Незримая Германия. Путешествие в Марбург,
«столицу немецких слепых»
Илья Бруштейн
ДЕФЕКТОЛОГИЯ – 2011 - № 6 – с. 72 – 87
В немецком языке существует популярная среди незрячих присказка «Ich bin blind, па und?» (Я слепой, ну и что?). В этом коротком, но емком высказывании отразилось отношение к жизни немецких инвалидов по зрению: мужество, несгибаемость перед обстоятельствами, оптимизм, чувство юмора. Чтобы больше узнать о жизни незрячих и слабовидящих жителей Германии, петербургский журналист Илья Бруштейн отправился на юго-запад страны, в старинный университетский город Марбург. Здесь находится уникальная организация — Немецкий Институт слепых (Deutsche Blindenstudienanstalt).
Быстрым шагом с белой тростью
Германия состоит из 16 федеральных земель (Bundeslander). Их можно сравнить с российскими краями и областями. В свою очередь земли делятся на районы (Bezirke). Одним из районных центров федеральной земли Гессен и является Марбург. С 1736 по 1739 год в Марбургском университете учился .
«Добро пожаловать в Марбург, столицу немецких слепых» — именно так началась наша беседа с руководителем отдела по связям с общественностью Немецкого Института слепых (Deutsche Blindenstudienanstalt) Руди Ульри-хом. О «столичной функции» Марбурга мне говорили самые разные люди — и зрячие, и незрячие — во время посещения города. Почему же он приобрел этот почетный неофициальный титул? Дело в том, что значение Немецкого Института слепых для Германии столь велико, что его местопребывание в Мар-бурге автоматически наделяет этот город особым статусом для инвалидов по зрению, их родственников и друзей.
Кроме того, здесь располагается и целый ряд других организаций, связанных с инвалидами по зрению: Немецкое общество незрячих студентов и специалистов, туристическое агентство для слепых путешественников, редакция журнала с длинным названием «Марбургские заметки об интеграции слепых и слабовидящих» (этот журнал, также как и российские издания «Наша жизнь» и «Школьный вестник», издается и рельефно-точечным, и плоскопечатным (укрупненным) шрифтом).
Гости Марбурга всегда обращают внимание на большое количество незрячих людей с белыми тростями на городских улицах. Всего в городе проживаетчеловек, около тысячи из них являются инвалидами по зрению. Но дело не только в статистике. В Германии имеется множество населенных пунктов, где инвалидов по зрению живет не меньше. Но незрячие предпочитают сидеть по домам или передвигаться в сопровождении своих «глазастых» сограждан. А, вот, марбургские слепые — народ очень активный и самостоятельный.
Было бы преувеличением утверждать, что они бегают, носятся по городу со своими белыми тростями... Но, во всяком случае, ходят быстрым, спортивным и уверенным шагом. Слепые дети, самостоятельно направляющиеся в магазин за покупками, в кино, в бассейн, на стадион или на дискотеку, обычно вызывают у взрослых особое удивление. Это наши ученики, — с гордостью рассказывает Руди Ульрих. — Конечно же, они не сразу стали такими самостоятельными, это результат постоянной, целенаправленной работы».
Новая марбургская концепция Институт слепых состоит из множества подразделений: реабилитационный центр для недавно ослепших, группа психологической поддержки, Центр повышения квалификации и дополнительного образования для незрячих и слабовидящих. Кроме того, действует специализированное училище, где инвалиды по зрению могут получить профессии специалиста по компьютерной технике, социального работника или секретаря-референта со знанием иностранного языка. Образовательные возможности предоставляются не только молодежи, но и людям среднего поколения. При Институте слепых создана медиотека, насчитывающая более пятнадцати тысяч рельефно-точечных, плоскопечатных и ауди-окниг, а также тактильных пособий. Работает мастерская по изготовлению рельефных пособий и макетов. Далеко за пределами Германии известен Центр раннего развития, оказывающий консультационную помощь родителям незрячих и слабовидящих детей.
В организации на постоянной основе работают более 400 человек. Среди сотрудников — 40 слабовидящих и 20 незрячих. Кстати, слово «незрячий» (Nichtsehende) хотя и существует в немецком языке, но практически не используется. Люди, лишенные возможности визуально воспринимать окружающий мир, называют себя «слепыми» (Blinde). Визитной карточкой Института слепых и его наиболее крупным подразделением является школа имени Карла Штреля (Carl-Strehl-Schule). Сейчас в ней учится 310 детей. 270 из них живут в интернате, они приехали в Марбург со всей Германии, а также из Австрии и Швейцарии. 40 детей каждый день приходят на занятия из родительского дома.
С 1978 года школа имени Карла Штреля отказалась от централизованного интерната. Появились «жилые группы» по восемь человек, «разбросанные» по всему городу. По желанию каждый учащийся может поселиться в отдельной комнате или «разделить» свою жилплощадь с кем-либо из товарищей. По сути, речь идет об одно - и двухместных номерах. Как в хорошей гостинице! Каждую группу опекает несколько воспитателей, работающих посменно. В ночное время в группе тоже дежурит воспитатель.
О «жилой концепции» хотелось бы рассказать более подробно, так как в Марбурге ей придают особое значение. Обучение в школе имени Карла Штреля начинается с пятого класса и продолжается девять лет, до тринадцатого класса. Дети обычно приезжают сюда в десятилетнем возрасте. И в 19 лет получают заветный диплом. Впрочем, по понятным причинам некоторые учащиеся на одиндва года старше своих одноклассников. Они не смогли учиться в обычной школе из-за потери зрения или резкого его ухудшения, пропустили одиндва школьных класса из-за проведения необходимого лечения и курса реабилитации. Жилые группы пятиклассников и шестиклассников располагаются в непосредственной близости от школы. С седьмого класса ребята селятся несколько подальше, в центральных районах Мар-бурга. Дорога до учебного заведения занимает пятнадцать-двадцать минут, необходимо переходить через довольно оживленные улицы. Причем, учащиеся всюду перемещаются самостоятельно, без сопровождения воспитателей. Не опасно ли предоставлять незрячим и слабовидящим детям такую самостоятельность? «Для гимназистов проводятся индивидуальные занятия по ориентированию в городской среде. После прохождения соответствующего курса учащийся получает письменное разрешение на самостоятельные передвижения по городу, оно может касаться и всего Марбурга, и отдельных частей города», — рассказывает Руди Ульрих.
Индивидуальные занятия по ориентированию проходят на протяжении всего обучения в школе. Интенсивность занятий может быть различной. Она связана с наличием или отсутствием остаточного зрения, сопутствующими заболеваниями, личными желаниями и потребностями.
Было бы преувеличением утверждать, что все учащиеся марбургской школы являются самостоятельными и мобильными. В ряде случаев это невозможно в силу тяжелых сопутствующих заболеваний. Например, в школе учится несколько мальчишек и девчонок, лишенных не только зрения, но и способности самостоятельно передвигаться: они прикованы к инвалидной коляске. Для таких детей созданы жилые группы с особым режимом опеки. Но, как правило, незрячие учащиеся ориентируются на улицах города не хуже своих слабовидящих одноклассников.
В Германии не принято предлагать помощь незрячим людям на улицах города. Это относится и к взрослым, и к детям. Если инвалид по зрению сам обратится к прохожим с просьбой о содействии, то ему обычно не откажут. Но никто не ожидает инициативы от зрячих сограждан. Такое поведение не связано с равнодушием и бессердечием: немцы просто привыкли к тому, что большинство незрячих хорошо ориентируются в городской среде, и помощь им не нужна.
Уроки ориентирования С 1970 года Немецкий Институт слепых впервые в Германии начал проводить систематические занятия по ориентированию для учащихся школы имени Карла Штреля, а также для других незрячих. На тренинг в Мар-бург стали приезжать со всей страны. Одновременно в учреждении началась подготовка учителей ориентирования (до этого такой профессии просто не существовало). «Принципиально важно, что мы проводим индивидуальные занятия и с детьми, и со взрослыми. Я глубоко убежден в том, что групповые тренинги в большинстве случаев являются неэффективными», — считает Руди Ульрих. Мой собеседник знает, о чем он говорит. Руди Ульрих не только руководит отделом по связям с общественностью в Институте слепых, но и является членом президиума Немецкого общества слепых и слабовидящих. Он — один из ведущих национальных экспертов по проблемам реабилитации инвалидов по зрению.
Господин Ульрих сам является слабовидящим. У него 5% зрения. «Конечно, нам, слабовидящим, ориентироваться гораздо легче, чем тотально слепым... Это даже невозможно сравнивать! Но мне тоже знакомо чувство страха и неуверенности, охватывающее порой инвалидов по зрению на незнакомой территории. Кроме того, я не люблю снежные зимы. Трудно ориентироваться, когда все засыпано снегом, а под снегом — лед».
Мы беседуем с Руди Ульрихом о психологических аспектах ориентирования в городской среде. Чтобы успешно передвигаться по городу без визуального контроля, необходимо одновременно обладать целым рядом психологических качеств. Незрячему человеку требуется мужество, уверенность в себе, любопытство, желание познавать новое. Необходимо развивать «социальную компетентность», уметь при необходимости правильно попросить о помощи.
Немецкий Институт слепых не только создал методики и накопил огромный практический опыт по обучению незрячих и слабовидящих людей мобильности, но и способствовал принятию важных организационных решений. По инициативе этого учреждения государственные страховые медицинские кассы, начиная с середины семидесятых годов, стали оплачивать индивидуальные тренинги по ориентированию в городской среде для всех нуждающихся. Эта система успешно действует по всей Германии. Незрячий или слабовидящий человек любого возраста может обратиться в медицинскую кассу по месту жительства и ему без всяких бюрократических проволочек оплатят 50-60 часов индивидуальных занятий по ориентированию в городской среде. При необходимости курс можно повторить. Человек может заниматься хоть всю жизнь!
В Германии много говорят о том, что в Марбурге преподают ориентирование особенно успешно. Здесь работают опытнейшие специалисты. Все это так. Но, к счастью для немцев, Мар-бург не является исключением. Уроки самостоятельности и мобильности доступны во всех уголках страны.
Может ли этот опыт быть полезен для России? Мне думается, что нам необходимо идти по немецкому пути, альтернативы просто не существует. В Германии поняли, что тренинги мобильности для слепых — это такой же необходимый вид медицинской помощи, как инсулин для больных диабетом или слуховой аппарат для инвалидов по слуху. Хотелось бы подчеркнуть, что эта работа не требует значительных финансовых вложений на покупку оборудования, строительство помещений и т. д. Фактически необходимо только наладить подготовку персонала и оплачивать его работу. Неужели эта задача является для нас непосильной?
Найти подход к каждому Автору этих строк довелось принять участие в одном из занятий по ориентированию в городской среде. Урок проводила Ева Янковска. Оказалось, что моя собеседница занимается этой сферой деятельности всего два года. Подготовка преподавателей ориентирования — одно из направлений деятельности Немецкого Института слепых. Обучение длится 18 месяцев. В качестве студентов принимают только людей, имеющих высшее или среднее специальное медицинское или педагогическое образование. Госпожа Янковска успешно прошла курс обучения и осталась работать в Институте. Почему же у будущих учителей ориентирования возникает желание расстаться со своей прежней специальностью и получить новое образование? «Причин может быть очень много, — рассказывает Ева Янковска. — Например, я по первой профессии - физиотерапевт и массажист. Но после тяжелой автомобильной аварии руки, к сожалению, перестали меня слушаться так, как это было раньше... Поэтому пришлось переучиваться. Среди моих сокурсников было много педагогов и воспитателей, уставших от взаимодействия с большими группами детей. Их больше привлекают индивидуальные занятия с ослепшими людьми».
Чтобы стать «дипломированным поводырем», нужно успешно пройти курсы и сдать экзамены по офтальмологии, аудилогии (науке о восприятии информации на слух), социальной психологии, моторике, рельефно-точечному (брайлевскому) шрифту, методике производства тактильных пособий, организации культурно-массовой и до-суговой работы, а также целому ряду других предметов.
Важную роль в обучении играет практическая часть. Будущие «помощники слепых» надевают на глаза черные повязки и учатся без визуального контроля ориентироваться в городской среде: пользоваться общественным транспортом, совершать покупки в магазинах, снимать деньги с банкомата, самостоятельно находить на железнодорожном вокзале нужный перрон и «свой» поезд. Садиться в поезд, раскладывать вещи на полках, общаться с другими пассажирами тоже необходимо в полной темноте. Это не игра, а важная часть учебного процесса. Тот, кто хочет обучать незрячих людей ориентированию, сам должен овладеть этой наукой. Институт слепых готовит преподавателей ориентирования только из числа людей с хорошим зрением. Здесь пришли к выводу, что, хотя инвалиды по зрению могут успешно помогать «товарищам по несчастью», давать разумные практические советы, делиться своим опытом — на роль профессиональных преподавателей ориентирования они не годятся. Признаться, мне такой подход представляется очень спорным... Но он характерен для всей Германии: здесь нет незрячих или слабовидящих преподавателей ориентирования.
«Эта специальность привлекла меня огромным, удивительным разнообразием в работе, а также необходимостью найти индивидуальный подход к каждому человеку, — делится своим опытом Ева Янковска. — Приходится иметь дело с недавно ослепшими людьми и с незрячими с рождения, с подростками и стариками... Кто-то делает только первые шаги в темноте, а кто-то уже прекрасно ориентируется и хочет совершенствовать свои навыки. Кому-то достаточно освоить пространство своей квартиры, а кто-то мечтает о самостоятельных кругосветных путешествиях...»
Во время моего пребывания в Мар-бурге проходило занятие с двадцатилетним Никласом Леонхардом. Он незрячий с рождения. В настоящее время учится в специализированном училище при Институте слепых по специальности «информатика и вычислительная техника». Во время полуторачасового тренинга Никлас с помощью своего педагога осваивал особенности прохождения пути от автобусной остановки к расположенным поблизости торговым центрам. После окончания урока он поделился своими впечатлениями:
—^Я ориентируюсь в городе довольно неплохо, причем, с самого детства. Но необходимо содействие зрячих людей для изучения новых маршрутов. И в этом плане помощь госпожи Янковски является очень важной и полезной.
— Никлас, Вы испытываете какие-либо трудности на улицах Мар-бурга и других немецких городов?
— Не могу сказать, что сталкиваюсь с большими проблемами. Иногда я устаю от городского шума, от интенсивного автомобильного движения, выхлопных газов. Но, наверное, такие же трудности испытывают и зрячие люди. Неприятные ситуации возникают, когда на пути следования образуются неожиданные препятствия. Иду я по улице и, вдруг, движение перекрыто: начались какие-то строительные работы. Но как обойти строительную площадку, не подвергая свою жизнь опасности?.. Случается, что стройплощадки неправильно огораживают, т. е. незрячий человек не способен вовремя заметить ограждение. Это тоже создает дополнительные опасности. Правда, в Марбурге у нас налажены хорошие отношения с департаментом строительства мэрии, поэтому обычно недоразумений не возникает. Общество слепых и слабовидящих заранее информируют обо всех предстоящих строительных работах, и мы успеваем подготовиться. Но в других городах порой случаются различные происшествия.
Пробираясь сквозь лесную чащу...
Разговор о мобильности незрячих людей мы продолжили с журналистом, сотрудником отдела по связям с общественностью Немецкого Института слепых Торстеном Бюхнером.
— Я учился в школе имени Карла Штреля с 1993 по 2000 год. Поступил сюда в тринадцатилетнем возрасте. А в шестнадцать лет полностью ослеп. Можно сказать, что школа помогла мне во время самого тяжелого жизненного этапа: при переходе из мира слабовидящих в мир незрячих.
— А в чем заключалась эта помощь?
— Пребывание в школе и жизнь в интернате показали мне, что у незрячего человека тоже есть в жизни много возможностей, много шансов, перед ним открыто много дверей... Когда я стал учиться в гимназии, я еще видел. И я восхищался самостоятельностью, мобильностью, организованностью своих незрячих одноклассников, а также сотрудников Института слепых. Этот опыт очень помог мне, когда я сам ослеп.
— Незрячие люди обычно ведут себя на улицах города очень осторожно и предусмотрительно, передвигаются по знакомым маршрутам. Такое поведение вполне логично и оправданно... А встречались ли Вам «экстремалы» в вопросах мобильности? Может ли слепой уверенно чувствовать себя на незнакомой территории?
— «Экстремалов» среди незрячих мало. Передвижение по городу уже само по себе стресс для слепого. Требуется постоянное напряжение, сосредоточенность. Поэтому как-то искусственно усложнять себе задачу люди не хотят... Однажды, возвращаясь ночью от друзей, я замечтался, пропустил нужный поворот. В общем, заблудился. Мобильного телефона с собой не было, людей на ночной улице тоже не было. Пришлось долго блуждать по городу... После таких ситуаций никакого экстрима уже не захочется!
Впрочем, несколько месяцев назад случилась история, изменившая мое мнение о возможностях наших «товарищей по несчастью». Мы с супругой (она тоже незрячая) регулярно ходим гулять в городской парк. Но эти прогулки не являются особо примечательными и запоминающимися, так как мы всегда ходим по одним и тем же марш рутам. Однажды незрячий приятель Хайнц предложил составить нам ком панию и обещал показать в парке что-то интересное и так Хайнц стал нашим поводырем...
Сначала мы шли по широкой дороге, потом свернули на узкую тропинку, потом еще на более узкую... И я понял, что мы находимся уже не в парке, а в самом настоящем лесу. Неожиданно Хайнц сказал нам, что нужно свернуть с тропинки и пробираться сквозь деревья и кустарники. Честно говоря, меня и жену такое предложение очень удивило и озадачило, но мы решили рискнуть и довериться Хайнцу.
Мне трудно сказать, сколько времени мы провели в лесной чаще, пробираясь сквозь деревья и кустарники и царапая себе лица и руки. Я потерял ощущение времени и пространства. Одновременно присутствовал и страх, и восторг. Хайнц все время оставался спокойным, он говорил, что мы с ним не заблудимся... И действительно, через какое-то время мы благополучно вернулись обратно в цивилизацию.
— Торстен, как Вы думаете, каким образом Хайнцу удается так виртуозно ориентироваться в глухом лесу?
— Наверное, он принадлежит к «высшей лиге» в сфере ориентирования. Для этого требуется особая воля, смелость, пространственное воображение, интуиция. Приключение с Хайнцем показало и мне, и жене, что возможности незрячих людей гораздо шире, чем мы это предполагаем. На верное, главный секрет моего знакомого заключается в том, что он ходит не только по загазованным городским тротуарам, а проводит в лесу много времени, дышит свежим лесным воздухом, прикасается к деревьям и кустарникам... Если это делать регулярно, то постепенно начнешь ориентироваться и в лесу, и в горах.
Единственная гимназия для слепых и слабовидящих
Школа, являющая составной частью Немецкого Института слепых, носит имя Карла Штреля (). Он являлся ее основателем и бессменным директором почти полвека, с 1916 по 1965 год. Известность и популярность учебного заведения связаны не только с особой педагогической концепцией и успехами выпускников, но и с формальными причинами: это единственная специализированная школа для слепых и слабовидящих в Германии, обладающая статусом гимназии.
Немецкая система среднего образования разделяется на три потока. Начальную школу (первые четыре года обучения) все дети посещают вместе, а дальше: наиболее успешные и старательные ученики отправляются в гимназию (Gymnasium). Гимназии ориентируются на подготовку к дальнейшей учебе в высших учебных заведениях.
Те, кому учеба не дается, попадают в основную школу (Hauptschule). Эта форма среднего образования рассчитана на школьников, не стремящихся к интеллектуальной деятельности. После получения диплома основной школы учащиеся могут продолжить обучение в профессиональных учебных заведениях или непосредственно на производстве. Им предлагается овладеть рабочими и ремесленными специальностями: плотника, столяра, каменщика, сапожника, пекаря и т. д. В Германии подчеркивают, что учащиеся основной школы не являются менее способными, чем гимназисты. Просто их таланты проявляются не в интеллектуальной сфере, а в практических жизненных навыках. Существует еще и третья возможность получения среднего образования — реальная школа (Realschule).
Реальная школа занимает промежуточный статус между гимназией и основной школой. Сюда идут дети, которым обучение в гимназии представляется слишком сложным, занудным и теоретизированным, а в основной школе — наоборот, слишком легким. После окончания реальной школы можно пойти учиться на секретаря-референта, бухгалтера, мастера-технолога на производстве, т. е. речь идет о специальностях, не требующих высшего образования.
Право на поступление в высшие учебные заведения имеют в Германии только выпускники гимназий. Не надо думать, что в десять лет немецких детей окончательно и бесповоротно разделяют на три потока. Конечно же, это не так! Во-первых, если ребенок или подросток не справляется с программой гимназии (или просто не хочет учиться), ему могут настоятельно рекомендовать перейти в заведение более «низкой» категории: в реальную или основную школу
С другой стороны, если учащийся основной или реальной школы неожиданно проявил соответствующие способности, он может перейти учиться в гимназию. Кроме того, существуют вечерние и заочные гимназии для взрослых людей.
«Все специализированные школы для слепых и слабовидящих детей в Германии работают по программам основной и реальной школ, — рассказывает Руди Ульрих. — Только в Мар-бурге учащийся может получить заветный «абитур» (Abitur), диплом об успешном окончании гимназии, дающий право на поступление в высшие учебные заведение».
Разумеется, никто не закрывает перед незрячими и слабовидящими людьми дорогу в вузы. В Германии дети «с особыми потребностями» имеют право учиться и в обычных школах, в том числе и в гимназиях. Многие выбирают именно этот путь.
В Немецком Институте слепых существует специальное подразделение, опекающее незрячих и слабовидящих учащихся обычных школ. Их снабжают специальными пособиями, консультируют по всем возникающим в процессе учебы вопросам, помогают улаживать недоразумения с учителями и одноклассниками, приглашают в Марбург на различные мероприятия, обучающие курсы, праздники.
Плоскопечатники и брайлисты
«Сколько у Вас учится слепых ребят? Сколько слабовидящих?» — задаю вопрос Руди Ульриху.
— Школа, как и сам Институт, была основана в 1916 году. До 1978 года здесь учились только слепые дети. Потом мы стали принимать и слабовидящих. С 1978 по 1998 год существовало три потока классов: для слепых детей, для слабовидящих, и еще один поток — для слабовидящих, обладающих от 2 до 5% зрения (почти слепых).
В 1998 году было принято решение отказаться от раздельных классов, ориентированных на степень потери зрения. Теперь все учащиеся обучаются в смешанных классах.
«У нас не называют детей «слепые» и «слабовидящие», — поясняет Руди Ульрих. — Обычно говорят о «пло-скопечатниках» (Schwarzschriftler) и «брайлистах» (Punktschriftler). 170 детей способны с помощью различных вспомогательных технических средств различать укрупненный плоскопечатный шрифт. Некоторые из них виртуозно переходят с рельефно-точечного на плоскопечатный шрифт и обратно. 140 учащихся в силу объективных причин используют исключительно рельефно-точечный (брайлевский) шрифт».
Смешение классов имело в первую очередь социальные и психологические мотивы. Руководство школы пришло к выводу, что совместное обучение способствует созданию атмосферы толерантности, взаимопомощи и поддержки. Незрячие дети стали больше общаться с ровесниками, обладающими остаточным зрением. В каждом учебном классе — от 8 до 12 учащихся. Во время занятий одновременно используются и плоскопечатные, и рельефные пособия. При этом количество рельефных пособий по всем школьным предметам значительно возросло. Часть из них изготовляется в самой школе, часть закупается.
Во время проведения некоторых подвижных игр и конкурсов учителя просят слабовидящих учеников надеть на глаза черные повязки, чтобы незрячие одноклассники оказались в равном положении и не чувствовали себя ущемленными
Мы — одна команда!
Школа имени Карла Штреля и целый ряд других подразделений Института расположены на окраине Марбур-га, в лесопарковой зоне. Здесь — прекрасный воздух. Слышно пение птиц. Возникает ощущение, что ты находишься на курорте. Кстати, территория учреждения не имеет никаких заборов и ограждений. Мне не встретился ни один охранник или вахтер. «Это наша принципиальная позиция, — объясняет Руди Ульрих. — Мы не хотим ограждать свою территорию, и также не хотим «заборов в головах». Важно быть открытым миру, открытым всему новому...»
Во время пребывания в Марбурге мне удалось пообщаться и с учениками школы, и с учителями, и с выпускниками. Ларисе Якобе 14 лет. Она родом из Франкфурта-на-Майне и учится в восьмом классе. Как и большинство учащихся школы, Лариса живет в интернате. Не скучает ли она по дому?
«Мы уезжаем домой на все каникулы. В общей сложности каникулы длятся 12 недель: шесть недель летом и еще шесть недель в течение года. Кроме того, два раза в месяц можно отправиться домой на выходные. И родители к нам сюда заглядывают, и друзья. Так что соскучиться просто не успеваешь...»
Больше всего Ларисе нравятся уроки физкультуры, английского языка и латыни. В свободное время моя собеседница много занимается спортом: играет в футбол и плавает. У нее уже есть конкретные профессиональные планы на будущее: стать детским психологом. Нравится ли Ларисе жить в жилой группе?
«Самое главное, что мы — одна команда, и во всем помогаем друг другу. Вместе делаем домашние задания, покупаем продукты, убираем квартиру. Вместе развлекаемся, ходим на дискотеки, ездим на экскурсии, устраиваем праздники».
В каждой группе вместе живут дети и подростки разного возраста, слабовидящие и незрячие. «У меня 10% зрения, — поясняет Лариса. — В нашей группе некоторые ребята видят лучше меня, некоторые — хуже. Марк и Денис являются полностью незрячими».
— Слепые и слабовидящие школьники чем-то отличаются друг от друга? Может быть, манерой поведения или общения?
«Нет, я не вижу совершенно никаких различий, — уверенно отвечает девушка. — Незрячие подростки точно такие же, как и зрячие, и слабовидящие. Они такие же веселые, активные и самостоятельные. Конечно, в незнакомых местах, например, на экскурсии, им надо немного помочь, взять за руку, что-то рассказать или объяснить. Но эта помощь совсем небольшая, и она никого не напрягает».
Здесь незрячих не обижают
Учатся в школе и ученики, чей родной язык — русский. в 2002 году переехали из Одессы в Дортмунд. Сейчас Кириллу 20 лет. В 2012 году он завершит курс обучения в гимназии. Молодому человеку повезло. В результате лечения и хирургического вмешательства его зрение за последние годы существенно улучшилось. При рождении Кирилл обладал 10% зрительной силы. А сейчас у него уже 30%.
В Одессе Кирилл тоже учился в специализированной школе для слепых и слабовидящих. Заметил ли он различия между системой обучения у себя дома и в Германии? «Я думаю, что в Марбурге поступили совершенно правильно, создав смешанные классы для незрячих и слабовидящих. Во всяком случае, в Одессе обучение проходило раздельно. Над незрячими детьми слабовидящие ребята часто смеялись, зло подшучивали над ними... А здесь слепых учеников никто не обижает. Более того, между одноклассниками возникают приятельские, дружеские отношения».
В отличие от Ларисы, Кирилл считает, что незрячие и слабовидящие ровесники все-таки немного отличаются друг от друга: «Ребята, у которых полностью отсутствует остаточное зрение, обычно являются более спокойными, тихими, уравновешенными, осторож-ными. У них нет возможности резко вскочить и куда-то побежать, поэтому они тщательно обдумывают и свои движения, и свои поступки».
Кирилл обратил внимание и на другую особенность: «У незрячих соучеников можно научиться философскому отношению к жизни, стойкости, мужеству. Эти ребята принимают свою судьбу такой, как она есть. И они довольны жизнью. У кого-то из одноклассников всего один процент зрения. А кто-то полностью слепой — и он все равно никогда не станет жаловаться».
После окончания гимназии Кирилл хочет стать специалистом по компьютерам. Он мечтает работать в немецкой фирме в России или на Украине: «Хорошо, если зарплата будет немецкой. А вот жить лучше всего на родине. Все-таки дома жизнь веселее...»
Наш мужской разговор коснулся и деликатной темы взаимоотношений с противоположным полом: «Я родом с Украины. И, наверное, поэтому меня больше привлекают соотечественницы, чем немецкие девушки... Не хочу никого обидеть, немки тоже очень милые и хорошие. Но наши девчонки, мне кажется, более раскованные, ярче одеваются, используют больше косметики, ходят на высоких каблуках...»
Кирилл обратил внимание и на различия между немецкой и русскоязычной молодежью, постоянно проживающей в Германии: «Все-таки коренные немцы более дисциплированные. Им не придет в голову идти на дискотеку в середине недели или устраивать какой-то праздник в будний день. Многие из них всегда ложатся спать не позднее десяти часов вечера и, вообще, живут по четкому расписанию... А наши соотечественники, по моему мнению, больше думают о развлечениях, хотя и об учебе тоже не забывают».
Но, несмотря на эти мультикультур-ные различия, Кирилл видит в ровесниках гораздо больше общего: «Почти все учащиеся школы, вне зависимости от национального происхождения, наличия или отсутствия остаточного зрения, очень любят спорт. Практически все виды спорта здесь активно развиваются: плавание, легкая атлетика, футбол, дзюдо, акробатика, верховая езда, гребля, скалолазание... У школы есть и свой бассейн, и своя конюшня с лошадьми, и специальная стена для скалолазания. Кроме того, здесь очень ценят музыку, театр, литературу, декоративно-прикладное искусство. Все большую роль в обучении начинает играть компьютерная техника».
Свои среди своих
Кристина Лауфенберг — одна из двадцати незрячих сотрудников в Немецком Институте слепых. Она преподает в школе им. Карла Штреля немецкий и французский языки, а также проводит индивидуальные и групповые занятия по рельефно-точечному (брайлевскому) шрифту.
— Я родилась слепой в Штуттгар-те, столице земли Баден-Вюрттемберг, в 1966 году. В шесть лет пошла в начальную школу для незрячих и слабовидящих детей. А потом меня приняли в самую обычную гимназию по месту жительства, и я училась вместе со зрячими детьми. За год до окончания гимназии мне захотелось почувствовать себя самостоятельной, уехать из родительского дома... Стала ученицей школы имени Карла Штреля, поселилась в жилой группе. Я очень рада, что диплом об окончании гимназии довелось получить уже в Марбурге.
— Вам понравилось в Марбурге?
—Да, очень понравилось. Сразу возникла мысль, что хочу здесь не только учиться, но и впоследствии работать. Я поняла, что эта школа — моя судьба. Высшее образование тоже получила в Марбурге, в здешнем университете, так же как и великий русский ученый Михаил Ломоносов. Кроме того, училась в университете франкоязычной канадской провинции Квебек. В 1995 году меня приняли на работу в школу. Три года была учителем-практикантом. По-немецки это называется словом «Referendariat». В 1998 году стала полноправным учителем. Такая многолетняя практика перед приемом на постоянную работу обязательна в Германии для всех учителей гимназий.
— Что именно Вас привлекло в Марбурге?
— Я сразу ощутила огромные, принципиальные различия по сравнению с моей прежней школой... Несмотря на все усилия учителей, одноклассников и надзорных инстанций, незрячим детям часто не удается почувствовать себя полноправными учащимися обычной школы, влиться в школьный коллектив. Приведу только один пример: в массовых школах детей с особыми потребностями порой даже не допускают к урокам физкультуры, они не могут принять участие в спортивных соревнованиях. Взрослые опасаются за их безопасность и не способны объективно оценить состояние здоровья. Конечно, ситуация постепенно меняется, но она еще очень далека от идеала.
Кристина Лауфенберг подчеркивает, что в специализированной школе дети могут получить гораздо большую помощь и поддержку, чем в массовых заведениях. Кроме того, здесь они «свои среди своих». Школу по месту жительства обычно посещают всего один-два незрячих ребенка, которым автоматически присваивается «особый статус». А в специализированной школе они становятся органичной частью детского коллектива.
Моя собеседница уверена в том, что «инклюзивное образование» — при всей его нужности и полезности! — необходимо внедрять осторожно, постепенно и строго на добровольной основе. У незрячих и слабовидящих детей в любом случае должно остаться право на обучение в специальных школах. И этим школам необходима государственная поддержка! Желание некоторых немецких политиков распределить всех детей с особыми потребностями по обычным школам вызывает у Кристины Лауфенберг и многих других немецких незрячих серьезные опасения.
Придя работать в Немецкий институт слепых, Кристина познакомилась со своим будущим мужем Вильфредом, возглавляющим здешнюю медиотеку. Ее супруг — зрячий. У них общее увлечение — гребля на каноэ. На Вас надо заявить в полицию!
Во время пребывания в Немецком Институте слепых автору этих строк хотелось побольше узнать не только о деятельности этой организации, но и, вообще, о жизни незрячих и слабовидящих людей в Германии. Среди множества встреч врезалась в память беседа с Моникой Хойзлер. Она работает редактором по Брайлю в медиотеке и занимается подготовкой публикаций рельефно-точечным (брайлевским) шрифтом. Эти материалы необходимы и для учащихся школы имени Карла Штреля, и для других подразделений Института.
Так же, как и Кристина Лауфенберг, моя собеседница — незрячая с рождения. С 1971 по 1978 год она была ученицей школы имени Карла Штреля. Потом три года проработала в специализированной ремесленной мастерской для незрячих (Blindenwerkstatt). Эти мастерские являются немецким аналогом предприятий ВОС. С 1981 по 1986 год изучала историю искусств и тифлопедагогику в Высшей педагогической школе города Гейдельберг, в земле Баден-Вюрттемберг.
— В 1986 году, сразу же после окончания Высшей педагогической школы, мне предложили это место работы. Большое везение! Кстати, только 30% немецких незрячих трудоспособного возраста имеют постоянное место работы или собственный бизнес. Остальные — безработные. Большинство из них хотят работать, но не могут найти применение на рынке труда.
— Госпожа Хойзлер, позвольте задать Вам личный вопрос. Отсутствие зрения как-то повлияло на Вашу судьбу, на Вашу жизнь, на Ваше мироощущение?
— Я незрячая с рождения, считаю себя активным, оптимистичным и позитивно мыслящим человеком. Слепота — естественная, нормальная часть моей жизни. И я практически не задумывалась о том, как бы сложилась жизнь, родись я зрячей... Но так мыслят не все слепые люди. Например, одна моя знакомая, незрячая с рождения, с ранних лет мечтала и стать врачом.
Совершенно естественно, что этой мечте не суждено было осуществиться. Ну, нигде в мире не принимают незрячих людей на медицинские /факультеты... Прошло уже несколько десятилетий, она получила другую специальность, вполне нормально устроила свою жизнь. Но и сейчас эта дама продолжает жаловаться: вот), мол, родись я зрячей, стала бы врачом/и была бы счастлива... Как будто все зрячие и все врачи по определению являются счастливыми людьми?!
Мне кажется, к таким вещам надо относиться проще. Если ты родился незрячим или потерял зрение/— значит это твоя жизнь, твоя судьба. Ее надо принять такой, какая она есть.
— В детстве Вы когда-нибудь чувствовали себя ущемленной из-за отсутствия зрения?
— Почти никогда. Я родилась в поселке Келькхайм, недалеко от города Франкфурта-на-Майне. У меня было счастливое детство и любящие родители. Единственное, что меня по-настоящему огорчило в детстве — это необходимость в шесть лет отправиться учиться в интернат, в город Фрид-берг. У меня не было возможности пойти в обычную школу. Кстати, сейчас у незрячих детей другая ситуация: по желанию их принимают и обычные, и специализированные школы.
Были еще некоторые ограничения. Мне так и не удалось освоить двухколесный велосипед. Но зато я научилась ловко передвигаться на ходулях. Я благодарна своим родителям за то, что они давали мне большую свободу: я могла свободно играть и бегать с другими детьми. Родители даже позволяли мне лазить по деревьям. Однажды соседка заметила, что я залезла на дерево, а мама в это время как ни в чем ни бывало занимается своими делами. И тогда она возмущенно ей заявила: «На Вас надо заявить в полицию за то, что Вы совершенно не смотрите за своим слепым ребенком!»
Существовали некоторые вещи, которые мне удавались лучше моих зрячих ровесников. Например, я с раннего детства безошибочно различала голоса птиц. И сейчас в любом птичьем хоре могу легко назвать всех его участников.
— Как Вы оцениваете жизнь незрячих людей в Германии? С какими проблемами они сталкиваются?
— Мне думается, что в последние годы отношение большинства граждан к инвалидам, в том числе к инвалидам по зрению, стало более вежливым и внимательным. В этом есть и большая заслуга средств массовой информации. Когда газеты, радио и телевидение часто рассказывают о проблемах людей с ограниченными возможностями, то общество начинает меняться.
Социальное обеспечение незрячих людей в Германии можно считать вполне благополучным. Все слепые вне зависимости от уровня личных доходов имеют право на получение ежемесячных денежных выплат, составляющих в различных федеральных землях от 332 до 567 евро. Незрячим в Германии считается человек, зрительная сила которого составляет 2% или меньше. Если остаточное зрение составляет от 5 до 2%, то можно рассчитывать на выплаты от 100 до 150 евро в месяц.
— Кроме этих денег незрячие и слабовидящие люди могут рассчитывать еще на какую-то помощь?
— Если незрячий или слабовидящий человек не работает, не имеет дополнительных доходов или каких-то накоплений, то помимо «слепецкой пенсии» он может претендовать на получение социальной помощи. Это около 300 евро в месяц. Кроме того, получателям социальной помощи при необходимости оплачивается аренда скромного жилья. Незрячим людям, обремененным и другими видами инвалидности (прикованным к инвалидному креслу, слепоглухим и т. д.), предоставляется бесплатная сиделка. Они могут также переехать в специализированные дома инвалидов.
— Это особые дома инвалидов для незрячих?
— Конечно. В Германии существует множество домов инвалидов, рассчитанных на различные группы людей с ограниченными возможностями.
Для незрячих подбирают заведение, учитывающее их особые потребности, обладающее соответствующим штатом специалистов и тифлотехническим оборудованием.
— Почему немецким слепым трудно найти работу?
— Вопрос неоднозначный. С одной стороны, государство поощряет частный бизнес создавать рабочие места для инвалидов. Крупные фирмы, не задействующие «особых» сотрудников, платят налог. Существует закон, по которому все инвалиды имеют право на услуги ассистента, если это необходимо для осуществления профессиональной деятельности. Причем, услуги ассистента оплачивает государство, а не работодатель. Например, ко мне зрячий ассистент приходит на 3 часа в день. Государство готово платить за услуги помощника до 1100 евро в месяц.
Но, с другой стороны, и в обществе, и в бизнесе существует еще много предрассудков против трудоустройства инвалидов. Часто ставится под сомнение даже не их профессиональная квалификация, а человеческие качества, способность «ужиться» в коллективе, быть достойными коллегами... Но на самом деле инвалидам обычно не нужны какие-то привилегии. Мы ценим свои рабочие места и стараемся оправдать оказанное доверие.
— Всегда ли Вам удается понять своих зрячих коллег и знакомых?
— Обычно недоразумений не возникает. Но, признаться, меня раздражает, когда некоторые зрячие люди слишком часто напоминают слепым об их физическом недостатке. Все-таки это невежливо. Одна моя знакомая постоянно любила говорить: «Ах, если бы ты могла это видеть!», «Как жаль, что ты это не можешь увидеть!»...
Все было даже слишком хорошо...
Чтобы представление о Немецком Институте слепых и школе имени Карла Штреля было более полным, мне захотелось пообщаться с выпускниками этого учебного заведения. Таде Розенфельду 20 лет. Он учился в гимназии с 2001 по 2010 год. В настоящее время — студент факультета психологии Марбургского университета.
— Я родился и всю жизнь провел в Марбурге, поэтому не жил в интернате, а приходил на занятия из дома. В раннем детстве у меня было хорошее зрение. Процесс потери зрения занял десять лет, с семи до семнадцати лет. Вот уже три года, как я совсем слепой. Можно сказать, уже привык к этой ситуации.
— Какие впечатления у Вас остались от школы?
— Воспоминания самые теплые. Гимназия действительно дает возможность незрячим и слабовидящим подросткам раскрыть свой потенциал, получить необходимую помощь и содействие. Но я бы сказал, все было даже слишком хорошо...
— Что Вы имеете в виду?
— Все-таки обращение с детьми слишком мягкое. Мы здесь, честно гo-воря, немного все избаловались. Мне думается, школе нужно обратить большее внимание на обучение практическим жизненным навыкам: убирать квартиру, готовить, стирать, гладить белье, мыть посуду и т. д. Все эти навыки незрячим и слабовидящим детям и сейчас преподаются. Но «прозы жизни» в школьной программе могло бы быть и побольше. Тогда будет легче в последующей жизни.
Хотелось бы, чтобы гимназия больше внимания уделяла контактам с обычными школами региона, чтобы было больше общения со зрячими детьми. Учителям и воспитателям также необходимо активнее бороться с так называемыми блиндизмами, специфическими особенностями поведения незрячих людей. Некоторые учащиеся гимназии, к сожалению, приобретают типичные слепецкие привычки: качать головой, раскачивать туловище, ковырять в глазах...
Наблюдая за «блиндизмами», зрячие люди нередко начинают считать всех слепых умственно отсталыми... А учителя и воспитатели из деликатности не спешат делать замечания своим воспитанникам. Некоторые незрячие подростки, вообще, считают «блиндизмы» проявлением своей индивидуальности и сознательно не желают с ними расставаться. Но мне кажется, что это неправильно. Мы — тоже часть зрячего мира и должны делать все от нас зависящее, чтобы зрячие воспринимали нас адекватно. '
Клиент станет человеком-невидимкой
В беседе с 26-летней выпускницей школы имени Карла Штреля студенткой Марбургского университета Анной Дингес речь зашла о профессиональных перспективах незрячих и слабовидящих людей. В вузе она выбрала для себя сложную и экзотическую специальность — синологию (китайский язык и культура). У Анны имеется крошечный остаток зрения — всего два процента. По улицам города она передвигается с собакой-поводырем. Псу разрешается присутствовать и на университетских занятиях.
Вашего остатка зрения хватает чтобы разглядеть китайские иероглифы?
Да, современные вспомогательные технические средства позволяют обеспечивать практически любое увеличение, поэтому слабовидящие люди даже с небольшим остатком зрения вполне могут работать с иероглифами. Кроме того, я читаю китайские тексты по Брайлю.
Но не надо забывать и об устной речи. Восточные языки, в том числе и китайский, невозможно успешно изучать без хорошего слуха и музыкальности. Речь идет о совершенно другом произношении, чем в европейских языках. И здесь незрячие и слабовидящие люди вполне могут дать фору своим зрячим коллегам. Слух у нас часто развит очень хорошо.
— Анна, Вам скоро предстоит получение университетского диплома. Ожидаете ли Вы от будущих работодателей объективного отношения? Или все-таки присутствует страх перед неясными профессиональными перспективами?
— Синология — редкая и востребованная профессия, думаю, что меня ожидают неплохие перспективы. Но незрячие и слабовидящие люди при поиске работы, даже временной, часто сталкиваются с различными недоразумениями. Одна моя незрячая знакомая изучает в университете психологию и хотела пройти практику у детского психолога. Она тоже мечтает стать детским психологом. Но этот деятель отнесся к просьбе девушки очень иронично и сказал ей: «Как же Вы собираетесь работать с детьми, если даже их не видите?»
Конечно, такие замечания — очень обидны и несправедливы. Незрячие могут успешно работать практически на всех должностях, связанных с общением с людьми, обслуживанием клиентов и т. д. Отсутствие зрения можно рассматривать не только как недостаток, но даже как определенное преимущество. При общении с незрячим сотрудником клиент как бы сам становится невидимым, превращается в человека-невидимку. Он может видеть своего собеседника, а противоположная сторона лишена этой возможности. С психологической точки зрения такая ситуация очень приятна для зрячих людей. Она помогает им расслабиться, раскрыться, чувствовать себя увереннее...
Услуги предоставляются бесплатно
Во время короткого пребывания в Марбурге мне хотелось разобраться в источниках финансирования и статусе Немецкого Института слепых и его подразделений. Является ли Институт государственным учреждением? Частным? Региональным? Муниципальным?
На самом деле оказалось, что учредителем и собственником является общественная организация с одноименным названием, т. е. речь идет об общественном институте. Его можно сравнить с аналогичными образовательными и реабилитационными структурами Всероссийского общества слепых, например с Центром реабилитации слепых в городе Волоколамске Московской области.
Общественная организация осуществляет финансирование Института слепых и его подразделений, в том числе и школы имени Карла Штреля. Среди наиболее известных членов организации — бывший президент Германии Хорст Келлер. Его дочь Ульрика — незрячая с рождения. Поэтому проблемы инвалидов по зрению немецкий политик знает не понаслышке.
Кроме того, дотации на осуществление конкретных программ поступают из федерального и регионального бюджетов. Важную роль играет поддержка земли Гессен, на территории которой расположен Институт. Для учащихся школы и реабилитантов все услуги — обучение, проживание, питание, дополнительные занятия (в том числе индивидуальные), организация отдыха и т. д. предоставляются бесплатно.
Правда, это положение касается только граждан и постоянных жителей Германии. Если в школе захочет учиться иностранец, то родителям придется заплатить отдоевро в год. Кроме того, ко времени поступления в школу ребенок уже должен хорошо овладеть немецким языком.
А есть ли у Вас детский дом?
Попав в Марбург, мне хотелось получить ответы на самые различные вопросы: от меню школьной столовой до биографий знаменитых выпускников. Например, хотелось узнать, существует ли при гимназии имени Карла Штреля детский дом (Kinderheim) для детей, оставшихся без попечения родителей. Есть ли в Германии, вообще, детские дома для слепых и слабовидящих детей?
Этот вопрос вызвал у моих собеседников недоумение. Оказывается в Германии слово «детский дом» считается обидным. И употреблять его не принято... Дети, оставшиеся без попечения родителей, в стране есть, хотя эта проблема не столь актуальна, как в России. Так же, как и у нас, лишение родительских прав непутевых пап и мам (алкоголиков, наркомании, хронических драчунов и т. д.) происходит по решению суда. Ходатайства обычно представляют местные отделы по делам детей и молодежи.
Если для несовершеннолетних не могут найти ответственных приемных родителей, то детям предлагают поселиться в специальных жилых группах, где воспитатели, работающие посменно, стараются создать для них семейную, приближенную к домашней атмосферу. Такая группа создана и в школе имени Карла Штреля. Она называется «группа круглогодичного пребывания» (Ganzjahresgruppe). От других групп она отличается тем, что дети не покидают ее на выходные дни или каникулы.
«В группе круглогодичного пребывания у нас сейчас живет пятеро подростков, — рассказал Руди Ульрих. — Думаю, что журналистам не нужно писать об этой «проблемной группе»: дети имеют право на сохранение анонимности. Они и так обделены судьбой. Было бы очень горько и несправедливо, если после выхода публикации одноклассники станут выяснять, у кого есть свой дом, а кто является сиротой...»
Так похоже на Россию
В каждой стране существуют свои национальные отличия. Конечно, можно рассуждать о том, что Германия во многом обогнала Россию в сфере социального обеспечения, в том числе и реабилитации инвалидов по зрению... На эту тему в последнее время появлялось немало публикаций в российских СМИ.
И все-таки наиболее сильное впечатление, которое у меня осталось после посещения Марбурга: как же все-таки похоже на Россию! В средневековом немецком городе чувствуется та же родная «слепецкая атмосфера», что и в Санкт-Петербурге или Москве, в других наших городах.
Так же, как и в России, большинство сотрудников марбургского Института — энтузиасты своего дела. Многие приходят сюда работать совсем молодыми и остаются на двадцать-тридцать-сорок лет. У нас на предприятиях и в организациях Всероссийского общества слепых, в реабилитационных центрах для инвалидов можно наблюдать такую же картину! И в России, и в Германии люди работают, не считаясь со своим личным временем, не думая о какой-то личной выгоде.
И в России, и в Германии очень много полезных, добрых дел совершается на общественных началах. Например, по всей Германии работают сотни общественных учителей рельефно-точечного шрифта, которые вместе со штатными сотрудниками помогают недавно ослепшим людям овладевать премудростями брайлевской системы. Спортивные достижения инвалидов по зрению тоже были бы немыслимы без общественных тренеров и помощников-волонтеров.
Можно привести множество примеров, когда сотрудники Института слепых, помимо добросовестного и тщательного выполнения своих прямых обязанностей, берут на себя значительную общественную нагрузку. Например, сотрудник отдела по связям с общественностью Манфред Дюнзинг в свободное время тренирует футбольную команду незрячих игроков.
В Марбурге чувствуешь себя как дома, среди друзей, среди своих.
