***

Это было обычное торговое судно франков. Всего одно. Никакого размаха для доблести, никакой радости для мужчин, ждущих настоящего боя... Но не отпускать же его с товаром.

Синеус дал знак начать преследование - корабли сменили курс. Погоня длилась недолго - княжеский корабль первый настиг невезучих торговцев и сцепился с ними абордажными крючьями. Боя не было - вся команда торгового судна стояла на коленях, опустив головы, и ждала милости победителей. Викинги согнали всех на корму и принялись перегружать на свой корабль все, что считали ценным.

Вообще, в порядке вещей было принято брать пленников и привозить их домой рабами, но делалось это, как правило, в конце похода, на обратном пути. Сейчас же предстояло совершить еще несколько набегов на прибрежные поселения, так что пленники были бы лишней обузой. Синеус решил отпустить их вместе с судном, которое викингам тоже не было нужно из-за его неуклюжести.

Как только работа была закончена, устроили перекличку. Недосчитались Аскольда. Синеус моргнул одним глазом, и самый горластый воин заглушил шум моря раскатистым ревом.

- А-а-аско-о-ольд!

- Иду-у! - раздалось изнутри ограбленного корабля не так громко, но тоже достойно.

Через минуту кормовой люк из трюма откинулся и из него вылез смеющийся Аскольд и выволок за руку красивую молодую девушку. По ряду викингов, стоявших вдоль борта своего корабля, пронесся гул одобрения.

- Моя! - громко и ясно обозначил Аскольд положение вещей, подхватил девушку левой рукой и, держа в правой меч, пошел к середине судна, туда, где корабли были сцеплены.

Неожиданно один из загнанных на корму франков, молодой и довольно крепкий, сорвался с места и попытался наброситься сзади на Аскольда, но тот, не выпуская девушку, резко развернулся и кулаком с зажатой в нем рукоятью меча нанес сильный удар в лицо нападавшему. Франк упал на палубу без признаков жизни. Аскольд повернулся к разразившимся новым гулом одобрения викингам, улыбнулся, помахал им мечом и продолжил свой путь.

Первой он хотел перекинуть на свой корабль девушку, но та обвилась вокруг его шеи мертвой хваткой и ни в какую не хотела оказаться хоть на секунду одна среди этой пьяной, смеющейся и улюлюкающей толпы. Пришлось перебираться одновременно. Юноша вкинул меч в ножны, схватился освободившейся рукой за такелаж и влез на борт торгового судна. Неожиданно налетел шквал ветра и развернул слегка Аскольда вокруг оси: лицом вперед, спиной к корме.

Вдруг резко вскрикнул Дир и выбросил палец в сторону кормы франкского судна. Мгновенно наступила тишина, и лица викингов застыли в растерянности. За общим весельем никто не заметил, как оглушенный молодой франк пришел в себя и подобрал где-то лук со стрелой. Такелаж мешал ему попасть с палубы, поэтому он, зацепившись одной ногой за борт изнутри, другой снаружи, сам почти горизонтально свесился над морем, натянул лук, прицелился и готов был уже отпустить тетиву. Попасть в широкую спину Аскольда с такого расстояния мог и ребенок.

Но в следующее мгновение лица викингов стали еще растеряннее, потому что раздался свист рассекаемого воздуха, что-то блестящее и крутящееся пронеслось с кормы их корабля, и молодой франк полетел в море с рукоятью меча, застрявшей в его шее, и острием, вышедшим внизу живота. Выпущенная безвольно стрела ушла вверх, никого не задев.

На корме их корабля стоял непонятно откуда взявшийся Олег, улыбался и махал всем рукой. Воины, еще не успевшие понять что к чему, смотрели на него, только Аскольд сразу перевел взгляд на то место, куда упал франк. Ничего. Только двухметровые волны, прыгать в которые было решительным самоубийством.

Аскольд перескочил на свой корабль, с силой отшвырнул от себя девушку и подбежал к Олегу. Встав перед ним на одно колено, он обхватил друга за плечи и слегка потряс его.

- Олег! Слышишь, Олег! Это был меч желтого воина.

- А это был ты, Аскольд, - спокойно ответил мальчик.

В этом походе им досталось очень много добычи.

***

Через девять лет на исходе зимы Аскольд и Дир, хорошенько отоспавшись, вышли поздним утром на улицу, увидели друг друга и сказали одно и то же слово:

- Пора!

Зов далеких стран и великих свершений повлек их в дорогу.

- Куда?

- В Византию.

- Когда?

- Сейчас.

- С кем?

- Да хоть с кем.

- Ну так пошли набирать попутчиков.

В те времена немало викингов служили наемниками у императора Византии. Кто-то только из-за денег, кто-то, ища новых приключений. Одни через год-другой возвращались на родину, другие шли искать приключений дальше, а третьи оставались в Константинополе на всю жизнь. Каждый получал, чего хотел.

Дир и Аскольд собрали сорок человек - крепких и мужественных воинов. Через неделю, ранним утром, князья провожали их в дорогу. Четверо друзей стояли чуть поодаль от всех и смотрели друг на друга, запоминая надолго.

Ну ладно ты, Рюрик, - говорил Дир, - но ты-то, ты-то, Олег, когда ты кого-нибудь слушался? Не княжеское это дело - служить наемником?! Да мало ли кто чего говорит. Бросайте вы все это и давайте с нами.

Хотя кругом еще лежал снег, Рюрик стоял без шапки. Легкий ветер поигрывал его волосами.

- Нет, ребята, - спокойно ответил он, - тут дело не только в княжеской гордости. Десять лет назад мы отвечали за одну нашу деревню, сейчас за нами весь род. Это много больше, и люди любят и верят в нас.

- А ты, Олег? - спросил Аскольд.

- Я? - Олег широкой ладонью (за девять лет он превратился в богатыря) почесал затылок. - Я всегда хотел другого. Чего - вы знаете. Так что к императору я приду не служить, а покорять.

- Ну так пошли покорять, - улыбнулся Дир.

- Позже, - ответил серьезно Олег. - Пока я еще не созрел.

Аскольд сделал знак рукой, давая понять, что хочет сказать что-то важное.

- Знаешь, Олег. Я часто говорил об этом с Диром, иногда с Рюриком, но тебя никогда раньше не спрашивал. Ты слышишь зов?

- Конечно, Аскольд. Я не просто слышу, он гремит у меня в голове и стучит в моем сердце.

- И ты знаешь, что никто никогда не мешает человеку следовать своему зову?

- Да, никто. Только...

- Только?

- Только сам человек.

***

Маленький уютный городок стоял на высоком правом берегу Днепра. Лето. Солнце. Тепло, но не жарко. Лес, луга, ближе к городу ухоженные поля. Широкая спокойная река.

- Красота! - протянул Дир, потягиваясь в седле. - Вот раздолье-то.

- Не говори, - отозвался Аскольд.

Колонна из сорока всадников, по два в ряд, неторопливой рысью двигалась по едва заметной дороге. Из леса, смеясь, выскочили две девушки с грибными лукошками и, увидев вооруженных людей, застыли как вкопанные. Не торопясь и не удивляясь, вышел из леса старик, тоже с лукошком, и встал впереди девушек.

- Что за город, добрые люди, и чей он? - спросил Аскольд на языке ильменских славян.

- Город Киев, - ответил старик на созвучном наречии. - Он ничей.

- Никто не правит вами?!

- Никто. Все решаем сами, сообща. Ни на что не жалуемся.

- Удивительно... Но кто-то же должен вас защищать?

- Мы платим небольшую дань хазарам, и они нас не трогают. Остальные боятся хазар и не трогают тоже.

Аскольд повернулся к Диру:

- Сказка.

- Угу, - кивнул в ответ тот.

- А откуда название такое красивое - Киев?

- Много лет назад, может триста, а может и четыреста, в здешних местах жили три брата и сестра. Они и построили этот город. Кий - так звали старшего брата. Поэтому и город Киев.

- Спасибо, старик, - поблагодарил Аскольд и тронул коня - колонна двинулась дальше.

Проехав немного, друзья хитро посмотрели друг на друга.

- Ты знаешь…

- Знаю.

- Вот и я подумал.

- Действительно, зачем нам этот император.

Через полчаса они въехали в город. Жители молчали и старались держаться подальше, не зная, чего ожидать от незваных гостей. На центральной площади всадники остановились. Дир поманил пальцем пробегавшего мимо мальчишку.

- Парень, у вас есть тут что-нибудь, во что стучат, когда надо собрать народ?

Мальчишка утвердительно кивнул.

- Так вот беги и стучи...

Что есть духу гонец побежал исполнять приказание. Викинги рассыпались из колонны в полукольцо вокруг двух предводителей. Потихоньку, видя, что гости не торопятся делать ничего плохого, местные жители стали стекаться к площади. Когда их набралось достаточно много, Аскольд поднял вверх руку и чуть выехал вперед. Все замолчали. Следом выехал Дир.

- Я и мой друг, точнее будет сказать брат, - Аскольд подмигнул Диру, - просим принять нас в этот город правителями.

По толпе пронесся гул.

- Мы обещаем быть справедливыми правителями, будем защищать вас от врагов, решать внутренние распри. Мы расширим город и обнесем его крепкой стеной. С нами Киев станет самым богатым и самым сильным городом в этих краях, и за все это мы просим с вас только то, что вы платите хазарам.

Аскольд замолчал. Толпа загудела, обсуждая услышанное.

Вперед вышел дородный, крепкий мужик средних лет и громко спросил:

- А что на это скажут хазары?

- А мы их спрашивать не будем, - с ходу ответил Дир.

- Слишком мало вас, чтобы не спрашивать. Хазары порешат нас всех в одночасье.

- Мужик, - возразил Дир, оценивая взглядом его сложение, - чтоб тебя порешить, три хазарина нужно. А ты тут плачешь.

- Если они придут, - не унимался мужик, - то их будет по десять на каждого.

- Это если брать только Киев, - не сдавался Дир. - А если сплотить всю округу.

- Так вот ты со своим братом вначале сплоти, а потом и приходи к нам княжить.

Народ одобрительно загудел, выражая свое согласие. Дир растерялся, не зная, что ответить. Но тут на помощь пришел Аскольд.

- А вот и сплотим, - загарцевал он на коне и в глазах его появился какой-то безумный блеск, - еще как сплотим, всем на загляденье. И чтоб впустую зазря не собираться, сразу займемся делом. А дела у нас будут славные - мы на мелочи размениваться не станем. Пойдем, к примеру, войной на Царьград. На империю. А-а? - Аскольд обвел толпу горящими глазами. - Слабо?

От такой наглости всех как параличом свело, и вокруг воцарилась мертвая тишина. Только дородный мужик, глупо улыбаясь, смотрел то на Аскольда, то на Дира и тихо повторял:

- Царьград... Да, Царьград... Конечно, Царьград...

Но вдруг его лицо приобрело осмысленное выражение, он развернулся к стоявшей за ним немой толпе и громко закричал:

- А почему бы и нет, мать вашу так! - и повернувшись к Аскольду, добавил: - Князь! Бери меня в свою дружину.

***

За длинным деревянным столом в княжеском доме сидели Синеус, Трувор, Рюрик, Олег и еще один викинг, несколько лет назад ушедший служить византийскому императору и только что вернувшийся обратно домой.

- Так значит, говоришь, заперли императора в его столице, а сами по всей империи что хотят, то и делают.

- Именно так.

- Пришли на двухстах кораблях?

- Да.

- И предводители Аскольд и Дир?
- Они.

- Молодцы ребята, - подытожил Синеус. - Весело живут.

Все молчали.

Неожиданно Олег встал и начал ходить по комнате взад-вперед.

- Вот помяните мое слово - ничем это не закончится, - раздраженно выпалил он. – Громаднейшее государство! Нет бы воспользоваться случаем и завоевать, так нет - они, наверное, даже выкупа не возьмут. Подурачатся - и назад.

- Когда окажешься на их месте, - мягко вставил Трувор, - тогда и поучишь.

- Всему свое время, - ничуть не обидевшись, ответил Олег.

***

В виду города Константинополя (или, если угодно, Царьграда) за другим столом, маленьким и круглым, стоящим прямо на лугу, сидели трое: Аскольд, Дир и император Византии Михаил III. За спиной последнего расположились два телохранителя - к слову сказать, тоже викинги, из числа наемников.

Аскольду и Диру телохранители были не нужны, во-первых, потому что они не были такими хлипкими как император, во-вторых, потому что встреча проходила в расположении их лагеря. Собственно, встречей назвать ее было не совсем правильно: больше походило это на беседу двух пьяных викингов с одним трясущимся от страха императором.

- Знаешь что, Михаил, - говорил Дир, по-дружески хлопая собеседника по плечу. - Вот все кричат: император, император. А ты ничего. Смотри - нормальный человек. Правда, Аскольд?

- Правда, - выдыхал пьяный Аскольд, ударяя императора по другому плечу. - Молодец.

Михаил неуютно ежился, что-то мямлил себе под нос и оставался сидеть, дожидаясь, что же еще хорошего скажут эти два страшных воина.

- А знаешь что, Михаил, - продолжал, осушив бочонок, неуемный Дир. - Ты, вот, мне скажи: ты торговать с нами будешь?

- Буду, - тут же соглашался император.

- Бес-пош-лин-н-но?

- Конечно, беспошлинно.

- Молодец, - Дир снова хлопал властителя громадной империи по плечу. - Слушай, Аскольд, тебе еще от него что-нибудь надо?

- Не. Не надо.

- И мне не надо. Значит так, Михаил - нам от тебя больше ничего не надо. Друзья?

- Друзья, друзья, - спешил заверить император.

- Во, - поднимал Дир вверх большой палец. - Значит, давай спеши домой. Во дворец. С наших торговых людей, с Киева, пошлину не бери. А мы сегодня с Аскольдом проспимся и завтра с твоей Византии прямехонько до дому и уйдем. Годится?

- Годится, годится.

Император Михаил III поспешно удалялся со своими телохранителями, досадуя на себя за унижение, которое безропотно стерпел, но, с другой стороны, радуясь, что такой легкой ценой спас империю от верной гибели.

Аскольд и Дир еще долго смотрели ему в след, пили и смеялись.

***

Спустя два года, в лето 862-ое от рождества Христова, славяне новгородские, кривичи, весь и чудь по наущению новгородского старейшины Гостомысла отправили посольство за море, к викингам, сказать им:

- Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет: идите княжить и владеть нами...

Вот так все просто. Со стороны. Но только со стороны. А на самом деле двадцатидвухлетний викинг Олег долго не мог понять, откуда берутся такие глупые люди и стоит ли идти с братьями к таким княжить.

Братья решали вопрос самостоятельно, но к сомнениям Олега, все равно, прислушивались, тем более, что оснований лишены они не были. Хотя положительных сторон в предложении тоже хватало. Одним словом, Синеус, Трувор, Рюрик и Олег сидели за тем же длинным деревянным столом, что и два года назад во время чудачеств Аскольда и Дира в Византии. Сидели и обсуждали, как им жить дальше. Большей частью, конечно, молчали, подолгу смотрели друг на друга выразительными взглядами, делали кривые лица, пожимали плечами, но иногда и говорили что-нибудь вроде:

- А может все-таки у них там и нормальные люди есть? - или: - Да ведь это же шире и богаче, чем все скандинавские земли вместе взятые!

Когда все это всем изрядно надоело, Синеус подал идею, устроившую каждого:

- А что же это мы, братья, так торопимся? Гостомыслы-то эти не во все части света посольства разослали.

- Только к нам, - подтвердил Рюрик.

- Вот именно. Поэтому будем делать так: погуляем с ними дней несколько, посмотрим, что это за люди, когда выпьют. Поближе познакомимся. Послушаем, чем они живут и чем жить собираются, чего от нас ждут. Может и не такие они странные, как нам кажутся. А может мы просто трезвые понять их не можем, а выпьем - и все на свои места встанет. Одним словом, утро вечера мудренее. Потом соберемся снова - куда легче думать будет.

- Давай, - согласился Трувор. - Хотя я для себя уже все решил.

- Я тоже, - кивнул Рюрик.

Олег промолчал - он был брат двоюродный.

- Ну что ж, значит, это будет проверкой вашего решения. Эй! – громко крикнул Синеус своим людям в соседней комнате. - Зовите сюда послов, накрывайте на стол. Думать будем.

Так в этот год, 862 от рождества Христова, братья навсегда оставили отечество. Рюрик, вместе с Олегом, прибыл в Новгород, Синеус на Белоозеро в область финского народа веси, а Трувор в Изоборск, город кривичей. Держава трех владетелей была названа тогда Русью.

***

Прошло еще два года - легко сказать. Прожить их сложнее, особенно в новом месте, особенно с новой ношей на плечах - с тяжелой ношей, ответственной. Много мелких дел решалось каждый день, были дела и крупные. Полоцк и Ростов с их землями покорились смелым и дружным братьям - государство ширилось день за днем. Жизнь текла бурно и интересно, красиво приходила смерть. Как много лет назад их отец и дядя, сражаясь плечом к плечу, пали под Муромом Синеус и Трувор. По трупам их врагов Рюрик и Олег ворвались в город со своими воинами и смирили непокорных, очередной раз расширив державу.

Казалось бы - только о такой, достойной викингов смерти, братья и мечтали, но что-то случилось вдруг в душе у Рюрика, что-то сломалось в его сердце. Весь обратный путь до Новгорода был он молчалив и задумчив.

- Обрусел ты, - пытался отвлечь его от мрачных дум Олег любыми разговорами. - Давно не цеплял абордажными крючьями корабль с врагами. О чем грустишь? Братья, я думаю, не променяли бы свою смерть ни на какую другую. А кроме того, тебе еще нет тридцати, а ты теперь уже единолично правишь таким огромным государством, о котором у нас на родине никто никогда и мечтать не смел.

Рюрик упорно молчал.

- Ну, вообще-то, я чуть загнул, - добавил Олег. - Не таким уж и огромным.

- Угу, - поддался на провокацию Рюрик. - И кое-кто мечтал.

- Ну, выходит, два раза загнул.

- Я знаю, Олег - ты хочешь меня разговорить. Но я сам разговорюсь с тобой, когда придет время, а сейчас мне надо подумать. Долго. Сделай, пожалуйста, так, чтобы всю дорогу до Новгорода мне никто не мешал.

- Хорошо, брат, - кивнул Олег, придерживая свою лошадь. - Будет исполнено, князь...

Дома их ждали закрытые ворота города и ультиматум с его стен. Некий кожевенник Вадим по прозвищу Храбрый в отсутствие князя и дружины склонил недовольных постоянными войнами новгородцев к бунту. Мелочи, но неприятно. Предлагали молодому князю добровольно отречься от власти и отбыть восвояси.

- Ты извини, что все же побеспокоил, - подъехал Олег к тоскливо смотревшему на городские стены Рюрику, - но не подскажешь, как это кожевенник может заработать себе прозвище "храбрый".

Выражение лица Рюрика не изменилось.

- Ты знаешь, - ответил он, - в другое время я бы тоже посмеялся с тобой над этими недоумками, но сейчас я хочу сказать им спасибо. Они еще раз убедили меня в правильности моих мыслей… Скажи, чтоб все оставались на месте - я справлюсь сам.

Действительно, через пятнадцать минут с бунтом было покончено. В первые пять минут храбрый, но не очень умный Вадим и два его товарища легко согласились на поединок с князем трое против одного. Во вторые пять минут Рюрик долго ждал, когда они спустятся со стен, а потом быстро убил двоих и разрешил уйти третьему. А в последние пять минут бунтари открывали ворота и разбегались по домам в обмен на обещание князя никого не наказывать.

- Я догадываюсь, о чем ты хотел со мной разговориться, - без предисловий начал подъехавший первым Олег, - но, как видишь, подобные трудности легко тобой решаются. Чего же боятся?

- Я не хочу подавлять недовольных - я хочу, чтобы у меня таких не было. Всё: ближайшие несколько лет - внутреннее благоустройство. Никакого расширения границ.

- Можно все разумно сочетать.

- Можно, но, как видишь, пока у меня выходит неважно. Так что займусь я сперва тем, что получается хуже, а уж как налажу, поговорим и о войнах.

- Ты можешь большее, Рюрик - не уподобляйся Аскольду и Диру.

- Я и иду к большему, но своим путем. А Дир и Аскольд - отличные ребята и наши с тобой друзья. Им хорошо в своем Киеве. Им больше не надо.

- В том-то и беда, что не надо. Мог ли ты раньше такое представить.

- Я не то хотел сказать, Олег. Им не надо пока новых земель. Всего лишь. И заметь - только пока. Многое другое им надо. Они тоже идут к большему своим путем.

- А как же зов, Рюрик?

- Зов у всех разный, брат.

- Нет. Зов один. Просто каждый по-разному к нему прислушивается.

- И ты слышишь его сильнее нас.

- Да.

- Не спорю. Но сильнее, не всегда лучше, - Рюрик указал глазами на убитого кожевенника, который был куда крупнее его самого.

Олег пожал плечами:

- Может быть... Посмотрим.

Мимо в ворота Новгорода стройными рядами входила дружина, разнообразными восторженными выкриками приветствуя ловкую победу князя над бунтовщиками.

***

Двое на севере, двое на юге - так раскидала нас судьба. Я могу писать "мы", но не буду писать "я" - ведь какая разница, кем из них я был. Даже раскиданным нам было грех жаловаться. Все самые смелые мечтания, все самые дерзкие стремления сбылись и сбылись не просто, а так, что каждый из нас остался в ладу со своей совестью. Потерянные земли, деньги, власть и влияние можно вернуть, потерянную чистую совесть - никогда. Одним словом, мы были счастливы, тем более что двое - это не один. Каждый из нас оставался с другом.

Аскольд и Дир княжили на равных - всё сообща. Ни тот, ни другой не гонялись за новыми землями и подданными, но о престиже, богатстве и силе своего крохотного государства-города они заботились даже очень. Раз в год, а то и чаще, как в то зимнее утро в родной деревне, они, хорошенько отоспавшись, выходили, улыбаясь, навстречу друг другу и говорили всегда одно только слово:

- Пора?

- Пора!

А уже следующим утром в компании таких же бесшабашных рубак они ехали объяснять свой взгляд на мир каким-нибудь дальним соседям. Вблизи объяснять было некому - все давно все поняли и, живя самостоятельно по своим законам, не забывали платить немного денег и помогать чуть-чуть войском Киеву.

Каждый поход заканчивался сражением, а иногда и не одним, в каждом сражении Аскольд и Дир умудрялись оказаться в самом пекле. А с кем воевать - им было все равно.

В Новгороде все было тоже неплохо: Рюрик правил государством, Олег командовал войском. Один помнил, что у него есть младший брат, тоже княжеского роду, другой не забывал, что правит все же брат старший. Первое время Олегу даже некогда было скучать: приходилось обучать соседей правилам поведения на границах - а и соседей, и границ было предостаточно. Но со временем ученики его все же набрались уму-разуму, поняли, что задевать Русь себе дороже, и по причине этого Олег стал иногда похандривать без большого дела, особо, правда, недовольства не выражая.

Рюрик же сдержал свое слово. Под его властью, оставшись почти в тех же границах, Русь расцвела. Бунтов больше не было. Наоборот, сытый и довольный народ русский молил бога о продлении сего доброго княжения. Через одиннадцать лет у Рюрика родился сын Игорь. Через пятнадцать князь вручил государство и сына Олегу и ушел в ту далекую страну, где его давно уже ждали отец, братья, боевые товарищи.

Сорок четыре - не так уж плохо для викинга в то суровое время, хотя, конечно, чертовски мало для любимого народом правителя, да и просто для хорошего человека.

***

В один из тех дней, когда азарт от выяснения отношений с очередным дальним соседом уже прошел, а настрой на новые подвиги еще не появился, Аскольд и Дир вели дружескую послеобеденную беседу в своих хоромах в Киеве.

- Слушай, Дир, да пошло оно все прахом - давай съездим.

- Двадцать два года прошло, как мы расстались - он тебя и не вспомнит.

- Что ты глупости говоришь, - Аскольд встал из-за стола и начал беспокойно расхаживать взад-вперед по большому обеденному залу. - Мы же его помним. Чем он хуже нас?

- Он всегда был лучше.

- Вот видишь, видишь. Кого же ему еще помнить, как не нас. А нам его. Черт возьми, как страшно с Рюриком получилось - так и не увиделись. Ты что же хочешь, чтобы так вышло и с Олегом.

- Не хочу.

- Вот именно. Зачем, - Аскольд обвел рукой безлюдный зал, увешанный дорогими тканями и мехами, заставленный золотой посудой, - зачем мне все это, если я не могу, когда захочу, видеть моего друга Олега, с которым мы бились рука об руку во всех походах и не раз спасали друг другу жизнь, с которым мы лазили на скалу Локи за мечом желтого воина, с которым мы...

- Не трави душу, - перебил Дир. - Я тоже очень хочу его увидеть. Только...

- Что только?

- Только сядь, и давай кое-что обсудим.

- Хорошо, - Аскольд сел.

- Но учти, что обсуждать мы будем не как его друзья, а как хозяева богатого и независимого края, а еще будем помнить, что Олег в своем крае тоже хозяин.

- Хорошо, давай будем помнить.

- Так вот, - Дир расстелил перед собой карту, искусно сделанную на белой ткани, - расскажи мне, куда ты, будь на месте Олега, стал бы расширять свое государство.

- К югу, - не глядя в карту, ответил Аскольд.

- Почему?

- Земли лучше, народы слабее.

- Правильно. А кто у него с юга?

- Северяне, радимичи, смоленские кривичи. Полно. Всех не перечислить.

- Угу - кривичи... Хренивичи. Да мы у него с юга. Мы. Что ж ты не поймешь.

Аскольд повернулся к карте, положил большой палец на Новгород, еле-еле дотянулся мизинцем до Киева, оторвал растопыренные пальцы от стола и поднес их к носу друга.

- Мы не с юга, Дир. Мы очень далеко с юга.

Дир убрал от лица руку Аскольда:

- Шаг за шагом, брат.

- Так ведь шагов-то пока нету.

- В том-то и беда, что нету. Ты что, не знаешь аппетиты Олега?

- Знаю.

- А раз знаешь, то скажи, почему Рюрик умер три года назад, а Олег до сих пор не потеснил еще ни одного соседа, почему все три года плывут к нему с нашей родины корабли полные викингов и все они там у него оседают, почему наши купцы рассказывают, что в Новгороде у каждого мужика в доме есть меч и пользоваться он им умеет не хуже, чем плугом. Почему?

Аскольд почесал затылок и снова растопырил большой палец с мизинцем, только теперь он глядел на них не скептически, а задумчиво.

- Вот-вот, - согласился Дир. - Правильно. Он не пойдет шагами. Он готовит прыжок и захватит все. А конечная цель, я думаю, вовсе не мы, а еще южнее - Царьград и вся империя.

- Возможно. Тем более, что благодаря нам он знает насколько она слаба, - Аскольд улыбнулся. - Но ведь это не повод, чтобы такой друг как Олег поссорился с такими друзьями как мы.

Улыбнулся и Дир:

- Надеюсь, не повод. Но только скажи, что тогда в этом мире сможет стать таким поводом.

- Больше уже ничто, Дир... Хорошо, ты меня уговорил. Давай повременим с поездкой.

- Давай.

Оба взяли по кубку, высунулись в окно с видом на Киев и стали думать, куда бы приложить свои неуемные фантазию и силу сегодня вечером.

***

Как прекрасна земля русская свежим весенним утром, теплым осенним вечером. В ясный зимний день, в летнюю лунную ночь. Как не крути - прекрасна. Да - она уже в два раза больше Скандинавии и недра ее куда богаче. Никто не спорит. Да - люди в ней сыты и довольны, не дрожат за завтрашний день. Это верно. Много в ней еще чего хорошего. Да... Только кто сказал, что все в мире надо мерить Скандинавией, кто сказал, что богатств природы на юге меньше, кто сказал, что нельзя жить еще лучше. Например, торговать с Византией беспошлинно или снимать с лучших земель лучший урожай. А еще, смеху ради, обложить хазар данью и возвращать все то, что они веками высасывали с племен славянских. Кто сказал?.. И кому все это надо? Князю? Зачем? Сытный стол, полная чаша, добрый конь и оружие, новая полонянка время от времени - большего не придумаешь. Остальное, все же, народу. Русскому народу... Так, наверное.

Пятнадцать лет после взятия Мурома князь Олег молчаливо смотрел, как окружающие Русь малахольные племена и народности изнывают от желания быть им захваченными. Пятнадцать лет он слушал государя и брата своего Рюрика и не трогал их. Но без дела тоже не сидел: заманивал в Новгород соотественников-викингов, ковал оружие, строил боевые ладьи, учил простой народ драться. Люди его сновали по чужим городам, узнавали секреты воинские, а заодно ненавязчиво сеяли слух, что под русским князем живется хорошо и привольно.

Рюрик умер. Все, что делалось постепенно, закрутилось с немыслимой скоростью. Русь превратилась в огромный сжимающийся боевой кулак. И все же прошло три года, а Олег все медлил. Чего он ждал? Кого? Никто не мог ответить. Только сам Олег.

А он... он, на самом деле, не ждал. Он думал. И не дай бог кому еще думать такую думу.

***

Наконец, решение было принято.

Первым стал Смоленск - город вольных кривичей. Нельзя сказать, что он сдался без сопротивления – свои не сдаются. Половина боеспособного населения города уже давно была на службе у русского князя - вторая половина попросила, чтобы он взял их тоже. Олег взял.

Потом пошли сдаваться город за городом, почти все без боя. Ничего удивительного - противопоставить хоть что-то Олегову войску мог только Киев. Любеч - последний крупный город перед ним - тоже не стал сопротивляться.

Игорю, сыну Рюрика, было семь лет. Олег готовил его стать достойным правителем, поэтому везде брал с собой.

- Дядя Олег, а кто такой Аскольд? - спросил неожиданно юный князь под Любечем.

- Откуда ты знаешь это имя, мальчик?

- Сегодня ночью я проснулся, и мне стало страшно. Тогда я попросил у охраны, чтобы меня пустили спать к тебе.

- Когда я встал, тебя не было.

- Я ушел. Во сне ты ворочался, стонал и бормотал что-то непонятное. Несколько раз ты сказал слово «аскольд».

Красные, болезненные глаза князя грустно посмотрели на Днепр.

- А ты знаешь, что такое Киев, Игорь?

- Нет. Не знаю.

Олег печально вздохнул.

- Это такой город на высоком берегу этой реки. Город большой и богатый, и еще он стоит так, что к нему очень трудно подступиться. Вокруг него плодородные земли, которые дают сказочный урожай. А самое главное, что находится этот город на перепутье всех дорог: оттуда удобно торговать и с Херсоном, и с Тавридою, и с Болгарией, и с Царьградом... И нападать на них удобно. Ты бы хотел побывать в таком городе?

- Хотел.

- Вот завтра и поплывем.

- Всем флотом?

- Нет. На трех торговых ладьях. А по дороге я расскажу тебе, кто же такой Аскольд и еще кто такой Дир.

***

Город был наверху, пристань внизу - между ними дорога. Аскольд и Дир шли сверху, Олег и Игорь снизу - больше никого. Так договорились.

Когда между ними осталось десять шагов, Олег остановился. От неожиданности все остановились тоже. С десяти шагов так хорошо видны лица друзей. Аскольд и Дир улыбались, Олег еле сдерживал слезы.

- Простите меня, ребята, - сказал он. - Я вас очень люблю.

- Почему тогда ты так грустен, друг?

- Потому что, - Олег не стал спешить с ответом, посмотрел на Аскольда, потом на Дира, снова на Аскольда, снова на Дира, положил руку на плечо мальчика и прижал его к себе, - потому что Киев должен стать матерью городов русских.

Трава и кусты с двух сторон дороги ожили. Пять стрел свалили Дира наповал. Столько же вошло в Аскольда, но он остался стоять. Ни удивления, ни обиды не появилось на его лице - та же милая улыбка. Олег бросился и подхватил медленно оседающего друга. Вот он. Совсем рядом. Добро смотрит в глаза.

- Я бы отдал город так... Тебе он нужнее, - тихо прошептал Аскольд.

Потом глаза его закрылись. Навсегда.

Сотни белых точек появились сверху по течению Днепра - это плыли боевые ладьи с русским войском. Десять лучников сомкнулись кольцом вокруг Олега и Игоря. Снизу бежали вооруженные ратники прикрывать отход князя в случае вылазки разгневанных жителей.

Но вылазки не было. Устрашенные сильным войском, лишенные своих предводителей, растерявшиеся киевляне признали в князе Олеге своего законного государя.

***

За окном плакал город. Город Киев. На залитых кровью подушках умирал основатель государства российского князь Вещий Олег.

- Я хотел сказать спасибо, - гудели в тяжелой голове слова племянника. - Ты создал... живет... счастливый народ... И все же... Что?.. Что?.. Что он сказал тогда тебе?

Слабеющей рукой Олег поманил Игоря, дождался, когда тот наклонится, чуть поднялся навстречу.

- Ни-че-го, - четко выдавил он, откинулся в подушку и отвернул голову.

По щекам его текли слезы.

Тольятти, 03.07.2002

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах: 1 2