Литва в войне 1812 года

[52] ЛИТВА В ВОЙНЕ 1812 ГОДА

В. Пугачаускас

(Вильнюс)

Ключевые слова: Наполеон, Литвa, Комиссия Временного Литов­ского Правительства.

Война 1812 г. между Францией и Россией началась в Виль­нюсской (Виленской) губернии, а точнее на территории бывшего Великого Княжества Литовского (далее - ВКЛ), 17-ю годами ра­нее вошедшего в состав Российской империи. Позднее военные действия распространились на всю территорию бывшего кня­жества. Лишь небольшая часть представителей правящей элита ВКЛ (Михал Клеофас Огинский, Фома Вавжецкий и др.) оста­лась верна российскому престолу. Потенциальное большинство жителей края встретило армию Наполеона как освободителя, а не как оккупанта. Уже в первые дни военных действий император Франции применил в Литве практику, используемую в других европейских государствах: создал временное правительство из местного дворянства[1]. Можно сказать, что Литва стала важным опорным пунктом Великой армии, своего рода ее тылом: через литовские земли постоянно двигались дополнительные военные подразделения, там были сосредоточены склады продовольствия, аммуниции, пороха и вооружения, действовали госпитали. Здесь была резиденция министра иностранных дел Франции Юга Бер­нара Маре (герцога де Бассано) и должностных лиц администра­ции Наполеона в Литве. В литовской историографии этот период обычно называется временем Наполеона.

Цель настоящей статьи - проанализировать позицию Литвы в контексте военного конфликта двух европейских держав, уделяя основное внимание деятельности Комиссии Временного Литов­ского Правительства (далее - КВЛП).

В историографии тема, связанная с административной дея­тельностью самой КВЛП, рассматривалась частично в работах Б. Дундулиса[2], Я. Ивашкевича[3], Д. Наврота[4] и В. Пугачаускаса[5]. [53]Однако до настоящего времени тема изучена еще далеко не полно.

До начала войны между двумя европейскими державами ве­лось своего рода соперничество за поддержку (или, по крайней мере, нейтралитет) со стороны дворян Литвы в случае начала военных действий. И в Париже, и в Петербурге прекрасно по­нимали, что лучший способ достичь этого – поднять вопрос о восстановлении государственности. Император Александр I стре­мился завоевать расположение местного дворянства обещаниями предоставить Литве государственно-политическую автономию в рамках Российской империи. В этой связи упомянем проекты Михаила (Михала) Клеофаса Огинского (Огиньского), бывшего сенатором в 1811-1812 гг., о восстановлении ВКЛ и о разработке конституции, представленные им императору. Однако Александр I не решился их реализовать на практике[6]. Весной 1812 г. импе­ратор, инспектируя военные подразделения в Литве, стремился укрепить пророссийские настроения в местном обществе, лич­но общаясь со здешними дворянами и раздавая им и членам их семей различные титулы, вознаграждения, обещания. При этом упоминалось и о политических проектах, касающихся Литвы[7].

В то же время императору Франции было достаточно только воспользоваться статусом освободителя Польши и всячески его поддерживать. В своем воззвании к армии, озвученном им 22 июня в Вилкавишкисе, Наполеон провозгласил начало второй войны ради Польши[8]. Таким образом, с помощью пропаганды была по­ставлена цель обеспечить поддержку со стороны жителей края, тем более, что именно здесь планировалось провести генераль­ное сражение с российской армией.

Это скрытое соперничество без особых усилий выиграл На­полеон, поскольку именно с ним местное дворянстве связывало надежды на восстановление государственности в той или иной [54]форме. «Не могло дворянство сидеть в усадьбах. Общие надеж­ды, общие чувства вели их в Новогрудок на общие собрания. Снаружи – полонез, краковянка, мазурка у Каминского или у Масловского на торговой площаде или на углу Карелицкой улицы или где-то в другом месте, а внутри – в мыслях, в сердце – волне­ние патриотических чувств, политика, французский император, польский предводитель, Польша и Франция»[9]. Так писал дворя­нин Станислав Ольшанский из Новогрудка, и такие настроения главенствовали не только среди дворян Новогрудка и его околиц, но и среди дворян всего ВКЛ.

В то же время полковник Александр Бенкендорф, один из сопровождавших Александра I в Литве адъютантов, в своих за­писках зафиксировал: «Поляки даже в присутствии императора не скрывали своих надежд и желаний видеть нас проигравши­ми». А. Бенкендорф, видимо, преувеличил, говоря о публичной демонстрации знаков нелояльности по отношению к императору. Более точно ситуацию описал офицер стоявшей в Литве части

А. Антоновский: «Поляки не являются полностью лояльными по отношению к русским… они вовсе не боятся вторжения францу­зов, они даже их ждут»[10]. Император и его окружение понимали, что от местного населения не следует ожидать помощи или хотя бы лояльности, а наоборот, следует готовиться к враждебным действиям. В некоторых поветах при вступлении Великой армии так и произошло. Эпизодические действия, направленные против российских военных подразделений (устройство разных преград для отступающих отрядов, нападения на группы отдельных сол­дат, др.), можно зафиксировать лишь в некоторых местностях, к примеру, в Жемайтии, Гродно, Минске и Пинске. Но массовой поддержки, как это было в 1806 и 1809 гг. в Польше, Наполеон не дождался. Поэтому в Вильнюсе (Вильно) он произнес свою известную фразу: «Эти поляки не такие, как в Варшаве»[11]. Основ­ными причинами такой позиции местного населения была дисло­кация большого количества российской армии в Литве, внезапное начало войны и т. д.

Другие конкретные действия французского императора, на­пример, постановление от 1 июля 1812 г. о создании КВЛП, еще более укрепляли профранцузские настроения в Литве, поскольку это расценивалось как первый шаг на пути к восстановлению [55] го­сударственности. О поддержке Наполеона и о надеждах на выпол­нение им своих обещаний свидетельствуют предназначенные ему эпитеты в публичной риторике: освободитель, посланник небес, предоставивший краю милости и император, вернувший Литве нравственность и традиции предков, конституционное право, возвращающий имя и Родину[12]. Однако в сферу ответственности ВКЛП не были переданы Витебск и Полоцк. В этих городах Напо­леон создал отдельные административные комиссии, руководимые французами интендантами, что, в свою очередь, соответствова­ло статусу интендатуры. Первоначально эти местные комиссии планировалось подчинить руководству КВЛП, однако позднее об этом было забыто. Тем не менее, КВЛП поддерживало связи с ад­министративными комиссиями, посылая своих представителей – князя Павла Сапегу и князя Людвика Радзивила, которые долж­ны были позаботиться о присоединении этих территорий к акту Варшавской конфедерации и помочь в создании структуры мест­ной власти. Упомянутые лица стали членами административной комиссии Витебского департамента. Известно, что Могилевской делегацией, встречавшей Наполеона, руководил член КВЛ[13]. Имеется и еще один пример: делегация Оршанского по­вета Могилевского департамента обратилась к КВЛП с просьбой вернуть этот повет в административное управление Минского де­партамента, так как до раздела 1792 г. он был составной частью этого воеводства[14].

Поведение «Grande Armee liberateur» в первые недели войны удивляло местных жителей, а в некоторых случаях даже шоки­ровало. В начале войны сложилась довольно сложная ситуация: из-за быстрого продвижения Великая армия оторвалась от обозов с продовольствием и фуражом, поэтому военные подразделения были вынуждены сами позаботиться о еде и корме для лошадей. Это означало, что производились массовые реквизиции, а точнее, были вытоптаны посевы, у жителей силой изъяты продукты, зерно и домашние животные. Довольно часто такие действия перераста­ли в открытые грабежи, поджог усадьб и крестьянских изб и даже в уничтожение самих жителей. Такой судьбы удалось избежать Жемайтии. Особенно же пострадали местности, находившиеся около основной дороги Каунас (Ковно) – Вильнюс – Лида. [56]Мест­ным жителям было довольно сложно распознать разницу между реквизицией и ограблением[15]. По мнению историка Д. Бевуа, такой произвол военных подразделений, свидетельствующий о двойственном лице «освободителя» продолжался и далее, так как вслед за основными силами тянулись и другие отряды, которые, двигаясь по тем же трактам, искали пищу и корм для лошадей уже у раннее ограбленного населения[16].

В Гродненском и Минском департаментах произвол военных подразделений не достигал таких массовых масштабов. Через территорию Гродненского департамента прошло не более 80 тыс. солдат. Причем около трети этих войск составлял 5-й корпус, сформированный из польских солдат под командованием князя Юзефа Понятовского. В Минске маршал Луи Никола Даву, коман­довавший 1-м корпусом, отделившемся от основных сил и заняв­шим 8 июля город, смог заставить своих подчиненных соблюдать военную дисциплину, а не подчинявшихся строго наказывал. Например, 13 солдат, которые были схвачены при разграблении одного из магазинов, были публично расстреляны. При этом в обращениях к своим подчиненным Даву подчеркивал, что они за­няли край союзников, а не врагов. Не менее важен и тот факт, что в Минске Даву мог довольно легко решить проблему пропитания, т. е. без особых проблем воспользоваться имевшимися запасами продовольствия (к примеру, хлеба хватало на пять дней) и корма, а также пекарнями. Наспех отступавшая российская армия не ус­пела их уничтожить, как это было в Вильнюсе[17].

1 июля Наполеон издал девять постановлений, в которых была детально регламентирована структура, состав и функции нового временного правительства. В § 1 первого постановления читаем: «Временное правительство Литвы состоит из 5 членов и генерального секретаря». Во втором постановлении были на­званы члены КВЛП. Станислав Солтан, Кароль Прозор, Юзеф Сераковский, князь Александр Сапега, Францишек Ельский и генеральный секретарь Игнатий Косаковский. Согласно комис­саром при КВЛП назначался барон Эдвард Биньон. В четвертом постановлении указывалось, что Вильнюсским, Минским, [57]Грод­ненским и Белостокским департаментами будут управлять адми­нистративные комиссии, состоящие из трех местных членов во главе с председателем – французским интендантом. Таким обра­зом, КВЛП была сформирована из пяти членов – представителей известных семей дворянства, а при ней находился комиссар На­полеона, о полномочиях которого в постановлении ничего не упо­миналось. Примерно через неделю Наполеон назначил еще двух членов: графа Александра Потоцкого и ректора Вильнюсского университета Яна Снядецкого[18]. В итоге упомянутая институция приобрела роль своего рода посредника между французами и местным обществом. Иначе говоря, эта структура стала не только инструментом, при помощи которого французы руководили кра­ем, но и высшей институцией местной власти, которая должна была защищать интересы граждан.

Как известно, специфика деятельности КВЛП отличалась именно тем, что она работала с французами, была под присмот­ром французов и даже должность ее председателя с 29 августа занимал литовский генерал-губернатор Дирк ван Гогендорп. Наполеон принял такое радикальное решение, поскольку не был удовлетворен результатами первых месяцев деятельности литов­ских властей. В компетенции постоянно находившегося в Виль­нюсе министра иностранных дел оказался контроль не только за деятельностью всей администрации Литвы, но и всех французских должностных лиц. Особую роль в деятельно­сти администрации, а особенно в отношениях с местными долж­ностными лицами играл комиссар Наполеона в Литве, опытный администратор и дипломат Э. Биньон. Правда, упомянутые лица курировали только те сферы, которые были непосредственно свя­заны с военными действиями Великой армии и обеспечением ее пропитанием и кормом для скота.

Протокольные выписки из заседаний Комиссии свидетель­ствуют о том, что Д. ван Гогендорп не интересовался другими функциями Комиссии, кроме как организацией временной литов­ской армии. В своих воспоминаниях генерал также упоминал, что внимание его как председателя Комиссии было сосредоточено ис­ключительно на военных делах. Кроме того, Гогендорп не подпи­сывал протоколы заседаний Комиссии, как, к примеру, это делал каждый председательствующий, а уступал это право местным ее членам. Второго ноября председателем на заседаниях Комиссии снова стал С. Солтан, за исключением тех случаев, когда участие [58] в собраниях принимал Гогендорп. Такая практика продолжалась до возвращения Великой армии[19].

В постановлении, определевшем функции КВЛП, говорилось: «заведовать финансами, продовольствием, организовать в крае армию, формировать национальную гвардию и жандармерию». Это означало, что приоритетными сферами деятельности Комис­сии должны были стать три сферы: первая – администрирование края, вторая – забота об обеспечении Великой армии необходи­мым продовольствием и фуражом, третья – создание военных структур, необходимых как для военных нужд, так и для под­держания общественного порядка[20]. О распределении функций в приоритетных сферах КВЛП как институции, заведовавшей делами края, можно судить по названиям комитетов, своего рода «министерств», руководимых ее членами: Продовольствия и магазинов, Полиции, Финансов, Внутренних дел, Военных дел, Юстиции, Образования и религии.

Само собой разумеется, что деятельность Комиссии в услови­ях войны была сконцентрирована в первую очередь на военных или связанных с ними делах: создании регулярной армии в Литве и реквизициях для Великой армии. По замыслу Наполеона, полки регулярной армии Литвы должны были заменить французские гарнизоны и участвовать в военных действиях, реквизиции, со­бранные с местного населения, – обеспечить армию необходимым пропитанием и фуражом.

В сферу военной деятельности КВЛП входило создание на­циональной гвардии в центральных городах четырех департамен­тов, пяти пехотных и четырех кавалерийских полков регулярной армии, шести пехотных батальонов стрельцов, 3-го полка легкой кавалерии (шволежеров), полка татарской кавалерии и батальо­на конной артиллерии. По целому ряду причин процесс форми­рования этих военных структур происходил не слишком легко, главным образом из-за большой нехватки финансов (несмотря на дотацию Наполеона в размере 500 тыс. франков, поступившую в Литву 13 сентября) и офицеров (после занятия Москвы офицер­ский корпус начал пополняться из частей Варшавского герцог­ства). В создавшихся условиях не оправдывали себя и рекрутские наборы. Более мелкими причинами стали недостаточные админи­стративные [59] способности Комиссии, недостаток лошадей для ка­валерии, эпизодически проявлявшееся нежелание крестьян идти рекрутами в пехотные полки и т. д. Последнюю проблему отчасти решили за счет литовцев, дезертировавших из русской армии. По нашим данным, таковых было около 600 солдат. Результат поч­ти пятимесячной совместной работы французских и литовских должностных лиц был таков: в девяти полках регулярной армии служили около 12 тыс. человек. Однако они не были полностью вооружены и обмундированы, не получили необходимой военной подготовки, были слабо мотивированы (особенно если мы гово­рим о пехотных полках). Большинство полков не были укомплек­тованы полностью согласно штатному расписанию[21].

Данные проблемы прекрасно иллюстрирует пример 22-го пе­хотного полка. В середине ноября его присоединили к руководи­мому Косецким подразделению, которому была поставлена задача охранять Минск и не допустить преград в продвижении Великой армии. 15 ноября около Койданова эти полки приняли боевое кре­щение в битве с закаленными российскими отрядами. Первыми не выдержали напряжения битвы, а вернее атаки русской кавалерии, именно пехотные полки: сломленные атакой врагов, они бросили оружие и обратились в бегство. Командир полка Чапский пытался их остановить, даже стреляя в неподчинявшихся его команде, но это не спасло от поражения[22]. 18-й и 19-й кавалерийские полки участвовали в битве на Березине[23].

В процессе формирования других воинских подразделений столкнулись с аналогичными проблемами. Всe же удалось со­брать около 4 тыс. человек, включая национальную гвардию и жандармерию[24]. Особое место занимал 3-й гвардейский полк лег­кой кавалерии. Командующим этим элитным подразделением, в ряды которого стремились добровольцами попасть члены семей дворянства Литвы, был генерал Йонас Канопка, отличившийся в битвах в Испании. Каждый доброволец должен был прибыть на место назначения со своим конем, своим обмундированием и вооружением. Наполеон решил поддержать формирование полка, выделив 400 тыс. франков на приобретение лошадей и снаряже­ния. [70]700 кавалеристов, имевших хорошее обмундирование и лошадей, составили более половины полка[25].

Таким образом, в военных подразделениях Литвы служили около 17 тыс. человек, но они не очень помогли Великой армии. При защите Вильнюса особенно проявили себя татарский эс­кадрон (погибли 11 офицеров, 80 солдат) и жандармерия. Однако отряды регулярной армии были оставлены без руководства (фор­мально армией командовал генерал Д. ван Гогендорп) и часто действовали по своему усмотрению. За пределами Литвы в сра­жениях вплоть до 1813 г. участвовали от 3402 до 4500 солдат[26] .

Как уже упоминалось, еще одной приоритетной сферой дея­тельности Комиссии, о чем свидетельствует содержание протоко­лов заседаний, было обеспечение Великой армии пропитанием и фуражом. А это означало, что у местного населения четыре раза изымали в большом количестве продукты питания и корм для ло­шадей. Помимо этого они были обложены множеством местных (к примеру, проводились реквизиции транспортных средств) и специальных налогов. Комиссия была вынуждена обложить на­логами даже духовное сословие[27]. Однако возможности обеспе­чить многочисленные отряды Великой армии из местных запасов были весьма ограничены: ресурсы края, после неурожая зерно­вых культур еще до войны, были использованы на содержание российской армии, позже местное население потерпело убытки от произвола самой же Великой армии. Кроме того, существовала огромная диспропорция между экономическим потенциалом Лит­вы и потребностями Великой армии. Сложную ситуацию немного облегчили только сбор нового урожая и заключенные Комиссией контракты с поставщиками, следовавшими за армией, с местны­ми и зарубежными купцами, которые смогли в короткие сроки предоставить необходимое количество запасов продовольствия и [61]корма для лошадей из районов, где не было военных действий[28]. О том, что Комиссия, несмотря на трудные времена, все-таки смогла добиться конкретных результатов, свидетельствует нали­чие полных складов продовольствия и фуража, которые нашли в Вильнюсе отступавшие части Великой армии.

Хотя Наполеон и его окружение уже с первых дней июля ста­рались особое внимание Комиссии обратить на военные пробле­мы, она не была полностью послушна этим указаниям. Традиции и привычки были сильнее постановлений и авторитетов. Сначала Комиссия приступила к возрождению политической традиции: 16 июля в Вильнюсе акт присоединения Литвы к Варшавской конфедерации подписали КВЛП и делегация сейма Варшавского герцогства. Таким образом обе стороны декларировали предан­ность государственным традициям бывшей Республики Обоих Народов[29]. Уже первое решение, принятое на заседании Комис­сии от 16 июля, обязывало членов Административных комиссий департаментов и должностных лиц поветов организовать процесс присоединения местного населения к конфедерации. С этой це­лью должны были быть созваны сеймики в поветах и выбраны делегаты. Позднее дворянству поветов было указано собраться на сеймики, там огласить акт конфедерации и составить списки примкнувших к акту. Данное указание было распространено на всю подведомственную КВЛП территорию от Тельшай и Рассейняй до Бобруйска, от Белостока и Брест-Литовска до Дисны и Борисова[30]. Однако в то время подобная инициатива носила декларативный характер, так как осуществление конкретных решений зависело от Наполеона, который не собирался еще при незавершенной войне решать принципиальные политические вопросы. Эту местную инициативу Наполеон поддержал только с одной целью: обеспечить себе полную поддержку дворянства, стимулируя его патриотические убеждения.

КВЛП почти на каждом втором заседании рассматривала дела публичного характера. В этой сфере она могла действовать само­стоятельно. На повестку дня заседаний были поставлены вопро­сы политического, правового характера, образования и религии. Например, в июле обсуждались вопросы присоединения Литвы к конфедерации Варшавского герцогства, а именно порядок созыва сеймиков в поветах (городскому сословию были предоставлены права [62]в соответствии с конституцией 3 мая 1791 г.), подготовлена инструкция для делегатов. Также были назначены члены Коми­тета образования и религии, обсуждался отчет «О судах края», а через несколько дней подтверждены «Положения о судах», которые положили основу всей правовой системе Литвы. Засе­дание от 20 июля было проведено только для аннулирования результатов выборов на сеймике Вильнюсского повета и рассмот­рению прошений частных лиц, а также принятию соответствую­щих решений[31]. В течение следующих месяцев продолжались процедуры назначения и утверждения судей, обсуждался отчет о деятельности руководимого Я. Снядецким Комитета образова­ния и религии. Снова рассматривались прошения частных лиц, а также другие вопросы утверждались решения суда. По инициа­тиве Я. Снядецкого были возобновлены лекции в Вильнюсском университете, выделены денежные средства Вильнюсской и Белостокской гимназиям и восстановлен учебный процесс в других образовательных учреждениях[32].

Комиссия управляла краем вплоть до возвращения в Вильнюс Великой армии. По указанию министра 8-9 декабря члены Комиссии, кроме Я. Снядецкого (его просьба остаться в Вильнюсе была удовлетворена), эмигрировали. 30 июля 1813 г. в Дрездене члены КВЛ, К. Прозор, П. Ельский, И. Тизенхауз собрались на последнее заседание и огласили дек­ларацию, в которой выразили преданность Наполеону и Родине. В последнем предложении декларации было заявлено, что «ей, родине, остается утешаться воспоминанием, что ни Англия, ни Франция не признали раздел Республики Обоих Народов»[33].

Обобщая все сказанное выше, можно утверждать, что КВЛП выполняла свойственные правительству функции: при помощи французов вела дела края, координировала деятельность под­ведомственных ей учреждений: комитетов, административных комиссий департаментов, префектур поветов. Кроме того, Ко­миссия заботилась о безопасности края и общественном порядке, решала политические, правовые вопросы, вопросы образования и религии. Эта институция также старалась вернуть к жизни за­коны и порядки, действовавшие еще во времена существования государственности ВКЛ. Последнее предполагало постепенное [63] возрождение государственных традиций и представление инте­ресов своего общества.

Во время войны Литва понесла большие потери сначала из-за реквизиций для российской армии, затем из-за произвола Вели­кой армии и военных действий соперников. Это приостановило развитие края, еще не успевшего ни экономически, ни морально прийти в себя после раздела Речи Посполитой. В сознании об­щества Литвы данный период остался временем несбывшихся надежд, воспоминания о котором оживляли идеи свободы, за­ставляли придерживаться своих традиций, о чем свидетельствует последовавшие этапы борьбы за освобождение в 1830-1831 и 1863-1864 гг.

1 Woolf A. Napoléon et la conquête l’Europe. Paris, 1990. P. 71.

[2] Dundulis B. Napoleon et la Lituanie en 1812. P., 1940; Dundulis B. Lietuva Napoleono agresijos metais (1807-1812). Vilnius, 1981.

[3] Iwaszkiewicz J. Litwa w roku 1812. Warszawa, 1912.

[4]Nawrot D. Litwa i Napoleon w roku 1812. Katowice, 2008.

[5] Pugačiauskas V Napoleono administracija Lietuvoje. Vilnius, 1998.

[6] Sirutavičius V. Konstituciniai sumanymai Lietuvoje XIX a. pradžioje (1806­1812) // Lietuvių atgimino istorijos studijos. Vilnius, 1991. T. 3. P. 24; раф Михаил Огинский и его отношения к императору Александру Пав­ловичу (1808-1820) // Русский архив. 1874. Т. 3. С. 661-662, 682; Макарова и издание конституционного Королевства Польского // Польша и Рос­сия в первой трета XIX века. Из истории автономного Королевства Польского. 1815-1830. М., 2010. C. 32-36.

[7]Dundulis B. Lietuva Napoleono agresijos metais... P. 48-49; Choiseul- Gouffier S. Memoires historiques sur l’empereur Alexandre et la cour de Russie. P., 1829. P. 55.

[8] Dundulis B. Napoleono armijos kelias per Lietuva 1812 m. // Istorija. T. 4. Vilnius, 1963. P. 94; Teutey L. Correspondance inedite de Napoleon Ier. T. 5. P., 1925. P. 436-438; Nawrot D. Op. cit. P. 170.

[9]Mienicki R. Ziemia Nowogrodzka w dobie porozbiorowej (1793-1915). Wilno, 1935. S. 40.

[10] 1812 год в дневниках, записках и воспоминаниях современ­ников. Вильна, 1903. T. 2. С. 54; T. 3. С. 3, 10.

[11] Dundulis B. Op. cit. P. 104; Nawrot D. Op. cit. P. 240, 243, 245-246.

[12] Kurjer Litewski. 1812.

[13]Dundulis B. Op. cit. P. 127-128.

[14] С 1792 г. в депозите частного лица была сохранена касса пoвета: 17 633,27 злотых, которые «возвращаемы возрождающейся Родине как ее собственность». См.: Российский государственный архив древних актов (Далее - РГАДА). Ф. 12. Оп. 1. Д. 262. Ч. 6. Л. 70, 71.

[15]Dundulis B. Op. cit. P. 115-118; Pugačiauskas V. Op. cit. P. 45.

[16]Beauvois D. Les franpais a Vilna en 1812. L’epoque Napoleoniene et les slaves // Prace Slawistyczne. Wroclaw, 1982. T. 24. S. 64.

[17]Историческая записка о событиях в Гродненской губернии в 1812 году // кты, документы и материалы для политической и бытовой исто­рии 1812 года. СПб., 1909. T. 1. C. 442; , Кахaноўcкi А. Г., Грыбко I. Л, Гiсторыя Беларуci XIX ст. Мiнцк, 2004, C. 46; Краснянский департамент Великого Княжества Литовского (эпизод из иcтoрии войны 1812 г.). СПб., 1902. С. 6, 23; Iwaszkiewicz J. Op. cit. S. 87-88.

[18]Actes imperiaux. 1. Ordre du jour. Au quartier imperail de Wilna, le 1er juillet 1812; Dundulis B. Op. cit. P. 275-279, 284.

[19]Генерал-губернатор, совмещая две должности, заседения Комиссии по­сещал довольно нерегулярно: в сентябре он участвовал в девяти заседаниях из двадцати двух, в октябре - в десяти из девятнадцати (РГАДА. Ф. 12. Orn 1. Д. 262. Ч. 6. Л. 4, 33, 51); ильна в 1812 году. Из воспоминаний французских генералов графа Гогенгорфа и Рох-Годара. СПб., 1912. С. 16.

[20]Actes imperiaux. Op. cit. P. 275.

[21]При отсутствии исчерпывающих исследований невозможно ответить, какое количество рекрутов из литовских губерний до 1812 г. было взято в рос­сийскую армию. См.: Iwaszkiewicz J. Op. cit. P. 77-78; Dundulis B. Napoleon et la Lituanie... P. 121-122; Pugačiauskas V. Op. cit. P. 51-54; Nawrot D. Op. cit. S.276-280.

[22]Glemža L. Lietuviski kariniai daliniai Prancūzijos kariuomeneje // Karo archyvas. T. XVIII. 2003. P. 153-154.

[23] Kukiel M. Wojna 1812 roku. Krakow, 1937. T. 1. S. 440-451.

[24] Iwaszkiewicz J. Op. cit. P. 176, 178.

[25]Полк, не успевший приобрести военный опыт и присоединиться к Ве­ликой армии, около Слонима столкнулся с отрядом в 939 гусар под командо­ванием Ефима Чаплица. В бою погибли или были ранены 70 кавалеристов; генерал Й. Канопка, 13 офицеров, 235 поручиков и солдат попали в плен. См.: Dundulis B. Napoleon et la Lituanie... P. 212-213.

[26]По предварительным подсчетам в военных столкновениях 1812 г. могли погибнуть около 1000 солдат, еще большее число попали в плен. Фрагментар­ность источников и их недостоверность не позволяют нам установить хотя бы приблизительное число погибших. См.: Pugačiauskas V. Lietuvos nuostoliai 1812 m. kare // Karo archyvas. 2007. T. XXII. P. 108-110.

[27]Постановление Комиссии Временного Правительства Великого Княжества Литовского об обложении духовенства благотворительным сбором. См.: каз. соч. T. 1. C. 197-192.

[28]Сельское хозяйство, основная сила экономического потенциала края, ли­шилось около 50% своей производительности. Pugačiauskas V. Lietuvos nuostoliai 1812 m. kare. T. XXII. P. 107-108, 110; Nawrot. D. Op. cit. P. 427-459.

[29] Dundulis B. Napoleon et la Lituanie... P. 145-146, 150-151.

[30] РГАДА. Ф. 12. On. 1. Д. 262. Ч. 6. Л. 8.

[31]Там же. Л. 11-18. Распоряжение Временного Литовского Правительства по судебной части. См.: каз. соч. T. 1. С. 159.

[32] РГАДА. Ф. 12. Orn 1. Д. 262. Ч. 1. Л. 1, Ч. 6. Л. 19-29, 36-46, 50-66, 69­90; Tyla A. Vilniaus universitetas 1812 metais // Lietuvos istorijos metraštis. 1989 metai. Vilnius, 1990. P. 87-88.

[33] РГАДА. Ф. 12. Orn 1. Д. 262. Ч. 5. Л. 7.