Государственная политика противодействия коррупции в прокрустовом ложе антикоррупционной кампании

ЗАОЧНОЕ УЧАСТИЕ

,

доктор юридических наук, профессор;

Нижегородский госуниверситет им. ,

профессор кафедры уголовного права

,

кандидат юридических наук, доцент кафедры

гражданского права и гражданского процесса

Национального исследовательского университета –

Высшей школы экономики (Нижний Новгород)

ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ

КОРРУПЦИИ В ПРОКРУСТОВОМ ЛОЖЕ

АНТИКОРРУПЦИОННОЙ КАМПАНИИ

Понятие «политика», независимо от контекста, в котором оно употребляется, трактуется многозначно. Применительно к контексту наших размышлений мы понимаем под словом «политика» искусство управления системой противодействия коррупции как социально-правовому явлению. Если выделить одно из её направлений – уголовную политику (представляется, что это доминирующее направление), то ей сущность может быть выражена в следующем: «Уголовная политика определяет стратегию и тактику борьбы с преступностью, имея в качестве конечной цели максимальное сокращение преступности на основе устранения причин и условия, её порождающих, и используя в качестве средств уголовное, уголовно-процессуальное, уголовно-исполнительное право и меры профилактики»[1]. При этом надо иметь в виду, что сокращение преступности на основе профилактики, предполагает более широкий ассортимент правовых и не правовых (социально-правовых) средств. По нашему убеждению, речь должна идти о государственной антикоррупционной политике.

По нашему мнению, современная антикоррупционная политика в России это управленческая, преимущественно, если не исключительно, правоохранительная деятельность, которая носит интуитивный характер. То есть она не имеет научного сопровождения (научно обоснованной концепции), основывается на политическом или кажущемся таковым чутье, стремлении понять сущность всего происходящего, что связано с коррупцией, которая, кстати, так и не нашла чёткого законодательного определения. А неопределённость, размытость юридической категории, а, следовательно, определения объекта управленческого воздействия, или противодействия обусловливает и соответствующую его политику.

То, что определяется «коррупцией», относится к её частным случаям, т. е. некоторым деяниям, в которых она проявляется. Все эти виды сводятся к одному: незаконному использованию физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды (денег, ценностей, услуг, имущественных благ) для самого физического лица или для и третьих лиц.

Между тем, по нашему мнению, сущность коррупции как социально-правового явления находит выражение в общественных отношениях, возникающих на основе оплаченного соглашения (коррупционной сделки) двух и более лиц по незаконному использованию одним из них своего должностного положения в противоправном извлечении совместной выгоды[2].

Понятие «коррупционное правонарушение» в законодательстве отсутствует. Однако ведётся статистика коррупционных преступлений. Правда, совместным Указанием Генпрокуратуры РФ N 187/86 и МВД РФ N 2 от 30.04.2010 «О внесении изменений в Перечни статей Уголовного кодекса Российской Федерации, используемые при формировании статистической отчетности» определён дополнительный перечень (N 23) преступлений коррупционной направленности.

Но что значит, направленности? Ориентация на объективный критерий. А это, как известно, побуждает правоприменителя, оценивать обстоятельства как юридический факт, прежде всего, через призму обвинительного уклона. Подобный опыт имеется в противодействии экстремизму, когда попытки оценить конкретные жизненные обстоятельства как юридический факт, точнее преступление экстремистской направленности оказывались, мягко говоря, ошибочными.

«Уголовная политика (вспомним упомянутое выше её понятие – авт.) определяет стратегию и тактику борьбы с преступностью, имея в качестве конечной цели максимальное сокращение преступности на основе устранения причин и условия, её порождающих». «Наложим» это определение авторитетного правоведа, известного российского учёного проф. на стратегию и цель антикоррупционной политики.

«Национальная стратегия противодействия коррупции» (утверждённая Указом Президента РФ от 13 апреля 2010 №460)[3] – это важная составляющая антикоррупционного законодательства, которая, можно сказать, является «ядром и одновременно нормативной базой»[4] антикоррупционной политики. Как известно, «стратегия», или «стратегическое управление» предполагает некоторое желаемое состояние развития объекта управленческого воздействия и всего алгоритма действий с долгосрочной перспективой, т. е. на многие годы (до 50 лет). «Для реализации стратегических установок используются действующие и создаются дополнительные структуры управления, которые призваны превращать стратегические замыслы в текущие социально-политические и производственно-хозяйственные планы»[5]. А это диктует необходимость правового регулирования, методического обеспечения, специального обучения кадров[6], которые должны наработать соответствующий опыт. Должны быть разработаны и научно обоснованы антикоррупционные ведомственные и региональные программы, мониторинговые механизмы, институт антикоррупционной экспертизы, механимзмы взаимодействия государственных органов с общественными и парламентскими комиссиями по вопросам противодействия коррупции а также с гражданами и институтами гражданского общества, антикоррупционным просвещением населения и т. д.

И на это все отведено… два года: 2010 – 2011 гг. А если учесть, что документ утвержден 15 апреля и, таким образом, начал действовать с конца апреля прошлого года, то на реализацию Стратегии остаётся чуть больше полутора лет. По сути это кратковременная кампания, которая заранее обречена на неудачу, что подтверждает и её цель, сформулированная в соответствующем, II разделе под пунктом 5: «Целью Национальной стратегии противодействия коррупции является искоренение причин и условий, порождающих коррупцию в российском обществе»[7].

А целевое управленческое воздействие составляет основу системы управления составляет. Целевой характер управления предполагает две составляющими: целеполагание и целеосуществление. Их функциональность заключает в себе следующий смысл: «цели должны быть осуществимыми, а всякая деятельность должна полагаться постановкой цели»[8]. Достижение цели искоренения причин и условия коррупции в российском обществе практически решало бы национальную проблему преступности вообще. Но это, как доказано жизнью (подчеркнём: вопреки проводимой государством политики искоренения преступности в стране), оказалось утопией. Социальное явление, как известно, «всего лишь» внешняя форма, проявление невидимой сущности, или «глубинных связей, отношений и внутренних законов, определяющих основные черты и тенденции развития материальной системы»[9] (общества).

Что касается коррупции как социального, точнее социально-правового явления, то это явление никак не укладывается в то «прокрустово» определение, которое дано Федеральный закон от 25 декабря 2008 года №273-ФЗ «О противодействии коррупции»[10]. То, что определяется «коррупцией», относится к частным случаям её проявления, т. е. некоторым деяниям. Все они сводятся к одному: незаконному использованию физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды (денег, ценностей, услуг, имущественных благ) для самого физического лица или для и третьих лиц.

Между тем, коррупция как социально-правовое явление – это по определению проф. , «социальный институт, тесно взаимосвязанный с другими социальными институтами (политическими, экономическими, культуральными)»[11]. По словам учёного, в России коррупция настолько прочно вписана в систему государственного управления, настолько стала функционально необходимым механизмом, «что если бы произошла чудодейственная «ликвидация» всей коррупции с завтрашнего дня по мановению волшебной палочки, государство оказалось бы неуправляемым…»[12].

А ведь Национальная стратегия противодействия коррупции, вспомним, как раз ставит целью искоренение коррупции (будем точны: посредством искоренения её причин и условия). Так что, если бы действительно, как гипотетически высказался проф. Гилинский, произошла такая «чудодейственная ликвидация коррупции», то эта «победа» обернуться торжеством поражения государственности.

Размытость, некорректность, неточность понятий (при отсутствии ещё и – недостающих), при игнорировании научности, обусловливают и «размытую», т. е. лишённую системного осмысления антикоррупционную политику.

Упрощённое понимание коррупции и её противодействие, образно говоря, оказалось прокрустовым ложем, т. е. заранее определёнными (нормативными) рамками антикоррупционной кампании, в которые обречена быть уложенной система противодействия коррупции, включающая, естественно, и её саму.

Таким образом, весь регулятивный механизм со всеми его мощными ресурсами, направленный на противодействие коррупции, оказался неэффективным.

На заседании Совета законодателей, посвященном борьбе с коррупцией, «глава государства с сожалением отметил, что состоянием борьбы с этим злом не доволен никто: ни простые граждане, ни чиновники. «Пока никаких значимых успехов в этом направлении я отметить не могу», – сказал он»[13].

К этому уместно добавить вывод президента Санкт-Петербургского международного криминологического клуба С. У Дикаева, который, анализируя статистику последних, пришёл к выводу о том, что «принятие комплекса антикоррупционного законодательства существенным образом не сказалось ни на количестве, ни на качестве совершенных коррупционных преступлений. Соответственно, все потуги в данном направлении оказались напрасными. Напрасно ввели обязательное декларирование доходов госслужащих – изводя тонны бумаги и отвлекая от основной работы  госслужащих. Напрасными оказались и те более 300 антикоррупционных правовых актов...»[14].

Безусловно, скоротечный характер кампании диктует спрос на радикальные, а именно уголовно-правовые меры. А это ведёт к радикализации политики противодействия коррупции, о чём свидетельствуют публикации СМИ, которые буквально пестрят сообщениями о коррупционных преступлениях. Между прочим, такая активность СМИ вряд ли может оказаться полезной. «Перенасыщение» общественного сознания негативной информацией неизбежно приводит к дисфункциональным эффектам. Во-первых, в общественно сознании может возрастать уровень протестного настроения к представителям государственной власти; во-вторых, формируется убеждение в том, что коррупция не только непобедима, но и выгодна в решении многих вопросов.

[1] Коробеев уголовно-правовой политики //Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. . Т. 1. Преступление и наказание. СПб.: Асланова «Юридический центр Пресс», 2008. С.71.

[2] См.: , Горшенков как социально-юридическое явление и уголовно-правовой признак // Актуальные проблемы юридической науки и правоприменительной практики: сборник научных трудов / отв. ред. проф. . Сыктывкар: Из-во Сыктывкарского ун-та, 2010. Вып.6. С.13.

[3] См.: Российская газета. 20апреля.

[4] Милюков -правовая политика и политический режим // политический режим и преступность / Под ред. , , . СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2001.С.94.

[5] Граждан управления: учебное пособие. М.: Гардарики, 2007. С. 20.

[6] См.: Академия учит борцов с коррупцией // Российская газета. 2010. 29 сентября.

[7] Российская газета. 20апреля.

[8] Бурганова управления: учебное пособие // URL: http://fictionbook. ru/author/larisa_agdasovna_burganova/teoriya_upravleniya_uchebnoe_posobie/read_online. html? page=3 (17.09.2011)

[9] Сущность и явление // Философский словарь / под ред. . 6-е изд., перераб. и доп. М.: Политиздат, 1991. С.444.

[10] См.: Российская газета. 2008. 30 декабря.

[11] Гилинский на теоретическом семинаре «Политическая криминология, антикоррупционная политика» 4 марта 2011 г. в Санкт-Петербургском международном криминологическом клубе: URL: http://www. criminologyclub. ru/index. php? option=com_content&view=article&id=51:2011-03-05-07-08-56&catid=3:last-sessions&Itemid=4

[12] Там же.

[13] Битва за честность. Дмитрий Медведев решил противодействовать коррупции вместе с регионами // Российская газета. 2010. 25 июля.

[14] Дикаев на теоретическом семинаре «Политическая криминология, антикоррупционная политика» на теоретическом семинаре в Санкт-Петербургском международном криминологическом клубе 4 марта 2011 г.: URL: http://www. criminologyclub. ru/index. php? option=com_content&view=article&id=51:2011-03-05-07-08-56&catid=3:last-sessions&Itemid=4