Государственный капитализм в Советском Союзе: К вопросу о классовой природе советского общества (стр. 4 )

Сравнения с Великой французской революцией тем более обоснованы, что еще в 1920 г. крупнейший историк этой революции Альбер Матьез, оценивая современную ему российскую революцию, писал:

“Русские революционеры намеренно и сознательно копировали французские прототипы и были проникнуты тем же духом”[clvi].

Английский историк Эрик Хобсбаум так оценивает воздействие Великой французской революции на последующее мировое развитие:

“Французская революция действительно представляла собой ряд событий, столь мощных и всеобъемлющих по своему влиянию, что они навечно преобразили мир во многих отношениях и разбудили или по крайней мере определили силы, которые продолжают это преобразование…

Французская революция дала людям возможность почувствовать, что их деятельность может влиять на исторические события, а также дала им самый мощный лозунг, когда-либо сформулированный в интересах политической демократии и простого народа: "Свобода, Равенство, Братство"… Французская революция продемонстрировала власть простого народа в таком виде, о котором не позволяло себе забывать ни одно из последующих правительств.”[clvii]

Как и якобинская диктатура во Франции, Великий Октябрь был переломным, решающим моментом и наивысшей точкой Великой русской буржуазной революции. Диктатура пролетариата в течение двух-трех месяцев очистила страну от сковывавших ее цепей феодализма и от средневековья, оказала огромное очищающее воздействие на все страны мира, значительно превосходящее по своим масштабам воздействие Великой французской революции. Европейская революционная ситуация гг., частью которой была революция в России, заставила буржуазию всех стран мира пойти на уступки

Увы, силы рабочего класса всего мира и уровень его развития тогда еще были слишком слабы, чтобы удержать власть. Пролетарская диктатура, изолированная в отсталой России, вскоре была задушена изнутри бюрократией. Лучшая часть рабочего класса погибла на фронтах гражданской войны. Пользуясь этим, бюрократия выхолостила все рабочие организации (профсоюзы, Советы, пролетарскую партию), превратив их в послушные придатки госаппарата. Несогласных (Союз марксистов-ленинцев М. Рютина, группу демократического централизма, “Рабочую Правду”, Левую оппозицию и т. д.) стёрли в лагерную пыль. Самому пролетариату в тех материальных условиях достались, как это вскоре стало очевидно, лишь новые цепи, может быть, более легкие и удобные, более красиво разукрашенные, цепи государственного капитализма.

V

СОВЕТСКАЯ НОМЕНКЛАТУРА:

НАЕМНЫЕ СЛУЖАЩИЕ ГОСУДАРСТВА ИЛИ ГОСУДАРСТВЕННАЯ БУРЖУАЗИЯ?

К сожалению, научных исследований феномена советской номенклатуры до сих пор имеется крайне мало - буквально единицы, а специальные исследования, посвященные структуре и динамике доходов господствующего класса Советского Союза, практически неизвестны. Это и неудивительно: современный правящий класс тщательно оберегает тайну своего рождения, реальные истоки своего могущества.

Возможно, поэтому многие марксисты до сих пор даже отказываются признать в номенклатуре особый класс. Так, Программа МРП утверждает, что общественные функции капиталиста в СССР выполнялись наемными служащими государства[clviii], троцкисты предпочитают говорить о паразитическом слое и бюрократической касте, а большинство коммунистов если и признает наличие социального неравенства и эксплуатации человека человеком в Советском Союзе, то относит их исключительно на счет незаконного использования служебного положения, считая все законные формы распределения социалистическими.

Миф о незаконном происхождении эксплуатации и социального неравенства, основанный на официальной теории "отдельных недостатков и искажений социализма", очень выгоден правившему и правящему чиновничеству, так как позволяет скрыть "законные" источники обогащения, действительную классовую сущность государственной машины и государственной собственности.

Для того, чтобы ответить на вопрос, являлась ли номенклатура классом, стоит вспомнить ленинское определение классов:

“Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы – это такие группы людей, из которых одна может присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства”[clix].

Официально номенклатура в СССР появилась в 1925 г. 16 ноября 1925 г. Оргбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление “О порядке подбора и назначения работников”, которым утверждалась номенклатура должностей № 1 (утверждаемые ЦК), № 2 (утверждаемые Орграспредотделом ЦК) и №3 (ведомственные номенклатуры). Прилагаемая к этому постановлению инструкция указывала:

“Все предложения местных партийных органов о перемещениях и назначениях работников, перечисленных в номенклатурах № 1 и № 2, должны ставитьсячерез Орграспред ЦК на решение ЦК партии. Самостоятельно назначать и смещать этих работников местные партийные органы не могут” [clx]

Таким образом, с принципом всеобщей выборности и сменяемости в любой момент чиновников, заложенном в диктатуре пролетариата в Октябре 1917 г. и описанным в "Государстве и революции", было покончено.

Государственная собственность в Советском Союзе была коллективной (корпоративной) собственностью номенклатуры, которая полностью присваивала себе всю создаваемую на государственных предприятиях прибавочную стоимость, при чем не путем воровства, а на вполне "законных" основаниях и в строгом соответствии с положением в служебной иерархии - через систему специального распределения. Система привилегированного снабжения высшего чиновничества начала складываться в Советской России еще в годы гражданской войны, но окончательно оформилась лишь в 20-е годы - период бюрократического термидора.[clxi]

Пропасть, образовавшуюся между правящим классом и трудящимися массами, ярко описал в 1932 г. лидер "Союза марксистов-ленинцев" :

"Наркомы, заместители наркомов, члены коллегий, руководители трестов, видные работники партаппарата, редакторы крупных газет, председатели ЦК профсоюзов, руководители областных отделов советского и профсоюзного аппарата также захвачены в значительной части процессами перерождения. Все они, даже бывшие рабочие, никакой связи с массами, кроме официальных докладов на собраниях, давно уже не имеют. Они обеспечены высокими ставками, курортами, пособиями, дачами, великолепными квартирами, прекрасным явным и тайным снабжение, бесплатными театрами, первоклассной медицинской помощью и т. д., и т. п. И это при невероятном обнищании и полуголодном существовании всей страны."[clxii]

Особыми привилегиями сталинский режим, как и любой бонапартистский режим, обеспечивал высшее офицерство. Так, накануне войны среднемесячная зарплата рабочих и служащих в СССР, по официальным данным, составляла 330 руб.[clxiii] По воспоминаниям современников, основная масса советских граждан получала лишь 70-80 руб. в месяц и жила в коммуналках и курных избах. В тоже время, как свидетельствовал в 1941 г. командующий 5-й советской армией и убежденный сторонник существовавшего строя генерал-майор , ежемесячный должностной оклад командующего армией составлял 2600 руб., а в качестве служебного жилья ему предоставлялась квартира из десяти комнат.[clxiv]

Но, безусловно, доходы генералитета не шли ни в какое сравнение с доходами высшей партийной бюрократии. По расчетам автора единственной в своем роде монографии о советской номенклатуре , общий размер денежного и натурального (продуктового) довольствия заведующего сектором ЦК КПСС без учета государственных расходов на содержание его дачи, квартиры, машины, оплату личных поездок и телефонных переговоров и т. п. к началу 80-х гг. в 10 раз превышал доходы рядового советского трудящегося.[clxv]

Подобные расчеты в отношении доходов высшего эшелона партийной иерархии до сих пор не известны, хотя еще в 1964 г. известный венгерский революционер, деятель Коминтерна, а впоследствии основатель Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) АН СССР академик в своих предсмертных записках ставил вопрос:

"А каковы реальные доходы тех, кто принадлежит к верхушке бюрократии, к правящему в стране слою? А лучше сказать, сколько платит государство в месяц самому себе?

Этого не знает никто!

Но каждый знает, что под Москвой есть дачи - конечно, государственные; при них постоянно находитсячеловек охраны, кроме того, садовники, повара, горничные, специальные врачи и медсестры, шоферы и т. д. - всего дочеловек прислуги. Все это оплачивает государство. Кроме того, естественно, имеется городская квартира с соответствующим обслуживанием и по меньшей мере еще одна дача на Юге. У них персональные спец поезда, персональные самолеты, и те, и другие с кухней и поварами, персональные яхты, и, конечно же, множество автомобилей и шоферов, обслуживающих днем и ночью их самих и членов их семей. Они бесплатно получают или, по крайней мере, получали раньше (как обстоит дело теперь, я не знаю) все продукты питания и прочие предметы потребления. Во что все это обходится государству? Я этого не знаю! Но я знаю, что для обеспечения такого уровня жизни в Америке надо быть мультимиллионером! Только оплата самое малое 100 человек личной обслуги обошлась бы в месяц примерно в 30-40 тыс. долл. Вместе с прочими расходами это составило бы более полумиллиона долларов в год!"[clxvi]

Таинственность, окружающая доходы правящего класса, возрастает по мере продвижения снизу вверх настолько, что находившийся на вершине этой пирамиды , по воспоминаниям его дочери С. Аллилуевой, сам не мог установить точные размеры расходов на свое личное хозяйство.

"Весь его быт, дачи, дома, прислуга, питание, одежда - все это оплачивалось государством, для чего существовало специальное управление где-то в системе МГБ... Он пытался как-то провести ревизию своему хозяйству, но из этого ничего не вышло - ему подсунули какие-то выдуманные цифры. Он пришел в ярость, но так ничего и не мог узнать. При всей своей все властности он был бессилен, беспомощен против ужасающей системы, выросшей вокруг него, как гигантские соты - он не мог ни сломать ее, ни хотя бы проконтролировать... Генерал Власик (начальник охраны Сталина. - А. З.) распоряжался миллионами от его имени на строительство, на поездки огромных специальных поездов, - но отец не мог даже толком выяснить, где, сколько, кому...".[clxvii]

Ввиду отсутствия более точных данных по Советскому Союзу интересно сравнить советское общество с Индией, где в 60-70-е гг. ХХ в. также строилось “общество социалистического образца” (решение сессии Индийского национального конгресса в Авади 1955 г.). Государственный капитализм играл ведущую роль лишь в тяжелой промышленности Индии, однако данные о доходах индийских чиновников весьма показательны.

Таблица 2.

Доходы индийских министров (рупий в год)

Должностной оклад (из жалования 27 тыс рупий вычитается налог 5280 рупий)

21720

Надбавки различного рода к зарплате

6000

Оплата дома

7800

Оплата мебели и бытовых электроприборов

(кондиционер и пр.)

7704

Оплата обслуживающего персонала (сторожа,

Уборщики, повар, садовник)

5040

Расходы по эксплуатации дома, сада, мебели,

Пользование электричеством, водопроводом и т. д.

15040

Расходы, связанные с пользованием персональным

Автомобилем*

Зарплата шофера 2400

Бензин 6000

Амортизация 4200

Страховка 2700

Всего 15300

3060

Оплата всевозможных поездок* (30 тыс.)

6000

Оплата личных телефонных переговоров* (6 тыс.)

1200

ИТОГО

73564

*В графах, отмеченных звездочкой, в личный доход засчитывается 1/5 общей суммы.

Источник: Азарх служащие Индии. М.,1979. С.110-111. (Ссылка на: Eastern Economist. – Delhi,1971. Juli, № 3, P.113).

“Подобные расчеты убедительно показывают, что жалование составляет меньшую часть тех доходов и льгот, которые получают правительственные руководители от государства… При этом на определенном этапе своей эволюции в условиях развитой и “рационально” организованной системы управления бюрократия стремится укрепить свое положение не обходя закон, а используя его, создавая систему дополнительных льгот и привилегий, дающих возможность обогащения не “вопреки”, а “благодаря” данной системе”, пишет [clxviii].

в доказательство того, что бюрократия в СССР не является господствующим классом, указывает на то, что чиновники не имеют акций и облигаций и не могут передать свои эксплуататорские права по наследству.[clxix] При этом он искусственно переносит черты частновладельческой формы капитализма на государственную и сам же удивляется, как же нелепо это выглядит. С таким же успехом мог бы доказывать, что церковные иерархи в средние века не были феодалами, поскольку они не имели феодальных гербов и не могли передать свои должности по наследству. Между тем церковь (и православная, и католическая) была крупнейшим землевладельцем в Европе, на церковных землях работали тысячи зависимых крестьян, а по богатству далеко не каждый монарх мог сравниться с крупными духовными феодалами.

Что же касается передачи эксплуататорских прав по наследству, то уже признавал, что детям и женам чиновников гораздо легче войти в состав госаппарата, чем остальным советским гражданам.[clxx] Яркие примеры наследственности номенклатуры приводит . Действительно, имена командующего авиацией Московского военного округа 30-летнего генерал-лейтенанта Василия Сталина, зятя и редактора "Известий" А. Аджубея или первого заместителя министра внешней торговли говорят сами за себя.[clxxi]

Впрочем, большинство номенклатурных постов в Советском Союзе занимали все же люди, происходившие не из семей чиновников, однако один раз попав в состав номенклатуры, они (а зачастую и их семьи или даже кланы) впоследствии не смотря ни на какие зигзаги генеральной линии, смены руководства и личные взыскания уже из этого класса привилегированных не выпадали[clxxii]. Определенная же открытость номенклатуры для выходцев из других социальных слоев и связанная с этим высокая социальная мобильность в советском обществе характерна для периода формирования класса буржуазии вообще и особенно для обществ, где преобладали государственные формы эксплуатации.

На примере Византии, где долгое время господствовал государственный феодализм, эту особенность отметил :

"Господствующий класс Византийской империи XI-XII вв. представлял собой открытую социальную категорию: в Византии не существовало юридически определенного класса - сословия, доступ в который регламентировался бы установленной правовой процедурой; вертикальная мобильность общества оставляла возможность для индивида подняться или, точнее, быть поднятым с любой общественной ступени до самых высоких государственных постов."[clxxiii] Судьбы крестьянского сына, а затем императора Юстиниана I или бывшего конюха Василия II - наиболее яркие, хотя и не единственные тому подтверждения. Однако, вряд ли эти примеры говорят о том, что власть в Византии принадлежала крестьянам: всякая социально-антагонистическая политическая структура заинтересована в привлечении наиболее талантливых и способных представителей трудовых социальных низов в ряды чиновничества, что отнюдь не меняет ее социальной природы.[clxxiv]

По данным всесоюзной переписи населения 1926 г. общая численность руководителей центральных, областных, губернских, окружных и уездных учреждений, районных и волостных исполкомов, их отделов и частей, а также руководителей промышленных, строительных и сельскохозяйственных предприятий составляла ок. 250 тысяч человек. По переписи 1939 г. численность этих категорий достигла уже 520 тысяч.[clxxv] К началу перестройки численность только партийной номенклатуры превышала полмиллиона человек: членов руководящих партийных органов (от сельских райкомов до ЦК республиканских компартийтысяч, секретарей тех же партийных комитетов с их штатным аппаратом - 86 тысяч, членов и кандидатов в члены ЦК КПСС - 477 чел., членов и кандидатов в члены Политбюро и секретарей ЦК КПСС - 32 чел. и штатного аппарата ЦК - 1363 чел.[clxxvi] Даже если добавить к этому государственную, хозяйственную номенклатуру и командование Вооруженных Сил, а также членов семей чиновников, то вместе они вряд ли составят более 5% от всего населения Советского Союза. Однако, именно эти 5% полностью распоряжались всеми материальными богатствами, всеми материальными условиями производства в СССР.

Положение же рабочих в Советском Союзе мало чем отличалось по сути от положения таких же наемных рабов, пролетариев остальных капиталистических стран. Рабочий московского завода “Красный треугольник”, Аркадий Маньков (впоследствии видный историк русского феодализма) в первой половине 1930-х гг писал в своем дневнике:

“Я гол как сокол, за моей спиной пустота…У меня есть мои руки, моя маленькая способность к труду. Я продаю себя целиком. При том тот, кто покупает меня, диктует условия. Я вынужден принять их полностью, ибо наравне со мной стоит бесконечное море таких же жалких существ, жаждущих работы и крова. Долгие годы непосильного, упорного труда сковали и притупили сознание, воспитав в тебе самое подлое чувство – чувство скотского раболепия”[clxxvii]

Поскольку основная масса непосредственных производителей в СССР была лишена средств производства и вынуждена была продавать свою рабочую силу их реальному собственнику - номенклатуре, а все члены последней входили в состав особой иерархически организованной системы распределения прибавочной стоимости, то господствующий класс Советского Союза точнее будет определять термином, предложенным французским марксистом Ш. Беттельхеймом, - как государственную буржуазию.[clxxviii]

Вторую, не менее важную предпосылку дальнейшего превращения Великобритании в "мастерскую мира" составляло еще более жестокое ограбление крестьянства английских колоний. Так, беспощадная эксплуатация Бенгалии английской Ост-Индской компанией уже в 70-х гг. XVIII в. поставила большинство бенгальских крестьян на грань голодной смерти. А в то время, как миллионы людей умирали от голода, английский губернатор Хейстингс официально сообщал в Лондон:

"Несмотря на гибель по крайней мере трети населения и, следовательно, уменьшение обрабатываемой площади, чистый сбор налогов за 1771 год даже превзошел сбор за 1768 год."[clxxx]

Для обоснования необходимости эксплуатации и экспроприации мелкотоварного, мелкобуржуазного уклада для ускоренного развития промышленности один из ведущих советских экономистов 20-х гг. даже создал особую теорию "первоначального социалистического накопления". Признавая, что "социалистическое" государство использует при этом методы внеэкономического давления, утверждал:

"Если между социалистической и капиталистической экспансией есть то формальное сходство, что обеим формам имманентно присуще стремление развиваться не только за счет своих собственных ресурсов, но и неизбежно за счет вытеснения исторически отсталых способов производства и за счет их постоянной эксплуатации, то методы борьбы со старыми формами у капитализма и социализма совершенно различны. Капитализм побеждает в рассыпном строю, в условиях свободной конкуренции с докапиталистическими формами хозяйства. Социализм же побеждает в сомкнутом строю государственного хозяйства, выступающего как единое целое, амальгамированного с политической властью, в условиях систематического ограничения и почти ликвидации свободной конкуренции. Видимость свободной конкуренции... была лишь педагогической мерой для подтягивания и рационализации работы госпредприятий."[clxxxi]

Даже в этих теоретических выкладках нетрудно заметить, что формальными являются скорее различия в порядке "наступления", т. е. порядке и формах экспроприации мелкотоварного уклада, отделения непосредственного производителя от средств производства.

А "усиление роли управленческо–бюрократического аппарата в деле преодоления мелкобуржуазной стихии", о котором пишет программа МРП,[clxxxii] – есть лишь необходимое условие этого отделения.[clxxxiii] И хотя теория была официально отвергнута как троцкистская, фактически она была реализована сталинским режимом.

Но и отделив непосредственного производителя от средств производства, превратив его в пролетария, капитализм на первых порах не может обойтись без внеэкономического принуждения, без ограничения личной свободы рабочего. Кровавое антирабочее законодательство заполняет первые страницы летописи буржуазной эпохи.

“Отцы теперешнего рабочего класса были прежде всего подвергнуты наказанию за то, что их превратили в бродяг и пауперов”[clxxxiv].

В той же Англии согласно акту Генриха VIII от 1530 г. трудоспособных бродяг следовало привязывать к тачке и бичевать, пока кровь не заструится по телу, а затем брать с них клятву “приняться за труд”. Закон Эдуарда VI от 1547 г. предписывал выжигать на груди ленивых бродяг букву V и отдавать их на два года тому, кто донесет на них властям. Закон Елизаветы от 1572 г. установил:нищие старше 14 лет, не имеющие права собирать милостыню при первой поимке подвергаются бичеванию и наложению клейма на левое ухо, если никто не соглашается взять их в услужение на два года; в случае рецидива нищие старше 18 лет должны быть казнены, если никто не соглашается взять их на два года в услужение; при третьем рецидиве их казнят безо всякой пощады как государственных преступников.

“Деревенское население, насильственно лишенное земли, изгнанное и превращенное в бродяг, старались приучить, опираясь на эти чудовищно террористические законы, к дисциплине наемного труда поркой, клеймами, пытками.”[clxxxv]

В 1662 г. английский парламент принимает так называемый "акт об оседлости", который "для блага бедных и исправления тунеядцев" предписывал высылать с помощью мирового судьи всякого неимущего пришельца в свой приход. Этим актом (а он действовал до 1795 г.) рабочий фактически был лишен свободы передвижения, то есть права свободно выбирать себе место работы, и прикреплен к своему приходу, что обеспечивало крупных земле– и мануфактуровладельцев дешевой рабочей силой.[clxxxvi]

Наполеон предпочитал прикреплять рабочих не к приходу, а непосредственно к предприятию. Законом от 22 жерминаля (12 апреля 1803 г.) во Франции были введены специальные рабочие книжки, которые выдавались полицейскими властями, и ни один рабочий не мог уклониться от обязанности иметь эту книжку; иначе он подлежал судебному преследованию по обвинению в бродяжничестве. Ни один предприниматель не имел права дать работу рабочему без предъявления им своей рабочей книжки с записью предыдущего хозяина о том, что все обязательства рабочего перед ним выполнены.

"Рабочий отчасти прикреплялся к месту работы", - пишет по этому поводу академик .[clxxxvii]

Сталинский режим использовал и ограничение свободы передвижения (прописка, лишение колхозников паспортов), и прикрепление рабочих к предприятию (трудовые книжки, а с 1940 г. по 1956 г. - запрет увольнений по собственному желанию). Впрочем, идею трудовых книжек сталинская бюрократия вряд ли заимствовала непосредственно из наполеоновского законодательства: у нее был гораздо более близкий пример. В феврале 1935 г. рабочие книжки были введены в гитлеровской Германии. С сентября 1936 г. ни один хозяин не имел права принять рабочего на работу без такой книжки. В эти же годы в Германии была запрещена и самостоятельная перемена места работы для отдельных профессий (машиностроителей, металлургов). Как писал немецкий историк-коммунист А. Норден, правовое положение немецкого рабочего, фактически прикованного к месту работы, было низведено до положения средневекового крепостного. Однозначно оценивает эти меры и крупнейший в СССР специалист по истории фашистской Германии : это было закрепощением рабочего класса.[clxxxviii]

Конечно же ничего подобного ни А. Норден, ни не замечали в Советском Союзе, хотя 20 декабря 1938 г. "в целях упорядочения учета рабочих и служащих" СНК СССР принял постановление о введении с января 1939 г. в Советском Союзе трудовых книжек. При чем, как указывалось в первом издании Большой советской энциклопедии, трудовая книжка "для честных и добросовестных работников... является... свидетельством преданности их своей социалистической Родине."[clxxxix]

Система наемного рабства в Европе на первых этапах своего существования опиралась прежде всего на рабство sans phrase (без оговорок) в колониях. По мнению известного российского историка колониальной работорговли , существовала тесная связь в эпоху первоначального накопления между рабством, колониальной системой, развитием торговли и возникновением крупной промышленности. Рабы-африканцы создали процветающие вест-индские колонии европейских стран. Они вдохнули жизнь в рудники и плантации Бразилии, Кубы, Гаити. Могущественная империя короля-хлопка в южных штатах США существовала только благодаря чернокожим невольникам, работавшим на плантациях. Быстрое развитие некоторых городов Европы и Америки - Ливерпуля, Бристоля, Нанта, Нью-Йорка, Нового Орлеана, Рио-де-Жанейро и др. - было связано с их участием в работорговле.[cxc]

"Подобно машинам, кредиту и т. д. прямое рабство является основой буржуазной промышленности. Без рабства не было бы хлопка; без хлопка немыслима современная промышленность. Рабство придало ценность колониям, колонии создали мировую торговлю, мировая торговля есть необходимое условие крупной промышленности."[cxci] Основы сегодняшнего экономического могущества США были заложены во времена работорговли на костях сотен тысяч африканцев. Общее же число погибших в результате атлантической работорговли достигло 150 млн. человек.[cxcii]

Следует отметить, что капитализм в своем развитии использовал с одинаковым успехом труд как черных, так и белых рабов-каторжников, ссылавшихся в колонии за уголовные и политические (действительные и мнимые) преступления. Ежедневные "многочисленные аресты не только простых, но и знатных лиц, которых потом без суда и следствия, административным порядком ссылались в Барбадос на каторгу", - как пишет английский историк Дж. Морлей, - были характернейшим явлением для Англии периода правления Кромвеля.[cxciii] Аналогичным образом и на другом конце земного шара много лет спустя японский империализм осваивал свою первую колонию - остров Хоккайдо. Это освоение проводилось в 80-е гг. XIX в. за счет труда ссыльных, отправляемых туда за поджоги и воровство, за счет труда "каторжан" - политических ссыльных, а также за счет труда разоренных крестьян, сгонявшихся на этот остров со всех районов Японии.[cxciv]

В Советском Союзе насильственный сгон крестьян в колхозы в гг., официально именуемый “добровольная коллективизация сельского хозяйства”, был ничем иным как проведенной государством экспроприацией непосредственных производителей. Лидер децистов Тимофей Сапронов в 1931 г. писал:

«С точки зрения исторического развития капитализма наш государственный капитализм не только не является высшей формой развития капитализма, а скорее его первичной формой – в своеобразных условиях- первоначального капиталистического накопления, он является переходным от пролетарской революции к частному капитализму. как в Англии (в XVI-XVII вв.) мелкий производитель путем огораживания был лишен средств производства (см. «Капитал». первый том), так и у нас так называемая «коллективизация» отделила мелкого производителя – крестьянина от его средств производства. Хотя если в Англии «овцы поели людей», то у нас бюрократические «колхозы» поели и овец, и людей»[cxcv].

Коллективные хозяйства (колхозы) формально по Уставу сельскохозяйственной артели сами избирали председателя и правление колхоза, сами утверждали планы его работы. Фактически общие собрания колхозников лишь одобряли(как правило единогласно) спущенные сверху кандидатуры и директивы. Именно партийно-государственный аппарат (райком партии, райисполком) назначал председателя колхоза и давал ему указания. Таким образом “коллективные хозяйства” в СССР были по сути общеклассовой частной собственностью правящей номенклатуры.

Крестьяне, вынужденные под давлением государства (от повышенных в десятки раз налогов на единоличников до высылки их на Север с конфискацией имущества) отдать в колхоз землю, домашний скот, сельхозинвентарь и т. д., по Уставу сельхозартели должны были получать плату за свою работу в колхозе деньгами или продукцией, то есть становились наемными работниками. На практике же, не имея паспортов, то есть права свободного выезда из села без разрешения администрации, колхозники до начала 60-х годов находились на полукрепостном положении.

Сталинская бюрократия (государственная буржуазия СССР) рассматривала сельское хозяйство как главный источник капиталовложений в промышленность, своеобразную “внутреннюю Индию”. Колхозы должны были обеспечить изъятие прибавочного продукта из села для нужд государства. В гг. сельское хозяйство дало государству рекордное количество зерна. Однако за свою работу в колхозах крестьяне на трудодни в большинстве случаев практически ничего не получили. Потеряв всякий интерес к труду, исчерпав личные запасы продовольствия, изголодавшиеся колхозники в 1932 г. начали массовый саботаж работы в колхозах. До половины зерна в основных зернопроизводящих регионах страны (Украина, Северный Кавказ и др.) было потеряно. Правящий класс ответил на это полной конфискацией всего продовольствия и блокадой сел, не выполнивших план хлебозаготовок (согласно изобретению сталинского подручного это называлось занесением на “черную доску”).[cxcvi]

29 декабря 1932 г. на заседании Политбюро ЦК Коммунистической партии (большевиков) Украины с участием представителя ЦК ВКП(б) Л. Кагановича было принято постановление:

“Обкомам и РПК.

Еще до сих пор районные работники не поняли, что первоочередность хлебозаготовок в колхозах, которые не выполняют своих обязательств перед государством, означает, что все наличное зерно в этих колхозах, в том числе так называемы семенные фонды, должно быть в первую очередь сдано в план хлебозаготовок.

Именно поэтому ЦК ВКП(б) отменил решение ЦК КП(б)У от 18 ноября о невывозе семенных фондов, как решения, ослабляющего наши позиции в борьбе за хлеб.

ЦК КП(б)У предлагает относительно колхозов, которые не выполнили план хлебозаготовок, немедленно на протяжении 5-6 дней вывезти все наличные фонды (выделено нами. – А. З.), в том числе так называемые семенные, во исполнение плана хлебозаготовок.”[cxcvii].

Изъятием всех наличных фондов зерна из Украины руководила специальная правительственная комиссия по выполнению плана хлебозаготовок во главе с председателем СНК СССР, другим сталинским подручным, . Результаты этого видны из директивного письма ЦК КП(б)У и СНК УССР всем обкомам и облисполкомам от 01.01.01 г.:

“Из некоторых районов Украины по примеру прошлого года начались массовые выезды крестьян в Московскую, Западную области, ЦЧО, Белоруссию “за хлебом”…”

В связи с этим ЦК КП(б)У и СНК УССР постановили:

“…3. Развернуть широкую разъяснительную кампанию среди колхозников и единоличников против самовольных выездов с оставлением хозяйства и предупредить, что в случае выезда в другие районы они будут там арестовываться.

4. Примите меры для прекращения продажи билетов за пределы Украины крестьянам, которые не имеют удостоверения РИК о праве выезда или промышленных и строительных организаций о том. что они завербованы на те или иные работы за пределами Украины.”[cxcviii]

Лишенное всех запасов зерна и блокированное в своих селах крестьянство многих районов Украины, как и Северного Кавказа, Нижней Волги, Казахстана, было обречено на голодную смерть. Если английское государство в XVI - XVIII вв. для того, чтобы привить дисциплину наемного труда своим подданным, использовало такие методы как битье кнутом, клеймение каленым железом и отправка в работные дома, то государственный капитализм в СССР для того чтобы “научить крестьян уму-разуму” использовал террор голодом. В докладной записке первого секретаря ЦК КП(б)У от 01.01.01 г. отмечалось:

“Бегство из села несмотря на существующие преграды приняло значительные размеры. То, что голод не научил еще очень многих колхозников уму-разуму, показывает неудовлетворительная подготовка к посевной как раз в наиболее неблагополучных районах”.[cxcix]

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах: 1 2 3 4 5 6 7 8