Экономическое развитие молоканских общин на Кавказе в XIX – XX вв

ГЛАВА ВТОРАЯ.

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ МОЛОКАНСКИХ ОБЩИН НА КАВКАЗЕ В XIX – XX ВВ.

2.1.Традиции и инновации в хозяйстве молокан Кавказа (конец XIX – начало XX вв.).

Основными отраслями сельского хозяйства русских поселян являлись хлебопашество, огородничество, и скотоводство. Чем бы ни занимался крестьянин, каким бы выгодным не было дело, он всё равно имел хотя бы одну пашню для обеспечения хлебом своей семьи. Разнообразие естественно-климатических условий Закавказья

предопределило многообразное по составу культур сельское хозяйство. В хозяйстве русских переселенцев были представлены все бытовавшие среди местного населения отрасли сельского хозяйства. Известное влияние оказывали религиозные преставления молокан, которые не употребляли в пищу лука и свинины.

О приоритетном занятии русского населения земледелием говорят данные «Ведомости, о количестве скота приходящего на дым, на душу, на десятину разного рода угодий». Установленная норма земельного надела составляла от 30 до 60 дес. на семью (указ от 01.01.01 г.), что в два раза превосходило норму земельного надела у местного крестьянства. Распределение земли можно наблюдать на примере Казахского уезда Елизаветпольской губернии. На 3 русских села (Головино, Михайловка, Новый Делижан) приходилось 1920 дес. на 11 армянских - 1607 дес. и 430 на 4 татарских села. В случае, если у переселенцев обнаруживался недостаток в земле, то норма надела увеличивалась. Пока речь шла о малочисленных потоках переселенцев, то была возможность значительно расширять земельный надел, со временем государство начнёт сталкиваться с проблемой недостатка земли, которая будет решаться за счет земель, принадлежащих местным народам. К сожалению, мы не располагаем точными материалами, которые бы позволили судить о размерах землевладений, принадлежащих молоканам.

Данные различных исследователей, изучающих экономическое состояние русской деревни, не дают возможности в целом судить об обеспеченности землей крестьян. По сведениям журналиста газеты «Кавказ», общее количество пахотной земли, находившееся в пользовании русских поселян Елисаветпольской губернии, составляла 44.795,34 десятин. Среднее количество земли, приходящееся на долю одного двора, равнялась 36,07 дес., хотя для каждого селения и колебалось в зависимости от числа дворов и десятин земли, между 19,25 и 76,34 десятинами.

Наивысший предел среднего размера надельных пахотных и садовых земель приходилось в равной степени на долю в Бакинской и Елизаветпольской губерниях. Средний душевой надел Бакинской губернии составлял около 8,77 дес. на дом, 2,47 дес. на душу мужского пола, и 1,33 дес. на душу обоего пола, Елисаветпольской – 8,44 дес. на дом, 2,2 дес. на душу м. п. и 1,18 дес. на душу обоего пола. Несколько ниже был средний размер пахотной и садовой земли, приходившийся на крестьянское хозяйство в Эриванской губернии: 7,63 дес. на дом,1,71 дес. на душу м. п. и 0,9 дес. на душу обоего пола. Наименьшим в Закавказье он был в Тифлисской губернии, где составлял 5,96 дес. на дом, 1,74 на душу м. п., 0,93 дес. на душу обоего пола. Это очень условные цифры. На основании исследований, проведенных в конце XIX в., можно сказать, что земельный надел зависел исключительно от уровня плодородия почвы и наличия свободных земель.

В Эриванской и Бакинской губерниях земля делилась на садовую, пахотную и сенокосную отдельно, а остальная отдельно. Преобладание пастбищной и неудобной земли позволяло заниматься скотоводством. В Новобаязетском уезде в среднем на дом приходилось по 3 коровы и 3 головы рабочег оскота, овец, не считая лошадей и мулов. В обоих молоканский селениях Тифлисской губернии (Воронцовка и Ново-Михайловка) земля была уже выкупленной в собственность.

Обращает на себя внимание, что в Закавказских селениях, где проживало молоканское население, соотношение между пастбищной и пахотной землей было практически одинаковым, что говорит о большой роли и земледелия, и скотоводства в крестьянских хозяйствах. Православное население занималось практически исключительно земледелием, а в хозяйственной деятельности местных народов преобладало скотоводство. Основное содержание пахотной земли составляли неполивные земли.

Русским населением были распаханы лучшие земли, и площадь распашек с каждым годом увеличивалась. Пахали два раза в год. Озимые посевы пахались в течение июня, а яровые в конце марта – начале апреля. Из озимых культур разводили: пшеницу, «голоколоску» и рожь. Из яровых - пшеницу, в частности «голоколоску», овес и в небольших количествах ячмень и гречиху. В отличие от остальных русских селений, где преобладали озимые посевы, воронцовские молокане отдавали предпочтение яровым посевам. Это было связано с особенностями местности: поля здесь были открыты западным ветрам, вредным для озимых всходов.

Особое внимание населения отводилось подготовке семян. Во всех русских селениях семена очищались при помощи специальных куклеотборов, а более старательные хозяева еще сортировали семена при помощи воды. Но за несколько лет они всё равно вырождались, и хозяевам приходилось обзаводиться новыми семенами. Большие проблемы создавала пшеница, которая вырождалась в нечто вроде ржи, а при дождливой весне в начале лета вырастала особая сорная трава – плевела, от которой хлеб приобретал опьяняющие свойство. При употреблении такого хлеба ощущалось сильное головокружение, головные боли, сердцебиение и сонливость, что влекло даже смертельный исход. Зерно такого растения было значительнее тоньше и продолговатее пшеницы и очень легко отделялось при просеивании через куклеотбор. Поэтому эти механизмы и были столь популярны в данной местности. Хозяева таких машин за работу брали 1/20 – 1/25 очищаемой пшеницы, что позволяло зарабатывать по 300 руб. за зиму.

В Закавказье русский крестьянин ввел улучшения в деле обработки почвы, ввел новые культуры и даже новые сельхозорудия. Наиболее распространённой системой земледелия была двупольная система полеводства, хотя жители с. Воронцовки Тифлисской губернии использовали трехпольную (яр, озимую и под паром). В то же время в некоторых хозяйствах сохранялась залежная система земледелия. Обычно участок пахался до тех пор, пока он давал какой-то урожай. Сильно истощенная почва года на два оставлялась под выгон, пока на ней не начинала расти трава, что говорило о восстановлении почвы.

В Закавказье в 80-х гг. XIX в. была отмечена ещё одна система земледелия - так называемая травяная. Внедрение её в крестьянское хозяйство края, по мнению Исмаил-, связывалось с русскими крестьянами, поскольку она наблюдалась только в русских селениях. Большая часть земель, годных для земледелия, оставлялась крестьянами под покос, что представляло экономическую выгоду в селениях, расположенных на возвышенных местах, где урожаи хлебов особенно зависели от климатических факторов. Урожаи же трав получались обильными, и сену был обеспечен хороший сбыт.

Перед пахотой молокане обычно проводили предварительные работы, к которым относили очистку от кустарников и унавоживание почвы, что значительно облегчало пахоту и улучшало урожай. В отличие от местного населения, для обработки почвы русские поселяне употребляли усовершенствованные орудия. Обычно пользовались малороссийским плугом, хотя встречался также и англо-болгарские плуги («Гене», «Говарда», «Рансона»), которые закупались в самом Тифлисе. Для приведения в действие малороссийского плуга требовалось, смотря по твердости распахиваемого грунта, от 3 до 5 пар волов или 5 лошадей. Пахал такой плуг глубже и легче местного поднимал целину. Более того, местные кузнецы сделали множество приспособлений к нему в соответствии с особенностями местности. Их изделия отличались большой прочностью, поэтому легко находили сбыт в соседних местностях. Таких мастерских на Тифлисскую губернию было шесть: четыре из них располагались в Воронцовке, и по одной – в Новопокровском и Привольном. Стоил плуг около 40–50 рублей. Если к деревянному плугу запрягали по 10–12 быков и буйволов, то к усовершенствованному плугу достаточно и двух пар лошадей или трех пар волов. Такой плуг позволял вспахать десятерик (10х10=1000 кв. саж.), что по тем меркам стоило 2 рубля.

Русским крестьянам пришлось столкнуться и с особенностями вспашки земель на новой территории. Местные крестьяне пахали не на лошадях, а на волах. На каменистой почве работа на волах шла медленнее, чем на лошадях, что предохраняло плуг от частых поломок. Не имея опыта подобной обработки земли, переселенцы прибегали к помощи местных пахарей. В хозяйстве крестьяне использовали и местные орудия труда, которые по своим техническим качествам сильно уступали привозным. Здесь сказалось влияние окружающей среды. Выработанные местными крестьянами на протяжении длительного времени навыки обработки почвы были основаны на знании особенностей почвы, и этот опыт, конечно, использовался переселенцами. Например, грузинский тяжелый плуг был незаменим при вспашке в местности, испещренной булыжником, хотя в целом пахали более легким плугом. Широко распространенная в Закавказье соха в хозяйстве русских крестьян не применялась.

В Эриванской губернии редко пахали под зиму, так как в любом случае весной, перед засеянием, поле приходилось перепахивать. В Елисаветпольской губернии перед вспашкой поле обязательно нужно было очистить от камней и кустарников, так как земля очень быстро зарастала. Для расчистки густо заросшего кустарником поля

в 1 десятину одному рабочему требовалось 2–3 недели, а иногда и месяц, и после этого корни опять мешали при вспашке, что могло привести к поломке плуга.

Особенность обработки почвы в Бакинской губернии заключалась в том, что здесь поле вспахивали в одном направлении, а сеяли - в другом. Это было связано с тем, что из-за частых дождей почва сильно слипалась и часто пахать и разрыхлять почву было нельзя. Только русский крестьянин для разрыхления почвы употреблял борону, состоящую из толстой доски длиной около 3-х аршин и шириною около 2 аршин и снабженную железными зубьями. Она приводилась в движение одною парою волов. Для молотьбы повсеместно употреблялись молотильные доски. Растирая солому на мелкие кусочки, молотильные доски изготовляли так называемый саман — продукт, употребляемый для корма скота. Следует заметить, что в хозяйстве русских переселенцев бытовал хозяйственный инвентарь, привезенный ими с собой из центральной России.

Главными предметами хлебопашества служили пшеница и ячмень. Производство пшеницы было преобладающим над всеми остальными видами хлебов. Молокане культивировали те же сорта пшеницы, которые выращивались местными крестьянами: желтая пшеница, красная и мелкая. Попытки культивировать новые сорта из-за климатических условий не увенчались успехом. Пшеница, выращиваемая ими, значительно превосходила по качеству ту, которую производили местные жители. Количество пшеницы, получаемой после обмолота, не только обеспечивало хозяина зерновым хлебом до следующего урожая и запасом на будущий посев, но всегда давало крупный остаток, который сбывали окрестным поселянам или продавали на городских и сельских базарах. Не мало пшеницы вывозилось скупщиками в крупные города, такие, как Тифлис и Батуми. Семена такой пшеницы продавались по ценам вдвое больше, чем местной. Выращиваемая на неполивной земле пшеница по качеству зерна была крупнее, тяжелее, хранилась лучше, чем пшеница, выращиваемая местными поселянами на поливной земле низменной полосы губернии. Увеличивающийся в последние годы XIX в. спрос на пшеницу поднял цену с 50 – 60 коп. до 1 руб. – 1руб. 10 коп. за пуд и побудил русских поселян расширять запашки. На десятину стали высевать 9 пудов пшеницы. Чистый доход, получаемый с десятины, составлял 2 руб. 70 копеек. Хранили зерно в деревянных зернохранилищах (амбарах или ларях), в то время как местное население для зерна выкапывало специальные ямы и обмазывало их глиной.

По сравнению с пшеницей, ячмень возделывался гораздо меньше. Его использовали на корм скоту и, в редких случаях полного неурожая, примешивали к пшенице. Избыток ячменя также шел на продажу. Рожь, овес и гречиха сеялись русскими поселянами в очень ограниченных размерах и лишь для собственной надобности, так что существенного значения в хозяйстве эти растения не имели, так как тяжело выдерживали местные климатические условия. Кукурузу выращивали в основном как огородную культуру. Зерно использовали на выпечку хлеба, а стебли и листья шли на корм скоту. Ещё часто русские сеяли полбу. Она была слабо распространена в этих местах и использовалась для приготовления каши, плова, как приправа для супов. В зимнее время полбой кормили рабочий скот. В качестве корма для скота крестьяне сеяли просо, гречиху, чечевицу и эспарцет.

Для удовлетворения собственных нужд своего хозяйства молокане также выращивали такие технические культуры, как лен и конопля. Жители с. Михайловка Казахского уезда Елизаветпольской губернии возделывали лён двух сортов – местный и так называемый «русский», привезенный из Южной России. В отличие от местного льна, в котором превалировали семена, русский лён давал хорошего качества волокно. Его сушили и делали нитки и холст для домашнего употребления. В связи с плохим урожаем хлебов, значительную часть полей молокане отводили под лён. Это было более прибыльным занятием.

На выставках в Тифлисе в гг. представители селения Ново–Делижан были удостоены награды за пшеничную муку и лен, жители с. Головино - за лен, холст, конопляное семя, жители Михайловки – за картофель. На Лондонской всемирной выставке в 1862 г., житель с. Михайловка получил почетный приз за конопляное семя. В середине 80-х гг. XIX в. в селении работало шесть маслобоен. Михайловцы с успехом сбывали масло на близлежайших станциях Закавказской железной дороги. В тех же целях молокане разводили коноплю и сурепицу. Однако разведение масличных культур сокращалось. Это было связано с использованием в быту в качестве освещения керосина, который был более дешевым.

Огородничество. Одной из выгодных отраслей сельского хозяйства считалось огородничество, которым они занимались не только для удовлетворения внутренних потребностей хозяйства, но и на продажу. Данная отрасль хозяйства была привнесена на Кавказ исключительно русскими. В каждом русском селе более удобные, близкие к дому земли отводили под огороды. Несмотря на отдалённость сёл от торговых центров, капуста, огурцы и другие огородные культуры вывозились в Тифлис, Александрополь и даже Карс.

Русские поселяне впервые привнесли в Закавказье культуру картофеля. Впоследствии его культивировали и некоторые местные поселяне, что без сомнения, имело немаловажное значение в обеспечении продовольствием населения. Для картофеля отводились целые поля. К середине 80-х годов XIX века площадь под картофель

занимала 2,1% всех посевов. На местных рынках он ценился по 1 рублю за пуд. Разводили несколько сортов картофеля: «манглисский», «гергерский», «синий», «императорский», «скороспелку», «лимонный».

«Скороспелка» и «императорка» отличались величиной и быстро созревали, но и скоро портились, поэтому их неудобно было беречь на зиму. «Манглисский» картофель отличался водянистостью и прибольших дождях тоже скоро портился. Общее количество картофеля, собиравшегося русскими поселянами ежегодно, составляло до 45—50 тыс. четвертей. Урожай картофеля, находясь в зависимости от пригодности той или иной почвы, от метеорологических условий, бывал сам 5 – 15. Больше всех занимались посевом картофеля жители ближайших к железной дороге селений: Михайловки, Борисы, Славянки, Ново–Троицкой и Ново-Спасской.

Русским поселянам приписывали первые посевы в Закавказье и других корнеплодов, таких, как свёкла и морковь, также получивших впоследствии солидное распространение в крае. Исключительно им же принадлежало и распространение капусты, также выращивались фасоль и горох. В то же время молокане не сажали лук и чеснок, которые они в пищу не использовали.

Огородничеством занимались в большей или меньшей степени все русские поселяне Закавказья, причем у одних огороды были невелики и, примыкая к усадьбам, служили продолжением двора, у других огороды находились часто на значительном от селения расстоянии. Вообще огородничество велось в двух видах: в виде малых огородов, на которых выращивались для дома всевозможные овощи, и в виде больших, возделываемых с промышленною целью. На последних производили капусту и корнеплоды. Чаще всего у одних и тех же поселян встречаются оба вида огородничества. Занятие огородничеством считалось одной из выгоднейших статей сельского хозяйства. Помимо того, что поселяне сами довольствовались продуктами своих огородов, в течение целого года они сбывали значительное количество продуктов на стороне, причем картофель, морковь, капуста, свекла редька, лук и т. п. всегда продавались по очень выгодным ценам.

Садоводством молокане занимались мало. Исключением служат селение Ново-Делижан, у жителей которого имелось под садами 26 дес. (из 35 дес. надела), и селение Карабулаг, где под садом находилось 18,4 дес., расположенных на низменной полосе, где занятие садоводством вызывалось местными потребностями, причем часть

садов занята под огородными культурами. Это, так сказать, совершенно особый тип огородничества — садовый, общераспространенный у жителей низменной полосы Елизаветпольской губернии.

Огороды разводились или на отдельных участках садового пространства, или между деревьями. При этом места выбирались так, чтобы деревья ни препятствовали свободному прохождению солнечных лучей. Садовое огородничество было вызвано к жизни как малоземельем, т. е. необходимостью утилизировать всякий свободный клочок земли, так и необходимостью соблюдать строжайшую экономию в воде, чтобы наименьшим количеством воды оросить как можно больше необходимых в домашнем хозяйстве растений.

Продукты огородничества и садоводства русских крестьян пользовались широкой популярностью. «Привольненская капуста, каменский картофель, и николаевская вишня, - писал Аргутинский-, - известны своими отличными качествами не только на месте, но и на тифлисском рынке». Несмотря на отдаленность селений Борчалинского уезда, русские крестьяне значительную часть продуктов огородничества вывозили в Тифлис и Александрополь.

К числу сельскохозяйственных занятий русских поселян следует отнести еще и пчеловодство. Закавказье всегда славилось разнообразием душистых трав и обилием медоносных растений. Но кроме диких медоносных трав, на полях и лугах специально засевалип одсолнух, мак, лён и эспарцет.

В первое время проживания русского населения в Закавказье пчеловодство находилось на примитивном уровне свого развития. Большое значение имело для его развития открытое в 1870 г. в селении Воронцовке одноклассное народное училище, в последствии преобразованное в двухклассное. Одним из смотрителей училища была заведена пасека, но, правда, без своего омшаника, поэтому её устраивали на арендованной земле, и пчеловодство не стало столь выгодным, как на это рассчитывали его организаторы. Но с отводом воронцовской школе 173 дес. казенной земли для сельскохозяйственных занятий пчеловодство стало развиваться. Это привело к более широкому распространению рациональных приёмов в этой отрасли хозяйства и среди местного населения. Кроме того, воронцовские пчеловоды стремились заниматься разведением пчёл на современном уровне, используя все нововведения. Некоторые хозяева имели специальные библиотеки по пчеловодству, выписывали журналы, в которых анонсировалась новая система, с тем, чтобы применить её в хозяйстве. Часто хозяева использовали сразу 5 – 6 систем. В селении имелись даже специальные плотники, занимающиеся изготовлением рамочных ульев различных систем.

Успехи населения в пчеловодстве видны в связи с проходившими в 1890 и 1899 гг. выставками в Джалалоглах, на которых в основном участвовали русские крестьяне. Высшая награда была присуждена крестьянину с. Воронцовки Духоборову за отличный мёд. Сверх того, он представил приспособленный им к местным условиям двустенный рамочный улей. На второй выставке внимание посетителей привлёк выставленный пчеловодом мёд из улья, пораженного гнильцой, при этом он продемонстрировал средства, с помощью которых следует бороться с болезнью.

В селении Михайловке Казахского уезда число ульев доходило до 900. При добросовестном уходе затрачиваемые труды вполне вознаграждались получаемыми прибылями. Продукты пчеловодства служили хорошим подспорьем в домашнем хозяйстве пасечников. В среднем доход с одного улья составлял 4 руб. 20 копеек. От общего дохода прибыли пчеловодства составляли приблизительно 15%. Нарубеже XIX-XX вв. в Воронцовки были хозяева, располагающие пасеками от 300 – 400 до 3ульев. Причем крестьяне все больше отдавали предпочтение рамочным ульям, которые были гораздо дороже, но более результативны.

Среди крестьян, проживающих в Карсской области, тоже многие занимались пчеловодством. Этому способствовали прекрасные луга местности. Многие хозяева дополнительно засевали поля подсолнечником и желтой розой, поэтому здесь также мед получали высокого качества.

Скотоводство. Громадные возвышенные равнины Кавказа, не пригодные для хлебопашества, с их альпийской растительностью, обилием горных ручьев, чистым горным воздухом, с незапамятных времен привлекали скотоводов. Поэтому в быте русского крестьянского хозяйства скотоводство заняло большое место. Главным образом русские разводили крупный рогатый скот, лошадей и немного овец.

Если проследить уровень дохода, которое давало скотоводство, то окажется, что одна состоятельная семья Тифлисской губернии конца XIX в. имела в хозяйстве 10 быков, 10 коров, одну лошадь, 5 овец и 10 телят. Доход от полеводства составлял 68% общего дохода, от скотоводства – 5% и прочие доходы (извоз и пчеловодство) – 27 %. Расход на подати и повинности составляли около 5% общего семейного расхода. Для среднеобеспеченной семьи доход от полеводства составлял 65% общего дохода, скотоводство давало 10%, а извоз - 25% . На подати и повинности приходилось 7% семейных расходов. Бедная семья жила исключительно на доходы от полеводства, а расход на подати составлял 15% всех расходов. Таким образом, даже при минимальных затратах, скотоводство составляло серьезную статью доходов населения.

До образования сети железных дорог весь извозный промысел в Закавказье был почти всецело в руках русских сектантов. Тогда они обращали большое внимание на коневодство не только в количественном, но и в качественном отношении. Ими был выведен особый тип грузовой лошади, небольшой ростом, но чрезвычайно выносливой и не притязательной в отношении ухода и содержания. К началу века, когда извоз потерял свое значение, молокане перестали заботиться о коневодстве.

Домашние и полевые работы крестьяне выполняли исключительно с помощью быков. Рогатый скот был у сектантов крупный и почти всегда серый, в то время как скот местного населения - светло-коричневогоцвета. Скотина делилась на пять стад: дойные коровы, телята-сосуны, мелкая скотина, гулевая, рабочие волы.

Как и местное население, русские всем селом нанимали несколько пастухов, в обязанности которых входил присмотр за скотом в поле, нодома и зимой за скотом присматривали сами хозяева или нанимали для этого работников. Рабочие волы паслись без присмотра на особо отведенных для этого лугах. Такое положение дел сохранилось в русских поселениях Карсской области вплоть до середины XX в., где также нанимали пастухов из местного населения. В среднем за год пастух зарабатывал около 25 – 40 руб. и 5-7 пудов (85-115кг) муки. Но для поддержания семьи этого все равно было мало, и приходилось к началу весны заниматься попрошайничеством в том селе, где пасли скот. Но лишь только наступала весна, пастух ни на какие богатства не мог променять своей вольной жизни на лоне природы.

Для русского хозяйства было характерно уделять большое внимание именно крупному рогатому скоту. Это и рабочая сила, и молоко, которое было продавать на рынке. А там, где по климатическим условиям земледелие давало мало дохода, скотоводство, в связи с обилием пастбищ, было более рентабельным.

В процентном отношении между крупным рогатым скотом и овцепоголовьем в уездах, где проживало русское население, количество крупного рогатого скота, который использовался как рабочий, было больше среднего показателя по губерниям. Так, в Борчалинском и Ахалкалакском, уездах Тифлисской губернии, этот показатель составлял 25% к 69% и 34% к 57% при среднем показателе по губернии 20% и 71% (3% составляли лошади и мулы и 4% - свиньи). В Бакинской губернии, где молокане составляли 2% населения, в Ленкоранском уезде процентное отношение между крупным рогатым скотом, овцепоголовьем и лошадьми составляло: 45%,45% и 8%; вШемахинском уезде – 16%, 78%, 3%. В Александропольском и Новобаязетском уездах Эриванской губернии 33% к 63% и 25% к 71% при 2% лошадей; Елизаветпольском и Казахском уездах Елизаветпольской губернии этот показатель составлял соответственно 19% и 74%; 24% и 61%.

Соблюдался порядок, проверенный веками. Стада коров, телят-сосунов и овец ежедневно после заката солнца загоняли на ночь домой, а на следующий день с восходом солнца их опять гнали на пастьбу. Гулевой скот, в состав которого входили лошади, двухлетний крупный рогатый скот и недойные коровы, ночевал в поле, его пригоняли только по субботам, для проверки.

Дойка коровы производилась два раза в сутки – утром и вечером. Средняя корова давала в день 14 – 18 фунтов (6-7,5 кг) молока. Овец доили по одному разу в день, и в среднем овца давала 1 фунт (400 гр.) молока. Русские первоначально не утилизировали овечье молоко, но, познакомившись с приготовлением местного сыра, они обратили внимание и на овцеводство.

Русский скот отличался от горского величиной и цветом шерсти (серым). Благодаря своему превосходству, он распространялся и среди местного населения. Для улучшения породы в каждом русском селе имелись общественные бугаи, за которым назначался особый уход, и которые, во избежание кровосмешения, часто менялись.

Зимой скотину кормили на токах, в середине которых были устроены длинные плетеные ясли, в них-то и накладывали корм. Утром, около 7 часов, выгоняли скотину, кормили её и к полудню вели на водопой, после чего опять кормили и гнали домой.

Нередко скот подвергался заболеваниям. Особенно часто встречались ящур и чума. Особенно страшными крестьяне считали грибковые поражения телят-сосунков. Смазывание больного керосином и мазутом или отваром махорки только ускоряло падеж. Эти заболевания были инфекционными, и поражалось все стадо. Население практически никакого понятия о правильном лечении скота не имело. Поэтому для распространения ветеринарных знаний среди населения Главное Управление государственного коннозаводства объявило, что разрешено принимать учеников в главные конные заводы для обучения началам ветеринарии. Но объявление было очень кратким, и поэтому население не отозвалось на доброе дело.

На каждую корову в среднем запасали 1,5-2 воза сена и столько же самана, для овец по 1/8 воза, для рабочих лошадей – сена и самана по 3-4 воза, а ячмень или овёс готовили только на те дни, когда работали в поле. В основном для скота не строили теплых каменных конюшен, их держали в деревянном хлеву или сараях, которые недостаточно хорошо защищали от ветров и морозов, поэтому, несмотря на хороший корм, скотина русских была более тощая и чахлая, чем в зимовниках местных жителей. С конца XIX в. русские начинали строить каменные конюшни.

Молокане славились своим сливочным маслом, которое готовили исключительно пахтаньем (взбиванием). По своим качествам оно превосходило местное и на рынке ценилось дороже. Для этого старались поддерживать скот в прекрасном состоянии. Но молокане мало продавали молочных продуктов, и только к концу XIX в. появились признаки распространения интенсивного производства продуктов из молока.

Еще в 60-х годах XIX в. Лорийская степь привлекала своими прекрасными пастбищами агрономов и сельских хозяев. К одним из первых пионеров можно было отнести известного к этому времени в России и в мире своей молочной продукцией . Он решил устроить молочную ферму в молоканском селе Воронцовке и начал сыроварение на покупном молоке. Но успеху помешало следующее обстоятельство: какой-то приезжий швейцарец стал закупать молоко по невыгодной для предприятия, слишком дорогой цене, а с отъездом доверенного и сам бросил начатое дело и уехал.

С отъездом швейцарца появились и другие предприниматели, между которыми особенно известен Кученбах, пользовавшийся широкой субсидией, несмотря на крайнюю невыгодность предприятия. К концу XIX в. десятки таких заводов производили до 10000 пудов швейцарского сыра и 1000–2000 пудов масла. Заводчики огородили себя от остального населения и ни с кем рецептами не делились. Лишь появление русских сыроваров – собственников, которые пригласили сыроваров из Олонецкой губернии и нескольких учеников Верещагина повлекло за собой массовое производства сыра.

Чтобы судить, насколько прибыльно было сыроварение в Борчалинском уезде, воспользуемся данными православного миссионера, Г. Бунятова: местное масло стоило 7–10 руб. за пуд, тогда как швейцарский сыр продавался по 10–12 руб., а масло 14–18 рублей.

Вначале XX в. в Воронцовке и её окрестностях насчитывалось более 10 сыроваренных заводов. Из сыроваров особенно прославился Иван Полетаев, который настолько хорошо научился сыроварению, что многие предпочитали приобретать его продукцию. Он работал на сыроваренном заводе в Карсской области.

В молоканских селах Елисаветпольской губернии тоже существовали попытки формирования молочного бизнеса. К концу века скотоводы стали приобретать сепараторы (устройство для отделения сливок от молока). В 1905 г. переселенческим управлением был командирован инструктор по молочному хозяйству. Сектанты обращались к нему с просьбой научить их сыроварению и маслоделию, предлагая ему необходимое количество молока. Для них в условиях неурожаев, которые они переживали 15 лет подряд, подъем молочного хозяйства был жизненно важным. Но просьба была оставлена без удовлетворения.

Кроме того, молокане и на дому квасили отличный по своим качествам сыр «чичель» («пряди»). Его готовили в тулухе. Когда резали ягненка, шкуру снимали чулком и высушивали на солнце, а затем туда набивали сыр, который хранился 1 – 2 года. Потом сырную голову резали дольками и заливали сливками. Он был мягким и очень вкусный. Закваску для сыра получали, обрабатывая телячьи желудки (или почки быка) теплой водой или подкисленною сывороткою.

Переселяясь на Кавказ, молокане привезли с собой овец романовской породы, которая отличалась белым цветом и крупным размером. Так как овцеводство не было популярным видом деятельности, постепенно эта порода выродилась. Хотя, учитывая особенности климата Закавказья, овцеводство заслуживало развития и поощрения, так как было очень выгодным занятием. В среднем одна овца давала, не считая ягненка и молока, не менее 4 руб. в год. При усовершенствовании породы доход доходил до 6–7 рублей. Развитие скотоводства тормозило запрещение сектантам пользоваться пастбищами и лесными полянами. Эта мера была связана с беспощадным истреблением леса. Это не спасло леса от истребления, но подорвало скотоводство. В Таврической губернии в 60–х гг. XIX в. овцеводство достигло поразительных успехов. Многие стада формировались по правилам разумного улучшения породы, в результате чего стал ощущаться недостаток в пастбищах. Так братья Мазаевы, у которых было до 30000 овец, Захаровы, Ивановы, Мамонтовы и многие другие испытывали даже нужду в них. Они широко скупали и арендовали казенные земли по всей периферии Таврической губернии и за пределами её, но не далее, чем «за Кубанью в Черномории».

Скотоводство было основным видом деятельности местного населения и в Карсской области. Этому способствовали огромные луга. Пастбища здесь составляли 48% от всей территории области. Но молокане занимались скотоводством только в рамках собственных потребностей. Они разводили лошадей, быков (буйволов разводили турки) и овец.

Большое внимание у русских переселенцев уделялось коневодству. Русские лошади всегда и везде ценились особенно. Крестьяне постоянно заботились об улучшении породы. Особенно помогло то, что государственный конный завод стал отпускать производителей для случки по сёлам за установленную плату. К началу XX в. было около 1800–2000 голов.

Большую роль в благосостоянии молоканских семей сыграли русско-турецкие войны () и (), когда разрешили зарабатывать на извозе. В скотоводческом хозяйстве переселенцев выращивался особый тип фургонной лошади – небольшого роста, но необычайно выносливой. Однако в целом в хозяйстве переселенцев коневодство занимало все меньше места. Связано это было с внедрением новых типов обработки земли. Лошадь постепенно вытеснялась волами, причем их использовали более широко – не только пахали, но и впрягали в повозки. Влияло и распространение новых транспортных средств и сокращение извоза.

Шкуру крупного скота молокане употребляли на выделку сапожного товара, а шкуры овец дубили (овчинники были в каждом селе) и употребляли на выделку шуб. Шерсть первой стрижки ягнят употребляли на валяние войлоков и валенок, а из остальной пряли нитки и вязали носки.

Известный советский исследователь отмечал, что «различия в обеспечении землей, тяговой силой и скотом между молоканскими и немолоканскими селениями не наблюдается, хотя в последних развитие производительных сил шло относительно медленнее, чем в первых. В первой половине XIX в. при одинаковом обеспечении крестьян участками пахотной земель коэффициент их полезного использования в молоканских селах были значительно выше, чем в немолоканских». Основной причиной благосостояния молокан он считал капиталистическую систему производства сельхоз продукции. Так, воронцовские молокане были пионерами фермерского хозяйства в регионе: землевладения многих из них составляло от 200 до 350 дес. собственной земли, при обработке которых они широко использовали сельскохозяйственную технику. Производство хлеба имело товарно-капиталистический характер. Следствием всего этого было экономическое расслоение общества в молоканских селах и распространении наемного труда. Большую роль здесь сыграло и особое отношение молокан к труду. Огромное трудолюбие помогало молоканам довольно быстро осваиваться на любой территории. Другой причиной необходимо выделить их сплоченность, которая также помогала им на первых этапах адаптации в новых условиях.

Птицеводство. Из домашней птицы молокане разводили кур и гусей. Так как крестьяне не имели теплых хлевов, куда можно было поместить птицу на зиму, то и нестись она начинала поздно и совсем скоро переставала. В год курица давала около 30-60 яиц и выводила цыплят только раз от 8 до 16 штук. Поэтому все шло надомашнее употребление, и ни птица, ни яйца не продавались.

Изобилие трав и проточной воды давало возможность разводить гусей. Гуси паслись до глубокой осени на полях, специально отведенных для них лужайках, а во время жатвы каждый хозяин гнал всю птицу к себе на ниву, где они собирали выпавшие во время жнитвы зёрна. Какправило, уходомза гусями занимались дети, чаще девочки с 5 лет. Зимой они гнали гусей на специальные пастбища, к речке, а дома кормили зерном. В начале декабря излишек гусей продавали, а остальных делили на племя и на еду. Предназначенных на убой недели две откармливали в тесном помещении и затем забивали.

В забивании птицы принимала участие вся семья. Гусей обваривали горячей водой, чтобы не повредить кожу птицы снимая перо, затем в русской печи зажигали солому и кидали туда тушки для удаления остатков пера и пуха, а потом уже потрошили. Мясо хранили в специально выделенных для этого огромных сундуках, холодные зимы сохраняли его. Пух и перья от гусей шли как надомашние нужды, так и на продажу.

Ремесло. Вначале русские крестьяне ходили наниматься на работу к местному населению, а когда разбогатели, то сами стали нуждаться в рабочих руках. Обычно бедные молокане нанимались на работу к своим богатым единоверцам. Такой наём носил сезонный характер (на время полевых работ), хотя батраками в основном нанимались местные народы.

Первоначально в Закавказье молокане были единственными извозчиками во всем крае и со своими фургонами появлялись и в Тифлисе, и в Александрополе, и в Карсе, и во Владикарсе, и в Баку, и в Эриване. Каждый хозяин как минимум два раза в год ездил в город: весной и осенью. В конце мая – начале июня он продавал строевой лес и покупал себе на лето рис, соль, курагу. Осенью он продавал сельхозпродукцию и закупал себе продукты на зиму. Параллельно он зарабатывал тем, что перевозил поклажу из одного города в другой.

В конце XIX - начале XX вв., как правило, молокане пользовались бычьими подводами, но постепенно все чаще начинали использовать и фургоны. Преимущество этих повозок – четыре обшитых шинами колеса, вращавшихся на железных осях. Легкие и прочные по своему свойству, они перевозили до 70 пудов груза при 4 лошадях в упряжке. Постепенно русские четырех колесные повозки стали проникать в хозяйство местного населения.

Занятие извозом до проведения железной дороги отвлекало население от земледелия, поэтому многие сдавали землю в аренду соседям. Выгодность извоза видна на простом примере. Жители с. Воронцовка были знамениты на весь край как неутомимые извозчики. Их можно было встретить в любом месте края. Они или везли товар купцов, или продавали излишки сена, картофеля, зерна. Молокане часто скупали сельхозпродукцию в соседних деревнях, а потом везли продавать его в крупные города. «Всё в селении говорит о хорошем достатке жителей: каменные дома, масса лавок, оживленное движение на улицах, а в особенности внутреннее убранство домов, которые заставляют забывать, что находишься в селении с 242 дворами более чем за 100 верст от ближайшего города».

В города в поисках работы устремились и женщины. отмечал особую предприимчивость и изобретательность молоканских женщин насчет разнообразия заработка. Одним из доходов он называл сбор лекарственных трав, которые в Закавказье росли в изобилии. Причем молоканки просто монополизировали эту отрасль дохода: они скупали сырьё в окрестных сёлах и сами возили продукцию в город. Кроме лекарственных трав, во время ярмарок они скупали молоко и продавали в городе изготовленную молочную продукцию.

Русские переселенцы были по истине универсальны, обладая навыками практически всех видов ремесел. Каждый мужчина прекрасно владел топором и рубанком, поэтому все мелкие починки производили сами. Крестьянин мог построить себе дом, сделать окна и двери, изготовить необходимую мебель. Поэтому труд плотника в начале XX в. ценился не выше простого рабочего. В свободное от полевых работ время в продолжение 3 – 4 месяцев в году крестьяне нанимались на плотницкую работу. Зарабатывали при несложной работе покоп. в день (при хозяйских харчах) и от 8 до 16 руб., если нужно было выстроить избу. В сельском хозяйстве всегда употреблялось множество железных инструментов, которые быстро изнашивались, ежегодно требовали починки той или другой части либо замены новыми, поэтому кузнец был всегда желанный гость в каждом доме. Их труд высоко ценился и они зарабатывалиот 250 до 1000 рублей в год.

Кроме этого, среди крестьян было немало сапожников, пильщиков леса, колесников, бочаров, жестянщиков, печников, переплетчиков и кровельщиков. В возвышенных местах, где особенно ощущалась надобность в меховой одежде, в каждом селе обязательно имелось по нескольку овчинников, которые зарабатывали до 400 руб. в год.

В селе Привольном имелось одиннадцать заводов, изготовлявших кровельную черепицу и кирпич (кроме сырца, который приготовляется каждое лето крестьянками на домашние постройки); 2 маслобойни, на которых приготовлялось масло льняного семени, подсолнечника, кунжута, калгана (татарника) и горчицы; 4 водяных мельницы, каждая с жерновами «Траппа», «Эрлангера» и др. А в с. Воронцовка на 368 дворов – 8 кузнецов,7 плотников, 7 сапожников. Ремесло давало весьма ощутимый приработок, но оно не являлось основным видом деятельности, поэтому ремесленные изделия в продажу не поступали.

Таким образом, заслуга молокан в развитии экономики Кавказа огромна. Они привезли в Закавказье определенный опыт ведения хозяйства. Уровень экономического развития молоканских поселений по многим показателям превосходил уровень земледельческого хозяйства местного населения. Господствующим направлением переселенческих хозяйств было земледелие, сочетающееся с садоводством и огородничеством. В хозяйстве русских поселенцев были представлены все бытовавшие среди местного крестьянства отрасли сельского хозяйства. Исследовавшая крестьянское хозяйство Закавказья Исмаил–заде Д. И. отмечала, что наиболее товарным зерновое производство в Грузии и Азербайджане было в хозяйстве немецких колонистов и русских сектантов, в том числе молокан. В основном сеяли пшеницу. Рожь, овес, кукуруза и гречиха сеялись ими в очень ограниченных размерах и лишь для собственного хозяйства. Для удовлетворения собственных нужд своего хозяйства молокане выращивали такие технические культуры, как лен и конопля.

Молокане применяли прогрессивные методы обработки почвы, употребляли усовершенствованные орудия труда, при этом в их хозяйстве бытовал хозяйственный инвентарь, привезенный из Центральной России. Велика заслуга молокан и в том, что они первые привнесли в губернию огородничество. Им приписывали первые посевы в Закавказье и таких корнеплодов, как свёкла и морковь, также получивших впоследствии солидное распространение в крае. Исключительно им же принадлежало и распространение картофеля, капусты, а также фасоли и гороха. Все это имело огромное значение для обеспечения продовольствием населения региона.

К числу сельскохозяйственных занятий русских поселян следует отнести еще и пчеловодство. Закавказье всегда славилось разнообразием душистых трав и обилием медоносных растений. В первое время проживания русского населения в Закавказье пчеловодство было примитивным, но постепенно пчеловоды в своём хозяйстве стали заниматься им на более высоком уровне, используя нововведения. Некоторые хозяева имели специальные библиотеки по пчеловодству. Продукты пчеловодства служили хорошим подспорьем в домашнем хозяйстве пасечников.

В молоканском хозяйстве особое внимание уделялось крупному рогатому скоту. А там, где по климатическим условиям земледелие давало мало дохода, скотоводство, в связи с обилием пастбищ, было более рентабельным. На всё Закавказье молокане славились своим сливочным маслом, которое готовили исключительно пахтаньем. По своим качествам оно превосходило местное и на рынке ценилось дороже. Овцеводство у молокан было развито слабее, а свиноводства вообще не было.

Большое внимание русских уделялось коневодству. Однако в целом в хозяйстве переселенцев значение коневодства уменьшалось. В связи с особенностью (каменистостью) почвы молокане по опыту местных жителей постепенно заменили лошадей волами на которых не только пахали, но и впрягли в повозки. До проведения тифлиско-бакинского участка закавказской железной дороги молокане в широких масштабах занимались извозом.

2.2. Особенности хозяйственной деятельности и быта русского населения Карсской области.

После присоединения Карсской области к России в 80-е гг. XIX в. сюда переселяется часть безземельных или просто несогласных служить в армии сектантов. Деятельность русской поземельной комиссии заставила турок уйти в глубь Турции, а освобождённые места и стали заселять новыми переселенцами. По данным Исмаил- к началу 1880-х гг. в Закавказье русское население составляло около 2,4% от общего числа жителей края. Население переселялось из Елисаветпольской, Тифлисской, Эриванской губерний. Переселенные в конце 30-х-начале 40-х г. XIX в. из Тамбовской и Саратовской губерний в Закавказье, они уже тогда, по выражению современника, «сомкнулись в тесную семью, управляемую миром».

Карсская область привлекала молокан обилием свободной земли и возможностью освобождения от службы в армии. Для облегчения жизни переселенцев на первом этапе освоения области в ноябре 1909 г. в Карсе и Дубовке были открыты два молоканских кредитных общества, которые имели своей целью «облегчить своим членам производство хозяйственных оборотов, улучшения и приобретения инвентаря посредством выдачи ссуды и принятия на себя посредничества по хозяйственным оборотам».

Необходимо отметить, что переселенцы в Карсской области оказались в довольно суровых климатических условиях по сравнению с их прежним местом жительства. Возвышенное плато, на котором проживали молокане, всегда отличалось прохладным, а на более высоких местностях и суровым климатом, чем напоминало жителям среднюю и даже северную части Европейской России. Средняя температура года составляла +2°С - +3,8°С. При таких условиях во время короткого и прохладного лета не успевал вызревать не только хлеб, но и такая огородная культура, как томат, который дозревал уже в помещении. Заморозки встречались даже в июне, выбивали вместе с часто выпадающим градом посевы. Средняя температура в августе, самом тёплом месяце в году, составляла +15°С - +17,5°С.

Зима длилась до семи месяцев. Часто бывало, что на зиму не хватало даже сена, хотя его запасали очень много. В это время реки и озера покрывались толстым ледяным покровом, выпадало очень много снега, господствовали вьюги и метели. Средняя температура зимой -13,1° -16,2°, но бывало, что зимние морозы там достигали 33-35° ниже нуля.

В то же время переселенцев просто покорила красота местности: высокие горы, просторные зелёные луга, быстрые горные реки. Их потомки, в настоящий момент проживающие на территории России, до сих пор с особой ностальгией вспоминают красоту тех мест.

Растительность плато состояла преимущественно из степных трав, и лишь на вершинах высоких гор она принимала нагорный характер. Здесь произрастали ковыль, полынь, многочисленные губоцветные. В более возвышенных, хорошо орошаемых местностях пышно развивались луговые травы, представляя прекрасные пастбища для скота. Леса в Карсской области практически отсутствовали. Их площадь составляла не более 6,5% всего ее пространства.

Всё население Карсской области в конце XIX в. составляло 207374 человек. Христианского населения поживало около 15 тыс. человек (не более 15%). Из них около 2 тыс. человек – духоборы и 7 тыс. греков. сообщает нам о создании 18 русских селений из молокан и духоборов. Пользуясь данными журнала «Духовный Христианин», мы узнаем о 11 молоканских селений: Мало–Воронцовка (8675 чел.), Ново-Михайловка (1000 чел.), Благодарное (1000 чел.), Прохладное (473 чел.), Ново–Дубовка, Ново–Петровка, Ольшанка (523 чел.), Романовка (832 чел.), Ново–Александровка, Ново–Селим (1221 чел.), Еленовка и 719 человек постоянных молокан проживало в г. Владикарсе.

По свидетельству современников, молокане отличались деловитостью, строго обдуманными поступками и предприимчивостью. «Они серьёзны, не словоохотливы в разговорах, но крепко держат данное слово. Суровый общественный режим, запрещающий даже детям развлеченья в виде песен, хороводов и т. п. отражался в характере молокан». Современники отмечали и заносчивость молокан.

Сельское хозяйство здесь всегда носило натуральный характер. Хлебопашество осложнялось как климатическими условиями, так и каменистостью почвы. Арендуя казенные участки, каждый хозяин имел по несколько породистых коров с прекрасными быками-производителями. Некоторые владели водяными мельницами. В каждом русском селе имелись в среднем по 2 мануфактуры, магазины, 6 мелочных лавок, 6 кузниц, 2 шорни, 1 сельский кожевенный завод, 4 мастерских.

Существовало двухклассное училище. Учителя – молокане, окончившие городское училище. В целом, в материальном отношении народ жил с достатком.

Землеустройство и уравнительное распределение земли были затруднительны, так как земли, указанные в проектах, из–за каменистости были непригодны для землепользования. На первых порах каждый засевал столько земли, сколько мог обработать. Нередко переселенцы обрабатывали не ту землю, которая числилась за ними по документам, ат у, которую можно было обработать в реальности. Местное население ранее занималось исключительно скотоводством, поэтому земля здесь была абсолютно не паханной. Русское население принесло сюда земледелие. Распределение земли осуществлялось внутри общины.

В первое время, когда поднимали целину, приходилось пахать тяжелым плугом, в который впрягали 7 – 10 пар быков или буйволов. Скорость пахоты была очень маленькой - половина десятины в день. Но впоследствии местная земля давала неплохие урожаи. По данным , валовой урожай зерновых с 1884 по 1913 гг. увеличился в 4 раза, а количество хлебопродуктов на душу населения удвоилось. В 1891г. удельный вес товарного хлеба составлял 15,7%. По железной дороге вывозилось 610 пудов зерна и 175 тыс. пудо вмуки. За 30 лет (1884 – 1913гг.) посевная площадь увеличилась на 277%. Карсская область давала 1/3 молочной продукцией всего Закавказья. Это позволяло области втягиваться в торговые отношения.

Русские группировались от Александрополя через Карс к Сарыкамышу, по направлению почтовой дороги, создавая своеобразную ось поселений. С 1900 г. крестьяне платили оброчную подать - 12% от урожая и земский сбор - 57% от оброчной подати (6,8% от урожая).

Основным видом деятельности в данной местности было скотоводство, чему способствовали огромные луга. Пастбища составляли 48% от всей территории области. Но молокане занимались скотоводством только в рамках собственных потребностей. Они разводили лошадей, быков (буйволов разводили турки) и овец. Многие молокане занимались пчеловодством, хотя из медоносных растений существовали только подсолнечник и желтая роза, но все равно мёд получали очень высокого качества.

Будучи по преимуществу земледельцами, молокане по окончанию полевых работ занимались и извозом. Извоз играл важную роль в экономике семьи. Бюджет семьи строился следующим образом. Вначале XX в. средний расход на человека составлял около 66 руб. в год, а на семью 600 рублей. К этому необходимо добавить расходы на корм скота (около 140 руб. в год). Получалось, таким образом, 740 рублей. Доход семьи составлял 659 руб., поэтому дефицит покрывался извозом. В каждой семье обязательно имелись от одного до нескольких фургонов. Обычно заработанные деньги уходили на уплату налогов.

Знание грамоты, умение выполнять принятые обязательства способствовали тому, что местные купцы предпочитали молокан другим транспортировщикам. Они хорошо знали местность и способствовали прокладыванию торговых путей Закавказья. Иногда даже сами закупали товары. При этом отмечалось, что молокане не пользовались оружием, но, если нападение произойдёт, от молоканских «следователей» не сбежать. Это знали все, и поэтому молокане спокойно провозили ценный груз без охраны в глухих дебрях.

По московскому договору от 01.01.01г. между РСФСР и Турцией и по Карскому договору от 01.01.01 г. между Советским Азербайджаном, Советской Арменией, Советской Грузией и Турцией к Турции отошли: Карс, Ардаган, Артвин, часть Батумской области и Сурмалинский уезд (23.6 тыс. кв. км с населением 572 тыс. человек). Таким образом, молоканские поселения оказались за границей исторический родины. Вследствие повышенной смертности, бегства из этих районов армян и молокан население отошедших к Турции областей сократилось на 250 тыс. человек по сравнению с 1917 годом.

После того, как область вошла в состав Турции, новая власть провела перераспределение земли. Русским поселенцам выделили в собственность достаточно земли, обременив их очень маленьким налогом (2 лиры в год). Для сравнения отметим, что дневной заработок рабочего составлял 10 лир, а бутылка водки стоила 1.7 лиры. Однако земледелие существенно затрудняла чересполосица. Каждая семья имела несколько участков-загонов. В среднем семья владела не меньше, чем 10 гектарами угодий (около 1,5 гектара на человека). До 1950 г. землей наделяли подушно каждого члена семьи (в том числе и женщин, и детей), а к 1950 г. свободной земли не стало, и новые наделы молоканам перестали нарезать вообще. Земля после этого перераспределялась уже внутри семьи.

Управлением села занимался выбранный жителями села староста – «мухтар» и два–три его помощника. Их избирали из жителей села, как правило, русских. Мухтар следил за порядком в селе: рассматривал различные жалобы, занимался документацией, выписывал справки о рождении или смерти и т. д.

После 1922 г. около 10 тыс. человек переехали в Россию. Тех, кто остался в Турции, местное население постепенно стало вытеснять. И через двадцать лет после присоединения региона к Турции русскому населению стало жить очень сложно. Турецкое правительство их не защищало. Сам регион экономически деградировал и был отброшен на полвека назад. Русское население оказалось словно законсервировано на сорок лет. Мировой прогресс как бы обошел их стороной. Несколько поколений осталось жить так, как жили их предки в царской России. Поэтому, изучая особенности проживания молокан в Турции, можно представить жизнь и хозяйственную деятельность русского крестьянина XIX - начала XX веков.

Советский исследователь приводит данные, наглядно показывающие экономический упадок Карсской области после включения её в состав Турции.

1. Площадь посевов в 1927 г. была меньше, чем в 1885 г., то есть в самом начале колонизации области славянским населением.

2. Численность населения Карской области в 1940 году была меньше, чем в 1915г.

3. Количество сельхозмашин в 40-х гг. не достигало уровня 1911 г.

4. Средняя урожайность в 40-50-х гг. XX в. была ниже, чем в 90-хг. XIX в.

5. Урожай пшеницы, ячменя, чечевицы в 1942 г. был ниже, чем в 1896 г.

6. Промышленное производство в Карсской области и количество рабочих в 1930 г. стало меньше, чем в 1898 г.

7. Шоссейные дороги остались прежние, построенные в царское время.

8. Процент грамотности в 1931–1932 гг. был ниже, чем в 1907 г., и только в 1935 г. он достиг уровня 1907 г.

9. Врачей в 40-хгг. XX в. было меньше, чем в 1885 г.

10.Урожай зерновых сократился с 217 тыс. тонн в 1939 г. до 45 тыс. тонн в 1942 г.

К 1960 г. во всех молоканских селениях наблюдалась бедность. Жители жили полностью натуральным хозяйством. Семьи были большими, а земли не хватало, постепенно местные жители отняли даже пастбища. Жили только за счет того, что сеяли. В тоже время, по воспоминаниям жителей, никто не голодал, еды было всегда вдоволь, но наличных денег было очень мало. Даже в магазинах они отоваривались сельхозпродукцией. Это говорит о существовании особого культа труда, более того, это часть религиозного сознания. В любых условиях на столе всегда должны находиться хлеб и мясо.

Технология ведения сельского хозяйства оставалась весьма примитивной, практически не изменилась с царских времен. Пары пахали в июне. Почву запахивали вместе с травой. Для пахоты использовали однолемеховый плуг. Он был полностью железный или деревянный, но с железным лемехом. В плуг впрягали 2 – 3 пары быков, сзади шел мужчина и держал его за две ручки. Погоняли быков 2 – 3 погонщика: это были обычно дети. Чтобы подбодрить животных, пели песни. Быки шли навстречу друг другу. Почва в Карсской области была очень плодородная, но глубже 50 см шли скалы. Потом эта земля оставалась отдыхать до весны, в апреле её засевали, а по пахоте бороновали. Также весной вспахивали землю «по стержням», но уже «букарем», то есть плугом с 3 – 4 лемехами.

Сев проводили только весной. Сеяли пшеницу, ячмень, рожь, полбу (из неё варили очень вкусную кашу), гречиху, просо, лен, подсолнечник. Сенокос начинали в начале июня. Косили конными косилками -«травянками», в которые запрягали 2-х лошадей, и ещё одну лошадь запрягали в «грабли». Скошенное и высушенное сено возили в «мажарках» («мажарах»). Во время сенокоса одна из невесток собирала детей и, взяв еду, перегоняла скот на летнее пастбище, которое находилось высоко в горах. Это делалось для того, чтобы во время уборки скот не мешал. В горах в начале лета было разнотравье, поэтому именно в это время пахтали масло и квасили сыр.

В августе начиналась уборка. К этому времени зерно с трудом успевало вызревать. Урожай собирали маленький - около 10-15 центнеров с гектара, но отношение к земле и урожаю было очень бережным: молокане хранили и берегли каждое зернышко. Зерно использовали только для собственных потребностей. Продавали очень мало, только излишки. Так как все семьи были большие, поэтому все, что выращивали, потребляли сами. Сначала урожай косили «травянками», потом все собирали «согребалками» (конные грабли), складывали в «мажарку» и везли домой, где складывали зерно на току. Потом начиналась молотьба. Целый месяц стояла пыль. Все колосья выкладывали в круг диаметром 25 м., использовали молотильные доски общей площадью 1-2 м., с внутренней стороны которых вбивали кремневые камни. Запряженных лошадей водили по кругу. Ими управлял один мальчик. Молотьба длилась с утра до вечера. На следующий день молотили новую партию. Так солому превращали в полову, которую затем собирали в один ворох и начинали веять.

Веялка представляла собой деревянный агрегат, имеющий вид ящика шириной 1,5м, длиной 3м. и высотой 2 м. Один очень сильный мужчина крутил ручку, а второй сверху засыпал в неё полову. Внутри находились 4 лопасти, которые создавали поток воздуха, а внизу через сито высыпалось зерно. Для ячменя ячейки в сите были крупнее, а для льна мельче. Потом зерно собирали для хранения в амбары.

Только русское население в Карсской области занималось огородничеством, несмотря на огромный риск из-за погоды или неплодородности. В среднем каждая семья имела 0,8 га огородов, которые располагались традиционно возле дома. Огородничество считалось женским делом. Обычно им занимались незамужние девушки, которые могли наниматься на прополку и к соседям. Из огородных культур выращивали капусту, морковь, свеклу, картофель, фасоль, горох, перец, зелень, огурцы, даже помидоры, хотя они и не успевали вызревать.

Семена многих овощей молокане привезли в Советский Союз и разводят до сих пор, удивляя соседей обилием урожая. В Турции молокане выращивали подсолнечник, семена которого продавали в городе или обменивали на товары в местных магазинах. Чтобы огород давал хороший урожай, его ежегодно унавоживали. Из технических растений выращивали только лён, который использовали на масло и ткани, но в целом данная отрасль была развита очень слабо.

Кроме работы у себя в доме, молокане часто нанимались к своим соседям, такая работа носила сезонный характер. Но так как в целом все жили очень бедно, то и зарабатывали очень мало. Труд одного работника оценивался около 10 лир в день. За неделю работы можно было одеться, поэтому в работники обычно шли холостые парни.

Перед праздниками часто ездили в город (Карс), где продавали сельскохозяйственную продукцию: овощи, семечки, мед. Оттуда же везли одежду и необходимые в хозяйстве товары. В то время как деревня нищенствовала, живя практически натуральным хозяйством, турецкие города поражали селян своим великолепием. Они были электрифицированы, по дорогам ездило множество автомобилей, хотя в деревне машина была диковинкой. На рынках даже зимой прилавки ломились от изобилия фруктов. Всего 40 – 50 км отделяло села от Карса. Поэтому иногда молокане брали семью и переезжали на заработки в город.

Довольно часто молоканки сдавали молоко в ближайшие молочные заводы. Зимой многие мужчины зарабатывали на извозе. Все зависело от того, насколько предприимчивыми и хозяйственными являются хозяева семьи. Как вспоминают старожилы, хорошо жили те, кто много работал. Это было связано с натуральным типом хозяйства, которое господствовало у крестьян. Даже самые бедные семьи никогда не голодали, так как держали скот и владели землей. Но все, что выращивали, они потребляли сами, поэтому практически не имели наличных денег.

В то же время русские, хотя и жили бедно, в сравнении с местным населением были довольно зажиточными. Молокане любыми способами пытались заработать. Труд был элементом религиозного менталитета, отсюда и особое отношение молокан к еде. Турки жили гораздо беднее, особенно нищенствовали курды. Земледелием они не занимались и часто нанимались в работники к молоканам. Обычно они пасли скот. В целом работали за бесценок, часто только за еду.

Наиболее зажиточными были владельцы водяных мельниц. За помол зерна мельник брал 1/16 часть привезенного зерна, но и это давало ему хороший доход. Мощность мельницы позволяла молотить около 20 тонн в сутки, за два часа доход от помола покрывал годовалый налог. Особенно ценились в области кузнецы. Они были только русскими и занимались как ремонтом сельхозтехники, так и изготовлением домашней утвари. Отношения с турецким населением были нормальные, но молокане и турки держались на дистанции. В каждом русском селе проживало несколько турецких семей, но с ними поддерживались только деловые отношения. Даже дети никогда не играли вместе, не говоря об отношениях молодых людей. Межнациональные браки не допускались с обеих сторон. Русских турки называли «гяурами» – неверующими. Турок раздражало пьянство русских, хотя пьющих среди молокан было мало. В основном употребляли алкоголь только очень бедные. Состоятельные же молокане были у местных жителей в почете, особенно тот, кто разбирался в технике и кузнецы.

Школа в молоканских селах была пятиклассная. Учили самому необходимому, естественно, на турецком языке. Занятия проходили в зимнее время. Учитель был самым уважаемым человеком в селении. Непослушных учеников били линейкой, и это не возбранялось. По-русски читать учили дома родители, поэтому читать умели почти все, хотя довольно плохо. Но писать практически не умел никто. Средние учебные заведения существовали только в крупных городах, обучение стоило очень дорого, поэтому среди молокан желающих учиться было очень мало.

Экономическое положение молокан ухудшилось, когда стали ходатайствовать об отъезде в Россию (с середины 50-х гг. XX в.). В связи с предстоящим отъездом стали меньше работать, кроме того, сказывался и недостаток земли. А при отъезде имущество бросали или продавали за бесценок. Например, одна довольно зажиточная семья мельницу отдала за два ковра.

Организатором переселения был . Он занимался скотоводством, владел мельницей и был довольно грамотным человеком (мог и писать, и читать по-русски). В свободное от работы время учил сельских детей русской грамоте, поэтому односельчане доверили ему «ходатайство» о переселении на родину. Ему помогали , , .

Это был период холодных международных отношений между двумя странами, поэтому турецкое правительство было против переселения русских и всячески препятствовало. Организаторов забирали в полицию, избивали. Иван Степанович обратился в Советское посольство в Анкаре, и Москва дала согласие на переезд молокан. Все проблемы с переездом, конечно, решали сами молокане. Турки шли на крайние меры, чтобы не отпустить русских. В Ольшанку несколько раз приезжала турецкая делегация из Анкары, которая пыталась отговорить жителей от переезда и предлагала различные льготы: обещали выделить всем ссуды и наделить хорошими участками земли, в крайнем случае, они предлагали уехать бесплатно в США. Молокане же твердо решили ехать на родину.

Переезжали целый месяц по 15 семей (столько вмещал поезд). За это время переселилось около 3 тыс. человек. не дожил до этого события – сказались дни, проведенные в полиции. Он умер в 68 лет, затем умерла его жена (оба они похоронены в Турции).

В целом можно сказать о том, что в экономическом плане русские переселенцы, оставшиеся на территории Турции, очень сильно отстали по экономическому и социальному развитию от населения, проживающего на территории Советского Союза. До самого отъезда, то есть до начала 60–х гг. XX в., они продолжали выполнять все основные сельскохозяйственные работы при помощи скота, в то время как центральные турецкие города в своем развитии резко шагнули вперед.

В тоже время необходимо отметить, что проживание в иноэтнической среде позволило молоканам сохранить нетронутой свою культуру и традиции, обряды в том виде, в каком они их привезли в Турцию в конце XIX-начале XX веках. Они сохранили многие духовные ценности, такие, как уважение к ближнему, к старшему, любовь к труду, к земле. В новых условиях переселенцы смогли сохранить привычный образ жизни. Основой хозяйственной жизни крестьян продолжало оставаться земледельческо-скотоводческое хозяйство.

2.3 Хозяйственная и общественная жизнь молоканских общин в

советское время.

Во второй половине XIX в. молокане появляются на Северном Кавказе. В основном это были одиночные семьи, которые довольно часто из-за невозможности более близкого контакта со своими близкими начинали посещать многочисленные баптистские общины. В этот период баптизм повсеместно составлял серьезную конкуренцию молоканству. В большей степени это связано с тем, что по своим религиозным установкам он очень похож на молоканство, поэтому многие молокане, отвергнутые или вынужденные выехать по какой-то причине из общины, переходили в

баптизм.

Этот процесс характерен как для конца XIX – начала XX вв., так и для советского периода. В первое десятилетие XX в. число молокан остается практически неизменным, хотя данные и здесь очень противоречивы. Так известный миссионер С. Никольский упоминает о 1369 молоканах, проживающих в епархии к 1907 году. В 1909 г. молокан вместе с духоборами насчитывалось 968 чел., а в 1912 г. их было уже 1322 человека.

В 20-х гг. XX в. количество молокан, проживающих на Северном Кавказе, значительно увеличилось. После вхождения Карсской области в состав Турции русскому населению, проживающему на этой территории, разрешили переселиться обратно в Россию. В 1922 г. в Сальский округ, Донскую область и в несколько закавказских селений переселяются около 10 тыс. переселенцев. В целом в Кавказском регионе проживало около 17 тыс. молокан.

Время было очень сложное: зима, голод, везде разруха, связанная с революцией и гражданской войной, переселенцы оказались в трудном положении, а назад в Турцию их уже не пустили. Переселенцев привезли в голую Сальскую степь, где небыло ничего, но перезимовать на квартирах в селениях им не разрешили. Мужчины тут же стали рыть землянки для детей и женщин, а сами в первую ночь ночевали на голой земле. Вокруг на несколько десятков километров не было ни одного населенного пункта. «В ту зиму из 18 человек в нашей семье осталось пятеро, а я потеряла сразу двоих детей» - вспоминает . Практически все переболели тифом. От голода, холода и тифа только детей тогда хоронили по 15-18 чел. в день, не считая взрослых.

Зимовали переселенцы в землянках, а весной стали строить жилье. Дома строили из самана, а крышу покрывали соломой или черепицей. Благодаря своему трудолюбию за два года совершенно пустую степь в 50 тыс. десятин застроили 39 селами по 200-400 чел., которые в 1923 г. объединились в кооператив «Сельскохозяйственное кредитное товарищество объединенных молоканских общин «Серп и молот»». Товарищество занималось заготовкой зерновых: пшеницы, ржи, ячменя. Уже за год своего существования обществом было построено 5 школ, агрономический пункт, аптека, контора, два амбара, два магазина, кирпично-черепичный и три сыроваренных завода, на которых выпускали сыр трех сортов: «русско-швейцарский», «тушинский», «бакштейн».

Кроме этого, молокане построили 10 молочных ферм и 4 пресса для прессования сена, которого в одном только 1924 г. заготовили около 200 тыс. пудов. Кооператив имел три трактора и другие сельхозмашины, его члены развели 1 тыс. овец, 2 тыс. коров, 1 тыс. лошадей, птицу. В 1924 г. в Москву в Маслоцентр члены кооператива сдали 720 пудов сыра на 39 тыс. рублей, на которые они закупили сырья и приборов.

Элементы демократизма, традиции коллективизма, свойственные молоканам и объясняемые их менталитетом, объясняют то, что с приходом Советской власти молокане одними из первых включились в социалистическое строительство. Они признали необходимость военной службы, откликнулись на призыв правительства заселять свободные земли, стали создавать различного типа кооперативные объединения. Но государство не радовали успехи молоканского общества.

В сентябре 1925 г. на молоканском съезде в Тифлисе обсуждались экономические и хозяйственные вопросы. В отчете о проведении съезда видно, что ни на быт, ни на сознание молокан революция влияния не оказала. Они по-прежнему были равнодушны к политике, их волновали только вопросы, связанные с перераспределением земли. Молокане были очень недовольны существовавшей здесь уравниловкой. Они считали, что им приходилось брать в аренду земли у «бездельников», которые просто не хотели её обрабатывать. Говорили о вреде введенной чересполосицы, которой никогда не было в Закавказье, поэтому настаивали на пересмотре земельного устройства в этом регионе. Кроме того, они обратились к правительству с просьбой об открытии ветеринарных школ и здравоохранительного пункта. Но по мере сворачивания НЭПа молокане стали уменьшать посевную площадь и сокращать поголовье скота.

На территории Ставропольского края в 20-х гг. также было создано несколько молоканских селений из переселенцев из Карсской области. В 1924 г. в Предгорном районе появился х. Эльбрус. В годы НЭПа это поселение состояло из довольно крепких хозяйств. Многие хозяева смогли обзавестись инвентарем, в том числе и тракторами. Они держали много скота. Вступать вколхоз они не собирались. «Не было у нас кулаков, то есть мужиков, нанимавших батраков для работы в своем хозяйстве. Не было и настолько бедных семей, которые, чтобы иметь свой хлеб насущный, шли в батраки», - вспоминает современник тех лет. Более того, учитывая

сплоченность молокан в общине, презирали и выгоняли из общины вступивших в колхозы.

Между сектантами-колхозниками и не колхозниками возникло отчуждение, даже вражда: «Куда вы попали? В гнезда Антихриста. Осмотритесь», - говорили старики. Молокане подчеркивали, что вступивший в колхоз уже не свой человек, а «потерявшийся». Община отказывалась крестить его детей, а это означало, что в случае смерти его или его близких, откажется и хоронить. Для верующего человека это было поводом задуматься.

Как правило, молокане представляли зажиточную часть населения и соответственно «представляли угрозу для советского общества». В 1929 г. вышел в свет последний номер журнала «Вестник духовных христиан молокан». В конце 20-х гг. XX в., когда развернулось колхозное строительство, одним из активных молоканских деятелей была выдвинута программа. Она была выражена в письме Бонч- в ответ на его воззвание к сектантам и старообрядцам о предоставлении им возможности вступать в совхозы и занимать свободные земли. Зайцев потребовал невмешательства во внутренние распорядки общин, касающиеся организации труда и распределения урожая. Он также потребовал возврата хуторских земель, т. е. частной собственности. Требования фактического восстановления дореволюционных порядков лишний раз показывают непонимание рядовыми крестьянами сущности советской власти и колхозного строя.

Выходом из создавшейся ситуации стало создание таких колхозов, в которых бы молокане могли сохранять свой уклад. Отношение к колхозу поэтому стало меняться. «Колхоз от Советской власти, но в писании же сказано, что власти надо повиноваться», - поговаривали молокане. В Ставропольском крае в 30-х гг. XX в. существовало уже несколько таких хозяйств, в которых основная часть населения была представлена молоканами: х. Эльбрус, х. Зайцев, х. Юца, пос. Водопадским (Предгорный район).

Они ничем не отличались от «молоканских колхозов», которые создавались на основе молоканских сел в Закавказских республиках. Все были довольно крепкими. Они состояли целиком из молокан, хотя часто в них работали и представители других сект (адвентисты, баптисты). Даже председатель колхоза, члены правления и главные специалисты были молоканами. Элементы трудовой этики и менталитет молокан отразились и здесь: не было безразличного, рваческого отношения к обобществленной коллективной собственности. Все работали в высшей степени добросовестно. Особенностью, которая отличала такие хозяйства, было отсутствие свиноводческих ферм, на которых молокане принципиально отказывались работать.

Таким образом, молокане по-своему воспринимали колхозное строительство. Они видели в колхозах образы первых христианских общин. Поэтому в первое время с воодушевлением объединились в свои «молоканские» колхозы. Но, естественно, что их религиозная деятельность не могла устраивать правительство. В результате молокане отказались вступать в какие-либо колхозы, более того, благодаря своей религиозной общности и сплоченности, они не допускали вхождение в «свои» колхозы православных. В противовес комсомолу и пионерии молоканская молодежь начинает объединяться в свои организацию - «моломол». В тоже время, как отмечали участники антирелигиозной пропаганды, молокане зарекомендовали себя прекрасными работниками.

Работа в колхозах позволяла молоканам продолжать заниматься сельским хозяйством - тем видом деятельности, которым занимались их предки. Это способствовало сохранению общины внутри колхозов. Община защищала своих членов от различного рода несправедливостей, которых было много в те годы. Они оставались законопослушными гражданами и со стороны государства они больше не вызывали недовольства.

Во время Великой Отечественной войны молокане вместе со всеми советскими людьми участвовали в освобождении Родины. Старики до сих пор с ужасом вспоминают страшные годы оккупации. Многие семьи потеряли мужчин: мужей, отцов, сыновей. В послевоенные годы молокане участвовали в восстановлении хозяйства. В эти годы на Ставрополье переселяется несколько семей из Ростовской области (Сальского района), а в 50-х гг. XX в. в край переселяются несколько семей молокан (около 40 человек) из Азербайджанской ССР (с. Ново-Саратовка) и из Чечено-Ингушской АССР, откуда их выслали, освободив дома для вернувшихся из депортации. Они образовали в Предгорном районе с. Орбельяновка.

Необходимо отметить, что в это время постепенно молодое поколение начинает отступать от молоканства. Это связано, прежде всего, с антирелигиозной политикой, которая проводилась по всей стране. Быть молоканом стало стыдно. Они скрывали свое вероисповедание. В 50–80 гг. XX в. религиозные собрания стали посещать только люди пенсионного возраста, хотя, как отмечается в различных отчетах, в большие религиозные праздники (в основном на Пасху), община продолжала собираться почти в полном составе. Официально гонений на молокан в советское время не было, но запрет посещения молитвенных собрания молодежью ослабил влияние общины.

В послевоенные годы молокане активно включаются в процесс урбанизации, особенно этот процесс, активно проходил в Азербайджанской ССР. По мнению советских ученых, усиленный отток русского населения из азербайджанских деревень вызван не столько притяжением городов, сколько обострением негативных тенденций в экономической и социальной жизни переселенческих сел Азербайджана в послевоенное время.

Другой причиной этнографы называют этно-культурную «ущемленность», которую стало ощущать русское население с 50-х г. XX в., связанную с объединением азербайджанских и русских селений в рамках единых сельсоветов, колхозов, совхозов. При поддержке районного начальства азербайджанцы стали занимать важнейшие административные и хозяйственные посты, что ограничивало возможность социального продвижения русских. Пренебрежение со стороны местных администраций демократическим методам руководства, а порой и явные нарушения советского законодательства воспринимались русскими как национальное ущемление, от которого находили спасение лишь в переселении.

Постепенно, за несколько десятков лет, молоканские традиции во многих общинах Азербайджанской ССР, Краснодарского и Ставропольского краях и Ростовской области были утеряны. Свои традиции на территории Советского государства сохранили лишь общины, проживающие на территории Армянской республики. По данным советского исследователя , численность молокан к 70–м гг. XX в. сократилось в 15 раз по сравнению с дореволюционными показателями. Молоканские общины были представлены только представителями старшего поколения, которое составляло 77% всех посещающих молоканские молитвенные собрания. Правда, этот показатель относится только к Закавказскому региону.

Молокане, как и требовал закон, старались зарегистрировать свои общины. Они собирались на дому или покупали здание для собраний. При этом они обязаны были информировать власть о месте проведения собраний, количестве людей и социальном положении их посещающих. Как правило, это были пенсионеры, все с начальным образованием. Пресвитеры отчитывались перед властью о членах, посещающих собрания, расходах и доходах, количестве проведенных культовых мероприятий, то есть находились под контролем государства. Даже для того, чтобы избрать пресвитера, молокане вынуждены были спрашивать разрешение у власти. Но сразу отметим, что только представители течения «постоянных» молокан согласились регистрировать общины. До настоящего времени ни одно собрание «прыгунов» не приняло регистрацию.

В конце 1961 г. на территорию Советского Союза возвращаются представители молоканских общин, проживающих на территории Турции. Переселенцев поселяют в Ставропольском крае и Астраханской области. На территорию Ставропольского края тогда прибыло 297 семей или 1539 человек. Все переселенцы были расселены по нескольким районам края: Благодарненский район (26 семей или 124чел.),Арзгирский район (105 семей или 548 чел.), Левокумский район (97 семей или 540 чел.), Михайловский район (48 семей или 233 чел.), Александровский район (21 семья или 80 чел.).

При приезде все семьи получили разовые пособия в размере 300 руб. на главу семьи и по 60 руб. на каждого члена дополнительно. Их также обеспечили имуществом, одеждой, выдали обувь, посуду, матрацы, даже дешевую мебель, обеспечили жилой площадью. Власти помогли обзавестись личным подсобным хозяйством, переселенцам выделили скот, птицу. Для переселенцев стали строить дома. Желающим предоставили 35% ссуду на 10 лет. Но для многих семей этого было недостаточно. Все семьи были многодетные (всреднем по 8-13 детей) при одном трудоспособном отце, поэтому большинство семей находилось в тяжелом материальном положении. Нехватало самого главного: теплой одежды, обуви, посуды, хозяйственного инвентаря.

По причине малограмотности и изоляции в прежних местах проживания, молокане не знали, что собой представляло советское государство. Они не читали газет, не слушали радио. Особенно отсталым в культурно-политическом отношении былиженщины, которые полностью находились под влиянием мужей, которые не разрешали посещать им общественные места.

На Ставрополье в первую очередь молокан стали обучать грамоте. Все приезжие хорошо говорили по-русски, довольно свободно читали, но писать практически никто не умел. Дети были определены в школы, и учителям приходилось дополнительно заниматься с детьми, чтобы они могли учиться по школьной программе. Те, кто был постарше, посещали вечерние школы. Малышей определили в детские сады и ясли. Была организована специальная медицинская служба.

Трудоспособное население было сразу определено на работу (кроме многодетных матерей). Учитывая особенность хозяйственной деятельности молокан в Турции, они все были утроены на работу в животноводческих фермах. Многие вышли на работу уже на второй-третий день после переезда. Мужчины были отправлены на курсы трактористов и шоферов.

В целом переселенцы высказывали благодарность местным властям. Они получали, пособия на детей, могли работать, но главное, они получили советские паспорта и свидетельства о рождении детей.

Необходимо отметить, что по причине малограмотности молокан и некомпетентности местных отделов кадров возникало множество ошибок. Например, в Турции называли девочку не Галина, а Агафья, поэтому при оформлении различных документов, могли писать по-разному, что доставляло в будущем женщине множество проблем.

Другой распространенной ошибкой было неправильная запись фамилий. Кроме того, в Турции, где они проживали раньше, существовала путаница в документации на детей. Поэтому при оформлении свидетельства о рождении ребенка и паспортов писали приблизительную дату. Ошибка могла составлять несколько лет, в связи с чем возникали проблемы при уходе на пенсию.

В отдельных случаях переселенцы проживали в не приспособленных для этого местах. Так несколько семей в с. Каменная Балка Благодарненского района, в которых было много маленьких детей, долгое время оставались жить в здании практически не отапливаемой конторы совхоза, где не было подсобных помещений для хозяйственных нужд. В одной комнате ютилось сразу несколько семей. В комнатах, предоставленных переселенцам в с/з «Левокумском» отсутствовали плиты для приготовления пищи, в с/з «Красный Маныч» часть семей не обеспечили столами, стульями, кроватями, поэтому люди вынуждены были спать на земляном полу при большой скученности.

Небыло организовано достаточное питание. На семью из 8-10 человек выделялось 20 кг картофеля в месяц, отсутствовала регулярная продажа молочных, мясных продуктов и муки. Во многие магазины не было завезено достаточного количества продуктов, которого поэтому переселенцам не хватало. Были случаи, когда переселенцам выдавались продукты, не пригодные к употреблению: в с/з «Красный Маныч» им выдали муку, зараженную шашелем, или выдавали картофель, побитый морозом.

Большим неудобством для переселенцев было то, что их расселяли в разных населенных пунктах. Они часто обращались к властям с просьбой выделить им отдельную территорию для проживания, чтобы они могли воссоединиться со своими семьями и близкими родственниками. Но получали отказ, хотя по заявлению , и , при переезде Советское посольство это гарантировало. Большим неудобством стал запрет со стороны партийных организаций на строительство или выделение им здания для проведений молитвенных собраний.

Новое место проживания многим не понравилось, поэтому часть молокан стали просить разрешить им вернуться обратно в Турцию. Так, просил вернуть его обратно в Турцию, где он владел мельницей и большим хозяйством, с помощью которых он мог содержать семью, в которой было 13 детей (старшему было 17 лет), здесь же на 60–70 руб. зарплаты это было невозможно. Но материально хорошо в Турции жили немогие, поэтому основной причиной желания вернуться назад было религиозное притеснение молокан и атеистическое воспитание молодежи. Молокане продолжали собираться по воскресеньям на молитвенные собрания, но молодежь посещать собрания стала меньше.

Кроме того, они прибыли из другой страны, со своей идеологией, со своим сознанием, обычаями, над которыми здесь смеялись. Люди в результате переезда были психологически надломлены. В основном переезд тяжело переживали те, кто в Турции жил материально обеспеченно. У них была налаженная жизнь, хозяйство, они были уважаемыми людьми. После переезда они оказались никем. Нужно было снова очень много работать, чтобы обеспечить себе и своим детям в будущем достойную жизнь.

Несмотря на принятые со стороны государства меры по устройству молокан, местное население не приняло их и открыто смеялось над их одеждой и речью. Их называли «турками» или пренебрежительно -«переселенцами», детей дразнили в школах. «Мы боимся за своих детей, они могут стать безбожниками». Взрослым приходилось работать по религиозным праздникам и воскресеньям, что считалось для молокан большим грехом. По мнению многих, в светской жизни, в которой они оказались и в которой было множество соблазнов, возникла угроза потери духовности. «Нам здесь не нравиться. Бог нас послал сюда на испытание. Приходиться работать в праздники, а мы этого допускать не можем». Поэтому в 1962 г. 15 человек подали заявление с просьбой вернуться назад, так в сознании считали себя туристами: «отдайте наши турецкие паспорта, мы – не русские, мы - молокане».

Инициаторами недовольства выступали пресвитеры, которые боялись терять авторитет в общине и, как не странно, те, кто в Турции жил очень бедно. Раздавались призывы не участвовать в общественных собраниях, голосованиях, различных воскресниках по благоустройству. Свои религиозные убеждения и соблюдение обрядов некоторые считали не совместимыми с пребыванием в советском государстве.

Единственный способ сохранения веры молокане видели только в возвращении обратно. В 1966 г. 50 чел. переселенцев подают заявления с просьбой о переезде обратно в Турцию, где им не запрещали собираться на молитвенные собрания. Начался даже сбор денег для отправления нескольких представителей в турецкое посольство в Москву. В июле 1968 г. несколько человек ездили в Москву для того, чтобы попасть в турецкое посольство и вручить 50 заявлений, где говорилось об их желании выехать в Турцию. Не попав в посольство, они пишут заявления в МИД.

Все ходатайства были отклонены как необоснованные, так как по месту их жительства имелось все возможности для отправления культа в соответствии с их вероучением. Никто препятствий для проведения культов им не чинил (за исключением привлечения молодежи, что для молокан было очень важным). Молокане жаловались на угрозы со стороны милиции и начальников предприятий, а также на отношение со стороны местных жителей, которые называли их «турками». Дабы исчерпать конфликт молокан освободили от работы на 7 дней на Пасху и была проведена работа с местным населением.

В то же время основная масса переселенцев не желала выезжать обратно, так как здесь они были гораздо лучше обустроены, чем в Турции. У каждой семьи было жилье, хозяйство. Они работали, получали пенсии, пособия на детей. У молодых людей появились огромные перспективы в жизни: окончить школу, поступить в институт, получить престижную профессию. Их жизнь стала боле насыщенной. Они стали посещать кинотеатры, клубы, читать различную литературу, смотреть телевизор. Из-за огромного авторитета, которым обладал пресвитер, своего желания остальные молокане активно не высказывали. Возможно, духовно-религиозная жизнь их была свободнее и богаче в Турции, но однозначно, что материально основная часть переселенцев лучше жила в Советском Союзе.

В настоящее время переселенцы из Турции практически полностью адаптировались к новым условиям. Они, как и прежде, занимаются сельским хозяйством. В отличие от местного населения, в хозяйстве которого преимущественно делается упор на свиноводство, в молоканском подсобном хозяйстве наблюдается преобладание крупного рогатого скота.

По обычаю в каждой молоканской семье обязательно должна быть хотя бы одна корова. Это показатель и благосостояния, и престижа. Другая причина состоит в том, что традиционными продуктами питания молокан остаются блюда из молока. У каждой хозяйки обязательно на столе должны быть пышки, домашние сыр, сметана, масло, обилие мяса. Основная часть работников животноводческих ферм – молокане. Сразу после переезда они зарекомендовали себя прекрасными работниками. На их религиозную деятельность государство никакого влияния не имеет.

Вконце 70-х - 80-хгг. XX в. несколько общин течения «постоянных» молокан были зарегистрированы. В отчетах о деятельности общины пресвитеры просто писали то, что от них требовалось: количество посещающих молитвенные собрания и сумма доходов и расходов в общине. Но «прыгуны» регистрироваться отказались принципиально, несмотря на продолжительные беседы со стороны органов власти.

Если говорить о молоканских общинах, которые на протяжении всего времени находились в составе России, то в 70–80-х гг. XX. в. они находились практически в упадке. В результате атеистической работы, проводимой в стране, многие традиции были просто утеряны. Особенно тяжело пришлось представителям молоканским общин, проживающим на территории Закавказских республик, которые в начале 90-х гг. были вынуждены покинуть свои поселения и переехать на новые места жительства. Это практически полностью разрушило их традиционное вероисповедание и общинное проживание. В настоящее время многие подвергнуты влиянию других сект, в особенности баптизма. Они оказались под влиянием советского образа жизни, поэтому их традиции, обряды полностью отличаются от того, что мы наблюдаем у выходцев из Турции.

В то же время в последние годы именно с их стороны наблюдаются попытки объединения всех молоканских общин в единую организацию. Практически ежегодно проходят различные молоканские съезды. На средства, собранные с помощью и американских молокан, строятся новые молитвенные здания. Большое место они отводят воспитанию молодого поколения, поэтому в последнее время ими организуются «воскресные школы» и «детские собрания».

Таким образом, советское государство оказало огромное влияние на молоканские традиции. Молокане по-своему воспринимали колхозное строительство. Они видели в колхозах образы первых христианских общин. Поэтому в первое время с воодушевлением объединились в свои «молоканские» колхозы. Так как молоканские традиции в основном базировались на религии, то с атеизмом, провозглашавшимся в стране, исчезают некоторые этические нормы молокан.

Выводы по главе:

Рассмотрев экономическое развитие молоканских общинв XIX – XX вв. можно сделать следующие выводы:

1. Несмотря на многочисленные гонения, экономическое развитие молоканских хозяйств практически всегда находилось на высоком уровне. Общины научились быстро адаптироваться в новых условиях, сочетая собственный опыт хозяйствования с традициями местных жителей. Они строили новую жизнь, так как они представляли её в своих мечтах ранее, без чиновников и священников. Умение и желание много работать, терпение, упорство и трезвый образ жизни позволили им за довольно короткий промежуток времени достигнуть огромных успехов в развитии хозяйства.

2. Молокане внесли огромный вклад в развитии экономики Кавказа. Они привезли в Закавказье определенный опыт ведения хозяйства, который позволил им за довольно короткий промежуток времени достигнуть больших результатов. В хозяйстве русских поселенцев были представлены такие отрасли сельского хозяйства как землиделие, скотоводство, огородничество (оно которое было на данной территории новшеством), птицеводство. Большую роль в развитии хозяйства региона молокане сыграли, занимаясь огородничеством, которого до них здесь не существовало. Они привезли на Кавказ свои сорта картофеля, свёклы, моркови, капусты, с которыми в XIX – первой половине XX вв они познакомили и местное население.

3. В молоканских селениях соотношение между пастбищной и пахотной землей было практически одинаковым, что говорит о большой роли и земледелия, и скотоводства в крестьянских хозяйствах, хотя в то время православное население занималось исключительно земледелием, ав хозяйственной деятельности местных народов преобладало скотоводство. Особое внимание в молоканском хозяйстве уделялось крупному рогатому скоту. Ощутимый приработок давал извоз.

4. На территории турецкого государства молокане оказались в экономической изоляции. До начала 60–х гг. XX в. их хозяйства носили натуральных характер. При этом необходимо отметить, что проживание на иноэтнической земле позволило молоканам сохранить нетронутой свою культуру, традиции и обряды в том виде, в каком они их привезли в Турцию конце XIX начале XX в. В новых условиях переселенцы смогли сохранить привычный образ жизни. Основой хозяйственной жизни крестьян продолжало оставаться земледельческо-скотоводческое хозяйство.

5. Необходимо сказать о таком важном факторе, как их общинность. Причем их общинные принципы проявлялись здесь только в вопросах взаимопомощи. Молокане не привыкли надеяться ни на кого, кроме себя, но, чтобы добиться результатов, они действовали сообща. Они помогали друг другу только на первых этапах, а потом человек обязан был сам обеспечивать свое будущее. Это позволяло каждому члену общины самому реализовываться и постоянно стремиться к чему-то, в то время как обычная поземельная община во многих вопросах отнимала хозяйственную инициативу.

6. Большую роль играл культ труда, который сочетал в себе религиозную, нравственную и практическую ценность. Основа труда в нравственном начале – помощь друг другу. Он является элементом Службы Божьей, одной из форм подвижнечества. Именно это позволяло в тяжелейших условиях переселений довольно быстро адаптироваться к новым условиям. Главное место в жизни молокан всегда занимала крестьянская работа: пахота, покос, жатва, молотьба, уход за скотиной. Именно трудолюбие позволило распахать территорию, где преимущественно существовало скотоводство. Независимо от места и времени проживания, труд являлся не просто средством существования, а содержанием и смыслом жизни. К такой жизни детей приучают с малых лет вне зависимости от того, чем они будут заниматься в будущем. Им прививается любовь к земле, животным, сельскому труду. Между собой молокане ценят друг друга по труду и по умению работать. Производным от умения работать был объем хозяйства. В любых условиях даже самые бедные молокане всегда на столе имели хлеб и мясо. В их сознании сохранилась идея, которую долгие годы вытеснялось советской идеологией – чем больше будешь работать, тем лучше будешь жить.

7. Огромное влияние на религиозные традиции и общественную жизнь молокан оказало советское государство. Большие изменения в привычный для молоканских общин образ жизни принесла антрелигиозная направленность деятельности государства, в особенности в отношении к молодежным организациям, что не позволило сохранит преемственность культуры. Основным способом сохранения в 20-3-х гг. XX в. было слияние общин с колхозами. Но постепенно община стала превращаться в хозяйственную единицу. В такой общине в советское время сохранились многие основные молоканские принципы хозяйствования, в то время как свои религиозные функции она практически утратила. В настоящее время наблюдается возрождение молоканских традиций. Но необходимо отметить, что в результате различногок ультурного и исторического развития, в которых оказались общины, этот процесс в настоящее время тоже проходит везде по-разному. Представители общин практически не поддерживают между собой связь. Поэтому процесс объединения всех общин в единую организацию нам представляется невозможным, несмотря на существующие попытки.