Защитникам Брестской крепости посвящается...
Немного истории
Брест – Берестье – далёкая западная сторожевая застава Киевской Руси. Прочные надвышенья бревенчатых стен достойно встречали чужестранных торговых гостей и осыпали дождём стрел насильников, зарившихся на славянские земли.
Сюда, на зелёные берега Буга, добегали степные орды Батыя и повернули назад, отказавшись от планов покорения Западной Европы. В Бресте перед Грювальдской битвой – в начале 15 столетия – славянские князья договорились об отпоре Тевронскому ордену, восточные маршруты которого намеривались повторить главари фашистского рейха.
В конце 18 века Брест, как и вся Западная Белоруссия, вошёл в состав Российской империи. Сразу же разрабатывается и утверждается проект строительства мощной крепости. Дело движется медленно, но в середине 19 столетия над Цитаделью впервые взвивается флаг государства Российского. Центральное и прикрывающие его укрепления выросли на островах, образованными руслами рек Западного Буга, Муховца и специально вырытыми обводными каналами.
Накануне войны...
Гитлеровское командование придавало большое значение быстрому захвату главного удара сильнейшей группировки немецко - фашисткого вермахта группы армий Центр».
В 1941 году крепость уже не имела военно-оборонительного значения. В ней было от 7000 – 8000 тысяч советских воинов, здесь жило 300 семей военнослужащих.
Суббота 21 июня 1941 года выдалась ясным, безветренным днём. В крепости и впрямь хорошо. Вдоль дорожек у домов белеют жасмин и акация. Душистые ветки - на подоконниках квартир, где живут семьи командиров. Банки с цветами и на тумбочках с вышитыми салфетками между койками краснрармейцев-об уюте в казармах, чтобы ребята поменьше скучали по дому, заботятся жены командиров.
В казематах казармы ребята пишут письма, подшивают чистые воротнички, готовятся к увольнению, спорят, какой фильм привезут вечером. Лучшие спортсмены гарнизона готовились к физкультурному параду. Словом, шла обычная жизнь. Ничего не предвещало беды. Между Германией и Россией был подписан пакт о ненападении сроком на 10 лет.
Вероломное нападение
Но ровно в 3 часа 30 минут утра тишину западных границ разрушил вой самолётов и рёв рвущихся бомб, падающих на дома спящих людей. Начался длительный ураганный прицельный обстрел по всем входным воротам, в церковь, предмостным укреплениям и мостам, по артиллерийскому и автопарку, по складским помещениям с боеприпасами, медикаментами, продовольствием, по казармам, домам начальствующего состава. Каждые 4-е минуты шквал артиллерийского огня методично продвигался на сто метров вглубь крепости. За этим огневым валом шли ударные штурмовые группы.
Вот как об этом вспоминает пастор Гшёпф – фашист в церковной сутане, шедший в рядах отъявленных головорезов 45-ой пехотной, особо любимой Гитлером дивизии (она состояла из земляков фюрера и выполняла особо ответственные задания.
«Русские были подняты нашим огнём прямо с постелей… Однако они удивительно быстро отправились, сформировались в боевые группы позади наших проравшихся вперёд рот и начали организовывать отчаянную и упорную оборону… Наши потери в людях, особенно в офицерском составе, вскоре приняли прискорбные размеры»
Немцы рассчитывали молниеносно разгромить церковь и без потерь продвигаться дальше.
Защитникам крепости было тяжелее всех участников Великой отечественной войны.
Но крепость, окружённая врагом, засыпаемая снарядами и бомбами, вела неравную борьбу. Её защитники переносили такие же трудности такие же тяжкие лишения, которые испытывали в дни блокады наши героические ленинградцы. На развалинах цитадели они дрались так же упорно, так же ожесточённо, как защитники Одессы, Севастополя, Сталинграда. Но защитники этих городов каждый час ощущали живую, ни на миг не прерывающуюся связь со всей страной. Они всегда чувствовали, что рядом с ними в этой борьбе стоит весь народ. Всеми действиями войск, оборонявших эти города, постоянно направляла уверенная, твёрдая воля нашего Верховного Командования. Страна заботилась, чтобы защитники городов-героев испытывали как можно меньше трудностей в своей борьбе. По воздуху, по воде им перебрасывали оружие, боеприпасы, продовольствие, медикаменты
Всего этого были лишены защитники Брестской крепости. Нападение было внезапным. Крепость оказалась наглухо отрезана, как стеной отгорожена от внешнего мира, и единственным известиями, доходившими до крепостного гарнизона извне, были лживые, хвастливые сообщения гитлеровских радиоагитаторов, твердивших, что Красная Армия капитулировала, Москва пала. Им не сбрасывали с самолётов боеприпасов и продовольствия. О них не писали в газетах, не говорили по радио. Родина даже не знала о том, что они ведут свою героическую борьбу. Нелегко, глядя в лицо смерти, погибнуть героем. Но ещё труднее погибать героем безвестным, когда ты уверен, что твой подвиг не останется в памяти людей, что твоего имени никто не узнает и героический поступок не озарит даже твоих родных и близких.
Именно так, безвестными героями, «не ради славы, ради жизни на земле», погибали защитники Брестской крепости. Именно так, не сохранив для нас ни своих подвигов, ни даже своих имён, безымянными рядовыми бойцами Родины почти все они полегли на крепостных камнях.
Первыми приняли бой бойцы погранзаставы во главе с начальником …
Беспредельная жестокость нападавших
Но фашисты пускаются на изуверский приём. Они выводят к мосту женщин и детей, обнаруженных в подвалах госпиталя, подталкивают в спину и приказывают двигаться живее. Парламентёром фашисты выбрали девочку Валю. Оторвав её от мамы, двое солдат потащили Валю вперёд, пинками вытолкнули во двор Цитадели.
- Иди и передай своим: «Рус, сдавайс!», - на ломаном русском приказал офицер. – Мать подождёт, - рывкнул офицер. Ты должна принести ответ. Шнель! Валя шла, опустив голову, и вспоминала знакомые по фильмам сцены: «Если враг хочет избавиться от человека, то говорит ему: «Иди!», а потом стреляет в спину. Она ждала автоматной очереди и лишь жалела, что не простилась с мамой…
Назад, к врагам, она не вернулась, осталась в крепости ухаживать за ранеными.
Автоматчики теперь шагают почти, не таясь – уверены, что теперь пулемёты будут молчать.
Солдаты вермахта хорошо усвоили памятку:
- У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны. Уничтожь в себе жалость и сострадание – убивай всякого русского, советского, не останавливайся. Если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик, убивай, этим ты спасёшь себя от гибели, обеспечишь будущее твоей семьи и прославишься навеки.
Утром, днём, ночью всегда думай о фюрере, пусть другие мысли, не тревожат тебя. Ты должен только действовать, ничего не бояться, ты, немецкий солдат, неуязвим. Ни одна пуля, ни один штык не коснётся тебя. Нет нервов, сердца, жалости – ты сделан из немецкого железа. После войны ты опять обретёшь новую душу, ясное сердце – для детей, для великой Германии. А сейчас действуй решительно, без колебаний.
24 июня защитники Брестской крепости попытались скоординировать свои действия. Была создана боевая группа и штаб во главе с капитаном Зубачёвым, заместителем полкового комиссара Фоминым.
Бои за крепость продолжались до 30 июля. Большая часть боеприпасов хранилась в блиндажах, за 6 км от крепости. Но подобраться к ним невозможно, поэтому приходилось беречь каждую обойму, каждый патрон. Каждый боец должен был убить двух фрицев за себя и столько же за товарища, которого уже нет в живых.
А связи всё не было. Найденное в развалинах крепости питание в первую очередь отдавались раненым и детям. Госпиталь, организованный Раисой Абакумовой, располагался в отсеках старых конюшен – не лучшее место для раненых, но где отыщешь другое? Подушка – клок свалявшегося сена, матрац – шинель в пятнах крови или сырая земля.
Но хуже всего с водой. Гитлеровцы зорко и беспощадно контролировали подходы к берегам каналов и рек, а краны в казармах пересохли с первыми залпами вражеских батарей – водопровод был сразу выведен из строя.
Сначала уповали на дождь, думали хоть таким образом пополнить скудные запасы. Но дни держались необычно знойные, сухие, ни одной тучки в небе. Льда, найденного в опилках старого подземного хода, хватило ненадолго.
Иногда же везло на случайные находки. Устраивая позицию для пулемёта, обнаружили в котельной чан, полный воды! Это раненым. Когда в поисках хлеба ворошили мусор в полковом ларьке, вспомнили: рядом был туалет, который мог уцелеть. А в бочке оказалось целое ведро воды. Но что для сотен людей ведро или чан воды?
Вода требовалась и станковым пулемётам – раскалившись, они замолкали. Кожухи «максимов» заливали мочой – в углах подвалов поставили специальные жестянки.
Ломали цементные полы, пробивали колодцы в надежде добраться до подпочвенных вод. На донышке глубоких ям редко нацеживали хоть полстакана мутной, смешанной с песком влаги. Обычно подземный песок лишь набухал, мокрел. Этой густой кашицей набивали рот, пытались языком выдавить влагу и с трудом выковыривали пальцами жёсткое месиво – не было и слюны, чтобы выплюнуть. Осталось одно, самое главное: спускаться к реке.
Защитники крепости видели перед собой воду, но подобраться к ней незаметно было невозможно. Буг и Мухавец рядом, но жажда заявила о себе раньше голода. К берегу не проберёшься ни днём (враг держит под прицелом песчаные откосы), ни ночью (камни и дороги обшаривают лучи прожекторов, автомобильных фар). Баклага воды, принесённая ночью, нередко стоила жизни.
Привязав к ремню обмотанные тряпками фляги(чтобы не загремели ненароком), боец выпрыгивал из окна и полз к воде. Сначала наливал фляги, потом разрешал себе напиться. Случалось, в спешке забывал завинтить крышку – и на обратном пути драгоценная жидкость выплёскивалась на землю. Казнясь непростительной оплошностью, просили снова, не в свою очередь, отправлялись за водой. Бывало, вдруг ошалевали при виде воды огромного количества – пусть и с кровью, с плавающими трупами. Забыв об осторожности, молодой солдат окунался по макушку, глотал взахлёб, не в силах оторваться. Но чаще такие вылазки замечали немцы. Мало кому удавалось увернуться от свинцового града.
Память о тех, кто добровольно отправлялся в опасный путь, навсегда сохранила из лучших композиций нынешнего мемориала – «Жажда»: усталый боец с автоматом в одной руке и с вытянутой к реке каской – в другой.
В тяжелейших условиях гарнизон ведёт неравный бой. Германское командование предлагает сдаться. Но Кижеватов резко отвечает:
- Мне дадут выбирать? Виселица или пуля палача? Уж лучше честная смерть в бою. И пограничники решили бороться до последней капли крови.
Но были и другие люди среди храбрых и чистых душой. Они, жалкая группа людей, идут сдаваться с трясущимися руками. Остервенелые немцы набрасываются на них, пинками ног, ударами автоматов сбивают на колени. Среди этих пленных не видно раненых. Нет, эти люди не ходили по шесть раз на день в штыковые атаки, не выносили из -- под огня товарищей, не хоронили друзей, жён, детей своих. Они прятались в тёмных подземных казематах, дрожа от каждого взрыва, от каждого крика умершего рядом товарища. Избавляясь от этих людишек, подземные казематы упрямо били врага и даже находили время для песен.
На стенах грохочет разрывов гроза,
Дрожит под ударами камень,
Но раненный дважды зовёт комиссар:
На стены, за мною под знамя.
Не в силах сломить сопротивление, гитлеровцы применяли психические атаки; бронировали амбразуры, обрекая раненых на смерть от удушья и голода. Они наловчились переодеваться в наши гимнастёрки и стрелять в спину. Да и снайперы врага постоянно охотятся за командирами и инструкторами.
Но русские ведут бой! Бинты и одеколон, заменявший йод, кончились. Операции делают обыкновенным ножом, без хлороформа и наркоза. От простыней, которые собрали в каптерках, остались окровавленные лохмотья. Но молодые ребята, едва совладав с болью, просят оружие, готовы подменить товарищей на посту. Но личной храбростью никого не удивишь. Жертвовали собой и ради незнакомого солдата, сражавшегося рядом. Все стали как одна семья, где старшие заботятся о младших, сильные - о младших. Так, например, комиссар Фомин, был ранен, но не пошёл в лазарет.
Комиссар Фомин не скрывал трудностей и не призывал к подвигу. Каждый делал всё, что позволяли ему силы, и даже больше. Фомин стремится поддержать боевой дух бойцов, чувство собственного достоинства. Пересохшими от жажды губами он говорит, что человек ни при каких обстоятельствах не должен звереть и думать только о себе.
В этой обстановке особенно страдали дети. Они плакали. Дети болели. Матери страдали молча. Жёны командиров работали рядом с бойцами: набивали пулемётные ленты, ухаживали за ранеными, становились к амбразурам, подхватив винтовку из рук упавшего бойца.
Были в подвалах и беременные, были и матери с грудными детьми. У них пропало молоко, и малыши угасали.
Детям отдавали всё, что имели. Делали это, не ожидая приказа. Но проходила ещё одна мучительная ночь, и всё яснее понимали, что вряд ли спасут детям жизнь. О капитуляции осаждённые не думали. Но они не вправе были оставлять без будущего тех, кто ещё не волен сам принимать решения..
И тогда капитан Зубачев собрал командиров и спросил:
- Что будем делать с женщинами и детьми? Положение крайне тяжёлое. Погибнут вместе с нами. Может, фашисты пощадят женщин ради детей?..
Другого выхода уже нет. Надо отправлять их из крепости.
Многие женщины хотели остаться и всячески противились жестокому, но в тех условиях необходимому решению. И когда уговоры не помоги, прибегли к последнему доводу – жёны командиров тоже обязаны выполнять приказы. «Вы должны спасти детей, перенести муки плена во имя их жизни.»
ь
Это происходило уже в конце июня, когда стало ясно, что помощи ждать неоткуда. В короткое затишье, после очередного ультиматума, по двору Цитадели медленно потянулись группы с белыми лоскутами. Голодные, обессилевшие от жажды, едва прикрытые лохмотьями… Их не страшила смерть – слишком часто они видели её в минувшие дни. Женщин больше пугал позор плена, томила неизвестность: что будет с детьми, увидят ли когда – нибудь мужей, оставшихся в казармах?..
Над группой, что шла к Тераспольским воротам (в ней были и Валя Зенкина. мать, жена, трое детей Кижеватова), фашисты покуражились вволю. Остановили всех на берегу, поставили заслоном перед собой и долго стреляли по развалинам. Понимали, каково будет защитникам крепости смотреть на эту «забаву».
Мужество, стойкость духа, физическую выносливость, которую проявляли защитники крепости в те долгие дни и ночи, сейчас трудно представить. Встаёт над руинами крепости ощущение невообразимой отваги, и мы замираем от мысли, что здесь происходило 65 лет назад.
Немцы наносят на крепость сокрушительный удар.
…Огонь, газы, голод и жажда не могут сломить маленький гарнизон. Крепость продолжает сражаться. Гитлеровцы решают одним ударом уничтожить её, сровнять с землёй. 29 и 30 июня 1941 года они предприняли двухсуточный штурм. Кроме зажигательных бомб и обычных снарядов, гранат с удушливым газом и бочек с мазутом на крепость летят сверхтяжёлые авиабомбы и снаряды установок «Карл» - фугасные и бетонобойные. Несколько часов не прекращались взрывы. Подвалы Цитадели содрогались.
Триста человек были взяты в плен. Командиров и бойцов захватили едва живыми, без сознания. В том не было их вины. Порой обстоятельства сильнее даже очень смелых людей.
Но даже в плену, защитники крепости успешно вели борьбу с ненавистным врагом. Смирнов нашёл 300 героев обороны и подробно рассказал о судьбе каждого в книге «Брестская крепость» и «Рассказы о неизвестных героях». Представлены к званию Героя Советского Союза лейтенант Андрей Митрофанович Кижеватов (посмертно), начальник 9-ой погранзаставы, и майор Пётр Михайлович Гаврилов, командир 44-й стрелковой дивизии, принявший на себя командование гарнизоном форта. 200 человек награждены орденами и медалями.
Вот некоторые данные, собранные писателем.
Майор Гаврилов попал в плен в лагере под Брестом. Спасли его советские врачи, которые тоже были в лагере под Брестом. Они хотели спрятать Петра Михайловича, помочь ему бежать. Но Гаврилова вскоре увезли в Германию, чтобы сломить, раздавить волю красного командир. Майора опасались подолгу держать в одном месте и переводили из лагеря в лагерь.
В том же познакомился с генералом Карбышевым, лекции которого слушал в академии. Теперь роли поменялись. В основном расспрашивал Дмитрий Михайлович: до первой мировой войны военный инженер капитан Карбышев строил один из фортов под Брестом, хорошо зная те края, и его интересовали мельчайшие подробности обороны крепости. Чудом, дожив до прихода наших войск, Пётр Михайлович продолжил армейскую службу. Умер 26 января 1979 года в Краснодаре. Похоронен на гарнизонном кладбище в Бресте.
Там же он встретил своего заместителя в полку капитана Зубачёва, умершего от истощения.
Самвел Матевосян попал в плен тяжело раненым. Осенью 1941 года он бежал из лагеря к партизанам. Дошёл до Берлина.
После побега из лагеря дрался в горах Италии, .
Дважды пробовал вырваться из плена старший сержант Филипп Лаенков. Побои, карцер не сломили его. Работая на шахте в Латарингии, устраивал диверсии.
Отважно сражался у Брестских ворот старший сержант Сос Нуриджанян. Попав в плен, он бежит, переходит линию фронта, возвращается в строй. Новое ранение в бою – и снова неволя, бараки, лагеря во Франции. 1 июня 1944 года вступает в отряд Сопротивление. Награждён французскими орденами и медалью.
Совершенно удивительная история у Алексея Романова – командира пулемётного отделения. Лагерь под Бяла – Подлеской. Здесь он создаёт подпольную антифашистскую организацию, которая поджигает склады, портит оборудование, разоблачает и казнит провокаторов. Алексей Романов писал стихи, в которых обжигающие душу строки. Автор, переживший трагедию войны сполна, сумел выразить словами многое из того, чем жили защитники Брестской крепости.
Лейтенант медицинской службы Раиса Абакумова провела годы оккупации в Бресте. Она помогала подпольщикам, партизанам, семьям командиров, которые очень бедствовали. Гестапо напало на след Абакумовой, и уйти в лес она не успела. Тюремная камера, лагеря смерти в Польше и Германии…
В память о подвиге защитников Брестской крепости 25 сентября 1971 года состоялось открытие мемориального комплекса «Брестская крепость – герой».
