Специфика социального капитала фирмы проистекает из того, что он объективно воплощен не в объектах и субъектах, а в отношениях субъектов и формируется (создается) в рамках локальных социальных групп. Эта его специфика порождает ряд отличий данной формы капитала от физического и человеческого капиталов.

Прежде всего, в отличие от традиционного физического капитала, социальный капитал – это нематериальный (неосязаемый) вид ресурса. Как отмечает Д. Коулмен, физический капитал осязаем, человеческий капитал менее осязаем, так как знания и навыки воплощены в человеке, еще менее осязаем социальный капитал, воплощенный в отношениях между людьми.

Как нематериальный актив социальный капитал разделяет ряд ключевых черт человеческого капитала. Во-первых, в процессе грамотного использования он не уменьшается, а увеличивается и, напротив, будучи не задействованным, постепенно исчезает. Эта особенность его накопления подобна моральному износу с обратным (положительным) знаком. Во-вторых, и человеческий, и социальный капитал в отличие от физического имеют внутреннюю ценность для их обладателей, отдельную от экономической отдачи, которую они способны приносить.

В тоже время, если физический и человеческий капитал могут быть собственностью отдельных лиц (собственность на человеческий капитал сугубо индивидуальна), социальный капитал, воплощенный в отношениях между людьми объективно не может быть создан, присвоен или сохранен отдельным человеком.

2.2. Анализ социального капитала фирмы с точки зрения его

ограниченности, накапливаемости, ликвидности,

самовоспроизведения и самовозрастания стоимости

Т. к. экономисты лишь в последние годы стали выделять исследование социального капитала фирмы в отдельное направление, то фактически к настоящему времени в основном лишь определены задачи, но практически нет сколько-нибудь развернутых экономических характеристик социального капитала ни как капитала вообще, ни как специфической разновидности в частности. В связи с этим, анализируя социальный капитал фирмы, мы будем использовать оба указанных выше подхода.

Ограниченность социального капитала фирмы, по нашему мнению, задается теми возможностями сетевых связей, в которых он воплощен. В связи с этим его свойством возникает ряд негативных моментов и противоречий, присущих социальному капиталу. С одной стороны, экономя на трансакционных издержках, члены сети приобретают преимущество в конкурентной борьбе по сравнению с теми, кто находится за пределами сети. С другой стороны, чтобы сохранить данные преимущества, зачастую происходит изоляция сети, что может привести, в свою очередь, к ряду негативных моментов (возникновение барьеров на вход/выход, рентоориентированное поведение, развитие лоббизма и т. д.).

Особенно эта проблема становится актуальна при анализе взаимосвязей экономики и политики. Влияние экономических факторов на политический выбор и обратное влияние политического фактора на экономику можно выразить через понятие «административного ресурса»[4], при формировании которого ключевую роль играют как совместный социальный капитал, так и ограниченность доступной политической ренты (в данном случае, как ресурса).

Накопление социального капитала тесно связано с процессом его использования, при котором происходят непрерывные серии обменов, в ходе которых признание постоянно утверждается и подтверждается. В случае нарушения данного условия, либо будучи не задействованным, социальный капитал постепенно разрушается. Однако, при накоплении социального капитала, по нашему мнению, есть и особые позитивные моменты – данная форма капитала, как и человеческий капитал, при разумном его использовании имеет свойство не истощаться.

Как известно, при оценке любого ресурса на предмет ликвидности, данный ресурс необходимо рассматривать как некий товар, обладающий определенной ценностью. В рамках теории рационального выбора, ценность социального капитала определяется соотношением затрат, необходимых для его получения, и преимуществ, которые дает обладание этим ресурсом. Следовательно, согласно неоклассической теории, ценность социального капитала определяется не затратами, связанными с его формированием, а доходом, который он принесет в будущем. Однако, учитывая факторы неопределенности будущего и ограниченной рациональности экономических субъектов (которые являются препятствием для повышения эффективности фирмы), не всегда можно с высокой долей достоверности оценить будущие преимущества и выгоды от сегодняшнего участия в социальных сетях. При этом, внешне может представляться, что создание и поддержание на должном уровне социальных сетей предполагает очевидно неоплачиваемые затраты времени, сил и экономического капитала. Однако, по мнению П. Бурдье, данного рода усилия – это серьезные инвестиции, прибыль от которых в конечном итоге проявится в денежной или в какой-либо иной форме.

Положение усугубляется тем, что при оценке величины затрат на социальный капитал возникает ряд трудностей. В частности, существует мнение, что в большинстве случаев формирование социального капитала представляет собой побочный эффект – во-первых, от инвестиций в другие виды ресурсов (как правило, в человеческий капитал), и, во-вторых, от разнообразных взаимодействий в процессе экономической и других видов деятельности. К тому же, затраты на формирование и поддержание социального капитала, по нашему мнению, целесообразно делить на две категории. Во-первых, это явные издержки, начиная от чисто символических затрат на подарки, до крупных инвестиций в имидж и репутацию. Данные издержки могут также выражаться в виде существенных временных затрат на создание и развитие социального капитала. Во-вторых, неявные издержки в виде упущенных возможностей, которые, по мнению Р. Крантона, могут проявляться в форме извлечения более низкой полезности из отношений на начальном этапе. Представляется, что к неявным издержкам также необходимо относить затраты на формирование связей, экономический потенциал которых по тем или иным причинам не был реализован.

Инвестиции в социальный капитал фирмы тесно связаны с так называемой теорией «заложников». «Заложники» в трактовке новой институциональной экономической теории – это специфические инвестиции, которые осуществляет субъект, давший обещание, с целью сделать свое обещание достоверным (например: затраты поставщика на рекламу товаров). В сущности, такие затраты представляют собой «заложников» в руках потребителей, которые могут их «уничтожить», если продавец не сдержит свое слово и не поставит приемлемые с их точки зрения товары. Уничтожение «заложников» произойдет в том случае, если потребители перестанут покупать продукцию, выпускаемую поставщиком. Как крайний случай, продавец вообще будет вынужден уйти с рынка По своей сути, данные издержки снижают проблему достоверности обязательств, существующую при заключении «отношенческого» контракта и являются одним из ключевых понятий в теории «самовыполняющихся соглашений». При этом, как отмечает Т. Эггерссон, инвестиции в репутацию, торговую марку или в неосязаемый (социальный) капитал можно отнести к разряду «заложников», равно как и инвестиции такого рода в специфический капитал. Стартовые инвестиции такого рода могут преградить доступ на рынок склонным к оппортунистическому поведению предпринимателям, цель которых – присвоить квазиренты признанных продавцов качественных благ, организовав сбыт поддельных продуктов.

Как мы помним, согласно модели самовыполняющихся соглашений предполагается, что ни государство, ни другие третьи стороны не могут, во-первых, определить, было ли нарушено соглашение, и, во-вторых, обеспечить исполнение обещаний. Отсюда следует, что оценка нарушения соглашения производится заинтересованными сторонами, а «обеспечение исполнения» данного соглашения происходит под давлением явной или неявной угрозы его прекращения. Как результат, данные модели базируется на концепции «репутации».

Помимо вышеперечисленного, при оценке ликвидности социального капитала существует ряд отличительных особенностей. Одна из них состоит в том, что социальный капитал (по сравнению с другими «традиционными» формами капиталов) является весьма специфическим объектом собственности. По мнению большинства исследователей, он не может быть собственностью отдельного индивида. Поскольку социальный капитал воплощен в отношениях между людьми, следовательно, он не может быть ни присвоен, ни сохранен отдельным человеком, а так же невозможно передать другому лицу право собственности на него. Особо следует отметить, что социальные отношения высшей пробы обычно невозможно получить ни за какие деньги, как нельзя купить и доверие. Торговля подобными благами на открытом рынке технически невозможна и, пожалуй, даже бессмысленна. Данное свойство представляет собой одну из основных проблем при формировании социального капитала организации. При подобном подходе возникают значительные трудности по поводу оценки ликвидности социального капитала.

На наш взгляд, более правомерным было бы утверждать, что хотя отдельные элементы социального капитала (такие как доверие, репутация) действительно нельзя продать на открытом рынке, однако в структуре этого капитала вполне возможно выделить элементы, которые могут быть реализованы, либо переданы в аренду. Например, социальный капитал внутреннего типа в его объективированной форме может проявляться в форме уже упоминавшейся корпоративной культуры, которая сама по себе не может быть объектом продажи. Однако, представляется, что для нашего анализа более показателен социальный капитал фирмы внешнего типа. В данном случае, объектом продажи может выступить, например, бренд-капитал (торговая марка) фирмы.

Сложность при заключении подобного рода сделки состоит в том, что социальный капитал имеет внутреннюю ценность для его обладателей, отдельную от той экономической отдачи, которую он может приносить при его передаче другому экономическому субъекту. Так, Дж. Акерлоф, приводя разнообразные примеры по взаимосвязи фирменных знаков, доверия, неопределенности и качества товара, особо отмечает, что фирменные знаки не только свидетельствуют о качестве товара, но и дают покупателю возможность предпринять ответные меры, если качество покупки не соответствует его ожиданиям, – он просто не будет приобретать продукцию этой фирмы. Часто используется и такой прием, как выпуск нового продукта со старым фирменным знаком. Для предусмотрительного покупателя это так же служит гарантией того, что он покупает качественный товар.

Как мы видим из приведенного примера, при передаче социального капитала в его объективированном состоянии, может возникнуть проблема квазирентной ценности специфического актива. Как мы помним, квазирентная ценность актива представляет собой превышение фактической ценности этого актива для какого-либо субъекта над его утилизируемой ценностью, т. е. его ценностью при следующем наилучшем использовании другим арендатором. Частично данная проблема может быть снята путем франчайзинга, когда арендная плата обычно осуществляется в той или иной форме долевого раздела прибыли.

Проводя анализ с экономических позиций, можно сказать, что к наиболее важным функциям социального капитала фирмы относятся обеспечение (или увеличение возможностей) доступа данной фирмы к различным благам и ценностям, с помощью социальных сетей, связей, доверия, репутации и др., а так же снижение издержек, связанных с получением данного доступа. Принимая данные качества как фундаментальные свойства социального капитала, можно рассматривать его как производительный ресурс наравне с другими, «классическими» формами капиталов. Однако подобная трактовка несколько сужает наше понимание концепции социального капитала, даже с точки зрения его производительности. Не стоит забывать, что данная форма капитала служит координации поведения экономических субъектов на основе зачастую иных, чем рыночные, сил и инструментов, характерных при проведении анализа с позиций институциональной экономической теории, например, на основе взаимно признаваемых обязательств и возможностей применения санкций.

Данное утверждение можно проиллюстрировать на конкретном примере из истории автомобилестроительной компании General Motors (далее – GM), традиционно ведущей ценовую сегментацию своей продукции с 1920-х годов. Так, например, американский потребитель традиционно воспринимает Chevrolet как недорогой молодежный автомобиль, а Cadillac – как символ жизненного успеха. Oldsmobile, занимавший средний ценовой сегмент, считался атрибутом консервативных семейств старше среднего возраста.

В 1990-х годах руководство GM предпринимает попытку расширения «молодежного» сегмента рынка, подконтрольного данной компании, выпустив две новые марки автомобилей – Aurora и Alero. Для продвижения нового продукта реализуется массированная маркетинговая компания под лозунгом: «Это не Oldsmobile вашего отца». В результате непродуманного шага, GM, не только не смогла обеспечить реализацию нового продукта в необходимом объеме, но и фактически самостоятельно (без чьей-либо помощи) уничтожила часть собственного социального капитала, потеряв при этом лояльность консерваторов. Что привело, в свою очередь, к убыткам от производства и реализации Oldsmobile. В последствии производство всех трех марок было ликвидировано.

Из приведенного примера видно, что на рынке сложилась ситуация, когда при неизменившихся «классических» рыночных индикаторах (цена, качество, потенциальный спрос, конкурентное давление, экономическая надежность компании GM и пр.), компанией были нарушены специфические неформальные обязательства перед целым рядом потребителей, что можно охарактеризовать как некую форму неуважения к данному потребителю. Соответственно, подобные действия подорвали доверие указанных потребителей к фирме, что привело к применению санкций с их стороны в виде отказа от приобретения автомобилей. Как мы видим, перед нами практически «классическая» модель уничтожения «заложников», упоминавшаяся ранее. Из приведенного примера можно сделать следующий вывод: фирма, испытывающая необходимость в адаптации к изменившейся внешней среде, пренебрегла одним из своих ресурсов – социальным капиталом, и, как следствие, проиграла в конкурентной борьбе, показав тем самым низкий уровень эффективности. Таким образом, для снижения издержек адаптации нового товара использование социального капитала может быть не просто оправдано, а в ряде случаев обязательно.

Оценивая ресурсы социальных сетей как капитал, приносящий новую добавочную стоимость, по нашему мнению, необходимо зачастую отходить от классической монетарной парадигмы и использовать подход к капиталу, как к активу, обеспечивающему приращение не только дохода, но и других, важных для людей полезностей – социального, культурного или даже политического плана. В данном случае роль «добавочной стоимости»» может играть, например, «дополнительная» конвертация экономического капитала в репутацию фирмы, либо рост административного ресурса, что впоследствии может только потенциально дать дополнительный экономический эффект, например, в виде привлечения новых клиентов, расширения рынков сбыта, снижения ставок по проценту и т. д. Как отмечает Дж. Коулман, подобно другим формам капитала, социальный капитал продуктивен. Он способствует достижению определенных целей, добиться которых при его отсутствии невозможно. При этом наиболее известным примером является обмен информацией, которая позволяет устанавливать фиксированные цены в пределах одной отрасли.

К тому же, добавочная стоимость от использования социального капитала может проявляться в виде так называемых положительных сетевых экстерналий, которые хоть и не ведут к немедленному дополнительному экономическому эффекту, способствуют увеличению полезности и для фирмы, и для потребителей, и для отдельной отрасли в целом. Как мы помним, под экстерналией понимается зависимость функции полезности или технологических возможностей агента от решений остальных участников. Формирование подобных положительных экстерналий является важнейшей предпосылкой для повышения эффективности фирмы на современных рынках.

По нашему мнению, при анализе создания добавочной стоимости посредством социального капитала, особо необходимо отметить ту роль, которую зачастую играет социальный капитал в формировании эффективности фирмы на постиндустриальной стадии развития. Как показывают исследования С. Шретера, в которых он анализирует высокотехнологические отрасли на примере предприятий, специализирующихся на компьютерных и биотехнологиях и сгруппировавшихся вокруг Кембриджа в Англии, формирование внутри - и межфирменного социального капитала становится мощнейшим фактором инновационного процесса. В данном случае само обладание специфическим социальным капиталом становится обязательным условием для получения добавочной стоимости.

2.3. Рента социального капитала фирмы

При рассмотрении концепции социального капитала с экономических позиций определенный интерес, по нашему мнению, представляет также такое понятие, как «рента». Ранее нами была кратко затронута возможность получения политической ренты посредством социального капитала. Однако еще больший интерес может представлять характеристика экономической ренты от использования социального капитала и ее особенности.

Как мы помним, экономическая рента, в классическом ее понимании, рассматривается как плата за ресурсы сверх максимальной величины альтернативных издержек при немонопольном использовании этих ресурсов. Другими словами, под рентой понимается вся прибыль сверх какой-то определенной нормы. Под рентоориентированным поведением, в свою очередь, упрощенно понимаются разного рода усилия, направленные на осуществление вмешательства в рыночное распределение ресурсов с целью присвоения искусственно создаваемых таким образом доходов в виде ренты.

В экономической литературе ренту, свойственную социальному капиталу, принято рассматривать через репутацию фирмы и называть ее – репутационная рента. В отличие от классического понимания ренты и рентоориентированного поведения – как одного из проявлений неэффективного использования ограниченных ресурсов в ущерб производительной деятельности, в модель репутационной ренты вкладывается несколько иной, положительный смысл. Для дальнейшего рассмотрения данного феномена, необходимо сначала дать определение репутационному равновесию, являющемуся базовым понятием при анализе репутационной ренты.

В рамках теории самовыполняющегося соглашения репутационное равновесие имеет место, если существует устойчивое состояние индивидуальных ожиданий относительно поведения фирмы. Иными словами, репутационное равновесие – это устойчивое состояние во времени, когда продавец поддерживает качество товара и ожидания покупателей всегда оправдываются. Данная модель, в свою очередь, базируется на предположении, что «каждый честен, только если честность или ее демонстрация приносит больше выгод, чем нечестность». Действительно, как показывает в своих работах Ц. Шапиро, – без премии за высококачественные изделия, продавцы обнаружили бы, что «стратегия-однодневка», связанная со снижением качества, дает максимум прибыли. Причина этого кроется в том, что на рынках продавцы с хорошей репутацией всегда могут увеличить прибыль в краткосрочном периоде за счет снижения качества своей продукции. После чего продажи прекратятся, когда покупатели поймут, что их обманули.

Как мы видим, необходимое условие репутационного равновесия состоит в том, что и честность, и качество продукции окупается. Отсюда следует вывод – высококачественная продукция должна приносить премию, которая может рассматриваться либо как отдача от репутации, либо как поощрительная плата, стимулирующая поддержание качества. Именно данную премию и принято называть репутационной рентой. Ключевую роль в возможности получения репутационной ренты играют такие понятия, как информационные издержки (как издержки продавца на создание репутации) и асимметрия информации, возникающая из-за временного лага между покупкой товара и получением покупателем полной информации о его качестве. Как отметил Т. Эггертссон, анализируя временной лаг по оценке качества приобретаемого товара, на тех рынках, где продавцы мало выигрывают от инвестиций в репутации, у них могут отсутствовать побудительные мотивы поставлять высококачественные товары, оцениваемые опытным путем.

Если бы покупатель мог получить полную информацию о качестве приобретаемого товара в момент его покупки (т. е. если бы информация была полностью симметрична), тогда отпала бы необходимость в вышеуказанных информационных издержках, а значит, потребители получали бы более качественные товары за более низкую цену.

Важность выделения репутационной ренты с точки зрения фирмы, на наш взгляд, определена тем, что наличие подобной ренты может свидетельствовать о том, что фирма в долгосрочном периоде нацелена на сохранение доверия своих контрагентов. Подобное доверие дает несомненные преимущества как при «догоняющем», так и при «опережающем» развитии фирмы, укрепляя положительные сетевые эффекты.

Рекомендуемая литература:

[1], [4], [9], [11], [17], [19], [21], [22], [23], [26]

3. Особенности формирования социального капитала

современных российских фирм

3.1. Трансформация конкурентных отношений в современной России

В современной российской экономике сформировался ряд неблагоприятных тенденций, ухудшивших рыночные позиции большинства российских предприятий. Сочетание высокого уровня затрат на отечественных предприятиях с повышением уровня цен на сырьевые товары выступило фактором, сдерживающим темпы роста прибыли, и привело к снижению уровня рентабельности продукции. Одновременно резко обострилась конкуренция, как между самими российскими производителями, так и со стороны производителей из дальнего зарубежья. По данным экспертов, конкуренция достигла максимального с 1995 г. значения. Сложившаяся ситуация обостряется все возрастающим дефицитом ресурсов внутри российских фирм, особенно заметна нехватка оборотного капитала и квалифицированных кадров.

Можно сделать вывод, что российская экономика входит в эпоху более жесткой, «эффективной» конкуренции как со стороны агрессивных новичков российского бизнеса, так и со стороны импортеров, что вынуждает отечественных производителей снижать прибыли до уровня, считаемого минимально приемлемым. Как следствие, все острее встает вопрос поиска новых путей минимизации издержек для российских фирм.

Все это приводит к особо сильным стимулам, толкающим фирму обращаться к различным вариантам современной конкуренции, отличным от идеальной «честной конкуренции».

Современными исследователями предлагается подход к анализу конкуренции как к институционально оформленному процессу. В рамках данного подхода выделяются два вида экономической конкуренции. Во-первых, это экономически обусловленная конкуренция, осуществляемая экономическим методами, т. е. на основе состязания в экономической эффективности. Во-вторых, это экономически ориентированная конкуренция. Во втором случае конкуренция, преследуя те же рыночные цели – повышение прибыли, снижение издержек, завоевание и расширение рыночной ниши, может осуществляться неэкономическими методами, не основанными на превосходстве в эффективности. Среди них следует указать: получение монопольных преимуществ (привилегий) от властных структур, организация заказных проверок контролирующими органами предприятий-конкурентов, использование силовых методов в решении хозяйственных вопросов и т. д.

Неэкономические методы конкуренции могут осуществляться на основе новых неэкономических технологий – психологических, социальных, кибернетических и т. п. У этих двух видов конкуренции – разные цели. Если первая стремится добиться более высокого уровня экономической эффективности, то вторая нацелена на уничтожение конкурента. Соотношение данных двух видов конкуренции неодинаково в разных странах. Чем стабильнее и благополучнее общеэкономическая ситуация, тем может быть выше доля экономически обусловленной конкуренции. Если же общая ситуация особо нестабильна и плохо регулируется государством, то может абсолютно преобладать второй вид конкурентной борьбы. Этот тип конкуренции естественным образом тяготеет к нелегальным действиям в экономике. Он также может быть весьма характерен для фирм «сильных» стран, действующих на внешних рынках, где они могут не опасаться хорошо отработанных законодательных санкций за применение неэкономических и не всегда легальных технологий.

Представляется, что в условиях экономически ориентированной конкуренции, даже если фирма создаст (взрастит) особо ценные для нее специфические ресурсы (например, новые высокоэффективные знания и технологии), которые способны обеспечивать более высокую прибыль, это еще не может гарантировать ей не только высокую конкурентоспособность, но и даже простую возможность выживания.

В этой связи, по нашему мнению, в круг особо ценных специфических ресурсов современных фирм целесообразно включать не только такие ресурсы, которые могут помочь в экономически обусловленной конкуренции, но и такие, которые могут эффективно защищать ее от экономически ориентированной конкуренции (или, при необходимости самой осуществлять такого рода конкуренцию).

В этой связи нельзя, на наш взгляд, не остановиться на некоторых особенностях анализа социального капитала фирмы.

3.2. Негативная форма социального капитала фирмы – причины и

последствия формирования

С позиций неоклассического подхода к социальному капиталу, следует считать, что формируемые сети, которые сами по себе социально вредны и основаны на разделении участниками «неправильных» норм, не относятся к социальному капиталу. Однако нельзя забывать, что за годы российских реформ применение методов неформальной и фиктивной экономик стало считаться фактически приемлемой неформальной нормой в деятельности фирм. Подобные явления носят в современной России повсеместный характер. В одной из работ С. Барсуковой отмечено, что распространенность нелегальных хозяйственных действий в современном российском бизнесе такова, что, по сути, успешность преодоления барьеров входа бизнесмена-дебютанта чуть ли не полностью зависит от способности дебютанта усвоить весь спектр практикуемых нелегальных операций. В противном случае, он обречен. В то же время, использование методов криминальной экономики, мягко говоря, «не приветствуется» в деловых кругах.

Как показывает А. Олейник, основной причиной внелегального осуществления экономической деятельности являются высокие трансакционные издержки, связанные с действием в рамках закона. Вместе с тем, указанный автор отмечает, что существуют так же и издержки внелегальности, так что решение о выборе экономическим субъектом легальной или внелегальной институциональной среды для своего бизнеса, зависит именно от сравнения трансакционных издержек, возникающих при совершении сделок в первом и во втором случае. При этом внелегальная экономика включает в себя неформальную, фиктивную и криминальную экономики.

Рассмотрим пример. Фирма «А» в целях снижения своих издержек, оказывает давление на фирму-поставщика «В» с участием структуры «С». Тем самым фирма А делает выбор в пользу решения, альтернативного действиям в рамках закона, т. е. опирается на нормы внелегального сектора экономики. Очевидно, что без наличия у фирмы А достаточно развитого специфического социального капитала, возникновение подобной ситуации было бы мало вероятным.

Данная позиция основывается на взглядах П. Бурдье, согласно которым к одним товарам и услугам экономический капитал обеспечивает непосредственный доступ, без каких бы то ни было вторичных затрат. Другие можно получить только при посредстве отношений социального капитала. При этом, фактор доверия между А и С (ввиду деятельности, выходящей за рамки закона) играет ничуть не меньшую роль, чем в легально обусловленных взаимоотношениях.

В случае, если в описываемом примере, давление осуществляется с применением криминальных методов, возникает парадокс. Фирма, используя часть своего социального капитала во внелегальной деятельности для достижения экономического эффекта, впоследствии теряет доверие контрагентов, не склонных к ведению подобной деятельности (вплоть до полного разрыва экономических взаимоотношений), а значит – уменьшает объем и самого социального капитала, которым она обладает. По нашему мнению, чтобы разрешить данный парадокс, необходимо ввести такое понятие, как «негативный социальный капитал» фирмы.

Негативный социальный капитал фирмы можно определить, на наш взгляд, как установление и поддержание фирмой экономических связей с использованием норм и правил, характерных для внелегальной экономики, способных обеспечивать фирме в условиях неотработанного законодательства краткосрочные выгоды, но в целом снижающих возможности эффективного развития фирмы (а следовательно – и экономики страны в целом).

Возникает своего рода институциональная ловушка: рост негативного социального капитала приводит к сокращению позитивного, а со временем – и к сокращению совокупного социального капитала. Рассмотрим некоторые из отрицательных последствий возникновения данной ловушки.

Во-первых, это, несомненно, полная или частичная потеря преимуществ, обеспечиваемых фирме ее позитивным социальным капиталом, в плане снижения трансакционных издержек. При этом, велика вероятность, что данные преимущества будут потеряны навсегда, поскольку контрагенты, разорвавшие экономические взаимоотношения с такой фирмой (т. е. не нейтральные к рискам, присущим использованию негативного социального капитала), в будущем будут придерживаться данной позиции.

Во-вторых, при существенном, в будущем снижении цены доступа к закону по сравнению с ценой внелегальности трансакционные издержки фирмы с «большими запасами» негативного социального капитала по накоплению нового социального капитала будут значительно выше из-за допущенной ранее потери части деловой репутации, что ведет к снижению конкурентоспособности фирмы в долгосрочном периоде.

В-третьих, из-за высокого риска оппортунистического поведения со стороны контрагентов, включенных в негативный социальный капитал, фирма, решившаяся отказаться от его использования, будет нести запредельно высокие трансакционные издержки разрыва связей с данными контрагентами.

В-четвертых, при создании и использовании негативного социального капитала повышается доля неформальных отношений в общем объеме внешних связей фирм, что ведет к сокращению временных горизонтов построения деловых стратегий (а значит, усугубляет проблему неопределенности и информационных издержек), становится преградой для привлечения внешних инвестиционных и кредитных ресурсов, создает дополнительные барьеры между различными сегментами рынка в силу закрытости, непрозрачности отношений между агентами.

Однако, несмотря на отрицательные последствия, существует и ряд причин, которые способствуют принятию фирмой решения в пользу вложения ресурсов в формирование негативного социального капитала. По нашему мнению, весь перечень подобных предпосылок формирования негативного социального капитала следует разделять на предпосылки макро - и микроуровней. На макроуровне можно выделить три основных предпосылки, обусловливающие возникновение данной формы социального капитала.

1.  Размеры отраслевых рынков. Особо ограниченные размеры отраслевых рынков предполагают высокую степень персонификации отношений, что препятствует формированию негативного социального капитала.

2.  Идеологические установки и представления индивидов, формируемые социально-экономической средой. Идеология влияет на индивидуальный выбор путем формирования «абсолютных» ценностей и норм, что в свою очередь сказывается на экономической деятельности.

3.  Чтобы управление трансакцией было оптимальным и находилось в рамках легальной экономики, необходимо выполнение следующего условия: механизмы принуждения к исполнению контракта всегда (при любом способе управления) должны эффективно решать свои задачи. Одной из основных причин невыполнения данного условия на макроуровне, является по нашему мнению, недостаточная монополия государства на применение насилия. В слабом государстве сфера предложения формальных институтов принуждения (естественная монополия) становится конкурентной – возникают альтернативные неформальные (криминальные) институты, которые составляют конкуренцию государственным.

На микроуровне основополагающим фактором, который может приводить к формированию и использованию в России негативного социального капитала, является, на наш взгляд сохраняющееся в течении многих лет существенное превышение цены доступа к закону над ценой внелегальности, при условии, что фирма в достаточной степени нейтральна к рискам, присущим использованию негативного социального капитала.

Второй по значимости фактор микроуровня – дискреционное поведение менеджеров в условиях низкой спецификации и защиты прав собственности. Особенно большое влияние данный фактор оказывает в современных российских фирмах с государственной собственностью. Управляющий государственным имуществом чиновник нередко использует свою должность лишь для обогащения. С целью извлечения прибыли задействуется не механизм выплаты дивидендов, а полукриминальная «серая» схема, основанная на заключении заведомо невыгодных для предприятия сделок с фирмами, реально принадлежащими управленцу.

В-третьих, исчерпание экономических возможностей «первоначальных» источников социального капитала, в том числе по мере расширения круга контрагентов из числа знакомы.

В-четвертых, недостаточная удовлетворенность собственника отдачей от вложенного в фирму капитала. Возможные последствия такой ситуации – негативная оценка работы менеджмента организации, выход собственника из компании, либо увольнение менеджеров, что может подтолкнуть менеджеров компании к поиску «нетрадиционных» путей минимизации издержек, пусть и в краткосрочном периоде.

В-пятых, ориентация фирмы на краткосрочные цели в своей деятельности. В случае если ориентация ведется на краткосрочные цели, фирма будет осуществлять максимальные вложения своих ресурсов в создание и поддержание своего имиджа: как более дешевую и наиболее быстро создаваемую форму социального капитала. Однако, в виду ограниченности ресурсов, придется снизить либо вообще прекратить вложения в другую форму социального капитала – репутацию фирмы.

В-шестых, сформировавшийся за годы реформ предельно низкий общий уровень доверия в российской предпринимательской среде. В результате создание негативного социального капитала выступает своеобразной «страховкой» фирмы, направленной на защиту ее экономических интересов против недобросовестного поведения контрагентов. В данном случае негативный социальный капитал сам начинает нести функции, характерные для механизма принуждения, обеспечивающего соблюдение условий контракта.

При анализе негативного социального капитала следует, на наш взгляд, различать его явную и скрытую формы. Явная форма характерна тем, что устанавливаемые связи между фирмой и ее контрагентами изначально ведут к созданию негативного социального капитала. Однако, создание негативного социального капитала не происходит одномоментно и требует затрат экономического капитала. Поэтому зачастую создание негативного социального капитала принимает скрытую форму путем конвертации из «позитивного» социального капитала. Например, оказание фирмой финансовой поддержки кандидату в депутаты, может иметь вполне добропорядочные первопричины и послужить в дальнейшем для увеличения социального капитала. Тем не менее, в последствии, данная фирма по каким-либо причинам (например, «необходимость» оказания срочного давления на какого-либо контрагента) может использовать возникшие связи для создания негативного социального капитала.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3