«Голомяное пламя» и «Шмелиный мёд» Т. Линдгрена: опыт сравнительного исследования

©,

Институт филологии, студент 5курса

Научный руководитель: , к. филол. наук, директор института филологии

«Голомяное пламя» и «Шмелиный мёд» Т. Линдгрена:

опыт сравнительного исследования

Аннотация. Статья посвящена сравнительно-типологическому анализу романов на предмет выявления общих и различных содержательных и формальных признаков романов, причисляемых автором к северному сверхтексту.

Ключевые слова: северный сверхтекст, шведская литература, карельская литература, поэтика Т. Линдгрена, поэтика , сравнительно-типологический метод, Святой Кристофер, Варлаам Керетский.

Процесс художественного осмысления  Русского Севера, осознания уникальности этого региона выстраивался с начала XIX в. и на современном этапе своего развития литературоведческая наука, безусловно, расположена к изучению Севера, значимость которого «не ограничивается территориальностью, а имеет, прежде всего, символический и исторический смысл»[7;151].

Однажды созданный топосный текст не отменяется последующим, а продолжает работать на восприятие читателя, просвечивая сквозь новый» [4; 609], чем обуславливается актуальность настоящего исследования.

В данной работе приводятся результаты проведённого сравнительно-типологического анализа содержательных и формальных компонентов романов «Голомяное пламя» и «Шмелиный мёд» Т. Линдгрена.

Поэтика Линдгрена (1938—2017) в определенной мере развивает традиционную шведскую северную тематику, символику, образность и религиозную философию. Роман «Шмелиный мёд», безусловно, сложен во всех отношениях, построен как на антиномиях вокруг характеров персонажей, братьев Хадара и Улофа, так и на пространственных противопоставлениях Юга и Севера Швеции, задан в координатах геокультурной антиномии,  являющейся одной из основ «северного мифа».

Через другую древнюю культурную семантическую антиномию «цивилизация – природа», автором проводится схожая с философией Новикова идея о пребывании на Севере как о духовной инициации. Так Южная Швеция олицетворяет цивилизованное пространство законов и ложных представлений, а северная часть страны – сакральное пространство единения человека с природой.

Роман карельского писателя (род. в 1966) «Голомяное пламя» также встраивается в особое поле северного свертекста, концептуальное и имеющего вековую традицию. Сюжет произведения представлен эпическим охватом материала, на страницах романа разворачивается жизнь нескольких поколений, а благодаря композиционному приёму совмещения разновременных пластов в основе повествовательной структуры текста изначально заложено взаимоотражение прошлого и настоящего, что позволяет увидеть и оценить события в разных ракурсах. Данный прием помогает также ярко и убедительно представить концепцию Новикова, в которой Север выступает «местом человеческой метаморфозы, его детектором лжи»[2].

Исходя из результатов сравнительно-типологического анализа произведений, сделаем следующие выводы. Мир Севера в романах шведского и карельского авторов – это особое закрытое нелинейное в некотором роде мифологическое пространство единения человека с природой, которое живет по своим вековым законам. Человек на Севере должен подчиняться законам природы, тогда он сможет обрести благостное умиротворение (у Новикова), вдохновение (у Линдгрена).

В романах Север мы проживаем глазами приезжего человека, с южной части страны (Катарина приезжает с лекциями в северную деревню, герои Новикова едут «полечить душу»[6; 8] на Белое море). В произведениях переплетаются различные точки зрения. Интересна, к примеру, детская: мальчика Гриши в романе Новикова, когда предметный мир вокруг олицетворяется («печь была бабушкой»[6; 9], «дедом был чулан»[6; 9]). Отметим здесь, что и Линдгрен фокусируются на образе ребенка, который характеризуется «неожиданно глубоким и зорким вневозрастным миропостижением»[5].

Для обоих рассказчиков важно через общение с северянами приобщиться к древней национальной культуре, поэтому романы стремятся к обобщениям, строятся на узнаваемых мифологемах (образ моря, леса, мотив пути, тема детства).

Север – место больших поступков, смелых личностей, поэтому возникает антиномия романа преступники и святые, через которую реализуется задача писателей: исследовать душу человека, добиться изучения души человека на севере, в ее метаморфозах, сложности и противоречиях.

В повествовательной стратегии Линдгрена наблюдается стремление снять субъективность, создать максимальную достоверность, наблюдается характерная в XX в. «формально выключенная субъективность с ограниченным кругозором»[1; 95]. Повествование выдержано в 3 лице, но с позиции Катарины.

Системы персонажей выстраиваются вокруг главного героя и героев-антиподов (Катарина, Хадар и Олоф у Линдгрена; Гриша, дед, рассказчики у Новикова). В каждом произведении значительную роль играет культовый герой (Святой Кристофер, Варлаам Керетский).

Обращаясь к формальным признакам произведений, подчеркнем, что писатели предпочитают сложные крупные формы: роман-парабола у Линдгрена и роман или собрание рассказов у Новикова, тяготеющие к недосказанности, символичности, допускающие несколько различных прочтений.

И Линдгрен, и Новиковв ткани произведенийсочетают разнородные языковые пласты. К примеру, у карельского писателя повествование ведется на русском языке, на карельском языке в тексте даются предметы обихода («вейче» – «нож», «берестяной туес», «катиски» – «карельская ловушка для рыбы»), на поморской говори входят в ткань повествования выражения и крылатые выражения («ульнуть в няшу» – «провалиться в болото»). Язык северянина Хадара отличает его от приехавшей с юга страны Катарины («Он говорил на северном диалекте с гротескно растянутыми гласными и глухими печальными дифтонгами, и то, что она воспринимала, было переводом того рода, к которому прибегают туристы в чужеземных странах»[3]). Исследование показывает, что переключение кодов – авторский прием для акцентирования читательского внимания, благодаря чему писатели предлагают некое философское обобщение жизни. Также нельзя не упомянуть, что художественная правда романов пришла из родного писателям реального мира, поэтому использование диалекта призвано создать глубинный фон, органично связать вымысел и факт. Этой цели подчинено также употребление в текстах административных и природных хоронимов, ойконимов, гидронимов и микротопонимов.

Подводя итоги, отметим, что нарративные стратегии авторов направлены на философское обобщение жизни через описание Севера и разных типов характеров в антиномиях Юга и Севера (как в географическом, так и в административном и духовном смысле), дихотомиях севера и юга, цивилизации и культуры, детства и зрелости, добра и зла, жизни и смерти, соли и сахара.

Список литературы: