ассистент кафедры государственного
и муниципального управления ВИУ
ЭЛИТА В КОНТЕКСТЕ РЕГИОНАЛЬНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА: МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ (на примере Республики Северная Осетия – Алания)
Понятие «политический процесс» - одна из центральных категорий, занимающая важное место в современной политологии. Среди отечественных и зарубежных исследователей существует несколько точек зрения на характеристику политического процесса. С точки зрения субъектов процесса – это совокупная деятельность всех компонентов политических отношений, которая обеспечивает существование политической системы общества: ее формирование, функционирование и преобразования во времени и пространстве. Сущность политического процесса заключается в создании и поддержании институтов политической системы, норм и отношений политической деятельности, политической культуры.
Специфика политического процесса, согласно точке зрения , состоит в деятельности политических субъектов.1 Р. Нуреев определяет политический процесс как упорядоченную последовательную деятельность политических акторов, преследующих собственные властные интересы и создающих для их реализации политические институты.2 Многие политологи связывают политический процесс с исполнением субъектами власти своих специфических ролей и функций. Следовательно, основными субъектами политического процесса могут выступать: правящие элиты, группы интересов и политические партии. Комбинация взаимодействия данных акторов и является важной составляющей политического процесса.
указывает на то, что возможны два методологических подхода к определению содержания понятия «политический процесс».3 С точки зрения первого, структурно-функционального, политический процесс представляет собой воспроизводство и изменения определенных состояний политической системы в тот или иной промежуток времени. С позиции второго подхода, бихевиорального, политический процесс представляет собой равнодействующую взаимодействий различных политических акторов (элит, групп интересов, партий, институтов власти). Такой подход позволяет акцентировать внимание на функциональном аспекте политической системы, обращает внимание на ее динамический характер, содержание политических изменений, связанных с трансформацией политической системы.
Можно отметить, что при исследовании политического процесса целесообразно также использовать методологический подход, предложенный .4 Суть этого подхода заключается в аналитическом различении структурного и процедурного анализа. Структурный анализ предполагает выявление социально-экономического, социокультурного, исторического контекста деятельности политических акторов. Функциональный – сосредотачивает внимание на взаимодействии политических акторов. Как нам представляется, оба подхода нуждаются в уточнении и дополнении. Таким дополнением можно считать территориальный подход, учитывающий территориальную специфику политических процессов в качестве политико-географической «рамки», которая определяет место происходящих процессов и, отчасти, определяет их специфику.
Политические процессы можно анализировать как на общегосударственном, так и на региональном уровне. В данной статье рассматривается политический регион, отличительными чертами которого являются:
1) общая территория; 2) наличие единой политической системы; 3) общий тип политической культуры; 4) историческая общность; 5) единый хозяйственный компонент; 6) общность природных условий; 7) наличие системных связей с политической системой общегосударственного масштаба.
Последний признак предполагает, что политический регион выступает территориально-политической подсистемой более общей политической системы, организованной в единое государство федерального типа.
Таким образом, региональный политический процесс – это совокупность действий и взаимодействий акторов политики по поводу значимых для общества политических интересов, реализации их политических ролей и функций в регионе. Основными акторами регионального политического процесса, в том числе и в Республике Северная Осетия-Алания, выступают:
1) политические институты (система органов государственной власти в регионе, отдельные властные институты, партии, политические объединения и организации); 2) сообщества людей (элиты, страты, и др.); 3) индивиды.
Кроме акторов, строение регионального политического процесса включает в себя:
1) факты и события повседневной политической жизни; 2) типы взаимодействий субъектов; 3) ресурсы; 4) социокультурную среду процесса, ядром которой выступает региональная политическая культура – устойчивая, исторически сложившаяся система базовых ценностей, ориентаций, норм, стереотипов поведения участников политических отношений в регионе.
Региональный процесс состоит из целого ряда «субпроцессов» разной длительности, локализации, направленности. Он имеет две сферы воздействия: внешнюю (взаимоотношения с другими регионами, с государством в целом, с субъектами мировой политики) и внутреннюю (развитие региона как политического субъекта, его отношения с муниципальными образованиями, отношения между акторами политики на уровне региона). Как отмечает , акцент на изучении той или иной сферы процесса в корне меняет оценки ученого. С общегосударственной точки зрения региональный процесс – частный случай «матрицы» развития, в котором проявляются общие для страны закономерности и некое своеобразие. Если же взглянуть на процессы «снизу», то развитие государства превращается в неопределенное множество уникальных случаев – траекторий изменений регионов.5
Л. Пай считает, что российское общество имеет все черты «незападного политического процесса». Среди этих черт – невыраженность границ между сферами общественной жизни; раскол в обществе в понимании базовых целей и средств политики; преобладание элит в реальном принятии решений; разрыв между словами и действиями политических акторов, резкие различия в политических ориентациях сегментов общества и т. д.6
Применительно к РСО-Алания, как одному из регионов России, можно говорить о своеобразном по целям, ресурсам и содержанию политическом процессе, который называет «немосковским». Можно согласиться с , который выделил факторы политического процесса, отличающие совокупность регионов России от «столичного» пути развития:
1. Место регионов России в глобализации как двойной периферии (внутри мировой системы и внутри страны в сравнении со столичными городами).
2. Зыбкие отношения между политическим «центром» и регионами: инверсионный маятник от сверхцентрализма советского времени до самоуправства 1990-х г. г.
3. Политическое наследие авторитаризма: отсутствие реального разделения властей, подмена публичной политики неформальными пактами элит, контроль власти над партиями и движениями, зависимый статус СМИ, административная мобилизация клиентел.
4. Слабость институтов и ментальности гражданского общества: социальная апатия, безразличие, незащищенность гражданских инициатив, незакрепленность культуры политического участия.7
Северная Осетия как органическая часть Российской Федерации не была самостоятельна в выборе курса общественно-политического развития, ее история есть часть и следствие истории страны. Трансформация российского общества значительно повлияла на развитие республики, что выразилось в становлении новой политической системы. Результатом институциональных реформ явилось также формирование нового властного слоя. РСО-Алания – регион общероссийского стратегического значения, со значительными природными и демографическими ресурсами, но, одновременно, - периферийный и неоднородный по уровню модернизации общества. Эти долгосрочные факторы создали основу своеобразия элитогенеза и последующих изменений региональной элиты.
Курс партийно-советской элиты РСО-Алания на стадии распада СССР можно оценить как региональную политическую консолидацию. Не будучи способной определять исход событий в масштабе страны, региональная элита стремилась сохранить за собой власть в республике. использует для истолкования данного курса «метафору замка» американского политолога К. Джовитта. Смысл ее заключается в том, что деградация созидательной политической воли Кремля привела к перемещению реальной власти в регионе. Поэтому региональные элиты начали выстраивать обособленные политические режимы. Им пришлось создавать чувство региональной идентичности и общие цели, добиваться автономии внутренних рынков своих территорий, организовывать институты власти, «торговаться» с федеральным центром об объеме полномочий.8
Качественно новым фактором регионального политического процесса стала антитеррористическая операция в Дагестане и Чечне, и назначение председателем Правительства РФ 8 августа 1999 года , ставшего впоследствии Президентом РФ. Новый курс укрепления федеральной «вертикали власти» не оставлял места для региональной обособленности. На первый план в системе политического процесса вышли с 2000 года взаимоотношения сотрудничества региональных элит с федеральным «центром». Федеральная элита, пришедшая к власти, взяла курс на усиление централизации государства при сохранении рыночной экономики, открытости внешнему миру. В связи с этим, можно отметить, что , избранный президентом РСО-Алания в 1998 году, наиболее соответствовал необходимому балансу интересов федеральной и региональной элиты, имел навыки тактических союзов и потенциал для создания обновленной элитной группировки. Президент республики остался доминирующим субъектом процесса, но стремился не к монополии, а к соглашению влиятельных акторов и к разделу ключевых интересов. В итоге авторитарный режим стал приобретать гибридные и даже демократические черты.
Общественно-политическая ситуация в Северной Осетии существенно обострилась после трагических событий в г. Беслане 1-3 сентября 2004 года. Совершенно очевидно, что речь сегодня идет о «политическом» терроризме, осуществляемом с целью изменения политической системы. Важно и то, что через несколько дней после бесланской трагедии Президент России впервые публично озвучил мысль о причастности определенных кругов на Западе к организации террористической войны против России. В этой связи был принят комплекс мер регионального и федерального масштабов. На Северном Кавказе в рамках Северо-Кавказского военного округа (СКВО) были созданы так называемые части постоянной готовности. Меры коснулись и политического переустройства самого российского государства. Значительная роль в усилении власти теперь отводится отмене прямых выборов руководителей регионов и одномандатных депутатов Государственной Думы.
В настоящее время новая конфигурация политических акторов в РСО-Алания характеризуется большей автономией регионального парламента от Президента республики и зависимостью последнего от Центра. Однако, моноцентричность режима, при этом, сохраняется, поскольку в качестве доминирующего актора выступает не столько Глава исполнительной власти республики, поддерживаемый Центром, сколько сама федеральная власть. На это указывает и предполагаемая возможность Президента РФ менять кандидатуры глав исполнительной власти регионов.
Как известно, участие региональных политических элит в политическом процессе состоит в совокупности действий, путем которых элиты влияют на принятие стратегических политических решений. Институциональная модель власти элиты оказывает весомое влияние на тип элитообразования, на каналы рекрутации и формы политической деятельности элиты. Региональная власть своеобразна в виду своего пространственного объема. Она представляет собой подсистему общегосударственной власти, а значит, проводит в жизнь стратегию «центра»,9 служит средством распространения инноваций. Но одновременно региональная власть выражает (пусть непоследовательно и корыстно) интересы своего сообщества, сглаживает централизаторские импульсы «сверху», поддерживает определенную автономию своего курса и строения. Региональная власть обеспечивает баланс политических интересов, учет требований сообщества в управленческих целях. Тем самым обеспечивается двойная легитимность власти региона: перед лицом и населения, и власти общенациональной. Эффективное существование региональной власти означает, что она обеспечивает горизонтальную и вертикальную интеграцию элитных группировок. Причем, политические элиты не сводятся к правящим слоям госслужащих, а означают всю совокупность высокостатусных страт общества, которые могут реально влиять на принятие политических решений и участвуют в распределении ресурсов власти. Власть эффективна, если она способна артикулировать и агрегировать интересы социальных групп, находит меру между сохранением традиций и реформами, обеспечивает устойчивое развитие региона на основе осознаваемых целей.10
Сейчас основная проблема интеграции политического пространства как республики Северная Осетия-Алания, так и всех национальных субъектов, заключается не только в поисках конструктивного диалога местной власти и населения и ориентации администрации на формирование и реализацию эффективных социальных программ, но и в том, на каких принципах будут строиться отношения администрации, групп давления и населения. Характеризуя современное российское общество, можно отметить, что незавершенность процесса рекрутации нового руководящего слоя и в то же время его первостепенная значимость для преобразования страны – все это делает проблему анализа элиты, как важнейшей составляющей политического процесса, особенно актуальной.
Примечания:
1 Кретов процесс в России. М., 1999. С. 3.
2 Теория общественного выбора // Вопросы экономики. 2002. № 9. С. 144.
3 Елисеев отношения и современный политический процесс в России. СПб., 2000. С. 5-6.
4 Мельвиль транзиты (теоретико-методологические и прикладные аспекты). М., 1999.
5 Шестов дискурса исследования регионального политического процесса // Регион как субъект политики и общественных отношений. М., 2000. С. 117.
6 Незападный политический процесс // Политическая наука. 2003. № 2. С. 66.
7 «Не-московский» политический процесс: факторы трансформации и перспективы изучения // Регионология. 2001. № 3. С. 52.
8 , От Ельцина к Путину: Кремль и региональная Россия (на примере Ульяновской области и Краснодарского края) // Феномен Владимира Путина и российские регионы. М., 2004. С. 270.
9 Бирюков политическая власть: от концептов к интегративной модели // Вестник Московского Университета. Сер. 18. Социология и политология. 2003. № 1. С. 20.
10 Бирюков . соч. С. 23-24.
