НАЧАЛО СОВРЕМЕННОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ КНР

, д. и.н., БГПУ

В середине 1970-х годов в политической и экономической жизни Китая сложилась непростая ситуация. Смерть Мао Цзэдуна 9 сентября 1976 года вызвала новую волну межфракционной борьбы за власть. Вопросы социально-экономического развития Китая в этой борьбе занимали одно из главных мест. Это было связано не только с тяжелыми последствиями периода культурной революции. Вопросы экономики и социального развития являются главными для всех коммунистических режимов, так как согласно марксистской теории развитие материально-экономического базиса есть основа для развития общества.

В начале XIX века доля Китая в мировом производстве была достаточно значительна – около трети мирового ВВП (1820 год) [3, с. 270]. Однако техническая отсталость и подчинение Китая интересам Запада привела к утрате этих позиций. Уже с начала ХХ века многие государственные деятели Китая стремились возродить былое величие страны. Значительные ошибки и перегибы на закате «административной экономики» – такие, как стратегия «большого скачка» ( гг.) и «культурная революция» ( гг.), приведшие Китай к значительному кризису, вызвали критическое осмысление ошибок и понимание необходимости нового курса [9].

Одержав победу над сторонниками и продолжателями политики Мао, реформаторы не имели собственной, продуманной и четкой программы дальнейшего развития. Экономическая и социальная политика первоначально осуществлялась в рамках «урегулирования» и базировалась на идеи скорейшего перехода к посткапиталистическому обществу. Однако если раньше направлением для такого развития служила модель Советского Союза, то в условиях конца 1970-х начала 1980-х годов стало очевидно, что эта модель сама нуждается в серьезных коррективах [1, с. 714-715].

Ноябрьский 3-й пленум 11-го созыва 1978 года считается водоразделом между плановой моделью развития советского образца и современной экономической реформой в Китае. Тем не менее, реальные преобразования начались не с одобрения правящей партии и утверждения приемлемой теории, а со стихийных изменений. Их инициатором выступили простые крестьяне, доведенные до отчаянья угрозой голодной смерти. Так были сделаны первые шаги по введению системы подворного подряда, которая вскоре изменила не только облик китайской деревни, но и всего китайского общества.

Заслугой реформаторского руководства КПК в этот момент можно считать то, что они не осуществили немедленные репрессии против «бунтарей», а смогли оценить и признать этот опыт удачным. В документах пленума отношение к экономической реформе было осторожным, но там отсутствовало утверждение одного «правильного» пути реформ (как это было ранее), а фактически давалась санкция местному руководству на использование таких форм социальной и экономической жизни, которые соответствовали стремлениям крестьян. Зато в качестве цели экономической политики впервые за десятилетия было названо повышение реального материального уровня жизни народа. Это было проявление борьбы реформаторов против остатков влияния «леваков», призывавших следовать прежней линии Мао Цзэдуна.

Таким образом, характер реформ и их своеобразие было обусловлено внутриполитическими и внешнеполитическими факторами. Главной особенностью начала реформ можно назвать осторожность, постепенность и настойчивость. Основным принципом реформирования стал лозунг: «Переходить через реку, нащупывая на дне камни». В качестве еще одной иллюстрации прагматичного подхода к проведению реформ можно привести любимую поговорку Дэн Сяопина: «Не важно какого цвета кошка, главное, чтобы она ловила мышей». Таким образом, перемена экономической стратегии нарастала постепенно, проходя через экономические эксперименты, через критическое осмысление накопленного в Китае и за рубежом опыта реформирования экономики. Такая медлительность и постепенность существенно снижала социальные издержки перехода к новой экономической стратегии.

В дальнейших научных дискуссиях главный фактор социально-экономических реформ в КНР получил название градуализм, «реформы по нарастающей», т. е. постепенность процесса реформирования в Китае. При этом большинство ученых в самом Китае не считают градуализм универсальным рецептом, который применим в любой ситуации. Градуализм китайских реформ – это сложное комплексное явление, результат взаимодействия многих факторов [8, с. 257-258]. В тоже время постепенность реформенного процесса в Китае контрастировала в сопоставлении с использованной в Восточной Европе и на постсоветском пространстве «шоковой терапией».

Китайский градуализм проявился в отказе от одномоментной всеохватывающей либерализации цен и быстрой приватизации государственного сектора экономики. Он оказался критически важен для успеха преобразований в сфере внешнеэкономических реформ. Ведь банковская сфера и внутренняя розничная торговля начали «открываться» иностранному капиталу лишь спустя 15 лет после провозглашения политики реформ - с 1993 года.

Не меньшее значение имел градуализм при изменении системы ценностных ориентаций населения. Внедрение в экономическую жизнь Китая рыночных принципов не было в социально-психологическом плане абсолютно безболезненным. Попытки форсировать рыночную трансформацию, навязать населению новые принципы и правила жизни могли привести к травмированию общества, подрыву его творческих сил, апатии [4, с. 5]. В этих условиях китайское руководство проявило стремление максимально полно учитывать посильность «бремени» тех или иных реформенных мероприятий для населения, что позволило смягчить социальные последствия преобразований и сохранить коммунистический правящий режим.

Определяющим фактором постепенности китайских реформ является сознательный выбор руководства страны, продиктованный объективной ситуацией. В начале реформ Китай – это страна с аграрно-индустриальной экономикой, с крайне низкой производительностью труда, с серьезным влиянием идеологии и институтов продуктообменной экономики и натурального снабжения. В этих условиях задача перехода к экономике рыночного типа требовала не простой либерализации механизма ценообразования, а кропотливого создания при сильной направляющей роли государства экономической среды, благоприятствующей «взращиванию рынка». Препятствием форсированного перехода к рынку были демографические и территориальные параметры государства, глубокие региональные различия в уровнях развития, доходах, хозяйственной структуре. Поэтому вполне закономерно, что после начального и краткосрочного несколько легковесного подхода к реформе как к быстро решаемой задаче «соединения преимуществ социалистического строя с управленческим опытом развитых государств» в Китае стали относиться к преобразованию хозяйственного механизма как к чрезвычайно сложной, масштабной задаче, требующей для реализации длительного периода времени.

Стратегия Китая заключалась в творческом использовании опыта Японии и «азиатских тигров» – Тайваня, Сингапура и Гонконга, Южной Кореи, а также опыта НЭП в СССР. В стране была реализована экстенсивная модель экономики, основанная на дешевом труде и активном использовании иностранных инвестиций [2, с. 5]. Важнейшее конкурентное преимущество Китая – дешевизна достаточно квалифицированной «рядовой» рабочей силы, стоимость которой в течение длительного периода времени составляла около 100 долл. в месяц и ниже, что связано с высокой численностью населения. Неразвитость экономики создала предпосылки для непрерывного длительного роста.

Уже в первом сводном проекте преобразований от 3 декабря 1979 года подчеркивалось, что осуществление реформы требует не только большой решимости, но и тщательной подготовки, поэтапности, последовательности, отказа от поспешных шагов. Тогда же была высказана идея о проведении реформы в три этапа (подготовительный, «средних реформ», т. е. этап накопления опыта для больших реформ, и этап всесторонней большой реформы). Еще в 1980 году на всю реформу отводилось 7-8 лет (соответственно 2, 3-4 и 2-3 года по этапам), однако уже в проекте, датированном 25 февраля 1982 года, полное выявление потенций нового хозяйственного механизма (третий этап) было вынесено за пределы 1990 года.

Концепция экономической реформы в КНР складывалась и эволюционировала под влиянием теоретических представлений руководства и научных кругов о недостатках прежней и желаемых качествах новой хозяйственной системы, знакомства с соответствующим опытом других стран и, в решающей степени, под воздействием практики, реагирования экономики и общества на те или иные нововведения.

Важной особенностью в концепции экономической реформы в КНР, и ее практического осуществления явилась смена официально провозглашенной целевой модели преобразований по мере развития реформенного процесса.

Начальная цель реформы в виде формулы «плановая экономика – главное, рыночное регулирование – вспомогательное» была впервые выдвинута в 1979 году Чэнь Юнем, но получила окончательное официальное одобрение в докладе Ху Яобана на XII съезде КПК в сентябре 1982 года. В период годов официальной целевой моделью преобразований было создание системы социалистического планового товарного хозяйства, а с 1992 года в этом качестве фигурирует создание и совершенствование системы социалистической рыночной экономики.

Весомый вклад в теоретическое обоснование многоукладности экономики в Китае в этот период внесли ученые-экономисты Сюэ Муцяо, Сюй Дисинь, Дун Фужэн, Хэ Цзяньчжан, Ду Жуньшэн, Юй Гуанъюань [5, с. 54].

Китай начинал свои реформы в непростых условиях. В стране преобладало малообеспеченное, в основном сельское население, составлявшее 82,1%. Значительная часть страны – 59,37 % расположена в гористой местности, при этом наиболее удобные для жизнедеятельности земли (равнины и котловины) составляют всего 31 % всей площади [3, с. 158, 216].

Экономическая структура страны продолжала оставаться весьма отсталой. Согласно проведенному в 1990 году сравнительному анализу уровней развития Ки­тая с США, Германией, Британией, Францией и Японией, к началу 1990-х годов Китай находился на уровне х годов США и Британии, на уровне начала XX в. Герма­нии и Франции [7, с. 3-11].

Несмотря на казалось бы скромные результаты, десять лет реформ позволяли сделать и положительные выводы. Во-первых, реформы приняли необратимый ход. Это было следствием несомненных успехов в реформе аграрных отношений и достижения реальных результатов в повышении уровня жизни населения. В свою очередь эти достижения стали основой для глубоких идеологических и политических перемен, приведших к эволюции мировоззрения господствующей политической элиты. Экономические успехи реформы оказались тесно переплетены с интересами правящей элиты, в первую очередь в плане сохранения власти КПК.

Во-вторых, в 1980-е годы была подготовлена почва для утверждения рыночных отношений, как полноправной линии в экономических преобразованиях в КНР. Дискуссия о месте рынка и частной собственности стала главной в партийных и государственных органах. Перемены, происходившие в экономике, имели своим следствием то, что государство перестало быть тоталитарным, поскольку отпустило в значительной степени на свободу экономическую жизнь. Данное обстоятельство привело к тому, что возникло противоречие между формирующимися ростками гражданского общества и политической системой, не претерпевшей существенных изменений. Это повлекло за собой возникновение предпосылок для зарождения демократического движения и закончилось трагическими событиями 3-4 июня 1989 года на площади Тяньаньмэнь в Пекине.

Казалось, что дискуссиям по поводу соотношения рынка и государства пришел конец. Противники рыночных преобразований прямо указывали, что если экономические основы общественной жизни будут подчинены рыночным механизмам, это будет означать не строительство социализма, а капитализма с «китайской спецификой» [1, с. 729]. Понимая, какая угроза сложилась для всего курса реформ, Дэн Сяопин, используя свой авторитет, вмешался в дискуссию. Его замечания, сделанные во время инспекционной поездки по южным регионам страны, носили директивный характер. Дэн Сяопин в очередной раз показал себя как прагматичный политик, для которого не теоретические догмы, а реальный экономический результат является единственным критерием правильности или ошибочности политического курса. Если курс благоприятствует развитию производительных сил общества, росту совокупной мощи государства, повышению уровня жизни народа, то его следует считать верным. Он подчеркнул, что рынок и план, которые также широко используются для регулирования современных западных экономик, являются лишь инструментами достижения экономического роста. При этом главная задача состоит в правильном определении соотношение того и другого [6, с. 73-74].

Таким образом, был найден выход из внутриполитического кризиса с сохранением курса реформ. Сохранились и все закрепленные в партийных и государственных документах основы для расширения рыночного сектора экономики.

ЛИТЕРАТУРА:

1.  История Китая / Под ред. . М., 20с.

2.  Китайская народная республика в 2006 г. Политика, экономика, культура. М.: Институт Дальнего Востока РАН, 2007.

3.  , Титаренко -Россия 2050: стратегия соразвития. М.: Институт экономических стратегий, 20с.

4.  Некипелов по экономике посткоммунизма. М.: ЦИСН, 19с.

5.  Портяков отношений собственности в КНР // Проблемы Дальнего Востока. 1998. № 6.

6.  Портяков политика Китая в эпоху Дэн Сяопина. М.: Восточная Литература РАН,19с.

7.  Сюн Инъу и др. Об экономическом росте с совершенной экономической структурой и соответствующими темпами // Цзинцзи янцзю. 1990. № 3. С. 3-11.

8.  Фань Ган. Постепенность и радикальность – некоторые теоретические вопросы преобразования системы // Собрание сочинений Фань Гана. Хэйлунцзян: Цзяоюй. 1995.

9.  Хуан Дингуй, доктор экономики, заместитель директора Института экономики Хайнаньского университета (КНР), «Китай: подходы и особенности экономических преобразований». [Электронный ресурс]: http://*****/economy/2/.