на масштабах операций и не способны защитить свои изобретения с помощью патентов или лицензий.

Будучи лишенными доступа к привилегиям жизни под сенью закона, бедняки оказываются отрезанными от механизмов института собственности, необходимых для создания капитала. Пагубные экономические последствия этого правового апартеида особенно наглядно проявляются в сфере недвижимости. Во всех обследованных нами странах мы обнаружили, что примерно 80 % сельскохозяйственных угодий не защищены своевременной и должным образом оформленной регистрацией и, таким образом, не имеют надлежащим образом узаконенных владельцев. В силу этого любые операции с этими участками земли (купля-продажа, залог) неизбежно ограничены узким кругом соседей и торговых партнеров, что препятствует доступу внелегальных земельных собственников к единому общенациональному рынку недвижимости.

Внелегальные собственники активов лишены доступа к кредиту, обеспечивающему расширение оборота, а в развитых странах это — важнейший инструмент организации нового дела или расширения уже существующего. В Соединенных Штатах, например, до 70 % кредита на организацию нового дела обеспечены залогом права собственности на объекты недвижимости. Отсутствие законных гарантий права собственности уничтожает стимулы для инвестирования.

Лишенные защиты закона, мигранты могут рассчитывать только на собственные руки. Им приходится конкурировать не только с другими людьми, но и противостоять враждебности государства. Поскольку законы собственной страны относятся к ним как к пасынкам, им приходится создавать альтернативные системы внелегального права. По-моему, эти внелегальные правовые системы представляют собой мощное восстание против status quo, сложившегося в развивающихся странах со времен обретения независимости, а в бывших социалистических — после крушения коммунистических режимов.

Рост внелегальности

За последние четыре десятилетия население большинства крупных городов в странах третьего мира выросло не менее чем в 4 раза. К 2015 г. более 50-ти городов в развивающихся странах будут насчитывать 5 и более млн. человек12, причем большая часть этих людей будет жить и работать во внелегальном секторе. В развивающихся и бывших социалистических странах внелегальный сектор вездесущ. Вновь возникшие формы деятельности постепенно вытесняют традиционные. Пройдите по большинству улиц, и вы непременно наткнетесь на внелегальные магазины, пункты валютного обмена, транспортные и другие услуги. Даже значительная часть продаваемых книг издана внелегально.

Целые районы приобретены, освоены и застроены в обход или в прямое нарушение требований закона. В Перу из каждой сотни построенных домов только 30 имеют все законные документы; 70 построены внелегально. Мы столкнулись с тем, что во всех странах Латинской Америки не менее шести из восьми строений построены в недокапитализированном секторе и 80 % всех объектов недвижимости существуют вне законных прав собственности. Согласно большинству оценок, в развивающихся странах 50 – 75 % всех рабочих мест принадлежит внелегальному сектору, который создает от одной пятой до более двух третей совокупного объема товаров и услуг в третьем мире.

Возьмите Бразилию: 30 лет назад более двух третей вновь строящихся домов предназначались для сдачи в аренду, а сегодня – лишь жалкие 3 %. Большая часть рынков переехала в неформальные районы бразильских городов – в фавелы (favelas). Доналд Стюарт указывал: «Люди не представляют себе размаха экономической активности в фавелах. Эти внелегальные производства созданы предпринимательским духом крестьян из северо-восточных штатов Бразилии, которых притянули к себе дразнящие возможности городских центров. Они действуют, подчиняясь исключительно требованиям спроса и предложения, и вся их деятельность протекает за пределами чрезмерно зарегулированного законного сектора хозяйства. Несмотря на явный недостаток ресурсов, эти внелегальные предприятия действуют весьма эффективно. В фавелах нет потолка арендной платы, ее взимают в долларах США, а неаккуратные плательщики быстро вылетают на улицу. Прибыльность инвестиций достаточно высока, а поэтому возможности выбора для покупателей и арендаторов очень широки»13.

В 1997 г. «Wall Street Journal» сообщила, что, по данным Друзей Земли*, только 10 % эксплуатируемых участков в джунглях Амазонки защищены правами собственности14. В других странах внелегальность находится на подъеме.

В отличие от ситуации в развитых странах, где «деклассированные» - это незначительное меньшинство населения, живущее на задворках общества, в некоторых странах внелегалы всегда являлись большинством. Например, в большей части обследованных нами стран совокупная стоимость только объектов внелегальной недвижимости многократно превосходит сумму сбережений и срочных вкладов в коммерческих банках, стоимость компаний, зарегистрированных на местных фондовых рынках, сумму всех прямых иностранных инвестиций, и совокупную стоимость всех приватизированных и подлежащих приватизации государственных предприятий. Так что если поразмыслить, нет ничего удивительного, что в развитых странах недвижимость составляет примерно половину национального богатства, а в развивающихся этот показатель доходит до трех четвертых. В развивающихся и бывших социалистических странах внелегальные поселения зачастую оказываются единственной возможностью для инвестирования, а в силу этого служат важнейшей частью процесса накопления и формирования капитала. Более того, растущая доля городского хозяйства в ВНП свидетельствует о том, что накопление капитала и технологических ноу-хау происходит преимущественно в зоне городов.

Внелегалы пришли навсегда

Взрыв внелегальной активности в третьем мире, самочинный захват городских земель и разрастание незаконно застраиваемых городских районов –

pueblos jovenes в Перу, favelas в Бразилии, ranchos в Венесуэле, barrios marginales в Мексике и bidonvilles в бывших французских колониях, так же как трущобы в бывших британских, - все это нечто неизмеримо большее, чем просто результат демографического взрыва, бедности или даже внелегальности. Эти волны сокрушительного натиска внелегалов на оазисы привилегий, имеющих легальную крышу, могут принудить власти принять требования развертывающейся промышленной и коммерческой революции.

Правительства большинства стран мира не в силах конкурировать с мощью внелегальных образований. Внелегальный сектор уже вытеснил правительство из сферы обеспечения жильем мигрантов и бедняков. В Перу, например, в конце 1980-х г. г. доля государственных вложений в строительство дешевого жилья составляла примерно 2 % от объема инвестиций во внелегальное строительство. Если учесть строительство домов для среднего класса, доля государства в жилищном строительстве поднимется всего до 10 % от внелегальных инвестиций. На Гаити в 1995 г. стоимость внелегальной недвижимости почти в 10 раз превышала всю собственность правительства страны.

Внелегальный сектор – это теневая область жизни, имеющая длиннейшую границу с миром, живущим под сенью закона, это место, где находят убежище люди, которым не по карману жизнь в рамках закона. Мигранты становятся внелегалами, чтобы выжить: им не позволили разместиться на территории, защищаемой законом, и они были вынуждены уйти за его пределы. Они вынуждены действовать внелегально, чтобы жить, производить, торговать, пользоваться транспортом и даже потреблять.

Лишенные лоска, сооруженные на скорую руку внелегальные правовые установления представляют собой точно сформулированные обязательства определенных членов общества, касающиеся взаимной защиты собственности и гарантий деятельности. Это комбинация правил, выборочно заимствованных из легальной системы права, импровизированных установлений и обычаев, привезенных мигрантами оттуда, где они родились и выросли. Такая правовая конструкция скрепляется общественным договором, поддерживаемым авторитетом внелегальных сообществ и властью избираемых руководителей этих сообществ. Недостатком внелегальных правовых структур является то, что они отделены от легальной системы частной собственности, в результате чего сама собственность оказывается ущербной, то есть недостаточно ликвидной, и не может участвовать в большинстве трансакций, в потоке финансовой и инвестиционной деятельности, а дельцы – неподотчетны властям за пределами своих внелегальных сообществ.

Внелегальные установления реализуются через деятельность множества разнообразных организаций, среди которых ассоциации развития городов, фермерские конвенции, ассоциации мелких торговцев, объединения малого бизнеса, микропредпринимательские сообщества, федерации транспортников, объединения разработчиков недр на своих участках земли, организации содействия аграрным реформам, жилищные кооперативы, организации урегулирования претензий, советы жителей, районные комитеты населения, сообщества туземного населения, ассоциации мелких фермеров и деревенские организации. Эти организации также занимаются застройкой пустующих и сельскохозяйственных земель, контролируют застройку старых городских центров, реконструкцию муниципального жилого фонда, согласовывают споры по частным и казенным подрядам, по условиям субаренды, урегулируют ситуации с муниципальным жилым фондом, при отсутствии полной документации, и внелегальными контрактами об аренде жилья, предъявленными нотариусу, но не зарегистрированными, улаживают дела с перемещением застройщиков и пр.

Внелегальность редко имеет антисоциальную направленность. «Преступления» внелегалов представляют собой акты нормальной человеческой деятельности: они строят дома, предоставляют услуги, производят товары. Система внелегального права – единственный для них способ вносить порядок в отношения с другими, и уж, во всяком случае, она не вносит в жизнь хаос и бесчинство. Никакие иные установления не могут в большей степени соответствовать формам труда и жизни новой городской бедноты. Хотя их «законы» не являются частью общегосударственного кодекса, они наиболее удобны для этих людей. Это общественный договор, в соответствии с которым новые горожане живут и работают.

Заселенные мигрантами внелегальные городские районы порой выглядят как трущобы, но это далеко не то же самое, что внутригородские трущобы больших городов в развитых странах. Последние застроены некогда приличными домами, пришедшими в упадок из-за бедности и небрежения жителей. В развивающихся странах хижины бедняков с течением времени достраиваются, укрепляются, украшаются. Если дома в трущобных районах со временем теряют ценность, жилища бедняков, расположенные во внелегальных районах городов третьего мира, со временем растут в цене, а спустя десятилетия начинают походить на стандартные дома в рабочих поселках западных стран.

Вопреки распространенным представлениям, внелегальные горожане разделяют общее для всех добрых граждан стремление вести мирную, плодотворную жизнь. В красноречивом эпилоге своей книги об экономике Гаити Саймон Фасе написал: «Эти обычные люди исключительны только в одном отношении. Их доходы крайне низки, настолько мизерны, что любое недостаточно расчетливое или ошибочное решение может создать угрозу для целостности семьи, а иногда даже поставить под вопрос выживание ее членов. Их исключительность не столько в бедности как таковой, сколько в способности этих людей выживать, несмотря ни на что... Вся их жизнь и деятельность сведены к заботе о выживании и развитии, и если приходится приобретать какие-либо простые вещи, отбор жестко подчинен логике выживания семьи»15.

По мере расширения и диверсификации своей хозяйственной деятельности, внелегальные организации принимают на себя некоторые властные полномочия. Они в той или иной степени берут ответственность за такие объекты инфраструктуры города, как дороги, водоснабжение, канализация, электроснабжение, строительство рынков, предоставление транспортных услуг, и даже вершат правосудие и поддерживают порядок.

По мере наступления внелегалов правительства отступают. Они предпочитают считать каждую очередную уступку делом временным – «до истечения кризиса». Но на самом деле такая стратегия только оттягивает неизбежность поражения. В некоторых случаях правительства делают исключение для отдельных внелегальных предприятий. Для них образуют правовые анклавы, в которых исходно внелегальные предприятия могут работать, не опасаясь преследования со стороны властей, хотя и не имея при этом полноценной защиты и всех выгод, предоставляемых принадлежностью к легальной системе правопорядка. Создаваемые при этом условия позволяют избежать открытой конфронтации и могут рассматриваться как своего рода промежуточный договор о мире в области правовых отношений. В Египте, например, эксперты уже говорят о «полузаконном жилом фонде»: «Такого рода жилища не только увеличивают жилой фонд страны и обеспечивают горожан сравнительно дешевым жильем, но и предоставляют для значительной части городского населения возможность инвестировать и накапливать средства. Дома такого рода до известной степени внелегальны. Планировка и конструкция этих домов не прошли законных процедур согласования и утверждения, а строители не имели соответствующих лицензий. Обычно их возводят на сельскохозяйственных землях, которые были выкуплены, разбиты на мелкие участки и проданы частным застройщикам...

Обычно к процессу приобретения земли для полузаконной застройки причастны городские власти. В обследованных зонах полузаконной застройки именно муниципальные организации бывали инициаторами использования отдельных участков сельскохозяйственных земель для жилищного строительства, и уж только потом в эту деятельность включались частные лица, активно скупавшие землю для перепродажи ее мелкими участками. При неявном содействии городских властей статус земельных участков менялся, и они включались в состав городских земель. Обитатели таких районов обычно получают свои участки в результате внезаконных коммерческих сделок и дробления первоначальных владений. Отличными примерами таких районов в Александрии являются Хагер эль-Маватайях, Эксбет Абу Солиман и Эзбет Нади эль-Сайд»16.

Есть признаки того, что даже те правительства, от которых такого меньше всего можно было ожидать, осознают, что правовые установления устарели и не отвечают требованиям современного хозяйства. В 1992 г. агентство Reuters News Service сообщило, что ливийский лидер полковник Муамар Каддафи сжег национальный земельный кадастр. «Все записи и документы в старом земельном кадастре, показывавшие, что земля принадлежит тому или этому клану, сожжены, - сообщил Каддафи своему министру юстиции. – Они были сожжены потому, что все это было эксплуатацией, подлогом и мародерством»17.

В некоторых странах внелегальный сектор превратился в основу общественного благосостояния. Люди из города Таиба (Сенегал), которых можно встретить продающими товары вразнос и в ларьках на улицах Нью-Йорка и других крупных американских городов, зачастую входят в афро-исламистскую лжесекту, занимающуюся переправкой миллионов долларов прибыли в свои родные места. Журнал «Newsweek» следующим образом описывает Таиба: «Государство в государстве, преимущественно не подчиняющийся законам Сенегала... и самый быстрорастущий город страны. Люди переселяются сюда целыми деревнями и живут в жестяных хибарах, размещаемых между каменными оградами богатых вилл... Свободный от таможенных пошлин, этот город представляет собой центр транспорта и операций с недвижимостью. Здесь процветают внелегальные торговля и производства, здесь – центр торговли арахисом и главный источник иностранной валюты для всей страны»18.

В других частях мира внелегалы, опасающиеся утратить свою собственность, могут вступать с властью в открытый конфликт. Примером является Индонезия, проблемы которой в последние годы часто были в центре новостей мировых информационных агентств. Еще в 1994 г. журнал «The Economist» предупреждал: «Бедняки раздражены тем, что их лишают собственности, потому что урбанизация и индустриализация создают спрос на землю, а вопрос о собственности на землю в этой стране – один из самых муторных и безвыходных. Только 7 % земли на островах Малайского архипелага имеют определенных владельцев.

Результатом стала активная торговля настоящими и поддельными сертификатами на право собственности на землю. Те, кто пытается купить участок земли, иногда обнаруживают, что у нее уже есть ряд несомненных владельцев. И банки с большой настороженностью принимают землю в обеспечение кредитов”19.

Внелегальность повсеместно соседствует с нищетой: «В Бомбее... две трети из 10 млн. населения города либо теснятся в крайне перенаселенных лачугах, либо живут прямо на обочинах улиц»20. Но в некоторых странах достаток внелегалов растет. Согласно оценкам перуанской Организации технических оценок (Cuerpo Tecnico de Tasaciones del Peru), цена земли в легальном секторе Лимы в среднем составляет 50 долл. за 1 кв. м, тогда как в районе Гамарры, где расположена значительная часть внелегальных промышленных предприятий Перу, цена 1 кв. м доходит до 3000 долл. США. В Авиасьоне, еще одном центре внелегальной промышленности столичного города Лима, цена земли составляет 1000 долл. за 1 кв. м, а в Химу — 400 долл. США. Для сравнения: в Мирафлоре и Сан-Исидро, в самых престижных районах Лимы, цены участков, имеющих легальные, надежно документированные права собственности, колеблются от 500 до 1000 долл. США за 1 кв. м21.

Это старая история

Как только правительство осознает, что числящиеся неимущими уже установили контроль над значительной частью недвижимости и производства, станет ясно, что многие проблемы являются результатом того, что легальное, писаное право не соответствует тому, как живет и работает страна. Ну а если писаное право противоречит законам, которым подчиняется большинство граждан, можно быть уверенным, что недовольство, коррупция, нищета и насилие сохранятся и впредь.

Остается единственный вопрос – сколько времени потребуется правительству, чтобы приступить к легитимации внелегальной собственности, к введению ее в рамки последовательного и ясного правового порядка. Альтернативой является сохранение правовой анархии, поддержание конкуренции между легальной и внелегальной системами прав собственности. Чтобы прийти к единству правовой системы, система легального права в этих странах должна адаптироваться к тому, что внелегалы требуют расширения системы прав собственности.

Благой вестью является то, что перед реформаторами правовых систем нет никаких неизведанных пропастей. Стоящие перед ними проблемы очень серьезны и велики, но в других странах аналогичные задачи уже решены. Развивающиеся и бывшие социалистические страны стоят перед тем же, с чем уже имели дело развитые страны в период между XVIII в. и началом Второй мировой войны. Массовая внелегальность отнюдь не является чем-то новым. Она возникала в прошлом всякий раз, когда правительства запаздывали с приведением права в соответствие с требованиями реальной жизни.

Когда в Европе началась промышленная революция, правительствам также пришлось сражаться с неуправляемой миграцией населения, ростом внелегального сектора, городской нищетой и социальными беспорядками. Сначала они также пытались решать все эти проблемы по отдельности.

Поле невидимости II:

прошлая жизнь за пределами стеклянного колпака

Миграция в города

Большинство ученых связывают начало промышленной и торговой революции в Европе с массовой миграцией населения в города, ослаблением эпидемий, что послужило причиной роста населения, и с увеличением разрыва между доходами сельских жителей и горожан22. В семнадцатом и восемнадцатом столетиях заработки наемных рабочих в городах стали выше, чем на селе. Совершенно естественно, что самые энергичные люди в надежде на увеличение дохода переселялись в города.

В Англии первая волна миграции отмечена в конце шестнадцатого столетия. Власти, недовольные притоком населения в города и создаваемыми этим беспорядками, пытались поддерживать мир с помощью разных паллиативных мер, таких, например, как раздача беднякам продуктов питания. Предпринимались настойчивые попытки выдворить людей из городов. В 1662, 1685 и 1693 гг. были приняты законы, требовавшие, чтобы горожане, желающие получать продовольственную помощь, вернулись к месту рождения или постоянного жительства. Целью этих законов было ослабить стремление людей переселяться в города в поисках занятости. В 1697 г. был принят закон, разрешавший покидать свое место и перемещаться по стране только при наличии письменного обещания властей принять поселенца на новом месте. Эти законы мешали уходить из деревень многодетным семьям и старикам, но молодые, сильные и неженатые мужчины изыскивали лазейки, чтобы отправиться в города. Именно такого рода люди становились удачливыми предпринимателями или яростными бунтовщиками.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14