Московский государственный университет им. , г. Москва
ПИСЬМО-ДЕКЛАРАЦИЯ КАК ЖАНРОВАЯ РАЗНОВИДНОСТЬ «ПИСЬМА ВОЖДЮ» (ПОСТСТАЛИНСКИЙ ПЕРИОД)
Изучение литературного наследия писателя, равно как и социокультурной ситуации эпохи невозможно без обращения к эпистолярным материалам, в которых запечатлены частные аспекты жизни отдельного человека, но вместе с тем содержатся черты, передающие дух времени. Особенно это касается, на наш взгляд, переписки людей культуры, в том числе литераторов, с представителями власти.
Используя термин (ему принадлежит «Письмо вождям Советского Союза»), мы сделали предметом анализа именно «письма вождям», особый эпистолярный жанр, актуализировавшийся в России в XX веке, но сформировавшийся задолго до этого времени.
Мы бы выделили следующие отличительные признаки анализируемого нами эпистолярного жанра: 1. определенная напряжённость, вызванной иерархичностью отношений адресанта и адресата; 2. «высоте» адресата соответствует «высота» темы; 3. часто «письма вождям» мыслятся их авторами как открытые; 3. теме соответствует язык и стиль.
Ограничиваясь изучением темы «искусство и власть» аспектом «литература и власть», мы анализируем только обращения советских литераторов во властные структуры. Мы не задействовали всякого рода служебные записки и официальные документы, исходившие от писателей, занимавших ответственные посты в Союзе писателей или других советских органах (например, Луначарского – Ленину), равно как и официальные здравицы, рапорты о достижениях или поздравления. В работе рассматриваются лишь собственно личные письма – образцы эпистолярного жанра и те бумаги официального свойства, которые тематически и стилистически выходят за рамки официального канона. Конечно, проанализировать весь имеющийся материал на эту тему затруднительно в рамках одной работы, но мы постарались выделить наиболее характерные тексты, рассмотрев их не только как исторический документ, но и как литературный факт. Дело в том, что при знакомстве с материалом становится очевидна его жанровая неоднородность. Нами условно выделены следующие жанровые подразновидности жанра «письма вождю»: 1. письмо-инвектива, содержащее обвинения и даже вызов властям; 2. письмо-декларация, содержащее разъяснения позиций автора по важнейшим мировоззренческим и творческим вопросам; 3. письмо-памфлет, в котором на первый план выходит осмеяние власти; 4. письмо-жалоба/просьба/оправдание; 5. письмо-дифирамб, содержащее восхваление власти; 6. письмо-донос (до настоящего времени в центре нашего внимания была только первая половина XX века – см. [Суровцева 2008]). Отметим, что предложенная нами классификация писем опирается на содержательный и стилистический аспекты, поэтому именно в этом ключе мы и анализируем оказавшиеся в поле нашего внимания тексты.
В числе писем-деклараций постсталинского периода следует рассмотреть письма и во властные структуры.
Письма Злобина «наверх» написаны в эпоху «оттепели» и адресованы Хрущёву. Первое из известных нам писем датируется 29 июня 1954 г. Оно написано для того, чтобы «раскрыть те искажения партийной линии в руководстве советской литературой, которые допускают во имя собственных “чинов” и “мундиров” сегодняшние руководители ССП, переродившиеся в типичных бюрократов» [Злобин 2001: 251]. «Бюрократические методы доходят до того, что секретари ССП считают себя вправе диктовать через председателей секций свою волю собраниям секций, например, по вопросу выдвижения книг на соискание Сталинских премий» [Злобин 2001: 252]. Злобин описывает «пьяное и хулиганское поведение» некоторых «инженеров человеческих душ» (например, Бубеннова), зажим руководством СП всех несогласных.
6 декабря 1954 г. Злобин как председатель секции прозы СП выступил на собрании писателей Москвы. В своей речи он поднял голос «против спокойствия, против равнодушия, против импотенции» [Степан Злобин 1998: 295], против мещанства, ведущего в конечном счёте к «теории бесконфликтности» – «лживой и лакировочной» [Степан Злобин 1998: 296], по мнению писателя, против вождизма; протестует против недостойного поведения ряда членов СП – как бытового, так и литературного. Он выступает за пересмотр и усовершенствование СП во имя дальнейшего развития советской литературы. Через день «Правда» назвала эту речь «идейно порочной». Ещё через день из планов издательств на долгие годы исчезли названия злобинских книг.
В 1963 г. он дважды обращался с письмами к Хрущёву. В первом из них (май 1963 г.) писатель резко высказывается против групповщины, царящей в Московском отделении СП, подвергшемся «огульным обвинениям со стороны маленькой группировки своих членов» [Степан Злобин 1998: 310]. Отрицательно отзываясь о московской критике, Злобин отмечает, что среди московских писателей «…воцарилась атмосфера единства, доверия и хороших творческих исканий, по которой так много лет тосковала литература, терзаемая аракчеевцами-проработчиками» [Степан Злобин 1998: 313]. Одна из идей письма: московские писатели в настоящее время пишут хорошие книги с незначительным количеством «брака». Степан Павлович говорит о том, шумиха, поднимаемая «группировкой», всегда «приводила лишь к перегибам, к ошибкам, которые потом трудно было исправить» [Степан Злобин 1998: 315]. Именно это и произошло, по его мнению, с такими произведениями, как «Не хлебом единым» Дудинцева, «Доктор Живаго» Пастернака.
Следующее письмо Злобина Хрущёву – полемика писателя с генсеком по поводу абстракционизма в живописи. Не признавая абстстрактную живопись, писатель всё же полагает, что нет необходимости её запрещать – подобное «искусство» и так никому не интересно, кроме того, наиболее способные художники «уйдут от абстракционизма к нормальному искусству» [Степан Злобин 1998: 319]. Он полагает, что «…надо поменьше запрещать, держать и “не пущать” и больше верить в здоровые вкусы и в здравый смысл самого народа» [Степан Злобин 1998: 320].
В текстах выступления и писем содержится множество ссылок на Маркса, Энгельса, Ленина, Горького, Маленкова, Жданова. Думается, это не только тактика, но и стратегия – Злобин не позволяет себе никакого вольномыслия по отношению к идеологии и её авторитетов.
Теперь обратимся к творческому наследию Солженицына, человека, абсолютно по-другому воспринимавшего советскую идеологию. – это история бесконечной борьбы с тоталитаризмом.
В 1970 г. Солженицын становится Лауреатом Нобелевской премии; выезжать из СССР он не хочет, опасаясь лишиться гражданства и возможности бороться на Родине, – поэтому личное получение премии и Нобелевская речь пока откладываются. В то же время его положение в СССР всё более ухудшается: его исключают из СП (ноябрь 1969 г.), в советской прессе разворачивается кампания травли писателя. Это заставляет его дать разрешение на публикацию в Париже книги «Август Четырнадцатого» (1971) – первого «Узла» эпопеи «Красное колесо». В 1973 г. в парижском издательстве «YMCA-Press» увидел свет первый том «Архипелага ГУЛАГ».
16 мая 1967 г. он пишет «Письмо IV-му Всесоюзному съезду Союза советских писателей» [Солженицын 1996: 597 – 600]. Автор создаёт этот текст, «не имея доступа к съездовой трибуне» [Солженицын 1996: 597]. Солженицын просит съезд обсудить «то нетерпимое дальше угнетение, которому наша художественная литература из десятилетия в десятилетие подвергается со стороны цензуры и с которым Союз писателей не может мириться впредь» и «обязанности Союза по отношению к своим членам» [Солженицын 1996: 597 – 598]. Александр Исаевич с болью говорит о том, какое уродливое воздействие оказывает цензура на историю литературы (и нашу, и мировую) и писательские судьбы. Солженицын указывает на то, что ССП никогда не только не защищал писателей, не только не предоставлял преследуемым авторам возможность оправдаться в печати, но и «неизменно проявляло себя первым среди гонителей» [Солженицын 1996: 599]. И в конце письма Александр Исаевич просит обратить внимание на испытываемые лично им гонения, – невозможность печататься, общаться с читателями, конфискация его архива, постоянная клевета.
16 апреля 1968 г. Солженицын направляет письмо-декларацию «члену Союза Писателей СССР» [Солженицын 1996: 617 – 618]. Экземпляры письма должны были быть разосланы всем секретарям СП. Писатель говорит, что со времени его первого письма, адресованного съезду писателей, несмотря на его хлопоты ничего так и не изменилось: по-прежнему «… архив … не возвращён, книги не издаются, имя под запретом» [Солженицын 1996: 617]. Произошло то, о чём Александр Исаевич давно предупреждал: главы из «Ракового корпуса» опубликованы в литературном приложении к «Таймс» [Солженицын 1996: 618]. «Чтобы стала ясна позиция и ответственность Секретариата СП СССР» [Солженицын 1996: 618], Солженицын письмо сопровождает: его письмом всем секретарям СП от 01.01.01 г., записанным лично им изложением заседания в Секретариате 22 сентября 1967 г., письмом К. Воронкова от 01.01.01 г. и письмом Солженицына в Секретариат от 1 декабря 1967 г.
Нелишне заметить, что в письме от 01.01.01 г. в редакции «Монд», «Унита», «Литгазеты» Солженицын объявляет все зарубежные издания своих произведений (уже состоявшиеся или будущие – без авторского разрешения) незаконными, ибо до сих пор ещё никто не получил разрешения самого Александра Исаевича на печатание. Поводом для письма послужило сообщение газеты «Монд» от 13 апреля о печатании отрывков «Ракового корпуса» на Западе и о уже начавшемся споре между разными издательствами о праве «копирайт» на эту повесть [Солженицын 1996: 619].
4 ноября 1969 г. произошло заседание Рязанской писательской организации. И опять запись велась Солженицыным. На повестке дня – «один… вопрос: информация секретаря СП РСФСР Таурина о решении Секретариата СП РСФСР «О мерах усиления идейно-воспитательной работы среди писателей» [Солженицын 1996: 621]. Таурин сообщает, что на подобных заседаниях и на более высоком уровне были выдвинуты обвинения против Л. Чуковской, Л. Копелева, Б. Окуджавы, А. Солженицына. После основательной проработки Александра Левченко («член СП, Рязань») зачитывает заранее отпечатанный на машинке проект решения: «За антиобщественное поведение, противоречащее целям и задачам Союза писателей СССР, за грубое нарушение основных положений устава СП исключить литератора Солженицына из членов Союза писателей СССР» [Солженицын 1996: 628]. За принятие резолюции проголосовали все, кроме Александра Исаевича.
Открытое письмо Секретариату Союза Писателей РСФСР от 01.01.01 г. [Солженицын 1996: 628 – 629], строго говоря, объединяющее в себе черты декларации и инвективы, написано сразу после исключения Солженицына из СП. Он ставит своё исключение с исключением Ахматовой и Пастернака, но заявляет, что время уже не то, время изменилось. Александр Исаевич бросает гневные слова обвинения СП в том, что тот способен лишь на ненависть и на «административные клещи», на то, чтобы задавливать гласность и отговариваться тем, что «враги услышат» [Солженицын 1996: 628 – 629]. «Классовая борьба» стоит немногого – недаром писатель вопрошает, кому её будут «тыкать в нос» [Солженицын 1996: 629] накануне глобальной катастрофы (если растопятся «завтра только льды одной Арктики … уж не говорю – когда остатки двуногих будут бродить по радиоактивной Земле …» [Солженицын 1996: 629]). Солженицын выдвигает принцип гласности как необходимое условие здоровья всякого общества.
23 августа 1973 г. Солженицын даёт интервью агентству «Ассошиэйтед пресс» и газете «Монд». Писатель рассказывает о получении писем с угрозами от Госбезопасности, неумело стилизующей свои послания под послания гангстеров, о преследовании со стороны властей – его, Ростроповича, Чуковских, Сахарова; о постоянном прослушивании телефонных и внутрикомнатных разговоров; об оскорбительных анонимных письмах, получаемых не только Солженицыным, но и его знакомыми и о нескольких угонах его «москвича» (текст интервью см.: начало – [Солженицын 1996: 653 – 656]; остальная часть – [Солженицын : 18 – 30]).
Завершить анализ материала следует самым известным обращением Александра Исаевича «наверх» – «Письмом вождям Советского Союза» [Солженицын, : т. 1, 148 – 186], написанное в августе 1973 г. «Это письмо родилось, развилось из единственной мысли: как избежать грозящей нам национальной катастрофы?» [Солженицын, : т. 1, 148]. Форма письма не была лишь жанровым приёмом. Основная мысль текста – идея об искажающем влиянии идеологии на развитие страны, на народ. Солженицын обращает внимание «вождей» на две опасности, грозящие нашей стране: «война с Китаем и общая с Западной цивилизацией гибель в тесноте и смраде изгаженной Земли» [Солженицын, : т. 1, 150]. Александр Исаевич говорит о том, как пострадал русский народ в течение XX века; о том, что самые страшные войны – войны идеологические. Подвергнув марксизм резкой критике, Александр Исаевич всё же не предлагает бороться с ним, он полагает, что надо всего лишь лишить его государственной поддержки. Солженицын выделяет такие бьющие в глаза преступления идеологии, как всеобщая ложь, «централизация всех видов духовной деятельности» [Солженицын, : т. 1, 171], падение нравственности. Писатель считает, что только при помощи христианства можно исцелить Россию, причём он не просит никаких льгот для христианства, он думает, что вполне достаточно его не подавлять. 5 сентября письмо отнесено в ЦК КПСС. Никакой реакции от властей не последовало. В январе 1974 г. текст был отправлен для публикации за границу (первая публикация состоялась в издательстве «YMKA-Press»), где переиздавался много раз.
Таким образом, мы видим, что в рассматриваемую нами эпоху с письмами-декларациями во властные структуры обращались писатели с абсолютно разными взглядами на господствующую идеологию, что является характерной чертой писем-деклараций и в первой половине XX века.
Литература
1. Злобин писателя об «искажении партийной линии в руководстве советской литературы» // Аппарат ЦК и культура. 1953 – 1957. Документы. – М., 2001.
2. Солженицын . В 3 томах. – Ярославль, 1995 – 1997. Том 1.
3. Солженицын телёнок с дубом: Очерки литературной жизни. 2-е изд., испр. и доп. – М., 1996.
4. Солженицын сочинений. В 20 томах. – Вермонт, Париж, 1978 – 1991. Том 10.
5. Степан Злобин. Из архива // Вопросы литературы. 1998. Выпуск IV.
6. Суровцева «письма вождю» в тоталитарную эпоху (1920-е – 1950-е годы). – М., 2008.
