Реституция прав собственности | Контент-платформа Pandia.ru

Стрела НТС №97 от 01.01.2001г.

Реституция прав собственности

Предлагаем вашему вниманию некоторые материалы из сборника «Реституция прав собственности» (М.: Посев, 2005, 312с.), выпущенного по результатам научной конференции проведенной Аденауэра (Москва). Сборник можно приобрести в издательстве «Посев».

Кстати о выборах. Если в программе партии (или кандидата) ничего не сказано о необходимости проведения в России реституции прав собственности, то таким деятелям оказывать поддержку просто безнравственно.

Выступление

Моя позиция несколько слабее позиции моих зарубежных коллег, потому что в основной части восточноевропейских стран, постсоветских, произошла реституция.

В Польше она хотя бы активно обсуждалась. А в России понятие реституции вызывает и у журналистов, и уж тем более у политиков, иронию. Мое выступление будет посвящено ограничениям и причинам, которые препятствуют реализации идеи реституции.

1) Есть ли в России политическая сила, которая выдвигает лозунг реституции? Пока такой силы нет. Естественно, что за это не выступают левые силы, к которым я отношу и искусственно созданные партии, вся идеология которых сводится к выражению любви к Президенту. Но ведь за реституцию не выступают и так называемые правые, для которых вроде бы естественным должен быть лозунг «священной частной собственности». Однако, для них понятие «священной собственности» ограничивается лишь собственностью приватизированной.

2) В таких условиях нет ничего удивительного, когда суды отказывают в принятии исков или решают отрицательно дела по отстаиванию прав собственности. Я даже не говорю об отсутствии реальной независимости судей и о факторе коррупции. Представим, что этого нет. Все равно, как мы можем ожидать от судебной системы, не избавившейся от советских мифов, что она окажется по своему правосознанию выше мейнстрима российской жизни? Это касается и милиции, и прокуратуры, и административных органов. Но особенно судов. Основу для коренного изменения судебной практики может дать только четко выраженная позиция двух других ветвей власти — законодательной и исполнительной. Но этой линии неоткуда взяться. По нескольким причинам.

3) Первая. Неопределенность, расплывчатость и непостоянство государственных интересов, как во внешней, так и во внутренней политике — один из главных факторов, тормозящих развитие России. Такие периоды в отечественной истории бывали. Например, замечательный философ князь Е. Трубецкой писал, что «до 1903 года над Россией носилась атмосфера ноющей бессмыслицы... Общественность отсутствовала, и сонная Россия, казалось, потеряла своё духовное «я», утратила смысл своего существования; а острое чувство тоски развивавшейся среди этого общественного бессмыслия и бездействия, заглушалось двумя могущественными суррогатами жизни и смысла — водкой и картами». Если поиск смысла общественного бытия был актуален тогда, то насколько он актуальнее сегодня, когда Россия просто потеряла свою идентичность после того, как на несколько десятков лет вообще была лишена своей древней государственности.

4) Вторая причина — огромный объём люмпенизированного сознания. У люмпена нет устойчивых интересов, так как нет убеждений. Люмпен не может быть носителем гуманитарных ценностей. Он живет сегодняшним днем и для него лучшим образом правления является т. н. «твердая рука», т. е. диктатура. Столыпина, которое означало продолжение вектора развития, появившегося при Александре Первом и развитого Александром Вторым, трагически, и я думаю, промыслительно оборвалось. Советская власть стала трагическим, но закономерным венцом этого обрыва. Она, уничтожив свободу, ликвидировав собственников, вытравляя всякую гражданскую инициативу и самоорганизацию, за несколько десятков лет резко усилила степень люмпенизированного сознания. Приходится только удивляться, что, слава Богу, это коснулось не всех наших сограждан. Однако носителей гуманитарных, я бы сказал, подлинно христианских, а не языческих ценностей в России все-таки пока не так много, как это требуется для того, чтобы укоренились цивилизованные отношения. Оттого сегодня почти две трети готовы и будут голосовать за партии бюрократии, коммунистов и маргиналов. Оттого устойчива популярность лидера, несмотря на то, или, наоборот, благодаря тому, что страна советизируется, как эстетически, так и функционально.

5) Третья причина — нездоровье нашей политической системы. Я не буду на этом останавливаться, поскольку это отдельная большая тема. Лишь констатирую: не столько в силу ментальности, сколько в силу самой Конституции мы имеем вместо системы политической конкуренции, а значит, политической ответственности, систему дворцовой, клановой борьбы, которая уже сформировала в институциональном смысле цезаристский режим, а в смысле социологическом — симбиоз бюрократии и плутократии. И если с некоторыми денежными мешками расправляются, это не означает, что меняется смысл этого режима. Это означает, что управлять в режиме плутократии желают все новые эшелоны бюрократии. Естественно, они не заинтересованы в реституции.

6) Таким образом, получается заколдованный круг. Люмпенизированное общество делает заказ политическому классу не на изменение самой среди обитания, а лишь на улучшение своего материального состояния в патерналистской парадигме. С другой стороны, сами лидеры не желают или не в состоянии становиться миссионерами, а стремятся понять, что нужно народу в данную минуту, и в своей риторике и политике угодить таким ожиданиям. Отсюда проистекают и идея о равном почитании всех отрезков отечественной истории, в том числе советского, и идея «либеральной империи», и идея евразийства, и проч. и проч.

7) В такой общественной среде очень трудно рассчитывать на то, что идея реституции прав собственности станет популярной. Однако мой скептицизм — это не безнадежность. Все будет зависеть от нескольких условий.

8) Первое. Если появится крупная политическая сила, которая рискнет поместить идею реституции на своих знаменах. Но реституция не может быть единственным или главным лозунгом такой силы. Только рядом с другими идеями, находящимися в той же мировоззренческой плоскости. Прежде всего, вместе с идеей правопреемства с исторической Россией. Общество должно понять причинно-следственную связь между собственной малодостойной жизнью и трагической незавершенностью «демократической революции». Здесь принципиально важно соединить воедино проблему реституции с проблемой ликвидации униженного состояния, в котором находится огромная часть российского общества. Я склонен согласиться с Н. Бердяевым, который видел причину большевицкой революции, в частности, в том, что русский народный слой не мог — ни социально, ни религиозно — принять русский культурный слой и русское барство, а потому «раскол между верхним и нижним слоем у нас всегда был таков, какого не знали народы Запада». Возможно, этот разрыв связан как раз с негативным отношением к собственности в народе. И трудно понять, где здесь причина, а где следствие: в том ли, что народ был лишён собственности и потому относился ко всякому собственнику с предубеждением и уж точно не принимал понятия «священное право собственности»; или в том, что слишком сильно в нем было христианское чувство временности земного бытия и потому он не стремился владеть собственностью. Опять-таки цитирую Бердяева: «Народы Запада добродетелями своими прикованы к земной жизни и земным благам. Русский же народ добродетелями своими отрешен от земли и обращен к небу». Я не берусь судить об истинности таких воззрений. Тем более что недавние социологические исследования (службы РОМИР) показывают удивительные вещи:

«Какое влияние оказывает деятельность крупных компаний на развитие экономики страны?»:

положительное — 69%;

отрицательное — 25%.

«Как Вы относитесь к частной собственности?»:

положительно — 81%;

отрицательно —16%.

1) Но если таково отношение к собственности, то большая часть общества способна понять, что реституция – это не вульгарное возвращение «фабрик — капиталистам» (а именно так будет трактовать реституцию наша номенклатура). Это обретение собственности предков, которой на самом деле обладали миллионы россиян. Но что бы это произошло, Россия должна обрести чёткую духовно-правовую основу. Не восстановив правовую связь с подлинной, добольшевистской Россией, мы фактически признали законной советскую власть. А ведь главным её преступлением был не переворот 1917 года (такие вещи могут произойти в любой стране), а то, что большевики официально и полностью уничтожили тысячелетнюю российскую государственность и попытались переделать природу человека. Было объявлено о возникновении абсолютно нового государства — Советского. Вся собственность была отнята, а именно собственность гарантирует свободу (здесь можно согласиться с Пайпсом), хотя и не только собственность. Все дальнейшие преступления советской власти были следствиями этих шагов. Поэтому в определенном смысле именно советский режим можно признать оккупационным и для самой России. Он конечно создал впоследствии мощную промышленность, прежде всего тяжелую и военную. Но режим создавал всё это могущество лишь для реализации своих бредовых идей, а не для человека, который находился в унизительном положении. Нынешние мрачные и неухоженные города и посёлки России — наследие именно такого отношения к человеку.

2) Далее. Если всерьез задуматься о реализации реституции, необходимо будет доказать, что она может стать основой ликвидации слишком явного и ничем не оправданного имущественного неравенства. Речь идет о недопустимости, когда разница в доходах между крайними децилями, т. е. 10% самых богатых и 10% самых бедных достигает 14 раз (боюсь, этот показатель занижен). При этом самыми богатыми оказались не те, кто создал свой бизнес в течение нескольких поколений, а кто разбогател в силу своей близости к государственным ресурсам. Именно это во многом рождает чувство несправедливости и обмана, униженности. Поэтому необходимо создавать условия для появления масштабного среднего класса. А этого можно добиться, прежде всего возвращением положительного смысла понятиям «собственность», «собственник». Возвратить же положительный смысл можно, только если в реальности появятся в массовом числе сами собственники. При этом важно, однако, качество собственности. Человек ощущает себя настоящим собственником не тогда, когда у него появляются в кармане деньги, особенно если это шальные деньги, а когда он связывает себя с недвижимостью, как непосредственно (жилой дом, участок земли), так и опосредованно (акции, другие ценные бумаги), связывает себя с собственным делом. И вот здесь реституция может оказать весьма сильное влияние.

3) Ещё одно направление — это изменение нашей политической системы. Пока она способна формировать только цезаристский режим. Тем самым стратегия развития России оказывается в руках узкой группы бюрократии. Режим может быть более и менее жёстким, более и менее просвещенным. Но он никогда не даст возможности построить нормальную систему политической ответственности. Здесь я опять-таки не говорю о том, какая модель правления должна сменить существующую. Я говорю лишь о тормозе нашего развития. Но если разобраться, только создание системы политической конкуренции, которая заменит конкуренцию подковёрную, клановую, способно реально выдвинуть в качестве генеральных вышеназванные идеи и, главное, обеспечить системные условия для их реализации. Без этого и наши с вами попытки будут восприниматься не более чем мнение маргинальных групп или как мнение слишком экзотическое, чтобы его можно было обсуждать.

4) Итак, хотя надежда на реституцию еще есть, надо понимать, что без очень серьёзной борьбы реализовать её невозможно. Но еще раз повторю. Реституция не может быть главным лозунгом в этой борьбе. Главные лозунги это: возвращение России в лоно своей, пусть трудной, противоречивой, но своей собственной истории. Это — осознание преступного характера, как советского режима, так и породившей его идеологии. Это — идея достоинства человеческой личности. Это, наконец, ликвидация дамоклова меча, который постоянно будет висеть над состояниями, полученными в ходе приватизации, как нелегитимными, что, кстати, понимают и некоторые нынешние крупные собственники. Последнее вовсе не означает ревизию приватизации. Это означает лишь, что только совмещение её с реституцией может обеспечить необходимый уровень общей правовой защиты любой собственности.

Доктор юридических наук

С. Шешунова

ЭТО «СТРАШНОЕ» СЛОВО - РЕСТИТУЦИЯ

При слове «реституция» обычно сразу вспоминают спор о принадлежности предметов искусства, вывезенных в СССР из Германии. А зря! Потому что этот спор, одно время занимавший политиков и журналистов - очень узкий и частный аспект большой проблемы, обсуждать которую нам неизбежно придется. Реституция в полном смысле слова - это возвращение имущества, отобранного государством у частных владельцев, этим владельцам или их наследникам. Иначе говоря, это исправление государством ошибок экспроприации, национализации или приватизации. Такой процесс прошел в 1990-х во всех странах Восточной Европы. Дома и другие объекты были возвращены потомкам тех, у кого эта собственность «экспроприировалась» при установлении социализма.

В России на 1917 год тоже не было ничейных домов, мастерских и магазинов; подавляющее большинство жителей страны было собственниками. И вот всё их имущество было в одночасье национализировано (в соответствии с лозунгом «грабь награбленное»), а после формального окончания советского периода истории вновь приватизировано. То, что когда-то отобрали у одних предпринимателей и домовладельцев, раздали другим - тем, кого «назначило собственниками» новое государство. А назначили, естественно, «своих». Если ознакомиться с биографиями самых богатых людей РФ (их список приведен в американском журнале «Форбс»), то выяснится, что почти каждый из них начал свою карьеру в аппарате КПСС, КГБ, ВЛКСМ, ВЦСПС. Проблема прав прежних, некоммунистических владельцев в России до сих пор даже не ставилась. И вот она впервые стала у нас предметом научного и нравственного осмысления. В конце 2003 года в Москве прошел международный экспертный семинар «Реституция прав собственности в посткоммунистической Европе и значение этого опыта для России», организованный Фондом Конрада Аденауэра совместно с Институтом научной информации по общественным наукам РАН и Общественным комитетом «Правопреемственность и возрождение России».

Фонд Аденауэра, названный в честь первого канцлера послевоенной ФРГ – это некоммерческая общественная организация, учрежденная Христианско-Демократическим Союзом Германии. Аденауэр был убеждён, что высшей ценностью, которой должна подчиняться политика, является достоинство человека. Именно эту ценность он стремился возродить в изувеченной нацизмом Германии, и усилия сотрудников его Фонда (представленного в 60 странах мира) направлены на поддержку проектов, призванных её защищать. Фонд выступает за баланс традиции и прогресса в политике. С этой целью он помогает разным странам в организации конференций и круглых столов, посвященных острым общественным вопросам. В их число вошел и нынешний московский семинар.

Открывая его, руководитель Московского представительства фонда Маркус Ингенлат подчеркнул, что Фонд Аденауэра стремится не поучать Россию, а помочь ей в осознании самой себя. Он пояснил, что немецкие фонды, которые хотят с нами сотрудничать, постоянно сталкиваются с неопределенностью российской идентичности. Наша страна никак не может решить вопрос о природе своей государственности, об оценке собственного прошлого. Между тем этот вопрос — ключевой для решения многих проблем будущего. Если Россия сама не знает, как она относится к себе, то каким образом её будут воспринимать другие страны?

Среди экспертов, собравшихся на семинар, преобладали именитые юристы. В ходе дискуссии они вновь и вновь возвращались к тому же вопросу: а какое, собственно, государство мы строим? На этот вопрос возможны три ответа. Ответ первый: мы строим совершенно новое государство под названием «Российская Федерация», в котором всё будет как на Западе. Именно это попробовали сделать в 1991 году. И теперь всем уже ясно, что это не получилось (от себя добавлю: тем более – после провала на выборах партий, защищавших эту модель). Естественно, люди стали задумываться над тем, почему не удалась эта попытка строить государство с нуля. Так некоторые политики пришли к осознанию проблемы преемственности, которую в 1991г. Никто не ставил. Ответ второй: РФ – это продолжение СССР. У него сторонников больше. Но и для них должно быть очевидно, что существование СССР в столь уменьшенном виде — заведомая пародия. И, наконец, третий возможный ответ — это объявление нынешней РФ своих прав на наследие той тысячелетней России, всякая юридическая связь с которой была разорвана 1917 году. Но если наша страна станет правопреемницей исторической России (чего до сих пор, если не считать возвращения флага и герба, так и не произошло), это подведет нас к болезненной проблеме реституции прав собственности. Что же по этому поводу говорят международные эксперты?

, профессор Свободного университета Берлина, показал в своем докладе, что реституция - чуть ли не ровесница мировой истории. Первая известная реституция прошла в Афинах в 403-402 годах до н. э. Там на время пришли к власти олигархи (какое знакомое слово!) и, разумеется, экспроприировали собственность сторонников демократии. Когда же демократия в Афинах была восстановлена, награбленное, в законном порядке, вернулось к бывшим владельцам. Реституция проводилась после Тридцатилетней войны годов, в которой участвовало большинство стран Европы. В Англии реституция прошла после падения республики Кромвеля и восстановления королевской власти. Французские эмигранты после крушения Наполеона смогли вернуться на родину и получить то, что у них четверть века назад было отнято революционными комиссарами (получить если не само имущество, то компенсационные выплаты). В Португалии в конце XX века состоялся массовый возврат ценностей, национализированных в 1974 году. Приведя еще с десяток примеров, доктор Борн завершил их выводом: «Реституция — это не возвращение в прошлое, это направление приватизации и экономического развития страны в определенное правовое русло».

Приватизация без реституции, как отмечали многие участники семинара, оставляет ощущение сомнительности: раз государство подарило эту собственность, оно может ее и отобрать. Купить ее у прежнего частного владельца — намного надёжнее. Профессор Гунарс Кусыньш, руководитель юридического бюро парламента Латвии, сообщил, что у него на родине было твердо решено: сначала реституция, и только потом — приватизация. Приняв «Закон о конверсии государственной собственности», Латвия восстановила в правах когда-то репрессированные «кулацкие семейства» (их оказалось около 54 тысяч); всем им вернули отнятую собственность или компенсировали её стоимость. При этом в каждом отдельном случае права собственника восстанавливаются не автоматически, а в результате постановления судебных органов. Закон призван согласовать интересы прежнего и нынешнего владельцев: например, квартиросъёмщика, занимающего чужую квартиру, нельзя выселить в течение 7 лет и без предоставления равноценной площади.

Эксперты из стран Восточной Европы рассказали о том, как проходила у них реституция. В Сербии она еще только началась (об этом говорил адвокат из Белграда Божидар Стеванович), а в Чехии и Словакии уже благополучно завершилась (доклад об этом сделал Ян Чарногурский — профессор Братиславского университета, премьер-министр Словацкой республики в отставке). Светослав Малинов, политолог из Болгарии, объяснил, что его соотечественники и при колхозах помнили, где чья земля, и хранили документы, подтверждающие право собственности на неё. Поэтому реституция в Болгарии прошла очень быстро: сейчас в деревне бывшим владельцам возращено 90% собственности, в городе — более 70%. «За один год люди, ставшие мелкими собственниками, преобразили внешний вид городов», — с гордостью сообщил С. Малинов. В Польше, напротив, идея реституции встретила немалое противодействие. Томаш Зарыцкий, профессор Варшавского университета и заместитель директора Института социальных исследований, показал, что сторонники реституции опирались на нравственные аргументы, а противники (бывшие коммунисты, которые теперь именуются социал-демократами) — на чисто экономические: реституция требует бюджетных затрат — значит, она не нужна. Исход спора решил авторитет Церкви, которая всегда поддерживала реституцию, как акт, соответствующий христианским ценностям.

В других странах, как оказалось, противники реституции также говорят на языке чисто прагматических интересов; понятиями о законности и нравственности, с их точки зрения, вполне можно пренебречь, если они ведут к расходам. Но прагматический подход, избавляя от одних проблем, неизбежно приводит к другим. На этом настаивал в своем докладе сенатор Республики Польша, профессор Збигнев Ромашевский: когда перемены в стране идут только по закону экономической эффективности, это рождает гигантские патологии — такие, например, как коррупция.

А что же Россия? Коррупция у нас тоже есть, а политической силы, которая поставила бы вопрос о реституции, не существует. Об этом говорил Михаил Александрович Краснов, заместитель директора Фонда ИНДЕМ. По его словам, к нашей общественной жизни применимы слова философа о настроениях перед русско-японской войной 1904 года: «атмосфера ноющей бессмыслицы». Нынешняя политическая система представляет собой, по выражению этого эксперта, «симбиоз бюрократии и плутократии», и ни в какой реституции она, конечно, не заинтересована. В ней заинтересовано огромное большинство жителей России, но не подозревает об этом. Люди до сих пор живут в плену революционных мифов и не понимают, что реституция — это путь к их реальной финансовой независимости от государства. Но они предпочитают получать материальные блага сверху и ждут от власти не прочного улучшения среды обитания, а кратковременного облегчения своих бедствий (то есть увеличения зарплат и пенсий).

Профессор юридического факультета Московского Государственного Университета и главный научный сотрудник Института государства и права РАН согласились с тем, что проблема реституции - это проблема нашего общественного сознания. Россияне в подавляющем большинстве не знают своей истории (даже истории собственной семьи) и восприняли бы реституцию как еще одну несправедливость, еще одно издевательство над народом, хотя на самом деле это совершенно не так.

Все зарубежные эксперты сошлись в том, что реституция - это созидательный процесс; благодаря ей за короткое время в целом ряде стран был создан широкий слой законных собственников, законопорядок получил прочное основание, а самосознание граждан повысилось. Но нашей стране ничего этого как будто не нужно. По свидетельству российских коллег, одно только упоминание о реституции вызывает у видных соотечественников (политиков, депутатов, части ученых) бурный протест: нельзя пересматривать имущественные отношения, потому что это вызовет хаос; нельзя вернуть собственность наследникам дореволюционных владельцев, потому что их не существует - все вымерли; нельзя вернуть собственность потому что это означает вернуться в прошлое, а это утопия.

Любопытно: современная Латвия восстановила свою Конституцию 1922 года (разница во времени с 1917 года по историческим меркам ничтожная), но никто почему-то не заявляет, что она «пытается вернуться в прошлое» и «живет в утопии». Когда же речь заходит о восстановлении преемственности в России, эти нарекания тут как тут. Налицо уже привычный двойной стандарт: одним странам можно вернуть своё лицо, а другим почему-то нельзя. Что же касается якобы не существующих наследников, то далеко не все (хотя, конечно, и очень многие) законные владельцы собственности погибли в лагерях, не оставив потомства. На самом деле почти каждый из нас вправе наследовать какую-то собственность, просто не знает об этом (сословная принадлежность не имеет при этом никакого значения — крестьяне и мещане тоже были собственниками). Как подчеркнул , есть люди, располагающие всеми нужными документами и желающие получить свое наследство, чтобы развивать на его основе малый и средний бизнес. Если государство делает вид, что таких людей не существует это не объективный факт, а политическая позиция.

Но любимый аргумент противников реституции другой: если вернутся прежние хозяева, они выбросят «советских» владельцев на улицу (чего же еще ожидать от злобных помещиков-капиталистов, душителей трудового народа). Как рассказал профессор Герман-Йозеф Роденбах, советник Федерального министерства финансов ФРГ, жителей ГДР тоже пугали тем, что реституция принесет имущественный хаос и толпы беженцев, так как людей насильно выселят из квартир и домов, полученных от социалистического государства. Эти страхи раздувались коммунистической прессой. Правительство ГДР спешило передать как можно больше национализированной собственности в частные руки, чтобы их нельзя было вернуть прежним владельцам. Шла приватизация, которая тоже не сильно отличалась от нашей: государственные предприятия «продавались» своим людям по смешной цене (иногда — за 1 марку). Но немцы, в отличие от нас, на этом не остановились и реституцию всё-таки провели. «Всё было не безоблачно, - сказал Г.-Й. Роденбах, - разбирались многочисленные судебные дела. Но страхи оказались вымышленными. Правовыми средствами удалось достичь мира и согласия». Многочисленность судебных дел была вызвана тем, что собственность людей, бежавших из ГДР в ФРГ, социалистическое государство передавало другим. Естественно, нужно было учесть права не только прежних владельцев, но и этих «других» — добросовестных приобретателей. Все эти сложные вопросы решали 220 муниципальных ведомств. Всего в Германии осуществилось около 500 тысяч реституций. В результате возникли сотни тысяч частных предприятий (работа и экономическая независимость для множества людей) и был обеспечен приток инвестиций.

Завершая работу экспертного семинара, профессор МГИМО Андрей Борисович Зубов напомнил, что такого рода международные конференции по острым общественным вопросам проводились и в дореволюционной России (например, по проблеме национальных отношений). Нынешнее обсуждение проблемы реституции показало, что это не просто юридический вопрос; это проблема восстановления достоинства каждого отдельного человека, проблема возрождения национального менталитета и гражданского общества. Сейчас только ленивый не говорит о том, как хорошо быть нравственным и духовным; но важны не слова, а готовность воплощать духовные ценности в конкретных видах деятельности. Собственность — один из таких узлов нашей жизни, через который может начаться реальное восстановление и нравственных сил народа, и разорванной связи времен.

— писатель, публицист (Москва)

РЕСТИТУЦИЯ КАК МЕХАНИЗМ

ОЗДОРОВЛЕНИЯ РОССИИ.

Итак покайтесь и обратитесь,

чтобы загладились грехи ваши

«Деяния святых Апостолов», гл.3, ст.19

Именно сейчас очень важно вернуться к публичному разговору о проблеме реституции, проблеме восстановления прав собственности, сейчас, когда с одной стороны идет очередная волна (уже 4-ая или 5-ая за 10 лет) передела собственности, с другой вовсю запущен властями механизм выкупа помещений, начинает работать рынок ценных бумаг предприятий без учета оценок имущества предприятий, оставшихся и работающих еще с дореволюционных времен (таких только в Москве по предварительной оценке порядка 40%), чтобы далее успешно противопоставлять требованиям действительных собственников права «добросовестного приобретателя». Последний термин уже прочно вошел в обиход чиновников от недвижимости, депутатов. Лукавство(!), попытка спрятаться за психологический выверт: «Кто не успел, тот опоздал», все дальше уходя от последней реальной возможности стать цивилизованным, а не воровским государством, прекратить жить по декретам , отменить их, наконец, реально, разобраться с собственностью и вернуть ее тем потомкам действительных собственников, кто захочет.

Мы рассматриваем проблему восстановления прав собственников, как одну из сторон проблемы права Человека вообще. Нет нужды говорить тривиальные вещи, что такое «право собственности», какую роль оно играет в развитии общества. В России старой, до 1917 года, понятие это было священным, таким же, как и во всем мире сейчас. «Собственность» одновременно была и основой, и источником жизни для его носителя, и хорошим доходным механизмом и инструментом управления для государства. В 1917 году именно это единство было разрушено, результат нынешнего «хозяйствования» налицо.

Сегодняшнее состояние нашего общества в России можно характеризовать как полностью коррумпированное общество с криминогенной обстановкой, где хозяева-чиновники, создавшие свой «параллельный мир», где все пронизано взаимными спайками, позволяющими любое дело «утопить и замотать», любой новый проект обратить на пользу, прежде всего, а чаще - только на пользу этому классу хозяев жизни, где все направлено на получение личной власти, личной выгоды, где всё пропитано ложью бесстыдной, наглой. Перефразируя Солженицына, жизнь в России сейчас - «жизнь во лжи». А корни этого - в нашем прошлом, в той самой исторической несправедливости, в результате совершения которой был утрачен нравственный стержень русского человека, его достоинство, его чувство Хозяина.

После 1917 года российское общество постоянно пребывало в двойном стандарте — мы об этом очень хорошо знаем: большевистские власти и близкие к ним жили своей жизнью, население — совсем другой, часто не догадываясь о качественном стандарте жизни властей, почему-то поддерживая желаемую для властей сказку, мифотворчество о построении «нового» общества в СССР. Постепенно сложился тип «нового» советского человека, лишенного знаний вековых родительских традиций, культуры предков, лишенного нравственных устоев. Агрессивное насаждение коллективистских принципов жизни, уничтожение или высылка интеллектуальной части общества, разрушение крестьянских устоев в России и нормального быта, террор — начисто выхолостили понятие ценности конкретной личности, её прав. Желание скрыть правду, подменить ее мифом и облегчить себе управление бесправной массой привели к подмене всех жизненно важных понятий, изоляции страны от всего мирового сообщества, ко всё большему отставанию в развитии общества.

Чем отличается сегодняшняя Россия от старой, до 1917 года — в ней собственников, гордившихся своим Делом, было много. Сейчас мы обращаемся к опыту других стран, желаялая заимствовать только чужой опыт — Америки, Европы, теперь Китая и Японии, хотя есть прекрасный опыт наших предков, выведших к 1913 году Россию в число богатейших стран мира. Но нежелание оглянуться на опыт старой России связано с боязнью власти, что придется давать оценки содеянному, придется все-таки отвечать за безнравственность и разрушение страны в 1917 году.

Пойдя по пути полупризнаний, провозгласив ориентацию на рыночную экономику, легализовав предпринимательскую деятельность, государство "забыло" освободить, легитимизировать для всех основной элемент такой экономики и предпринимательства - частную собственность. А ведь производитель и предприниматель, любой, кто затевает любое Дело на свой страх и риск, делая прежде всего для Общества доброе дело, создавая рабочие места и наполняя бюджет за счет уплаты налогов, рискует своей собственностью и имуществом. В Конституции РФ продекларировано право гражданина на собственность, на наследование, на невозможность принудительного отчуждения собственности, кроме как по суду, эти положения развиты в Гражданском кодексе РФ, подкреплены Законом о реабилитации жертв политических репрессий, но на деле эти положения не реализуются: раскулаченные, высланные, репрессированные и лишенцы под Закон о реабилитации не подпадают, на практике не работает механизм частной собственности и гарантий её неприкосновенности, необратимости сделок с собственностью, полноты законодательного обеспечения, отстаиваемого мощной силой государства. То, что за последнее десятилетие реформ не сделан важнейший шаг — не учтены права действительных собственников, делает все последующие операции с их собственностью незаконными, что и создает почву для бесконечных переделов в пользу сменяющихся у власти особей. А этой собственности все еще 30-50% в каждом российском городе, в каждой российской деревне.

Сегодня в центре внимания лозунг-сетование «богатая страна, бедный народ...». Что это самообман или лукавство? Ведь на самом деле — разрушенная страна, нищие граждане с рабской иждивенческой психологией, безнравственная политика и неэффективная экономика, безумные богатства куцей прослойки; «обслуживающие» депутаты и ученые — профессора, академики РАН, доказывающие, что Россия была к 90-ым годам стабильнейшим и богатым государством; «назначенные» или подпольные предприниматели, не планирующие будущего здесь, в России, именно потому, что нет уверенности, что плоды труда завтра не отберут или задним числом примут законы, дезавуирующие предыдущие правила игры; дети, не умеющие любить свою страну, стремящиеся уехать учиться за её пределами. А в основе всего этого — забвение богатейшей истории страны, искоренение памяти о предках, о чести и честности, об их морали, о принципах ведения ими Дела. Нежелание признать, что только когда человек осознаёт, что он является собственником произведенного им имущества, у него появляется и бережное отношение к этой собственности, и желание её оптимально использовать, заставить ее работать и приносить прибыль.

Беда несостоявшейся рыночной экономики сегодня в России, что Хозяина так и не стало, наемные работники так и не научились по-настоящему работать, а единственный Хозяин, сам присвоивший себе право быть им — Чиновник. Навязываемая сегодня чиновником система отношений с любой собственностью (недвижимость, земля, сбережения и др.) преследует только одну цель — выкачать как можно больше средств из коммерческих структур с целью окупить все государственные затраты, в том числе и на содержание аппаратов. Например, цена и аренды, и выкупа помещений в пределах Садового кольца исчисляется, исходя из «рыночной» цены 1200 долларов США за 1 кв. м., фактически без учета состояния здания и окружающего пространства!

Бросаемая «кость» в виде возможности выкупа помещений работала весьма плохо с одной стороны из-за неоправданно завышенных цен фактически за кусок земли, на которой стоит, как правило, запущенное, антисанитарное строение, которое проще и дешевле сломать, чем обиходить, с другой стороны, она не работала из-за отсутствия опять же гарантий необратимости сделки. При отсутствии законного права собственности принудительное расторжение любых сделок возможно! Подтверждением тому служит заявление в феврале 2000 года заместителя Председателя Толкачева, что выпускается постановление «Об изъятии имущества в государственную и муниципальную собственность». Стоит ли в них вкладывать частные средства — вопрос риторический. Но вдвойне не стоит, если понимаешь, что собственность сегодня государственная, а когда-то принадлежала частному лицу, семье, передавалась по наследству, и неизвестно, по закону ли была изъята.

Другие виды собственности, принудительно изъятые у бывших собственников, при постановке вопроса о них, вводят в явный стопор любую инстанцию, к которой апеллируют потомки. Подбор материалов, имеющийся в нашем обществе, в явном виде демонстрирует, с одной стороны, внятную определенность отношения государства к данной проблеме, которое грубо можно сформулировать так: «нет человека — нет проблемы, вымрут прямые наследники и не нужно будет мучиться»; с другой стороны, неопределенность в поведении властей, которые хорошо понимают не только минусы для себя, но и плюсы для государства. Поэтому проблема замалчивается, в лучшем случае отвечают «у нас никто не просит...», в худшем — «опоздали», «пропустили срок исковой давности», вроде бы явно ни одна из ветвей власти не протестует против постановки данной проблемы, но и не ставит её. Почему проблема всячески замалчивается понятно, ведь признание прав бывших собственников при реализации механизма частной собственности снижает силу, значимость и обеспеченность Чиновника.

Вопрос о признании прав бывших собственников не имеет ничего общего с происходящими сейчас переделами собственности: во-первых, он носит скорее гуманитарный характер, этакий своеобразный нравственно окрашенный прецедент, восстановление справедливости; опыт Швейцарии, ряда бывших соцстран, особенно Венгрии, показал, что следование Принятому Закону возможно без болезненных потрясений. Во-вторых, мало, к сожалению, найдется потомков, могущих доказать свои реальные права на собственность, еще меньше желающих принять на себя тяжелейший груз ее обеспечения и обустройства!

Но зато у всех появляется возможность почувствовать, что такое истинная собственность, почувствовать ответственность за свои действия и перед работниками, и перед своими детьми; возможность вспомнить не только семейные рецепты и тайны ведения фамильных дел, но и такие забытые качества, как уважение мастера и старшего, необходимость богатых творить добрые дела на поддержание слабых и талантливых, необходимость открытия школ, воспитательных домов, постройки новых театров и домов бесплатных квартир, больниц, приютов, богаделен. Всё это было в России до 1917 года, вопреки сегодняшнему желанию некоторых «предпринимателей» отделить от себя проблемы благотворения; поражает нравственная сторона высказываний преуспевающих бизнесменов — «помогать надо состоявшимся» вопреки исконно русскому убеждению «Бог дал богатство, Бог и возьмет»; по А. Ахматовой, «Прежние богатые знали, что они должны творить благо, нынешние — нет».

Выиграть от принятия Закона о восстановлении прав собственников могут все — и граждане, сейчас бедные, но получающие с принятием закона возможность организовать себе достойную жизнь, получать личный, истинно демократический опыт по взаимодействию с властью, научиться следовать общеправовым нормам и принципам. Выиграет от этого и государство, осуществляющее возврат и контроль за управлением частной собственностью, в частности, возвратом и хранением денежных вкладов предков из-за рубежа. Именно сейчас появляется у государства возможность «поумнеть», исправить наделанные когда-то ошибки, покаяться (на Руси это делать умели), сделать нищих, но честных - богатыми, а самому заняться основной задачей — защитой и помощью сирым, слабым и убогим.

Итак, решение проблемы восстановления прав собственников в преломлении её к сегодняшнему российскому обществу имеет два важнейших для российского общества и равноценных аспекта: это восстановление исторической справедливости в отношении достаточно ограниченного круга граждан и еще более ограниченного числа организаций и предприятий, и аспект нравственный для всего общества в целом, — сделают действительно необратимым путь к построению гражданского общества в измученной России. Проведение Комитетом Госдумы по делам общественных объединений и религиозных организаций круглых столов по проблемам частной собственности и проблемам правопреемства России в 2000 и 2001 годах, и последующая работа рабочей группы по доработке представленных Московским купеческим обществом трех законов о реституции вселяет слабую надежду, что понимание приоритета этих аспектов для Общества появляется. Реализуется ли оно — это целиком сегодня зависит от Общества, членам которого уместно напомнить сегодня известные слова Роберта Эберхарда: «...Бойся равнодушных, это с их молчаливого согласия существуют на земле предательство и убийство!».

— председатель Московского купеческого общества

От редакции:

- Распространяйте наши материалы в своем окружении;

- Подпишитесь на нашу рассылку (Стрелы НТС), для чего перейдите по ссылке http:///catalog/state. politics. dlachlenovidruz