Новое уголовно-процессуальное законодательство о привлечении военнослужащих к уголовной ответственности
, капитан юстиции, кандидат юридических наук, научный сотрудник НИЦ военно-правовых проблем Военного университета
По-прежнему в качестве одной из важнейших задач общества выступает всемерное развитие и укрепление режима законности, охрана личности и государства от преступных посягательств. В решении этой проблемы видная роль принадлежит уголовному процессу, поскольку расследование преступлений и разрешение судами уголовных дел является одним из наиболее эффективных средств борьбы с нарушением законности.
Особое место в данной деятельности занимает утверждение режима законности в Вооруженных Силах, иных войсках и воинских формированиях Российской Федерации, так как укрепление законности в названных государственных органах тесно переплетается с укреплением воинской дисциплины и как следствие повышением боевой готовности войск, что, в свою очередь, отражается на безопасности общества и государства.
Военные суды, органы военной прокуратуры должны строить свою деятельность таким образом, чтобы каждый из совершивших преступление не мог избежать справедливого наказания и чтобы ни один невиновный не был необоснованно привлечен к уголовной ответственности.
Как один из видов ответственности «уголовная ответственность представляет собой реальное выполнение уголовно-правовой нормы, результатом которого является справедливое разрешение того или иного конфликта, выразившегося в совершении опасного для общества деяния, путем отрицательной оценки поведения этого лица специальным органом государства — судом и применения к виновному мер государственного принуждения — наказания»1 .
Норма уголовного закона, устанавливая наказание за то или иное деяние, не имеет в виду определенное лицо. Она предполагает уголовную ответственность всякого лица, которое при определенных условиях в будущем может нарушить запрет, содержащийся в законе. Практически уголовная ответственность реализуется именно как ответственность конкретного лица2 , а сущность привлечения к уголовной ответственности заключается в том, что в этот момент та или иная норма уголовного закона, предусматривающая уголовное наказание за общественно опасное деяние, применяется специально на то уполномоченными органами государства к конкретному лицу, совершившему такое деяние3 . При этом следует учитывать, что реализация уголовно-правовых отношений происходит только после вступления обвинительного приговора суда в законную силу.
Привлечение к уголовной ответственности может быть осуществлено исключительно при наличии достаточных к тому оснований в установленном законом порядке4 . Ранее процессуальный акт привлечения к уголовной ответственности заключался в том, что следователь, собрав данные, достаточные для предъявления обвинения, выносил постановление о привлечении конкретного лица в качестве обвиняемого по делу и предъявлял этому лицу вынесенное постановление5 . В настоящее время принят Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (далее — УПК РФ)6 , в п. 1 ст. 49 которого предусмотрено, что обвиняемым признается также лицо, в отношении которого органом дознания составлен обвинительный акт. Это новый для отечественного законодательства процессуальный документ, составляемый органом дознания после окончания дознания, если лицо не привлекалось в качестве обвиняемого, и направляемый вместе с материалами уголовного дела прокурору.
Исключительно важное значение акта привлечения в качестве обвиняемого заключается в том, что этим актом определяются пределы обвинения конкретного лица и тем самым пределы рассмотрения дела в суде7 . Аналогично следует рассматривать значение обвинительного акта, поскольку он также устанавливает пределы обвинения в суде.
Согласно ст. 252 УПК РФ разбирательство дела в суде производится только в отношении обвиняемых и лишь в пределах предъявленного им обвинения.
На протяжении всей истории развития российской государственности институт привлечения к уголовной ответственности в условиях армии и флота регулировался наряду с общими специальными нормами. Вплоть до первой половины XVII в. военнослужащие подлежали уголовной ответственности на общих основаниях и в общем порядке, за исключением случаев, когда военнослужащие совершали преступления во время походов. Особых органов, осуществляющих привлечение к уголовной ответственности военнослужащих, не существовало: соответствующие решения принимались либо общими органами военной юстиции, либо военным командованием. К середине XVII в. а сложились особая процедура привлечения военнослужащих к уголовной ответственности и особые органы, осуществляющие уголовное преследование в войсках и находившиеся в полной зависимости от военного командования. В мирное время дела о совершении военнослужащими преступлений расследовались и разбирались в различных приказах в зависимости от состава преступления, местности проживания и совершения общественно опасного деяния, рода войск и должностного положения военнослужащего. Дела о совершении особо тяжких преступлений военнослужащими (за исключением наиболее высокопоставленных, дела о преступлениях которых расследовались и разрешались в Тайном приказе) рассматривались в Разбойном приказе.
В военное время (с момента прибытия ратников в стан, на сборный пункт) функции уголовного преследования в войсках за все преступления переходили к командующим войсками: воеводе, войсковому маршалу, войсковому и полковому приставам, а также к стрелецким сотенным головам и другим командирам и воинским начальникам.
Небезынтересен следующий пример: в XVII в. существовала система отсрочек от привлечения к уголовной ответственности военнослужащих, совершивших преступления, не относящиеся к категории тяжких, на период ведения боевых действий. В годы Великой Отечественной войны военнослужащим предоставлялись отсрочки исполнения приговора. Такой опыт следует признать положительным и предусмотреть аналогичную систему в УПК РФ
Только в последнее десятилетие отечественное законодательство утратило правовые нормы, учитывающие специфику деятельности органов уголовной юстиции, осуществляющих свою деятельность в Вооруженных Силах Российской Федерации. Уголовно-процессуальный институт привлечения к уголовной ответственности в условиях Вооруженных Сил обладает спецификой и требует дополнительной законодательной регламентации. Это обусловливается особыми задачами по обеспечению военной безопасности государства и общества, возлагаемыми на военнослужащих, особенностями военно-служебных отношений и быта военнослужащих. Особенно четко это проявляется в условиях быстро меняющейся боевой обстановки, когда отсутствие эффективного регулирования деятельности органов военной юстиции может привести либо к утрате доказательственной базы и как следствие невозможности установления объективной истины по делу, либо к срыву выполнения боевой задачи.
Принятие УПК РФ ознаменовало начало нового этапа развития отечественного уголовно-процессуального законодательства, в том числе и правового института привлечения к уголовной ответственности, который включает прежде всего группу норм, составляющих содержание гл. 23 УПК РФ «Привлечение в качестве обвиняемого. Предъявление обвинения» (ст. ст. 171—175). Эти нормы регулируют условия и порядок производства названных процессуальных действий: основания привлечения в качестве обвиняемого; содержание мотивированного постановления; порядок вызова обвиняемого и предъявления ему обвинения; порядок допроса обвиняемого, изменения и дополнения обвинения.
Кроме того, рассматриваемый институт тесно связан с нормами, закрепляющими участие защитника при привлечении лица в качестве обвиняемого и его правовой статус (ст. ст. 16, 49—53 УПК РФ).
УПК РФ впервые предусмотрел нормы, определяющие круг лиц, обладающих уголовно-процессуальным иммунитетом, и процедуру привлечения их к уголовной ответственности, что нашло отражение в гл. 52 УПК РФ «Особенности производства по уголовным делам в отношении отдельных категорий лиц», которая распространяет свое действие также и на некоторые категории военнослужащих (например, судей военных судов и сотрудников военной прокуратуры, военнослужащих — членов органов местного самоуправления).
Привлечение в качестве обвиняемого состоит из пяти самостоятельных процессуальных действий: вынесения постановления о привлечении в качестве обвиняемого, вызова обвиняемого, предъявления обвинения, включая разъяснение прав и обязанностей, допроса обвиняемого, изменения обвинения. Производство этих актов подробно регламентировано уголовно-процессуальным законодательством (ст. ст. 171—175 УПК РФ). Строгое соблюдение этих норм уголовного процесса является необходимым условием законности рассматриваемых действий и всего производства по делу. Нарушение норм УПК РФ, предусматривающих порядок проведения указанных действий, может повлечь за собой недействительность всего производства по делу, отмену судебного приговора.
К рассматриваемому институту примыкает институт возмещения вреда, причиненного незаконным либо необоснованным привлечением к уголовной ответственности. Как известно, привлечение лица в качестве обвиняемого практически всегда сопровождается избранием меры пресечения, чем существенно ограничиваются права гражданина, поэтому при прекращении уголовного дела в любой из стадий процесса возникает вопрос о компенсации морального вреда.
В настоящее время продолжают действовать Положение о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, утвержденное Указом Президиума Верховного Совета СССР «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей» от 01.01.01 г. 7 , и изданная на его основании Инструкция по применению Положения о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда (утверждена Министерством юстиции СССР, Прокуратурой СССР и Министерством финансов СССР по согласованию с Верховным Судом СССР, МВД СССР и КГБ СССР 2 марта 1982 г.). Вряд ли можно согласиться с мнением авторов, которые полагают, что продолжающие действовать Положение и Инструкция, не предусматривая возможности возмещения морального вреда, не только вступают в противоречие с действующим гражданским законодательством, но и в определенном смысле могут «спровоцировать» нарушение права гражданина на компенсацию причиненного ему морального вреда8 . В соответствии с приказом Генеральной прокуратуры Российской Федерации от 3 августа 1998 г. № 52 нормативные и организационно-распорядительные документы, изданные Прокуратурой СССР, признаны недействующими, поэтому Инструкция по применению названного Положения не может применяться органами военной прокуратуры. Что касается упомянутого выше указа Президиума Верховного Совета СССР, то данная проблема решена Федеральным законом «О введении в действие части второй Гражданского кодекса Российской Федерации» от 01.01.01 г. , в ст. 4 которого сказано, что впредь до приведения законов и иных правовых актов, действующих на территории Российской Федерации, в соответствие с частью второй названного Кодекса законы и иные правовые акты Российской Федерации, в также акты законодательства Союза ССР, действующие на территории Российской Федерации в пределах и в порядке, предусмотренных законодательством Российской Федерации, применяются постольку, поскольку они не противоречат части второй Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ)9 . Поэтому названные нормативные правовые акты не должны применяться.
Устранение последствий причиненного морального вреда, осуществляемое следователем военной прокуратуры или военным прокурором, прекратившими уголовное преследование, отличается от денежной оценки причиненного морального вреда, которая определяется судом в порядке гражданского судопроизводства. Поэтому вопрос компенсации причиненного морального вреда не должен разрешаться на досудебных стадиях уголовного судопроизводства, поскольку это может привести к многочисленным жалобам на действия следователя или прокурора и повлечь необоснованное расходование бюджетных средств указанными должностными лицами. Кроме того, такая процедура входит в противоречие с требованиями ст. ст. 151 и 1101 ГК РФ. Вопрос о компенсации морального вреда независимо от вины причинителя должен решаться исключительно в порядке гражданского судопроизводства.
В УПК РФ законодатель указал, что устранение последствий морального вреда и денежная компенсация имущественного вреда, причиненного необоснованным либо незаконным привлечением к уголовной ответственности, возможны после подачи соответствующего заявления дознавателю, следователю, прокурору или судье, которые выносят постановление о производстве соответствующих выплат (ст. 135 УПК РФ).
Представляется, что все вопросы возмещения как материального, так и морального вреда, причиненного незаконным привлечением к уголовной ответственности, в целях установления единообразия и процессуальной экономии должны быть отнесены исключительно к компетенции суда. Из ст. и 135 УПК РФ следует исключить внесудебный порядок возмещения имущественного вреда, сохранив при этом обязанность органов предварительного расследования и прокурора принять меры к восстановлению нарушенных прав граждан.
В судебной практике возникает вопрос о размере компенсации морального вреда, причиненного действиями органов дознания, следователя, прокурора и суда. А. Эрделевский разработал единую таблицу размеров компенсации презюмируемого морального вреда. Базисный уровень размера компенсации автор определяет применительно к страданиям, испытываемым потерпевшим при причинении тяжкого вреда здоровью.
Следует признать целесообразность такого подхода к исчислению денежных сумм, подлежащих выплате гражданам, которым был причинен моральный вред действиями правоохранительных органов и суда.
УПК РФ предусматривает судебный порядок получения разрешения на применение меры пресечения в виде содержания под стражей (ст. 108). Если в условиях мирного времени такая процедура не вызовет больших сложностей, то во время ведения боевых действий органы предварительного следствия и дознания столкнутся в связи с этим со значительными сложностями. Это обусловливается тем, что военная прокуратура в более короткие сроки может приступить к выполнению своих задач, чем суд, так как создание военной прокуратуры производится совместным решением Генерального прокурора и Министра обороны Российской Федерации, а военный суд может быть образован только на основании федерального закона. Такая проблема существует и в настоящее время. Естественно, что в условиях военного времени санкционирование решений об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей вызовет большие сложности. Конечно, в мирное время такие вопросы могут и должны прорабатываться заранее. Но в быстро меняющейся боевой обстановке это вряд ли возможно. Таким образом, в условиях вооруженных конфликтов порядок санкционирования прокурором решения об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей следует сохранить.
Это не единственная проблема производства по уголовным делам в боевой обстановке, поэтому законодателю необходимо разработать законодательный акт, регламентирующий деятельность органов военной юстиции в военное время.
Следует учитывать и зарубежный опыт. Законодательство многих стран устанавливает исключения, предусматривающие на чрезвычайные случаи несудебный (административный) порядок решения вопросов о задержании, аресте, обысках, изъятии имущества и т. п. Например, во Франции по Закону «Об установлении чрезвычайного положения» от 3 апреля 1955 г. право санкционировать проведение обысков в жилищах в любое время суток может предоставляться административным властям декретом, устанавливающим чрезвычайное положение (ст. 11). В Греции при введении чрезвычайного положения приостанавливается действие статей Конституции, предусматривающих свободу передвижения, неприкосновенность жилища, в Канаде — разрешено изымать собственность, производить задержания и обыски без судебных приказов10 .
Особое место в системе прав на осуществление защиты обвиняемого занимает право воспользоваться услугами защитника. В условиях Вооруженных Сил Российской Федерации это вызывает определенные затруднения как в связи с удаленностью некоторых воинских частей от населенных пунктов, где военнослужащий-обвиняемый мог бы воспользоваться услугами адвоката, так и в связи с особенностями военно-служебных отношений. Например, военнослужащий, проходящий военную службу по призыву, может покинуть расположение воинской части только с разрешения командования и вряд ли можно рассчитывать на то, что такой военнослужащий будет отпущен в увольнение для встречи со своим защитником. При этом следует учесть, что в настоящее время в рядах Вооруженных Сил Российской Федерации проходят службу по призыву граждане из малоимущих семей, которым сложно самостоятельно оплатить услуги адвоката. Уровень образования таких граждан также, как правило, не высок, им тяжело правильно оценить сущность предъявленного обвинения, объем своих прав, определить основные направления защиты. Поэтому представляется целесообразным предусмотреть в УПК РФ обязательность участия защитника по всем делам и за счет государства, когда в качестве обвиняемого выступает военнослужащий по призыву. Необходимо закрепить право такого военнослужащего беспрепятственно встречаться с защитником-адвокатом.
Обвиняемый, содержащийся под стражей в качестве меры пресечения, вправе иметь свидания с защитником, родственниками и иными лицами, а также вести с ними переписку.
Особого внимания заслуживает проблема обеспечения защиты обвиняемого-военнослужащего в условиях вооруженных конфликтов, а тем более в условиях ведения крупномасштабных военных действий.
В годы Великой Отечественной войны на фронте обвиняемый не мог реализовать свое право иметь защитника, что, конечно, в современных условиях недопустимо. В то же время обычный порядок реализации указанного права в условиях ведения боевых действий неприемлем. Это следует хотя бы из того, что адвокаты не являются государственными служащими, поэтому их нельзя обязать прибыть в зону вооруженного конфликта. Еще одна сложность состоит в том, чтобы обеспечить право на защиту в сроки, установленные законом, т. е. с момента предъявления лицу обвинения или приобретения им прав подозреваемого. Нельзя согласиться с авторами, высказывающими мнение, что в чрезвычайных условиях право на защиту должно быть ограничено, а защитник должен предоставляться в момент ознакомления обвиняемого с материалами дела11.
Представляется, что наиболее предпочтителен в этом плане опыт, полученный во время ведения военных действий в Афганистане в 1978—1989 гг., когда защиту осуществляли адвокаты из числа офицеров, имеющих высшее юридическое образование и проходящих службу в системе Управления военных судов Министерства юстиции СССР. Восстановление такого института в составе Министерства юстиции Российской Федерации позволило бы решить названную проблему, обеспечить защиту прав и законных интересов военнослужащих, привлекаемых к уголовной ответственности в боевой обстановке. Создание института военной адвокатуры в составе Юридической службы Министерства обороны Российской Федерации представляется нецелесообразным, поскольку могут возникнуть, и вполне обоснованные, сомнения в независимости военного адвоката, находящегося в составе военного ведомства и подчиняющегося вышестоящему командованию. Поэтому необходимо предусмотреть институт военной адвокатуры в составе Министерства юстиции Российской Федерации путем внесения указания об этом в Закон «Об адвокатуре в Российской Федерации».
УПК РФ в ст. 47 содержит, в отличие от ст. 46 УПК РСФСР, полный систематизированный перечень прав обвиняемого. При этом круг прав обвиняемого несколько расширен. Обвиняемый с разрешения следователя может участвовать в следственных действиях, которые производятся по его ходатайству, ходатайству его защитника, законного представителя; снимать копии с материалов уголовного дела с помощью технических средств.
Вместе с тем следует отметить, что в ст. 47 УПК РФ содержатся не только права обвиняемого, но и права подсудимого. К ним следует отнести права, перечисленные в пп. 16—20 ч. 4 ст. 47 УПК РФ. Причем следователь обязан разъяснить обвиняемому все права, перечисленные в названной статье, невзирая на то, что реализовать их на досудебных стадиях уголовного процесса обвиняемый не может.
Необходимо также обратить внимание на то, что в ст. 267 УПК РФ закреплена обязанность председательствующего разъяснить подсудимому права, предусмотренные ст. 47, к которым относится, например, право знакомиться с материалами уголовного дела по окончании предварительного расследования. Поэтому представляется целесообразным изложить права обвиняемого и подсудимого в разных статьях УПК РФ.
Чтобы обеспечить получение от обвиняемого правдивых показаний, закон устанавливает ряд процессуальных гарантий. Одной из них является участие в допросе обвиняемого защитника, который, с одной стороны, действует в интересах обвиняемого, с другой — объективно помогает следствию, предостерегая его от односторонности или неполноты и других ошибок, которые могли бы привести к нарушению прав обвиняемого и, таким образом, к невыполнению задач, стоящих перед указанным следственным действием12.
В п. 4 ст. 173 УПК РФ установлена дополнительная гарантия защиты прав обвиняемого: обвиняемый не может быть повторно допрошен по тому же обвинению в случае его отказа от дачи показаний на первом допросе, за исключением случая, когда он сам изъявит такое желание.
По окончании допроса протокол предъявляется для прочтения обвиняемому, по просьбе которого он может быть прочитан ему допрашивающим. О том, кем был прочитан протокол, делается отметка на нем перед подписью обвиняемого.
Если обвиняемый просит дополнить или исправить протокол, его дополнения и поправки должны быть обязательно внесены в протокол и удостоверены подписями обвиняемого и следователя.
В соответствии со ст. 167 УПК РФ содержание протокола и факт невозможности его подписания обвиняемым подтверждаются защитником, законным представителем, представителем или понятыми, которые должны удостоверить это своими подписями.
В соответствии со ст. 167 УПК РФ «Удостоверение факта отказа от подписания или невозможности подписания протокола следственного действия» в случае отказа подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего или иного лица, участвующего в следственном действии, подписать протокол следственного действия следователь вносит в него соответствующую запись, которая удостоверяется подписью следователя, а также подписями защитника, законного представителя, представителя или понятых, если они участвуют в следственном действии. Таким образом, из текста статьи можно сделать вывод, что если перечисленные лица не участвуют в следственном действии, то удостоверения достоверности событий и факта невозможности обвиняемому лично подписать протокол следственного действия никаким иным лицом, кроме следователя, не требуется.
__________________________________________
1 См.: Уголовное право: Учебник / Под ред. . — М., 1969. — С. 17.
2 См.: Процессуальный порядок привлечения к уголовной ответственности:. Дисс. … канд. юрид. наук. — М., 1954. — С. 54.
3 См.: Привлечение к уголовной ответственности по советскому праву. Дисс. … доктора юрид. наук. — М., 1970. — С. 145.
4 См.: Признание обвиняемым своей вины. – М., 1975. — С. 71.
5 Постатейный комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. . — М., 1994. — С. 112; см. также: Лукашевич В. З. Установление уголовной ответственности в советском уголовном процессе. – Л., 1985. — С. 32.
6 Текст УПК РФ опубликован в «Российской газете» от 01.01.01 г.
7 См. ст. 254 УПК РСФСР.
8 См.: Ведомости Верховного Совета СССР. — 1981. — № 21. — Ст. 741.
9 См.: Возмещение морального вреда незаконно привлеченным к уголовной ответственности // Российская юстиция. — 2000. — № 9. — С. 40.
10 См.: Особенности расследования преступлений против военной службы в условиях чеченского конфликта. — М., 1997. — С. 39.
11 См., например: Проблемы и практика расследования преступлений, совершенных на почве межнациональных конфликтов // Место и роль органов внутренних дел в предупреждении и разрешении межнациональных конфликтов: Материалы научно-практической конференции. — М., 1993. — С. 188—190; Как расследовать массовые беспорядки // Социалистическая законность. — 1991. — № 12. — С. 28.
12 См.: Право обвиняемого на защиту на предварительном следствии. — М., 1961. — С. 47.
