Каратэ-до Ньюмон

КАРАТЭ-ДО Ньюмон

Гичин Фунакоши

* * *

Избранные главы

Содержание

Вступительное слово............................................................................................................................5

Предисловие........................................................................................................................................10

1. СИЛА КАРАТЭ..............................................................................................................................12

2. ИСТОКИ.........................................................................................................................................18

3. КАРАТЭ НА ОСТРОВАХ РЮКЮ...............................................................................................23

4. «КИТАЙСКАЯ» РУКА, «ПУСТАЯ» РУКА.................................................................................25

5. МАСТЕР АЗАТО.............................................................................................................................33

6. МАСТЕР ИТОСУ............................................................................................................................37

7. ЗАПОВЕДИ В УЧЕНИИ...............................................................................................................50

8. ПЕРЕД УРОКОМ...........................................................................................................................55

9. КИСТЬ И СТОПА..........................................................................................................................59

10. СТОЙКИ.......................................................................................................................................70

11. ТЭН НО КАТА..............................................................................................................................74

12. ТЭН НО КАТА УРА...................................................................................................................102

13. ПОРТРЕТЫ ТРЕХ УЧИТЕЛЕЙ...............................................................................................123

Приложение.......................................................................................................................................136

ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО

«Посвящение в Каратэ-до» было опубликовано в Япо­нии в декабре 1943 года. Книга, которую вы держите в руках, - первый перевод труда Фунакоши на иностран­ный язык.

В 1984 году Японская ассоциация Каратэ-до Шотокай отпраздновала десятую годовщину восстановления свое­го главного додзо и административного центра - Шото-кан. Прошло три года - и другая дата, грустная - трид­цатая годовщина смерти Мастера Фунакоши. В тот день мы совершили обряд, долго молились о душе его. Я не верю чудесам, но часто чувствую, что мастер где-то ря­дом, я советуюсь с ним, прошу помощи, в дни удачи он радуется вместе со мной - это ощущается так, что не может быть ни игрой воображения, ни фантазией...

Издание книги за пределами Японии свидетельствует о неиссякаемом интересе к делу его жизни. Написать к ней вступительное слово - огромная честь и радость для меня.

Постигая искусство самозащиты, мастер изучал и от­работал более ста различных ката. Много лет он иссле­довал каждое традиционное ката и сократил количество основных до пятнадцати. Они, да пять коррективных уп­ражнений для начинающих - Хэйан ката, - и являются стержнем школы Шотокай.

Ката, которое мы зовем Тэн но Ката, мастер описыва­ет здесь подробно. Ведь оно - его детище. Его создал и адаптировал для занятий в самых разных - по целям, воз­расту, состоянию здоровья - группах сам Фунакоши. В школе Шотокай к Тэн но Ката отношение особое - им гордятся, берегут, как реликвию. Когда ученику позволяют начать работать над Тэн но Ката, это и одобрение, и честь.

Мастер Фунакоши был человеком мудрым и опытным. Он понимал: куда важнее отработать до совершен­ства несколько ката, чем распыляться на сотни разнооб­разных, и в конце концов, толком не овладеть ничем. Школа каратэ Шотокай - школа мастера Фунакоши. Его мысли, мировоззрение, понимание сути боевого искусст­ва - вот атмосфера, в которой учатся у нас молодые. «Лучше меньше, да лучше», - пожалуй, одна из заповедей школы Шотокай.

Знаете японский афоризм? «Победа и поражение за­висят от мелочей». А вот другое наставление: «Помни о скромности и смирении начинающего».

Не поймите меня превратно. Школа Шотокай - это не секта, не терпящая инакомыслия и других толкований, не­что застывшее, не приемлющее перемен. Нет. Что вы? Все совсем наоборот. Да, мы чтим традиции, мы занимаем­ся по своей программе, следуем своим законам и запо­ведям. Но мы ценим и новое, перенимая то, что не про­тиворечит нашей вере - и в технике боя, и в совершен­ствовании духа.

Ученик «Шотокай» начинает с азов каратэ. Наш «бук­варь» прост: мы учим правильно двигаться в двух на­правлениях - вперед и назад. Сложные элементы и со­четания: повороты влево-вправо, вращения, развороты, отступления в два-три шага, атака в два-три шага, стре­мительность исполнения всех этих элементов боя - не главное в нашей программе обучения.

Как же так? - удивитесь вы. Разве одного «букваря» достаточно? Можно ли, владея только азами, чувствовать себя уверенно в нашем постоянно меняющемся мире? Способны ли они защитить в трудную минуту? Отвечу.

Чтобы натренировать и подготовить тело к любым си­туациям, неоценимы как раз традиционные ката. Здесь ваша индивидуальность, ее проявление эффективнее всех ката вместе взятых, если в них нет вашего «Я». Отраба­тывать ката - значит изучать его и, наконец, понять его роль и смысл в технике самообороны.

Все имеет свои недостатки и достоинства. Часто, работая над усложненным ката, ученик сосредоточен на последовательности и продолжительности каждого движения, но забывает о назначении и действенности приема, над которым бьется уже не один день. Так рождается иллю­зия: человек уверен, что он мастерски выполняет слож­ное ката. На самом деле, он всего лишь хорошо запом­нил то, как одно движение сменяется другим. А все дол­жно быть иначе. Надо отрабатывать и «азбучные», и сложные ката, тогда понимание простых перерастет в но­вое, глубокое осмысление сложных.

Но вернемся к Тэн но Ката. Что это, вводное ката? Сво­его рода посвящение в Каратэ-до? И да, и нет. Как посмот­реть. Оно и для тех, кто достиг определенного мастерства в выполнении пятнадцати традиционных ката и собира­ется шлифовать и совершенствовать технику дальше, что невозможно без тщательной отработки основных элемен­тов Тэн-но Ката.

Отличительная черта Тэн но Ката - элемент маай. В переводе это слово означает пространственную дистан­цию. Но значение здесь шире. Подразумевается чувство времени и шанса. Другими словами, умение не упустить возможность и нанести удар вовремя, точно рассчитав его цель.

В традиционном ката, скажем, Бассай, разница выпол­нения видна сразу: учитывается элемент маай или нет. В учебном поединке, когда перед тобой реальный сопер­ник, маай нельзя не заметить: сочетания резких и мягких движений, стремительность и плавность появляются ес­тественно и непринужденно. Каждое движение руки и ноги безупречно точное, а траектория его кажется выве­ренной до мелочей.

На практике же это оказалось самым сложным. Не до всех студентов доходит понятие маай, сколько ни подчеркивай его важность. Впрочем, словами это, и правда, объяс­нить почти невозможно. Создается впечатление, что тело тоже глупеет и отказывается воспринимать их. Студент впадает в отчаяние: «Какой же я тупица!», педагог тоже раздражается и сердится: он хочет, чтобы ученик поско­рее понял, о чем речь, и развивал в себе это чувство. Чувство маай можно постепенно развить, отрабатывая Тэн но Ката. Но это большая и тяжелая работа. Я тре­нер. Вот вам мой совет. Наберитесь терпения и трудо­любия муравья. Упорно работайте над Тэн но Ката и особенно над Тэн но Ката Ура. Главу этой книги, посвя­щенную Тэн но Ката прочтите внимательно, перечитай­те еще и еще раз. Надеюсь и от души желаю, что это поможет вам: станет понятен глубокий смысл маай. А это неизбежно повлияет на ваши успехи в Каратэ-до. Вы и сами почувствуете, как и насколько. В нашей школе учат именно по такой системе. Теперь вы поняли, что Тэн но Ката это не просто ката, одно из многих?

В ката школы Шотокай тяжесть и медлительность стиля Сорей уживается и соседствует с легкостью и стре­мительностью стиля Сорин. Маай - элемент обоих сти­лей, и ката всегда отрабатываются с учетом этого.

В этой книге вы прочтете об учителях мастера Фунакоши: Азато, Итосу, Матсумура. Эти главы бесценны для историков, психологов, знатоков каратэ... Они тоже помогут читателю осознать, что же такое маай.

В школе Шотокай после того, как ученики получили общее представление о Тэн но Ката, начинается работа над каваши, или, иначе говоря, над взаимодействием, кон­тактом. Каваши учат так: вы проходите сквозь атаку противника и меняетесь с ним местами. Видите разни­цу между каваши и кумитэ? Вы не отбиваете атакующий удар, не уходите от него в сторону или назад. Нет. Вы идете к нападающему, как бы входите в его атаку, но разворачиваете тело, и удар противника не достигает цели, попросту он промахивается.

Расстояние между нападающим и защищающимся не более девяноста сантиметров. И если защищающийся не войдет в пространство атаки с тем, чтобы избежать удара, он его получит. Вот действие маай на деле. Это подго­товка к рукопашному бою, где вы должны быстро «про­читать» мысли противника: когда и как он намерен ата­ковать.

В бою подразумевается контакт: начать поединок с противником, значит вступить с ним во взаимоотношения. Но какие? - вот что важно. Каваши в практике Тэн но Ката не значит столкновение, наоборот, задача этого при­ема обойти противника, пройти сквозь него без малейшего физического контакта. Другими словами, вы вступаете в поединок на уровне НЕ материальном.

Когда отрабатываете основы, обратите внимание на естественность движений тела: когда к удару готовится правая рука, левый кулак отводится к бедру, если одна рука-меч блокирует, другая оттягивается назад у грудной клетки.

Одна из заповедей Каратэ-до: не вступай в бой рань­ше, чем переживешь каваши внутри себя. Другими сло­вами, каратэ - не только боевое искусство - это искус­ство самопознания.

Пора заканчивать. Что сказать вам, читатели книги Гичина Фунакоши? Я завидую вам. Вам предстоят радо­стные часы общения с мастером. Я же буду счастлив, если студенты каратэ - хотя бы один - сумели понять Тэн но Ката, осознали, что это главный метод, впитавший в себя все традиционные концепции, живущие в мире Ка­ратэ-до многие века. Уверен, книга мастера Фунакоши поможет его молодым единомышленникам во всем и везде: в додзо, в семье, на чемпионате... Удачи.

Мотонобу Хирониши,

тренер додзо «Шотокан».

ПРЕДИСЛОВИЕ

Вот мы - человек восемь-десять - сидим, скрестив ноги, вокруг низенького стола в уютной комнате, пьём чай, а я отвечаю на ваши вопросы о каратэ. Эту книгу я так и буду писать, сидя за чашкой чая в приятной компании. А компания - вы, мои читатели. Обстановка и атмосфе­ра что надо: в ней решаются сложнейшие задачи, пробле­мы перестают быть проблемами, самые недосягаемые цели становятся близкими. Ну да ладно. Мои-то цели каковы? Их несколько, но главная - опровергнуть и раз­венчать ложные концепции о Каратэ-до, которые уж слиш­ком часто заявляют о себе. И если даже один человек, прочитав мою книгу, осознает, что такое истинный дух и природа Каратэ-до, я буду счастлив.

Минуло уже двадцать лет с того дня, как я «привёз» каратэ в Токио. Сегодня едва ли встретишь человека, ко­торый ничего не слышал о каратэ, кому даже слово это ни о чём не говорит. Но как водится, всякая медаль имеет оборотную сторону: тех, кто постиг смысл боевого искус­ства, тех, кто видит в нём прежде всего веру, мировоззре­ние, увы, совсем мало. К тому же каратэ не стоит на месте, оно меняется и развивается: каратэ сегодня и каратэ де­сятилетней давности - это разные искусства боя. Очень немногие понимают разницу между современным кара­тэ в Токио и каратэ, скажем, начала века в Окинаве.

«До» означает «путь к самосовершенствованию», име­ет и иной смысл. Есть слово «будо» (а «до» - его сино­ним) - военные искусства. И это не всё. «До» может оз­начать любой вид творчества, самовыражения. Поэтому «до» непременно присутствует в любом жизненном цикле от рождения до смерти. Оно постоянно в движении, всё ' время видоизменяется. Такова его форма. Суть же его неизменна.

Если человек избрал «до» своим жизненным путем, он процветает. Если нет - чахнет, влачит жалкое существо­вание. Каратэ-до можно назвать возрождением будо. Оно призывает людей светлой души следовать своим путем.

Я надеюсь, что эта скромная книга возбудит у читате­ля желание изучать и заниматься каратэ. А среди них, хвала Всевышнему, могут оказаться те, кто поймет, что такое Каратэ-до, пойдет по этому пути сам и поведет дру­гих. Если такое случится, радости моей и счастью не бу­дет конца.

Эта книга для тех, кто лишь знакомится с Каратэ-до. Я не стану лезть в дебри и сложные теоретизирования. Не буду описывать тридцать «эксцентричных» ката. Я ос­тановлюсь на одном: Тэн но Ката. Нельзя воспринять каратэ только одними органами чувств: глазами, ушами и т. д. Его узнаешь и постигаешь в длительных и упор­ных физических упражнениях. Если вы остановитесь на одном лишь Тэн но Ката, займетесь им серьезно, вклады­вая в дело сердце и душу, наконец, овладеете им мастер­ски, я скажу безо всяких преувеличений, что вы готовы постичь истинное значение Каратэ-до.

Есть старая пословица: «Нельзя объяснить, какова рыба на вкус, тому, кто никогда не пробовал ее». Так нельзя объяснить смысл Каратэ-до одними словами, самыми точ­ными и выразительными.

Перед тем, как закончить это вступление, я хочу побла­годарить тех, кто помог мне в составлении и издании этой книги. Вот их имена. Фунакоши Гиго, Хайяси Ио-сиаки и Уэмура Вадо.

СИЛА КАРАТЭ

В прошлом частенько придумывали, а то и привирали разные истории, связанные с боевыми искусствами. Они были короткими и превращались в своего рода мифы. Вот, например, один из них. Это случилось, говорят, мно­го лет назад в Китае.

Ярмарочный день был в разгаре. Толпы веселых, брос­ко одетых людей вышли на улицы, тоже ярко и пестро ук­рашенные. Народ толпился у лавок и товаров, разложен­ных прямо на тротуаре. Торговля шла вовсю: еда, одеж­да, игрушки, мячи на резинке, пушки для фейерверков, всего не перечесть... Все шло, как и положено на ярмар­ке. Вдруг что-то случилось.

«Драка! Смотрите, драка!»

«Нет. Это поединок двух мастеров Кэнпо».

Спор быстро разгорался. Молодежь ринулась на крик. Навстречу неслись женщины с детьми - подальше от не­приятностей. В центре шумящей толпы - огромная фигура с ост­рым клинком. Лезвие зловеще блестит на солнце. Пот­ное лицо человека раскраснелось - явный признак яро­сти и принятого алкоголя. Опять этот мастер Янг, пьяница и задира. Его налитые кровью глаза уставились на ста­ренького, седого торговца чесноком. Народ вокруг не на шутку испугался за старика. Ждали, что найдется смель­чак и остановит верзилу. Но крутой нрав и упрямство Янга были всем хорошо известны. Никто не вступился за старого торговца. Ситуацию возбужденно обсуждали. Жалели старика. Но любопытство - «Что будет дальше?» - оказалось сильнее. Сам же старик, казалось, был совер­шенно спокоен. Походка, правда, была нетвердой, да ка­шель, будто дед страдал астмой.

Он улыбнулся: «Ну и что дальше? Ты, кто оттолкнул. меня, чего ты ждешь, продолжения? Какого? Если ты намерен драться, меня это устраивает. Этак, любой может прослыть бойцом. Ну что, начнем?»

Старик прокашлялся и выпрямился. Посмотрел на Янга так, что стало ясно: сейчас он ему покажет. Зева­ки обалдели и стали перебрасываться фразами:

- Этот старый дурень выжил из ума. Он хоть знает, что идет против самого мастера Янга?

- Не похоже на то. Он бы как-то дал понять... Ста­рик, наверное, нездешний. Я его раньше не видел.

Репутация Янга впечатляла. Мастер Кэнпо, он прекрас­но владел копьем и клинком. У него учились порядка ты­сячи юношей. О его силе и боевых подвигах ходили ле­генды. Болтали разное. Что он остановил бегущую лошадь ударом кулака в морду. Что он запросто размахивает мечом весом в сто двадцать килограммов. И не просто размахивает, а может срезать или срубить им все, что угод­но. Ну а если рубить нечего, жертвой становится кладка черепицы в десять рядов. Правда, ее он сносит голой рукой и в доли секунды. Его наглость и любовь к рюмке снискали ему дурную славу. Но в городе его боялись и почитали за силу и умение драться.

И сейчас толпа совсем растерялась, видя, что старик готов дать отпор нахалу. Опешил и Янг. Потом рассви­репел еще больше.

- Ты, старый идиот. Я хотел было пощадить твои се­дины, но передумал. Готовься. Мастер Янг помолится о твоей душе, когда ты станешь просто телом.

С громогласным «Кийа» он сильно ударил старика по голове. Мощью и яростью атаки он напоминал неисто­вого короля Дэвов. Толпа задохнулась. Все ожидали, что череп старика разлетится на мелкие куски. Не тут-то было.

Старик повернулся влево-вправо и все так же неук­люже переминался с ноги на ногу.

Янг от своего же удара потерял равновесие и упал ли­цом вниз. Правда, тут же вскочил. С безумным, страшным г блеском в глазах он нанес второй удар - в область же­лудка. Раздался глухой звук. Кое-кто из зевак закрыл глаза: сейчас старик обмякнет, изо рта у него хлынет кровь.

Но старик был безмятежен и беззаботно улыбался. Он, вроде, и не заметил смертельного удара. Хоть бы чуть по­бледнел. Все так же по-стариковски переминался с ноги на ногу, все так же улыбался. А Янг не мог оторвать руку от тела старика, она будто прилипла.

Гроза всего города не мог ни ударить еще раз, ни вы­дернуть руку. Он застрял, как муха в липучке. Дергал­ся, бился, чтобы высвободиться. Толпа совсем опешила. Такого чуда здесь еще не видывали.

Если присмотреться, можно было увидеть, что огром­ный кулак Янга был зажат мышцами желудка старика. Неустрашимый и непобедимый Янг, о чьей силе слагали легенды, стоял столб столбом и обливался потом. Кулак в «ловушке». Лицо пунцовое от злости. Все попытки освободиться тщетны. То был день посрамления нахаль­ного пьянчуги. Он упал на колени, несколько раз покло­нился и произнес:

- О мастер. Я не узнал великого воина. Я вел себя недостойно. С этого часа я буду скромен и внимателен к другим. Смиренно прошу простить меня.

Старик пристально посмотрел на Янга, потом сказал:

- Хорошо, если ты действительно все правильно по­нял. Я слышал, что ты ужасный наглец. Помни: мир ог­ромен. Следи за собой. Будь чист и аккуратен в словах, честен в поступках.

Старик расслабил мышцы живота, и Янг тяжело опу­стился на землю. Его победитель отошел, поднял узелок с чесноком, разомкнул круг зевак и отправился дальше, по­кашливая. Он не обернулся ни разу. История эта, спору нет, и интересна, и поучительна. Но случается, люди, знающие и суть, и технику искусства боя, рассказывают подобные легенды, как реально случивши­еся. Это уже серьезно и не так безобидно. Бывает, рас­сказчик делает себя главным действующим лицом, геро­ем, естественно, положительным. В лучшем случае, все произошло на его глазах.

Говоря о возможностях каратэ, порой произносят та - ' кое: «Есть тайный прием каратэ. Его называют нукитэ (рука-копье). Кончиками пальцев вы пробиваете плоть противника, хватаете его за ребра и вырываете их. На­учиться этому невероятно сложно. Делается это так. Возьмите бочонок литров на сорок-пятьдесят, заполните его мелкой фасолью. Крепко сожмите пальцы и со все­го размаха вбивайте кисть в бочонок с фасолью. Повто­ряйте все сначала по десять тысяч раз в день. Кожа на пальцах полопается, они начнут кровоточить. Но посте­пенно пальцы огрубеют, изменится их вид - они станут больше и другой формы. Продолжайте занятия, и чувство боли мало-помалу пройдет.

Теперь заполните бочонок песком. И все сначала. Пробить песок труднее, чем фасоль. Но где-то через месяц вы уже достанете пальцами до дна с одного уда­ра. Тогда меняйте песок на гальку или щебень. Еще че­рез месяц бочонок забивают дробью. Результат таких тренировок заставит забыть о былой боли и трудностях. Вы сможете пальцами пробить толстую доску, раскро­шить камень, перебить хребет лошади».

Человек, который до того ничего не знал о каратэ, при­мет эту чушь за правду. У него сложится впечатление, что каратэ - это нечто опасное и страшное. Это в лучшем случае.

«Слышал, вы занимаетесь каратэ. Простите за любо­пытство, вы, правда, можете голой рукой раскрошить боль­шой камень или пробить пальцами грудную клетку про­тивника?» - Такой вопрос может задать только полный профан в каратэ. Уважающий себя мастер ответит: «Нет. Я на такие чудеса не способен». Но есть же другие. Те как бы скромно ухмыльнутся: «Сейчас вряд ли. Но в молодости бывало...» Увы, часто эти «мастера» прекрас­ные ораторы. Они красноречивы и убедительны. Им верят. Почему они любят «блеснуть чешуей»? Возможно, думают, что «красное словцо» пойдет каратэ на пользу. Но когда и кому ложь и хвастовство шли впрок? Они попро­сту искажают природу и суть боевого искусства, что дает свои результаты. Знаете, что мне напоминает такая «лю­бовь» к каратэ? Убийство добротой и заботой...

История про Янга еще что... Любители красного слов­ца болтают о каких-то таинственных приемах. Сколько их? Это зависит от силы воображения рассказчика. Воз­можно, когда-то в древности старые мастера и знали какие-то секреты, не спорю. Но за всю мою жизнь я ни с чем подобным не сталкивался.

Случалось мне слышать, как тренеры наставляют сво­их питомцев: «В каратэ важна сильная хватка. Чтобы тре­нировать руку, возьмите два ведра. Вверху они должны быть такой ширины, чтобы их можно было охватить пя­терней. В ведра насыпьте песку. Держите по ведру в каждой руке и размахивайте туда-сюда». Доля правды в таком объяснении есть. Но россказни о том, что тело человека можно разорвать в клочья, - сущая ерунда. Наше тело - не взбитое тесто. Его так просто не разор­вешь.

Как-то один «мастер» пришел в мой додзо и спросил, не хочу ли я, чтоб он научил меня некому «тайному при­ему». Помню, я еще подумал, сколько же в этом мире ма­лоразвитых людей... И попросил гостя продемонстриро­вать его прием на мне. Кончилась вся эта затея просто смешно. Он не нанес мне даже мало-мальски серьезно­го удара. Своим «тайным приемом» лишь слегка поцара­пал меня, других следов боя не было. Это была просто потеха.

Сильная хватка дело стоящее и нужное, никто не спо­рит. Я знавал людей, у которых руки были налиты нео­бычайной мощью. Один из них развернул дом в Окинаве, вращая балки (в отличие от домов на материке, дома Окинавы имеют балки более толстые и крепкие). А один из моих учителей, мастер Итосу (сегодня его считают большим экспертом в Каратэ-до) мог голой рукой раз­бить толстую бамбуковую трость. Думаю, это дар Небес плюс тяжкий труд в тренировочном зале.

Тренируясь всерьез и регулярно, человек достигает многого. Но ведь есть пределы наших возможностей. Верно, опытные каратисты могут то, что не под силу дру­гим: разбить рукой доску, пробить кладку черепицы на крыше в 12-13 слоев. Так потренируйтесь вы, как они, и тоже сумеете все это. И это, знайте, не имеет с каратэ ничего общего. Более того, истинному каратэ подобные «подвиги» чужды.

Дилетанты часто задают вопросы: «Сколько досок нужно разбить, чтобы получить тот или иной пояс кара­тэ?» Они путают систему оценки мастерства боевого искусства с лестницей. «Исидан» - первая ступень в каратэ получается первой ступенькой лестницы? Так, что ли? Глупость, конечно.

Каратэ - благородное искусство боя. Поверьте мне, чи­татели: коли перед вами человек, который хвалится ко­личеством разбитых досок и камней, который не раз «раз­рывал человека в клочья», перед вами тот, кто не имеет понятия, что такое каратэ. Тот, кто играет листиками и тонкими веточками огромного дерева. До ствола ему нет дела.

ИСТОКИ

Есть старая байка. Император Наполеон, дескать, лю­бил вспоминать и восхищаться маленькой страной в Во­сточной Азии, которая хоть и имела мало земли, была со­вершенно независима. Оружие в этой стране было стро­жайше запрещено законом, а имеющий его считался преступником.

Страна эта находилась к югу от Японии и звалась ког­да-то королевством Рюкю. Ныне это префектура Окинавы, родина каратэ.

Когда родилось каратэ, не знает никто. И вряд ли это когда-нибудь станет известно. Объяснение этому есть. В старину каратэ держали в тайне от чужаков. Пришлым о его силе и возможностях не говорили. Я уж не гово­рю о «показывали»... Не сохранились и письменные до­кументы, в которых можно найти хоть намек или след времени появления на свет великого искусства.

В королевстве Рюкю оружие запрещали дважды. И оба раза запрет был государственным. Впервые это слу­чилось лет 500 назад, а во второй раз - ле на 200 поз­же. Табу на оружие сыграло огромную роль в развитии каратэ. (Впрочем, «огромная» - всего лишь слово, а сло­ва часто слабее того, что они означают). Первый запрет на оружие объявили в период так на­зываемого Объединения Трех Королевств. Ба Кин упоми­нает о нем в своих «Сказках Камелии».

До пятнадцатого века на островах Рюкю было три са­мостоятельных королевства - Чузан, Нанзан и Хокузан. И каждое претендовало на лидерство. Чузан оказалось сильнее двух других. И все три объединились. Владыкой единого государства стал король бывшего Чузан - вели­кий Сё Хаши (). Первое, что он сделал, - из­дал указ о запрете на оружие и образовании невоенизи­рованного правительства, в которое входили люди науки и толковые политики.

Запрет был строг. Под него попадали даже старые мечи, которые хранили, как память. Целых два столетия островитяне жили в мире, народом правили мудрые, доб­рые люди. В 1609 г. на Рюкю напали войска Симазу, во­инственного владыки южного Кюсю, который претендовал на южные моря и территорию Рюкю.

В гражданской войне Сенгоки ( ) армия Си­мазу прославилась бесстрашием и жестокостью. Двад­цать лет, предшествовавшие нападению на Рюкю, были «страшным сном» для регента Тойтоми Хидеоши: он пытался объединить всю Японию.

Гроза самураев Сатсума не ожидал встретить такой решительный отпор островитян. Захват порта Наха - во­рот в Окинаву - провалился. Только с помощью под­крепления остров был окружен войсками Симазу. За­тем внезапная атака на порт Унтэн - а его почти не ох­раняли - и захватчики добились своей цели. Ситуация резко изменилась: Окинава, главный остров архипелага, оказался в руках Симазу.

Новый государь издал свой указ, запрещающий ору­жие. На сей раз указ распространялся на представите­лей всех сословий. Историки единодушны в том, что своим рождением каратэ, уникальный вид безоружно­го боя Окинавы, обязано запрету Симазу: жителям Рюкю, хочешь не хочешь, пришлось изобретать безоруж­ную форму защиты. Правда, некоторые приёмы безоруж­ного боя существовали и раньше, до войны с Сатсумой. Так что правильнее, на мой взгляд, сделать следующий вывод: новый запрет на оружие стал катализатором р очищения и совершенствования уже существующего вида борьбы.

Рюкю оказались государством подчиненным Китаю, на­ладились частые контакты островитян и жителей провин­ции Фукайен на материке. Естественно, что китайское кэнпо (дословно - «кулачный метод») стало известно и по­пулярно на японских островах. Элементы кэнпо сами собой переплелись с техникой местного боя без оружия.

Причем, некоторые приемы сохранили первоначаль­ную форму. Так возникли два предшественника каратэ Окинава-тэ и То-дэ. Когда я был ребенком, я слышал эти слова от старших. Сейчас мне кажется, что То-дэ обозна­чало в большей степени традиционный китайский кэн­по, а Окинава-тэ - так тогда называли местный вид боя. Истории военного искусство Китая не меньше шести тысяч лет. Говорят, в годы правления легендарного Жел­того Императора (Хунаг-ти, приблизительно 2700 г. до нашей эры) солдаты отбивались от варваров-захватчиков острыми, как лезвие бритвы, мечами. И до рождения пра­вящей династии Чжоу (1027 г. до нашей эры) Китай был более чем беспокойной страной. Там то и дело вспыхи­вали войны между кочующими племенами. Само собой, тревожный образ жизни ставил народ перед необходимо­стью изобретать новые стратегии, новую технику боя: с врагом надо бороться, более того, его нужно победить. Эти боевые науки древности систематизировали три че­ловека: Та-Шанг Лао-Чин, Тай Чен-дзэн и Юан Шит-Тьен. Они положили начало тому, что позже получило назва­ние Три Начальные Школы военного дела. Все три си­стемы опробованы поколениями тех, кто изучал их, кто вносил что-то свое, новое, чего требовало время. Так век за веком древнее боевое искусство Китая превращалось в технику развитого благородного военного мастерства. В период Трех Королевств (220-80 гг. до н. э.) в стра­не один за другим выросли три богатыря: Куан-Ю, Чанг Фэй и Чао Юн. Их сила и знание военного искусства сделали для страны столько, что трудно выразить слова­ми. Особо знаменит подвиг Чао Юна: имея в руках одно копье, он обратил в бегство целое войско врага и осво­бодил своего принца.

С тех пор в Китае появился неписаный закон: во главе государственной армии мог стать человек, который отлично знает военное дело, отличается здравомыслием и легко ориентируется в самых сложных боевых стратегиях.

Следующее тысячелетие стало периодом эволюции двух основных военных стилей. Их рождение и развитие наблюдали три королевские династии: Юань (), Мин (), Цин (). Представители обеих школ военного искусства все эти годы боролись за первенство, оттачивали, совершенствовали свою техни­ку. Этот процесс не мог не сопровождаться основанием множества дочерних школ двух главных направлений.

Стоит ли говорить, что Шанг By и Шаолинь - обе име­ют и недостатки, и достоинства. Трудно, точнее, невозмож­но сказать, какая из них лучше.

В Китае обе школы популярны, и никогда ни одна из них не подвергалась гонениям. Нет, китайскими школа­ми боевых искусств всегда гордились, как национальны­ми традициями.

Школа Шанг By, основанная Чанг Сан Фэнгом, опира­ется на силу «чи» («ки» - в Японии). Тай-чи, Хсинг-ай и Па-Куа - школы-единомышленники Шанг By. В движе­ниях спортсменов этого направления сразу чувствуется некая взрывная сила. Внешне это чрезвычайно эффект­но. Действенно не менее: точный удар легко сбивает про­тивника с ног.

Стиль Шаолинь иной. Его последователи чтят Та-мо Лао-тсу (Бодхидхарму), считая именно его основателем школы. Здесь главный акцент - на технику рук и ног, приемы блокировки и нападения. Предусмотрена гибко-жесткая техника и длительно-краткая. Другими словами, приемы нападения, нанесения удара и приемы захвата.

Говорят, что Та-мо прибыл в Китай из Индии. Путеше­ствие его было трудным и опасным. Он пересекал широ­кие реки, шел по огромным равнинам, взбирался на высокие горы и отвесные скалы. Наконец, он попал в королевство императора Лианга. Ему-то путешественник и поведал о Пути и Законах Будды. В эру Куанга (520-4 гг. н. э.) император Северного Уэй Хсайао Мин пригласил Та-мо в монастырь Шаолинь провинции Хонан проповедовать путь Будды.

Монахи падали в изнеможении на его занятиях. Тогда великий учитель говорил: «Закон Будды учит питать и крепить дух. Но дух и плоть едины. Их нельзя разъединить. Взгляните на себя: вы измучены, устали духовно и физически. В этом состоянии невозможно постигать путь Будды. Завтра рано утром мы начнем все сначала. Бу­дем отрабатывать то, что не сумели сегодня». Тогда он учил монахов укреплять дух и плоть сутрами Экикин и Сензуй.

Сензуй очищает мысли, открывает мир в истинном свете. Экикин состоит из иероглифов «эки» (перемены) и «кин» (мускулы), приучает тело к дисциплине, делает его сильным и крепким. Тренируя тело путем, описанным в сутре Экикин, можно достичь силы королей мифичес­кого царства Дэвов. Очищая мысли путем сутры Сензуй, развиваешь силу воли и желание следовать духовным путем Будды.

Говорят, эти две сутры дают человеку такую мощь, что он может передвигать горы, а сила «ки» позволяет познать суть Вселенной. Эта метода и легла в основу обучения военному ис­кусству. Стиль Шаолинь-кэнпо быстро охватил весь Ки­тай, да и сейчас он все еще в моде. Он пересек море, по­пал на острова Рюкю, где, видимо, слился с местным сти­лем боя, очень на кэнпо похожим.

КАРАТЭ НА ОСТРОВАХ РЮКЮ

Оружие на островах запретили. Занятия и трениров­ки по безоружному бою стали проводить тайно: жители Рюкю явно не хотели, чтобы стало известно даже о су­ществовании подобного. Приемы боя, особенно имеющие отношение к каратэ, тщательно скрывали от пристальных глаз сюзеренов Сатсумы.

Конспирация коснулась не одного лишь каратэ. Кэн­до и другие боевые искусства тоже не предназначались для глаз чужаков. Но все это не шло ни в какое срав­нение с тем, как оберегали островитяне каратэ. Наклады­вались самозапреты, давались обеты, писались обещания, заклинания и т. д. В годы реформ Мэйдзи ( гг.) необходимость в конспирации отпала. Но по вековой традиции, укоренившейся в душах островитян, каратэ какое-то время все еще держали в секрете.

Ясно, что не было никаких додзо, не было и профес­сиональных тренеров. Знаменитый учитель Матсумура был офицером и состоял на службе короля Рюкю. Уехара, который, говорят, вызвал на поединок Матсумуру, был про­стым ремесленником, гравировал утварь из метала. Ма­стер Азато, который одарил меня теплом и доброй нау­кой, был тоноки (вроде английского лорда или владельца феодального поместья). Мастер Итосу, тоже мой дорогой учитель, служил личным секретарем императора.

Ни для одного из них, величайших мастеров боя, кара­тэ не стало профессией. Что поделаешь, такова история бо­евого искусства... Тот, кто преподавал каратэ, делал это из личных симпатий и интересов. Тот, кто учился каратэ - «из любви к искусству» в буквальном смысле слова.

Я был единственным учеником мастера Азато, которого в те годы считали величайшим знатоком каратэ. У мастера Итосу, кроме меня, учились еще два-три пар­ня. В самом захудалом додзо сегодня студентов больше.

Обычай держать каратэ в тайне был в силе еще со­всем недавно. Лет десять назад я получил такую запис­ку: «Я знаю ката, которому никогда никого не учил. Хочу передать его Вам до того, как умру». Так писал какой-то господин из Окинавы. Я был очень тронут его слова­ми, но, к сожалению, дела не позволяли мне съездить из Токио в Окинаву и обратно. Но как раз в это время моему сыну Гиго понадобилось побывать в Окинаве по делам. Я попросил его навестить того господина и выу­чить ката вместо меня.

Старик был страшно рад, когда приехал Гиго. Перед тем, как показать свое ката, он тщательно закрыл все двери и ставни, чтобы никто не подсмотрел. Урок был дан, старик сказал: «Теперь я умру в мире. Многие просили меня научить этому ката. Я отказывался. Один просто ходил за мной по пятам и просил, просил... Он так на­доел мне, что я сдался. Но я изменил и характер ката, и главные его движения. Если возникнут сомнения или споры, скажи отцу: тебя я научил выполнять ката так, как надо». В годы моей юности такие эпизоды случались часто.

Этим отчасти можно объяснить, почему у одного ката бывает много разных версий. И еще. Каждый ученик все­гда «примеряет» ката на себя. Отсюда и некоторые изме­нения, а то и искажения. Но об этом потом.

«КИТАЙСКАЯ» РУКА, «ПУСТАЯ» РУКА

В Окинаве в ходу были слова «Окинава-тэ» и «То-дэ». Уже в Токио и я сам, и мои ученики стали говорить «Ка­ратэ-до». В книге «Каратэ-до Кёхан» я уже подробно объяснял, почему появился новый термин. Но и сейчас не прочь рассказать об этих причинах. Итак:

1. Так как нет никаких письменных документов, мы не знаем, что означает «кара» в слове «каратэ». Его мож­но написать иероглифом «китайский» и иероглифом «пу­стой». Были времена, когда все китайское считалось луч­шим. Тогда, говоря о чем-то прекрасном, пользовались пер­вым иероглифом. Это отразилось и в названии боевого искусства. Слово «каратэ» начиналось с иероглифа «ки­тайский», что придавало ему значение высшего класса и превосходности.

2. Такое написание может вызвать неразбериху. Ка­ратэ начнут путать с китайским кэнпо. (И все же стоит признать, что каратэ Окинавы и сегодня сохранило неко­торые ката, явно принадлежащие китайскому стилю боя).

3. Теперь, когда Япония стала нацией мира - а кто-то считает, нацией высшего порядка, - как-то не очень удоб­но использовать слово «китайский», говоря об уникальном военном искусстве Японии.

4. «Кара» в значении «пустой», «безоружный», «безо­ружная самооборона» куда более подходяще.

5. Как в тихой, пустой долине резонируют даже самые слабые звуки, так избравший путь каратэ должен очиститься от эгоизма и корысти, чтобы стать внутренне свобод­ным (пустым) и готовым реагировать на любую неожи­данность. Вот истинный смысл слова «пустой» в каратэ. 6. Постигший бесконечность форм и элементов Все­ленной понимает ЧТО ЕСТЬ пустота; - она не что иное, как истинная форма Мироздания. Все виды боевого искусства - яридзюцу (бой копьём), бёдзюцу (бой шестом), дзю-до, кэндо и так далее - основаны на единых с кара­тэ основопологающих принципах. Разница в том, что ка­ратэ исчерпывающе определяет основной принцип всех боевых искусств. Форма заполняется пустотой, и пусто­та принимает форму. Использование иероглифа «пустой» в слове «каратэ» базируется на этом принципе.

Я начал отстаивать право на существование именно этого иероглифа в написании слова. И тут же получил письмо с протестом из Окинавы: «Я узнал, что в Токио вы изменили значение «кара» в слове «каратэ» и жела­ете, чтобы его написание имело значение «пустая рука», хотелось бы знать, какие у вас на то основания. Иерог­лиф «китайский» мы и наши предки употребляли мно­го веков. Наконец, мы привыкли к такому написанию. Кто вы такой, чтобы менять по своему усмотрению истори­ческие традиции?» Тогда эту точку зрения разделяли мно­гие жители Окинавы. И будь у них такая возможность, они охотно подписались бы под письмом протеста. Что я мог им ответить? Я написал следующее: «В своей кни­ге «Каратэ-до Кёхан» я подробно пишу о том, что дает мне основания менять правописание и смысл слова «каратэ». Буду очень признателен, если Вы найдете время прочесть мои объяснения».

В пользу употребления иероглифа «китайский» в сло­ве «каратэ», строго говоря, нет оснований. Даже в ста­рину, говоря о каратэ, люди вряд ли имели в виду некую связь с Китаем. Что касается меня, я не вижу смысла пользоваться иероглифом «китайский». Далее. Сейчас уже мало, а то и вовсе нет, сходства между каратэ и на циональными видами единоборства Китая: Шаолинь кэн-по и Тамо-чуан. То же справедливо и по отношению к китайскому рестлингу и японской борьбе сумо. Нет внеш­него сходства. Методы обучения отличаются в корне. Различны подходы и восприятия. Дух, наконец.

Помню, году в некто Сури Дзиндо Кото Сёгако на свой страх и риск стал учить детей Окина­вы каратэ. Ученики начальной школы тогда были на­много старше сегодняшних. Первоклассник лет двадцати от роду в те годы не был редкостью. Позже, когда уч­редили единый призывной возраст на военную службу, издали распоряжение, касающееся медицинской комис­сии. Врачам надлежало высмотреть среди призывников тех, кто занимается каратэ - их выдавало физически раз­витое тело. Этот факт сам по себе становился предме­том серьезного разговора. Итог очередного безумия на­чальников был таков. Председатель комиссии по обра­зованию префектуры Огава Синтарё пригласил мастера Итосу на совещание директоров школ. Пригласил не од­ного, а с учениками, и попросил дать показательные выс­тупления юных каратистов. Огава был потрясен мастер­ством юношей. Вскоре ему предстояло написать отчет в Министерство Образования страны. Он написал... о нрав­ственности и духовности боевого искусства каратэ. Надо отдать должное Министерству Образования: там оценили достоинства Каратэ-до. И дали добро - чего никто не ожидал - включить каратэ в обязательную программы физического воспитания Первой общеобразовательной школы Окинавы и специальной школы для мальчиков, готовящей будущих военнослужащих.

Впервые после долгих лет секретности и конспирации каратэ стали преподавать открыто. К тому времени я и мои товарищи-единомышленники уже лет десять шли путем Каратэ-до, а некоторые и того больше. Но об этом мы не распространялись. Зачем? Когда началась война с Синаем, один молодой человек стал упорно заниматься каратэ с мастером Итосу. Он протренировался больше года, а уж потом пошел добровольцем на фронт. Получил назначение в дивизию Кумамото. Во время медицинского осмотра дивизионный врач обратил внимание на муску­латуру юноши: «Вы из Окинавы? Каким видом борьбы вы занимались?» Парень ответил, что он простой фермер, и, кроме тяжелой физической работы, ничем никогда не занимался.

Медкомиссию вместе с ним проходил его товарищ. Тот не выдержал и выпалил: «Он занимался каратэ!» «Вижу, вижу», - пробормотал врач. Он все еще был под сильным впечатлением от развитого и накачанного тела юноши.

Я еще расскажу во второй части этой книги о том, что ката каратэ - это совокупность движений во всех на­правлениях. Здесь нет зацикленности на какой-то одной тенденции. Движения ног так же активны, как и движе­ния рук. Все типы движений, включая повороты и прыж­ки, выполняются так, чтобы равномерно развивались все четыре конечности. Это одно из принципиальных отли­чий методики обучения каратэ.

Одной-двух минут достаточно, чтобы выполнить одно ката полностью. Есть быстрые, стремительные ката - на них уходит 30-40 секунд. В этот короткий промежуток времени вы тренируетесь в силу собственных возмож­ностей и особенностей организма.

День ото дня растет ваше умение, автоматизируются навыки, вы уже можете выполнить более широкий объем упражнений. Достаточно один раз увидеть, как целеуст­ремленный, серьезный студент секции каратэ задыхается. и не может восстановить дыхание после одной-двух ми­нут работы в додзо, и вы поймете, насколько каратэ тя­жело в учении. Но есть и другая сторона медали. Если количество и характер упражнений толково подобран для конкретного человека, учтены его индивидуальные воз­можности и физические особенности, опасности переутом­ления можно не бояться. Даже если ученик слаб здоро­вьем и переступил порог додзо в первый раз. Эти два обстоятельства - краткость упражнений и доступность для всех, сильных и слабых, здоровых и хилых, - тоже от­личает каратэ от других боевых искусств.

И еще: для тренировок не нужно ни специальное обо­рудование, ни одежда, ни помещение. Каратэ можно зани­маться в одиночку, вдвоем, с группой партнеров. Причем их количество не ограничено - и 100, и 200 человек.

Каратэ в целях самозащиты дает огромные возмож­ности. Все ваше тело превращается в оружие. В мае 1922 г. Министерство Образования организова­ло, а главное, выделило деньги на Первую Ежегодную Спортивную Выставку. Её провели в Оканомизу. Меня, как президента Ассоциации Боевых Искусств Окинавы, попросили использовать эту возможность и представить наш местный стиль самозащиты. Просьба исходила от Де­партамента по Делам Образования Окинавы.

Я охотно согласился и стал готовиться к поездке в То­кио. Я всегда считал себя посредственным оратором и все думал, как же мне рассказать огромной аудитории о боевом искусстве, о котором большинство не имеет ни малейшего представления. Думал, гадал и решил: возьму с собой фотографии - крупные планы ката, кумитэ, при­емы для рук и ног. Так я и сделал. В столицу заявился с тремя огромными фотостендами.

Я планировал вернуться домой сразу после выставки. Но неожиданно в самый разгар ее работы мне принес­ли записку от Кано Дзигоро, известного мастера дзю-до. Он просил обучить его каратэ. Я не считал, что достоин такой чести, и вежливо от­казался, объясняя отказ необходимостью вернуться домой. Но попросил разрешения посетить додзо великого мас­тера до отъезда. Он ответил: «Я прошу Вас встретиться со мной. Пожалуйста, подождите два-три дня. Я хочу, чтобы с Вами увиделись все». Через три дня я пришел в додзо Кодокан, где встретился с лучшими мастерами дзю-до. Их было около сотни.

Со мной не было моих учеников, не было никого, кто мог бы помочь в показательных выступлениях. На мое счастье, в Токио оказался Гима Синкин, молодой тренер каратэ из Окинавы. Он согласился выступить со мной, мы вместе показали ката и кумитэ. Некоторые из них, р особенно Канку, так поразили зрителей, что нас проси­ли повторить все сначала много раз.

После выступлений началось обсуждение. Нас засы­пали вопросами. Спрашивали все, и начинающие, и зре­лые мастера дзю-до. Позже остались одни «старики». Кано Сэнсэй спросил, сколько нужно времени, чтобы отработать все ката. Я от­ветил: год, а то и больше. «Я не смею просить Вас задержаться здесь на такой срок», - сказал он. - «Но я бы очень хотел, чтобы Вы научили меня хотя бы двум-трем основным ката». Я был польщен и тронут просьбой ве­ликого педагога и мастера в мире боевых искусств.

Планы мои побыстрее вернуться домой рухнули. Я стал давать уроки каратэ в додзо Кодокан и Военной Академии Тойамы. Прошло совсем немного времени, и меня начали приглашать на консультации самые разные организации. Вот некоторые из них. Объединение штангистов, Спортив­ная школа, клуб художников. Брать уроки каратэ пожела­ло и семейство Сё, именитое и очень знатное.

Времени совсем не хватало. Но я чувствовал, что дол­жен сделать все, что могу, ради Каратэ-до. Я старался не пропустить ни одной встречи, успеть на все выступления и лекции. Постепенно увеличилось количество желающих пройти ускоренный (краткий) курс обучения. Самые се­рьезные и упорные из них стали моими учениками на многие годы. Мне стали предлагать штатную работу в школах. Я был так занят, а дел впереди так много, что стало понят­но: скоро вернуться домой мне не удастся.

Меня часто спрашивают: «Сколько существует стилей (разновидностей) каратэ?» Вопрос, на первый взгляд, про­стой. Но ответить на него сложно. Дело в том, что ка­ратэ очень индивидуальный вид борьбы или спорта. Можно даже сказать, что у каждого каратиста свое ка­ратэ. Существует несколько субъективных причин, опре­деляющих появление многочисленных стилей каратэ. Взять, к примеру, такое обстоятельство. Человек не мо­жет верно выполнить какие-то движения ката, у него не получается тот или иной прием. В результате ката выпол­няется так, как может именно этот человек в силу сво­их физических данных. Недостаток прилежания - тоже причина: ученик заучивает ката неверно, хотя мог бы от­работать его лучше. Бывает, люди подолгу не тренируются и забывают традиционные ката, пробуют выполнить их, а у них выходят совсем другие движения. Случаются и личные ошибки тренеров, и идиосинкразия на определен­ные движения в ката. Все бывает. Да, есть много при­чин, по которым то или иное ката видоизменяется. Но ут­верждать, что это ведет к появлению разных стилей, в строгом смысле слова не верно и даже недостойно.

Есть люди, и таких немало, кто пытается смешать ма­лые навыки джиу-джитсу со столь же малыми навыками каратэ. В результате они проделывают нечто странное, не стоящее ни того, ни другого названия. Есть и такие, кто выдает свои доморощенные выдумки за некий особый стиль каратэ или особый стиль кэнпо. Будет жалко и стыдно, если их воспримут всерьез.

Слишком много развелось «мастеров каратэ», которых никто, кроме них самих, таковыми не считает. Бывает, яв­ляется ко мне в додзо подобный господин и представля­ется: «Я лучший ученик Сэнсэя Имярек». Как правило, «лучший ученик» ничего, кроме амбиций, не имеет, у него нет даже посредственных навыков боевого мастерства. И чаще всего этих «мастеров» стоит пожалеть: они попрос­ту обладают очень слабыми способностями. Можно только удивляться, как такой примитивный человек находит сло­ва для саморекламы. И если таковые принимать всерьез, тогда количество стилей каратэ безгранично.

Несколько лет назад мы с учениками отправились в Бутоку-дэн в Киото на показательные выступления школ боевых искусств. Каратэ числилось в программе в раз­деле «Дзю-до». Я полюбопытствовал, кто еще примет участие в фестивале. И что я увидел? В программе были перечислены школы каратэ, о которых я в жизни не слышал. Когда дело дошло до выступлений, я вообще чуть было не потерял дар речи: ИХ каратэ было совсем НЕ каратэ. Я пришел в себя. Испытывая стыд и смущение, решил извиниться перед публикой. Ведь они только что принимали за каратэ то, что я, посвятивший этому искус­ству жизнь, не узнал и не мог считать таковым. И когда меня спрашивают, сколько стилей у каратэ, что я по-ва­шему должен отвечать? Перечислять это неизвестно что? Так врать непростительно.

Насколько мне известно, из прошлого до нас дошли два настоящих стиля: Годзю-рю мастера Мияги и Шито-рю мастера Мабуни. Я никогда не давал названия тому ка­ратэ, которому обучаю сам. Некоторые мои ученики про­звали его Шотокан-рю.

Если внимательно рассмотреть ката, их можно разде­лить на две категории. Ката первой категории - трудные и тяжелые. Они подходят тем, кто стремится накачать мускулатуру и набраться силы. Ката второй категории легкие и быстрые. В них главное - подвижность и ско­рость. Двигаться, как пушинка, может научиться каждый.

Наши «старики» относят первую категорию к стилю Сорин-рю, а вторую - к стилю Сорей-рю. Думаю, точнее употребить слово «фу» - разновидность, манера исполне­ния, а не «рю» - стиль. В любом случае, это деление достаточно условно: ката Сорин состоят из медленных, как бы тяжелых движений, а ката Сорей - из быстрых и легких. Два типа ката каждый отрабатывает и приме­няет на свое усмотрение. Но это не значит, что можно, а когда-то и нужно, заниматься одним в ущерб другому.

МАСТЕР АЗАТО

Рисунок боя у Мастера Азато - я уже писал об этом - был совершенно выдающийся, своеобразный. Равных ему в Окинаве не было. Меня, несомненно, вела фортуна: я подружился с его старшим сыном. И я лишь могу бла­годарить судьбу за то, что среди моих жизненных настав­ников был великий мастер каратэ Ясутсуне Азато.

В социальной иерархии Окинавы главенствовали два клана - Удон и Тоноки. К клану Удон принадлежали вла­дельцы поместий, феодалы, равные по знатности даймё Японии. Тоноки - наследственные главы городов и де­ревень. Их приравнивали к классу сёмайё (землевладель­цы средней руки и мелкое дворянство). Через несколь­ко лет после начала реформ Мейдзи (1868) место саму­раев занял класс сизоку. Выше их были только даймё, ниже - среднее сословие и простолюдины.

Владением мастера Азато была деревня Азато, распо­ложенная между Нахой и Сури. Азато и другой большой мастер каратэ - Итосу - дружили с детства. Благодаря ре­комендации Азато его друг был назначен на должность личного секретаря императора. Сам Азато пользовался наибольшим доверием императора среди офицеров. В дол­жности адъютанта императора он был скорее его советни­ком по политическим и административным вопросам.

Помню, он как-то заметил: «Вот увидишь, Фунакоши, как только построят Транссибирскую магистраль, будет, война. Война Японии с Россией». История доказала, что он был прав. Но сказано это было за много лет до нача­ла войны, и мне тогда казалось, что старик фантазирует. Азато жил на маленьком, отрезанном от основной тер­ритории страны острове, но всегда был удивительно то­чен в оценке международных событий.

В начале реформ Мейдзи, когда жителям Рюкю пред­стояло решить, кого они будут поддерживать (то ли хранить верность сегуну Токугава, то ли подчиниться импер­ской власти), точка зрения Азато была твердой: островитяне должны сотрудничать с новым правительством. В годы реформ он остался верен себе: одним из первых ма­стер расстался с длинными волосами и вихром на голове, древним символом гордости и мужественности японцев. Позже он стал атташе и советником дома Сё, много лет прожил в районе Токио Кодзимаки, где близко общал­ся с выдающимися людьми того времени.

Думаю, владеть мечом Азато научился в школе Дзи-ген. Он блестяще обращался с этим оружием. Хвастов­ство было совершенно чуждо мастеру, но порой он шу­тил так: «Если станет вопрос жизни и"смерти, и придет­ся взять в руки меч, не сомневаюсь, что сумею его удержать...» Эта шутка обернулась реальностью в схват­ке с мастером Канна, знаменитым бойцом кэндо. Канна атаковал прямым ударом острейшего лезвия, Азато от­бил нападение одной рукой и полностью обезвредил про­тивника.

Канна Ясумори был известным «буши» (бойцом). В Окинаве словом «буши» называли не только самураев. Его значение было шире: «буши» означало «человек, ис­кушенный в бушидо», т. е. «познавший Великий Путь Воина».

Мастер Канна прекрасно знал китайскую и японскую классику. Его ценили и уважали, как человека высокой эрудиции. О его физической силе ходили легенды. Пле­чи были такими огромными, что казалось, у него нет шеи. Люди шутили, что плечи у Канна в два этажа. Это был мужественный, бесстрашный человек, большого боевого духа, что бросалось в глаза сразу. Он напоминал шаро­вую молнию, окруженную пульсирующей аурой.

Странно, что когда такой человек выходил на бой с мастером Азато, он выглядел как-то беспомощно. Кан­на нападал снова и снова, но каждый раз безуспешно. Азато без видимых усилий отбрасывал и побеждал сопер­ника.

Позже Азато объяснил мне это так: «Человеческая на­тура бывает трех основны типов - цельная, противоре­чивая и глубокая. Канна - человек цельный. Ему нет равных в мужестве и бесстрашии. Он подавляет против­ника. Такое впечатление, что заглатывает его. Чтобы про­тивостоять человеку цельной натуры, надо быть либо противоречивым, либо глубоким от природы. Когда Кан­на стоит перед соперником, он поглощен одним - напа­дением. Если противник хоть чуть-чуть приоткрывается, Канна не выдерживает и атакует. Он уже не думает о том, кто победит. В результате побеждает не он».

Мастер Азато дал мне много бесценных советов. Я по­мнил его слова всегда. «Думай, что вместо рук и ног у тебя четыре меча. Ими можно ранить, а можно и убить одним касанием». Эти слова обретают больший смысл для того, кто видел Азато в бою. Как-то его попросили объяснить значение и показать удар иппон-кен. Азато бы­стро встал и сказал: «Нападай на меня». Тот, кто спра­шивал, сделал, как велели.

В удар он вложил всю силу. Мастер ушел от удара, легко развернув тело, нанес иппон-кен по руке нападав­шего, а следующий удар направил в солнечное сплетение. Все движения Азато были молниеносными и точными. Противник ничего не успел сообразить, не то что отбить удар мастера. И худо было бы парню, не останови Аза­то кулак на расстоянии тоньше пергаментного листа от его тела. Тот удар стал бы смертельным.

Обливаясь холодным потом, ученик смог прошептать: «Я все понял, спасибо». Когда парень снял верхнюю одеж­ду, я увидел, что на руке, куда пришелся удар Азато, пря­мо на глазах растет огромный синяк. Я был единственным учеником мастера. По крайней мере, других я не знаю. Даже старшего сына Азато каратэ учил его друг, мастер Итосу. Как-то Азато сказал мне: «В древности люди понимали, как трудно учить и растить собственных детей. Тогда было принято меняться детьми. Их образованием и воспитанием занимались родители из других семей. И наоборот. Я научу тебя мно­гому. Прошу тебя, передай все, что узнаешь от меня, моему сыну». Несомненно, больше всего о каратэ я узнал от мастера Азато. Впрочем, не только о каратэ.

Меня всегда поражало, как хорошо он знает все обо всех мастерах боевых искусств, достойных звания «буши». Он знал все: имя, адрес, у кого учился мастер, его возмож­ности физические и интеллектуальные, сильные и слабые стороны. Азато говорил мне: «Если на тебя напали, не важно, когда, где и как. Важно знать, КТО, каков у него характер, какова сила, в чем он силен, в чем слаб. Если ты знаешь все это, можешь не тревожиться за себя. И еще. Всегда стоит знать, кто достоин твоего внимания. «Знать врага и знать себя - вот секрет победы», - помни об этом».

Эти слова обрели иное звучание, когда молодец по име­ни Киндзо Дзиро, любитель нападать на прохожих, избрал очередной жертвой Азато. Парень, правда, не знал, на кого покушается. Не стану рассказывать, чем все закончилось. Вы и так догадаетесь.

МАСТЕР ИТОСУ

Случайность, конечно, но у мастеров Азато и Итосу имя было одно: Ясутсуне. Внешне они являли собой пол­ную противоположность. Азато - высокий, широкоплечий, с острым, пронзительным взглядом. Вылитый буши древ­ности. Итосу был среднего роста, с мощным торсом. Его силуэт больше всего напоминал бочонок. Он носил усы и бороду. Но все равно лицом был похож на тихого, по­слушного ребенка. Руки Итосу были необыкновенно силь­ными.

Выпив немного, Азато и Итосу часто устраивали поединки по армрестлингу. Азато проигрывал всегда, даже если пускал в ход обе руки против одной руки друга. Перед тем, как сдаться, Азато бурчал: «Остается одно...» И он быстро сбрасывал руки Итосу, и два пальца правой руки летели и останавливались в доле дюйма от глаз друга. Объясню. Армрестлинг Окинавы отличается от этого вида борьбы в Токио. Локти не имеют опоры. Соперники скрещивают запястья, сжимают кулаки тыль­ной стороной вниз. Форма та же, что и при внутреннем блоке предплечий. Я еще расскажу об этом.

Я уже писал, что легендарная сила рук Итосу была, ско­рее, даром природы, который, конечно же, развили регуляр­ные тренировки. Вот что произошло однажды в районе Тсудзи города Наха. Район славился развлекательными заведениями. Мастер Итосу решил скоротать вечер в родном из ресторанов. Он уже входил в двери, как вдруг какой-то парень выскочил из темноты и с резким криком «кийа» нацелился ударить Итосу в спину. Мастер мог легко увернуться, но не сделал этого. Он напряг мыш­цы торса так, что кулак хулигана будто угодил в камен-' ную стену. Тот закричал от боли и удивления и собрал­ся было удрать. Не тут-то было: мертвая хватка Итосу уже легла на запястье парня. I» Он чувствовал силу мастера и даже не пытался осво­бодиться - берег кости. Парень едва дышал от боли. Пот выступил на лбу и тек по лицу. Итосу даже не повернул головы. Он шел в ресторан и тащил за собой парня. Во­шел в зал, сел за столик, велел перепуганной официантке принести еды и вина. Когда выпивка была на столе, мас­тер левой рукой взял бокал, а правой развернул трясуще­гося от ужаса бандита лицом к себе. Итосу отпил немно­го, взглянул на парня, улыбнулся и сказал: «Не знаю, что ты имеешь против меня. Выпить хочешь?» Потеряв от стыда дар речи, молодой человек низко поклонился.

Тело Итосу было так накачано силой, что казалось не­уязвимым. Он мог выдержать удар любой силы и не об­наружить при этом признаков боли или травмы. Расска­жу еще об одном случае.

Жил тогда в Окинаве некий молодой тренер каратэ. За ним тянулась дурная слава любителя уличных драк. Чтобы проверить свою силу, он высматривал на улице одинокого прохожего и провоцировал драку. В один «пре­красный» день ему в голову пришла глупейшая мысль: «Все твердят о неимоверной силе Сэнсэя Итосу. Прове­рим. Если я подстерегу его и нападу внезапно со спины, он ничего не сможет сделать».

И парень стал ждать удобного случая. Однажды он выследил Итосу, когда тот поздно возвращался с вечерин­ки домой. Юноша подождал, когда мастер приблизится, подкрался сзади и молча ударил Итосу в самое уязвимое место на спине. Мастер даже не пошатнулся и шел себе, как будто ничего не случилось. Парень попытался уда­рить его в бок. Итосу мгновенно схватил его запястье и крепко сжал. Рука у молодца онемела. Еще бы. Мас­тер легко разбивал одной рукой толстую бамбуковую палку. Пленник еще пытался как-то сопротивляться сво­бодной рукой. Но, само собой, зря: Итосу попросту не обратил на это внимания.

В отчаянии юнец закричал: «Мастер. Простите меня». Итосу шел неспеша. Через минут пять раздался его спокойный голос: «Кто ты?» «Меня зовут Сабуре», - был ответ. Тогда мастер, наконец, повернул голову и по­смотрел на беднягу: «Сабуре, значит? - Итосу усмехнул­ся. - И зачем, Сабуре, ты так шутишь со стариком?» С этими словами он отпустил руку молодого человека и отправился дальше. Конец истории очень характерен для мастера Итосу.

ЗАПОВЕДИ В УЧЕНИИ

Прежде чем говорить о технической стороне каратэ, мне хотелось бы дать несколько главных советов о том, как начинать занятия, с каким внутренним настроем приступать к тренировкам каратэ.

Во-первых, каратэ - военное искусство, что требует са­мого серьезного к нему отношения и подхода. Я говорю сейчас не о прилежании. Делая каждый шаг, каждое, са­мое легкое движение, помните: перед вами противник с готовым к бою мечом.

Каждый ваш удар должен нести в себе всю силу, на которую вы способны. А в вас должна быть уверенность, что этот удар решающий, и победа за вами. Будьте уве­рены в этом, даже если удар не удался, иначе можно по­платиться жизнью. Вера в победу концентрирует мысли и энергию, ваш боевой дух, дает полный выход силе. И неважно, как долго вы занимаетесь каратэ. Если на тре­нировке вы думаете только о том, правильно ли движут­ся руки и ноги, лучше займитесь танцами.

Тренируясь с нужным настроем, вы преуспеете не только в каратэ. Это очень поможет в жизни. Она ведь часто напоминает поединок. Если ваши личные неуда­чи являются следствием недостаточно серьёзного отно­шения к жизни, глупо надеяться, что у вас будет шанс отыграться.

Второе. На тренировках не жалуйтесь. Вообще, слов поменьше. Только лентяи, неспособные трезво взглянуть на себя, находят утешение в словоблудии. Часто их глу­пые стенания звучат высокопарно. Вот пример. На заня­тиях, где отрабатывали заднюю стойку, я нередко слышал от учеников, что они не могут ее исполнить, сколько бы ни старались. Они всерьез спрашивали, что им делать, после часа (!) работы. А на эту позицию при ежеднев­ных занятиях «до седьмого пота», уходит, порой полгода, а то и год. Мне смешно, когда сетуют: «Сколько бы я ни бился...» - в самом начале пути. Мона и Дзен, услышав такое, впол­не могли накричать, оскорбить «несчастного», даже за­ставить есть собственные испражнения. На словах ничему не научишься. Учится ваше тело. Через боль, через труд вы осознаете: если это могут дру­гие, смогу и я. Спросите себя: «Что мне мешает? Что я делаю не так? Чего мне не хватает?» Только так можно овладеть боевым искусством. Важные вещи, о которых мы узнаем от кого-то, можно забыть. То, чему научился через собственные страдания, слезы, труд, не забудешь никогда. Видимо, поэтому масте­ра боевых искусств старины вручали грамоты и доверя­ли главные приемы только тем, кто работал без устали, не жалея себя. Так открывался им истинный дух будо.

Третье. Когда начинаете осваивать новый прием, рабо­тайте упорно до тех пор, пока не поймете его значения. Не пытайтесь узнать все сразу. Так не бывает. Работайте, ра­ботайте... В каратэ много приемов и ката. Не попадитесь на удочку: дескать, так много всего надо выучить, так вы­учу все скоренько в общих чертах. Это путь в никуда.

Нельзя запомнить ката и приемы, не вникая в их суть и назначение. Тогда ката превращается в бессмысленную совокупность движений. Отрабатывать каждое движение отдельно, не связывая его со всем ката, тоже неверно. Так вам никогда не увидеть взаимодействия одного ката с другим. Если выучишь что-то одно, а что-то пропустишь, в результате выйдет полная неразбериха и сумятица.

Тот, кто правильно освоил даже один прием, уже сам увидит его связь с другими. Верхний удар, нижний удар, фронтальный удар - по сути вариации одного и того же удара. Да и все тридцать с лишним ката, если разобраться, версии всего нескольких. Если вы овладели одним при­емом, вам остается внимательно следить за соблюдением формы всех остальных. А опытный тренер подскажет, что в них самое важное. И вы освоите все в сравнительно короткий срок.

Расскажу вам одну историю об известном мастере литературного жанра. В юности он решил учиться читать бал­лады и легенды, хотел стать актером. Его педагог был очень строгим. День за днем он заставлял молодого человека чи­тать один и тот же отрывок из «Тайкоки» - драмы жизни времен Тойотоми Гидоси. По сотне раз в день бедняга по­вторял одно и то же. А учителю все что-то не нравилось: «Еще раз!» И так почти год. Он не позволял ученику про­честь хотя бы строку следующей главы.

В конце концов, замученный юноша решил, что выбрал не ту профессию, и ночью убежал из дома. Он отправился искать счастья и другого способа заработать на жизнь в древнюю столицу Идо. Ему пришлось заночевать в гости­нице провинции Суруга (сейчас ее называют Сизуока). В тот вечер там проходил конкурс чтецов. Молодой человек решил принять в нем участие: будь, что будет. Он вышел на сцену и почел тот самый отрывок, который знал назубок. И как прочел. Когда он умолк, к нему подошел организатор конкурса. «Это было великолепно» - все, что он мог про­изнести. «Как ваше имя? Уверен, вы знаменитый актер. Но меня подводят старые глазам: я не узнаю Вас». От таких слов молодой человек совсем растерялся. Он покачал го­ловой: «Вы ошибаетесь. Я просто любитель. Сознаюсь вам, я не знаю ни слова дальше этого отрывка».

Организатор удивился: «Не может этого быть. Вы не уступаете великим мастерам. Кто учил Вас?» Тут юноша выложил все. Как терзал его учитель, как он сбежал и оказался в этой гостинице... Старик вздох­нул: «Вы совершили большую глупость. Такой педагог послан вам Небом. Послушайте меня. Возвращайтесь обратно, просите прощения, умоляйте, но добейтесь, что­бы он продолжил уроки с вами». Молодой человек уже и сам понимал, что сглупил и погорячился. Он вернулся к своему педагогу. Сейчас это знаменитый актер Кошидзи. Впрочем, важно не имя. Важ­но сделать вывод из этого рассказа.

Четвертое. Не изображайте из себя великого масте­ра, не хвастайте силой. Дикость, но факт: многие, кто за­нимается боевым мастерством, как-то незаметно превра­щаются в «клоунов боя». Представьте себе человека с огромными плечами, мощными бицепсами. Он идет по улице с таким видом, будто он хозяин всего вокруг. Лицо самодовольное: «Глядите, какой я герой!» Вызовет он уважение? Едва ли. Причем, самое смешное, что подобные господа обычно мало что умеют и знают.

Иногда новички в додзо изображают из себя крупных мастеров. Этим они позорят и себя и благородное искус­ство боя. Есть и такие, кто выучил один-два приема, но ведут себя вызывающе, провоцируют конфликт, чтобы пу­стить в ход кулаки. Смешно и глупо. «Его улыбка поко­ряет младенцев, его гнев приводит в ужас тигра» - вот характеристика истинного бойца и воина.

Пятое. Вежливость. Помните: каратэ начинается с учтивости и учтивостью заканчивается. Особое уваже­ние и почтение проявляйте к старшим. Нет ни одного вида боевого искусства, где вежливость и хорошие мане­ры не считались бы основными качествами.

Причем уважительность и хорошие манеры не долж­ны демонстрироваться только в додзо. Тот, кто искрен­не поклонится алтарю в додзо, не пройдет мимо святы­ни нигде. Будь то улица, лес, поле, где никого нет. Точно так же грош вам цена, если вы уважительны к тренеру в додзо, но невнимательны к отцу, деду, старшему брату. Таким не место в каратэ, да и в других боевых искус­ствах тоже. В доме должно слушаться отца и старше го брата. В школе - учителя. В армии - офицера, старшего по званию. На службе - начальника. Этот закон действует и на за­нятиях каратэ. Ему следуют безоговорочно.

Шестое. Сторонитесь всего дурного. Перенимайте хо­рошее. Если в работе других вы находите нечто, чему стоит научиться, учитесь без колебаний. Увидели хороший удар, задайте себе вопрос: «В чем его сила? Как научиться делать так же? Что нужно изменить в моей технике?» Это один из верных способов совершенствования мастерства. Если вы заметили, что чьи-то навыки со временем не стали сильнее, опять же задайте вопрос себе: «Почему? Он мало работает? Ему не достает толковых наставников? Не происходит ли со мной нечто подобное?» Такой подход не только поможет вам улучшить тех­нику боя. У всех у нас есть свои достоинства и недостат­ки. И если мы искренни в желании стать лучше, каж­дый, кого встречаешь в жизни, может стать своего рода образцом или отражением нас самих со всеми плюсами и минусами. Есть старинная пословица. Кстати, она совершенно в духе учения Конфуция. А пословица такая: «Если рядом со мной еще двое, они могут быть моими наставниками: я возьму от них все хорошее, увижу их недостатки и стану сам избегать подобного».

Седьмое. Представьте себе, что каждый день вашей жизни - это тренировка в додзо. Не думайте о каратэ, как о спорте или способе борьбы. Дух каратэ, его правила и законы помогут в решении всех жизненных проблем. Это тот дух, который заставляет вас собраться, стиснуть зубы и пережить холод зимы. Дух, который помогает перетерпеть изнуряющую жару лета. Тело, которое при­учено к ударам напряженными тренировками, выдержит многое. Тот, чей дух силен и стоек, не знает уныния, для него нет испытания, которое может сломить его. Тот, кому знакомы годы физической и духовной боли, готов к любому удару, ему по плечу все. Такого человека, не со­мневаясь, можно назвать последователем Каратэ-до.

ПЕРЕД УРОКОМ

Помните наставление мастера Азато: «Считай, что вме­сто рук и ног у твоего противника мечи»? Это значит, что любая часть тела от макушки до кончиков пальцев на ногах может служить оружием.

Одной рукой каратист наносит более десяти разных ударов. И в каждом из них задействована определенная часть руки. Вот основные виды ударов: сэйкэн - прямой удар кулаком, уракэн - тыльный удар, шукэн - удар ку­лаком вытянутой руки, иппон-кэн - удар в определенную точку суставом согнутого указательного пальца, накадака-кэн - удар в определенную точку суставом среднего пальца, теттсуи - удар-молот, нукитэ - удар-копьё, нихон-нукитэ - удар-копьё двумя пальцами, иппон нукитэ - удар-копье одним пальцем, шуто - удар ребром ладони и хай-су - удар тыльной стороной кисти.

Ногой от лодыжки и ниже можно нанести следующие удары. Коши - бросок ногой, сокуто - нога-меч, тсума-саки - удар пальцами ног, эншо - удар пяткой, соккё - удар верхней частью стопы. Запястья, локти, колени и все прочее имеет свое назна­чение в каратэ. И нет преувеличения в том, что каждая часть нашего тела может служить грозным оружием. Сила и ловкость каратиста зависят от регулярности тренировок и того, насколько совершенно он управляет своим телом. И надо ли говорить, что ваша техника хо­роша тогда, когда уместна. Следите за собой. Не уподобляйтесь лентяям и бол­тунам, кто мало и плохо работает, но много и красиво го­ворит. С древности таких «мастеров» называют «куки буши». «Куки» означает «рот», а «буши» - воин. К сожа­лению, сегодня этих куки буши полным полно. На первых уроках каратэ новичков учат правильно сжимать кулак. Затем переходят к основным стойкам, позициям, блокам и атакам. Все повторяют снова и снова много раз.

Кажется, нанести удар кулаком - проще простого. Это и ребенок умеет. Но безупречного, точного удара добиться сложно. Это труд, долгий и тяжкий. Здесь не обойтись без терпения, усердия, полной выкладки сил. Запомнить харак­тер и порядок движений в каратэ легко. Но интеллектуаль­ной памяти мало. Каратэ требует работы и постоянного совершенствования. Надеюсь, вы это хорошо понимаете.

После того, как ученик получил общее представление о технике боевого искусства, приступают к отработке ката. В этой книге я подробно описываю Тэн но Ката. Оно получило развитие в нашем додзо Шотокан. Состо­ит из основных приемов блокировки и нападения. Тэн но Ката хорошо еще тем, что им вполне может овладеть даже новичок. Разные ката были созданы мастерами прошлого. Их имена до нас не дошли. Методика атаки и защиты, кото­рой они пользовались, основана и проверена их личным опытом.

Я уже говорил о том, что никаких письменных доку­ментов о каратэ не сохранилось. Как же дошли до нас ката, рожденные много веков назад? Их передавали из по­коления в поколение. Отец сыну или ученику, те своим детям и т. д. Тут стоит добавить, что погрешности памя­ти или неверное восприятие ката внесли свою лепту в вереницу заблуждений и ошибок.

Без записей вряд ли можно чему-нибудь доверять пол­ностью. Единственный способ оценить то или иное ката - проверить его на себе. А это - тренировки и изучение те­ории. Лишь тогда можно иметь право на собственное суж­дение.

Сегодня в Шотокане мы учим и отрабатываем сле­дующие ката. Тэн но Ката, Чи но Ката, Хито но Ката, Хэйан Шодан, Хэйан Нидан, Хэйан Сандан, Хэйан Йодан, Хэйан Годан, Тэкки Шодан, Тэкки Нидан, Тэкки Сандан, Бассай Дай, Бассай Шо, Канку Дай, Канку Шо, Эмпи, Ган-каку, Джуттэ, Хангэтсу, Джион, Мэйкио, Хаккё, Кайюн, Шото, Шоин, Хотаку и Шокайё.

Я уже писал о том, что главное в работе над ката - сконцентрироваться на каждом. Куда полезнее овладеть одним в совершенстве, чем знать тридцать по верхам.

Итак, вы уже начали понимать смысл движений рук и ног, основные элементы нападения и защиты. Словом, то, из чего состоят ката. Теперь можно переходить к кумитэ, «спаррингу». Работа над ката не требует партне­ра, в кумитэ он необходим. Здесь вы отрабатываете тех­нику с реальным противником, который нападает, блоки­рует удары, идет в контратаку. Именно в кумитэ вы осознаете, как сложно нанести точный удар по цели, ко­торая движется, как трудно блокировать неожиданное резкое нападение. Вы поймете, насколько важна скорость реакции, движений ног, ловкость. Поймете, что значит правильно дышать, что такое маай и многое другое. Вы научитесь наносить отвлекающие удары, разбивать защи­ту противника. Наконец, вы оцените, как важен боевой дух и уверенность в победе. И самое главное, вам ста­нет ясно: хорошему нет предела. То, что казалось вам превосходным, на деле может быть куда совершеннее.

Все это время продолжайте изучать основы - харак­тер разных ударов и блокировки. Вам предстоит не толь­ко овладеть всеми блоками, и всеми видами атаки, вы должны среди них отобрать те, которые ближе вам лич­но, учитывая возраст, телосложение, рост и т. д.

Например, человека ростом выше 180 см редко ата­куют в лицо. Чаще удары нацелены в грудную клетку или ниже пояса. Соответственно, ему стоит обратить больше внимания на блоки среднего и нижнего уровня. Человеку невысокому и не очень сильному не разумно избрать для себя приемы, расчитанные на большую фи­зическую силу. Ему полезнее сконцентрироваться на скорости движений, работать над маневренностью тела. Или учиться разным способам разбивания защиты про­тивника. Если вы занимаетесь бестолково, не думая, на­выки, которые вы приобретаете, в жизни мало пригодят­ся. Важно распознать и применять технику, наиболее действенную в каждом конкретном случае.

ПОРТРЕТЫ ТРЁХ УЧИТЕЛЕЙ

Один из старейшин огласил указ деревенского главы: все молодые люди должны собраться на площади. Такое случалось не часто и означать могло одно: Азато Ясут-суне, глава деревни Азато, хочет сообщить селянам что-то важное.

Господин Азато, непобедимый воин, непревзойденный мастер палочного боя, боя на мечах, прекрасный наезд­ник - знаток всех боевых искусств. Его уважали и по­баивались. Даже сам великий мастер каратэ Итосу смот­рел на него почтительно. Постоянно имея перед глазами такой пример для по­дражания, молодежь деревни, естественно, увлеклась искус­ством боя. Каждый вечер на сельской площади устраива­лись поединки сумо. Эта старая площадь превратилась в арену многих состязаний: по борьбе, палочному бою... Мо­лодежь очень гордилась своими умениями. То и дело вспыхивали ссоры, конфликты, которые порой разрешались в схватке на площади. Если кто-то просто несколько раз присутствовал там, как зритель, это уже было поводом для гордости и чужой зависти: площадь многому учила, там на­бирались опыта и боевого, и житейского. И вот сейчас вся эта доблестная молодежь собралась вместе. Юные, с великолепными тренированными телами, они являли собой впечатляющее зрелище. Мастеру Азато сказали, что все в сборе. Он вышел вперед, величественный и спокойный.

Стоит сказать, что когда он гневался, его глаза могли до смерти напугать даже тигра. Но сейчас он доброжелательно улыбался: «Прежде всего, благодарю, что пришли. Пожа­луйста, подойдите поближе, я хочу, чтобы услышали все. Я собираюсь сообщить вам что-то очень важное. Точно, все в сборе?»

Он медленно обвел глазами лица о произнес: «Подож­дите, по моему кого-то нет. Кого?»

Чей-то голос ответил: «Господин, все здесь, по крайней мере все, кто может двигаться. Нет Киндзё Дзиро, он не встает с постели». «Это не дело. Я требую, чтобы он пришел. Если он не может ходить, пошлите ему мой паланкин, его принесут».

Двое встали и отправились за болящим с паланкином. Не обращая внимания на крики Дзиро, они скоро верну­лись с ним. Он медленно сполз с паланкина, весь в мар­левых повязках, голова замотана белым полотенцем. Это был крепкий парень с хорошо развитой мускулатурой. Но выглядел он как-то невзрачно, казался растерянным и по­давленным. Один из носильщиков паланкина взял его за руку, чтобы поддержать. Дзиро закричал от боли.

Мастер Азато молча наблюдал все это, потом сказал: «Дзиро, - он говорил очень тихо. - Что случилось? Где твоя энергия, где боевой дух? Еще вчера они били через край». От ужаса и удивления Дзиро вылупил глаза. Голос! Он уже слышал этот сильный, глубокий голос... Этот голос проникает в самую душу, от него идет мороз по коже... «Мастер...» «Что, больно? Что за врачи пошли нынче?... Но послу­шай, Дзиро, не одному тебе больно после драки, да еще когда побьют тебя. Так же больно и другим. Ты не знал? Так знай. Тебе еще повезло, что это был я. Если бы на моем месте оказался мастер Итосу, например, едва ли ты бы был сейчас здесь. Ты же слышал о пьянице, который вдребезги разбил кулаки об Итосу? А вы слышали о том, что на прохожих нападают в со­сновой роще? - теперь Азато обращался ко всем. - Как стемнеет, туда боятся ходить. Сбивать с ног и бить про­хожих - мерзко, это цель недостойная. Наша единствен­ная цель - совершенствовать себя. Ради этого мы зани­маемся искусствами боя. Слушайте меня все. Слушайте внимательно. Может быть, Дзиро не один такой, кто не понимает этого. Позволить зависти и запальчивости взять верх над собой - срам для самурая. Прежде чем пробо­вать на других свои кулаки, очисти мысли и сердце».

Деревенский глава говорил с молодежью, как строгий отец, а в глазах была нежность матери. После этого урока хулиганства и насилия среди молодежи не стало.

Мы с сыном мастера Азато тренировались у мастера Итосу. Я просыпался, когда было еще темно, и шел четыре километра пешком к дому учителя. Урок заканчивался, и я отправлялся домой. Народ только-только просыпал­ся. И так каждый день, десять лет подряд. Так я отраба­тывал три Текки Ката, конек мастера Итосу. На каждое из них уходило где-то года по три, хотя просто запомнить порядок и характер движений не так уж сложно и дол­го - минут двадцать-тридцать. Но в те времена учили строго. Сам Итосу часто повторял: «Легче всего выучить Текки Ката, труднее всего выучить тоже Текки Ката».

Итосу был рожден для Каратэ-до. Говорят, именно он создал и разработал пять Хэйан Ката. У него было мно­го метких выражений. Вот одно из них: «Если от удара не чувствуешь боли, на удары можно не обращать вни­мания». Сам он действительно выдерживал удары такой силы, которые свалили бы с ног кого угодно. У мастера Азато любимым выражением было другое: «Представь, что вместо рук и ног у тебя четыре меча».

Если Итосу выпивал немного, он обращался к нович­кам: «Все. Я не пошевелю и пальцем. Подходите и на­падайте на меня со всей силы. Можете бить везде, кро­ме кончика носа. Это единственное место, которое не станет крепче, как ни старайся». Он лукавил. Было еще одно, о чем мастер нежно заботился - борода. Гуляя по » вечерам, он прятал ее под одеждой. Бородой Итосу страш­но гордился и часто говорил как бы в шутку: «Разве ' можно допустить, чтобы кто-то схватил меня за бороду и таскал?»

Сила и мастерство Итосу не имели равных, но он по­стоянно самосовершенствовался. Даже Азато поражала и восхищала мощь хватки друга. Как-то оба они выпили и решили навестить общего знакомого. Подойдя к дому, мастера увидели, что огромные ворота заперты, и заперты изнутри. Они подумали было, что дома никого нет, но тут услышали характерные звуки: в доме шла веселая пирушка. Они стучали, кричали - никакого эффекта.

Наконец, Азато сказал: «Итосу, это бесполезно. Пошли домой?» Итосу ответил: «Подожди. Я открою ворота». Обычно Итосу бывал очень щепетилен в обращении с чужой собственностью. Но тут, видимо, спиртное сыг­рало свою роль. Он занял удобное положение и с гро­могласным «кийа» пробил дыру в деревянных воротах толщиной восемнадцать сантиметров. Дыра была ровно размером с кулак мастера. Он выдернул руку, затем вновь просунул ее в отверстие и открыл засов. Оба ма­стера вошли во двор. Немногословный Азато сказал толь­ко: «Ну и кулак!» Но вся эта история произвела на него сильное впечатление. Слишком уж часто Азато ее вспо­минал.

Расскажу вам еще одну любопытную историю. Это случилось с Сэнсэем Матсумурой, величайшим карати­стом всех времен. Он умудрился победить в схватке с неким Уехарой, не нанеся тому ни одного удара. Эта история уже превратилась в легенду. Итак, вот эта ле­генда.

- Вы Сэнсэй Матсумура? - спросил ремесленник по имени Уехара молодого человека, вошедшего в его лав­ку. Уехара был человеком в расцвете лет. На вид ему было лет сорок, может, сорок три. Весь бронзовый от загара, красивые брови на высоком лбу. Свежевыбритая лысина сияет. Шея Уехары напоминала бычью, одежда скрывала огромные мускулистые плечи, мощную грудь и громадные смуглые руки. При такой грозной внешности глаза его были по-детски мягкими и доверчивыми. Вок­руг них симпатично расходились лучиками неглубокие морщинки, когда ремесленник улыбался, как сейчас, гля­дя на посетителя.

Посетитель выглядел моложе: лет двадцать семь - двадцать восемь, никак не больше тридцати. Взгляд ост­рый, проницательный. Казалось, он все видит насквозь. Вы­сокий, где-то ста восьмидесяти сантиметров роста, но су­хопарый. От его тела, поджарого и стройного, исходила невидимая, но ощутимая энергия. Молодой человек был бледен и чем-то явно огорчен.

Весь облик выдавал в нем человека высокого соци­ального происхождения и положения. В нем чувствова­лось достоинство государственного мужа.

Услышав свое имя, гость нахмурился и неохотно от­ветил: «Да. А что?» Матсумура пристально посмотрел в лицо ремесленнику. И не обнаружил ничего, кроме про­стого любопытства.

Уехара, почему-то избегая взгляда мастера, взял в руки трубку, которую тот принес для гравировки. Вниматель­но осмотрел ее со всех сторон и сказал:

- Так вы - Матсумура, знаменитый мастер каратэ. Я давно мечтал встретиться с вами. И давно надеялся, что вы дадите мне несколько уроков.

- Простите. Но я не тренирую.

- Как? Разве не вы тренируете хозяина дворца? Ведь другого такого мастера им не найти, - удивлённо прого­ворил Уехара. - Не держите все в себе. Мне можно рас­сказать все. — Тут ремесленник поднял глаза и ответил на взгляд мастера.

У Матсумуры вид был очень недовольный:

- Да, я был его личным тренером. Теперь этим за­ймется кто-то другой. Я же сыт по горло. Всем. А кара­тэ в особенности.

Ремесленник смотрел прямо в глаза мастеру:

- Странно. Министр военных дел, великий Сэнсэй Матсумура, кем восхищается сам владелец замка, вдруг, ни с того, ни с сего заявляет, что сыт каратэ по горло... Если дела так плохи, как же вы справляетесь со служеб­ными обязанностями?

- У меня нет никаких обязанностей, - отрезал Мат-сумура. - Их недавнее исполнение навлекло на меня много бед.

- Чем больше вы говорите, тем меньше я понимаю вас, - отвечал ремесленник. Я не хочу сказать ничего плохого, но ведь в замке не осталось никого, кто действительно что-то умеет. И если вы не тренируете больше хозяина, тогда кто?

- Не знаю. Я уже ничего не знаю. Все полетело в тартарары. Техника его все так же слаба и плоха. Ему еще учиться и учиться. До совершенства еще ох, как далеко. Да, я, конечно, мог легко поддаться и проиграть хозяину. Но был бы ему от этого толк? Я просил его, учил его, даже ругал его. Я говорил: «Неужели вы считаете, что ваши удары при встрече с реальным противником помо­гут вам победить?» Он пришел в ярость и на полном серьёзе напал на меня, начал с двойного удара ногами. Сам удар был не так уж и плох, признаю. Но внезапное нападение таким ударом на противника, который сильнее, говорит только об одном. О несерьезном отношении к тренировкам. «Вот дурень», - подумал я и решил про­учить его. Настоящий поединок каратэ ничем не отли­чается от поединка на мечах. Мысли типа «если я про­играю, то попробую еще раз» тут неуместны. Следующего раза может не быть. К несчастью, мой высокородный ученик грешит легкомыслием и самомнением. «Пусть узнает, что значит ошибка», - думал я. Потому и позво­лил ему сделать ее. Я отбил его ногу, которую он занес над моей головой, второму ножному удару выставил блок. Он уже почти упал, а я вновь ударил его всем телом. Он отлетел и упал... метрах в шести от меня.

Глаза Уехары расширились от ужаса:

- Он сильно пострадал? Все это звучит довольно же­стоко.

Безо всякого выражения Матсумура ответил: - Да. Очень. Плечо. Рука. Нога. Все сильно распух­ло. Он не мог сам подняться.

- Вы должны были так поступить. Но теперь у вас неприятности?

- Конечно. И даже более серьезные, чем вы можете себе представить. Мне велели покинуть дворец и не по­являться до особого распоряжения.

- Я так и думал. - Сказал Уехара и покачал голо­вой. - Но не огорчайтесь. Уверен, скоро вас вызовут и сообщат, что вы прощены.

- Не думаю. Владелец замка до сих пор вне себя. А ведь уже прошло почти три месяца. Говорят, он постоянно твердит: «Матсумура - гордец. Он излишне самонадеян». Нет, вряд ли меня простят. Я и не жду этого. Лучше бы я никогда не знал каратэ. Да что теперь говорить.

- Нельзя так думать. Это малодушие. - Старался под­бодрить Матсумуру хозяин лавки. - Жизнь есть жизнь, она полосатая. Что вы скажете, если я попрошу вас пока позаниматься со мной? Заодно отвлечетесь от дурных мыслей. На мгновение глаза мастера вспыхнули.

- Никаких уроков. Да вы и так мастер боя. Не зря же вас называют «Каратэ Уехара». Зачем вам мои заня­тия?

- Дело не в уроках. Мне очень интересно своими гла­зами увидеть, какими методами учит знаменитый мастер.

Уехара чувствовал разницу между Матсумурой и со­бой, он говорил почтительно, но что-то в его взгляде вы­давало совсем иное. И хотя ремесленника знали, как достойного воина и в Нахе, и в Сури, его и владельца зам­ка не мог тренировать один и тот же мастер. А сейчас он предлагал Матсумуре продемонстрировать, на что тот способен, как будто перед ним стоял незрелый юноша.

Молодой и вспыльчивый мастер почувствовал это. Он оскорбился:

- Ты что, глухой? Я же сказал, что не даю уроков!

- Хорошо. Не хотите уроков, - не надо. А как насчет поединка?

- Поединка? Ты вызываешь МЕНЯ на поединок?

- Именно так. В боевом искусстве нет ни бедных, ни богатых, ни простолюдинов, ни господ. К тому же, вы боль­ше не состоите на службе, а значит не нужно служебное разрешение на поединок. Не беспокойтесь, я не сделаю ошибки в бою, как ваш недавний ученик. И поберегу ноги и руки.

Матсумура, казалось, не знал, что ответить. Уехара настаивал:

- Что вас смущает? Даю слово, я не буду грубым, не причиню вам вреда, я не хочу, чтобы вы страдали от ран.

Матсумура посмотрел на хозяина лавки:

- Не знаю, Уехара, насколько ты силен в каратэ. Но с языком советую быть осторожней. Что до твоего вы­зова... Поединок — вопрос жизни и смерти. Дело не в ранах. Не будет ни криков, ни жалоб. Надеюсь, ты это по­нимаешь.

- Согласен с вами. Я готов к любому исходу. А вы, Сэнсэй?

- Готов и даже рад быть полезным. Предвидеть ис­ход нам не дано. Но говорят, когда дерутся два тигра, один всегда получает раны, другой всегда погибает. Победа ли, поражение ли, но целым не надейся вернуться домой. Время и место встречи можешь выбрать сам.

Уехара сразу перешел на официальный тон.

- Признателен за то, что так скоро приняли мой вы­зов. С вашего позволения, я предлагаю встретиться зав­тра в 5.00 на кладбище за замком Кинбу.

Матсумура поклонился и вышел. Уехара начал медлен­но и тщательно наводить порядок в лавке, весь в мыс­лях о завтрашнем поединке. «Матсумура молод, но, кажет­ся, очень умен. Интересно, насколько. Репутация у него прекрасная. Но судя по тому, как он обошелся с хозяи­ном дворца, нрав у него горячий. Что лучше, схитрить или поддразнить его? Нет, он не мальчишка, чтобы купить­ся на это. Мне нужно перехватить инициативу. Первым атаковать буду я. Я задавлю его». Уехара остался дово­лен своим решением. Глянул в зеркало, плечи показались ему чересчур напряженными. Ремесленник решил немно­го расслабить их. Он закончил уборку и вышел на улицу. Повернулся лицом к лавке и поднял взгляд на карнизы под крышей. Вдруг Уехара легко оторвался от земли, подпрыгнул и схватился за балку кончиками пальцев. Он будто тренировался на брусьях в спортивном зале. Вот он оторвал одну руку и легко схватил ею другую балку. Повторил движение и передвинулся еще на одну, и еще на одну... Так он сделал несколько кругов вок­руг лавки. Уехара спрыгнул на землю, когда стало смер­каться.

Раннее утро. Одинокая фигура взбирается на склон, чтобы пройти к кладбищу у замка Кинбу. Свежий утрен­ний воздух бодрит, а роса покрывает влагой обувь и низ одежды. Это идет «Каратэ Уехара». Он добрался до мес­та еще до восхода солнца, кладбище еще было в дымке сумерек. «Сейчас, наверное, только начало пятого. При­дется ждать Матсумуру. Можно расслабиться немного. Покурю пока...» Уехара стал осматриваться в поисках большого кам­ня, чтобы присесть. Вдруг его мысли резко прервались. Как это он не заметил раньше? В тени деревьев, на огром­ном камне, поросшем мхом, сидел человек и не сводил глаз с ремесленника.

- Сэнсэй Матсумура? - тот не верил глазам.

- Да, это я. Что так рано?

- Как и вы. Вы-то пришли еще раньше. Странно.

- Что же тут странного? Я готов. К твоим услугам. Или будем ждать пяти?

- Как хотите. У меня одна просьба: дайте несколько минут. Я очень хочу курить.

Уехара присел на огромный пень, достал трубку. Сма­куя вкус табака, он глубоко затягивался и выпускал коль­ца дыма. Они красиво плавали и растворялись в утрен­нем воздухе. Ремесленник вслушивался в пение птиц, которое доносилось откуда-то сверху. Так он наслаждался некоторое время. Наконец, Уехара выбил пепел, спрятал трубку. Встал и сказал:

- Ну вот, теперь можно начинать.

- Отлично, - отвечал Матсумура. Он быстро встал с камня. Расстояние между ними было метров девять - десять. Одним резким движением Уехара сократил его вдвое. Левая нога великана чуть выдавалась вперед, а в остальном, казалось, он просто стоит и смотрит. Разве что го­лова... Подбородок плотно прижат к левому плечу, глаза полны ярости и широко раскрыты.

Вдруг он почувствовал сомнение. Правильно ли он по­ступает? Готов ли он к бою? Говорят, Матсумура великий мастер. Но и Уехаре есть чем гордиться. Матсумура стоит так спокойно, он как будто не спешит принимать боевую стойку... Это может означать одно: он абсолют­но уверен в исходе. Или он сумасшедший... Уехара ре­шил, что выяснить это можно только одним путем - нападать и заставить противника обороняться. Как только это пришло ему в голову, он почувствовал легкий удар. Откуда? Его мог нанести один лишь луч света, которым сияли глаза Матсумуры. Прежде, чем ремесленник успел что-то сообразить, он обошел дерево и сократил рассто­яние между противниками еще вдвое.

Посмотрел на мастера. Тот так и не пошевелился. Так и стоял. А с Уехарой творилось что-то неладное: лоб и ладони покрылись липким холодным потом, сердце готово было выскочить.

- Уехара, что-то не так?

- Не знаю. Я как-то странно себя чувствую. Минутку. Внезапно силы его покинули, ремесленник подошел к

дереву и прислонился. Матсумура, все такой же собран­ный, и спокойный, снова присел на камень. Уехара не мог привести в порядок мысли. «Что про­исходит? Схватка еще не начиналась, а я валюсь с ног и обливаюсь потом. А сердце? Странно, очень странно...» Не понимая, что делает, ремесленник достал трубку. Сел и стал медленно ее раскуривать. Птицы пели, как и прежде, но теперь он их не слышал. Свесив голову, ремеслен­ник не отрываясь смотрел в землю.

- Уехара, скоро взойдет солнце. Ты готов или нет? Уехара молча поднял голову и посмотрел на Матсумуру. Его поразило, насколько тот не похож на вчерашнего молодого человека, который зашел по делу в его лавку. Тот был чем-то огорчен, его явно что-то мучило. А этот... Лицо сияет... Это просто другой человек. Постепенно Уехара приходил в себя. «Мне должно быть стыдно. В технике и стратегии боя я еще никому не уступал. У меня на счету столько побед... Неужели я позволю этому юнцу победить?» Разгорячив свой боевой дух, дразня самолюбие, Уехара встал.

- Простите, что заставил ждать. Начнем?

- Ну, наконец. Давай. - Матсумура стал, как прежде, и так же странно смотрел.

Уехара решил ни на что не обращать внимания и со­брался. Стал сокращать расстояние между ними. Девять метров, семь, пять, три - еще чуть-чуть - Уехара не мог двинуться дальше. Он вообще не мог пошевелиться. Ка­залось, что ноги вросли в землю. Он мог только смотреть Матсумуре в глаза. Глаза. Сверкающие и горящие. Они пронзали его. Уехара чувствовал себя так, как будто глаза Мутсумуры выпили и опустошили его. Но отвести взгля­да он тоже не мог. Он чувствовал: даже если он и смо­жет как-то отвести глаза, произойдет что-то страшное. Он напоминал лягушку, которая неподвижно сидит и смотрит в глаза змее. Видел он одни глаза. Поэтому не представ­лял, что делают руки и ноги противника. Внутренний голос твердил ремесленнику, что он в опасности. «Но я ничего не могу сделать. Я проиграл».

Не имея ни малейшего представления, сможет ли он выставить блок или увернуться от удара, Уехара не вы­держал. Он собрал последние силы и издал громкий «кийа». Это была его последняя надежда. Матсумура не может не обратить внимания на боевой клич. Он либо станет нападать, либо... Во всяком случае, его реакция подскажет Уехаре, что делать дальше. Но Матсумура и ^ ухом не повел. Он как будто ничего не слышал. Стоял все так же спокойно. Уехара инстинктивно отпрыгнул назад.

- Что с тобой, Уехара? Почему не нападаешь? Одним криком схватку не выиграть. - Что-то похожее на улыбку мелькнуло на лице мастера. Он казался спокойным и совершенно довольным. На своего противника посматри­вал как-то свысока.

- Все так странно... Я не собираюсь хвастаться, но я еще никогда не проигрывал.

- Хочешь прекратить?

Уехара скрестил руки и задумался. Наконец, он под­нял голову:

- Продолжим. Я должен дойти до конца, хотя исход уже ясен. Если я откажусь, я перестану уважать себя. Как тогда жить? Я постараюсь начать бой в последний раз.

- Отлично. Как хочешь, так и будет.

Уехара выпрямился, поклонился противнику. Затем бросился на Матсумуру с энергией шаровой молнии и волей, способной сдвинуть горы. За мгновение до того, как великан обрушился бы на мастера, тот издал громоглас­ный крик. Меньше всего это походило на человеческий голос. Силой и раскатами звук напоминал гром. Ноги Уехары подкосились. Но воспитанный в духе Пути Во­ина, ремесленник не обратил на это внимания. Последний всплеск энергии и мужества - он решил довести до конца атаку. Взглянул на противника... вздохнул и опустил глаза. Матсумура возвышался над ним, как могучий дуб на утесе. Волосы мастера трепал ветер. Восходящее солн­це обливало светом всю его фигуру. Горящие глаза. Широко открытый рот. Мастер напоминал какое-то ми­фическое божество. Ничего удивительного, что Уехара не осмеливался отвести взгляда. Наконец, ремесленник упал на колени и сказал:

- Сдаюсь. Я проиграл. - Он положил плашмя обе руки на землю и поклонился.

- Что? Сдаешься? Ты? «Каратэ Уехара»?

- Мне нет оправданий. Я дурак, что посмел бросить Вам вызов. Теперь мне понятно, что я ничего не могу и не умею. Мне стыдно, что меня прозвали «Каратэ Уеха-ра». Я этого не стою.

- Подожди-ка. Как я и ожидал, ты - молодец. Ты уме­лый и отважный воин. Мне еще надо много работать, что­бы сравняться с тобой в технике.

- Тогда почему? Что я сделал не так? Я не мог поше­велиться. Одни ваши глаза наводили такой ужас... А лицо? А голос? Я не чувствовал ни враждебности, ни желания драться. Мне было только очень страшно.

- Так и было. Ты думал об одном - о победе. А я приготовился к смерти. Вот и вся разница. Пока ты не бросил мне этот вызов, я думал о многом. Главным об­разом, об этой истории с дворцом. Но стоило мне принять вызов, все мои печали улетучились. Я понял, что придаю много значения пустякам, боюсь лишиться их. Я зацик­лился на каратэ и на положении личного тренера владель­ца замка. Я ждал его прощения, хотел его расположения. И это влияло на мою жизнь, на меня. На деле же, чело­век - лишь временное сочетание Пяти Законов и Пяти Элементов. Приходит время, и они распадаются, вновь становятся землей, водой, воздухом, огнем и ветром. Если понимаешь мимолетность, мгновенность жизни, понима­ешь и то, что в ней нет места мелочности. Человеческое существо, как трава и деревья, часть Мироздания, фи­зическое проявление духа Вселенной. Для него не суще­ствует начала и конца жизни. Если ты ничем не связан, ты свободен. И нет страха. Вот и все.

Эта история превратилась в легенду благодаря стара­ниям Уехары. Он рассказывал ее всем. Восхищался Мат-сумурой и совсем не стыдился поражения. Он то и дело повторял: «Матсумура - вот истинный воин». Добавлю только, что владелец замка вскоре простил мастера и тот вернулся к своим обязанностям.

* * *