Мускусный бык (или овцебык) [25] - самое «доисторическое» животное из обитающих ныне в Гренландии. Многие миллионы лет назад неисчислимые стада его паслись в степях Центральной Азии. В период оледенения ареал обитания быка сместился в Северо-Восточную Азию и Европу, а после исчезновения льда - в Северную Америку, Северную и Северо-Восточную Гренландию. Поголовье его было весьма значительным до конца XIX в., когда полярные эскимосы, весьма ценившие вкусное мясо этого животного, начали охотиться на него с винтовками. Бык был полностью выбит почти повсюду, кроме крайнего северо-востока острова. В 1962 и 1965 гг. в западную часть Гренландии было перевезено стадо мускусного быка в 27 голов. Оно хорошо прижилось на новом месте; есть надежда, что бык широко размножится на западе острова, в области, где он раньше никогда не обитал.

Белый медведь встречается чаще всего на широких ледяных полях побережий северо-запада и северо-востока. Он остается на них и, когда лед дрейфует на юг, прямо со льдин охотится на свою основную добычу - кольчатую нерпу. «Путешествуя» таким образом, медведь за лето добирается до юго-востока и даже Баффиновой Земли. Зимует зверь на берегу, устраивая между скалами берлоги в снегу. Самка забирается в берлогу поздней осенью, а к Новому году рожает одного-двух медвежат, которых выкармливает молоком до апреля. Затем все покидают берлогу и уходят на лед, где к этому времени появляется масса бельков - детенышей тюленя, не умеющих плавать. Нерпы и бельки живут в течение 2-3 недель в снеговых норах, имеющих выход в воду. Найдя такую нору по запаху, медведица осторожно подкрадывается к ней, поднимается на задние лапы и обрушивается на нее всем своим весом, при этом она отрезает путь в спасительную воду и нерпам и белькам. С наступлением лета медведь охотится не только на нерпу, но и на водоплавающую птицу, ныряя и хватая ее из-под воды.

Поголовье белого медведя, возросшее к началу XX в., позднее уменьшилось. Очевидно, это было связано с изменением миграций морского зверя, которым он питается. В настоящее время, характеризующееся некоторым похолоданием и тенденцией к сдвигу миграций к югу, увеличивается и количество медведей в Восточной Гренландии.

Белый песец (в настоящее время значительно смешавшийся с американским голубым песцом) весьма многочислен на всей северной половине острова. Чистопородный белый песец (он крупнее голубого) обитает лишь на островах Элсмир и Земле Вашингтона. В Туле белый песец приходит вслед за леммингами, своей основной пищей, на зимовку по молодому льду. Самый ценный, голубой, песец живет в районе Туле постоянно. Гораздо крупнее тулеского голубой песец юго-запада, лучше обеспеченный кормом - здесь больше полярной мыши лемминга. Охота на песца всех видов - весьма важная отрасль промыслового хозяйства.

Заяц водится в Гренландии повсюду, кроме южного побережья и залива Мелвилл. Полярный заяц чаще встречается в глубине побережья, чем на береговой полосе. Питается он побегами ивы, круглолистным щавелем, при необходимости ест любую траву. Охотятся на зайца ради зимнего ослепительно белого и очень плотного меха. Летом буровато-серая (или чисто-серая у зайчат) шкурка ценится гораздо ниже, поэтому летом охоты на зайца почти нет.

Полярный волк, этот удивительно красивый, крупный, сильный хищник, водился раньше вдоль всего северного побережья, где его добычей были олени. После уменьшения оленьего стада волк стал питаться зайцами и телятами мускусного быка, изредка падалью. Однако резкое падение численности зайцев в начале 1930-х годов сделало дальнейшее пребывание волка на острове невозможным, и он исчез полностью.

Лемминг водится вдоль всего северного побережья; южнее залива Кейна он не встречается. Этот небольшой зверек прекрасно приспособлен к жизни в полярных областях - для того чтобы найти корм, ему не нужно даже подниматься на поверхность снега; в самые снежные и суровые зимы он роет в нем длинные ходы, находя траву и лишайник по запаху. Летом лемминг живет в земляных норах на сухих участках, зимой - под снегом. Он единственное млекопитающее острова, которое приносит потомство несколько раз в году. Лемминг - основная пища ряда животных, поэтому характерные резкие колебания в его численности сопровождаются аналогичными переменами в поголовье песцов и горностаев, а также некоторых птиц.

Область обитания горностая полностью совпадает с ареалом расселения лемминга, на которого он главным образом и охотится. В годы «неурожая» леммингов горностай может прокормиться другой пищей - яйцами птиц, птенцами и самими птицами, падалью.

Росомаха - животное пришлое, ранее она никогда в Гренландии не водилась. В последние годы появляется в районе Туле, приходя скорее всего с канадского берега.

Птичий мир Гренландии насчитывает всего 52 вида постоянных обитателей суши острова. Относительное видовое однообразие, как и невысокая плотность заселения птицами участков суши, вызвано длительным периодом сильной заснеженности и коротким сезоном летней вегетации растений. В море пищи достаточно круглый год, поэтому на побережье и островах селятся в огромных количествах морские птицы.

Постоянных гостей острова - перелетных птиц - насчитывается в Гренландии около 20 видов; самые многочисленные из них - буревестники, утки, чайки и чистики. Более редок прилетающий сюда на краткий срок для кормежки на лугах юго-запада коротконосый исландский гусь. Эта крупная птица линяет в середине лета, потом она летит на «зимние квартиры» - к берегам Британских островов.

Гораздо богаче видовое разнообразие нерегулярно прилетающих на остров перелетных - их до 150 видов. Эти птицы в основном из Европы и Америки. Часто во время перелета они сбиваются с курса и опускаются на арктические берега, редко бывающие для них гостеприимными, - особенно высок процент гибнущей птицы в период осенних штормов.

Из крупных хищных птиц Гренландии самая распространенная - полярная сова. Сова находится в сильнейшей биологической зависимости от количества леммингов, которыми она питается. В «лемминговые годы» сова кладет больше, чем обычно, яиц и успешно выращивает многочисленное потомство. Наоборот, в периоды, когда леммингов становится мало, сова почти вообще не кладет яиц; лишь отдельные особи выводят птенцов, но в меньших количествах.

Сову превосходит размерами орлан-белохвост. Эта самая величественная птица Гренландии гнездится вдали от побережья, высоко в скалах. Она никогда не была многочисленной, но в 1960-е годы орланов стало совсем мало из-за хищнической охоты на них. Когда орнитологи в конце 1960-х годов подсчитали, что на всем протяжении цепи гнездовий орлана (от о. Диско до мыса Фарвель) осталось лишь около 60 пар птиц, то с 1973 г. охота на орлана была полностью запрещена; еще через несколько лет все гнезда (обычно орлан использует одно и то же гнездо много лет) поставлены на учет и охраняются.

Еще одна птица-хищник - кречет гнездится в Гренландии, а зимует в Исландии.

Большинство гренландских птиц водоплавающие, но гнездятся отдельные виды их на разном удалении от моря и на разных высотах. На берегу выводят птенцов ряд гусей, люрики, топорики [26], мистики, кайры, ласточки. Эти небольшие птицы совершают самые дальние перелеты - из Гренландии через Западную Европу и Африку в Антарктиду. На плоских участках скал вьют гнезда из водорослей чайки: самая крупная из них, морская, выделяется черными спинкой и крыльями; не намного уступает ей по величине серая, а также небольшая чайка - белокрылая. Все три вида чаек проводят в Гренландии и лето и зиму, питаясь рыбой, ракообразными, моллюсками. Чайки эти распространены почти вдоль всех побережий острова.

Гага - единственная из утиных, живущая у морской воды. Ранее гага была чрезвычайно многочисленной, но интенсивная охота и в особенности не ограниченный никакими нормами сбор яиц на гнездовьях вблизи городов и поселков сильно сократили ее поголовье. В настоящее время посещение мест гнездовий, обычно устраиваемых этой птицей на плоских островах, куда не могут добраться песцы, запрещено. С апреля по сентябрь запрещена охота и на местного баклана, красивую черную птицу.

Прибрежные птичьи колонии чаще всего смешанны, их составляют многие виды размножающихся здесь птиц. У каждого вида на скалах птичьих базаров есть своя зона; сообща им легче охранять яйца или птенцов от общих врагов. Изредка встречаются одновидовые колонии, но они гораздо малочисленнее обычных смешанных.

В некотором удалении от побережья селится кряква обыкновенная, луток, морянка [27]. Поскольку горные области освобождаются от снега раньше, чем прибрежные, то такие птицы, как бекас, галстучник, ржанка, исландский песочник [28], которые в Гренландии питаются исключительно насекомыми, вьют гнезда на высоте до 800 м над уровнем моря; здесь же, в скалах, гнездится баклан. Еще дальше от моря, на островах пресноводных озер, также селятся серые утки. Снежным и краснозобым гагарам часто не хватает скудной озерной растительности, и они летают на кормежку в близлежащие фьорды и на побережье. Сравнительно немногочисленные каменушки [29] селятся у проточной воды крупных ручьев; здесь самки и подрастающие птенцы питаются личинками комаров, вылавливая их в ледяной воде. Из птиц, добывающих пищу на суше, самые распространенные - белая куропатка, снежный воробей, лапландский подорожник, горный конек. Виды эти распространены повсеместно (особенно снежный воробей), так как питаются и зернами растений, и насекомыми. Чисто насекомоядные дроздовые (дрозд белобровый, каменка) предпочитают открытые места и вьют гнезда в каменных россыпях на плоскогорьях, где птенцы в совершенной безопасности (пресмыкающихся на острове нет совсем), как и птенцы воробья, часто селящегося под могильными плитами на городских кладбищах.

Потепление прибрежных вод, вызванное усилением в первой четверти XX в. теплого течения Ирмингера, явилось причиной не только упомянутой ранее перемены маршрутов миграций морского зверя, но и появления у берегов острова массы рыбы, ранее здесь не обитавшей, главным образом трески. Появились также пикша, камбала, колючая и сельдяная акулы, зато дальше на север ушли старые промысловые виды: полярная и фьордовая треска, увак (холодолюбивая мелкая треска), палтус.

Количество трески стало увеличиваться после столетнего перерыва; в разряд промысловых вошли такие ранее редко попадавшиеся в сети виды рыб, как обычная, пятнистая и плоскоголовая зубатки, а также пинагор; стали регулярными хорошие уловы морского окуня. Промысловое значение получил черный палтус, но ныне в поисках его приходится плыть до Девисова пролива и брать эту рыбу на полукилометровой глубине, как и красного глубоководного окуня. Более легка добыча камбалы, встречающейся у берега. Весьма распространена в водах вдоль побережья Скорсбисунн - мыс Фарвель - Туле полярная глубоководная акула, которую ловят ради мяса и жира.

Одна из самых ценных рыб - лосось, который заходит в реки и ручьи на всем протяжении побережья; имеются и озерные его разновидности. С 1964 г. лососевые стали вторым (после трески) по промысловому значению видом рыбы. Кроме лосося в пресные воды заходят еще два вида рыб: скальная форель и американский угорь.

Из прибрежных промысловых зон наиболее важным для экономики Гренландии является западное побережье, вдоль которого протянулась цепь банок с глубиной от 20 до 100 м. Течения Девисова пролива содействуют образованию глубоких водоворотов; по периферии этих гигантских воронок в поверхностные слои океана выносится глубинная вода, богатая питательными веществами, обусловливающими рост основной пищи рыбы - планктона. Самые мелкие виды рыб - мойва и песчанка вылавливаются местным населением в огромных количествах. Рыбу сушат, разбрасывая по прибрежным скалам, затем ее складывают в кожаные мешки и зимой используют на корм собакам.

Самые распространенные из ракообразных - приобретающие все большее промысловое значение красные глубоководные гренландские креветки. Эти крупные, длиной до 15 см, рачки покидают придонные слои океана лишь по ночам. Ловля креветки облегчается тем, что это животное предпочитает гладкое песчаное дно на глубине, вполне доступной современным траловым сетям, - от 200 до 600 м.

Как растительный, так и животный мир Гренландии прошли длительный цикл приспособления к суровым климатическим условиям Арктики. Медведь, горностай, заяц, песец, лемминг приобрели защитную белую окраску, даже волк и олень полярных областей значительно светлее своих более южных собратьев.

Приспосабливаясь к скудности кормовой базы, гренландские животные стали всеядными. Так, хищник белый медведь может поедать растительную пищу, а травоядный олень - охотиться на леммингов.

Для флоры и фауны острова в результате деятельности человека возникли серьезные экологические проблемы. Наиболее глубинные причины возникновения этих проблем коренятся в капиталистическом способе производства. При реализации своих планов освоения Гренландии датские власти не всегда ориентировались на экологически обоснованные методы экономического развития, что вызвало загрязнение природной среды. Примером может служить отравление вод фьорда Марморилийка солями тяжелых металлов, что нанесло большой урон флоре и фауне региона. Усугубил ситуацию хищнический промысел животных. Количество морского зверя у обитаемых частей острова сильно уменьшилось, поголовье некоторых ластоногих было почти полностью уничтожено.

С целью сохранения природы Гренландии создано несколько заповедных зон. Самый крупный заповедник - национальный парк Гренландии занимает часть северной и всю северо-восточную часть острова. Площадь парка составляет 700 тыс. км2 (это самый большой заповедник мира). На его территории имеются все виды гренландского ландшафта: ледяной щит, прибрежная, свободная от льда полоса, озера, острова, фьорды, реки и т. д.

В национальном парке обитает бoльшая часть стада мускусного быка; именно здесь в основном размножаются белые медведи, полярные зайцы, белые песцы.

Упряжки мчатся сквозь века

Впервые люди пришли в Гренландию не менее 5 тыс. лет назад. Первые поселения людей с эскимосской культурой на острове обнаружены на Земле Пири; стоянки людей этой культуры, возникшей примерно за 2000 лет до н. э., были найдены археологами около Индепенденс-фьорда, и поэтому их культура получила название «Индепенденс». Заселение острова шло несколькими волнами. Раскопки показывают, что то были охотники на тюленей и мускусных быков.

Весьма сходна с Индепенденс по типу орудий и жилищ культура Саркак, появление которой датируется 2-1,5 тыс. лет до н. э. Представители обеих палеоэскимосских культур различаются, в частности, отделкой орудий (у Саркак они более изящны и совершенны). Отличие это могло зависеть от местного камня - охотники культуры Индепенденс делали наконечники и резцы из кремня, а саркакцы использовали серый сланец, который легче обрабатывается и шлифуется. Археологи раскопали стойбища палеоэскимосов. Их дома представляли собой каменные стенки, которые крылись, очевидно, шкурами; в середине жилища было место для костра, огражденное камнями: в те далекие времена жировых ламп гренландцы скорее всего не знали. У очагов найдены небольшие растрескавшиеся от жара камни, возможно, их опускали в деревянные или кожаные сосуды для варки пищи. Ученые полагают, что культура Индепенденс исчезла с лица земли потому, что была совершенно не приспособлена к изменившемуся климату, ставшему крайне суровым.

Стойбища людей, принадлежавших к культуре Саркак, впервые найденные у залива Диско, позднее были обнаружены вдоль всего западного побережья и на восточном берегу к югу от Ангмагссалика. Эти люди были охотниками на оленей; в охоте им помогали крупные собаки.

Лучше всего исследованы стойбища у Илулиссата и Готхоба (Нуука). Трудности при раскопках здесь были связаны не только с условиями вечной мерзлоты, но и с тем, что жилища были легкими, типа яранг, с центральным расположением очага, их каменная часть, как правило, разбиралась для более поздних построек.

Началом нашей эры датируются первые следы культуры Дорсет, сменившей саркакскую. Вместо лука и стрел люди Дорсета пользовались гарпуном и копьем; собак у них не было, но имелись небольшие сани с полозьями из бивней моржа. Судя по всему, дорсетцы не имели с саркакцами ничего общего, кроме путей миграции. Они продвигались на юг Гренландии, селясь в тех же местах, что были облюбованы их предшественниками за сотни лет до этого.

Исходя из того что дорсетцы не унаследовали ни орудий, ни собак, ни покроя одежды саркакцев, ученые утверждают, что Дорсет вообще был совершенно иным типом культуры, чем Саркак и последовавшая за ней культура Туле. Эскимосские предания, в которых дорсетцы названы «тунит», т. е. «жители материка», повествуют об их гибели от рук «людей моря»; по-видимому, их вытеснили позднее с материка другие племена. Примерно в 900-х годах н. э. дорсетцев почти не осталось в Гренландии.

К 1000 г. н. э. остров был по существу безлюден, но на пути к нему уже были две новые волны мигрантов. Одни из них, норманны, плыли по бурной Атлантике на исландских ладьях, другие, эскимосы - морские охотники, спускались с северо-запада на юг вдоль побережья на своих узких умиаках [30].

Норманнов вел Эрик Рыжий, норвежец, замешанный в нескольких убийствах, лишенный за это права жить на родине и поселившийся в северо-западной Исландии. Эрик Рыжий отличался тяжелым, вспыльчивым характером. В дикой драке им были убиты сосед и его два сына. После этого преступления Эрик должен был бежать с острова.

Ранее он слышал о земле, лежащей к западу от Исландии. Он приплыл туда и три года там прожил, досконально исследовав юг острова, окрещенного им Гренландией, а затем вернулся в Исландию. Узнав от Эрика о зеленом острове, 700 переселенцев в 986 г. покинули Исландию на 25 тяжело груженных запасами зерна и скотом ладьях. К новой родине добралось только 14 судов. Остальные либо повернули назад, либо разбились о скалы у мыса Фарвель...

Норманны основали два главных поселения: Естербюгден (вблизи нынешнего Какортока) и Вестербюгден (у Готхоба). Так образовалась первая скандинавская колония в Гренландии, просуществовавшая несколько веков. Численность ее населения не превышала 11 тысяч. Норманны выстроили много каменных зданий, самыми высокими из которых были церкви (более 10) и два монастыря - их величественные руины еще высились у Юлианехоб-фьорда в начале XIX в. Колонисты разводили коров, лошадей, коз, овец, свиней; сена и зерна для скота было в достатке. Хлеб они, судя по всему, не выпекали, им хватало мяса, молока, сыра. Охотились на оленей, зайцев, птицу, тюленей, ловили форель, лосося и т. д.

Прибывшие на остров в конце 1-го тысячелетия н. э. новые эскимосские переселенцы принадлежали к неоэскимосской культуре Туле. Их важнейшими занятиями были китобойный и зверобойный промысел, гончарное дело и изготовление изделий из кремнистого сланца. Люди Туле оказались лучше своих предшественников приспособлены к суровым условиям острова. Их не могла удовлетворить охота на прибрежном льду, и они смело выходили в открытое море. Им был известен не только гарпун с поворотным наконечником, но и охотничьи поплавки, большие лодки (умиаки) для охоты на китов. Их большие жировые лампы из камня предназначались для обогрева жилищ. Кости морского зверя шли на стропила землянок.

Когда, где и при каких обстоятельствах эскимосы стали перенимать скандинавскую материальную культуру - точно не известно. На острове Инугсук в раскопе среди эскимосских предметов быта было найдено множество вещей норманнского происхождения, в том числе одежда. Севернее, на Инглефьельде, в 1500 км от колонии норманнов найден фрагмент кольчуги.

Находки на Инугсуке позволяют особо выделить культуру эскимосского населения, селившегося здесь в XIII-XIV вв. (культура Инугсук). Ее главное отличие от культуры Туле - заимствование ряда элементов европейской материальной культуры, достигнутое, бесспорно, в результате контактов с норманнами. Например, изготовление пил из китового уса, клепочных бочек, божков или кукол в европейской одежде. Техника охоты здесь еще более совершенствовалась - появились новые типы гарпунов, каяк [31] приобретает «современную» форму, характерную элегантностью линий. Благодаря этим и иным достижениям люди Инугсук смогли продвинуться на север до Скорсби и о. Клаверинг.

Контакты между эскимосами и норманнами были далеко не всегда дружественными. В хрониках гренландских священников говорится и о столкновениях эскимосов с жителями норманнских селений во второй половине XIV в.

Раскопки свидетельствуют о том, что норманны, жившие в Гренландии в XV в., не прерывали связей с Европой. Датский археолог П. Нерлунд извлек в 1921 г. из норманнских захоронений прекрасно сохранившиеся в вечной мерзлоте 30 платьев и рубах, 17 капюшонов с длиннейшими косицами, 5 круглых шляп, чулки, остроносые туфли и т. д. Их покрой доказывал, что скандинавская мода шла в ногу с элегантным миром Венеции и Бургундии! Найденные в раскопах скелеты людей свидетельствовали о гвардейском росте норманнов мужчины высотой 185 см не были редкостью, женщины были более миниатюрны, в среднем 156 см. Но более поздние находки говорят о начавшемся вырождении гренландцев, все чаще встречаются искривленные болезнями кости, впалые грудные клетки. Хансен сделал обоснованный вывод о значительном ухудшении пищи поселенцев, ее дефиците во второй половине XV в.

Очевидно, гренландцы жестоко страдали в условиях становившегося все более суровым климата, не позволявшего содержать достаточное количество скота. Очередным ударом для колонии было полное прекращение подвоза европейских товаров. Причин этому было много - и «черная смерть» в Европе (эпидемия чумы), и угасание датского мореплавания под давлением могущественной Ганзы, и экспорт русского меха и африканской слоновой кости, сделавших для европейцев риск опасных «гренландских плаваний» за шкурами песца и бивнями моржей неоправданным.

История окончательного угасания гренландских средневековых городов пока не раскрыта. Лишь эскимосские предания глухо повествуют о какой-то битве при Какертоке, где были истреблены якобы последние норманны. Во всяком случае, когда корабли датской эскадры бросили в 1474 г. якоря у берегов острова, моряков встретили только эскимосы. Полуразрушенные дома и церкви были пусты. Затем в истории связей Гренландии и Европы снова наступает длительный столетний перерыв.

Вторичное открытие европейцами Гренландии произошло в 1576 г., его совершил английский капитан Фробишер, искавший путь в Индию через северные моря Америки. За ним последовал Д. Девис [32], выдающийся мореплаватель, впервые составивший точную карту острова в результате трех экспедиций. С 1605 г. остров посещали и датские ученые.

В эти годы в Европе появился интерес к Гренландии и ее обитателям. Циркулировали слухи об «ужасных» обычаях островитян, являвшиеся плодом чистой фантазии. Капитаны судов некоторых стран похищали островитян и пытались привезти их в Европу, но пленные, как правило, бросались за борт или вскоре умирали на чужбине.

С начала XVII в. появляется интерес к Северу и несколько иного плана. Основанная в 1614 г. голландская «Североморская компания» послала суда в Девисов пролив и к западногренландскому берегу - это событие стало увертюрой к столетней войне за китовый жир для ламп Европы. В этой острой борьбе конкурентов принимали участие тысячи людей - англичан, голландцев, французов. Первой из этой борьбы вышла Дания, оказавшаяся слабее других, хотя и успевшая включить белого медведя Гренландии в свой герб.

Остров стал для предпринимателей золотым дном. В его водах охотилось до 10 тыс. китобоев, только крупных китов добывалось в год до 1000, число людей, погибших при этом, также измерялось многими сотнями, ведь охота велась с обычных баркасов. Но прибыли перевешивали стоимость человеческих жизней, ибо были баснословными. Голландия считала годовой доход сотнями тысяч гульденов при сравнительно небольших затратах.

Формально Гренландия считалась датской территорией (до начала XIX в. Дания и Норвегия составляли единое государство со столицей в Копенгагене). Не имея возможности конкурировать с великими морскими державами в океане, датчане стали колонизировать сушу, где ничьей конкуренции можно было не опасаться.

3 мая 1721 г. из Бергена вышел небольшой парусник «Надежда»; целью его рейса была организация торговли с эскимосами. Два месяца спустя, 3 июля, «Надежда» бросила якорь у южного берега острова. Колонизация Гренландии началась.

Во главе экспедиции стоял Ханс Эгеде, норвежский пастор, проникшийся мыслью о необходимости обращения эскимосов в христианство. Ни в Норвегии, ни в Дании Эгеде не находил поддержки своим планам у светских и духовных властей. Его попытки организовать миссию за свой счет ни к чему не привели - будучи человеком небогатым, он безуспешно пытался изыскать средства, обращаясь к богатым купцам. Лишь через 13 лет бесплодных усилий, в 1721 году после окончания долголетней Северной войны, было принято государственное решение создать миссию, а для обеспечения ее финансовой поддержки - торговую компанию.

Деятельность X. Эгеде в Гренландии нельзя назвать типично миссионерской. Он изучал язык, пытался проникнуть во все тонкости эскимосских обычаев, для того чтобы успешнее бороться с наиболее «нехристианскими» из них, например детоубийством [33]. Жена пастора первой познакомила гренландцев с начатками гигиены, она лечила их и погибла в оспенном бараке во время эпидемии.

В целом миссия Эгеде мало способствовала распространению христианства, религии, идеалы которой были слишком чужды охотникам (несмотря на то что пастор даже изменял некоторые непонятные эскимосам слова в молитвах, например «агнец божий» превратился у него в «божьего тюлененка»!). Определенные успехи были достигнуты в области борьбы с болезнями и вредными обычаями эскимосов, хотя уничтожить самый страшный бич их здоровья туберкулез ему не удалось [34]. Эту сторону деятельности X. Эгеде и его жены Гертруды можно вполне сравнить с подвигом А. Швейцера [35], боровшегося в глубине Африки с болезнями, губительными суевериями и предрассудками местного населения.

Что же касается торговой деятельности Эгеде, то она, несмотря на привилегию монополии, шла, по словам датского историка Эрнгора, «еще хуже пасторской». Пастор не мог конкурировать с голландскими торговцами, скупавшими мех непосредственно в местах охоты эскимосов. Поэтому датская торговая компания лопнула еще в 1727 г., после чего из Гренландии «в целях экономии» были отозваны все датчане. Лишь Эгеде получил «милостивое» разрешение остаться. Он продолжал свое дело в одиночку, несмотря на невыносимо тяжелые условия жизни.

Прибывшие на остров члены немецкой секты гернгутеров конкурировали с Эгеде в «борьбе за души», но их деятельность была объективно полезна эскимосам. Многочисленные и располагавшие бoльшими средствами, чем норвежец-одиночка, они организовали обеспечение ослабевших стариков и больных (ранее обрекавшихся на смерть), создав сеть богаделен и больниц, хотя и весьма примитивных. Некоторые из гернгутеров оставили ценные этнографические описания не тронутого европейской цивилизацией эскимосского общества. Один из них, С. Кляйншмидт, создал в 1851 г. эскимосскую письменность и составил весьма полный эскимосский словарь. Он же организовал первую гренландскую типографию.

Как известно, миссионерская деятельность почти всегда предшествует колонизаторской - ведь эксплуатировать гораздо удобнее не «диких язычников», а христиан, послушных земным законам, тем более если их учит этому церковь. Поэтому государства, имевшие какие-то виды на «не освоенные» колонизаторами других стран территории, как правило, не жалели средств на создание собственных миссий, выполнявших роль форпостов колонизации. Не была в этом смысле исключением и Дания, тратившая большие средства на миссионерскую деятельность в своих южных колониях. Что же касается Гренландии, то перспективы колонизации ее огромной территории были весьма незначительными.

Интенсивная экономическая колонизация, то есть развитие новых и увеличение доходности старых отраслей, требовавшие инвестиций капитала в местную экономику, здесь не имела смысла, так как явно не окупила бы затрат. Поэтому экономическая политика датчан в колониальный период истории Гренландии, внешне разительно отличавшаяся от политики других метрополий, имеет все те же сугубо меркантильные соображения, в основе которых всегда лежала возможность наживы (или ее отсутствие). Поэтому идеалистичны и в корне неверны объяснения буржуазных историков и этнографов такой политики какими-то особыми «убеждениями» или моральными качествами датских королей и их администраторов. Там, где затраты на интенсивную колонизацию оправдывались, например в Африке или на Вест-Индских островах, датские колонизаторы ничем не уступали в жестокости по отношению к бесчеловечно эксплуатируемому местному населению или завезенным в трюмах кораблей рабам голландским или английским «коллегам».

Бесперспективность колонизации Гренландии «классическим способом» была причиной и малого внимания датских властей к миссионерам, и даже попыток избавиться от расходов на их содержание. Но избранный для этого путь создание на острове торговых компаний для оплаты из их прибылей расходов на миссии - оказался неудачным, «самоокупаемости» не получилось. Созданные в XVIII в. в Гренландии частные торговые компании обанкротились. Власти, окончательно убедившись в невозможности экономической эксплуатации населения острова, издали в 1775 г. указ, согласно которому собранные было в укрупненные стойбища (для коллективной охоты на китов) эскимосы снова распускались по старым охотничьим угодьям. Монополию на гренландские промыслы и торговлю взяло в свои руки само государство, так как оно могло легче справиться с убытками, чем частные компании. Надо отметить, что на социальном и экономическом положении эскимосов деятельность частных компаний и миссий почти не отражалась. Коренное население острова часто голодало в весенний период, что вело к большой смертности.

В начале XIX в. деятельность миссионеров сходит почти на нет, торговые компании из средства материальной поддержки миссий все более становятся самодовлеющими организациями, хотя их успехи были по-прежнему более чем скромными. Не исключено, что торговле мешала королевская инструкция 1782 г., согласно которой замораживались цены, ниже которых покупать товары у эскимосов запрещалось, определялся процент отчислений от прибыли на помощь неимущим, запрещалось торговать спиртным. Установленный Данией в начале XIX в. запрет иностранцам охотиться на китов привел к повышению поголовья зверя; в совокупности с уменьшением трат на миссии это повлияло на баланс датской торговой компании - в начале XIX в. она впервые получила некоторую прибыль.

После того как доход от торговли стал стабильным (середина XIX в.), часть его использовалась на нужды острова - заинтересованное в росте охотничьей добычи государство повышало закупочные цены, разнообразило ассортимент товаров в факториях. Однако существенных улучшений в быте охотников (жилья, орудий труда и пр.) почти не происходило; вместо этого повышалась их зависимость от Дании. Во время праздничных раздач или через слуг при домах чиновников к эскимосам попадала водка. Распространялась привычка к употреблению привозных товаров, например кофе, чая, но это отнюдь не улучшало жизнь эскимосов. Обратимся к запискам 1863 г. одного немецкого путешественника: «Хижина, куда я вошел, протекала; единственное, что защищало от дождя полуголых, грязных, голодных людей, был кусок шкуры это было все их состояние. Они предложили ее мне в обмен на кофе».

Инспектор Восточной Гренландии этнограф Г. Ринк полагал, что причина, лежавшая в основе негативных процессов, идущих среди коренного населения, утрата эскимосами самоуважения; средством вернуть его он считал воспитание у них национальной гордости. Им была основана в 1861 г. газета, в которой он печатал на эскимосском языке патриотические статьи, помещал предания о великих охотниках и т. п. В 1862 г. по его инициативе были созданы датско-эскимосские советы попечителей, ведавшие социальной помощью.

Между тем вывоз товаров из Гренландии (а значит и доход от торговли) за вторую половину XIX в. упал на 20%, население же за этот период на треть увеличилось. Датская администрация не верила тогда в возможность поднятия гренландской экономики до уровня, когда она могла бы приносить весомую прибыль. Поэтому колониальная политика не была направлена на интенсификацию промыслового хозяйства. До поры до времени в Гренландии сохранялись традиционные экономика и общественные отношения.

В XIX в. Дания пыталась проводить в своих гренландских владениях политику «невмешательства». Источником обогащения датского правящего класса - буржуазии был тогда не колониальный грабеж, а собственное интенсифицированное сельское хозяйство, которое вышло по качеству продукции на одно из первых мест в мире.

Проводимая Данией политика консервации экономически отсталых отношений среди аборигенов острова не исключала отдельных улучшений быта и хозяйства гренландцев. К таким мерам можно отнести сооружение нескольких небольших больниц (1856 г.) и подготовку медсестер-эскимосок, открытие торговых факторий.

После первых контактов с белыми переселенцами эскимосы Северной Америки и Северо-восточной Азии в полной мере испытали все виды угнетения. Грабеж, обман, репрессии были примерно одинаковы в Азии и Америке. Пути этих групп в корне разошлись лишь после победы Великой Октябрьской революции в СССР: азиатские эскимосы, как и другие народы советского Севера, стали равноправными гражданами страны, строящей социализм. Эскимосы же по ту сторону Берингова пролива до сих пор разделяют участь индейцев и других дискриминируемых в США и Канаде национальных меньшинств. К началу XX в. гренландские эскимосы претерпели лишь сравнительно небольшие изменения в материальной и духовной сферах бытия. Традиционные формы хозяйства, во многом характерные для охотников каменного века, почти целиком сохранились. Однако разложение натурального хозяйства и возникновение товарного началось уже в конце XIX в. с расширением торговли и распространением факторий.

Датские фактории с самого начала их организации несколько отличались от подобных учреждений в других колониях (например, на Аляске), поскольку их деятельность более жестко контролировалась как государственными инспекторами, так и смешанными советами попечителей. В результате здесь держались твердые цены, спиртное и другие запретные товары в продажу не поступали, выбор продовольственных товаров был ограничен, чтобы как-то затормозить привыкание гренландцев к европейской пище и сохранить по возможности дольше их традиционную пищевую базу. Не исключено, что вся политика «консервации» была задумана датскими властями в соответствии с планами эксплуатации населения острова в будущем, когда она станет экономически выгодной. Пока же датчане сохраняли традиционные отрасли хозяйства, а также основные элементы самобытной материальной культуры эскимосов, иначе население просто не выжило бы.

Известно, что эксплуатация возможна на таком уровне развития производительных сил, когда появляется известный излишек продукта (сверх необходимого для воспроизводства рабочей силы), который и присваивается владельцами средств производства. Но в Гренландии XIX в. продукта недоставало и на упомянутое производство, об этом свидетельствуют хотя бы периодически повторявшийся голод и вызванная им большая смертность населения. В Гренландии производство средств производства издавна находилось в руках самих охотников (каяки, гарпуны, сани), а фабричные орудия (винтовки, ножи) стоили по сравнению с продуктами охоты весьма дешево. Практически ими были обеспечены все производители. Отсутствовал и такой делающий эксплуатацию возможной фактор, как внеэкономическое принуждение. Большие возможности для эксплуатации появляются в XX в., когда в связи с развитием океанического лова на смену самодельным каякам, и умиакам приходят мотоботы, сейнеры и другие дорогостоящие средства производства, отчужденные от рядовых производителей.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах: 1 2 3 4 5 6 7 8 9