, аспирант МЭЛИ

Право собственности на бездокументарные ценные бумаги

Аннотация

В данной работе представлен анализ недостаточной разработанности положений возможности признания права собственности на бездокументарные ценные бумаги, что приводит к существованию диаметрально противоположных точек зрения на данный аспект правоотношений. Основная причина, по мнению автора, заключается в том, что нормы ФЗ «О рынке ценных бумаг» следуют определениям его англо-американского прототипа, а потому постоянно вступают в противоречие с нормами других федеральных законов, и, прежде всего, с общими нормами Гражданского кодекса РФ.

Ключевые слова

Ценная бумага, бездокументарная ценная бумага, правовая природа ценной бумаги.

В настоящее время в Российской Федерации большинство выпусков эмиссионных ценных бумаг совершается в бездокументарной форме, однако догматика российской цивилистики остановилась в растерянности перед «безбумажными бумагами» и, не отыскав им места среди объектов права собственности, не дала им ясного определения. Недостаточная разработанность данных положений приводит к существованию диаметрально противоположных точек зрения по поводу принципиально нового объекта правоотношений – бездокументарных ценных бумаг.

По большому счету, противоположные мнения о природе бездокументарных ценных бумаг, в общем, могут быть сведены к следующим позициям:

1) ценными бумагами (как объектом гражданских правоотношений) могут считаться только документы, а бездокументарные ценные бумаги не являются ценными бумагами и рассматриваются только как имущественные права или способ фиксации прав, и потому не могут быть признаны вещами, и, соответственно, не могут представлять собой объекты права собственности[1];

2) ценные бумаги рассматриваются как совокупность имущественных прав, и при этом их выражение (бумажная оболочка, сам документ) является чем-то внешним по отношению к существу ценной бумаги[2].

Если принять положение о том, что «за исключением видов объектов гражданских прав, прямо указанных в гражданском законодательстве, никакие иные внеюридические реалии не могут функционировать в качестве таковых»[3], то можно прийти к двум взаимоисключающим выводам относительно правовой природы бездокументарных ценных бумаг. С одной стороны, если ценные бумаги прямо указаны в ст. 128 ГК РФ как объекты гражданских прав в числе вещей, то бездокументарные ценные бумаги, не подпадая под подобное перечисление, не только становятся в один ряд с «внеправовыми явлениями», но и вообще не подпадают под определение ценных бумаг. С другой стороны, если предположить, что бездокументарные ценные бумаги подразумевают наличие так называемой «фикции документа», то мы все равно получим принципиально новый объект гражданских прав в рамках старого[4].

Указанные противоречия абсолютно недопустимы как с точки зрения оборота подобных объектов гражданских прав, так и с точки зрения судебной практики, которая также не отличается единообразием по данному вопросу.

Проблемы в правовом регулировании четче всего прослеживаются именно в правоприменительной практике при рассмотрении корпоративных конфликтов в арбитражных судах. В настоящее время судебная практика, как правило, вообще не отражает споров, связанных с правовой природой бездокументарных ценных бумаг. А обобщающие документы судов высших инстанций избегают упоминания о разделении статуса эмиссионных документарных и эмиссионных бездокументарных ценных бумаг, споры о ценных бумагах не дают ответа на вопрос, какая их форма, собственно, имеется в виду.

При этом наиболее спорным в российской цивилистике является рассмотрение бездокументарных эмиссионных ценных бумаг как объекта права собственности. Именно проблема собственности порождает необходимость нового осмысления сущности ценных бумаг.

Нормы Федерального закона «О рынке ценных бумаг», несмотря на многочисленные изменения и дополнения, попрежнему напоминают его англо-американский прототип, а потому постоянно вступают в противоречие с нормами других федеральных законов и, прежде всего, с общими нормами Гражданского кодекса РФ (как известно, содержащему нормы континентального права). Достаточно вспомнить, что ст. 2 Федерального закона «О рынке ценных бумаг» прямо говорит о «праве собственности» на ценные бумаги, то есть имеет в виду американские property rights. Но они вовсе не являются синонимом права собственности в европейском (пандектном) понимании. Названной категории в большей мере соответствует используемое для движимых вещей понятие ownship, тогда как property rights в целом эквивалентны «имущественным правам», то есть, по крайней мере, вещным и обязательственным правам согласно отечественному правопорядку. А между тем на этом явно ошибочном переводе у нас построена целая концепция, в основании которой лежит аргумент о якобы законодательном признании права собственности на бездокументарные ценные бумаги. Негативные последствия указанного смешения прав с вещами заключаются не только в широко распространившейся «виндикации прав», но и в появлении не менее серьезной проблемы «конкуренции исков».

Желание многих исследователей связать регулирование оборота документарных и бездокументарных именных эмиссионных ценных бумаг во многом объясняется идентичностью прав, предоставляемых ценной бумагой (когда существовала законодательная возможность выпуска ценных бумаг одного вида в рамках одной эмиссии как в документарной, так и в бездокументарной форме)[5]. Другой вопрос, что ситуация сейчас автоматически разрешена при фактическом законодательном запрете на выпуск именных эмиссионных ценных бумаг в документарной форме. Однако такой запрет не решает противоречия самой сущности документарной формы. Вследствие наличия в развитии регулирования рынка ценных бумаг, тенденций к «дематериализации» документа и к овеществлению прав, становится очевидным, что эмиссионные ценные бумаги тяготеют к признанию их обособленным объектом гражданских прав.

По мнению ряда исследователей, признание абстракции и соответственно вещных прав на бездокументарные ценные бумаги, является, по сути, переходным шагом перед становлением нового объекта гражданских прав с доктринальных позиций, перед принципиально новым регулированием такого их объекта, как эмиссионные ценные бумаги, и становлением новых способов защиты нарушенных прав их обладателей[6]. Данный «финансовый инструмент» давно нуждается в специальном правовом режиме, а не в неуклюжих попытках «подвести» его под один из традиционных объектов гражданских прав. Однако одномоментный отказ от этих странных юридических конструкций вряд ли возможен и целесообразен[7]. Выход из данной ситуации видится не в ревизии традиционного понятия объектов вещных прав, а в признании за бездокументарными ценными бумагами особого правового режима, который в качестве исключения может быть закреплен специальными законодательными актами до момента разработки более удовлетворительных законодательных конструкций.

[1] Такого мнения придерживаются, в частности, Белов ценные бумаги. Научно-практический очерк. – М., 2001. С. 14; : Гражданское право / Под ред. . – М., 2000. Т. I. С. 314.

[2] Мурзин бумаги – бестелесные вещи. Правовые проблемы современной теории ценных бумаг. – М., 1998. С. 79; Понятие вещи в современном гражданском праве России // Хозяйство и право, 2000, № 3.

[3] Лапач объектов гражданских прав. – М.: Юридический центр Пресс, 2002. С. 122.

[4] Подробнее см.: К вопросу о правовой природе бездокументарных ценных бумаг // Журнал российского права, 2003, № 7.

[5] Маковская денег и ценных бумаг. М.: Статут, 2000. С. 44.

[6] См., например, Решетина соч.

[7] Суханов права и права на нематериальные объекты // Вестник ВАС РФ, № 7, июль 2007.