Как оправдать исключение и закрытые границы в условиях либеральной демократии?

В либеральных демократических государствах обязанность оправдывать исключение должна быть возможна. Однако, как мы увидим, это вызывает значительные трудности для либеральной теории. Цель этой книги — исследовать эти проблемы. По мнению Коула, произвольный характер границ дает нам достаточные основания для того, чтобы полагать, что практика государственного исключения является несправедливой. Тот факт, что мы не готовы признать это, как утверждает Коул, является свидетельством того, что нам, возможно, нужно начать совершенно новый разговор — не только о границах, но и о политической справедливости в более широком контексте.

Аргумент против исключения становится особенно сильным, если учесть, что граница разделяет не только гражданина и иностранца, но и часто богатых и бедных. Мы должны учитывать, что исключение, являясь неправильным не только по своей сути, но и потому, что оно подрывает распределительные права глобальных бедняков, является мощным и важным аргументом против права на исключение. Этот аргумент делится на две формы: аргумент экономической справедливости и аргумент равенства возможностей.

Начнем с аргумента экономической справедливости, который опирается на простую реальность экономического неравенства и на то, как исключение потенциальных мигрантов из более богатых стран Северной Америки и Европы усугубляет неравномерное распределение богатства. Этот аргумент можно подкрепить идеей о способности миграции создавать экономическое богатство. Майкл Клеменс утверждает, что устранение границ может привести к экономическому росту, эквивалентному увеличению мирового ВВП на полтора раза. Денежные переводы мигрантов, выезжающих из стран с низким уровнем дохода в более богатые государства, уже сейчас являются мощным фактором развития; объем этих переводов, по оценкам, больше всех средств, направляемых на международное развитие. Главное, однако, не в том, что исключение делает мир беднее, чем он мог бы быть, а в том, что право исключать «нежелательных» мигрантов дает возможность богатым сохранить их богатство, игнорируя законные требования справедливости со стороны бедных стран.

Эта же мысль развивает Филип Коул, который добавляет к ней контекст глобального исторического неравенства, порожденного колониальными насилием и эксплуатацией. Мы не просто продолжаем поддерживать бедность тех, кто родился в развивающихся странах, мы также продолжаем современные последствия колониальной эксплуатации, которая определяла, какая страна будет развиваться, а какая останется в бедности.

Другим аспектом распределительной справедливости является равенство возможностей. Внутри страны мы уверены, что равенство возможностей — ключевая ценность. Как подчеркивает Джон Роулс в своих размышлениях о справедливости, общество, которое не предоставляет достаточно гарантий для равенства возможностей, будет несправедливым. Однако границы препятствуют людям в осуществлении их желания переехать, создавая мир с радикально неравными возможностями. Это можно обсудить в рамках концепции равной свободы, как это делает Кьерон Оберман, или просто как еще один пример неравенства возможностей. Важное замечание, как отмечает Каренс, заключается в том, что мы сдерживаем людей от достижения лучшей жизни для себя и своих семей с помощью силы. Оберман акцентирует, что людям нужно не просто достаточное количество вариантов выбора, но максимальные возможные возможности. Люди имеют жизненно важный интерес в том, чтобы быть свободными в решении, где они хотят жить, чтобы строить жизнь, которая имеет ценность для них и их близких. Именно глобальная свобода передвижения, утверждает Оберман, является единственным принципом, который согласуется с либеральной теорией справедливости, которой мы придерживаемся.

Аргумент против исключения обоснован также тем, что либеральные теоретики уже склонны признавать, что некоторые формы прав на мобильность подразумевают либеральную справедливость. Мы можем выделить как минимум два типа прав на мобильность, каждый из которых рассматривается как достаточное основание для морального права пересекать международные границы. Один из них — это аргумент из прав внутренней мобильности, который начинается с очевидного факта, что право на свободное передвижение в пределах своей страны широко рассматривается как основное человеческое право и защищается ключевыми международными документами, включая Всеобщую декларацию прав человека. Аргумент внутренней мобильности отмечает, что все, что оправдывает важность этого права, вероятно, применимо и к мобильности в более широком контексте. Каренс, следуя Дэвиду Миллеру, называет это стратегией кантилевера: если важность внутренней мобильности очевидна, то она должна распространяться и на международные перемещения.

Если свобода передвижения в пределах страны — это человеческое право, то почему нельзя признать такой же правомерный и международный характер этого права? Мы должны признать, что право на миграцию, право на путешествия и на проживание где угодно являются правами человека. Все, что мы могли бы обосновать для внутренней мобильности, также должно применяться к праву пересекать границы.

Другая международная норма, которая могла бы поддержать эти выводы, — это право на выход из своей страны. Большинство либеральных теоретиков, хотя и не все, признают право на выезд из своей страны как морально значимое. Страны, которые делают выезд своих граждан трудным или невозможным, дают нам эмпирическое основание думать, что справедливость несовместима с ограничениями на эмиграцию. Однако возникает вопрос: если право покидать страну не подкреплено правом на въезд в другое государство, можно ли считать это право реальным? Право на выход должно требовать наличия средств для его реализации, и если нет другого государства, обязанного предложить вам прием, то это право становится бесполезным.

Моральный парадокс между правом на эмиграцию и отсутствием аналогичного права на иммиграцию подчеркивается Лейей Ипи: асимметрия между эмиграцией и иммиграцией — это серьезный моральный дефект, который несовместим с основным принципом справедливости в миграции. По сути, если свобода передвижения важна, то она должна быть важна и на международном уровне, и любые оправдания для ограничения миграции вступают в противоречие с принципами либеральной справедливости.

Существует ли право государства на исключение иммигрантов?

Либерализм требует от жителей государства вступать в юридические отношения с потенциальными иммигрантами, что подразумевает наличие права на исключение. Однако это право, по сути, не может оправдывать современные практики изоляции и исключения, реализуемые богатыми государствами. Рассмотрение этой темы предполагает три этапа. Первый — выявление методологии, на основе которой можно вывести право на исключение из структуры защиты прав человека в международном праве. Второй — обоснование предположительного права исключать нежелательных иммигрантов и, при необходимости, применять силу для защиты этого права. Третий — анализ возможных последствий данного взгляда, которые, хотя и не опровергают существование права на исключение, показывают его ограниченность и неспособность легитимировать современные исключительные практики. В заключение рассматриваются возражения, связанные с высылкой, репродукцией и свободой, которые ставят под сомнение аргументацию, но не уничтожают её полностью.

Основным объектом обсуждения выступает политическое сообщество и его связь с правами человека. Общим, что объединяет всех, находящихся внутри общества, является подчинённость специфической юрисдикции территориального государства. Государство — это, прежде всего, проект власти, обладающий определёнными юрисдикционными полномочиями на ограниченной территории. Если право исключать кого-либо существует у государства, то оно проистекает именно из этой юрисдикционной природы.

Для определения правомочий государства следует исходить из его фундаментальных юридических характеристик, без которых понятие государства теряет смысл. Согласно наиболее распространённому определению, отражённому в Монтевидео Конвенции 1934 года, государство — это совокупность постоянного населения, определённой территории и правительства, способного устанавливать отношения с другими государствами. Из этих трёх элементов ключевыми для нашего анализа являются первые два — территория и население, над которыми осуществляется эффективный контроль со стороны власти. Это исключает пустынные или негостеприимные территории, которые не могут считаться государствами.

Важен принцип юрисдикции: все жители, находящиеся на территории государства, независимо от национальности, должны находиться под равной защитой закона. Таким образом, государство — это система институтов, обладающих эффективной властью над людьми, оказавшимися на его территории. Само существование права на исключение из состава граждан и резидентов государства не является изначально самоочевидным и требует обоснования на основе этих базовых характеристик.

Иммиграция как явление имеет смысл лишь в условиях множества суверенных государств, каждое из которых обладает контролем над своей территорией и населением. Если бы существовал единственный всемирный государственный орган, понятие иммигранта было бы неприменимо. Таким образом, предпосылка для обсуждения права на исключение — наличие множества государств с собственными юрисдикциями.

С точки зрения прав человека, необходимо подчеркнуть разницу между универсальными и локальными обязательствами государства. Права человека принадлежат каждому в силу самого факта человечности, но их юридическая защита и реализация лежат, в значительной степени, на государствах и связаны с территориальной юрисдикцией. Существует трёхступенчатое разделение обязательств государства: уважать, защищать и обеспечивать права человека.

Обязательство уважать права человека универсально — государство не должно их нарушать нигде, ни в отношении своих граждан, ни по отношению к иностранцам. Однако обязанности защищать и обеспечивать права имеют территориальный характер — они распространяются только на тех, кто находится под юрисдикцией данного государства. Это создаёт юридический базис для ограничения доступа на территорию государства, ведь именно в рамках этой юрисдикции возникают обязанности по защите и обеспечению прав.

Право на исключение, вытекающее из принципа юрисдикции и структуры обязательств по правам человека, может быть признано в том смысле, что государство вправе контролировать состав лиц, над которыми оно осуществляет эффективную защиту и управление. Однако такое право не даёт основания для проведения дискриминационных или чрезмерно жёстких исключительных практик, характерных для современных богатых государств. Эти практики не могут быть оправданы с юридической и этической точек зрения, так как они выходят за пределы обоснованного и сбалансированного осуществления права на исключение.

Важно понимать, что существование права на исключение не отменяет универсальности прав человека. Государства обязаны уважать права всех людей, даже находящихся за пределами их юрисдикции, что накладывает ограничения на применение силы и методов исключения. Кроме того, международное право и нормы прав человека создают рамки, в которых осуществление права на исключение должно соответствовать принципам справедливости, гуманности и уважения к базовым правам.

Таким образом, анализ права государства на исключение иммигрантов базируется на фундаментальном юридическом признаке — территориальной юрисдикции, но его реализация должна учитывать границы, накладываемые международным правом и этическими нормами. Понимание этой тонкой грани между суверенным правом государства и универсальными обязанностями по правам человека является ключевым для осмысленного подхода к современным миграционным вызовам.

Что значит навязывание обязанностей другому человеку и где проходит моральная граница?

Обязанности часто связывают с ограничением личной свободы и прав, а также с моральной ответственностью перед другими людьми. В то время как философы, обсуждая моральные обязательства, обычно сосредотачиваются на том, как понимать структуру долга и взаимодействие различных обязанностей, редко кто задумывается о морали самого процесса навязывания обязанностей другим. Ведь что важнее: следование собственным обязанностям или право каждого быть свободным от ненадлежащих обязательств, налагаемых без согласия? Эта мысль может показаться неочевидной, но её стоит внимательно рассмотреть.

Когда на нас накладывают обязательства, это обычно ограничивает наш моральный выбор. Например, если у меня есть обязанность заботиться о вашей собачке, то я уже не могу провести вечер так, как хочу, поскольку обязан помочь животному. В этом контексте философы часто обсуждают, как мы должны понимать и следовать нашим моральным обязательствам. Однако возникает важный вопрос: каковы моральные последствия для тех, кто навязывает свои обязательства другим?

Принцип, который можно было бы оправдать в этом контексте, заключается в том, что мы имеем презумптивное право быть свободными от обязательств, которые налагаются на нас без нашего согласия. Конечно, есть случаи, когда в силу существующих обязательств мы можем быть обязаны принять на себя новые долги. Но любое новое обязательство должно быть обосновано, иначе оно становится вмешательством в нашу свободу. Этот принцип будет легче понять, если рассматривать пример, предложенный Джудит Джарвис Томсон: представьте, что вы обязаны поддерживать жизнь некого скрипача, который должен быть подключен к вашему организму для выживания. Если скрипач может физически прикоснуться к вам, тем самым ставя вас перед моральным долгом поддержания его жизни, возникает вопрос: имеете ли вы моральное право отказаться от этого обязательства, если на вас уже есть другой человек, выполняющий эту роль?

Отказ от такой обязанности кажется вполне оправданным, если учитывать, что ваше собственное право на свободу выбора не должно подвергать вас насилию в виде моральных требований, наложенных без вашего согласия. Это, однако, не означает, что вы вправе поступать безоглядно. Защищая свою свободу, вы не можете нарушать права других, и ваше право на отказ не является «пустым чеком» на агрессию.

Разумеется, в случае с иммигрантами ситуация несколько иная. Они не могут рассматриваться как «бремя» в том же смысле, что и скрипач, но вопрос о правомерности наложения обязательств на граждан страны остаётся актуальным. Иммигранты часто приезжают с ясными целями — из-за экономических трудностей, семейных обстоятельств или даже выживания. Несмотря на это, иммигрант не имеет права требовать, чтобы каждый конкретный человек выполнял его обязанности. Это обязанность общества в целом, а не личное обязательство отдельного индивидуума.

Тем не менее, вопрос не только в том, что государство может обязать своих граждан соблюдать определённые нормы. Он также заключается в том, насколько эти нормы могут быть оправданы, если иммигрант уже находится под защитой других лиц. В случае с иммигрантами, как и в случае со скрипачом, моральное возражение должно основываться на том, что им не должно быть позволено навязывать личные обязательства, которые человек не согласился исполнять.

Отличия между иммигрантом и скрипачом заключаются в многом: в происхождении их обязательств, в тяжести бремени, в взаимности интересов и возможных последствиях для граждан. Но важно помнить, что в обеих ситуациях существует одна общая проблема: навязывание обязательств. Иммигрант может принести пользу принимающему обществу, однако это не даёт ему права навязать свою нужду как моральный долг другим людям без их согласия.

Можно возразить, что в данном контексте речь идёт не о новых обязанностях, а о стоимости выполнения уже существующих обязанностей. Но этот взгляд не до конца верен. Обязанности могут проявляться на разных уровнях абстракции. Например, обязанность заботиться о своем дворе — это не просто обязанность перед соседями, а часть более широкого долга перед обществом. Этим объясняется сложность моральных решений, связанных с иммиграцией и обязанностями, которые на этом фоне могут возникать.

Когда рассматриваем вопрос о правомерности вмешательства в личные обязательства через обоснование их связи с государственными обязанностями, важно понимать, что каждый случай уникален. Обязанности, которые наложены на человека без его согласия, не всегда легко квалифицировать как морально оправданные, даже если они кажутся относительно легкими или незначительными. Важно не только формальное выполнение долга, но и моральная правомерность его наложения.

Каковы моральные основания для права исключать мигрантов?

Право на исключение, в контексте миграции, является одним из наиболее обсуждаемых и спорных аспектов современной политической философии. Несмотря на кажущуюся очевидность этого права в современных государствах, вопрос о его моральной оправданности и ограничениях требует более глубокого анализа. Стоит отметить, что право на исключение — это не универсальное или абстрактное право всех государств, а лишь одно из возможных проявлений государственного суверенитета, которое следует рассматривать в контексте конкретных политических и моральных обстоятельств. В отличие от других прав, таких как права человека, политические и гражданские свободы, право на исключение не является абсолютным, и его пределы должны быть четко определены.

Прежде всего, важно понимать, что миграция как акт пересечения границы, несмотря на свою явную связь с правом на жизнь и человеческим достоинством, не всегда может быть оправдана как морально необходимая. В условиях, когда граждане государств уже обеспечены возможностью создавать полноценные жизни в своей стране происхождения, моральная обязанность государства принимать мигрантов становится гораздо менее очевидной. Государства обязаны защищать права своих граждан и гарантировать их политические и гражданские свободы, но не обязаны предоставлять гражданство или право на постоянное проживание тем, кто не является частью их политической общности.

Зачастую возникает вопрос: что же можно считать основанием для миграции? Миграция может быть оправдана лишь в тех случаях, когда она необходима для обеспечения базовых человеческих прав, таких как право на жизнь, безопасность и свободу. Однако даже в этих случаях право на миграцию не является абсолютным и должно быть ограничено рядом факторов, таких как возможности и ресурсы принимающего государства, а также условия, при которых миграция необходима для обеспечения прав человека.

Таким образом, моральное оправдание права на исключение предполагает признание его ограниченности. Государства не обязаны принимать всех, кто желает мигрировать, но должны уважать и защищать права тех, кто оказывается в ситуации крайней нужды или репрессий. Это не оправдывает произвольные и жестокие меры исключения, такие как те, что могут возникать в контексте популистской политики, как в случае с Дональдом Трампом и его риторикой в отношении мигрантов из Мексики. Важно понимать, что право на исключение не должно быть оправданием для жестокости или несправедливости в отношении мигрантов, особенно тех, кто сталкивается с насилием, бедностью или политическими репрессиями в своих странах.

Тем не менее, в вопросах миграции необходимо учитывать не только правовые, но и социальные аспекты. Исторически, те, кто наименее защищен и уязвим, часто оказываются в положении, когда им сложнее всего получить доступ к правам и возможностям. На практике это означает, что самые бедные и маргинализированные слои населения оказываются наиболее подвержены исключению. Миграция для них становится не столько желанием улучшить свою жизнь, сколько необходимостью для выживания, и государства должны учитывать это в своей миграционной политике.

В современном мире многие государства в условиях глобализации и экономической неравномерности становятся свидетелями того, что миграция обостряется, и права мигрантов становятся предметом политических и моральных дебатов. Открытые границы существуют, но они открыты преимущественно для богатых и влиятельных людей, а не для тех, кто наиболее нуждается в защите. Это создает моральный диссонанс, который требует пересмотра текущей миграционной политики. В идеале, миграция должна быть направлена не только на привлечение самых состоятельных и востребованных, но и на помощь тем, кто в первую очередь нуждается в защите своих базовых прав.

Важно подчеркнуть, что обсуждение миграции не должно сводиться только к вопросу о праве на исключение. Это гораздо более комплексная проблема, в которой необходимо учитывать как права мигрантов, так и этические нормы, определяющие, кто и при каких условиях имеет право на пересечение границ. Нужно помнить, что право на исключение должно быть ограничено и не превращаться в инструмент, с помощью которого государства могут бесконтрольно и жестоко исключать тех, кто находится в самом уязвимом положении.

Кроме того, необходимо осознавать, что политика исключения не является единственным возможным решением проблемы миграции. Идея о том, что государства могут ограничивать миграцию только в интересах своей национальной безопасности или экономического процветания, может привести к усилению неравенства и социальной изоляции. Важно найти баланс между правами мигрантов и потребностями государства, избегая крайностей, которые могут привести к социальной и политической нестабильности.

Почему государство не может справедливо исключать мигрантов?

Глобальная миграция и право на свободное передвижение становятся все более актуальными темами в дискуссиях о правде и справедливости. На первый взгляд, вопросы, связанные с миграцией, могут казаться исключительно практическими, но они тесно переплетаются с основами теории справедливости. Один из самых мощных аргументов против ограничений на миграцию состоит в том, что эти ограничения являются произвольными и несправедливыми с моральной точки зрения. Что же говорит о справедливости и исключении классическая теория?

Аргумент, который можно провести через призму теории справедливости, заключается в том, что существует принцип, согласно которому различные формы исключения людей из доступа к определенным благам, в том числе и через жесткие миграционные ограничения, в сущности нарушают основные принципы справедливости. Джон Роулс, например, рассматривал вопрос справедливости как противоположность произвольным различиям, что позволяет увидеть в практике ограничения прав мигрантов нарушение основополагающих человеческих прав.

Государство, ограничивая миграцию, действует по границе, которая по своей сути является произвольной. Важным моментом является то, что разделение на "свои" и "чужие" страны часто не связано с каким-либо моральным обоснованием. Практика разделения людей на основе того, в какой части света они родились, не имеет оправдания с моральной точки зрения. В этом контексте граница между странами становится тем самым барьером, который создает неравенство, глубоко укорененное в истории колониальных отношений и эксплуатации, оставляя одних в благосостоянии, а других в нищете и без политических свобод.

Кроме того, важно отметить, что такие барьеры на уровне государственной политики приводят к дополнительному угнетению. Например, если человек, живущий в стране с автократическим режимом, не может получить доступ в более демократическую страну, он тем самым лишается не только экономических возможностей, но и политической свободы, без которой невозможно полноценное развитие личности и общества.

Произвольность границ является не только этическим, но и практическим вопросом. Миграционные ограничения на основе гражданства или места рождения в значительной степени аналогичны феодальному праву на рождение в определенной семье, которое даёт доступ к большому количеству возможностей и благ. Такой подход противоречит самым основным принципам либеральной справедливости, которая утверждает, что все люди должны быть равны в своих правах, независимо от того, где они родились.

При этом нельзя не отметить, что существуют более сложные аргументы в пользу того, что некоторые ограничения на миграцию могут быть оправданы в исключительных случаях — например, когда безопасность страны или ее граждан под угрозой. Однако эти исключения, как правило, должны оставаться редкими и ограниченными. В подавляющем большинстве случаев государственные границы не имеют морального основания, и ограничение прав мигрантов выглядит как очевидное нарушение принципов справедливости.

Одним из ярких представителей теории, утверждающей произвольность границ как основание для несоответствия таких ограничений справедливости, является философ Джозеф Каренс. Он утверждает, что такой подход можно рассматривать как нечто более значимое, чем просто проблему неравенства между странами. Если признать, что все люди имеют равные права на передвижение, то, по сути, мы должны рассматривать закрытые границы как проявление системного несправедливого распределения возможностей. Такие аргументы выводят нас к необходимости пересмотра всей системы прав гражданства, где права человека должны доминировать над правами национальных государств.

Филип Кол в своей работе указывает на то, что либеральная концепция справедливости требует, чтобы мы отказались от исключительных прав на гражданство, потому что такая практика вступает в противоречие с основными принципами либерализма. Тот факт, что право на исключение кого-то из доступа к лучшей жизни зависит от случайного обстоятельства, как место рождения, делает этот процесс нелегитимным с моральной точки зрения.

Кроме того, необходимо помнить, что права на свободу передвижения и право на жилье в определенной стране или территории — это не просто права, которые могут быть ограничены в зависимости от политической ситуации или интересов национального государства. Это фундаментальные человеческие права, которые должны поддерживаться на глобальном уровне, поскольку нарушение таких прав ведет к глобальному ухудшению качества жизни, развитию неравенства и усилению политической нестабильности.

Когда мы говорим о праве на свободу передвижения, это не просто абстрактный моральный принцип. Это право должно быть признано не только как гражданский, но и как международный стандарт, на основе которого будут выстраиваться международные отношения. Это требует, чтобы на глобальном уровне были созданы такие условия, которые позволят людям иметь доступ к лучшему качеству жизни, не зависимо от их происхождения.