Date: 17 августа 2013

Изд: . Ми-Ти, китайский философ. Учение о всеобщей любви. М., Посредник, 1911

OCR: Адаменко Виталий (*****@***com)

МИ-ТИ,

КИТАЙСКИЙ ФИЛОСОФ.

———

Тысячи две с половиной лет тому назад, лет за 500 до Рожд. Хр., появилось в Китае учение Конфуция.

Жили люди в Китае и верили, что надо служить своим умершим предкам, и для этого было придумано много обрядов. Верили также, что единственное благо в жизни может быть в том, чтобы служить своим родителям, старшим и властвующим. Если представлялась возможность занять какую-нибудь официальную должность, люди считали это за самую высшую честь для себя и стремились к этому. Высшие относились к низшим высокомерно, и богатые считали несовместимым со своим достоинством принимать у себя в доме, как гостя, бедного.

В такой чиновной и зажиточной семье вырос Конфуций. Отец его был чиновником и, готовя сына к тому же, дал ему хорошее образование, какое было возможно по тому времени. Читая предания старины, рассказы о мудрых людях, Конфуций скоро понял, что та вера, которою жили окружающее его, неправильна. Размышляя о смысле и назначении человеческой жизни, Конфуций пришел к тому заключению, что в каждом человеке заложено божеское начало, и что люди должны, поняв требования этого божеского начала, служить ему, а не умершим предкам, исполняя при этом разнообразные сложные обряды.

Утвердившись в своем понимании жизни, Конфуций стал проповедовать свое учение о том, что все люди — братья, что, видя в себе одно и то же божеское начало, люди должны относиться друг к другу дружелюбно, и что, при таком отношении людей друг к другу не будет ни знатных, ни нищих, ни богатых, ни бедных. Учил тому, что, для того, чтобы исполнять закон жизни, тот, кто хочет лучше всего служить своей стране, должен стараться только о том, чтобы поправить в себе все дурное и жить добродетельно.

Уяснив себе истинный смысл жизни, Конфуций отказался от занимаемой им должности и стал странствовать из одной области в другую, разъясняя людям важность для них нового понимания жизни.

Правители областей часто зазывали к себе Конфуция, но, узнав от него, что им нужно измениться, нужно забыть о себе и своих интересах и служить народу, видеть только благо народа, — гнали его от себя, находя это учение вредным. Гнали также и тех людей, которые старались следовать Конфуцию.

Как относились к Конфуцию правители областей и их чиновники, так относились и ученые люди, жившие при дворах правителей, считавшиеся их советниками и пользовавшиеся их милостями. Ученые люди эти восхваляли правителей областей и разъясняли народу важность почитания старины, обрядов и знатных людей. Новое учение Конфуция представлялось им опасным, и они считали необходимым всячески бороться с ним.

Конфуций же, несмотря на преследования этих людей, находил себе все больше и больше последователей. Сам он в защиту своего учения не писал никаких сочинений, хотя и был образованным человеком, даже не оставил после себя записанным им своего учения. Только последователи его записали и его учение и писали свои сочинения в его защиту.

Со смертью Конфуция в 478 г. до Р. X. появилось много его учеников, и учение его все больше и больше распространялось в народе. Появилось много писателей, занимавшихся исследованием того, как надо жить, в чем смысл человеческой жизни и т. д. В числе их был философ Ми-ти. Философ этот проповедовал то, что люди не должны делать различий между собою, не должны обижать или причинять друг другу вред, а должны во всех отношениях между собою руководствоваться одною любовью. Ми-ти верил в то, что если бы правители сами руководствовались в жизни любовью и поощряли в людях любовь друг к другу, то наступило бы царство Божие на земле.

У Ми-ти было много последователей, и учение его, как и его предшественника Конфуция, стало быстро распространяться по Китаю.

Но одновременно с Ми-ти, лет через 150 после Конфуция, появился в Китае противник учения Ми-ти, философ Менций (он родился в 371 г., а умер в 288 г. до Р. X.). Менций был образованный, богатый и ловкий в спорах человек. Он выдавал себя за последователя Конфуция, и многие считают его таковым и до сих пор, на самом же деле он придерживался во многом совсем других, несогласных с Конфуцием, взглядов.

Менций, во-первых, полагал то, что ученые люди, как он, должны быть почитаемы всеми и должны быть в почете при дворе правителей. Сам он в продолжение своей жизни состоял при дворе двух правителей и получал за это большие деньги. Менций строго придерживался прежней веры — почитания родителей и старших. Он не признавал того, чтобы все люди были равны и что ко всем должно относиться одинаково, почитая в каждом божеское начало, как об этом говорил Конфуций. Менций считал необходимым особенно выгодное положение людей — правителей областей и их помощников — и всегда горячо оспаривал учения философов, признавших равное право всех людей на блага жизни.

Так, в то время, когда Менций жил при дворе правителя Танга, туда пришел философ Хью-Хинг с своими: учениками. Пришел Хью-Хинг с плугом за плечами, очень бедно и грубо одетый. Учение Хью-Хинга состояло в том, что всякий должен трудиться над землей, добывая свой хлеб, что должны трудиться наравне с прочими и правители, и их чиновники, и ученые. Хью-Хинг своей жизнью показывал пример этому, а во время путешествия он с последователями своими делал половики из травы и сандалии (обувь) и тем зарабатывал себе на пропитание. Менций не соглашался с Хью-Хингом и стал доказывать ему то, что необходимо разделение труда, что нужно, чтобы у кормила правления стояли люди образованные, свободные от ручного труда. Он говорил, что ученые люди полезны стране, предупреждая много бед тем, что научают людей, как освободиться от всего того, что им вредно, и уже за это одно они должны быть награждаемы и припасами и деньгами людьми невежественными, трудовым народом. Но правителю Тангу, при дворе которого жил Менций, понравилось учение Хью-Хинга, и обиженный Менций ушел совсем из этой области.

Так же не согласен был Менций и с учением Ми-ти.

Когда Менций увидел, как распространяется это учение, он стал проповедовать против него, доказывая людям, что учение о всеобщей любви вредно и опасно.

Вредным же и опасным считал Менций это учение потому, что Ми-ти проповедовал не делать различий между людьми, а любить всех одинаково. С точки же зрения Менция неодинаковы были правители и подвластные, богатые и бедные, ученые и необразованные.

Считал Менций это учение вредным и опасным еще и потому, что оно подрывало власть родителей, подрывало почтение к ним. Человек, по мнению Менция, больше всех должен любить и почитать родителей и старших; по учению же Ми-ти, при одинаковой любви ко всем, могла ослабеть любовь к старшим, и вследствие этого воцариться в стране безначалие.

И учение Менция восторжествовало над учениями всех других философов. Было время, когда всех последователей Конфуция казнили, ссылали, а указом китайского императора Тсинг-чи-хоанг-Ти в 213 г. до Р. X. Все сочинения, излагавшие учение Конфуция и его последователей, были сожжены, за исключением сочинений Менция.

Но прошли еще сотни лет, и ученые столько добавили к учению Конфуция того, о чем он не говорил, так исказили его, что оно все заменилось учением Менция. И китайцы стали чтить Менция, как одного из ближайших последователей Конфуция.

По счастью, сохранилось и учение Ми-ти о любви. Перевод его учения о всеобщей любви и приводится дальше.

———

О ВСЕОБЩЕЙ ЛЮБВИ.

ЧАСТЬ I.

Задача мудрых людей заключается в том, чтобы научить людей жить так, чтобы всем в стране жилось хорошо. А потому мудрые люди должны знать, отчего бывает недовольство, неурядицы, несправедливости. Не зная же этого, мудрецы не могут научить людей жить хорошо. Мудрых людей можно сравнить с врачом, которого позвали бы к больному. Врач должен сначала определить, отчего произошла болезнь, только тогда может он успешно лечить больного. Не определив же причину болезни, все лечение будет бесполезно.

Так должны поступать и мудрые люди. Они должны знать, отчего произошли неурядицы и несправедливости, и, только узнав это, они будут в состоянии устранить их.

Задача мудрых людей заключается в том, чтобы всем людям мира было хорошо. А потому они должны исследовать, почему же бывают неурядицы и несправедливости, и почему большинство бывает недовольно. Когда они узнают это, то увидят, что происходит это от отсутствия взаимной любви. Когда правитель не любит своего государя, а сын не любит отца, то бывают неурядицы и несправедливости. Сын любит только себя и не любит отца, поэтому он и поступать будет так, чтобы отцу было плохо, а ему — хорошо. Младший брат любит себя, а не любит своего старшего брата, поэтому он и поступать будет так, чтобы старшему брату было плохо, а ему — хорошо. Правитель любит себя, а не любит своего государя, поэтому и будет он поступать так, чтобы его государю было плохо, а ему — хорошо. И только от этого и происходят неурядицы. И те же будут неурядицы и несправедливости, если будет обратное: если отец не любит сына, старший брат не любит младшего, государь не любит правителя.

Если есть и бывают неурядицы в жизни, то бывают они только от отсутствия или недостатка взаимной любви.

От чего бывает воровство или разбой? Все от того же самого: вор любит только свое, свою семью и не любит семьи своего ближнего, и потому обворовывает своего ближнего, обворовывает для того, чтобы жилось лучше его семье или ему самому. Разбойник любит только себя, и не любит своего ближнего, и потому, чтобы улучшить свою жизнь, он грабит и насилует ближнего. От чего все это? Только от недостатка взаимной любви.

Вспомним про сановников, когда они разоряют семьи один другого, ввергают их в бедствия и нищету; вспомним про князей отдельных княжеств, когда они нападают один на другого, — все это происходит от одной и той же причины. Все неурядицы в стране происходят от одной и той же причины, и если мы вдумаемся в эти причины, то увидим, что причина одна — отсутствие или недостаток взаимной любви.

Представьте себе теперь, что бы было, если бы люди любили других так же, как они любят самих себя... Откуда бы тогда взялись неурядицы и несправедливости? Если бы люди заботились о своих сыновьях, о младших братьях, о правителях, как о самих себе, не думая при этом о себе, — как могли бы тогда происходить неурядицы и несправедливости? Разве могли бы быть воры и разбойники посреди людей, из которых каждый относился бы к имуществу другого, как к своему собственному, так же охранял бы его, как свое, — кто бы воровал тогда? Если бы каждый заботился о другом, с таким же чувством, как о себе, кто бы тогда грабил и убивал? Не могло бы тогда быть ни воров, ни разбойников. Не разоряли бы тогда правители семей, один другого, не нападали бы тогда князья на чужие государства. Ничего бы этого не было.

Только тогда бы настал порядок в стране, только тогда бы было в ней хорошее управление. А потому мудрые люди, задача которых в том, чтобы содействовать устранять неурядицы и несправедливости, не могут ничего делать другого, кроме того, чтобы проповедовать любовь и указывать на пагубность ненависти.

Потому-то и следует везде проповедовать истину о том, что если люди поверят во всеобщую взаимную любовь, то в стране водворится порядок, а если они будут верить и руководствоваться в жизни нелюбовью и ненавистью, то это будет способствовать только развитию неурядиц и всяких несправедливостей. Вот поэтому-то если и можно советовать что-нибудь людям, то только одно — любовь друг к другу.

———

ЧАСТЬ II.

«Да, — говорят ученые и властвующее люди, — это верно. Если бы воцарилась всеобщая взаимная любовь, было бы действительно хорошо. Но беда в том, что трудно этого достигнуть».

Ученые и властвующие люди говорят так потому, что они не понимают той великой пользы, которая произошла бы с воцарением всеобщей любви, — оттого так и рассуждают они. Но пусть вспомнят они то, что бывает, когда ведут войну или нападают на какой-нибудь город. Делая это, люди жертвуют своей жизнью ради славы, а пожертвовать жизнью всегда и везде считается людьми самым трудным делом. А все служащие и всякий из народа, готовы сделать это, потому что правитель приказывает это. Любовь же не требует таких жертв, потому что когда человек любит других, то и другие отвечают ему тем же, любят его; когда человек оказывает услуги и добро другим, то и другие отвечают ему тем же. Только когда человек обижает других, другие отвечают ему тем же и обижают его; и когда человек ненавидит других, то и те его также ненавидят. В чем же заключается затруднение, чтобы все жили, руководствуясь чувствами взаимной любви? Если и есть затруднение, то оно заключается в том, что правители, управляя народом, не хотят руководствоваться чувством взаимной любви; а потому не руководствуются им и чиновники и весь народ.

Жил когда-то князь Ван; он любил, чтобы его служащие одевались бедно, и служащие старались угодить ему и одевались до неприличия бедно. В таком одеянии они являлись ко двору князя, проходили через город и не стыдились. Почему? Только потому, что так угодно было их князю. Другой князь, Лин, любил худых чиновников, и его чиновники старались есть как можно меньше. Чуть не голодали. Они дошли, наконец, до того, что держались за стену, чтобы не упасть. Прошел год, и у этих чиновников был такой вид, что они вот-вот умрут с голоду. Почему они так поступали? Потому что так нравилось их властелину. Царю Коу-тсену хотелось, чтобы его чиновники были храбры, и он обучал их мужеству и храбрости. Когда его чиновники собрались как-то около него, он заставил поджечь корабль и, чтобы испытать их, сказал: «Все мои сокровища находятся там», забил в барабан и приказал собравшимся чиновникам спасать сокровища из горящего корабля. Как только чиновники услыхали барабанный бой, они все бросились на корабль в огонь и гибли там в огне. И когда погибло их там больше сотни, царь ударил опять в барабан и отозвал тех, которые не погибли.

Когда люди отказывают себе в пище, носят, позоря себя, лохмотья, жертвуют даже своей жизнью ради славы, им приходится совершать ведь чрезвычайно трудные вещи, но, однако, когда это угодно правителю, то подданные готовы все это сделать. Руководствуясь же в своей жизни взаимной любовью, делая добро один другому, люди могли бы принести и себе и другим огромную пользу, и это гораздо менее трудно, чем то, что они делают, угождая своим правителям.

«Да, — скажут властвующие и чиновники, — все это так, было бы хорошо, если бы все проявляли взаимную любовь; но осуществить это все-таки так же невозможно, как поднять эту гору и перенести ее на другое место».

Нет, неправда, — сравнение это неуместно. Чтобы взять гору и перенести ее на другое место, нужна сверхъестественная сила, и этого на самом деле от самой глубокой древности и по настоящую пору не мог никто сделать. Осуществление же в жизни начала взаимной любви — совсем иное дело: любовь возможна, и люди всегда проявляли и теперь проявляют ее, всегда обменивались и обмениваются взаимными услугами, и оказывали и оказывают добро друг другу.

Так что, если бы только властвующие люди действительно искренно пожелали, чтобы народ благоденствовал, а не влачил своего существования в бедности, — если бы они действительно пожелали хорошо управлять, и избавить народ от ужасных неурядиц, неустройства жизни, то они руководствовались бы началом взаимной любви. Так это и было в старину, когда были мудрые правители.

———

ЧАСТЬ III.

Задача мудрых людей должна быть в том, чтобы вызывать в людях все то, что способствует распространению между ними блага и что препятствует тому, что гибельно для народа.

В чем заключаются главные бедствия народов? Бедствия эти, во-первых, в нападении одних государств на другие; во-вторых, в насилиях и обидах, которые производят люди знатные и могущественные над людьми слабыми и тёмными; в-третьих, от ограбления немногими многих слабых; в-четвертых, от угнетения слабых, от обмана простых людей, ловкими плутами; в-пятых, жестокости и несправедливости правителей; в-шестых, недоброта родителей, непокорность детей родителям; в-седьмых, все неприятности, которые причиняют друг другу люди, как-то: поджоги, воровство, отвод воды от орошаемых полей и т. п.

От чего же происходит все это? Не от того же, что люди любят друг друга и желают оказать друг другу услугу? Нет. Наоборот, происходит все это от того, что люди ненавидят людей и стараются обидеть их. Но от чего же люди ненавидят людей и стараются обидеть их? А от того, что люди любят одних, не любят других, — делают различия между людьми. A потому, если и происходят всевозможные беды в стране, то происходят они только потому, что люди делают различия между собою.

Исправить людей от бед, которые они делают сами себе, может только одно: это — любовь без различия, одинаково ко всем. Для того же, чтобы такая любовь могла изменить тех, которые придерживаются другого взгляда, нужно, чтобы правители готовы были стоять один за другого, как за самого себя, чтобы отцы, главы семейств, относились к другим семьям так же, как они относятся к своей. И если бы правители не нападали один на другого, отцы, главы семейств, не обижали бы других семей, то не нужно бы было войск, которые держатся для нападения одних на других, и не было бы вражды между семьями друг против друга. И если бы явилось такое благо, то явилось бы оно не от ненависти, а от любви одних к другим, такой любви, которая не делает различия между людьми. И потому, если и может быть благоденствие среди людей, то только вследствие любви друг к другу, не делающей различия между людьми. Различие людей происходит от осуждения их, от признания одних хорошими, других — дурными. Но на осуждение другого никто не имеет права.

Тот, кто осуждает других, должен обладать средствами исправить их. Осуждать людей и не быть в состоянии изменить их — это все равно, что спасти человека из огня с тем, чтобы потопить его в воде. Не умея исправить людей, нельзя осуждать их.

Только тогда, когда распространится между людьми это начало любви, станут люди прислушиваться и присматриваться друг к другу и воистину увидят и услышат друг друга. Сильные будут тогда помогать слабым; люди образованные будут наставлять необразованных. Старики, безродные, найдут тех людей, кто поддержит их и даст им спокойно прожить остаток жизни; а молодые и дети, у которых не будет родителей, найдут также людей, которые поддержать их, дадут им возможность твердо стать на ноги в жизни.

Но люди ученые упорно стоят на своем и говорят: «может быть, любовь и хорошее дело, да невозможно достигнуть того, чтобы все любили друг друга».

Возьмем для примера двух людей: один верит в то, что необходимо делать различия между людьми, и другой верит в то, что нужно любить всех. Первый говорит: «Как могу я заботиться о чужом человеке так, же, как о себе. Как могу я заботиться о чужих родителях так же, как о своих родителях?» Рассуждая таким образом, он может увидать чужого человека голодным — и не накормить его, холодным — и не одеть его, больным — и не поможет ему, мертвым — и не похоронит его. Каковы будут рассуждения этого человека, таковы будут и поступки его. Рассуждения другого будут иные, иными будут и поступки его. Другой скажет: «Я слыхал, что тот, кто хочет счастливо прожить среди людей, будет заботиться о чужом человеке — так же, как о себе, и о родителях этого чужого так же, как о своих. Только поступая таким образом, может человек прожить счастливо». И рассуждая так, он, когда увидит чужого голодным, накормит его, оденет холодного, будет ухаживать за больным, похоронит умершего.

Как рассуждения, так и поступки этих двух людей будут совершенно противоположны. Какое же рассуждение признает правильным всякий, кто будет находиться в затруднительном положении, кто будет нуждаться в помощи? А потому является совершенно непонятным, как это все умные и ученые люди не понимают важности того, чтобы все люди руководились началом любви ко всем. Но если они и признают, что это может быть хорошо и возможно для подданных в их отношениях к правителю, то они считают, что это невозможно для правителя по отношению своих подданных. Невозможно, — говорят они, — чтобы правитель любил всех своих подданных, как самого себя.

Но отчего же, если сравнить двух правителей: одного, который скажет: как я могу любить свой народ, как самого, себя, — это противно природе человеческой, и — другого, который сначала позаботится о народе, а уж потом о себе — то какого из них предпочтет народ, когда настанет година бедствий? Всякий, разумеется, скажет вам, что он предпочитает того правителя, который забывает себя ради блага народа.

Но люди ученые все-таки продолжают утверждать свое, они говорят: любовь ко всем невозможна уже потому, что она подорвала бы исключительную привязанность детей к своим родителям, нарушила бы сыновнее благочестие.

Но если сын действительно любит своих родителей, то он естественно будет стараться обеспечить их благополучие. А если так, то он естественно будет стремиться к тому, чтобы и другие люди любили его родителей и оказывали им добро, а никак не ненавидели его родителей и старались их обидеть? А если он желает, чтобы его родителей любили, то что он должен делать? Очевидно, относиться любовно к другим людям с тем чтобы и другие любили его родителей. Так что и на это возражение ученых можно ответить одно: только любовью ко всем людям можно лучше всего показать свою любовь и почтение к родителям.

Почему же взаимная любовь не распространяется в народе? А только потому, что правители не понимают всего ее значения в жизни людей. Только бы поняли правители и властители все значение всеобщей любви, без различия ко всем; и поощряли бы ее в народе, то всеобщая взаимная любовь распространялась бы среди всех людей всего мира так же естественно, как естественно огню подыматься вверх, а воде стекать вниз.

———