Воспитание этики. Сколько в ребенке зла и сколько добра? Этот вопрос глубоко волнует родителей, но сказать определенно тут что-либо трудно. Большинство детей являются добрыми или злыми в соответствии с тем, что на них "найдет", а почему оно "находит" - непонятно. Кроме того, не вполне понятно, в каком возрасте какой уровень эгоцентризма естествен и бороться с ним бессмысленно, а какой - требует немедленных "воспитательных" мер.

Существуют два вида обучения: догматическое и гибкое. Догматическое обучение есть построение в голове у ребенка определенной ментальной модели, никак не связанной ни с его внутренним миром, ни с внешним. Недостаток догматического метода заключается в том, что целью (и результатом) такого обучения не является подключение к какому-либо эгрегору: последнее предоставляется учащемуся. Опасность же догматического обучения состоит в том, что в процессе адаптации указанной ментальной модели к психике и картине мира ученика с ней (моделью) происходят большие изменения (иногда полное уничтожение), неподвластные учителю и невидимые для него. Кроме того, эгрегор, который захочет использовать выстроенную учеником ментальную модель, тоже неизвестен.

Гибкое обучение есть в чистом виде процесс подключения ученика к эгрегору. Здесь ученика учат лишь языку общения с эгрегором, предполагая, что на заданный вопрос (если он корректен) обязательно последует ответ. Таким образом, ученика обучают языку (вот эта краска называется синей, а вот сейчас звучит нота "до") и задают вопросы, а также учат самого задаваться вопросами, то есть задавать их эгрегору. Трудность для учителя заключается в том, что ответы эгрегора могут быть совершенно неожиданными и непонятными (и что тогда делать?), а кроме того, возникает хаотическая тенденция, для преодоления которой требуется известная самодисциплина ученика, а ее обычно не хватает.

Поэтому любое обучение фактически включает как элементы догматического, так и гибкого. Опасность для учителя заключается в соблазне выдать одно за другое: ученики этого не прощают. Рассмотрим в качестве примера обучение ребенка этике.

Догматическое нравственное воспитание (что бы ни думал по этому поводу воспитатель) есть всегда обучение поведенческим нормам. Ибо невозможно заставить человека в определенных ситуациях испытывать соответствующие чувства; заставить можно лишь определенным образом вести себя. Как сказала одна молодая женщина: "Совесть это то, что должно мучить, когда совершаешь плохие поступки". В одном слове "должно" она совершенно точно отразила специфику своего нравственного воспитания, именно так ее и воспитывали: "Вот сейчас ты плохо поступила, и тебя должна мучить совесть". И, повзрослев, она, будучи склонной к самоанализу, задаст себе такой вопрос: "Что же это получается? Сплошь и рядом совесть меня - я точно знаю! - должна мучить, но почему-то совершенно этого не делает. Почему? И какой отсюда следует вывод?" И поскольку ее поверхностные наблюдения показывают, что современный человек на совесть в своем жизненном пути практически не ориентируется, она вынуждена признать неадекватность своих этических представлений - и искать (неизвестно где) другие. А вина перед ней - и очень существенная - ее воспитателей заключается в том, что ее совесть не включили, не открыли (этический) канал связи с ее высшим кармическим эгрегором, ибо каналы связи открываются только гибким обучением.

И здесь есть одно больное и страшное для воспитателя место. Дело в том, что провозгласив: "А хороший человек на твоем месте поступил бы вот так!" или вопросив: "Ну ты мне скажи, наконец, а совесть у тебя есть?" - воспитатель ничем не рискует - ребенок потупит глаза и промолчит. А вот попытаться открыть ребенку глаза на то, что у него уже имеются и этика, и нравственная система, надо лишь услышать голос эгрегора и научить ребенка его слушать - все это трудно, а главное - страшно. Потому что для этого надо твердо верить, что в душе ребенка эта нравственная система, то есть, попросту говоря, добро, - и не просто есть, а сильнее заложенного в нем зла, то есть хаотического, низшего начала.

Кстати, об искоренении зла. Гибкое воспитание подразумевает предварительное согласие самого ребенка. Его следует подвести к мысли о том, что ему самому (мы скажем - его высшему началу) не нравятся те или иные его манеры, привычки и т. п., но справиться с этим он сам не может и просит о помощи воспитателя. При такой постановке вопроса наказание воспринимается подсознанием не лично, а как часть мирового порядка: гром после молнии и т. п. И, кажется, никто еще не получил моральной травмы от того, что, пока не научился ходить, падал, ушибался и плакал от этого.

Опять и опять: моральные нормы заменяются нормами поведения. Идут в ход самые разнообразные рационализации: "Вести себя нужно хорошо, потому что тогда тебя будут любить другие, иначе ты огорчишь маму..." и так далее, включая "иметь совесть нужно потому, что вот! видишь отцовский ремень?!" Все это не так, это неправда, и в конце концов, если у меня нет совести, почему меня должна волновать любовь других, а? Почему плохо не иметь совести, если я люблю только себя? Кто из воспитателей может ответить на этот вопрос? Он ужасен, этот вопрос, но он является естественной реакцией в чистом виде на соответствующий стиль воспитания: по сути дела, это его зеркальное отражение.

Вред догматического нравственного воспитания заключается в том, что человек теряет контакт со своим высшим "я", и, в частности, то неповторимое ощущение, когда оно формирует этику и подсказывает выбор в конкретной ситуации. Человек теряет или не находит истинный подсознательный ориентир, и уже во взрослом состоянии тщетно ищет его ментальную замену, общие правила, религию и т. п. Учить различать высшее и низшее "я" в себе можно, начиная с момента появления у ребенка самосознания (то есть с двух лет). С этого возраста ребенка следует приучать переводить подсознательно осуществляемый выбор в сознательный, но ни в коем случае не оказывая при этом на него давления; позиция "делай как хочешь, только отдавай себе отчет в том, какое "я" тобой руководит".

Результат догматического воспитания - догматически нравственный человек - в сложной ситуации потеряется. Все моральные руководства кончаются словами "...а в сложной ситуации рецептов нет, поступай, как знаешь". А как?

И ведь в сложной ситуации иногда надо проявить инициативу и часто непонятно, какую. А иногда надо, наоборот, глухо промолчать, не прийти другому на помощь. И догматически нравственный человек в обоих случаях сделает не то: канал связи с высшим кармическим эгрегором перекрыт, и этично проработать ситуацию, воспринять указания высшего "я" не удается.

* * *

Автор нисколько не отрицает необходимости догматического обучения; в частности, во многом именно так следует давать нормы поведения в различных социальных слоях. Однако нравственное воспитание принципиально не может быть догматическим: каналы в эгрегор открываются только по взаимному желанию человека и эгрегора, а отнюдь не по воле воспитателя. Следующие замечания имеют целью как-то проиллюстрировать идеи и методы гибкого воспитания нравственности.

* * *

История развития психики ребенка есть история последовательности конфликтов, в которых борются различные силы; ребенку надо помочь научиться их различать, никак не предрешая исход борьбы. Пусть иногда он пойдет на поводу у своего эго и потом сам расхлебывает последствия - внутренние и внешние. Здесь чрезвычайно важно самоустранение воспитателя. Для того чтобы совесть заговорила, человека нужно оставить с ней наедине. Если высшее "я" сочтет, что человек за свой поступок нуждается в наказании, оно его накажет - например, муками совести. Если же наказание придет извне, например, от воспитателя, то внутреннего наказания не произойдет, совесть не будет включена и нравственный урок заменяется поведенческим.

Соответственно, и нравственные нормы в сознании и подсознании постепенно становятся поведенческими, а нравственное чувство исчезает вовсе; нравственная интуиция убивается, подавляясь поведенческой: не "добро-зло", а "одобрят-не одобрят", "полезно-вредно", "эффективно-не эффективно" и т. д. Любое давление в момент выбора создает поведенческий стереотип и включает вместо этической поведенческую интуицию.

Легче всего воспитывать этику у неблагополучных детей, у которых внутренние конфликты проявляются вовне. Гораздо сложнее дети благополучные или, как их иногда называют, удобные. У них, как правило, хорошо проходит социальная адаптация: в семье, школе, детском коллективе, и имеется сильный соблазн проигнорировать этические проблемы, заменив их социальной адаптацией. Для подобных детей проблема открытия этического канала стоит очень остро, так как он им по видимости не нужен, и необходимо создавать им конфликтные этические ситуации искусственно. Вот возможные темы для размышлений родителей.

Надо ли учиться хорошо по всем предметам? Подсказывать? Наушничать? Можно ли рассказывать родителям чужие тайны? Сколько времени ребенка должна мучить совесть? Как (и надо ли) заглаживать вину? Как быть с ложным превосходством спокойного ребенка перед горячим? Умного перед туповатым? Сколько можно гордиться родителями?

Сила добра. Живая этика, связь с высшим "я" не столько ограничитель поведения, сколько источник энергии и внутреннего побуждения к труду, и именно в силу (слабого!) обратного действия говорится о нравственном значении труда. Однако труд вовсе не обязательно ведет к повышению нравственности, ибо иначе образцом добродетели был бы мул (вариант - оседланный муж). В то же время сильная постоянная связь с этическим "я" (то есть с высшим кармическим эгрегором) включает такой сильный энергетический поток, что человек не может не трудиться - хотя бы для того, чтобы избавиться от внутренней тяжести; он взваливает на себя ношу другого потому, что его собственная от этого становится легче.

Этические нормы так широки, что могут охватывать все поведение человека, но они могут быть не задействованы вовсе, и на первый взгляд это так просто не различишь, в частности, потому, что этика индивидуальна.

Общая и частная этика. Дети - маленькие экзистенциальные (сущностные) философы. Для них общие рассуждения бессмысленны, им нужно совершать конкретные выборы и вырабатывать конкретные нравственные оценки. В то же время воспитатели, которым бывает сложно оценить конкретную нравственную проблему, склонны к общим рассуждениям (типа "надо быть хорошим"), неприменимым или непонятно как применимым к данному конкретному случаю. И у ребенка вырабатывается стойкое отношение к этике как к демагогии или (в лучшем случае) к бессмысленному занудству: этический канал закрывается.

Поэтому с ребенком следует в основном обсуждать частную этику. Нужно всегда помнить: хороших и плохих детей нет, есть хорошие и плохие поступки и непоступки, которые и должны получать нравственные оценки. Непоступок есть (сознательное или полусознательное) игнорирование реальности, сужение сознания. Если старушка просит мальчика поднести ей тяжелую сумку, а он отказывается, то это поступок; если же он увидел, что она упала, и прошел мимо - это непоступок.

Расширение сознания. Здесь мы приходим к одной из главных проблем воспитания - расширению сущностного сознания ребенка. Сущностное сознание ребенка - это то, что он знает сам, на личном опыте, а не только со слов старших, то, чем он в самом деле руководствуется в своих поступках.

Как быть со справедливостью в ситуации сильный-слабый, сообразительный-тупой, талантливый-серый? Как утешить ребенка, у которого начинает развиваться комплекс неполноценности? Сомнительные компенсации, переключение внимания ("Забудь об этом, мой мальчик, скушай лучше конфетку" - а на ней написано "Ну-ка, отними") не решают проблемы. Решение здесь единственное - расширение сущностного сознания. Пусть ребенок сам увидит, что плодами таланта могут пользоваться все, кроме его владельца, удел которого - мучительные сомнения и колебания, раздражение и постоянный труд; что умный является таковым всегда лишь в узких границах; что слава - дым, что зависть мучительна и что лучшее вознаграждение всегда идет изнутри, от высшего "я" и доступно любому человеку, независимо от уровня талантов и развития. А до тех пор, пока он сам (пусть и с помощью воспитателя) этого не увидит - пусть мучается, это для него необходимый этап развития; а его средства душевной защиты сработают прекрасно, не нужно их дублировать ложной жалостью. Действительно нехорошо, если родители ребенка не ощущают всего сказанного и проецируют на ребенка собственные комплексы и фрустрации. "Пусть он достигнет всего, чего не достиг я" - нет ничего ужаснее и безнравственнее этой формулы. У ребенка своя душа, ей лучше знать, чего он должен добиваться.

Мир несправедлив - вернее, справедлив, но на гораздо более тонком уровне, чем этого хотелось бы ребенку и его родителям; то же относится к бессмысленности жизни. И единственный способ помочь ребенку заключается не в том, чтобы представить ему иллюзорную картину мира, а наоборот, в максимальном, в границах его восприятия, расширении его сознания.

Активный, пассивный и "никакой" ребенок. Активный ребенок - это тот, для которого внешний мир играет большую роль, чем внутренний. Он творит себя в действии, и основная задача воспитателя - не столько ввести активность ребенка в рамки, сколько сделать так, чтобы ребенку было что сказать и осуществить.

Для пассивного ребенка, наоборот, важнее внутренний мир, и здесь задача воспитателя двоякая. С одной стороны, углубить внутреннюю жизнь, помочь ребенку структурировать свой внутренний мир, разобраться в нем, наладить связь с эгрегором, с другой - найти язык для выражения своего внутреннего мира.

Пассивного ребенка с активной внутренней жизнью не следует путать с никаким ребенком, отличающимся отсутствием как внешней, так и внутренней жизни, из которого вырастет никакой взрослый, чистый проводник общественного сознания и подсознания. Такому человеку труднее всего обнаружить в себе свою индивидуальность, отличие от других. Его жизнь проходит под влиянием среды.

Подобного ребенка следует воспитывать, тактично, без нажима углубляя его интересы, воспитывая вкус, способность к восприятию и бытовому творчеству, не ориентируя его на "большое" творчество, где он неизбежно получит значительную психическую травму. (Как углублять интересы? Большей концентрацией внимания, проработкой деталей: так сплетню можно превратить в психологический анализ, любовь к нарядам - в углубление эстетического начала). Такие люди - это основа народа, почва таланта, те, для кого и при незримой поддержке кого делается все великое, истинные вершители судеб истории.

Любому ребенку важна не только внешняя похвала, но и внутренняя (от эгрегора), а "никакому" ребенку - вдвойне: ему для успешной индивидуализации особенно трудно (и необходимо) почувствовать вкус энергии своего высшего кармического эгрегора.

Вопросы и ответы. Основной способ расширить сознание ребенка - это обратить его внимание на что-либо, лучше всего в форме вопроса (не "смотри, девочка плачет, наверное, ей плохо", а "как ты думаешь, что делает эта девочка? Какое у нее настроение?"). Сущностное сознание не может быть расширено насильно, по воле воспитателя.

Если ребенку задать вопрос, он будет думать - пока не ответит или не отвлечется. Время размышления - показатель качества вопроса. Если оно превысит минуту - ребенок запомнит на всю жизнь, внутренне изменится. Сосредоточенное размышление, медитация - основа любой деятельности, и соответствующие навыки формируются у ребенка, начиная с двух лет; часто уровень детской концентрации необычайно высок, взрослым нужно лишь направить внимание ребенка в необходимую сторону и не мешать, не прерывать его медитации. Следует помнить: каналы открываются и ответы приходят сами, но иногда не сразу. Состояние ребенка в момент медитации, когда он открывает каналы в тонкий мир и внутренне меняется, наименее уловимо для родителей. Он как бы исчезает, приходит в состояние транса, то есть сеанса прямой связи с тонким миром, и тогда его не следует тревожить.

Ответы на вопросы детей ни в коем случае не должны быть исчерпывающими - иначе интерес ребенка блокируется. Вообще, информационное обеспечение ребенка имеет сомнительную ценность. Важно другое - ощущение единства мира во всех возможных аспектах, расширение числа возможных взглядов на мир, причем так, чтобы каждый из них имел свое право на существование, хотя бы они в чем-то и противоречили друг другу. Мир пока что не познан, и его непротиворечивой моделью, кажется, еще и не пахнет.

В своих ответах на вопрос ребенка воспитатель должен стараться поддерживать определенный уровень сопротивления материала для ребенка, так, чтобы в голове у него трещало, и вместо тысячи вопросов он задал бы десять, но зато ответы воспринял глубоко. Легкие ответы на легкие вопросы не учат ничему, зато ослабляют способности к концентрации, как телевизор по сравнению с книгой. Вообще, умиляющая сердце картинка: ребенок-почемучка и все толково объясняющий родитель, заглядывающий при случае в энциклопедию, как правило, ведет к притуплению врожденных способностей ребенка. Гораздо лучше, когда родитель задает больше вопросов, а ребенок думает и отвечает или задает встречные вопросы.

Приучение к труду и ответственности. Это - одна из главных обязанностей родителей. Ребенок должен научиться получать внутреннее удовлетворение от любого труда, что означает определенную степень концентрации и включение канала связи с соответствующим эгрегором. Внешняя похвала должна находиться в соответствии с внутренним ощущением (благодарность эгрегора!), и по сути она необходима лишь как внешнее подтверждение его правильности.

Труд - главный способ подключения человека к любому эгрегору. Поэтому родители, не приучающие своего ребенка к систематическому и разнообразному настоящему труду, фактически изолируют его от тонкого мира и лишают вкуса жизни. В частности, семейный эгрегор закрыт для ребенка, не занятого систематическим трудом по поддержанию существования семьи, что весьма определенно сказывается на его моральном облике - он вырастает с психологией паразита. Разумеется, начинающаяся где-то в четырнадцать лет интеграция личности изменит его отношение ко многим вещам, но искоренять в себе эгоцентризм и приучаться к труду, то есть открывать соответствующие каналы, будет уже гораздо труднее.

По идее, ребенок, начиная приблизительно с семи лет, должен сам отслеживать уровень нагрузки на всех членов семьи и пытаться ее балансировать.

Ничуть не меньшую роль, чем приучение к труду, играет приучение к ответственности. По существу, этика эгрегора открывается человеку через чувство ответственности (перед другими, семьей, коллективом, но всегда в первую очередь перед самим собой, то есть своим эгрегором), и, наоборот, пока реальная ответственность не ляжет на плечи ребенка, настоящий канал в эгрегор ему не откроется. Он должен почувствовать, что от его поступков действительно зависит жизнь семьи - лишь тогда он ощутит ответственность, а до тех пор полагаться на него нельзя. И в этом смысле большое воспитательное значение имеют ситуации, когда ребенку доверяют по-настоящему ответственное задание, а он его не выполняет, и вся семья страдает у него на глазах. Такой урок, если не сопровождать его нравоучительной нотацией, запомнится надолго (нотация сведет его ценность на нет): прямое возмездие эгрегора значительно сильнее воспитательных мер родителей.

Следует помнить, что воспитание ответственности, как и раскрытие любого другого канала, может идти медленнее или быстрее, но оно абсолютно необходимо ребенку, так как иначе он не сможет жить в истинном значении этого слова, то есть в связи с эгрегором, который не терпит ненадежности. Здесь надо быть предельно тактичным, ибо возлагать на ребенка ответственность, как и формировать этику, можно только косвенно.

Штампы. Как сбить ребенка со штампа - проблема; другая проблема - как научить ребенка стереотипу, стандартизированному действию. Здесь в родительских, а позднее и в собственных, обращенных к эгрегору, вопросах - ключ к бытовому, а если есть талант, то и к большому творчеству.

Когда ребенок начинает "штамповать" слова, выражения, интонации, мысли - надо повернуть его внимание, по-другому расставить акценты. Как это сделать - хорошее упражнение для самих родителей.

Внутренняя жизнь. Начиная с двух лет, ребенок должен вести постоянную борьбу с собой, порой себя побеждать, а иногда терпеть поражения - и тем самым узнавать границы своей власти над собой. И в победах над своим низшим началом лежит его единственное истинное самоутверждение.

Воспитание чувств. Проблема воспитания мышления стоит в центре педагогической мысли нашей цивилизации; что же касается воспитания чувств - здесь наблюдается явный провал. Как заметил один наблюдательный человек, открыто выражать свои чувства в обществе хуже, чем ходить с расстегнутой ширинкой. Истерички давно перестали пользоваться уважением; эмоциональность рассматривается как признак незрелости.

В то же время умение разобраться в своих чувствах, их осознать и выразить необходимо человеку ничуть не меньше, чем соответствующее умение в области мыслей. С одной стороны, чувства бывают более или менее примитивные, у каждого из них есть множество градаций, так что разобраться в них бывает очень нелегко. С другой стороны, эгрегоры, управляя человеком, гораздо более склонны влиять на его эмоции, чем на мысли, поскольку эмоции - аппарат более древний, часто более грубый, чем мысли, и человек в очень значительной степени живет, подчиняясь именно эмоциям. Поэтому для осмысленного эволюционного поведения человеку постоянно приходится решать такие проблемы: какой эгрегор инициировал во мне данные чувства, эмоции, импульсы и чего он от меня хочет? Насколько постоянны мои чувства? Насколько грубы мои эмоции? Умения медитировать и не медитировать на своих эмоциях, переключаться по своему желанию с одного эмоционального канала на другой, не быть рабом своих чувств и не отождествлять себя с ними, умение трансформировать (у себя и у других) низкие чувства в высокие и не поддаваться гипнозу низких чувств - все эти умения гораздо легче воспитывать в детстве, чем потом.

Здесь же следует упомянуть об искренности. В известной степени, воспитание есть одобренное обществом лицемерие. Однако искренность бывает разная: "искренние" проявления низких программ никого не обрадуют, против них и направлено социальное воспитание. Но искренние проявления более высоких программ также наталкиваются на сопротивление. Такие (выходящие из употребления) слова как целомудрие и заповеданность чувств, обозначают эти препятствия; их смысл заключается в том, что искренние проявления чувств возможны лишь в достаточно интимной ситуации, то есть когда создано достаточно интенсивное общее поле. С другой стороны, ситуации, когда такое поле спонтанно возникает, уже предполагают (и даже требуют) от их участников искренности и самовыражения, и неумение раскрываться в такой ситуации существенно ограничит естественное развитие души, затормозит решение некоторых внутренних проблем и создаст много новых.

Проблема искренности есть во многом проблема защиты эго. Но всегда ли его следует защищать? Эта проблема сходна с проблемой: следует ли доверять людям? Ответ звучит так: если того требует кармический эгрегор, лучше довериться человеку и быть за это наказанным (пусть даже им обманутым), чем наоборот. Недоверие к людям существенно снижает уровень вибраций энергетического поля человека (аура чернеет) и провоцирует окружающих на низкое поведение.

Что же касается искренности в проявлении программ низшего порядка или в неподходящих условиях, стремления резать "правду-матку" направо и налево и т. п., то в подобных случаях нужно помнить указание дона Хуана: "По миру следует идти, слегка к нему прикасаясь" (К. Кастанеда, "Учение дона Хуана").

Связь с внешним миром

Как и любой эгрегор, семейный связан со многими другими; в то же время у него всегда есть тенденция к замыканию в собственных рамках. На уровне взрослых эта тенденция ярко проявляется в виде ревности, которая порой так мучительна, что человеку стоило бы призадуматься: а почему, собственно, даже мысль о том, что любимое существо может оказаться в объятиях другого, столь непереносима? Ответ может быть таким: ревность возбуждается эгрегором тем больше, чем меньше у него остается средств, его скрепляющих. Когда семейный эгрегор распадается, ревность часто уходит последней. "Ревность это цемент, скрепляющий частицы любви в единую стену, отделяющую человека от общества" (Ф. Кривин).

С появлением детей появляется и расцветает пышным цветом другая форма замыкания семейного эгрегора - сужение сознания родителей, и в особенности, матери. То, что не касается непосредственно ее детей, перестает ее интересовать. Сначала, пока дети маленькие, это в какой-то мере оправдано нагрузкой, но по мере их взросления этот соблазн должен быть преодолен, иначе резко падает энергетика семейного эгрегора, он кристаллизируется и отмирает, поскольку кристаллизованный эгрегор воспитывать детей не может - они-то все время растут, меняются.

Противопоставить тенденции семейного эгрегора к замыканию можно только одно: активизацию его отношений с другими эгрегорами, расширение и выход сферы влияния семьи за ее собственные рамки. Здесь не следует принимать за связи семейного эгрегора с другими различные личные каналы родителей. Отец, интенсивно эксплуатирующий канал в эгрегор своей работы, вовсе не обязательно подключит этот канал к семейному эгрегору; это требует особых усилий и возможно лишь частично и не всегда. Семейные каналы связи с другими эгрегорами - это именно общие, всем в семье понятные и всех волнующие, отношения с внешним миром.

Семья по-настоящему обнаруживает свою силу, именно воздействуя на окружение, и воспитательное значение такого действия на детей огромно: это первый момент в жизни ребенка, когда он в коллективе участвует в эволюционной работе. При этом открываются каналы в тонкий мир, которые не будут включены ни при каких других обстоятельствах.

Правильно живущая семья имеет очень сильное излучение. Окружающих влекут туда (и оттуда выталкивают) могучие силы, не вполне понятные ни им самим, ни членам семьи. Человек, попав в орбиту такой семьи, может вращаться в ней долго или коротко, но его уход выглядит естественно, а в результате взаимодействия обязательно происходят изменения - и в нем самом, и в семье. Крутится колесо сансары, живет эгрегор, развивается человек.

Распад

Когда дети вырастают, семейный эгрегор теряет значительную часть своих функций и своей энергетики. Это фактически распад эгрегора, хотя пока еще не полный (полный распад происходит с уходом одного из супругов), и часто он происходит довольно болезненно. Мы рассмотрим некоторые характерные черты этого процесса.

Независимость и отчуждение от родителей. Приблизительно в тринадцать-четырнадцать лет у подростка резко возрастает энергетика эгоического эгрегора. В связи с этим быстро растет самосознание и ощущение своей самоценности, он чувствует: "то, что приходит мне в голову, и то, что происходит в моем сердце, - важно, притом не только для меня". Необходимость подчинения усиливающемуся эгоическому эгрегору ведет, во многих случаях, к оппозиции подростка семейному эгрегору, в особенности, в ситуациях самоутверждения (пусть даже ложного). Дело в том, что семейный эгрегор имеет в виду преимущественно групповую работу, что ведет к самоутверждению лишь у зрелого человека (после тридцати лет). А эгоический эгрегор дает возможность личного самоутверждения, недоступную семейному эгрегору, и несколько, может быть, спекулируя на этом обстоятельстве, возбуждает в подростке тягу к личному самоутверждению с чрезвычайной силой.

Теперь позиция "я сам" относится уже не только к материальной деятельности (одевание и еда), но и к процессу мышления и выбора на жизненном пути. И как раз здесь-то и происходит отчуждение ребенка от семьи. Здесь начинает явственно проявляться то обстоятельство, которое йоги определяют, говоря, что ребенок это - чужая душа, данная на воспитание родителям. Ибо этика, которую начинает диктовать подростку его усиливающийся эгоический эгрегор, может резко разойтись как с этикой семейного эгрегора, так и с этикой его родителей. И тогда происходит явственное отчуждение. В семье неожиданно появляется как бы совершенно чужой человек, наделенный только внешностью и привычками давно знакомого, родного и любимого. В зависимости от эволюционного уровня эгоического эгрегора подростка, родители испытывают горечь, разочарование, недоумение, восхищение, злобу. Начинает работать программа (высшего кармического эгрегора подростка), которая поведет его (на его эволюционном уровне) по его пути, зачастую резко отличному от того, который имеет в виду семья, и тогда она в принципе не может ассимилировать то, что произошло в ее недрах. Это трагедия курицы, высидевшей утенка. Он - другой, и ничего с этим не поделаешь, можно только смириться.

Однако сам утенок еще ходить-то толком не выучился, и чуть что - он, забыв о своем (еще не осознанном) предназначении, спешит забраться обратно под крыло семейного эгрегора. Но не тут-то было. Ему приходится столкнуться с обратной стороной своей с таким трудом завоеванной независимости: с ним начинают (нередко не осознавая этого) обращаться, как с посторонним взрослым, - теперь, в случае конфликта, он столкнется и с деструктивной критикой (типа: "оказывается, ты - дерьмо"), и с прямой ненавистью, закамуфлированной обычной и привычной родительской демагогией ("для его же пользы" и т. п.) Реакцией подростка будет полное внутреннее осуждение родителей. И так-то они перестают соответствовать его детскому идеалу, а тут еще такое нападение, значит, они плохие... совсем никуда не годятся.

Расширение сознания. Параллельно друг другу идут два процесса, на первый взгляд никак не связанные. Первый: родители не замечают, что ребенок вырастает, становится самостоятельной личностью, выполняющей свою кармическую программу, не являющейся их прямым продолжением. Второй: ребенок не замечает, что он вырастает, его сознание расширяется и с него больше требуется (ситуацией, родителями, эгрегором). Вот простейший пример. Мама бывает грустной и веселой. В раннем детстве это воспринимается примерно, как дождь и солнечная погода. В десять лет ребенок уже может приблизительно определить причину материнского настроения, а в тринадцать уже (сознательно!) влиять на него, и на климат, то есть энергетику, всей семьи. И если он этого не делает, родители (внутренне, подсознательно) перестают его уважать.

Итак: подросток не уважает родителей, которые не видят, что он вырос, а родители не уважают ребенка, который не видит, что вокруг него происходит. Что же разомкнет этот круг? И останется ли от него что-либо в результате этого размыкания?

Лень. Здесь мы опять возвращаемся к проблеме независимости. Если родители уважают ребенка, они склонны предоставлять ему больше независимости. Но (кажется) уважение можно приобрести, только уже обладая известной независимостью. Классическая ситуация выглядит так:

- Мне ничего не разрешают, не поручают, ничего не дают делать!

- Ах, как мне надоело, что этот оболтус сидит у меня на шее! Но ведь ему ничего нельзя поручить, он совершенно безответственный!

Своеобразие данной ситуации заключается в том, что на поверхностном уровне обе стороны говорят правду, а на чуть более глубоком - совершенно удовлетворены существующим положением вещей и занимаются откровенной демагогией.

С одной стороны, мать действительно все делает сама, но это ей гораздо легче, чем научить ребенка, что потребует от нее большого количества сил, энергии, терпения и нервов (поскольку он действительно ненадежен); но и трудолюбие, и ответственность воспитываются (а не являются врожденными - это редчайшее исключение), причем на настоящих делах, когда ответственность в самом деле лежит на плечах ребенка - лишь тогда он ощутит реальную помощь своего эгрегора.

С другой стороны, ребенку действительно не разрешают, не поручают и т. п., но, во-первых, его желания продиктованы капризом, и, если обратиться к нему за помощью в неподходящий момент, он тут же откажет (нимало не усовестившись), а во-вторых, всегда есть возможность помочь в семье, поскольку быт необъятен, просто иные виды работы ему неинтересны... Лентяй не может не быть матерым эгоистом.

Глава 5

Государство и этнос

Опять берет Его диавол на весьма высокую
гору, и показывает Ему все царства мира и
славу их,
и говорит Ему: все это дам Тебе,
если падши поклонишься мне.
Матфей 4:8-9

Государственная власть

Политическая власть есть главный символ власти над наблюдаемым миром. "Сильные мира сего" - президенты, министры, генералы, архиепископы - правят им по своему выбору и желанию... во всяком случае, пока занимают соответствующие посты, то есть ведущие места в иерархической лестнице, - таков обычный, "мирской" взгляд на вещи. Христианская точка зрения состоит в том, что "что высоко у людей, то мерзость пред Богом" (Лука 16:15). Хотя, с другой стороны, государство также является творением Господним и к нему надлежит относиться соответственно, во всяком случае, отдавать Богу - Богово, а кесарю - кесарево. Вопрос заключается в том, что именно следует считать принадлежащим Цезарю.

* * *

Князь мира сего - сатана. В переводе на более современный язык это означает, что наиболее императивные, то есть оставляющие наименьшую свободу выбора и творчества, законы бытия относятся к видимому миру. Чем более отчетливо жесткой является власть, тем в большей степени она от "дьявола", то есть представляет кристаллизованный эгрегор. С другой стороны, любой эгрегор нуждается в определенной самодисциплине, так как вынужден управлять своими частями, иначе они перестанут действовать согласованно, и структура эгрегора станет хаотической. Необходимая степень жесткости в управлении находится в обратной зависимости от эволюционного уровня эгрегора.

Государственная власть есть символ тех сил в эгрегоре соответствующего государства, которые обеспечивают его целостность и взаимосвязь его частей, а также взаимодействие с окружением. Чем жестче управление и структура государства, тем меньшую свободу воли и творчества имеют чиновники, реализующие эту власть. Разумеется, у высокого чина может возникнуть иллюзия, что он может делать все, чего желает его левая нога; но реально он находится под жестким контролем своего эгрегора, и все его желания, мысли и побуждения (включая исходящие от "левой ноги") запрограммированы эгрегором. Такова судьба всех диктаторов, стремящихся создать мощную систему управления на основе подавления. Создав ее и став во главе, они становятся ее рабами, марионетками эгрегора - в точном соответствии с поговоркой "За что боролись, на то и напоролись." Пикантный момент заключается в том, что эгрегор возникает существенно раньше соответствующей организации, и будущий правитель служит ему с самого начала своей деятельности по созданию (фактически) его материального символа, совершенно не отдавая себе отчета в том, сколь в малой степени его деятельность является творческой. (Тасование засаленной колоды штатных должностей и исполнителей нельзя считать творчеством. Кто исполняет танец: кукла или кукловод?) Наоборот, максимальную свободу воли и творчества имеет тот правитель, который создает минимально жесткую систему управления, обеспечивающую сопротивление хаотическому началу.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 4 5 6