Соисполнительство и пособничество при краже:

закон, теория и практика

In the article is devoted to some problems of the participation in the theft.

Разграничение соисполнительства и пособничества в теоретическом плане не представляет особой сложности. Все исследователи этой проблемы сходятся на том, что соисполнительство есть полное или частичное выполнение объективной стороны преступления, тогда как пособник таких действий не совершает [1]. Для ответа на поставленный вопрос, казалось бы, достаточно определить какие конкретно действия лица, совершившего преступление, входят в объективную сторону деяния, а значит, являются исполнением (соисполнением) преступления, а какие остаются за пределами объективной стороны и расцениваются как пособничество.

Однако такой подход осложняется, когда квалифицируемое деяние в Уголовном кодексе РФ представлено составом преступления, наделённым каким-либо из квалифицирующих признаков (группа лиц, группа лиц по предварительному сговору, организованная группа) или было совершено преступным сообществом (преступной организацией).

В таких случаях вопрос об отличии соисполнительства от пособничества увязывается с вопросом о членстве в указанных группах. Вопрос ставится так: могут ли признаваться членами группы те соучастники, которые не выполняли субъективную сторону преступления, предусмотренного Особенной частью УК, то есть не были соисполнителями?

Согласно ч.1 ст. 35 УК РФ «Преступление признаётся совершённым группой лиц, если в его совершении совместно участвовало два или более исполнителя без предварительного сговора». Таким образом, в силу специального указания закона, группу лиц без предварительного сговора могут составлять лишь соисполнители.

Что касается оставшихся трёх групп, то в их законодательном описании не содержится прямых указаний о том, кто них может входить. Однако в теории и судебной практике получило признание правило, согласно которому действия членов организованной группы и преступного сообщества (преступной организации), направленные на совместное совершение преступления, даже если эти действия не выходят за рамки пособничества, будь они совершены вне таких групп, охватываются признаками объективной стороны соответствующих составов преступлений и представляют собой соисполнительство.

Такое понимание рассматриваемого вопроса рекомендуется и Пленумом Верховного Суда РФ.

В постановлении Пленума от 01.01.01 года «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» указывается, что в случае «признания убийства совершённым организованной группой, действия всех участников независимо от их роли в преступлении следует квалифицировать как соисполнительство без ссылки на ст. 33 УК РФ» [2].

Подтверждением обоснованности такого решения может служить ч. 5 ст. 35 УК РФ, где указано, что «участники организованной группы или преступного сообщества (преступной организации) несут уголовную ответственность за участие в них в случаях, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части УК, а также за преступления, в подготовке или совершении которых они участвовали».

В отношении группы лиц по предварительному сговору законодательство не содержит ни прямых, ни косвенных указаний о её соисполнительстве.

Прежнему законодательству (УК РСФСР 1960 г.) этот квалифицирующий признак был известен, но также не получал законодательного описания, а в теории и судебной практике наметились две разные позиции. Так, , анализируя состав хищения по предварительному сговору, пишет, что оно «может иметь место как при соисполнительстве, так и при соучастии в узком смысле слова, причём в обоих случаях образуется его квалифицированный состав» [3].

полагает, что в отличие от группы без предварительного сговора, в группе с предварительным сговором «не требуется непосредственного соисполнительства, чтобы каждый член группы сам исполнял преступление» [4].

Требование по выполнению действия, составляющего часть объективной стороны преступления, по мнению «применимо лишь к простому соисполнительству в виде группы без предварительного сговора» [5].

[6], [7], [8], [9], [10], [11], [12], [13], [14] и другие считают, что группу по предварительному сговору составляют лишь соисполнители.

, как нам представляется, сделал обоснованный вывод, заявив: «Следует согласиться с тем, что всегда, когда закон указывает на групповой характер преступления, имеется в виду соисполнительство» [15].

Особую позицию по рассматриваемому вопросу занял . По его мнению, в группу лиц по предварительному сговору могут входить не только соисполнители, но и прочие соучастники. Он считает явным недоразумением, что в таких «широких возможностях» выполнения криминальной роли отказано группе без предварительного сговора [16]. К сожалению, изложенная точка зрения не была автором аргументирована, нам она представляется спорной.

Думается, что групповой квалифицирующий признак должен быть обязательно связан с соисполнительством. При этом в случае доказанности совершения преступления составе организованной группы или преступного сообщества (преступной организации) действия участников таких групп должны квалифицироваться без применения ст. 33 УК РФ, считаться соисполнением преступления независимо от того, какие действия в совместном преступлении они совершали. Любые их действия, направленные на совершение преступления в составе указанных групп являются выполнением объективной стороны преступления. Решающее значение для квалификации преступления в таких случаях имеет характер группы, а не роль, выполняемая его участниками.

Иначе оцениваются действия лиц, входящих в группы, которые объединяет лишь предварительный сговор или ситуативная связь (группа без предварительного сговора). В них нет признаков устойчивости, сплочённости. А именно эти признаки позволяют каждого члена организованной группы, преступного сообщества (преступной организации) признавать исполнителем (соисполнителем) совместно совершённого преступления.

Трудности в разграничении соисполнительства и пособничества связаны с установлением границ объективной стороны этого преступления. Как и в подавляющем большинстве других составов преступлений, объективная сторона кражи сугубо индивидуальна и её границы отличаются даже от границ однородных преступлений.

Пленум Верховного Суда РФ в своих постановлениях, принимаемых по результатам обобщения судебной практики по различным категориям уголовных дел, часто особое внимание судов обращает на необходимость правильного разграничения соисполнительства и пособничества. При этом в каждом случае Пленумом формулируются правила, пригодные для оценки лишь конкретных видов преступлений. Пленум Верховного Суда РФ обоснованно не противопоставляет соисполнительство групповым способом совершения преступлений и в своих рекомендациях увязывает определение соисполнительства с установлением границ групповых преступлений. Так, согласно постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 01.01.01 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» для признания лица виновным в групповом убийстве (группой лиц, группой лиц по предварительному сговору) необходимо установить, что оно, действуя с умыслом на совместное совершение убийства, непосредственно участвовало в процессе лишения жизни потерпевшего, применяя к нему насилие, причём необязательно, чтобы повреждения повлекшие смерть, были причинены каждым из тех, кто применял к потерпевшему насилие (например, один подавлял сопротивление потерпевшего, лишал его возможности защищаться, а другой причинил ему смертельные повреждения) [17].

В постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного Кодекса Российской Федерации» от 01.01.01г. указано: «Групповым изнасилованием или совершением насильственных действий сексуального характера должны признаваться действия лиц, непосредственно совершивших насильственный половой акт или насильственные действия сексуального характера, но и действия лиц, содействовавших им путём применения физического или психического насилия к потерпевшему лицу. При этом действия лиц, лично не совершавших насильственного полового акта или насильственных действий сексуального характера, но путём применения насилия содействовавших другим лицам в совершении преступления, следует квалифицировать как соисполнительство в групповом изнасиловании или совершении насильственных действий сексуального характера (ч. 2 статьи 33 УК РФ) [18].

Истолкование высшим судебным органом страны признаков групповой кражи, а, следовательно, и границ соисполнительства часто тормозилось изменениями в уголовном законодательстве.

Так, в Уголовном кодексе 1926 г. различались кража без сговора с другими лицами (п. «а» ч. 1 ст. 162 УК) и кража по предварительному сговору с другими лицами (п. «в» ч. 1 ст. 162 УК). Согласно постановлению ЦИК и СНК Союза ССР от 7 августа 1932 г. «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» [19], которым фактически отменялись статьи УК о хищениях и предусматривалась уголовная ответственность без учёта размера похищенного, формы хищения, наличие или отсутствие группового признака для квалификации хищения не имело значения.

В этом постановлении, более известном как закон от 7 августа 1932 г., было записано, что «люди, покушающиеся на общественную собственность, должны быть рассматриваемы как враги народа» и к ним суды должны были применять высшую меру социальной защиты – расстрел с конфискацией всего имущества с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже 10 лет с конфискацией всего имущества» [20]. Тонкости соучастия в хищениях не различались, квалифицирующие признаки не предусматривались.

4 июня 1947 г. по вопросам об ответственности за хищения были приняты два Указа Президиума Верховного Совета СССР: «Об усилении охраны личной собственности граждан» [21] и «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» [22].

В первом из упомянутых Указов для обозначения группового хищения использовались такие понятия как хищение «совершенное воровской шайкой», просто «шайкой», во втором – этот признак формулировался иначе: «хищение совершённое организованной группой (шайкой)». Понятие «шайки» Пленум Верховного Суда СССР разъяснил так: «не всякое хищение, совершенное совместно двумя или более лицами, может рассматриваться как хищение, совершенное организованной группой (шайкой)…», а «лишь в тех случаях, когда по обстоятельствам дела устанавливается, что хищение совершено по предварительному сговору организовавшейся для этой цели группой лиц» [23].

В Уголовном кодексе РСФСР 1960 г. (в первой редакции) кража по групповому квалифицирующему признаку именовалась как кража по предварительному сговору группой лиц (ч. 2 ст. 89 и ч.2 ст. 144 УК РСФСР).

В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 01.01.01 г. «О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества» так разъяснялся этот признак: «Под хищением, совершённым по предварительному сговору группой лиц, следует понимать такое хищение, в котором участвовали два и более лиц, заранее договорившихся о совместном его совершении» [24].

Почти дословно эта формулировка была воспроизведена в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 5 сентября 1986 г. «О судебной практике по делам о преступлениях против личной собственности» [25].

Нельзя не заметить значительной тавтологичности использованной формулировки, не способствующей уяснению подлинного смысла анализируемого признака. Крупные учёные-юристы страны толковали его по-разному:

писал: «Такая формулировка может ориентировать судебные органы лишь на то, что лишь непосредственное участие в хищении двух или более лиц по предварительному согласованию даёт основание признать наличие рассматриваемого квалифицирующего признака кражи» [26]. По его мнению «Совершение кражи по предварительному сговору группой лиц должно квалифицироваться по ч. 2 ст. 89 УК РСФСР для всех участников преступной группы. При этом нет необходимости, определяя ответственность отдельных участников (подстрекателей, пособников, организаторов), специально ссылаться на ст. 17 УК» [27] (ст. 33 УК РФ).

Другие авторы, например, , напротив, считали, что действия организаторов, подстрекателей и пособников не создают группы и требуют квалификации со ссылкой на статью о соучастии [28]. Эта позиция и была воспринята судебной практикой.

Одно из указаний, содержащихся в упомянутом постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 01.01.01г. и относящееся к вопросу о разграничении соисполнительства и пособничества было сформулировано предельно чётко, но противоречило учению о соучастии и выдавалось как исключение из общего правила. Речь идёт об указании признавать соисполнителями преступления со специальным субъектом лиц, не наделённых признаком специального субъекта. В п. 6 этого постановления было написано: «Разъяснить, что лица, не являющиеся должностными, а также лица, которым имущество не было вверено или передано в ведение, непосредственно участвовавшие в хищении, подпадающем под признаки ст. 92 УК РСФСР (ст. 160 УК РФ) и соответствующих статей УК других союзных республик, несут ответственность по этим статьям. При этом, если названные лица совершили хищение по предварительному сговору с лицами, указанными в ст. 92 УК РСФСР (ст. 160 УК РФ), действия их должны квалифицироваться по ч. 2, а при крупном размере похищенного – по ч. 3 этой статьи. В остальных случаях соучастия ответственность этих лиц должна наступать по ст. ст. 17 и 92 УК РСФСР (ст. 33 и ст. 160 УК РФ) и по соответствующим статьям УК других союзных республик».

Никаких оснований делать такое исключение из общего правила о квалификации действий соучастников, разумеется, не было и это разъяснение является примером необоснованного присвоения Пленумом Верховного Суда СССР нормотворческих функций и игнорирования основ теории соучастия.

Федеральным законом от 1 июля 1994 г. № 10 – ФЗ во все статьи о хищениях чужого имущества был включён в качестве особо квалифицирующего признака ещё один групповой признак: совершение преступления организованной группой (части третьи ст. ст. 144, 145, 146, 147 УК РСФСР). Констатация этого признака в совершённом хищении, а следовательно, соисполнительства, зависит от признания лица членом организованной группы, тогда как признание лица членом группы по предварительному сговору зависит от признания его соисполнителем.

Уголовный кодекс РФ 1996 г. продемонстрировал преемственность в праве и воспроизвёл те же групповые квалифицирующие признаки, которые были в последней редакции УК РСФСР 1960 г. Хорошим подспорьем для уяснения этих признаков является постановление № 29 Пленума Верховного Суда РФ от 01.01.01 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» [29].

Согласно п. 8 указанного постановления: «Если организатор, подстрекатель или пособник непосредственно не участвовал в совершении хищения чужого имущества, содеянное исполнителем преступления не может квалифицироваться как совершённое группой лиц по предварительному сговору. В этих случаях в силу части третьей статьи 34 УК РФ действия организатора, подстрекателя или пособника следует квалифицировать со ссылкой на статью 33 УК РФ» [30].

Далее в п. 9 постановления разъясняется, что для признания хищения совершённым по предварительному сговору группой лиц, необходимо выяснить, имел ли место такой сговор соучастников «до начала действий непосредственно направленных на хищение чужого имущества, состоялась ли договорённость о распределении ролей в целях осуществления преступного умысла, а также какие конкретно действия совершены каждым исполнителем и другими соучастниками преступления» [31].

Пленум Верховного Суда РФ предлагает совершенно обоснованно различать «непосредственное изъятие имущества» и «действия, непосредственно направленные на хищение имущества».

Пункт 10 указанного постановления гласит: «Исходя из смысла части второй статьи 35 УК РФ, уголовная ответственность за кражу, грабёж и разбой, совершённые группой лиц по предварительному сговору, наступает и в тех случаях, когда согласно предварительной договоренности между соучастниками непосредственное изъятие имущества осуществляет один из них. Если другие участники в соответствии с распределением ролей совершили согласованные действия, направленные на оказание непосредственного содействия исполнителю в совершении преступления (например, лицо не проникало в жилище, но участвовало во взломе дверей, запоров, решёток, по заранее состоявшейся договорённости вывозило похищенное, подстраховывало других соучастников от возможного обнаружения совершаемого преступления), содеянное ими является соисполнительством в силу части второй статьи 34 УК РФ и не требует дополнительной квалификации по ст. 33 УК РФ» [32].

Нетрудно заметить, что по некоторым вопросам Пленум Верховного Суда РФ решил изменить сложившуюся в судебной практике грань, разделяющую соисполнительство и пособничество. Так, вывоз похищенного по заранее состоявшейся договорённости, а также подстраховывание других соучастников от возможного обнаружения совершаемого преступления, судебной практикой, в том числе Верховного Суда РФ, многие годы квалифицировались как пособничество, а не соисполнительство в преступлении.

Теперь же такие действия, безусловно вписывающиеся в объективную сторону кражи и являющиеся соисполнением кражи, должны квалифицироваться как совершенные по предварительному сговору группой лиц, без ссылки на ст. 33 УК РФ [33].

Как нам представляется, более глубокое уяснение содержания действий, направленных на оказание непосредственного содействия исполнителю в совершении кражи, может привести к другим уточнениям границы между соисполнительством и пособничеством в этом преступлении.

___________________

См., например: Ковалёв в преступлении. Екатеринбург. 1999. С. 158; Гаухман преступлений: закон, теория, практика. М., 2001, С. 222 – 223; Комиссаров уголовного права. Общая часть Том 1./ Под ред. н. Ф. Кузнецовой и . М., 1999. С. 399.

Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. №3. С. 4.

Пинаев -правовая борьба с хищениями. Харьков. 1975. С. 166.

Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. / под ред. . М., 1998. С. 79.

Там же.

Кригер с хищениями социалистического имущества. М., 1985. С. 228 – 230.

, Ляпунов за корыстные посягательства на социалистическую собственность. М., 1986. С. 174.

Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. и . М., 1996. С. 70.

Сирота против социалистической собственности и борьба с ними. Воронеж. 1968. С. 111.

Курс уголовного права. Учебник для вузов. Т. 3. Особенная часть / Под ред. и . М. 2002. С. 425

Уголовное право. Общая часть. Учебник. / Под ред. и . М., 2004. С. 202

Галиакбаров с групповыми преступлениями. Вопросы квалификации. Краснодар. 200. С. 57

Уголовное право России. Особенная часть. Учебное пособие / Ред. коллегия , , . М. 1995. С. 58

Бойцов против собственности. СПб., 2002. С. 574.

Векленко хищений. Омск. 2001. С. 209.

Критерии разграничения преступных группировок. // Российская юстиция. 1999. №5. С. 48.

Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. №3. С. 4.

Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. №8 С. 3.

СЗ, 1932, № 62. Ст. 360.

Там же

Ведомости Верховного Совета СССР. 1947. № 19.

Там же.

Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 01.01.01г. №5 «О судебной практике по применению Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» // Сборник действующих постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924 – 1957гг. М., 1958. С. 15.

Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. М., 1999. С. 78.

См.: там же. С. 255

Курс советского уголовного права. В шести томах. Т. 4. М., 1970. С. 349.

Там же. С. 349 – 350.

См.: Кригер с хищениями социалистического имущества. М., 1965. С. 230.

Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. №2 С. 3

Там же

Там же

Там же

О прежней позиции Верховного Суда РФ по данному вопросу См., например: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2002. №1. С. 21; № 10. С. 11; Законность. 2000. № 12. С. 55.